Текст книги "Зачем ловеласу жениться"
Автор книги: Тесса Дэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Тоби отложил щетку.
– Что, так и сказала?
– Да, конечно. – Бел повернула голову, пытаясь увидеть лицо мужа. Ей нужно было увидеть его выражение, чтобы понять, правильно ли она поступила. К ее облегчению, он выглядел довольным. – Я верю, Тоби, что ты объяснишь мне все, что я должна знать. А если есть такое, чего я, по твоему мнению, знать не должна, то, пожалуй, лучше мне этого и не знать.
Тоби взглянул на жену с некоторым удивлением:
– Спасибо тебе, дорогая. Думаю, я должен тебя поблагодарить. – Он пристально посмотрел ей в глаза и добавил: – Но знаешь, меня смущает твое доверие.
– Ну а меня… – Бел улыбнулась, – меня очень даже смущает мое невежество, так что, пожалуй, мы друг друга стоим.
Тоби взял жену за руку – в другой ее руке все еще были шпильки – и усадил на край кровати. Сев с ней рядом, проговорил:
– Мне кажется, что мы прекрасно подходим друг другу во всех отношениях.
Бел покраснела и потупилась. А Тоби медленно водил большим пальцем по ее ладони; было очевидно, что он ждал от нее какого-то ответа. «А ведь он самый лучший, самый терпеливый из мужей, – подумала Бел. – Как же я могу ему не доверять?»
– Да, наверное, ты прав, – пробормотала она. – Хотя понятно, что у тебя весьма значительный опыт в том, что касается… – Бел украдкой бросила взгляд на широченную кровать. – В том, что касается вот этого, – добавила она, густо покраснев.
Тоби весело рассмеялся:
– Говоришь, значительный опыт? Что ж, спасибо за комплимент. Но должен сказать, что мой опыт не так велик, как тебе кажется.
– Но почему же тогда… – Бел хотела напомнить ему о газетных статьях, однако, в последний момент передумала.
– Ты о газетах? – спросил Тоби, словно прочитав ее мысли. – Только не говори мне, что ты читала «Праттлер»!
Бел снова потупилась.
– Так вышло. Я не хотела.
– Кажется, я уже говорил тебе: нельзя верить всему, что пишут газеты. – Тоби сжал ее руку. – Да, Изабель, я не монах. И конечно же, я флиртовал чуть ли не с каждой дебютанткой, если нравился ей. Но когда доходило до… – Он скосил глаза в сторону кровати. – Когда доходило до этого, то газеты сильно преувеличивали. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– О том, что ты разборчивый и принципиальный?
Тоби снова засмеялся:
– Да, отчасти именно так. Но что касается тебя, дорогая… – Он провел ладонью по ее щеке, потом вновь заговорил, и теперь голос его был уже не ласковым, а каким-то странным, хрипловатым. – Поверь, Изабель, я ждал тебя очень долго.
В следующее мгновение Тоби привлек жену к себе и впился в ее губы страстным поцелуем. Изабель невольно сжала кулаки, и шпильки впились ей, в ладонь. Ох, как глупо! Ведь она до сих пор держала шпильки в руке… Но что же теперь делать? Неужели прервать поцелуй и сказать: «Дорогой, милый муж, я знаю, что ты очень долго меня ждал. Но могу я попросить тебя подождать еще чуть-чуть, чтобы я избавилась от этих шпилек?»
Нет, конечно, Она не могла так сказать. Тоби не должен ждать ни секунды. Она позволит ему целовать ее столько, сколько он пожелает. И она будет отвечать на его поцелуи, чтобы он в ней не разочаровался. Его одобрение было для нее даже важнее, чем его ласки. Он сказал, что гордится ею, и ей очень хотелось, чтобы он постоянно об этом говорил, чтобы говорил снова и снова…
Руки его скользнули к полам ее халата, и он развязал поясок. Полы тотчас же распахнулись, и Тоби принялся расстегивать пуговки на ее ночной рубашке. Одна, две, три, четыре… чем больше пуговок он расстегивал, тем тяжелее становились ее груди. О, они наливались невыносимой тяжестью!
Бел зажмурилась, когда муж распахнул на ней ночную рубашку, обнажив ее грудь. Она чувствовала, как твердеют соски, и ей очень хотелось, чтобы он к ним прикоснулся, поласкал их. Она мысленно молила его об этом, и он, словно услышав ее мольбы, действительно прикоснулся.
Кто-то глухо застонал, но Бел не знала, у кого вырвался этот стон – у нее или у мужа. Открыв глаза, она увидела его сильные руки, и эти руки, приподнимавшие ее груди, освобождали ее от невыносимой ноши. Потом он снова прикоснулся к ее соскам, и из горла Бел вырвался громкий стон – теперь уже у нее не было сомнений в том, что это она стонала, наслаждаясь ласками Тоби.
– Какая красота… – пробормотал он все тем же хриплым голосом.
Бел хотела возразить ему, однако сдержалась. Прежде ей всегда казалось, что груди у нее неприлично, велики, но под руками Тоби… Не то чтобы они вдруг стали красивыми, но теперь казалось, что они именно такие, какими им следовало быть. Во всяком случае, они очень подходили по размерам к ладоням мужа – ему было удобно их приподнимать и поглаживать.
Бел громко, вскрикнула, когда Тоби наклонился и принялся покрывать ее груди поцелуями. При этом он легонько покусывал соски и лизал их кончиком языка. И снова Бел почувствовала, что тает, растекается… Что-то влажное и горячее растекалось между ног, и она, не удержавшись, в очередной раз протяжно застонала.
Внезапно Тоби резким движением задрал ее рубашку и положил руку на обнаженное бедро. И у Бел тотчас перехватило дыхание, казалось, в комнате стало трудно дышать, и ей почудилось, что она задыхается. Судорожно сглотнув, Бел сделала глубокий вдох. И в тот же миг послышался хриплый шепот Тоби.
– Изабель, – он прижался лбом к ее груди, – позволь потрогать тебя там.
Как она могла ему отказать? Ведь совершить то, что они должны были совершить, просто невозможно без того, чтобы совсем не прикасаться к ней в том самом месте. Но тут рука Тоби скользнула к ее лону, и Бел охватила паника… «Ведь сейчас он, несомненно, обнаружит…» – подумала она в отчаянии.
– О, ты такая влажная… – послышался тихий шепот Тоби.
К своему удивлению, Бел не услышала в его голосе ни отвращения, ни даже осуждения. Напротив, Тоби почему-то был очень доволен. Он коснулся ее лона кончиками пальцев, и Бел громко закричала – она не могла удержаться. Ощущения были такими сильными, такими острыми, такими необычными… Тоби снова ее поцеловал, и она опять застонала. Бел не хотела стонать, но не могла сдержаться.
– Я знал, что так будет, – проговорил Тоби, по-прежнему лаская ее пальцами. Быстрее. – Ты такая серьезная, моя дорогая. Всегда серьезная, но не здесь, не сейчас. Я знал, что здесь ты будешь необыкновенно страстной… и свободной.
«Нет-нет, – хотелось ей возразить. – Я женщина с верой и принципами. Я не позволю страсти овладеть мною. Я отказываюсь ей подчиняться. Страсть – это путь к безумию».
Но тут он раздвинул складки и скользнул между ними пальцем. Скользнул… в нее. Ощущение было шокирующим и восхитительным. Совершенно несовместимым с какими-либо мыслями и уж тем более с разговорами.
А жаркое беспокойное томление все нарастало и нарастало. Ощущения же были еще более острыми, чем до этого. И, конечно же, она никогда ничего подобного не испытывала. Никогда в жизни ей не было так плохо, как сейчас, и никогда еще не было так хорошо.
Не прекращая этой сладостной пытки, Тоби внезапно соскользнул на пол и, опустившись перед ней на колени, раздвинув ее ноги. Это было дурно во многих отношениях: он – перед ней на коленях, к тому же ее ноги были теперь раскинуты в очень непристойной позе, а его прикосновения, его губы…
О, его губы!
Никогда еще ей не было так плохо. И никогда не было так хорошо. Слишком… много всего, слишком…
– Тоби, я… – Бел попыталась увернуться, но его ладонь тяжело легла ей на бедро, удерживая ее на месте. – Тоби, прошу тебя… Разве ты не хочешь теперь сам получить удовольствие?
– Твое удовольствие – это и мое удовольствие. – Он лизнул ее лоно – раз, другой, едва касаясь. И ощущения возникали такие, что от них все мысли вылетели у нее из головы. Теперь Бел понимала, почему ее мать сошла с ума от страсти. Сейчас и она подходила к безумию. Казалось, еще немного – и она, Бел, исчезнет, перестанет существовать. А та женщина, которая останется вместо нее, уже не будет прежней Изабель.
– Тоби, прошу… – пробормотала она с величайшим трудом. – Тоби, ты должен… должен прекратить.
– Должен прекратить? – переспросил он насмешливо. И снова лизнул ее между ног.
Бел опять вскрикнула и пролепетала:
– Тоби, ты насмехаешься надо мной.
– Да, конечно. Потому что я знаю, как тебе это нравится.
«Наверное, он прав», – промелькнуло в голове Бел. Сейчас, в этот безумный миг, она почти поверила, что она любила его за это. Любила, потому что всецело ему доверяла. Теперь она знала: Тоби дразнил ее только потому, что верил в ее силу, не сомневался в том, что она способна выдержать это.
И тут он, словно сжалившись над ней, стал целовать ее бедра и живот, поднимаясь все выше. Но пальцы его по-прежнему ласкали ее лоно. Когда же губы Тоби сомкнулись вокруг ее соска, по телу Бел пробежала дрожь, и она, почувствовав себя совершенно беспомощной, внезапно поняла, что теперь не в силах даже и стонать.
– Дорогая, расслабься, – сказал Тоби. – Не напрягайся. – Он поцеловал сначала одну ее грудь, потом другую. – Не борись с этим, пожалуйста. Так будет лучше, если ты… просто отпустишь себя.
И, как ни странно, его слова почти сразу же ее успокоили, и она с хриплым стоном подалась ему навстречу.
– Да, милая, вот так! – выдохнул Тоби.
Забыв про шпильки в левой руке, Бел обеими руками обвила шею мужа, и шпильки со звоном рассыпались по полу. Но Бел даже не заметила этого – наслаждение перекрывало все. Да, теперь она могла наслаждаться, забыв обо всем на свете, потому что она «отпустила себя».
Глава 11
Она громко стонала и трепетала в его объятиях. Никогда еще Тоби не слышал звуков более возбуждающих, чем те хриплые стоны и крики, что срывались с губ Изабель. Когда буря наконец улеглась и она, расслабившись, обмякла в его объятиях, Тоби с особой остротой почувствовал свое возбуждение – почувствовал, что дошел до предела и больше не в силах сдерживаться. Шумно выдохнув, он пробормотал:
– Прости, дорогая, но сейчас уже пора, сейчас это должно случиться.
Она едва заметно кивнула и шепнула «да».
Тоби принялся расстегивать брюки. «Быстрее, быстрее, – говорил он себе, – не то ткань сейчас лопнет». О Господи, ведь он до сих пор был полностью одет. Впрочем, и она не была раздета… Но Тоби не собирался откладывать намеченное даже на те несколько секунд, за которые мог бы исправить положение. Опустив брюки с бедер, он улегся между ног жены. Его самообладания хватило лишь на то, чтобы пробормотать:
– Прости, дорогая. Больно будет очень недолго.
В следующее мгновение он вошел в нее. Изабель вздрогнула и поморщилась. Тоби тут же замер, давая ей время привыкнуть к совершенно новым для нее ощущениям.
– Теперь лучше? – спросил он наконец.
Бел молча кивнула, и он вошел в нее еще глубже, вошел полностью. Затем, удерживая ее в объятиях прошептал:
– О, Изабель, какое блаженство… – У него возникло ощущение, что ее тело было создано для него. «Впрочем, правильнее сказать, что наши тела созданы друг для друга», – добавил он мысленно.
Тут Бел раздвинула ноги пошире, чтобы освободить место для его бедер, а ее мягкая пышная грудь была как подушка для его груди. Почувствовав, что она расслабилась, он начал двигаться – сначала очень медленно и осторожно, затем чуть быстрее. В какой-то момент, не в силах более сдерживаться, он стал входить в нее яростно и стремительно, и каждый раз из горла Изабель вырывались чувственные звуки, напоминавшие всхлипывания. Эти «всхлипывания» еще сильнее его возбудили, и он стал двигаться с быстротой, совершенно неуместной для джентльмена в первую брачную ночь. Тоби это понимал, однако ничего не мог с собой поделать. К тому же Изабель нисколько не противилась, более того, уловив ритм его движений, она раз за разом устремлялась ему навстречу, доводя его до безумия. А когда он уже был готов сделать последний отчаянный толчок и воспарить к вершинам блаженства, Изабель вдруг посмотрела прямо ему в глаза и прошептала:
– Тоби, что я должна делать? Скажи мне, что делать.
И Тоби тотчас же остановился и замер. Он решил повременить.
– Скажи мне, что делать, – повторила Изабель. – Я… я хочу сделать тебе хорошо.
От одних только этих слов по телу его прокатилась дрожь. Судорожно сглотнув, он пробормотал:
– Ну… ты могла бы потрогать меня.
– Тоби… где?
– Где хочешь.
Она нахмурилась и словно о чем-то задумалась.
– Грудь… – прохрипел Тоби. – Помоги мне снять рубашку.
Бел тут же схватилась за его рубашку и потянула вверх, к плечам. Вместе они кое-как высвободили его руки из рукавов, затем она стащила с него рубаху, после чего потянулась к нему и осторожно прикоснулась к его груди кончиками пальцев:
– Так, да?
– О Боже, да! – простонал Тоби. – Именно так.
Она легонько провела пальцами по его плечам, едва касаясь их. Пальцы ее были необыкновенно чуткими, а их прикосновения – мучительно нежными. Немного помедлив, Тоби позволил себе вновь начать двигаться и вскоре снова почувствовал близость кульминации. Когда же пальчики Изабель скользнули по его соскам, ему опять пришлось замереть, чтобы в тот же миг не излить в нее семя. Он не хотел спешить – ему было слишком хорошо, чтобы торопить события.
Внезапно пальцы Изабель скользнули к его шее и замерли на жилке, где бился пульс.
– Дорогая, поцелуй меня там, – пробормотал Тоби.
И в ту же секунду Изабель чуть приподнялась и прижалась губами к его шее, к тому месту, где пульсировала жилка. Поцеловала раз, другой, третий… И каждый раз Тоби тихо стонал.
– Нравится? – спросила Изабель.
– Да, очень…
А потом она стала целовать его шею, грудь и плечи. Затем, вздрогнув, откинулась на подушку, и губы ее чуть приоткрылись. Тоби тотчас же впился в них поцелуем и тут же снова начал двигаться. Поцелуй его был долгим и страстным, а движения становились все более энергичными. Наконец, прервав поцелуй, он прошептал:
– Изабель…
– Да, Тоби…
– Дорогая, обхвати меня ногами.
Изабель тотчас выполнила его просьбу, и Тоби, заглянув в ее огромные глаза, прохрипел:
– А теперь держи меня покрепче.
Она кивнула и, прижавшись к нему, обхватила руками его шею.
«Похоже, она выполнит любую мою просьбу, – промелькнуло у Тоби. – Но о чем же еще ее попросить?» Перед мысленным взором возникали сотни эротических образов, но он решил, что со всеми этими задумками можно подождать, так как тело его настоятельно требовало разрядки. Приподнявшись на локтях, Тоби в очередной раз заглянул в глаза жены и сразу понял, что она пребывала в таком же состоянии. Он тотчас же отыскал маленький чувствительный бугорок меж ее ног и помассировал его большим пальцем.
Глаза Изабель широко распахнулись, а из горла вырвался хриплый стон, тут же перешедший в крик.
– О, Тоби, Тоби! – кричала она, содрогаясь всем телом.
А он, стиснув зубы, еще несколько раз вошел в нее, вошел яростно и стремительно и, тоже содрогнувшись, замер в изнеможении. «О Боже, – промелькнуло у него, – какое блаженство…» Никогда еще Тоби не испытывал такого наслаждения от соития. Ни разу в жизни.
Лежа на Изабель и тяжело дыша, он чувствовал себя совершенно выхолощенным, он был в изнеможении. И вместе с тем он был готов начать все сначала, был готов делать это снова и снова.
Но главное – он чувствовал, что ему необычайно повезло с выбором жены. А если быть до конца честным, то ему неслыханно повезло в том, что Изабель выбрала себе в мужья именно его, Тоби.
– Дорогая, любимая… – Он поцеловал ее в лоб, влажный от испарины. – Спасибо тебе, Изабель.
Она тихонько застонала, и Тоби осознал, что придавил её своим весом. Господи, как же он глуп!
Пробормотав извинения, Тоби проворно откатился в сторону.
– Пожалуйста, не утруждай себя, – сказала Изабель. – Я уверена, что нет необходимости ни в извинениях, ни в изъявлениях благодарности.
Нет нужды в изъявлениях благодарности?
– Но, Изабель…
– Нет-нет, пожалуйста, не благодари меня. – Приподнявшись на локте, она опустила пониже ночную рубашку. – Я еще даже не вручила тебе мой свадебный подарок.
Тоби уже собрался возразить, хотел сказать, что Изабель уже преподнесла ему самый лучший из всех возможных подарков, но она, опередив его, вскочила с кровати и быстро вышла в смежную комнату. Воспользовавшись ее уходом, Тоби подтянул брюки и пригладил волосы ладонью.
Когда же она вернулась, Тоби сидел на краю кровати. Халат на Изабель был запахнут и перевязан поясом, а руки она держала за спиной.
– Дорогой, это, конечно, пустяк, но я… Я не знала, что тебе подарить, поэтому решила… – Изабель вытащила из-за спины трость с набалдашником из слоновой кости и с инкрустацией на нем в виде золотого листа. – Ты такую хотел? – спросила она, протянув мужу трость.
Тоби с улыбкой кивнул:
– Да, именно эту я и хотел купить. – Он взял трость и повертел ее в руках. Снова улыбнувшись, добавил: – Не могу поверить, что ты все время о ней помнила. Но ты ведь относишься к тростям с глубочайшим презрением, не так ли? Ты ведь считаешь, что если мужчина совершенно здоров, то трость он носит с единственной целью – продемонстрировать свое богатство.
Изабель весело рассмеялась:
– Ну, не следует забывать и о том, что ею можно жестикулировать и стучать в дверь. Если честно, то я по-прежнему не понимаю, зачем она тебе, но никаких других идей насчет подарка у меня не было. И знаешь, должна признаться, что трость тебе очень идет. – Изабель окинула мужа взглядом. – Она ведь тебе действительно нравится, да?
– О, я ее обожаю… – Тоби протянул жене конец трости, словно предлагая ей взять ее в руки. Когда же она взялась за нее, он с силой дернул трость на себя, привлекая Изабель на постель. – Но тебя я обожаю еще больше, дорогая.
Тоби хотел всего лишь нежно поцеловать жену. Поцеловать в знак благодарности, не более того. Но стоило ему почувствовать вкус ее губ, как все изменилось – он снова ощутил желание.
– О, Изабель, я ничего не могу с собой поделать! – прошептал Тоби. – Ты сможешь выдержать это так скоро?
– Да, конечно. – Она отстранилась и пристально посмотрела на него. В глазах ее было безграничное доверие. – Я знаю, что ты не стал бы просить этого от меня, если бы я не могла.
И тут Тоби понял то, о чем уже давно догадывался.
Он мог баллотироваться в парламент. Он мог даже выиграть при этом. Более того, он мог стать премьер-министром и первым советником принца-регента. Мог сплавать на Цейлон и обратно для того лишь, чтобы привезти жене чашку чаю, а по пути обратить в истинную веру тысячу язычников – и все равно он не будет достоин этого взгляда в ее глазах. Ни один мужчина не смог бы подняться до таких высот. А если однажды он сделает ей больно, то это будет означать конец всему. О, она, добрая душа, конечно же, простит его. И они по-прежнему будут привязаны друг к другу. Но Изабель больше никогда не будет смотреть на него так, как сейчас, – смотреть с такой верой в него, с таким доверием… И когда-нибудь они оба узнают, что он ее не заслуживает.
Но пока… пока ему удается поддерживать в ней эту совершенно незаслуженную веру в него, а тот факт, что он ее недостоин, остается его, Тоби, секретом.
Он обнял жену за талию.
– Дорогая, давай снова ляжем в постель.
Глава 12
– Еще всего лишь несколько миль. – Выглянув из окна кареты, Тоби окинул взглядом знакомые просторы. Обернувшись к жене и заметив, что она сильно побледнела, он с беспокойством спросил: – Дорогая, тебе плохо? Укачало?
– Нет-нет, ничего страшного. И мне очень нравится этот пейзаж. Но должна признать, что я не привыкла к долгим путешествиям в карете. – Изабель заерзала на сиденье, пытаясь найти более удобное положение.
Тоби невольно вздохнул. Было очевидно, что Изабель действительно не привыкла к таким поездкам. К тому же он, ее муж, нещадно утомлял ее по ночам. Не в первый раз после их венчания Тоби испытывал угрызения совести. Он понимал, что обращается со своей женой как изголодавшийся по женщине матрос, наконец-то сошедший на берег, но ничего не мог с собой поделать. Он желал ее постоянно, и она всегда готова была ему уступить, когда бы он об этом ни попросил.
Даже сейчас при виде этой роскошной груди, подпрыгивающей в такт постукиванию лошадиных копыт, он не мог удержаться…
– Дорогая, может, тебе будет удобнее, если ты сядешь ко мне на колени?
Изабель бросила на него испытующий взгляд и, как ему показалось, все-таки не разгадала его намерения. Едва заметно покачав головой, она ответила:
– Спасибо за любезное предложение, но мне не хотелось бы помять твой костюм. – Немного помолчав, она вдруг спросила; – А там, на собрании, будет очень много людей?
Тоби энергично закивал:
– Да-да, несомненно. Несколько сотен, я думаю.
– Но, насколько я поняла, правом голоса обладают лишь немногие, – продолжала Изабель. – Только собственники земли. Так мне сказала твоя мать.
– Да, верно. Но люди воспринимают это собрание как увеселительное мероприятие. Как спектакль. Поскольку же здешний люд не избалован зрелищами, сюда стекаются жители всех окрестных деревушек, а им все равно, имеют они право голоса или нет. В нашем сонном округе народ рад любому развлечению. Для того чтобы подрать глотки и поразмахивать кружками с элем, любой предлог хорош. А ведь сегодня ничего особенного не намечается. Будут объявлены кандидатуры, вот и все. Ты даже не представляешь, что будет, когда начнется настоящая предвыборная гонка. Вот тогда жди настоящего разгула.
– И как долго продлится этот «разгул»?
– До тех пор, пока победитель не будет определен. Пятнадцать дней, не считая воскресений. – «Едва ли все это продлится больше пяти дней», – подумал Тоби. Логично было бы предположить, что Йорк с самого начала возьмет быка за рога, и тогда все закончится довольно быстро.
– Пятнадцать дней пьяного разгула? – Брови Изабель поползли вверх. – Теперь-то я понимаю, почему все здесь с таким нетерпением ждут выборов…
Тоби, не удержавшись, рассмеялся:
– Бывает и куда хуже, дорогая. Не забывай, что наш округ – очень тихий, спокойный. Ты не представляешь, что творится на севере, где голосование всегда кончается дракой, можно сказать – маленькой войной. И еще хуже бывает чуть поближе к Лондону, в Гаррете.
– А что происходит в Гаррете?
– О, они там устраивают шутовские выборы, целую мистерию, так что люди со всей округи приходят посмотреть. У них там фиглярские костюмы и грубые шуточки, и бесконечные бочонки с элем… Видишь ли, чтобы голосовать в Гаррете, не обязательно быть землевладельцем.
– Да, совершенно верно.
– Не обязательно. – Тоби усмехнулся. – Чтобы голосовать в Гаррете, необходимо выполнить одно-единственное требование: мужчина должен насладиться женщиной на открытом воздухе в любом месте, находящемся в границах этого района.
Изабель густо покраснела.
– Ты шутишь, да?
– Вовсе нет. – Не в силах противостоять искушению, Тоби поднялся со своего сиденья напротив жены и сел с ней рядом. Кивнув на окно, продолжил: – И знаешь, дорогая, я думаю, что мы все еще находимся на территории этого округа. Ты справедливо отметила, что пейзаж здесь чудесный. И мне кажется, глоток свежего воздуха может стать для тебя тем самым лекарством, в котором ты очень нуждаешься. Может, выйдем и немного погуляем? Не хочешь?
Изабель еще гуще покраснела.
– Тоби, ты дразнишь меня! Как тебе не стыдно?!
– Я вовсе тебя не дразню. Я говорю вполне серьезно. У меня куда больше шансов победить в Гаррете, чем в собственном округе. Надо всего лишь уладить этот маленький вопрос о правомочности моей кандидатуры. – Тоби обнял жену за талию, а другой рукой потянулся к трости, делая вид, что хочет подать кучеру сигнал, чтобы тот остановил экипаж. – Так как же, дорогая?
– Ты этого не сделаешь! – воскликнула Бел, подавшись к мужу и пытаясь его остановить.
– Еще как сделаю, – сказал Тоби с улыбкой.
– Нет! – крикнула она, схватив его за плечи обеими руками – и в результате оказалась у него на коленях, чего Тоби и добивался.
Тихо рассмеявшись, он сказал:
– Я непременно это сделаю, но только в том случае, если ты меня сама попросишь.
Изабель улыбнулась. И теперь она смотрела на него так, словно давала понять: он может делать с ней все, что пожелает.
Тоби отбросил трость и обнял жену обеими руками.
– Ну вот, дорогая. Разве так сидеть не удобнее?
Она молча кивнула и заглянула ему в глаза.
– Теперь ты уже не чувствуешь себя больной, верно?
Изабель снова кивнула.
– Вот и хорошо, – прошептал Тоби и прижался губами к ее губам.
И в тот же миг, едва лишь губы их встретились, весь мир перестал для него существовать. Господи, как же он любил целовать ее! Тоби никогда не считал себя суеверным – но черт его побери, если в слиянии их губ не было чего-то волшебного. Нет, речь не о колдовских заклинаниях, что бормочут ведьмы, склоняясь над булькающим в котелке волшебным зельем, и не о фонтане светящихся огоньков, что разлетаются в небо от прикосновения волшебной палочки. Это колдовство было иным, древним и первозданным. Казалось, что поцелуй высвобождал энергию стихий. Когда они целовались, царство страсти распахивало перед ними свои двери, ив этом царстве правили иные законы, неподвластные законам обычного мира. И Тоби был уверен, что мог бы держать жену на коленях и целовать всю дорогу до самого Девоншира. Но так уж распорядилась судьба (вернее – география), что вначале они достигли его родного округа в графстве Суррей.
– Тоби…
– М-м…
– Это и есть тот самый городок?
Поцеловав жену в шею, он взглянул в окно.
– Да, вероятно…
Тихонько вскрикнув, Бел соскочила с колен мужа и села на противоположное сиденье. Он тут же снова к ней подсел.
– Дорогая, у нас еще есть несколько минут.
– Тоби, нет! – Она увернулась от него и опять села напротив него. На сей раз он не стал к ней пересаживаться и со вздохом пробормотал:
– Не беспокойся, дорогая. Они ведь не увидят нас, если только специально не постараются.
– Не сомневайся, они очень постараются! И взгляни на нас! Мы с тобой все растрепанные и мятые. – Бел окинула взглядом свое платье и всплеснула руками. – Тоби, прошу тебя, приведи себя в порядок.
– А в чем дело? У меня шейный платок съехал набок?
– Нет-нет, речь не о шейном платке. – Она бросила выразительный взгляд на его брюки повыше коленей.
Тоби опустил глаза и рассмеялся:
– Если бы ты, милая жена, снова села ко мне и облегчила мое состояние…
– Нет-нет, – перебила Изабель. – Только не сейчас.
Тоби тяжко вздохнул:
– Что ж, ладно. Но тогда только время сможет мне помочь.
– А ты знаешь, – проговорила она вдруг совершенно будничным тоном, – что механические щетки могут вычистить дымоход втрое быстрее, чем мальчик-трубочист? И при этом работа выполняется в два раза качественнее? Ты мог бы упомянуть об этом в твоей сегодняшней речи.
«Самое время говорить о чистке труб», – со вздохом подумал Тоби.
– Видишь ли, Изабель… – Он украдкой взглянул на свои брюки. – Видишь ли, наши избиратели живут в коттеджах, поэтому трубочистов они не нанимают.
– Но они ведь люди, и они христиане. Поэтому должны откликнуться на рассказ о бедственном положении несчастных детей. Несправедливость по отношению к самым беззащитным – это несправедливость в отношении нас всех.
Тоби благоразумно придержал язык. Он давно уже заметил, что после их с Изабель физической близости, ее рвение к милосердию удваивалось. Вчера ночью, к примеру, когда он еще не успел отдышаться после бурного соития, она соскочила с кровати и принялась искать свечи и огниво. Зачем? Ей приспичило в два часа ночи написать Августе письмо и предложить изменить текст в буклете их общества.
«Ну что ж, – подумал Тоби, – разные женщины по-разному ведут себя после близости с мужчиной. Некоторые, утомившись, почти сразу засыпают, а другие ощущают прилив энергии». Но чем бы ни занималась Изабель, вскакивая с постели после соития, она всегда в нее возвращалась, и Тоби это вполне устраивало. Во всяком случае, он решил, что не следует из-за этого раздражаться.
Тут карета выехала на городскую площадь и остановилась.
– Вот мы и приехали, – сказал Тоби, выглянув в окно. Он взял жену за руку. – Приказать кучеру, чтобы отвез тебя в Уинтерхолл? Наш багаж скорее всего уже там, и домашняя прислуга ждет тебя.
– Тоби, о чем ты? Я не хочу ехать туда одна. Я хочу остаться здесь с тобой, чтобы понаблюдать, как все будет происходить.
– Изабель, но ведь это всего лишь выдвижение кандидатов, то есть всего лишь повод выпить несколько кружек эля. Кроме того, при таком скоплении народа возможны беспорядки. Такое зрелище не для леди.
Изабель выглянула в окно.
– Но я уже вижу среди собравшихся нескольких дам. Тоби, пожалуйста, позволь мне остаться. Если хочешь, я могу остаться в карете и наблюдать за происходящим из окна. Мне хочется присутствовать при рождении твоей политической карьеры. – Робко улыбнувшись, она добавила: – К тому же мне ужасно хочется послушать твою речь.
– Правда? – спросил Тоби, внезапно пожалев о том, что поленился подготовить эту проклятую речь.
Изабель попросила кучера откинуть верх экипажа, чтобы было виднее, и теперь перед ней открывался отличный вид на все происходящее. Собравшаяся на площади толпа гудела в предвкушении зрелища, а в ближайших тавернах бойко шла торговля элем. Неплохо раскупались также товары с лотков, и повсюду развевались яркие флаги и транспаранты.
Через некоторое время какой-то мужчина в старомодном желтом сюртуке влез на помост и обратился к толпе. Он держался с необыкновенным достоинством и, судя по всему, очень серьезно относился к своим обязанностям.
– Все мы прекрасно знаем, что сейчас происходит! – кричал мужчина. – И я, как лицо, назначенное шерифом для наблюдения за этими выборами, буду читать вслух. – Он достал из кармана стопку сложенных вдвое листков.
– А можно эту часть пропустить?! – раздался из толпы жалобный голос.
– Нет, мы не может пропустить эту часть, – передразнивая интонации вопрошавшего, ответил мужчина в желтом. Вскинув вверх руку, сжимавшую листки, и повысив голос, он продолжал: – Не можем, потому что таков порядок, понял, идиот? Цивилизованные люди придерживаются порядка. Этим мы и отличаемся от дикарей. Именно это и сделало нас настоящими людьми.
– Именно это сделало из тебя самодовольного осла, – послышался еще один голос.
– Только осел мог бы напялить такой сюртук! – снова крикнули из толпы.
– Поверьте мне, ни один из вас не угадал! – подала голос круглолицая женщина, высунувшаяся из окна на втором этаже. – Он и без ничего надутый осел!
Толпа расхохоталась, и физиономия мужчины в желтом сюртуке побагровела.
– Хотела бы я, чтобы он как-нибудь ночью почитал мне эту бумагу, – продолжала круглолицая женщина. – Не может быть, чтобы она была еще скучнее, чем его…
Изабель не расслышала окончание реплики – ее заглушил очередной взрыв хохота. И все же Бел покраснела, поскольку прекрасно поняла, что имелось в виду.
