Текст книги "Безмолвная"

Автор книги: Тесс Герритсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава пятая

Чайнатаун расположился в самом сердце Бостона, прячась между финансовым районом на севере и газоном Коммона [6]6
  Коммон (также известный как Бостон-Коммон (Boston Common) – центральный парк города Бостон, старейший городской парк в Соединенных Штатах (1634 г.).


[Закрыть]на западе. Но когда Маура проходила под воротами Пайфан [7]7
  Пайфан, или Пайлоу (кит.) – резные триумфальные ворота с орнаментом из камня или дерева, возводившиеся в Китае в честь правителей, героев, выдающихся событий. Перекрыты одной или несколькими крышами в зависимости от числа пролетов. Вне Китая, Пайфан давно является символом китайского квартала.


[Закрыть]воротами с их четырьмя резными львами, то чувствовала, словно входит в другой город, другой мир. Последний раз она была в Китайском Квартале утром одной октябрьской субботы, и тогда здесь не было кучки стариков, которые сидели под воротами, попивая чай за игрой в шашки и сплетничая на китайском. В тот холодный день она встречалась здесь с Дэниелом, чтобы позавтракать димсамом. [8]8
  Димсам или дяньсинь (кит.) – легкие блюда, которые в китайской традиции чаепития подают к столу вместе с чашкой китайского чая сорта пуэр, как правило, до обеда. Представляют собой разложенные по нескольким блюдцам небольшие порции десерта, овощей либо морепродуктов.


[Закрыть]Это было одно из последних блюд, которые они больше никогда не съедят вместе, и память об этом дне сейчас пронзала сердце словно кинжал. Несмотря на яркий весенний рассвет, и нескольких игроков в шашки, которые сидели, болтая без умолку в утренней прохладе, меланхолия омрачала все, что она видела, превращая солнечный свет во мрак.

Маура прошла мимо ресторанов, где аквариумы для морепродуктов кишели серебристой рыбой, мимо пыльных иноземных магазинов, забитых мебелью из розового дерева, нефритовыми браслетами и безделушками из поддельной слоновой кости, к плотной толпе зевак. Она заметила полицейскую форму, возвышающуюся над азиатской толпой и начала пробиваться к ней.

– Позвольте пройти. Я судмедэксперт, – объявила она.

Холодный взгляд, которым ее одарил коп, не оставлял сомнений, что офицер точно знал, кто она такая. Доктор Маура Айлз, предавшая братство тех, кому поручено служить и защищать. Чьи показания могут отправить одного из «своих» в тюрьму. Он не произнес ни слова, лишь уставился на нее, словно не догадывался, чего от него ожидают.

Маура вернула ему такой же ледяной взгляд.

– Где умершая? – спросила она.

– Вам следует спросить детектива Риццоли.

Коп не собирался облегчать ей задачу.

– И где она?

Прежде чем он успел ответить, Маура услышала, как кто-то позвал:

– Доктор Айлз?

Молодой азиат в костюме и галстуке переходил улицу, направляясь к ней.

– Они ждут вас на крыше.

– Как туда подняться?

– Идите за мной. Я провожу вас по лестнице наверх.

– Вы новичок в убойном отделе? Не припомню, чтобы мы встречались.

– Извините, мне стоило представиться. Я детектив Джонни Тэм из района А-1. Риццоли понадобился кто-то из местных для перевода, и так как я урожденный китаец, то присоединился к ее команде.

– Вы первый раз работаете над убийством?

– Да, мэм. Всегда мечтал об этом. Я стал детективом всего лишь два месяца назад, поэтому и вправду немного на взводе. – Резко отодвинув зевак в сторону, он расчистил ей дорогу сквозь толпу и открыл дверь в здание, где пахло чесноком и ладаном.

– Я заметила, что вы говорите на мандаринском наречии. А кантонский тоже знаете? – поинтересовалась она.

– Вы различаете их на слух?

– Я жила в Сан-Франциско. Часть моих коллег была китайцами.

– Хотелось бы мне говорить на кантонском, но для меня это все равно что греческий язык, – вздохнул Тэм, когда они поднялись на лестничную клетку. – Боюсь, что мой мандаринский не очень-то и полезен. Большинство из здешних старожилов говорят на кантонском или тайшаньском диалекте. Половину времени мне самому нужен переводчик.

– Так вы не из Бостона.

– Родился и вырос в Нью-Йорке. Мои родители приехали из провинции Фуцзянь.

Они добрались до двери, ведущей на крышу и шагнули наружу, к блеску утреннего солнца. Щурясь от яркого света, Маура увидела место преступления, личный состав, прочесывающий крышу, и услышала, как кто-то крикнул:

– Мы нашли еще одну гильзу.

– Что, эта уже пятая?

– Запиши и упакуй ее.

Внезапно голос умолк и Маура поняла, что ее появление заметили. Все уставились на нее. Предатель пришел.

– Эй, док, – прокричала Джейн, направляясь к ней, ветер трепал ее темные волосы. – Вижу Тэм наконец-то нашел тебя.

– Что это за гильзы? – спросила Маура. – По телефону ты говорила об ампутации.

– Так и есть. Но мы обнаружили пистолет «Хеклер и Кох» внизу аллеи. Похоже, кто-то выстрелил отсюда несколько раз. По меньшей мере, пять.

– Были сообщения о выстрелах? У нас есть приблизительное время?

– Винтовка была с глушителем, так что никто ничего не слышал. – Джейн повернулась. – Жертва здесь.

Маура натянула бахилы и перчатки и проследовала за Джейн к накрытому телу, лежащему рядом с краем крыши. Наклонившись, она подняла пластиковую пленку и уставилась на труп, на минуту потеряв дар речи.

– Ага. Это и из нас на минуту выбило дух, – произнесла Джейн.

Это была белая женщина чуть младше тридцати, стройная и подтянутая, одетая во все черное – хлопчатобумажную толстовку и леггинсы. Тело находилось в стадии полного трупного окоченения. Она лежала на спине, лицом к небу, словно собираясь полюбоваться звездами. Ее волосы, густые и каштановые, были собраны на затылке в простой конский хвост. Кожа бледная и безупречная. Выступающие скулы модели, скорее всего славянские. Но рана, на которой сосредоточилась Маура, была настолько глубокой, что разделяла кожу, мышцы и хрящи, разрывала просвет трахеи и выставляла наружу жемчужно-белую поверхность шейного отдела позвоночника. Фонтан артериальной крови был достаточно мощным, чтобы забрызгать все вокруг в поразительно широком радиусе, оставив потеки на простынях, развешанных на бельевой веревке неподалеку.

– Ампутированная рука лежала внизу, справа по улочке, – сказала Джейн. – Так же как «Хеклер и Кох». Предполагаю, что на рукоятке имеются ее отпечатки пальцев. И мы наверняка обнаружим следы пороха на этой руке.

Маура оторвала взгляд от шеи и сосредоточилась на правом запястье, которое привлекало внимание чистым разрезом. Она попыталась представить себе, каким инструментом можно было настолько эффективно полоснуть по хрящам и костям. Это должно быть что-то острое, и взмахнули этим без колебания. Воображение нарисовало удар лезвия и падающую руку, перелетевшую через край крыши. Лезвие, рассекающее тонкую шею.

Дрожа, она поднялась на ноги и посмотрела с крыши на полицейских, стоявших в дальнем конце Напп-стрит, сдерживая любопытных. Толпа увеличилась в два раза за несколько прошедших минут, а ведь было еще раннее утро. Любопытно, как некоторые всегда чувствуют запах крови.

– Ты уверена, что и вправду хочешь быть здесь, Маура? – тихо спросила Джейн.

Маура повернулась к ней.

– А почему мне может не хотеться?

– Я всего лишь интересуюсь, не слишком ли рано ты вернулась к работе. Знаю, эта неделя была для тебя тяжелой, со всем этим судом и прочим, – Джейн помолчала. – Сейчас ситуация Граффа выглядит совсем нехорошо.

– Она и не должна хорошо выглядеть. Он убил человека.

– А этот человек убил полицейского. Хорошего полицейского, у которого были жена и дети. Должна признаться, на его месте могла бы оказаться я.

– Пожалуйста, Джейн. Не говори мне, что ты защищаешь офицера Граффа.

– Я работала с Граффом, и не видела человека, лучше него прикрывавшего мне спину. Ты же в курсе, что происходит с копами, которые заканчивают в тюрьме, не так ли?

– Я не должна оправдываться за это. Мне приходит достаточно гневных писем. Не начинай еще и ты.

– Я всего лишь хочу сказать, что сейчас непростое время. Мы все уважаем Граффа, и можем понять, почему в ту ночь он потерял контроль над собой. Убийца полицейского мертв и, возможно, это и есть часть правосудия.

– Вершить правосудие – не моя работа. Я всего лишь перечислила факты.

Смех Джейн был язвительным.

– Угу, ты во всем придерживаешься фактов, не правда ли?

Маура отвернулась и пробежала взглядом по крыше, где криминалисты изучали место преступления. Не обращай внимания и сосредоточься на своей работе. Ты здесь, чтобы говорить за эту мертвую женщину, и ни для чего более.

– Что она делала на этой крыше? – спросила Маура.

Джейн посмотрела на тело:

– Понятия не имею.

– Мы знаем, как она сюда проникла?

– Возможно, по пожарной лестнице или через подъезд. Если ты сможешь пробраться на одну крышу, то получаешь доступ ко всем крышам этого квартала, от Харрисон-авеню до Напп-стрит. Она могла войти через любое из этих зданий. Или спрыгнула с вертолета, если уж на то пошло. Никто из тех, с кем мы говорили, не помнят, чтобы видели ее прошлой ночью. А мы знаем, что это случилось именно прошлой ночью. Когда мы нашли ее, трупное окоченение только начиналось.

Маура снова сфокусировалась на жертве и нахмурилась при виде ее одежды.

– Странно, что она одета во все черное.

– Как говорится, черное идет всем.

– Удостоверение личности?

– Нет. Все, что мы обнаружили в ее карманах – триста баксов и ключи от автомобиля «Хонда». Мы прочесываем район в поисках машины, – Джейн покачала головой. – Так жаль, что она не ездила на «Юго». [9]9
  Yugo – модель автомобиля, лицензионная копия Fiat 128, производимая на заводе «Zastava» в Сербии.


[Закрыть]Это как искать иголку в чертовом стоге сена из «Хонд».

Маура вернула пленку на место, и зияющая рана исчезла под слоем пластика.

– Где рука?

– Она уже упакована.

– Ты уверена, что она от этого тела?

Джейн от удивления рассмеялась:

– Какие шансы, что это не так?

– Я никогда не делаю предположений. Ты об этом знаешь, – она развернулась.

– Маура?

Она снова взглянула на Джейн. Они встали лицом к лицу в этом ослепительном солнечном свете так, словно все управление полиции Бостона могло видеть и слышать их.

– Насчет суда. Я понимаю, из каких соображений ты исходишь, – заявила Джейн. – Ты знаешь об этом.

– И ты этого не одобряешь.

– Но понимаю. Я всего-навсего надеюсь, что ты понимаешь, кто это такие, парни вроде Граффа, которым приходится иметь дело с реальным миром. Они находятся на линии фронта. Правосудие не такое чистенькое, как научный эксперимент. Иногда оно бывает чертовски грязным, и факты просто делают вещи хуже, чем они есть.

– Так мне надо было солгать, да?

– Просто не забывай, кто на самом деле плохие парни.

– Это не входит в мои должностные инструкции, – парировала Маура. Она покинула крышу и вышла на лестничную клетку, с облегчением сбежав от резких бликов солнца и глаз сотрудников полиции Бостона. Но когда она спустилась до первого этажа, то столкнулась нос к носу с детективом Тэмом.

– Наверху очень кроваво, да? – спросил он.

– Кровавей, чем обычно.

– А когда вскрытие?

– Я сделаю его завтра утром.

– Можно понаблюдать?

– Добро пожаловать, если у вас крепкий желудок.

– Я наблюдал за несколькими вскрытиями, когда учился в академии. Справился, в обморок не упал.

Она остановилась, мгновение рассматривая его. Оглядела серьезные темные глаза и резкие красивые черты лица, но без враждебности. В утро, когда вся полиция Бостона, казалось, считала ее врагом, детектив Джонни Тэм был просто копом, который не осуждал ее.

– В восемь утра, – произнесла она. – Буду рада видеть вас.

Глава шестая

Маура плохо спала в эту ночь. Поужинав увесистым куском лазаньи и запив все это тремя бокалами вина, она забралась в кровать, совершенно измотанная. Проснувшись через несколько часов, она с болью осознала, что пространство кровати рядом с ней пустое. Протянув руку, Маура коснулась холодных простыней и задалась вопросом, как и в другие ночи этих последних четырех месяцев – лежал ли Дэниел Брофи без сна так же, как и она, чувствовал ли себя таким же одиноким. Хотелось ли и ему взять телефонную трубку и прервать это молчание между ними. Или он спал спокойно, без сожалений, чувствуя облегчение оттого, что их роман наконец-то закончился? Хотя теперь она и могла снова быть самой собой, свобода имела свою цену. Пустая постель, бессонные ночи и вопрос без ответа: мне лучше с ним или без него?

Следующим утром Маура пришла на работу разбитая, испытывая чувство отвращения к кофе, которым она накачалась, чтобы быть в форме. Когда она стояла в передней морга, надевая маску, бумажную шапочку и бахилы, то, взглянув в смотровое окно, обнаружила, что Джейн уже стояла у стола и ждала ее. Вчера они расстались, обменявшись неприятными замечаниями, и Маура все еще ощущала укол саркастического ответа Джейн: Ты во всем придерживаешься фактов, не правда ли?Да, факты имели для нее значение. Факты были незыблемыми вещами, которые нельзя скрывать, даже если они угрожают дружбе. Суд над офицером Графом вогнал клин между ней и Джейн, напомнив Мауре, как невероятна была их дружба с самого начала. Когда она завязывала свой медицинский халат, то боялась столкнуться не с трупом, а с Джейн.

Глубоко вздохнув, она толкнула дверь.

Ее помощник, Йошима, уже поместил тело на стол для вскрытия. На подносе рядом с ним лежала отрезанная рука, покрытая хирургической салфеткой. Остро осознавая, что Йошима слышит их разговор, Маура по-деловому кивнула и произнесла:

– Разве Фрост не присоединится к нам?

– Он проспал, но детектив Джонни Тэм на пути сюда. Думаю, ему не терпится посмотреть, как ты начнешь резать.

– Детектив Тэм, кажется, стремится проявить себя.

– Мне кажется, он глаз отдаст за вступление в убойный отдел. И из того, что я видела до сих пор, он вполне может туда попасть, – она повернулась. – Легок на помине.

Через смотровое окно Маура увидела, что Тэм уже приехал и надевает хирургический халат. Мгновение спустя он вошел, черные как смоль волосы были спрятаны под бумажной шапочкой. Джонни подошел к столу, его взгляд был спокоен и бесстрастен, когда сосредоточился на закрытом теле.

– Прежде чем мы начнем, Тэм, – пояснила Джейн, – я просто хочу показать вам, что блевательная раковина – это вон там.

Он пожал плечами.

– Она мне не понадобится.

– Это вы сейчас говорите.

– Мы начнем с легкой части, – сказала Маура, и открыла поднос с отрубленной рукой. Она выглядела как пластиковая. Неудивительно, что тургруппа приняла ее за хэллоуинскую подделку с фальшивой кровью. Ее уже исследовали и нашли следы выстрелов из пистолета. Отпечатки пальцев этой руки также обнаружились на рукоятке «Хеклер и Кох», не оставив никаких сомнений в том, что жертва выпустила пули, оставившие пять гильз на крыше. Маура взяла лупу и рассмотрела разрубленное запястье.

– Разрез проходит прямо между дистальным отделом лучевой кости и полулунной костью, – сказала она. – Но я вижу здесь большой осколок трехгранной кости.

– И что это означает? – спросила Джейн.

– Что-то сделало этот разрез, разрубив кость запястья. А эти кости очень прочные.

– Значит, это было очень острое лезвие.

– Достаточно острое, чтобы разрубить одним взмахом, – Маура подняла глаза. – Я не вижу никаких признаков других разрезов.

– Просто скажи мне, что рука подходит к этому телу.

Маура повернулась к столу и расстегнула мешок с телом. Пластик разделился, освобождая тошнотворный запах охлажденного мяса и запекшейся крови. Труп внутри все еще был полностью одет, голова откинута назад, обнажая зияющую рану шеи. Пока Йошима делал снимки, взгляд Мауры был направлен на золотисто-каштановые волосы в запекшейся крови. Красивые волосы, подумала она, и красивая женщина. Женщина, которая была вооружена и стреляла в кого-то на той крыше.

– Доктор Айлз, у нас есть улика – какой-то волосок, – произнес Йошима. Он склонился над черной толстовкой трупа, вглядываясь в светлую нить, зацепившуюся за рукав.

Маура подцепила ее пинцетом и изучила на свету. Нить была около двух дюймов в длину, серебристо-серой и немного изогнутой. Она взглянула на труп.

– Очевидно, что это не ее волос.

– Взгляни, вон еще один, – заметила Джейн, указывая на вторую нить, прицепившуюся к черным леггинсам жертвы.

– Возможно, шерсть животного, – предположил Йошима, – например, золотистого ретривера.

– Или, может быть, она подцепила это от седовласого дедушки.

Маура разложила волоски по конвертам для улик и отложила в сторону.

– Хорошо, давайте разденем ее.

Первым делом они сняли единственное ювелирное изделие, которое она носила на левом запястье – черные швейцарские часы «Ганова». Затем обувь, черные кроссовки «Рибок», толстовку и футболку с длинными рукавами, хлопчатобумажные трусики и спортивный бюстгальтер. Под всем этим обнаружилось тело в отличной форме, стройное, но мускулистое. Маура когда-то слышала, как один профессор анатомии утверждал, что за годы вскрытий он никогда не встречал привлекательного трупа. Эта женщина могла бы стать исключением из этого правила. Несмотря на зияющую рану, трупные пятна на спине и ягодицах, несмотря на стеклянные глаза, она все еще была потрясающе красива.

Наконец труп был полностью раздет, Маура и два детектива вышли из комнаты, чтобы Йошима мог сделать рентгеновские снимки. В передней они наблюдали через окошко, как он надел рентгенозащитный фартук и достал картриджи с пленкой.

– Женщину вроде нее, – произнесла Маура, – непременно станут разыскивать.

– Ты говоришь так, потому что она красивая? – усмехнулась Джейн.

– Я так говорю, потому что она выглядит невероятно подтянутой, у нее отличные зубы, и те леггинсы, что были на ней, они от Донны Кэран.

– Пожалуйста, вопрос от невежественного человека, – вмешался Тэм. – Это означает, что они дорогие?

Джейн сказала:

– Держу пари, доктор Айлз может назвать вам точную цену.

– Дело в том, – продолжала Маура, – что она не какая-то уличная бродяжка без гроша в кармане. У нее было много наличных, и она была вооружена «Хеклер и Кох», а это, как я понимаю, не обычный уличный пистолет.

– Еще у нее не было удостоверения личности, – добавил Тэм.

– Его могли украсть.

– Но что за вор оставил бы триста баксов? – Тэм покачал головой. – Это было бы странно.

В смотровом окне Маура увидела, как Йошима помахал рукой.

– Он закончил, – сказала она и открыла дверь назад в лабораторию.

В первую очередь Маура осмотрела разрубленную шею. Как и разрез, ампутировавший руку, эта рана появилась за один взмах, сделанный без колебаний. Поднеся рулетку к ране, Маура сообщила:

– Почти восемь сантиметров глубиной. Рассекает трахею и проникает до шейного отдела позвоночника. – Она переместила рулетку. – Шире, чем в глубину, около двенадцати сантиметров от одного края до другого. Не колотая рана, а глубокий разрез. – Она сделала паузу, изучая раскрытый разрез. – Он необычно гладкий. Здесь нет ни зазубрин, ни повторных разрезов. Нет раздробленностей и раздавленностей. Это произошло так быстро, что у жертвы не было никакого шанса защититься. – Она приподняла голову трупа и наклонила ее вперед. – Кто-нибудь может удерживать череп в этом положении? Я хочу соединить края раны.

Без каких-либо колебаний детектив Тэм шагнул вперед и обхватил голову жертвы руками в перчатках. Хотя человеческое тело можно рассматривать всего лишь как безличные кожу, кости и мышцы, лицо трупа показывает больше, чем хотят видеть большинство полицейских. Правда, Джонни Тэм не прятал свой взгляд. Он смотрел прямо в глаза мертвой женщины, словно надеясь, что те смогут дать ответы на множество его вопросов.

– Вот так, прямо сюда, – бормотала Маура, водя лупой по коже. – Я не вижу никаких отметок от зубцов. Ничего, что сказало бы мне, каким ножом… – Она замолчала.

– Что? – спросила Джейн.

– Этот угол разреза странный. Не похож на обычный.

– Да, обычно они такие скучные.

– Представь, как бы ты разрезала горло, – продолжала Маура. – Чтобы проникнуть так глубоко до самых позвонков, тебе потребовалось бы подойти сзади. Ты бы схватила жертву за волосы, притянула голову назад и сделала бы разрез от уха до уха.

– Метод коммандос, – сказал Тэм.

– Подкрасться сзади – такой подход позволяет управлять жертвой и максимально глубоко проникнуть в горло. И это обычно оставляет изогнутые разрезы, когда края раны почти соприкасаются друг с другом. Но этот порез находится под углом, немного вверх, справа налево. Он был сделан, когда голова находилась в прямом положении, а не была наклонена назад.

– Возможно, убийца стоял прямо перед ней, – предположила Джейн.

– Тогда почему она не сопротивлялась? Нет никаких синяков, указывающих на борьбу. Почему она просто стояла, пока кто-то практически отрезал ей голову?

Йошима произнес:

– Я подготовил снимки.

Все они повернулись к негатоскопу, где сейчас висели рентгенограммы, кости выделялись белым на подсвеченном экране. В первую очередь Маура сосредоточилась на снимках правой культи и отрезанной руки, мысленно сравнивая углы пересечения трехгранной кости. Они были идентичны.

– Это определенно ее рука, – подтвердила Маура.

– Я ни на секунду в этом не сомневалась, – хмыкнула Джейн.

Затем Маура сосредоточилась на снимках шеи, всматриваясь в разрывы мягких тканей, где была так чисто разделена плоть. Ее взгляд мгновенно сфокусировался на светлом осколке в шейном позвонке.

– Ты сделал снимок сбоку этого отдела позвоночника?

Йошима явно ожидал этого, потому что сразу опустил руку, вытянул снимки и развесил новые рентгенограммы, но этот раз вид шеи сбоку.

– Я заметил эту штуку раньше. Подумал, ты захочешь получить подробную информацию о ней.

Маура вгляделась в боковой снимок пятого шейного позвонка. Объект, тоненький осколок, был виден и на этом снимке.

– Что это? – спросила Джейн, подвигаясь поближе.

– Нечто металлическое, и оно врезалось в переднюю часть пятого позвонка, – она развернулась к столу для вскрытия. – Думаю, часть лезвия откололась, когда убийца полоснул им, и осколок застрял в ее шейном позвонке.

– Это означает, что у нас есть возможность проанализировать металл, – сказала Джейн, – определить, кто изготовил нож.

– Не думаю, что это был нож, – ответила Маура.

– Топор?

– Топор оставил бы щель, и мы увидели бы значительные повреждения мягких тканей. У нее таких нет. Этот разрез тонкий и длинный. Он сделан лезвием, тонким как бритва, и достаточно длинным, чтобы практически разрубить шею одним взмахом.

– Как у мачете? – спросила Джейн.

– Или меча.

Джейн посмотрела на Тэма:

– Мы ищем Зорро. – Ее смех прервал звук звонка мобильника. Она сняла перчатки и потянулась за телефоном, закрепленным на ремне. – Риццоли.

– Вы прежде видели раны от меча, доктор Айлз? – спросил Тэм, все еще изучающий снимок.

– Однажды, в Сан-Франциско. Мужчина до смерти изрубил свою девушку самурайским мечом.

– Анализ металла сможет показать, был ли это самурайский меч?

– В наше время они массового производства, так что, скорее всего, он нам не поможет, разве что мы найдем само оружие. Тем не менее, никогда не знаешь, когда небольшая улика вроде этой окажется кусочком паззла, необходимым для изобличения преступника. – Она взглянула на Тэма, лицо которого было залито сиянием светового табло. Хотя бумажная шапочка и прикрывала его волосы, она снова поразилась их яркости. И отсутствию чувства юмора. – Вы задаете хорошие вопросы, – заметила она.

– Всего лишь пытаюсь учиться.

– Риццоли – умный полицейский. Держитесь ее, и у вас все получится.

– Тэм, – заявила Джейн, вешая трубку, – оставайтесь и закончите здесь. Я должна идти.

– Что-то случилось?

– Это был Фрост. Мы нашли машину жертвы.

Четвертый этаж крытой парковки на Тайлер Стрит был почти пуст, но синяя «Хонда-Цивик» одиноко стояла в дальнем углу. Это был тусклый и уединенный участок, место подобного рода выбирают, если не хотят, чтобы кто-то увидел, как вы идете к автомобилю. Пока Джейн и Фрост проверяли автомобиль, их зрителями были работник парковки и два офицера полиции, которые обнаружили машину этим утром.

– На приборной панели есть парковочный талончик с отметкой времени – двадцать часов пятнадцать минут среды, – сказал Фрост. – Я проверил запись камеры слежения, на ней видно, как «Хонда» въезжает сюда в это время. Через пять минут женщина выходит из гаража. На голове капюшон, поэтому лица не видно, но выглядит похожей на нашу жертву. С тех пор автомобиль не покидал парковки.

Пока Фрост рассказывал, Джейн медленно обошла вокруг «Хонды». Этой модели было три года, серьезные вмятины и царапины отсутствуют. Шины в хорошем состоянии. Багажник открыт, крышка поднята для проверки внутренностей.

– Номерные знаки были пять дней назад украдены в Спрингфилде, – продолжал Фрост, – автомобиль угнан неделю назад, тоже в Спрингфилде.

Джейн нахмурилась, заглянув в багажник, оказавшийся пустым за исключением запасного колеса.

– Ничего себе, здесь намного чище, чем у меня.

Фрост рассмеялся:

– Это можно сказать о большинстве автомобилей.

– Сказал парень с ОКР. [10]10
  ОКР (мед.) – обсессивно-компульсивное расстройство, характеризуется развитием навязчивых мыслей, воспоминаний, движений и действий, а также разнообразными патологическими страхами. Одно из распространенных навязчивых действий у страдающих ОКР – частое мытье рук и патологическая страсть к чистоте.


[Закрыть]

– Непохоже, что ее недавно открывали. В бардачке лежат документы и страховой полис настоящего владельца. И тебе понравится то, что осталось на переднем сиденье, – он натянул перчатки и открыл дверь со стороны водителя. – Портативный GPS.

– Почему всегда именно ты находишь интересные вещи?

– Предполагаю, это совсем новенький прибор, потому что в него введены всего два адреса. Оба в Бостоне.

– Где?

– Первый – квартира в Роксбери Кроссинг, принадлежащая Лу Ингерсоллу.

Джейн с удивлением уставилась на него:

– Это случайно не детектив Лу Ингерсолл?

– Он самый. По этому адресу он числится в базе данных.

– Когда он уволился из убойного? Шестнадцать, семнадцать лет назад?

– Шестнадцать. Никак не могу с ним связаться. Я позвонил его дочери, и она говорит, что Лу отправился на север, чтобы недельку порыбачить. Там, где он находится, может не быть мобильной связи. Или он выключил свой телефон, чтобы не отвлекаться.

– А что насчет второго адреса в GPS?

– Это студия, здесь, в Чайнатауне. Называется «Академия боевых искусств „Дракон и Звезды“». Тамошний автоответчик сообщил, что они открываются в полдень, – Фрост взглянул на часы. – То есть, десять минут назад.