Текст книги "Тени волчьего огня"

Автор книги: Теун Марез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

С самого первого дня работы с учеником нагваль не делает практически ничего, кроме как указывает на необходимость остановки картины мира, бросая вызов восприятию ученика во всех его проявлениях. Но и этот манёвр – всего лишь приманка, так как в действительности нагваль пытается сдвинуть фокус ученика, изменяя его внутренний диалог. И это важно, ведь, хотя теоретически каждый ученик верит, что, остановив внутренний диалог, он добьётся остановки своей картины мира – что абсолютно верно, – на практике в начале своего пути ни один ученик попросту не имеет необходимой для остановки внутреннего диалога личной силы. Поэтому остаётся один единственный способ разрушить фиксацию его восприятия – постоянно подталкивать ученика к смещению фокуса. И каждый раз, когда ученику удаётся сместить фокус, его внутренний диалог в некоторой степени изменяется. А поскольку картина мира зависит от внутреннего диалога, каждое изменение внутреннего диалога ученика наносит удар по его картине мира – и в результате она становится не столь фиксированной и жёсткой, как прежде.

Однако наибольшую пользу ученику, постепенно осваивающему, как смещать фокус и тем самым изменять свой внутренний диалог, приносит медленное, но неуклонное изменение содержания его диалога от негативного к позитивному. Иначе говоря, вместо того, чтобы постоянно твердить себе о вечных неудачах, ученик начинает видеть, что в действительности он достиг определённых успехов. Огромный плюс здесь в том, что, хотя ученик может этого и не осознавать, он, тем не менее, начинает направлять своё намерение на то, чтобы быть объективным и неподдельным в своём стремлении узнать, в чём же состоит его судьба. Как только это происходит, ученик оказывается на верном пути, действительно начиная выслеживать своё восприятие и работать над остановкой своей картины мира, что автоматически означает неосознанную остановку внутреннего диалога. Ведь ученик настолько погружается в выслеживание своего восприятия, что у него совсем не остаётся времени для потакания себе во внутреннем диалоге и подтверждения своей картины мира.

Чтобы помочь ученику на этом пути, нагвалю важнее всего дать ему практическое задание, для чего более или менее подходит почти любая сфера деятельности. Лично я всегда толкаю учеников в самый глубокий омут, заставляя их работать над своими взаимоотношениями – задача отнюдь не простая, но в высшей степени практическая. Многие нагвали предпочитают для начала давать ученикам менее тяжёлые задания, чтобы взрастить их уверенность в собственных силах, а уж потом ставить перед ними действительно трудные задачи. Однако я лично убеждён, что нет смысла нежить учеников. Если уж ты ученик, будь так добр, покажи свой характер и плыви, или же тони, выявляя тем самым полное отсутствие необходимых для воина качеств и сберегая нам обоим бесценное время. Хотя всё сказанное здесь вроде бы и выглядит просто, на практике это далеко не так, ведь любой ученик проявляет недюжинный талант в использовании учения против себя, постоянно укрепляя свою веру в то, что ему никогда не достичь успеха. Ученик раз за разом наступает на грабли, пытаясь применить учение в контексте своей картины мира, а потому вновь и вновь нагваль вынужден жёстко его осаживать, что, конечно же, как и прежде, подразумевает необходимость поддерживать ученика одной рукой и давать подзатыльники другой. Тем не менее, каждый раз, когда такое происходит, ученик всё больше и больше убеждается, что привычные ему методы не вполне подходят для достижения успеха. Соответственно, его сомнения в собственной картине мира становятся сильнее и сильнее, пока наконец не наступает момент, когда ученик больше не знает, во что верить и за что держаться, и в результате совершенно спонтанно он начинает входить в настроение воина.

Как только разум ученика настраивается таким образом, нагваль начинает ещё более жёстко подталкивать ученика к разоблачению его картины мира. Поскольку к этому времени уменьшается вера ученика в то, что его образ себя и есть он, также уменьшается и опасность лишиться рассудка в случае слишком сильного давления. Продолжая сражаться за разоблачение собственной картины мира, но всё ещё удерживая свой раздробленный и ослабленный образ себя, ученик пребывает теперь в идеальном состоянии, чтобы проложить себе путь к тому переломному моменту, который будет знаменовать для него подлинную ставку на силу. Пойми, что просто невозможно продолжать разоблачать свою картину мира и одновременно пытаться сохранить образ себя в целости и сохранности. Они полностью взаимозависимы, а потому, работая над разоблачением своей картины мира и пытаясь при этом сохранить образ самого себя, человек сталкивается со всё усиливающимся внутренним дисбалансом. Этот дисбаланс появляется из-за перекосов восприятия, которые мы неизменно создаём, изменяя наше восприятие жизни и сохраняя неизменным восприятие себя. Но, поскольку сила является продуктом восприятия, результатом такого перекошенного восприятия, как и следовало ожидать, является столь же перекошенная личная сила, которая находится, мягко говоря, в неуравновешенном состоянии. И, естественно, взаимодействие с окружающим миром на основе неуравновешенности рано или поздно приведёт к действительно переломному моменту.

Однако чтобы ученик смог извлечь пользу из своего переломного момента, он должен быть к нему подготовлен. Без надлежащей подготовки ученик не будет обладать достаточным объёмом личной силы, чтобы уловить мимолётный миг шанса и сделать ставку на силу, а потому просто упустит свою единственную возможность в этом воплощении, ибо все мы получаем подобную возможность лишь раз в жизни.

Подготавливая ученика к тому, чтобы тот сделал ставку на силу, нагваль непрерывно выслеживает его восприятие себя, показывая, чем действие отличается от реагирования. Таким образом, ученик медленно, но твёрдо подталкивается к тому, чтобы слушать своё сердце, а не разум, и в результате начинает приобретать навыки в освоении одного из наиболее трудных принципов - верить, не веря, и принимать, не принимая. Это ведёт к тому, что, хотя ученик всё ещё держится за свой образ себя и за то, что осталось от его картины мира, он более не считает всё это добро нерушимым и неприкосновенным. И в результате он всё больше и больше готов действовать согласно собственным ощущениям, всё меньше и меньше позволяя себе слушать свой разум и истощать себя страхом возможной неудачи.

Как только ученик убеждается, что слушать сердце действительно важно, и начинает хотя бы с некоторой долей решимости и настойчивости действовать на основе ощущений, он готов к следующей стадии своей подготовки, которая сводится к обретению стойкости и смелости, необходимой, чтобы выстоять под воздействием сделанной ставки на силу. Принудить ученика продвигаться вперёд на этой стадии можно, лишь проявляя недюжинную находчивость при выборе способов и средств, призванных завладеть вниманием ученика. Ведь до тех пор, пока нагваль не завладеет вниманием ученика, ученик будет продолжать распылять на различные аспекты глупости тот объём личной силы, который ему удалось собрать. Однако основная причина, по которой нагвалю приходится проявлять истинную изобретательность именно теперь, заключается в том, что ученик уже не столь наивен, как в начале обучения. Ученика, который к этому моменту накопил значительный объём трезвости и осознал, насколько важно слушать сердце, уже не столь легко провести. Настоящая проблема заключается в том, что ученик всё же не обрёл достаточно трезвости, чтобы видеть подлинную ценность этой части подготовки, но зато его трезвости вполне достаточно, чтобы быть весьма высокомерным и мнить, что он уже обладает всем необходимым для того, чтобы сделать ставку на силу.

Способ, которым я лично пользуюсь для того, чтобы завладеть вниманием учеников, опять же заключается в использовании приманки для их рационального ума. Я убеждаю их в важности вести исключительно безупречную жизнь воина. А поскольку при этом я постоянно подталкиваю их к тому, чтобы быть всё более безупречными, они не замечают, как я завладеваю их вниманием, медленно, но верно сталкивая нос к носу с проблемой ответственности в отношении вопросов пола. Суть этого манёвра вот в чём. Когда ученик верит, что самое важное для него – научиться жить безупречно, и когда он действительно стремится к безупречности, он на самом деле становится всё более и более ответственным в отношении вопросов пола и в результате обретает глубокое чувство самодисциплины, благодаря которому воспитывает в себе стойкость и смелость. Ученик при этом абсолютно не осознаёт, что его внимание целиком и полностью поймано в ловушку и направлено на взращивание того, что в дальнейшем станет для него настоящим билетом к свободе и пропуском к подлинной силе, а именно – на взращивание стойкости и смелости.

Эта часть подготовки всегда оказывается для ученика наиболее травмирующей, ведь в контексте своей жизни и тех вызовов, которые он привлёк согласно своей судьбе, ученику в этот момент очень легко поддаться ощущению неудачи и провала. Вызовы напирают слева и давят справа – и это совсем не мелкие вызовы, они требуют решений и действий, которые зачастую совершенно меняют жизнь. В результате ученик достигает переломного момента своей подготовки, когда кажется, что вся жизнь распадается на куски. При этом ученик не способен видеть, к чему это всё ведёт. Потому ему очень легко впасть в беспокойство и сомнения по поводу того, сможет ли он достичь цели, и для него очень естественно начать думать о возврате к прежней жизни и задаваться вопросом, не было ли его вступление на Путь Воина просто одной большой ошибкой. Если ученик не собирается поддаваться ощущению неудачи, он делает единственно возможное для него в данный момент – начинает развивать в себе важнейшее качество, необходимое для того, чтобы сделать ставку на силу – веру в своё знание. Без этой веры, даже обладая ошеломляющей стойкостью и смелостью, ученик не сможет сделать ставку на силу- просто потому, что в нужный момент он не будет знать, доверять или нет своему суждению.

Теперь, учась верить в своё знание, но всё ещё имея перекошенное восприятие жизни и самого себя, ученик стремительно приближается к тому, что будет для него переломным моментом. На этой стадии нагваль всегда начинает подводить ученика к последним приготовлениям, необходимым, чтобы сделать ставку на силу Для этого нагваль занимает по отношению к ученику на первый взгляд крайне неразумную позицию. После того, как он так долго поддерживал тональ ученика, теперь складывается впечатление, что нагваль намерен подорвать веру ученика в себя. При любой возможности нагваль не только бросает вызов восприятию ученика, но также не упускает возможности указать ему, насколько тот ещё далёк от успеха в разоблачении своей картины мира и в стирании личной истории. И это, конечно же, правда. Однако больше всего ученика подавляют постоянные сентенции нагваля о том, что неудачи в обучении являются доказательством потаённого нежелания измениться и стремления иметь жизнь на своих условиях. И это тоже абсолютно верно, но в ещё большей степени ученика ошеломляет то, что нагваль, похоже, перестал верить в него и как будто уже списал со счетов как неудачника.

С помощью такого манёвра нагваль заставляет ученика переоценить и пересмотреть всё, чему тот научился к этому моменту, всё, во что он начал верить. В процессе такой переоценки ученик вынужден самым тщательным образом исследовать свою жизнь до вступления на Путь Воина, а также взглянуть на ту жизнь, которая ждёт его, если как ученик он потерпит неудачу. Это весьма сокрушительно воздействует на ученика, так как он приходит к осознанию крайней пустоты и тщетности своей старой жизни и потому вынужден признаться самому себе, что, потерпев поражение сейчас, он потеряет всё, за что так долго сражался и всё то, что стало столь дорого его сердцу. Вызванная грядущим ощущением утраты неописуемая печаль переполняет ученика. И её достаточно для того, чтобы заставить его направить своё намерение на поддержание непоколебимой решимости сражаться до последнего.

В момент, когда ученик входит в состояние подобной внутренней решимости, он наконец готов сделать свою ставку на силу. И всё, что ему остаётся, – это преодолеть переломный момент, неизбежный для него, столь далеко продвинувшегося в своей подготовке на Пути Воина. И теперь это всего лишь вопрос времени – когда именно он обнаружит себя втянутым в битву за свою жизнь, за свою психику и на самом деле за своё Всё. Ведь сражается он за то, чтобы встретить своё внутреннее Ничто, нагваль. Ибо то, что ученик ощущает внутри как неохватную опустошённость, его светящееся существо ощущает как присутствие нагваля - Пустоты.

Глава 15. Объяснение Магов: Ставка на Силу

Ты находишься во сне, который всё же не сон. Любой сон является изменённым состоянием восприятия, но ты не пребываешь в изменённом состоянии восприятия, хотя то, что ты испытываешь сейчас, и кажется тебе сном, дурным сном! Это самый настоящий кошмар, хотя и не сон вовсе, а то, что воины называют безумием сна. Чтобы понять, почему мы говорим о безумии, тебе в первую очередь необходимо взглянуть на свою жизнь в истинном свете. Перепросмотр здесь тебе не поможет, ведь, несмотря на всю свою ценность, перепросмотр касается только смертного тебя – то есть тоналя. Однако сейчас я говорю не о смертном тебе, а о тебе бессмертном, об истинном тебе, нагвале, который воплощается жизнь за жизнью, чтобы развивать своё осознание.

Сколько раз я подчёркивал, что ты не твой тональ, ты, как и каждый из нас, – загадка даже для самого себя. И хотя ты готов частично принять тот факт, что твоя картина мира не может быть единственной существующей реальностью, твой страх отпустить её столь велик, что ты цепляешься за неё всеми доступными средствами, – так как ты никогда и не хотел избавиться от образа самого себя. Твоё отождествление с этим образом настолько сильно, что ты искренне веришь, что этот образ – и есть настоящий ты. Но если это действительно так, то тебе придётся признать: дела твои сейчас весьма плохи! Посмотри на себя! К чему привели все твои усилия в этой жизни? Не много же действительно стоящего я вижу! Как ты себя чувствуешь при этом? Где та соломинка, за которую ты надеешься ухватиться? И что же, по-твоему, происходит с тобой прямо сейчас?

Позволь мне поведать, что ты об этом думаешь. Ты думаешь, что происходящее с тобой сейчас – просто дурной сон, который рано или поздно развеется. А когда это случится, жизнь пойдёт своим привычным чередом, и, так или иначе, тебе удастся сохранить образ себя, и ты всегда будешь оставаться таким, каким привык себя видеть. Иначе говоря, ты всё ещё хочешь иметь жизнь на своих условиях. Но вот в чём ирония: ведь, несмотря на то, что я вечно твердил тебе, что ты не можешь иметь жизнь на своих условиях, ты никогда не задавал мне вопросов по этому поводу, ты никогда не просил пояснить, что же я подразумеваю, говоря «гы». Впрочем, так ты поступал на протяжении всего ученичества, поскольку постоянно мнил себе, что понимаешь мои утверждения. Ты никогда не догадывался, что, утверждая, что мы не можем иметь жизнь на своих условиях, я напрямую указывал на то, что мы не знаем, кто мы и что мы на самом деле, и ещё меньше мы знаем о том, что есть жизнь. Так о каких же условиях может идти речь? Чтобы иметь жизнь на своих условиях, мы должны знать, во-первых, что такое жизнь, а во-вторых, иметь представление о том, кто мы и что мы, – только тогда возможно ставить свои условия. Но ты никогда не понимал этого и потому, охваченный чувством жалости к самому себе, верил, что это утверждение означает, будто все мы марионетки, или хуже того – жертвы какой-то злобной и деспотичной силы, обитающей где-то вовне. И ни разу тебе не пришло в голову поставить под сомнение собственное чувство жалости к самому себе.

Итак, неважно, как часто ты заявлял о своём желании учиться, как яро твердил о своём стремлении измениться. Тот факт, что ты всеми силами держался за свой образ себя, прекрасно доказывает, насколько ты на самом деле лжив, высокомерен и пропитан жалостью к себе. Истина заключается в том, что ты совсем не хочешь познавать настоящего себя. Ты не хочешь познавать нагваль, поскольку видишь лишь свой тональ и тот вшивый образ себя, который ты соорудил вокруг тоналя, предполагая, что это и есть настоящий ты. И при этом ты хочешь знать только то, как улучшить свой образ. Почему? Да потому, что веришь, что ты и есть этот образ, веришь, что твой образ бессмертен, и надеешься, что если тебе удастся как-то доказать это, ты сможешь и дальше продолжать иметь жизнь на своих условиях. В итоге ты действительно не видишь необходимости стереть личную историю. Зачем! Ведь она для тебя бессмертна! Иначе говоря, ты не только хочешь иметь жизнь на своих условиях, ты и изменяться хочешь лишь на своих условиях. А точнее, ты хочешь изменить только то, что, по твоему разумению, нуждается в изменении.

Так чего же ты добиваешься? Ты – загадка, но её ты променял на жалкий образ себя, за который цепляешься ради своей нынешней миленькой жизни, – и в результате имеешь то, что имеешь. Ставя тональ выше нагваля, ты всегда верил, что сражаешься за свою свободу, а на деле сражался лишь за неприкосновенность образа себя. В итоге жизнь твоя стала пустой и бессмысленной, лишённой подлинной надежды и радости, ибо всё, что у тебя осталось, – это твоя муторная настырность в желании быть правым, имея жизнь на своих условиях. Но если ты прав, то отчего же чувствуешь себя так паршиво? Отчего в твоей жизни возник такой бардак? Но дела твои ещё хуже. Ставя тональ выше нагваля, ты не только лишал себя возможности обучения в подлинном смысле этого слова, но и отделял себя от жизни, так как именно нагваль является жизнью. А поскольку каждый из нас -частица Единой Жизни, Единого Духа, Единого Нагваля, твои действия, направленные на отделение себя, только лишь подтверждали твоё высокомерие. Если бы ты не предпочёл тональ, ты бы понял, что твой нагваль – вовсе не твой нагваль, а частица Единой Жизни. Однако в своём высокомерии и чувстве отделённости ты продолжал верить, что как частица Единой Жизни ты по-прежнему можешь иметь жизнь на своих условиях. Это равносильно вере в то, что как частица Единой Жизни ты можешь контролировать всеобщий нагваль, а значит, и можешь найти какой-то способ не просто диктовать условия, а навязывать именно свои условия! Ты показал себя настоящим магом, а значит, по праву заслужил это объяснение, ведь оно предназначено именно таким, как ты. Мой долг как нагваля – следить за тем, чтобы ты получал своё по праву, и потому, продолжая раскрывать тебе Объяснение Магов, я поступаю совершенно безупречно.

Как ты уже, наверное, начал понимать, магия ведёт к тоскливому и жалкому существованию. Ведь, так сильно желая всё контролировать, маги заканчивают тем, что полностью теряют контроль над чем бы то ни было. Взгляни на себя! Всё это время ты сражался за свою так называемую свободу! Но свободу от чего? Ты не свободен! Твой образ себя силён как никогда. Твои убеждения сильны как никогда. Короче говоря, твой разум сейчас даже сильнее, чем был когда-либо, и контролирует тебя полностью! Где же свобода, если ты жертва собственного разума? Где свобода, если ты не способен изменить собственные убеждения? Где свобода, если ты раб собственного образа себя?

Итак, то, с чем ты сейчас столкнулся, – всего лишь реальность, которую ты построил для себя сам. Ты можешь верить, что являешься жертвой обстоятельств или что в создании этого хаоса, в который ты превратил свою жизнь, тебе помогли другие люди. Но правда в том, что это твоя жизнь и, поскольку она твоя, ты должен на себя возложить полную ответственность за свои собственные действия. Среди этих действий наиболее важным было твоё упорное желание иметь жизнь на своих условиях, оно определяло течение всей твоей жизни до этого момента. Его результат – твоя непоколебимость в удержании образа себя и своей картины мира. И это желание было самым смертоносным действием среди всего, совершённого тобою по отношению к себе. Никто не вредил тебе. Никто не навязывал тебе твой образ. Ты сам его развивал, и цеплялся за него именно ты. И никто не заставлял тебя держаться за свою картину мира, это твой выбор -сохранять её. На самом деле действия других людей по отношению к тебе всего лишь отражали то, что ты делал с собою сам. Так что, кроме себя самого, тебе некого винить за то пренеприятнейшее положение, в котором ты оказался сейчас, – ловушку эту сотворил ты сам.

Всегда желая иметь жизнь на своих условиях, и цепляясь поэтому за свою картину мира, ты никогда не осознавал, что в то время, как ты пребывал в полной уверенности, что делаешь всё возможное для разоблачения своей картины мира, ты в действительности просто расширял её. Но именно это и случается, когда человек не хочет отпускать свою картину мира. Ты, сам того не желая, застрял в познанном. Да, при этом ты обрёл огромную ясность, но она относится только к познанному. Благодаря своей новообретённой ясности, ты, естественно, увидел множество перспектив, о которых раньше не подозревал. Однако, несмотря на всю свою ценность, они относятся лишь к познанному. Ты же искренне верил, что хорошо продвигаешься в разоблачении своей картины мира, но при этом лишь расширял ту же самую картину мира, которую развивал с младенчества. Поэтому все твои усилия по разоблачению своей картины мира сводились к перестройке старой картины мира, дабы сделать её больше и красивее, чем раньше. И это, по твоему убеждению, и было отпусканием старого и выбором нового. Но ты не отпускал старое, ты лишь подправлял его, чтобы оно выглядело новым.

То же относится и к твоему образу себя. Ты всегда был уверен, что твой образ и есть настоящий ты, и потому ты преклонялся перед тоналем, веря, что это и есть нагваль в тебе. Никогда не желал ты признать, что нагваль в тебе – это загадка, и в силу этого ты не можешь знать, кем и чем ты являешься на самом деле. Вместо этого ты упорно держался за веру, что твой тональ и есть ты, даже более того, что ты - поведение своего тоналя. И потому ты рассматривал все свои действия, в том числе и мысли, и эмоции, и внутренний диалог, как будто это есть ты. Ты даже не догадываешься, что твои действия, твои мысли, твои эмоции, твой внутренний диалог и всё остальное – просто результат твоего восприятия того, как твой тональ соотносится с остальным миром. Если бы ты осознал это, то понял бы, что не можешь быть своим тоналем, поскольку тональ - лишь инструмент для составления нагвалем, который и есть настоящий ты, карты великого непознанного. Следовательно, вместо того, чтобы рассматривать тональ как остров, на котором есть Всё, что тебе необходимо для составления карты мистерии нагваля, и переупорядочить свой остров тоналя для выполнения этого замысла, ты начал перестраивать его так, чтобы укрепить свою веру в образ себя, наивно полагая, что обретаешь знание подлинного себя и веру в подлинного себя.

Ты сделал всё это с помощью рассудка и разговора. И хотя на протяжении всего твоего ученичества я постоянно предостерегал тебя, убеждая, что необходимо слушать своё сердце и не поддаваться рациональности разума, ты никогда не воспринимал эти предостережения серьёзно. А поскольку ты обожествляешь свой тональ, ты никогда не хотел верить, что, слушая свой разум, ты просто покупаешься на свою картину мира вновь и вновь. Поэтому всё, что ты усваивал за время своего ученичества, имело для тебя смысл только тогда, когда соответствовало рассуждениям твоего рационального разума. И применял ты учение только таким образом, чтобы оно соответствовало твоим рассуждениям. В результате, когда я прямо говорил тебе о том, что ты просеиваешь всё через свою картину мира, мои слова были несущественны для тебя, хотя ты и соглашался с ними. Но, соглашаясь с тем, что они имеют смысл для тебя, никогда не замечал ты, как сам же и подкрепляешь свою картину мира, утверждая при этом, что ты действительно всё понимаешь – ведь ты столь открыт и прекрасно осознаёшь избирательность своего восприятия.

Ты, однако, никогда не понимал ничего, кроме своих собственных рассуждений об учении, и никогда не был открытым и непредвзятым. Твой разум, как и разум любого другого человека, открыт только для того, что, как ты думаешь, ты уже знаешь. Но то, что, по твоему мнению, ты знаешь, -это не более чем результат твоего крайне избирательного восприятия всего испытанного тобою в жизни. А так как ты веришь своему рассудку, ты никогда не ставил под сомнение своё знание, считая его неоспоримой истиной. Поэтому все концепции учения использовались тобою не для того, чтобы поставить под сомнение рассудок, а чтобы найти в них подтверждение правильности твоих рассуждений и доказать самому себе, что ты хорошо продвигаешься в своём обучении. Так, например, вместо использования таких концепций, как твёрдо стоять в своём знании, для переоценки своих существующих знаний и для изучения того, как в действительности работает твоё избирательное восприятие, чтобы стать таким образом более объективным в восприятии себя и окружающего мира, ты просто использовал их для оправдания своих, целиком основанных на избирательном восприятии, действий, направленных на поддержание картины мира и образа самого себя. В результате вместо того, чтобы твёрдо стоять в знании, что твоё восприятие избирательно и направлено на поддержание твоей картины мира, ты бестолково продолжал твёрдо стоять в своей вере в неоспоримость собственных рассуждений. В этой вере ты никогда не осознавал, что всё, что, по твоему мнению, ты знаешь, – не истина даже в отношении познанного, а просто расчленённые и фрагментированные куски, которые ты собрал, повинуясь своему рассудку, таким образом, чтобы подогнать их под свою картину мира.

Но не только твой рассудок был губителен для тебя, но также и твоя манера разговора. Ведь я предостерегал тебя не только в отношении рассудка, я предупреждал и о том, что ты должен уделять пристальное внимание свойствам слов. Ведь дело не только в том, что каждый из нас – продукт своей речи, но и в том, что речь имеет свойство как раскрывать истину, так и искажать её. Но в действительности ты только на словах признавал истинность этого аспекта учения, предпочитая потакать себе в использовании слов лишь для успокоения своего рассудка, постоянно выискивая только те ответы, которые подкрепляли бы твою картину мира, твой образ самого себя, а потому и твоё избирательное восприятие. Вновь и вновь я предупреждал, чтобы ты не принимал слова буквально, а использовал их как трамплин для раскрытия непознанного в себе самом. Но раз за разом ты позволял своему вниманию цепляться за подходящее твоему избирательному восприятию толкование слов. Поэтому вместо того, чтобы позволять словам вести тебя к тому, что не может быть выражено, ты использовал их для сохранения своей веры в то, что если ты будешь постоянно толковать себя и своё восприятие, ты неминуемо откроешь истину, которую ищешь. Но никогда тебе не приходило в голову, что при таком использовании разговора ты оставался в рамках своего рассудка и на деле искал лишь подтверждения того, что твоя картина мира верна и что образ твой может оставаться поэтому в неприкосновенности.

Итак, твои дела обстоят сейчас именно таким образом -полная неразбериха, даже большая, чем раньше. Но раньше ты не был учеником и мог всегда сослаться на своё неведение. Но теперь, благодаря учению, ты уже не можешь ссылаться на неведение. А потому, если хочешь быть честным с собой хоть раз в жизни, тебе не остаётся ничего иного, как признать: несмотря на все твои усилия, ты сейчас в _#гораздо более тяжёлом положении, чем когда-либо раньше. Твой ум, твои рассуждения, твоё использование разговора не привели тебя никуда. Более того, тебе сейчас действительно не позавидуешь, потому что ты попался в ловушку, которую собственноручно и приготовил. Как тебе уже, должно быть, стало ясно, с твоим нынешним восприятием и при том образе действий, который был тебе свойственен до настоящего времени, пути вперёд для тебя нет. Но при этом ты не можешь вернуться и к своей прежней жизни – просто потому, что никто из нас, научившись чему-то, не может взять и разучиться. Ты, возможно, познал не так уж много из того, что действительно представляет ценность. Но, как минимум, ты узнал, что твой старый путь не работает и что тебе был предложен иной путь, – пусть даже ты и разбрасывался возможностями заявить на него свои права. Ну и к чему это тебя привело?

Если хочешь, ты можешь убежать и постараться забыть, что когда-либо находил Путь Воина. Но в глубине сердца ты знаешь, что такой подход не сработает, а потому такую возможность не стоит даже и рассматривать всерьёз. Но ты всё же волен попытать счастья! Ведь в ином случае тебе придётся отыскать путь вперёд. Однако, поскольку ты не слушаешь никого и ничего, кроме своего рассудка, то для тебя существует только один путь вперёд – найти путь вперёд в обход рассудка. Какова задачка! Полный парадокс с точки зрения твоего драгоценного рассудка*. Но чем бы это ни было, это и есть твой единственный путь вперёд. Впервые с тех пор, как ты оказался на Пути Воина, ты должен будешь так использовать рассудок, чтобы он обманул сам себя и, оставив свой мелочный контроль, позволил тебе выслеживать собственное восприятие! Именно этому ты и учился с самого первого дня своей подготовки, но всё так же разрешал рассудку диктовать тебе каждое действие, каждую мысль, эмоцию и восприятие, включая и твоё восприятие неделания. Сейчас тебе придётся найти способ измениться -если, конечно, ты не собираешься навсегда застрять там, где находишься сейчас.

Как видишь, тебе мало быть пойманным в ловушку. Ты попался в неё со всеми своими потрохами, но власть рассудка над тобой более сильна, чем даже жажда свободы. Рассудок убедил тебя, что ты способен сражаться за свободу на собственных условиях. И вот как он умудрился это сделать. С его помощью ты совершенно запутался в том, где разница между тем, чего ты желаешь [22]22
  Игра слов. В английском языке слово want означает как «желатьу хотеть», так и «испытывать недостатку нужду». Лучше всего этот подтекст передаёт слово «жаждать».


[Закрыть], и тем, что тебе нравится. И это несмотря на то, что на протяжении всего твоего ученичества я неоднократно подчёркивал: в Пути с Сердцем нет никакой романтики и, следуя за своим сердцем, воин вынужден сражаться в битвах, которых предпочёл бы избежать. Но именно здесь и возникает путаница. Ведь разум по своей природе склонен к идеализации. Он склонен верить, что мы можем выбирать, какие вызовы принять, а какие проигнорировать. Но сердце не способно лгать, и потому ему не свойственны подобные ошибочные представления в отношении судьбы. В результате разгорается внутренний конфликт, когда разум говорит одно, а сердце – совсем другое.