Текст книги "Спасенное сердце (ЛП)"
Автор книги: Тилли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Когда я наблюдала за ним из окна своей спальни, я поняла, что, казалось, он всегда носил только черные или белые футболки, свободные темные или синие джинсы, тяжелые черные ботинки с металлом на задней части и показушный кожаный жилет, демонстрирующий, что люди в этом месте были заодно с адом, дьяволом.
Я никогда не видела, чтобы мужчина одевался так небрежно, так странно, но хуже было то, как он вел себя с женщинами, особенно с двумя женщинами... Две блондинки, которых он лапал в открытую, и я даже не посмею упомянуть другие действия. Еще хуже то, что женщины открыто приветствовали действия от него и от друг друга. Я никогда не видела, чтобы две женщины были так... раскованы друг с другом в плотских отношениях. Но, казалось, Кай наслаждалась тем, что они делали с ним. В действительности множество женщин околачивались здесь ночью, особенно в субботу, занимаясь тем же самым.
Учение Пророка Давида всплывало в моей голове, когда я наблюдала за регулярными и греховными актами разврата перед своими глазами. Зло преследует. Зло поймает вас. Зло разрушит вашу душу.
Боже, как все могло дойти до такого? Брат Ной продолжал твердить мне, что я была близка к спасению. Что этим обучением моя душа очищается. Я больше не буду проклята. Но здесь, в этом месте, у меня не было шанса достичь того, чего я хотела, единственного чего я хотела: не быть желанной из-за этого лица, созданного дьяволом.
– Сестра?
Сонный голос Мэдди избавил меня от отчаяния, и я посмотрела на ее кровать, ее зеленые глаза с темными кругами под ними, были уставшими. Мэдди всегда была загадочной, не раскрывая, что было у нее на сердце. За последние несколько недель мы были единственными обитателями этих квартир. Большинство дней мы проводили в тишине, обе потерянные в мыслях, и никто из нас не делился своими сокровенными страхами.
– Почему ты оделась так рано? Едва рассвело, – спросила она.
Нервно вздохнув, я ответила:
– Сегодня меня будут опекать. Мужчине из клуба поручено обучать меня знаниям об окружающем мире.
Реакция моей сестры была мгновенной. Мэдди начала дрожать, а ее глаза стали нечеловечески широкими.
– За...? – она сглотнула. – За мной тоже кто-то придет?
– Я так не думаю, – успокаивала я, когда Мэдди вдохнула еще больше воздуха. Я осознала, что она не дышала в ожидании моего ответа.
Положив руку на грудь, она села, прижав спину к спинке кровати, и сказала:
– Тогда почему тебя будут обучать?
Уставившись на свиль в расшатанной половице, я ответила:
– Из-за моих действий прошлым вечером.
– Я говорила тебе не выходить, Лила!
– Знаю, – прошептала я в смущении. – И теперь я буду наказана.
Подняв простыню до горла, Мэдди спросила:
– А что эти мужчины считают наказанием? – ее глаза начали блестеть, и она добавила: – Они... они возьмут нас, накажут нас как старейшины?
Сердце яростно стучало в моей груди, я ответила:
– Я не знаю.
– Нет, – внезапно сказала Мэдди, покачав головой. – Мэй не допустит этого. Ее Стикс не позволит обращаться с нами таким образом.
Я ахнула от ее доверчивости.
– Мэдди, они – грешники. Они открыто поклоняются дьяволу. Они способны на все.
– Я не думаю, что они боготворят дьявола, Лила. Я не видела никаких церемоний или служб, пока следила из окна. Они просто бунтуют как Сатана против Господа, когда Он приказывал своим ангелам поклониться его величию.
Я сощурила глаза.
– Они охотно поддерживают оккультизм, нося дьявола на своих спинах! Это смертельный грех, безусловно, не такой, как мы несем всю свою жизнь. Я не доверяю им, и я достаточно уверена, что Мэй потеряла свой рассудок и моральный стержень.
Глаза Мэдди пропутешествовали по моему телу, и она сказала:
– Если ты не доверяешь этому мужчине, почему ты так рано готова?
Мой желудок сделал сальто, но я коротко ответила:
– Потому что я сделаю все, чтобы выжить. Я буду выполнять все как положено, пока Господь не пошлет своих апостолов спасти нас.
Мэдди сидела тихо после этого, ее взгляд был направлен на руки, пока она теребила верхнюю часть простыни. Я знала, что она не хотела быть спасенной. Она бы лучше жила в изоляции этой комнаты. Но мысль об освобождении занимала мой разум каждую секунду каждого дня.
С лестницы раздались шаги, и каждая частичка меня окаменела. Он близко. «Дыши. Дыши. Ты можешь быть сильной. Ты можешь находиться рядом с ним», – сказала я себе.
Дверная ручка повернулась, я задержала дыхание в ожидании…
– Сестры?
Я облегченно вздохнула, и мое тело вернулось в норму. Мэй вошла осторожно, одетая в нескромную одежду и, должно быть, с косметикой на лице. Она держала поднос, наполненный едой, и за ней были ее подруги – блондинка и большая, темнокожая женщина в татуировках. Я боялась ее безмерно. Община состояла из людей только моей кожи и расы. Я не встречала кого-то вроде Летти.
Они втроем вошли и закрыли дверь, запирая нас.
– Я подумала, что мы можем нарушить наш пост этим утром, – сказала Мэй с доброй улыбкой.
Я любила свою сестру, ее красивая улыбка спасала меня в темные отрезки моей жизни. Но сейчас я не чувствовала связи с Мэй. Она приняла жизнь, которую я не понимала, любила мужчину, который одним взглядом мог испепелить человека. Он был темным, огромным, молчаливым, загадочным падшим ангелом.
Стикс. Его имя говорило за себя.
Но Мэй была счастлива. Я не могла вспомнить время, когда она была по-настоящему счастлива.
Поставив поднос на стол в углу комнаты, Мэй ободряюще мне улыбнулась. Я опустила голову в знак благодарности, но не была уверена, что в состоянии есть. Казалось, будто бабочки нашли свой дом в моем животе от одной лишь мысли о том, что я проведу день с Каем.
Блондинка сделала шаг вперед и сказала:
– Ты помнишь меня, дорогуша? Красотка? – Она указала себе на грудь.
Я кивнула и слабо ей улыбнулась.
– Почему... почему... ты Красотка? – спросила тихо Мэдди, шокировав нас всех, что разговаривала с людьми, которых не знала. Она сразу же опустила голову. Мэй подошла к своей младшей сестре, села рядом с ней на кровати и обняла ее.
Хотя Мэдди был двадцать один год, у нее был нрав робкого маленького ребенка. Брат Моисей был суровым воспитателем. Он выполнял свою роль благословенного старейшины пророка Давида с неограниченной властью. Мэдди всегда получала суровые уроки. Из-за них она становилась кроткой и слабой. Когда Белла умерла, а Мэй оставила нас одним в общине, Мэдди была полностью разрушена: едва говорила, едва ела, существовала как душа, плывущая по течению в чистилище.
Красотка сверкнула широкой улыбки Мэдди, и она засмеялась.
– Сейчас меня зовут Красотка, дорогуша. При рождении дали имя Сюзан-Ли, но кто, черт побери, захочет такое имя?
– И ты переименовала себя в Красотку? Я не знала этого, – сказала Мэй с веселым выражением лица. – Предполагаю, я все еще изучаю внешний мир.
Красотка пожала плечами.
– Была королевой драмы всю свою жизнь, моя мама заставляла меня участвовать в этом шоу Toddlers and Tiaras6. Вы все смотрите на бывшую юношескую мисс Техас. Когда я познакомилась с Тэнком, он дал мне это имя, и я больше никогда не была Сюзан-Ли. Я как раз сбежала с национального конкурса, все еще в короне и ленте, когда он догнал меня на своем Харли, после собрания клана. Я села на заднее сиденье его байка и больше никогда не оглядывалась назад.
Мы все безэмоционально уставились на Красотку. Я понятия не имела, о чем она говорила, ее слова были пустым звуком для меня. Красотка посмотрела на Летти в замешательстве из-за наших пустых реакций, на что Летти просто пожала плечами.
Красотка вытащила стул и объяснила:
– Во внешнем мире, особенно здесь в Техасе, мы устраиваем конкурсы, где оценивают женскую красоту, осанку, талант и прочие забавные вещи. Самые красивые девушки выигрывают.
Шок прошел через все мое тело, и я увидела то же самое выражение ужаса на лицах своих сестер.
– У вас есть соревнования, где оценивают красоту? – спросила я с удивлением. – Но это грех. Это неправильно! Чрезмерная красота может извратить восприимчивость людей. Чрезмерная красота – проклятие, а не благословение.
Красотка указала на меня и сказала:
– Ты исповедуешь неправильную веру, блонди! Эта твоя секта обычный лагерь пыток, приукрашенный разными понтами.
Внезапно в дверь громко постучали, и мой взгляд уперся в закрытый кусок дерева.
– Я, черт побери, сделаю это! – глубокий мужской голос прогремел, и я мгновенно узнала его. – Я отсыпался после пол галлона «Бима» и ночи долгого жесткого траха, когда ты вытащил меня из кровати ради всего этого дерьма, поэтому дай мне гребаную передышку!
Мэй нахмурилась и Летти приоткрыла дверь, и по другую сторону двери стало видно Кая и Стикса, Стикс держал руку на спине Кая, толкая его вперед. Они оба замерли и посмотрели в направлении нас, все наше внимание было приковано к ним.
Кай стряхнул руки Стикса, но Стикс толкнул его вперед.
– Что случилось? – спросила Мэй, на ее лице была написана обеспокоенность, когда она уставилась на Стикса. Взгляд Кая встретился с моим, и его лицо выражало все, что угодно, но только не счастье.
Я мысленно пожала плечами. По крайней мере мы оба чувствовали одно и то же самое.
Стикс сосредоточился на Мэй и начал что-то показывать руками. Я опустила голову, разрушая визуальный контакт с Каем, пока Мэй резко не поднялась на ноги и сказала что-то в ответ.
Стикс сжал челюсти, и Мэй двинулась ко мне.
– Лила? – спросила она, и я с любопытством подняла голову. – Ты хочешь поехать с Каем?
Опустив взгляд снова, я ответила:
– Я сделаю все, что он прикажет мне.
Мэй вздохнула, присела на колени передо мной и положила голову мне на плечо. Громкий кашель раздался с другой стороны комнаты, Мэй повернула голову, и Стикс снова показал что-то жестами.
Мэй опустила взгляд и медленно встала.
– Лила. Просто иди с Каем. Он не причинит тебе вреда.
Я кивнула и встала. Кай повернулся, пробормотал что-то себе под нос, что я не смогла разобрать, и прошел мимо Стикса, сбежав вниз по лестнице. Я последовала за ним, пока мы не оказались в конце лестницы, утренний ветерок сразу же обдул мою кожу.
Кай встал спиной ко мне, а я оставалась молчаливой.
– Ради всего святого! – пробормотал он, затем повернулся ко мне лицом. – Чем ты хочешь заняться?
Мои глаза расширились, и я ответила:
– Я не знаю.
– Чертовски идеально! – сказал он отрывисто, и провел руками по своим запутанным светлым волосам. Затем достал тонкий кусочек кожи из кармана штанов, и с помощью него собрал волосы в низкий хвост.
Хоть и пыталась, я не могла оторвать от него взгляда. С такими длинными волосами, была вероятность, что мужчина мог выглядеть женственно, но не в случае с Каем. Он источал крайнюю жесткость как щит, тем не менее, взглянув на его лицо, ты ничего не мог поделать и был привлечен его красотой.
Протяжно выдохнув, выглядя бледным и уставшим, Кай опустил подбородок и закрыл глаза.
Я оглядела широкий и безлюдный двор.
– Все хорошо, Кай? Кажется, тебе не здоровиться.
Кай открыл глаза и его взгляд мгновенно встретился с моим. Некоторое время он просто пялился на меня. Затем в уголках его глаз образовались морщинки, и его рот растянулся в намеке на ухмылку.
– Просто гребаное похмелье, сладкие щечки. Обычно не вытаскиваю свою задницу из кровати, по крайней мере, раньше полудня.
– Полудня? – я ответила в шоке. – Тогда ты пропускаешь лучшую часть дня. Рассвет – одно из лучших созданий Господа, мое любимое время дня. Нужно просыпаться каждое утро и слушать пение птиц.
Небольшая улыбка соскользнула с губ Кая, и он сказал:
– Да?
– Да, – ответила я со всей серьезностью.
– Понял. Приложить усилие, чтобы посмотреть рассвет и послушать гребаных птиц, – ответил он, затем достал белую палку из кармана и поджег небольшим механизмом, который давал огонь. Кай втянул белую палку, и я наблюдала, как дым выходил из его ноздрей. Затем он наклонил голову в мою сторону.
– Пойдем.
Поднявшись на ноги и следуя за ним, я спросила:
– Куда мы?
– Мы собираемся обучить тебя разному дерьму, – крикнул он через плечо, и мы оказались в передней части двора, стоя перед длинным рядом мотоциклов, на которых ездили все мужчины. Мэй объяснила, что это такое, когда я наблюдала за ними из окна. Для меня они были опасны.
Кай остановился у большого черного с серебристым байка. Отцепив шлем, он сунул его в мои руки, а я непонимающе уставилась на него.
Кай настоял.
– Возьми его, надень. Мы прокатимся.
– Прокатимся? – сказала я, и страх прошел через все мое тело.
– Да, прокатимся, – ответил Кай, и я начала трясти рукой. Он хотел, чтобы я ехала на байке. Нет. Это было опасно. Как я должна сесть на него и сохранить свою скромность? Я должна буду прикасаться к Каю?
– Лила...
– Могу я просить позволения, чтобы мы не использовали эту машину, Кай? – сказала я, перебивая его.
Шокированное и тем не менее все еще веселое выражение промелькнуло на лице Кая, и он приподнял свою светлую бровь.
– Можешь ли ты просить позволения?
Я кивнула с опаской, пытаясь оценить, могло ли это разозлить его. Но после того как секунду пялился на меня, Кай внезапно начал громко смеяться и положил шлем на заднее сиденье байка. Он снова посмотрел на мое лицо и, казалось, стал смеяться еще громче.
– Бл*дь, просит позволения, – пробормотал он, качая головой.
– Почему ты смеешься надо мной? – спросила я тревожно.
Кай обошел байк, встал передо мной и сказал:
– Первый гребаный урок, сладкие щечки. Здесь в «дьявольском мире», – глумился он, – если мы не хотим делать что-то, ехать на чем-то, тогда мы просто, бл*дь, говорим это.
Нахмурившись, я сказала:
– Я так и сделала.
– Нет, сучка, ты открыла эти долбаные полные губки и заговорила со мной, как королева Англии. С этого момента ты просто говоришь: «Я не хочу, черт побери, ехать на этом, Кай». – Он дернул подбородком и сделал еще одну затяжку из своей белой палки. – Поняла?
Кивнув, я подняла руки и провела пальцами по губам. Кай сощурил глаза, когда посмотрел на меня.
– Полные губы? – сказала я озадаченно. – У меня полные губы?
Сверкнув на меня ослепительной белой улыбкой, Кай облизал свои губы и подошел ближе, слишком близко, чтобы было комфортно. Близость его большого, мускулистого тела нервировала, и его прокуренное дыхание касалось моей щеки.
Обхватив рукой мой подбородок, он провел большим пальцем по моей нижней губе и наклонился, сказав:
– Полные губы, розовые губы. Самые чертовски идеальные губы, которые я когда-либо видел. – Его голос стал более хриплым и низким, чем обычно. – Да, Ли, твои полные губы поистине созданы, чтобы сосать член.
Мое сердце забилось сильнее и внезапно, почувствовав головокружение, я судорожно выдохнула. Его слова были грубыми, но я осознала, что это был его способ самовыражения.
Время остановилось, когда мы с Каем стояли неподвижно, оба глубоко дыша. Казалось, воздух потрескивал вокруг нас, и напряжение сдавливало мою грудь. Вдруг Кай сделал шаг назад и прочистил горло, сделав последний вдох из белой палки, затем бросил ее на землю, ее кончик все еще горел оранжевым пеплом.
Давление в моей груди ослабло, когда Кай попятился.
– Ты заставишь меня залезть в грузовик? Будешь держать меня взаперти?
Кай не дал мне времени ответить, вместо этого достал ключи из кармана и пошел к огромной черной машине с огромными серыми решетками спереди и двойными колесами сзади.
Раздался щелчок и Кай открыл дверь.
– Залезай, – приказал он, но я не двигалась. – Лила, залезай в гребаный грузовик, – приказал Кай.
Я нерешительно шагнула вперед, заглядывая через высокую открытую дверь. У Пророка Давид и старейшин были автомобили, которые они использовали время от времени, но никто из оставшихся членов Ордена не использовал их, особенно мы – Окаянные. Мы были отделены, и нам было отказано в таких возможностях.
Внезапно он обхватил меня за талию, и удивленно закричав, я была поднята на сиденье. Когда я повернулась лицом к Каю, он захлопнул дверь и обошел спереди машины, чтобы сесть рядом со мной.
Кай засунул ключ в отверстие и сказал:
– Ремень безопасности.
Я затихла, не понимая его слов и не желая злить его. Кай посмотрел на меня и повторил:
– Ремень безопасности.
– Что такое ремень безопасности? – тихо спросила я.
Обхватив огромный руль перед собой, Кай выдохнул и наклонил голову.
– Это будет долгий гребаный день, да, сучка?
– Я... – я начала отвечать, но широкое тело внезапно оказалось напротив меня, его грудь прижата к моей груди. Он вытянул руку, чтобы схватить что-то над моей головой. Я не могла дышать. Мои легкие не желали функционировать.
Когда грудь Кая потерлась об мою, моя грудь стала невероятно тяжелой, а я возбужденной и взволнованной. Казалось, что Кай также не двигался, а его дыхание было затруднено. Прежнее удушающее давление вернулось.
Огромное пространство автомобиля внезапно стало казаться маленькой коробочкой. Все ощущалось слишком маленьким, все, кроме мужчины напротив меня, большого мужчины, который держал черный ремень у меня над головой... большого мужчины, чей взгляд встретился с моим, и, казалось, мог зажечь огнем.
Его губы дернулись, и внезапно я ощутила твердость у своего бедра – его твердость, и начала нервно дрожать.
Кай начал двигаться сначала очень медленно, осторожно касаясь ремнем моей груди, а затем бедер, его руки коснулись моих чувствительных сосков. Ахнув и ощутив покалывание между ног, я начала паниковать.
Лицо Кая возникло перед моим, движение такое же очевидное, как появление солнца на небе. Его нос коснулся кончика моего, он вдохнул мое теплое дыхание. Так близко, от него пахло дымом, да, и опьяняющим запахом прохладной теплой воды, которая напоминала очищенную реку. Небольшое хныканье слетело с моего рта, когда громкий клик раздался в воздухе, отвлекая меня от магнитного притяжения, пульсирующего между нами.
– Ремень безопасности, – прохрипел Кай, и его приоткрытый взгляд опустился к моим губам.
Полные губы, розовые губы. Самые чертовски идеальные губы, которые я когда-либо видел.
– Бл*дь, сучка, – Кай застонал, затем отстранился, оставив меня прижатой к сиденью, мои руки были неподвижны по бокам. – Да, чертовски долгий день.
Закрыв глаза, я восстановила самообладание, сначала расслабив свои напряженные мышцы. Услышав рычание рядом, я повернула голову налево и увидела, что Кай поправляет промежность своих штанов с болезненным выражением на лице.
Вернув руки на руль, он покачал головой и сказал:
– Мы поедем завтракать. Мне нужна еда, чтобы избавиться от гремлина в моей голове и ведро кофе, чтобы бл*дь, проснуться.
Гремлина? Кофе? Я понятия не имела, о чем он говорил, но одна сказанная фраза напугала меня.
– Мы покинем эту территорию? – спросила я, голос выдал мое опасение.
Кай повернул ключ в зажигании, и машина взревела под нами. Я удивленно взвизгнула и попыталась найти что-то, чтобы держаться.
– Что случилось? – взвизгнула я, держась за ручку двери.
Кай снова повеселел.
– Во-первых, успокойся. Грузовик только что завелся. И во-вторых, мы покидаем территорию. Я не готовлю гребаную еду, и почему-то, мне кажется, ты не захочешь, чтобы одна из моих шлюх делала это.
– Я не хочу покидать безопасность этих стен, – сказала я в ответ, изо всех сил стараясь утихомирить бешено колотящееся сердце и игнорировать комментарий об его «шлюхах».
Проигнорировав меня, Кай потянул рычаг сбоку от руля, и автомобиль начал двигаться вперед и ворота открылись.
Кай опустил руку, похлопал меня по колену и сказал:
– Держись, сладкие щечки. Урок номер два, за пределами клетки в защитном пузыре жизнь не стоит на месте. Ты состояла в этом культе, теперь ты запираешь себя здесь. Возьми жизнь за яйца в какой-то момент и сожми этих засранцев с мастерством шлюхи.
В том месте, где лежала его рука на моем колене, мою кожу покалывало. Непривыкшая к таким реакциям, я молилась Господу дать мне силы пережить сегодняшний день. Дать мне сил противостоять этому грешному мужчине.
– Итак? Ты собираешься заткнуться и схватить эти яйца? – сказал Кай, в его глазах плясали озорные огоньки.
Я кивнула и попыталась выглядеть расслабленной. Я не могла рассказать ему, что мои люди придут за мной, Мэдди и Мэй. Я хранила молчание, готовая наблюдать за тем, что грядет, когда тяжелые металлические ворота открылись, впуская зло внешнего мира.
Когда мы оказались на дороге, я восхищалась большими деревьями, которые окружали небольшую извилистую полосу. Так вот как бы ощущался полет, подумала я, когда машина быстро набрала скорость, и зеленые и коричневые вспышки деревьев мелькали мимо моих несфокусированных глаз.
Мир передо мной менялся так быстро, что мои глаза не могли понять, что видели. Пока я была поглощена божественными творениями, на мгновение забыла, что Кай был вместе со мной в машине, что я была далеко от своих людей. На какой-то отрезок времени я забыла... обо всем.
Откинувшись на сиденье, мои глаза были прикованы к миру снаружи, предвкушая, что я могу увидеть, когда мы минуем эту деревенскую полосу.
– Итак... – сказал Кай, и я повернула голову к нему. Он неловко заерзал, как будто ему было некомфортно в моем присутствии. – Как тебе жизнь снаружи общины?
Мой желудок сжался от его вопроса, и я внутренне сомневалась, сказать или нет правду. Решив не врать, я признала:
– Мне совсем не нравится.
Брови Кая приподнялись, и он спросил:
– Почему?
Я теребила свои руки и призналась:
– Я не знаю этот мир. Все, во что меня учили верить, было неправильным, вы – Палачи, кажется, все принимаете и наслаждаетесь.
– Вот почему ты считаешь нас всех дьяволами? Потому что мы любим пить, убивать и трахаться?
– Да, – ответила я честно, поморщившись на то, как дерзко он говорил о своем образе жизни. Он говорил так обыденно об убийствах, как будто это было обычным явлением.
– Все это относительно, сладкие щечки. Я думаю, что ты пришла из группы довольно больных ублюдков, – сказал он после напряженной минуты тишины.
Возмущенная я спросила:
– В каком смысле?
– Потому что даже для такого грешника, как я, мысль, что один мужчина смог промыть мозги тысячи людей, заставив их поверить, что он посланник Господа, и трахал маленьких детей, кажется чертовски неправильной. Эй, я скажу тебе честно, Ли. Этот Пророк и твой культ просто использовали Господа, чтобы прикрыть педофилию. – Голос Кая становился напряженнее, чем больше он говорил.
– Что такое педофилия?
Шокированный взгляд Кая встретился с моим, затем он снова сфокусировался на дороге.
– Когда люди, взрослые, любят трахать детей.
Я задохнулась, шокированная его обвинением.
– Нет... – прошептала я, и мое сердце забилось сильнее. – Долгом старейшин было соединяться с нами, чтобы избавить нас от нашего первородного греха.
Взгляд Кая потемнел.
– Верно. Как я и говорил, гребаное промывание мозгов.
– Ты не понимаешь. У тебя нет веры. Ты живешь аморально, – ответила я, чувствуя боль в желудке из-за этого разговора.
– Знаешь что? Ты думаешь мы – Палачи, ошибаемся, живя вне закона, который диктует гребаное общество. Мы заслужили бурбон и киску после тяжелого дня, впахивания на клуб, а убиваем мы только, чтобы защитить свое, как когда ваши еб****ые старейшины, которые убили твою сестру, Беллу, похитили Мэй, чтобы силой выдать замуж за ходячий труп, и стреляли в моих парней, когда мы отправились вернуть ее, – добавил Кай, затем посмотрел на меня. – И, сучка, разве ты не гребаная христианка?
– Да, – вскрикнула я. – Я предана нашему Господу и спасителю Иисусу Христу... и моему Пророку.
– Тогда что, бл*дь, случилось с твоим: «не судить гребаного ближнего», «возлюби гребаного ближнего своего» и, черт побери, «люби и прощай грешников» дерьмом? Потому что из твоего рта я слышу только гребаную лицемерную ерунду и неодобрительные проповеди.
Я сидела с открытым ртом, когда он добавил:
– Да, нечего сказать, Ли? Потому что сейчас ты слышишь, как испорчено ты и твоя гребаная вера звучите.
– Моя вера не испорчена! – защищалась я. Я ничего не могла поделать, но подумала, что некоторые замечания Кая могут иметь основания.
Я вздохнула, поерзала на месте и сказала:
– Но...
– Но? – спросил Кай, улыбка угрожала расцвести на его губах.
– Но ты прав. Я не должна осуждать других за свободный дух. Я никогда не думала, что мое видение клуба в этом смысле так ошибочно, – признала я. На этот раз я была награждена широкой, убийственно красивой улыбкой Кая, и она была потрясающей.
Покалывание между моих ног вернулось, и я надеялась, что оно пройдет, прежде чем Кай заметит, что со мной что-то не так... потому что со мной и правда было что-то не так... я была развращена... Каем. Ощущения, которые возникали рядом с ним, было почти невозможно выдержать.
Когда успокоилась, я обдумала слова Кая и сказала:
– Если не брать в расчет прошение и осуждение, ты действительно должен стремиться не грешить, ради своего спасения, Кай.
– Спасения? Ты думаешь, меня можно спасти, сладкие щечки? Ты переживаешь обо мне? – в его голосе сквозила озадаченность.
– Я верю, что каждый может быть спасен. – Я ощущала, что Кай наблюдает за мной. – Например, женщины, с которыми ты делишь связь... – я замолкла, и услышала, что Кай закашлялся, чтобы прикрыть свой смех. – Ты не должен так свободно взаимодействовать с ними. Ты должен сдерживаться ограничиваться и сохранить себя для женщины, на которой захочешь жениться по закону Божьему. Это чистая любовь, Кай. В Писании говорится, что любовь как эта, не похожа на другие. Эта женщина спасет тебя или, по крайней мере, даст тебе безопасное место, чтобы возвращаться домой.
По выражению лица Кая невозможно было ничего понять, когда он смотрел на меня. Во мне расцвела надежда, что он услышал меня. Что сможет поменять свой грешный путь.
– Ну, Иисус трахал шлюху, не так ли? И это дерьмо похоже сработало для него, да? Я хочу сказать, черт, сучка, у меня длинные волосы, борода, и женщины падают к моим ногам и покланяются мне. Может, я гребаное второе пришествие?
И после этого я пожалела обо всем, что говорила.
Защищаясь, я выпрямилась на сиденье и прошептала:
– Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.
– Ох, здорово, еще больше библейского дерьма. Как раз то, в чем нуждается мое гребаное похмелье!
Чувствуя раздражение и открыв рот на его игнорирование письменного слова Господнего, я пробормотала:
– Евангелие от Иоанна 4:8. Это достойно твоего уважения.
– Понял, – сказал Кай весело. – Можешь написать это достойное дерьмо, засунуть в рамку и повесить на моей стене.
Отвернувшись от его дразнящей ухмылки, я бросила взгляд в окно и внезапно заметила, что на дороге были другие автомобили, и мы оставили уединенный переулок, где находился клуб. Среди полей зелени встречались случайные дома, и через несколько минут повсюду появлялись люди – внешний мир жил своей жизнью.
Я была очарована всеми этим: цветами, широким спектром различных людей, их разнообразной одеждой, различными машинами на дороге. Сначала это пугало меня, но я чувствовала себя в безопасности в грузовике и к моей досаде, я чувствовала себя в безопасности с Каем. Я понимала, что он был моим защитником. Я была свидетелем той ночью, когда он ворвался в лагерь и потребовал, чтобы нас с Мэдди забрали вместе с Мэй. И, несмотря на этот незнакомый мир, и то, что я провела с ним совсем мало времени, я инстинктивно знала, что он защитит меня от опасности.
Автомобиль повернул направо, и мы остановились на небольшой площадке с несколькими другими неподвижными автомобилями, небольшим деревянным домом с надписью сверху «Закусочная-избушка у Мод». Мы остановились.
Некоторые люди, проходя мимо, заглядывали в машину, склоняли головы вместе, шепчась друг с другом.
Я повернулась к Каю и призналась:
– Я боюсь выходить. Эти люди так отличаются от меня. – Я провела руками спереди своего серого платья и по белому чепцу. Меня тошнило от нервозности. – Я выгляжу не так, как они. Все буду пялиться на меня, а я ненавижу, когда на меня пялятся. Я не выдержу этого.
Кай придвинулся ближе на длинном сиденье и сказал:
– Ли, никто не скажет тебе ни слова. Ты со мной. В этих краях, ни один ублюдок не скажет нам ни слова, пока не захочет, чтобы ему стало чертовски больно.
В его выражении лица я не увидела ничего, кроме искренности. Тем не менее я не хотела двигаться.
– Могу я попросить позволения, чтобы мы вернулись в лагерь? Я не чувствую себя комфортно, находясь снаружи.
Кай покачал головой и сжал мою руку своей, отчего я ахнула.
– Большего никаких просьб позволения. Настало время схватить эти яйца.
Кай вытянул руку надо мной и открыл дверь.
– Пойдем. – Выпустив мою руку, он выпроводил меня из машины и следовал сзади, шаркая по сиденью, убедившись, что я делаю, как он сказал.
Снаружи автомобиля странные звуки заставили меня подпрыгнуть, и я обнаружила, что пятилась назад, пока не врезалась во что-то твердое. Развернувшись, я поняла, что врезалась в Кая. На его лице снова было веселое выражение, и без слов, он взял меня за руку и начал идти к «Избушке у Мод».
Идя на два шага позади Кая, как и требовалось при ходьбе с мужчиной, я смотрела в землю и пыталась блокировать странные шумы, атакующие мои уши.
Зазвучал колокольчик, когда Кай открыл дверь, и внезапно шум от болтовни людей прекратился. Я ощущала, что люди уставились на нас с Каем. Кай не отреагировал на это, для него это было нормой.
Он был красивым, и может, его хороший внешний вид так гипнотизировал людей?
По деревянному полу раздалось цоканье каблуков, и женщина сказала:
– Доброе утро, Кайлер, столик как обычно?
– Доброе утро, дорогая, и да, тот же самый столик, – ответил Кай.
Я подняла голову немного, достаточно, чтобы увидеть пожилую седовласую даму в странном розовом предмете одежды, которая улыбалась Каю.
– Ты не сказал, что у тебя дела сегодня. Я бы передвинула кое-какие сиденья, чтобы обеспечить немного приватности, – зашептала женщина, когда мы проходили мимо столов, за которыми люди пялились на нас, и прошли за разделяющую стену, где стоял один не занятый стол.
– Никаких дел сегодня, Мод. Только еда и ничего больше, – ответил Кай.
– Ох, хорошо. Дай мне минутку, чтобы все здесь подготовить.
Повисла тишина, и я рискнула поднять голову. Женщина смотрела на меня и покачала головой, затем повернулась к Каю.
– Знаешь, за все время, что знаю тебя, а это целая долбаная жизнь, я ни разу не видела тебя здесь с девушкой.
Кай пожал плечам и слегка покраснел, отчего я улыбнулась. Он поймал меня за разглядыванием и сощурил глаза, отчего я опустила свой веселый взгляд
Женщина, которую Кай назвал Мод, наклонилась, сильный запах от ее духов был удушающим, и сказала тихо:
– Она не жертва секс-трафика? Почему она так странно одета? Такое ощущение, что она из семнадцатого века!
