Текст книги "Зачем ловеласу жениться"

Автор книги: Тесса Дэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Она довольно долго молчала. Наконец заговорила:

– Моя мать была прикована к постели больше года, а мой отец сам ее лечил. Он консультировался со специалистами, проводил немало ночей за медицинскими журналами, выискивая сведения о новых методах лечения. Но, ни разу, даже тогда, когда конец был очевиден, мой отец не опускался до жалости к себе. Ни разу он не позволил ей видеть, как он расстроен. И в тот день, когда она умерла, разве сидел он у ее кровати и проливал бесполезные слезы? Нет, он отправился лечить шахтеров, пострадавших от взрыва газа в соседнем графстве. Потому что он был доктором, потому что живые люди нуждались в его помощи. Поверьте, капитан Грейсон, у каждого есть свои раны. И некоторые из этих ран кровоточат так, что со стороны не увидишь.

Пока Хетта говорила, в ее карих глазах вспыхивали зеленые искорки. А потом, когда умолкла, Джосс увидел в ней то, что так хотел увидеть с того самого дня, как их представили друг другу. Он понял, что она вовсе не была упрямой, колючей и холодной. Нет, она была просто женщиной – уставшей и беззащитной. Женщиной, ужасно уставшей от долгих часов тяжелого труда. И, конечно же, она отчаянно нуждалась в отдыхе.

Более того, она отчаянно нуждалась в поддержке.

А он, Джосс, мог поддержать ее. В другой раз она, возможно, окажется достаточно сильной, чтобы поддержать его.

Но все было не так просто. В этой жизни не могло быть ничего простого. Оставались вопросы и враждебность. Оставались призраки прошлого. И все это стояло между ними.

Тихо вздохнув, Джосс пробормотал:

– Хетта, я очень вам сочувствую. – Он опустил руку на перила и скользнул пальцами вверх, к ее руке. – Я прекрасно понимаю, что этот день и для вас стал тяжким испытанием. Просто я знаю, каково сейчас лорду Кендаллу. В каком-то смысле его страдания сродни моим. И если вы не можете посочувствовать ему, то, возможно, могли бы посочувствовать мне.

– Вы хотите моего сочувствия? – спросила она, не открывая глаз.

– Да, черт возьми! Разве я не заслужил такой малости? Разве я не такой же человек, как лорд Кендалл, как любой мужчина?

– Господи, вы такой же глупец, как все мужчины!

Тут глаза ее широко распахнулись и взгляды их встретились. И в тот же миг Джосс понял, что он ей небезразличен, совсем небезразличен. Теперь, в эти мгновения, он окончательно в том убедился. Господи, эта девочка была влюблена в него. Один дьявол знает, за что она его полюбила. Вот уже несколько недель кряду он выискивал у нее слабые места, а правда была тут – на виду. Достаточно, повнимательнее взглянуть на нее, чтобы понять: именно он, Джосс, был ее слабостью. И теперь, когда они оба это знали, она задрожала.

– О, простите меня, я не понимал, – сказал он почти шепотом.

Она издала звук, похожий на всхлипывания.

Сердце его рванулось к ней навстречу, и Джосс накрыл ее руку, сжимавшую перила, своей широкой ладонью. Он был готов к тому, что она в любой момент уберет руку, но она этого не делала.

– Так вы могли бы, Хетта?.. Могла бы посочувствовать мне? – Только сейчас он понял, что уже давно хотел задать ей именно этот вопрос. И только сейчас осознал, что его непростительная грубость этим и объяснялась.

– Капитан Грейсон…

– Джосс, – поправил он ее, коснувшись другой рукой ее пылающей щеки. – Меня называют Джосс.

В этот момент из комнаты наверху донесся стон роженицы, и Хетта отшатнулась от Джосса. Они еще несколько секунд смотрели друг на друга, и в глазах Хетты Джосс прочел то, что она хотела ему сказать. Убрав ладонь с ее руки, он спросил:

– Так как же, Хетта? Ты ведь не ответила на мой вопрос…

– Боюсь, я не смогу вам помочь, – прошептала она. – Ваша скорбь, ваша желчность… Я не знаю, как лечить эти болезни.

– Хетта, я вовсе не имел в виду…

– Простите, но мне пора. – Она поднялась на несколько ступенек. – Возвращайтесь к своему бренди и не беспокойтесь. Никто сегодня не умрет.

– Я его убью, – прохрипела Люси.

Бел и София, стоявшие у кровати, обменялись тревожными взглядами. София стояла по другую сторону кровати, старательно обмахивая Люси веером, а Бел в это время меняла влажные компрессы на лбу у роженицы.

– Я убью Джереми за то, что он со мной сделал, – говорила Люси, пытаясь отдышаться в промежутке между схватками. – Неужели он не знает, как это больно?

– Ты так кричишь, что он наверняка уже все понял, – сказала мисс Осборн, вернувшаяся в комнату со стопкой полотенец.

– Вот и хорошо! – закричала Люси и тут же застонала – началась очередная схватка.

Бел заметила, как побледнела София. Наверное, она ни разу не видела рожающую женщину. Сама же Бел присутствовала при многих родах, в том числе при рождении своего племянника Джейкоба, мать которого умерла, подарив ему жизнь.

Бел была вполне осведомлена о том, как проходят роды, поэтому не могла не догадаться: с Люси что-то не так.

Обойдя кровать, она подошла к Хетте, стоявшей возле умывальника, и шепотом, чтобы ее не услышала Люси, спросила:

– Вы сказали лорду Кендаллу?

Намыливая руки, Хетта ответила:

– Нет, не сказала. А зачем? Он и так вне себя от волнения.

– А вы намерены сказать самой Люси?

– Не вижу смысла ее тревожить. – Хетта бросила взгляд на Софию. – Ваша невестка вот-вот упадет в обморок.

– Она переживает за свою подругу и за себя тоже. Зимой настанет ее очередь рожать. Сейчас она представляет, что ждет ее. Может, вы могли бы объяснить ей потом… почему у нее, вероятно, все пройдет легче?

– Может, и легче, а может, так же. – Хетта ополоснула руки, и Бел протянула ей полотенце. – Никогда ничего нельзя знать заранее. Я не могу давать вашей родственнице никаких обещаний. Доктор не дает обещаний.

– Но вы раньше принимали такие роды? Когда ребенок идет ножками вперед…

– Да, несколько раз. И в большинстве случаев исход был вполне благополучным. Как для младенца, так и для матери.

– В большинстве? – Бел похолодела. – То есть не во всех?

– Да, не во всех. – Хетта повернулась к Бел и посмотрела ей прямо в глаза. – Но с Люси и ее ребенком все будет хорошо. Я дала обещание, и я его выполню. Никто сегодня не умрет.

– Кажется, вы только что сказали, что доктор не дает обещаний.

– Да, знаю. – Хетта тихонько вздохнула. – Доктор действительно не дает. Но это обещание дала глупая и вздорная девчонка. – Хетта тут же нахмурилась и добавила: – А доктор обязан держать свое слово.

Вернувшись на свой пост в изножье кровати, Хетта приподняла простыни, чтобы посмотреть, как у Люси продвигаются дела. Бел же вернулась на свое место у изголовья и сменила компресс на лбу роженицы. Она мало что могла сделать, разве что молиться.

Сквозь стиснутые зубы роженицы вырвался очередной крик, и София вздрогнула; казалось, она вот-вот упадет в обморок. Обычно Бел завидовала элегантности Софии, ее умению держаться с достоинством и непринужденной грацией. Временами она даже ненавидела невестку за эту ее безупречную элегантность. Но сейчас, наблюдая за ней, Бел искренне ей сочувствовала.

Когда схватка закончилась, Хетта снова приподняла простыню. Оценив ситуацию, сказала:

– Люси, слушай меня внимательно. Самое трудное еще только начинается.

– Только начинается?! – возмутилась Люси. – Черт возьми, что ты имеешь в виду? Как так начинается? Ты же не хочешь сказать, что я уже столько часов…

– Ты должна хорошенько тужиться, – перебила Хетта. – Пора вытолкнуть ребенка. При следующей схватке ты должна обхватить руками колени и как следует постараться.

Следуя указаниям Хетты, Бел и София помогли Люси принять надлежащее положение. А потом все замерли в ожидании очередной схватки.

Вскоре роженица снова начала стонать, и Хетта сказала:

– Вот и хорошо. Давай же, Люси…

Люси тужилась, и у Бел едва не лопнули барабанные перепонки от оглушительного визга, сопровождавшего усилия Люси.

– Больше никаких криков, – сказала Хетта, когда боль утихла и Люси обмякла на руках Софии и Бел. – Тебе надо беречь силы.

– Сколько это продлится? – слабым голосом спросила София.

– Невозможно сказать, – ответила Хетта. – Наверное, еще несколько часов.

– О Боже!.. – простонала Люси. – Часов? Но я не могу делать это часами!

– Нет, можешь, – сказала Бел.

– Не могу, не могу! – завизжала Люси. – Я действительно не могу! Я передумала! Пойди и скажи Джереми, что я передумала! Это он виноват, что ребенок не хочет выходить! О чем я думала, когда выходила замуж за этого громадного упрямого скота? Мне надо было выйти за сына викария. Он сделал бы мне маленьких покладистых деток. Младенцев, которые не вылезают часами…

Ее гневная тирада прервалась, когда началась очередная схватка.

– Толкай его, Люси, – приказывала Хетта. – Толкай как можно сильнее.

– Когда-нибудь, – пробормотала Люси, пытаясь отдышаться в перерыве между схватками, – ты будешь рожать, Хетта, а я буду стоять у твоей кровати и вдесятеро отплачу тебе за твою бессердечную тиранию.

– Я буду только рада, Люси, если этот день когда-нибудь настанет.

На мгновение в глазах Хетты промелькнула боль. Она тут же сморгнула, чтобы скрыть слезы, но Бел все же успела их заметить и сердце ее болезненно сжалось. Из них четверых лишь Хетта держалась так, словно внутри у нее был стальной стержень. Держалась сама и заставляла держаться всех прочих. Но в конце этого дня только ей, Хетте, не придется услышать ласковых слов утешения и любви, не придется уснуть в уютных объятиях мужа.

Бел прикрыла глаза – и тотчас же увидела чудесную улыбку Тоби. И тут Бел вдруг осознала, что в эти часы, которые она провела у постели Люси, она в своих молитвах обращалась вовсе не к святым, а к нему, к своему мужу. Выходит, в него она верила сильнее, чем в Бога?

Внезапно кто-то схватил ее за плечо, и Бел, открыв глаза, увидела перед собой Софию. Глаза Софии были широко распахнуты, и она вся дрожала.

– Я хочу уйти, – произнесла София одними губами. Бел решительно покачала головой и тихо сказала:

– Нет, нельзя.

– Я боюсь, – прошептала София.

– Останься, – процедила Люси сквозь зубы. – Если я должна тут остаться, то останешься и ты.

– Люси, у тебя все получится, – сказала Бел, убирая со лба роженицы влажные от испарины волосы. – Только представь: скоро ты будешь держать на руках младенца. Потерпи еще немного. Теперь уже недолго.

Глава 17

Но Бел ошибалась – схватки продолжались еще очень долго.

Бледная и вся мокрая от пота, Люси простонала:

– Я не смогу это сделать.

– Вот, попей чаю. – Бел поднесла чашку к ее губам.

– Нет. – Люси покачала головой. – Не хочу чаю. Я хочу, чтобы это прекратилось. Я не смогу это сделать, не смогу.

– Ладно, – сказала Хетта, отступая от кровати. – Возможно, ты действительно не можешь.

– Что?! – воскликнула София. – Но как же тогда…

– Хетта не это имела в виду, – перебила Бел. – У Люси замечательно получится. – «Но что же теперь делать? – спрашивала она себя. – Ведь если даже Хетта опустила руки, то тогда действительно ничто не поможет».

А Хетта развязала фартук и подошла к умывальнику, чтобы ополоснуть руки. Затем она направилась к двери.

– Куда ты собралась? – спросила Люси, глядя вслед подруге.

Хетта оглянулась.

– Спущусь вниз, чтобы сообщить лорду Кендаллу, что ты не можешь это сделать.

– Можно, я пойду с вами? – пробормотала София.

– Зачем ты к нему пойдешь? – спросила Люси. – Вот если бы он мог родить за меня… А!.. – застонала она при очередной схватке.

– Нет, родить он за тебя не сможет, – громко сказала Хетта. – Но возможно, он хотел бы попрощаться.

– Попрощаться?! – хором воскликнули София и Бел; если бы Люси тоже могла говорить во время схватки, то их дуэт превратился бы в трио.

Скрестив на груди руки, Хетта вернулась к кровати.

– Люси, послушай меня. Твой ребенок идет ножками. Шанс на благополучный исход…

Бел схватила Хетту за руку:

– Не надо! Пожалуйста!

– Я знаю, что делаю, – возразила Хетта. – И я знаю Люси.

Когда схватка закончилась, Люси откинулась на подушки и уставилась на свою подругу пылающими зелеными глазами:

– Ты не посмеешь! Я не собираюсь прощаться с Джереми! Просто я все еще зла на него!

Хетта присела на край кровати и взяла Люси за руку.

– Тогда послушай меня. Ребенок идет ножками. Не головой, как положено. Поэтому тебе так трудно.

– О Господи… – прошептала Люси. – Выходит, он уже сейчас ужасно непослушный.

– Да, верно. Сразу видно, что пошел в мать.

– Я умру? Скажи честно.

– Ты знаешь, что я не стала бы тебе лгать. Риск, конечно, есть. И для тебя, и для ребенка. Но когда тебя останавливала опасность? – Хетта сжала руку подруги. – Люси, ты же самая упрямая из всех женщин, которых я знаю. И твой муж любит тебя за это. Лорд Кендалл верит, что ты способна сделать все. Он не должен разувериться в тебе. Не должен заподозрить, что ты сдалась. Ведь если он, стремясь тебя уберечь, настоит на том…

– Ты не посмеешь! – прошептала Люси. – Ты не сделаешь этого, Хетта Осборн.

– Так вот, если твой муж настоит, то потом он не даст тебе и шагу ступить, – продолжала Хетта. – Вся твоя жизнь будет состоять из одних ограничений. Он станет обращаться с тобой как с вещью. И до такой степени бояться сделать тебе ребенка, что…

– Никогда больше ко мне не прикоснется? – с кривой усмешкой спросила Люси. – Едва ли. Если бы у него была такая сильная воля, мы бы никогда не поженились. – Она вздохнула, глядя в потолок. – Но он сможет продержаться год или два, не дольше.

– Вот именно, – кивнула Хетта. – Послушай, Люси, ты сможешь это сделать. Если ты как следует сосредоточишься и будешь очень стараться, то вы останетесь живы – и ты, и ребенок. Но если я сейчас спущусь к лорду Кендаллу, то твоя гордость никогда не оправится от такого удара.

Люси со вздохом закрыла глаза и стиснула зубы. Потом вдруг застонала от боли.

– Все в порядке, Люси, – сказала София. – Мы все здесь, чтобы тебе помочь.

– Вы не можете помочь мне, – процедила Люси. – Никто не сможет.

Хетта выпустила ее руку.

– Ладно. Тогда я иду вниз.

– Через мой труп. – Люси приподнялась на локтях. – Никто не может мне помочь, но я сделаю это сама. Я намерена вытолкнуть этого ребенка – даже если он меня убьет.

Подносы с ужином остались нетронутыми. Вечер переходил в ночь, и крики Люси становились все громче. Затем слабее. И еще слабее. «Бедняжка, наверное, совсем выбилась из сил», – думал Тоби. Уж он-то точно выбился из сил, пока, сидя в этой комнате, говорил весь день, пытаясь хоть как-то отвлечь друга от тягостных мыслей. И он ужасно завидовал Изабель – она-то была занята делом.

Грей же расхаживал по комнате, словно зверь по клетке.

– Господи, – бормотал он. – Сколько еще это может продолжаться? Я больше не могу.

Джереми, сидевший в кресле, поднял голову и пробурчал:

– Ты считаешь, что тебе очень трудно? Представь, что чувствую я.

– О, у него разыгралось воображение, – сказал Тоби, обращаясь к другу. – Ведь скоро наступит его очередь. Эй, Грей, когда София должна родить? Наверное, в конце ноября?

– В декабре. – Грей уставился на Тоби. – Но откуда ты знаешь? Не могла же она тебе сказать?

– Нет, ей и не надо было ничего мне говорить. У меня ведь три старшие сестры и десять племянников и племянниц. Поэтому я умею это определять. Мои поздравления, Грей.

– Мы не могли бы поговорить о чем-то другом? – спросил Джосс, закинув ноги на приставной столик. Он посмотрел Тоби прямо в глаза. – Не может быть, чтобы у вас в запасе не осталось ни одной свежей темы. Валяйте, излагайте. Считайте, что это подготовка к вашей карьере в парламенте.

– Вот вам и тема. Давайте поговорим об избирательной кампании, – сказал Грей. – Как у тебя идут дела?

– Продвигаются. – Тоби заерзал на стуле.

– Как я слышал в последний раз, вы с Йорком идете ноздря в ноздрю.

– Да, верно. Но большинство избирателей еще не приняли решение, за кого отдать голос. Они выжидают, как мне кажется.

– И чего же они ждут? – спросил Джосс.

– Денег. – Грей бросил взгляд в сторону Тоби. – Они хотят увидеть, какой из кандидатов платит больше. Я прав?

Тоби почесал в затылке.

– Да, возможно. Но они ничего не дождутся. Мистер Йорк вряд ли станет платить. Что же до меня, то сами знаете, как Изабель отреагирует на подкуп избирателей.

Грей с Джоссом сдержанно рассмеялись.

– Вот именно, – с улыбкой кивнул Тоби. Потом он заговорил о доставке грузов и о тарифах, и эта тема живо заинтересовала братьев Грейсон.

Через некоторое время Джереми встал и подошел к окну. Тоби последовал за ним. Понизив голос, сказал:

– Могу я попросить тебя дать мне совет, Джем?

Джереми в ответ пробурчал что-то нечленораздельное. Тоби счел это знаком согласия и сказал:

– Ты ведь, Джем, член палаты лордов… Так вот, касательно выборов… Скажи мне, что, по твоему мнению, нужно сделать, чтобы наверняка проиграть?

– Проиграть? Разве ты не хочешь победить?

– Нет, не особенно. Я хочу сказать, что Йорк представляет интересы нашего округа в парламенте уже многие годы. Можно сказать, что парламент – его жизнь. Мне кажется, что было бы неправильно лишать его дела всей жизни. Этот человек – мой друг.

– Тогда зачем ты вообще затеял все это?

– Потому что пообещал Изабель. Еще до того, как мы поженились. – Тоби вздохнул. – Она вбила себе в голову, что если я стану членом парламента, то у нее будет больше влияния.

Джереми пожал плечами:

– Она, пожалуй, права. И, судя по тому, что слышал я, влияние Йорка идет на спад. Ему пора уходить в отставку. Похоже, оттого, что ты займешь его место, все только выиграют.

– Все, кроме меня.

Джереми вопросительно посмотрел на друга.

– Я ничего не могу с этим поделать, Джем. Я не хочу быть членом парламента. Не хочу, и все… – Тоби провел ладонью по волосам. – Видишь ли, мне кажется, что решение баллотироваться в парламент я должен был бы принять сам, понимаешь? Именно сам, а вовсе не потому, что этого хочет от меня Изабель.

– О Господи! Тоби, ты себя слышишь? – Сверху снова доносились стоны. – Ведь однажды на месте Люси будет твоя жена. Она будет кричать. Она будет принимать адские муки ради того, чтобы твой ребенок вошел в этот мир. Я готов отдать Люси все-все, включая собственную жизнь. Но что толку? Чем я могу ей помочь? А ты жалуешься на то, что тебе придется высидеть несколько скучных заседаний и исполнить свой долг. – Тяжело вздохнув, Джереми продолжал: – Но если ты все-таки хочешь, чтобы я дал тебе совет, как проиграть, то вот тебе мой совет… – Граф снова умолк, потом вдруг заговорил хриплым шепотом: – Так вот, чтобы проиграть, затей ссору со своей беременной женой. Не просто беременной – на сносях. Накричи на нее. Осыпь ее упреками и бранью. Словами, которые нельзя простить. Разозли ее так, чтобы она начала рожать на месяц раньше срока. Подвергни опасности ее здоровье и жизнь еще не рожденного младенца. Доведи ее до того, чтобы она возненавидела тебя настолько, что не позволит даже подержать ее за руку, когда она страдает от невыносимой боли. Вот тогда ты непременно проиграешь… все.

Тоби очень сочувствовал другу. Он знал, что у Джереми случаются периоды плохого настроения, но такой пессимизм, такая черная меланхолия… Это было слишком даже для него.

– Послушай, Джем… – Он тронул друга за плечо и заглянул ему в глаза. – Поверь, с Люси все будет в порядке. И с младенцем тоже, вот увидишь. Какая бы ссора ни произошла между вами, все это будет забыто, когда в доме появится новорожденный.

Джереми со вздохом покачал головой:

– Как она сможет меня простить? Я и сам себя никогда не прощу.

– А что именно произошло? Мне кажется, ты преувеличиваешь. Право, не могли вы так ужасно поссориться!

Джереми снова вздохнул:

– Я вернулся домой рано, около полудня. И я подозревал, что найду Люси в недавно обустроенной детской. Последнее время она почти все время там проводила – устраивала все новые и новые перестановки. Так вот, представь, я захожу на цыпочках, чтобы сделать жене сюрприз, – и что я вижу! Она стоит на шатком столе и прикрепляет к колыбельке кисейный балдахин. Конечно, я напугал ее. С огромным животом стоять на таком столе…

У Тоби замерло сердце.

– Она упала?

– Нет, слава Богу.

– Тогда что же случилось?

– Я бросился к ней и буквально стащил со стола. Может, я и произнес при этом несколько грубых слов.

Тоби с трудом подавил смешок, представляя эту сцену.

– И как восприняла это Люси?

– А ты как думаешь? Конечно, она обиделась и начала отчитывать меня за то, что я лезу не в свое дело. Но, черт возьми, она могла свалиться в любой момент! О чем думала эта женщина? У нас слуг в избытке – есть кому заняться этим проклятым балдахином, если ей вдруг вздумалось его повесить. Но нет, Люси надо было сделать это самой. И ей плевать на то, что она рискует своим здоровьем и здоровьем ребенка заодно.

– Они все становятся такими, когда дело подходит к концу, – заметил Тоби. – К концу срока последней беременности моей сестры Фанни муж застал ее стоящей на четвереньках на полу, на кухне. Она булавкой вычищала канавки между половицами.

Джереми сокрушенно покачал головой:

– Дело не в том, что я стащил ее со стола. Все самое страшное случилось потом. Мы поссорились так, как ссорились разве что в первые недели после свадьбы. Я так испугался, чертовски испугался… А потом разозлился так, как никогда не злился. Я ей такого наговорил, Тоби… Люси никогда меня не простит. Поэтому она отказывается видеть меня сейчас. Знает, что я виноват. Ведь именно из-за меня она уехала. И роды начались раньше срока тоже из-за меня. Теперь она хочет наказать меня, и, видит Бог, я этого заслуживаю. И знаешь… – Он судорожно сглотнул. – Если честно, то мне сейчас наплевать на ребенка – вот такой я мерзавец. Сейчас я хочу только одного – чтобы с Люси все было в порядке. Я не знаю, что буду делать, если потеряю ее.

– Ты ее не потеряешь. – Тоби положил руку на плечо друга. – Джем, мне очень неприятно тебе об этом говорить, но Люси задолго до этого утра знала, какой ты невыносимый тиран.

– Сумасбродная скотина. – Джереми поморщился. – Так она меня называет, когда злится.

– Прекрасно. Получается, она знает, что ты – сумасбродная скотина. Но она также знает, что любит тебя. Люси действительно тебя любит. А если она сейчас не пускает тебя к себе, то это едва ли происходит от желания тебя наказать. Я почти уверен: она поступает так из желания оградить тебя от некоторых неприятных вещей. Ведь что показала ваша маленькая семейная ссора тем утром? Оказалось, что ты теряешь голову, когда ей, по твоему мнению, что-то угрожает. Теперь понял? Она не хочет, чтобы тебе стало еще хуже, чем сейчас.

– Нет, ты ошибаешься. – Джереми помассировал виски. – Хотя мне очень хотелось бы, чтобы ты оказался прав.

– Поверь, в том, что касается женщин, я всегда прав. На этом беседа закончилась. Тоби исчерпал все свои силы. Джосс и Грей уже давно оставили попытки поддерживать разговор, и в комнате надолго воцарилась тишина – зловещая и гнетущая тишина. И теперь не слышно было даже криков и стонов Люси.

Через некоторое время, нарушив молчание, Грей сказал:

– А ведь наверху тихо. Вы заметили?

Тоби мысленно выругался. Конечно, он заметил! Ему лишь не хотелось задумываться над тем, что могла означать эта странная тишина. И уж тем более не хотелось делать предположения.

Джереми уселся в кресло и с тихим стоном закрыл лицо ладонями.

– С ней все в порядке, – заявил Джосс. – Она не умрет. По крайней мере сегодня.

Джереми смерил его презрительным взглядом:

– Вот уж от кого не ждал столь оптимистичных прогнозов. Откуда вам знать, что с ней все будет хорошо?

– Просто знаю, и все.

Подобная уверенность требовала разъяснений, но еще до того, как разъяснения могли бы последовать, в комнату вошла мисс Осборн. Ее акушерский фартук был помят и покрыт пятнами, но держалась она с завидным самообладанием.

Окинув взглядом гостиную, Хетта шагнула к графу.

– Лорд Кендалл, – сказала она, – Люси просит вас подняться к ней. Немедленно.

– О Господи… – простонал Джереми. – Она умирает, да? Иначе она бы меня не позвала.

– Нет, она не умирает, – ответила мисс Осборн.

Джереми медлил.

– А ребенок?

Мисс Осборн вздохнула:

– Милорд, я думаю, вам следует подняться и увидеть все собственными глазами.

Джереми вполголоса выругался.

– Ох, не нравится мне все это, – проворчал он. – Вы уверены, что Люси действительно хочет меня видеть?

– Да, уверена. Она требует, чтобы вы поднялись к ней. Она выразилась предельно ясно.

Джереми поднялся на ноги.

– Что именно она сказала? Я хочу знать, что она вам сказала. Повторите ее слова.

– Хорошо. – Мисс Осборн скрестила на груди руки. – Насколько я помню, она сказала так: «Скажи этой сумасбродной скотине, моему мужу, что его сыну необходимо дать имя и…»

Все мужчины радостно вскрикнули.

– Вот видишь? – с улыбкой сказал Тоби. – Я же тебе говорил, что все будет хорошо. Ты приобрел сына, но не потерял Люси.

– Не потерял? – переспросил Джереми. – Но ты ведь слышал, что она сказала. Она меня не простила.

– Вы не дали мне договорить, милорд. – Едва заметная улыбка играла на губах мисс Осборн. – Она сказала: «Скажи этой сумасбродной скотине, моему мужу, что его сыну необходимо дать имя и…»

– И что еще?!

– А его жене необходим поцелуй.

Джереми расплылся в улыбке и, не сказав больше ни слова, пулей вылетел за дверь. А в следующее мгновение Тоби вдруг заметил, как Джосс и мисс Осборн обменялись весьма красноречивыми взглядами. Эти двое смотрели друг на друга молча, но было совершенно очевидно, что они прекрасно друг друга понимали, причем их «разговор» был сугубо личного свойства.

Сообразив, что слишком уж долго таращится на Джосса и мисс Осборн, Тоби отвел глаза и уставился в окно. «Да, этот день очень уж богат на сюрпризы, – думал он. – Нет сомнений в том, что Джосс и мисс Осборн…»

– Тоби… – Кто-то тронул его за плечо.

Он вздрогнул от неожиданности – Изабель вошла так тихо, что он не услышал ее шагов. И теперь она стояла перед ним – серьезная, кроткая… и ослепительно красивая, так что даже смотреть на нее было больно.

Поднявшись с кресла, Тоби заключил жену в объятия и, прижав к груди, прошептал:

– О, моя дорогая девочка. Как трудно тебе сегодня пришлось.

– Он такой красивый, этот мальчик, – пробормотала Изабель, крепко прижимаясь к мужу.

– Конечно, красивый. – Тоби поцеловал ее в висок. – Я нисколько в этом не сомневаюсь. – Он твердо решил, что скажет Изабель о том, что любит ее. Да-да, непременно скажет и с замиранием сердца будет ждать ответа.

Но скажет потом, не сегодня. Сегодня у него уже не осталось слов.