Текст книги "Безмолвная"

Автор книги: Тесс Герритсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава двадцать седьмая

Когда Джейн вошла в лабораторию криминалистики, Фрост и Тэм уже ждали ее. Также там был мужчина, которого она прежде не встречала, учтивый афроамериканский джентльмен, которого Эрин представила как доктора Келвина Наполеона Черри из Гарвардского музея Артура Саклера. [63]63
  Музей Артура М. Саклера (Arthur M. Sackler Museum) – музей Гарвардского Университета, находится в Кембридже, штат Массачусетс. В нем представлены университетские коллекции азиатского, исламского и индийского искусства, одна из самых известных в мире коллекций китайских фигурок из камня, керамики и бронзы, коллекция японских расписных дощечек, древнеримская и древнегреческая скульптура, индийские расписные миниатюры.


[Закрыть]

– Когда я поняла, чем может быть этот металл, то попросила взглянуть на него доктора Черри, – сказала Эрин. – Если кто и сможет дать ответ, так только он.

Доктор Черри ответил смущенным смехом.

– Вы заставляете мое имя звучать чересчур впечатляюще.

– Ну, ваше имя появляется на половине опубликованных по этой теме статей. Я и представить не могу лучшего эксперта для консультации.

– Чем вы занимаетесь в музее Саклера, доктор Черри? – спросила Джейн.

Он смущенно пожал плечами.

– Я куратор тамошней коллекции оружия. Я написал докторскую диссертацию по теме металлургического анализа лезвий. В частности, клинков Китая и Японии. Они очень похожи, несмотря на то, что техника мастерства изготовления стала различаться еще несколько веков назад.

– Так вы считаете, что этот клинок был сделан в Азии?

– Я практически уверен, что так и есть.

– И вы можете утверждать это, основываясь всего лишь на осколке?

– Сюда, – позвала Эрин, располагаясь перед своим компьютером. – Позвольте показать вам изображения, которые я отправляла доктору Черри на этой неделе. Это микроснимки фрагмента. – Она застучала по клавиатуре, и они увидели на мониторе изображение серых завитков и волн.

– То, на что вы смотрите, – произнес доктор Черри, – называется пластинчатой или дамасской сталью. Она формирует этот волнистый узор, когда различные слои металла складываются и куются снова и снова, соединяя вместе мягкую и закаленную сталь. Чем больше слоев куется вместе, тем выше мастерство создателя и сильнее меч. В Китае лучшую сталь называют «байлиан джинганг»или «стократно кованая сталь». Именно так изготовлены образцы, которые вы здесь видите, мы называем их «венами клинка».

– Если это китайское оружие, – сказал Фрост, – почему его называют дамасской сталью?

– Чтобы объяснить это, мне понадобится рассказать вам немного об истории китайского оружия. То есть, если вы захотите об этом слушать. – Он замолчал, рассматривая трех детективов и оценивая их заинтересованность.

– Валяйте, – произнесла Джейн.

Глаза доктора Черри загорелись, словно не существовало другой темы, которой бы он так наслаждался.

– Давайте вернемся к истокам военного искусства. Тысячи лет назад китайцы начали изготовлять клинки из камня. Затем они перешли к бронзе, мягкому и тяжелому материалу, которым ограничивался оружейный материал. Следующим открытием стало железо, но мы не смогли обнаружить большое количество образцов таких мечей, потому что железо ржавеет, почти ничего не оставляя после себя. По иронии судьбы, у нас больше шансов найти бронзовый меч, нежели железный, даже если первый и будет на несколько веков старше второго.

– Но мы сейчас говорим о стали, – напомнил Тэм, – не о железе.

– А вы знаете, чем отличается сталь от железа?

Тэм заколебался.

– Если я правильно помню, то в сталь добавляют какое-то количество углерода.

– Очень хорошо! – просиял доктор Черри. – Не все знают об этом, даже некоторые первокурсники Гарвардского университета. Итак, теперь мы перейдем к средневековой династии Хань, существовавшей около двух тысяч лет назад, когда изготовители мечей научились ковать и изгибать сталь, выковывая из нее полосы и листы. Техника, скорее всего, была изобретена в Индии, а позднее распространилась в Китае и на Ближнем Востоке. И именно там она получила название дамасская сталь.

– Но в итоге, она произошла не в Дамаске, – уточнил Фрост.

– Нет, она родом из Индии. Но хорошие идеи быстро распространяются, и как только эта техника достигла Китая, изготовление мечей действительно превратилось в искусство. Шли столетия, их техническое качество становилось все более разнообразным, в зависимости от способа военных действий. С каждым новым конфликтом оружие всегда совершенствовалось. Когда монголы вторглись в династию Сун, появились сабли. Китайцы адаптировали эту саблю в свой собственный изогнутый меч. Он известен как дао, и его использовала кавалерия, чтобы рубить и резать, сидя на лошади. Мы говорим о лезвиях, острых как бритва, поэтому вы можете вообразить, что за кровавая резня происходила на поле боя. Там царило массовое расчленение и обезглавливание.

Джейн слишком ярко представила эту кровавую картину. Она вспомнила переулок. Свист лезвия, брызги горячей крови на ее лице. Мягкость голоса доктора Черри гротескно подчеркивала ужас того, что он описывал.

– Кто, черт побери, захотел бы стать солдатом? Уж точно не я, – хмыкнул Фрост.

– У вас бы не было выбора, – ответил доктор Черри. – В основной части античной истории вооруженный конфликт был обычным делом в Китае. Военачальник выступает против военачальника. Вторжения монголов и пиратов.

– Пираты? В Китае?

Доктор Черри кивнул.

– Во времена династии Мин японские пираты терроризировали побережье Китая. Пока герой по имени Генерал Ци не пришел и не победил их.

– Я припоминаю, что слышал о нем, – сказал Тэм. – Моя бабушка рассказывала, как Генерал Ци отрубил головы пяти тысячам пиратов. Его приключения были замечательными сказками на ночь.

– Господи, – пробормотала Джейн, – думаю, что все мои сказки ограничивались Белоснежкой и семью гномами.

– Элитные солдаты Генерала Ци славились своей гениальной тактикой, – сказал доктор Черри. – А своим оружием они избрали дао. Китайскую саблю. – Он указал на увеличенное изображение на экране компьютера Эрин и произнес с оттенком благоговения: – Невероятно, но я считаю, что этот осколок, вероятно, оставила она.

– Китайская сабля? – спросила Джейн.

– Да.

– Как вы можете утверждать это по такому маленькому кусочку? Он не мог отколоться от японского самурайского меча?

– Полагаю, это возможно, так как японцы переняли технику изготовления мечей у китайцев.

– И самурайские мечи легко найти, – сказал Тэм. – Они продаются в специализированных магазинах холодного оружия.

– О, но в этих магазинах не продают мечи вроде этого.

– Что в нем такого особенного? – спросила Джейн.

– Его возраст. Если опираться на результаты радиоуглеродного анализа.

Джейн нахмурила брови.

– Я думала, радиоуглеродный анализ используется только для органических веществ. А это сталь.

– Давайте вернемся к тому, как изготавливали древние мечи, – сказал доктор Черри. – Традиционный метод заключался в выплавке песка из железа в кузнице. Это железо затем соединяли с углеродом и получали сталь. Но откуда можно добыть углерод? Они использовали древесную золу.

– А древесина – это органический материал, – закончил Тэм.

– Совершенно верно. Мы извлекли углеродный компонент из этого образца, окислив его в запаянной трубке, – пояснила Эрин. – И проанализировали этот углерод.

– Фрагмент при этом был уничтожен?

– К сожалению, да. Принесен в жертву ради образца углерода. Это был единственный способ, которым мы могли бы вычислить точный возраст.

– И вот так мы и обнаружили большой сюрприз, – объявил доктор Черри с ноткой волнения в голосе.

– Ставлю на то, что это оружие не было приобретено в каком-нибудь местном магазине ножей, – сказала Джейн.

– Нет, если, конечно, магазин не торгует очень древним антиквариатом.

– О каком возрасте идет речь?

Доктор Черри указал на микроснимки.

– Сталь, которую вы здесь видите, была изготовлена во времена правления династии Мин. Радиоуглеродный анализ сузил этот период до промежутка между 1540 и 1590 годами. – Он посмотрел на Джейн, его глаза сверкали. – Это произошло в эпоху легендарной армии Генерала Ци. Сабля, изготовленная с подобным мастерством, могла побывать в руках одного из его элитных солдат. Может, даже отрезала головы нескольким пиратам.

Джейн уставилась на изображение на компьютере.

– Этому оружию более пятисот лет? И оно все еще боеспособно?

– Такой меч может храниться долгие, долгие годы, но он требует особого ухода, особенно если и вправду побывал на поле боя. Кровь разъедает сталь, даже если ее тщательно вытереть. Воздействие воздуха приводит к ржавчине и изъязвлению поверхности. Лезвие необходимо было постоянно чистить и полировать на протяжении пяти веков, а от этого металл стирается, делая края ломкими. Вероятно, именно поэтому крошечный осколок клинка остался в шее жертвы. Просто подходит к концу срок его использования в качестве инструмента для убийства. – Он задумчиво вздохнул. – Чего бы я только не отдал, чтобы посмотреть на него! Даоиз эпохи Генерала Ци был бы бесценен, если, конечно, вы бы смогли его найти. – Он остановился и, нахмурившись, посмотрел на внезапно побледневшего Фроста. – Что-то не так, детектив?

Фрост тихо проговорил:

– Я знаю, где найти этот меч.

Глава двадцать восьмая

Детективы Риццоли и Фрост снова вторглись в мою студию, и на этот раз привели с собой хорошо одетого чернокожего джентльмена, чья учтивая неуверенность показывала, что он не полицейский, как они. Внезапное вторжение тревожит мой класс, и десяток учеников замирают на одном месте, резко прервав свои спарринг-упражения. Только Белла продолжает двигаться, скользя между учениками, чтобы встать подле меня. Она становится моим неудержимым хранителем, все ее пять футов четыре дюйма, включая взъерошенные черные волосы. Я не удивляюсь, увидев гостей, и бросаю взгляд на Беллу, который говорит: Вернись назад. Позволь мне самой справиться с этим.

Она едва уловимо кивает, но упорно остается возле меня.

Детектив Риццоли берет на себя управление разговором. Конечно же, это могла быть только она, она носит свою власть словно броню.

– Мы знаем, что вы владеете старинным мечом, миссис Фэнг, – говорит она. – Мы требуем, чтобы вы сейчас же отдали его нам.

Я смотрю на детектива Фроста. Холодный взгляд обвинения и стыда заставляет его глаза потемнеть. Вечером, когда мы разделили ужин, вечером, когда между нами возникла дружба, я позволила ему подержать Чжэн И и рассказала историю меча. Тем вечером я видела на его лице доброту. Теперь же его лицо превратилось в маску, которая отвергала любые намеки на наши предыдущие отношения. Она ясно давала понять, что прежде всего он полицейский, а это отравляет любую возможность дружбы между нами.

– На случай, если вы не захотите сдать оружие, – говорит детектив Риццоли, – у нас есть ордер на обыск.

– А если я отдам вам мой меч, что вы станете с ним делать? – спрашиваю я.

– Отдадим его на экспертизу.

– Зачем?

– Чтобы определить, использовался ли он в совершении преступления.

– Вернется ли он ко мне в целости и невредимости?

– Миссис Фэнг, мы здесь не переговоры ведем. Где меч?

Белла делает шаг вперед, излучаемая от нее ярость гудит, словно высоковольтные провода.

– Вы не можете просто взять и конфисковать его!

– Закон говорит, что могу.

– Чжэн И передается в моей семье из поколения в поколение, – говорю я. – Он никогда не покидал ее.

Детектив Риццоли недоуменно смотрит на меня.

– Что за Чжэн И?

– Это имя дали, когда создали его. Оно означает «справедливость».

– У меча есть имя?

– Почему вы удивляетесь? Разве в вашей западной культуре нет легенды о мече по имени Эскалибур?

– Госпожа Фэнг, – говорит чернокожий мужчина, и его голос звучит спокойно и уважительно, – поверьте, я никоим образом не хочу повредить меч. Я понимаю его значение и обещаю, что буду обращаться с ним с осторожностью.

– И почему я должна вам верить? – спрашиваю я.

– Потому что моя работа – защищать и сохранять такое оружие. Я доктор Келвин Черри из музея Артура Саклера, и я изучил множество древних мечей. Я знаю их историю. Знаю битвы, в которых они побывали. – Он опускает голову в жесте уважения, чем производит на меня впечатление. – Для меня будет честью, если вы позволите мне увидеть Чжэн И, – говорит он тихо.

Я смотрю в его мягкие карие глаза и вижу искренность, которую не ожидала увидеть. Этот человек произносит имя сабли с прекрасным произношением, из чего я понимаю, что он говорит на мандаринском.

Еще более важно, он знает, что хорошее оружие почитается за умение его владельца, который сохранил его сквозь века.

– Следуйте за мной, – говорю я. – Белла, пожалуйста, займись классом.

Я веду визитеров в заднюю комнату и закрываю дверь. Из кармана я вынимаю ключ и отпираю шкаф, доставая из него завернутый в шелк сверток, лежащий на полке. Обеими руками я протягиваю его доктору Черри.

Тот с почтением принимает его и аккуратно кладет на мой стол. Детективы Риццоли и Фрост наблюдают за тем, как он снимает слои красного шелка, обнажая оружие. Он на минуту замирает, рассматривая ножны, сделанные из лакированного дерева с бронзовой отделкой. Рукоятка тоже из лакированного дерева, но покрыта кожей ската, окрашенной в зеленый цвет. Когда он достает меч из ножен, лезвие издает музыкальный вой, вызывающий дрожь на моей коже.

–  Люедао, – тихо выдыхает он.

Я киваю.

– Сабля ивовый лист.

– И вы говорите, она передается в вашей семье из поколения в поколение?

– Она принадлежала моей матери. А до этого ее матери.

– Сколько поколений она прошла?

– Все, начиная от генерала Васи.

Он поднимает глаза, явно потрясенный.

– На самом деле?

– Это наш семейный род.

Детектив Риццоли спрашивает:

– Кем он был, этот генерал?

– Вы бы оценили эту часть истории, детектив, – отвечает доктор Черри. – Генералом Васи была женщина, самая знаменитая из мастеров двойного дао. Воительница, которая сражалась двумя мечами, по одному в каждой руке. Она командовала тысячами солдат во времена династии Мин, вела их в атаку против японских пиратов, о которых я вам рассказывал. – Он с интересом смотрит на меня. – И вы ее потомок.

Улыбаясь ему, я киваю.

– Мне приятно, что вы знаете о ней.

– Но это же невероятно! Только подумать…

– Доктор Черри, – обрывает его детектив Риццоли, – так как насчет меча?

– Ах, да. Конечно. – Он достает очки и водружает их на нос. За линзами его карие глаза сосредоточенно сощурились. – Это типичный изгиб дао«ивовый лист». Это очень древний дизайн, – поясняет он двум детективам. – Данная сабля несколько короче обычной, но этого можно ожидать, если она была разработана специально для женской руки. Эти канавки для крови также вполне типичны, предназначены для облегчения лезвия. Только взгляните на эти гравировки по стали! Я поражен, насколько четко их видно и теперь! И эта рукоять, она практически как настоящая, если бы мы не знали, что ей, по крайней мере, пятьсот лет… – Он замолчал. Я вижу, как хмурятся его брови над стеклами очков. Следующие несколько минут он не произносит ни слова. Он подносит даоближе к очкам, внимательно изучая край лезвия. Проверяет гибкость. Наконец, лезет в карман за лупой, через которую разглядывает гравировку.

В конце концов, он выпрямляется и когда смотрит на меня, я вижу странную грусть в его глазах. Почти сожаление. Не спеша, он задвигает дао обратно в ножны и отдает ее мне.

– Госпожа Фэнг, – говорит он, – благодарю вас за предоставленную возможность увидеть Чжэн И.

– Вы закончили с ней? – спрашиваю я.

– У нас нет необходимости забирать ее.

Детектив Риццоли протестует:

– Доктор Черри, криминалистическая лаборатория должна изучить ее.

– Поверьте, это не то оружие, что вы ищете.

Риццоли оборачивается к детективу Фросту.

– Ты видел именно этот меч?

Фрост выглядит сконфуженным. Его взгляд бегает вверх-вниз, мечется между моим лицом и ножнами меча, который я держу. Его лицо становится пунцовым, когда он понимает, что, вероятно, допустил ошибку.

– Ну, это он? – снова спрашивает Риццоли.

Фрост качает головой.

– Не уверен. Я ведь видел меч всего минуту.

– Детектив Фрост, – холодно говорю я, – в следующий раз, когда вы придете, надеюсь, вы будете достаточно вежливы, чтобы сообщить мне чего вы хотите от меня на самом деле.

Мой укор достигает цели, и он вздрагивает, словно ужаленный.

Детектив Риццоли вздыхает.

– Миссис Фэнг, независимо от того, что говорит доктор Черри, мы все-таки обязаны забрать меч для дальнейшего исследования. – Она протягивает руки, ожидая, пока я отдам саблю.

Спустя мгновение, я кладу ее в руки Риццоли.

– Я ожидаю, что она вернется ко мне невредимой.

Пока посетители уходят, я вижу, как детектив Фрост бросает вслед взгляд сожаления, но я окутана презрением словно броней, отклоняющей любые извинения. С поникшими плечами он выходит за дверь.

–  Сифу? – тихо зовет Белла, входя в мой кабинет. В соседней комнате ученики продолжают отрабатывать спарринг и удары ногами, кряхтя и потея. Она закрывает дверь, чтобы они не могли увидеть удовлетворение на наших лицах.

Ход, ответный ход. Шахматная партия продолжается, и полиция все еще на шаг позади.

Глава двадцать девятая

Джейн подождала, пока они не прошли полпути к своим припаркованным автомобилям, прежде чем спросила доктора Черри:

– Как вы можете быть столь уверенным, что это не то оружие?

– Отнесите его в криминалистическую лабораторию. Позвольте им исследовать его, если вы мне не верите, – пожал плечами он.

– Мы искали старинный китайский меч, и вдруг у нее совершенно случайно обнаруживаетсяодин такой.

– Тот меч, что вы забрали у нее, не то, что вы ищете. Да, на краю лезвия имеются щербинки и сколы от использования, но гравировки и канавки для крови слишком четкие. Кроме того, рукоятка, скорее всего, оригинальная. Деревянная рукоять, сделанная во времена династии Мин не пережила бы все эти века, оставаясь в таком хорошем состоянии.

– Значит, этот меч вовсе не старинный?

– Разумеется, он великолепно сделан, имеет вес и баланс сабли времен династии Мин. Но этот меч всего лишь очень хорошая копия. В лучшем случае, ему может быть пятьдесят-семьдесят пять лет.

– Почему же вы не сказали об этом, пока мы были там?

– Потому что совершенно ясно, она считает его настоящим. Верит, что он перешел к ней от предков. Было бы абсолютно бессердечно разочаровать ее, когда он так много для нее значит. – Он взглянул в сторону ворот Пайфан. Был уже поздний вечер, и жаждущие ужина входили в Чайнатаун, шагая по его узким улочкам и разглядывая меню в витринах. Доктор Черри разглядывал толпу с оттенком грусти. – В музее, где я работаю, – проговорил он, – меня часто просят оценить семейные реликвии. Люди приносят всевозможный мусор со своих чердаков. Вазы, картины, музыкальные инструменты. Вещи, обросшие разнообразной мифологией, связанной с ними. Почти всегда мой вердикт неутешителен, потому что они приносят не сокровища, а бесполезные копии. Это заставляет людей подвергать сомнению все, что им рассказывали, когда они были детьми. Это разрушает их личную мифологию, а я ненавижу делать подобное. Люди хотят верить, что они исключительные. Хотят думать, что их семья имеет уникальную историю и в доказательство этих слов они показывают антикварное кольцо бабушки или старый фидель [64]64
  Фидель – старинный смычковый инструмент, предшественник виолы и скрипки.


[Закрыть]дедушки. Зачем заставлять их слушать жестокую правду о том, что большинство из нас совершенно обычные люди? И реликвии, переходящие от отца к сыну, которыми мы дорожим, почти всегда оказываются подделками.

– Миссис Фэнг верит, что произошла от женщины-воина, – сказал Фрост. – Думаете, это очередная семейная выдумка?

– Я думаю, это то, о чем рассказали ей родители. И отдали меч, чтобы доказать это.

– Значит, это неправда. Насчет генерала Васи.

– Все возможно, детектив Фрост. Вы можете оказаться потомком короля Артура [65]65
  Король Артур – легендарный вождь бриттов V–VI века, разгромивший завоевателей-саксов; центральный герой британского эпоса и многочисленных рыцарских романов. До сих пор историки не нашли доказательств исторического существования Артура, хотя многие допускают существование его исторического прототипа.


[Закрыть]и Вильгельма Завоевателя. [66]66
  Вильгельм I Завоеватель (Вильгельм Нормандский или Вильгельм Незаконнорождённый, 1027/1028 – 9 сентября 1087) – герцог Нормандии и король Англии (с 1066 года), организатор и руководитель нормандского завоевания Англии, один из крупнейших политических деятелей Европы XI века.


[Закрыть]Если это важно для вас, если помогает проживать жизнь день за днем, то продолжайте в это верить. Потому что семейная мифология имеет для нас гораздо большее значение, нежели правда. Она помогает нам справляться с незначительностью собственной жизни.

Джейн фыркнула.

– Вся моя семейная мифология состоит в том, сколько пива дядя Лу может выпить за один присест.

– Сомневаюсь, что вы слышали только об этом, – сказал доктор Черри.

– Еще я слышала, что моя прабабушка промучилась всю свадьбу с пищевым отравлением.

Доктор Черри улыбнулся.

– Я говорю о героях. В вашей семье должен найтись хотя бы один такой. Подумайте об этом, детектив. Поразмыслите над тем, как важны эти герои для того, чтобы вы могли на них равняться.

Джейн задумалась над этим по пути домой, но первые же личности, пришедшие на ум, были плутоваты и нелепы. Двоюродный брат Риццоли, который пытался доказать, что Санта-Клаус на самом деле может пройти через дымоход, результатом чего стал экстренный демонтаж трубы его матери. Или дядя, который оживил новогоднюю вечеринку фейерверками собственного изготовления и вернулся из больницы без трех пальцев.

Но также были и истории, исполненные достоинства, как рассказ о двоюродной бабушке, которая была монахиней в Африке. Или о другой двоюродной бабушке, которая боролась за пропитание восьмерых детей во времена войны в Италии. Их тоже можно назвать героями, но мирной разновидности. Реальные женщины, которые не переживали ничего похожего на похождения легендарной прародительницы Ирис Фэнг, которая билась двумя саблями и вела солдат в бой. Небылица, звучавшая не более правдоподобно, чем Царь Обезьян Сунь Укун, который защищал невинных и сражался с демонами и морскими чудовищами. Ирис жила именно в таком сказочном мире, где одинокая вдова могла считать себя мастером мечей, в венах которой течет кровь древних воинов. И кто мог обвинить ее в том, что она погружена в подобные фантазии? Ирис умирала от лейкемии. Ее муж и дочь ушли. Одна в своем печальном жилище, со всей этой тоскливой мебелью, мечтала ли она о сражениях и славе? А я бы не мечтала?

Когда она затормозила на светофоре, зазвонил ее мобильный. Не взглянув на номер звонящего, она ответила, и в ухе загремел рассерженный голос.

– Какого черта, Джейн? Почему ты мне не рассказала? – орал ее брат Фрэнки. – Мы не можем позволить ей сделать это.

Она вздохнула.

– Я так понимаю, речь о маминой помолвке?

– Я услышал новости от Майка.

– Я собиралась тебе позвонить, но была слишком занята.

– Она не может выйти замуж за этого парня. Ты должна ее остановить.

– Ты собираешься учить меня, как я должна поступать?

– Ради всего святого, она все еще замужем!

– Ага. За человеком, который бросил ее ради потаскушки.

– Не говори так о папе.

– Ну, он же так и сделал.

– Это еще не конец. Папа вернется домой, вот увидишь. Ему просто надо сначала разобраться с собственным «я».

– Скажи это маме. Увидишь, что она на это ответит.

– Черт возьми, Джейн. Поверить не могу, что ты позволишь этому случиться. Это семьяРиццоли. Семьямследует держаться друг за друга. А что мы знаем об этом парне, Корсаке?

– Перестань. Мы оба знаем, что он нормальный.

– Что означает это твое «он нормальный»?

– Он порядочный человек. И хороший коп. – Она замолчала, потрясенная тем, что защищает человека, который не особо пришелся ей по вкусу в роли отчима. Но все, что она сказала о Корсаке, было правдой. Он был порядочным человеком. Мужчиной, на которого можно рассчитывать. Женщинам обычно достаются намного хуже.

– И ты нормально воспринимаешь то, что он кувыркается с мамой? – спросил Фрэнки.

– Тебя же не волнует, что папа кувыркается с Бимбо.

– Это совсем другое. Он парень.

Теперь это разозлило ее.

– А маме кувырки не разрешаются? – выпалила Джейн.

– Она наша мать.

Загорелся зеленый свет. Когда она проезжала перекресток, то произнесла:

– Мама еще не умерла, Фрэнки. Она красивая, веселая и заслуживает еще один шанс на любовь. Вместо того чтобы доставать ее этим, ступай и поговори с папой. В первую очередь, он и является причиной того, что она выходит за Корсака.

– Угу, я поговорю с ним. Вероятно, настало время, чтобы он взял эту ситуацию под контроль. – Фрэнки бросил трубку.

Под контроль? Как раз папина бесконтрольность и привела нас к этому.

Она бросила телефон на сиденье, с ехидством предвкушая, как отреагирует на эти новости отец. Эта злость была еще одним поводом для беспокойства, еще одним шариком к дюжине других, которыми она уже жонглировала.

Телефон зазвонил снова.

Она свернула к обочине, чтобы ответить на звонок.

– У меня нет на это времени, Фрэнки, – отрезала она.

– Что еще за гребаный Фрэнки? – последовал не менее раздражительный ответ. – Послушай, Риццоли, с меня достаточно этого дерьма с «Красным Фениксом» и я хочу, чтобы ты прекратила это. – Сиплый голос, несомненно, принадлежал Кевину Донохью. Как и его восхитительный лексикон.

– Я не знаю, о чем вы говорите, мистер Донохью, – ответила она.

– Сегодня вечером я получил еще одну. На этот раз они засунули ее под дворники. Ты можешь поверить, что они осмелились прикоснуться к моему долбаномуавтомобилю?

– Вы получили еще одну что?

– Еще одну копию некролога Джоуи. Увлекался баскетболом и спортивной стрельбой, оставил после себя любящих мать и сестру, бла-бла-бла. И на обратной стороне послание.

– О чем в нем говорится?

–  Оно идет за тобой.

– И вы всерьез это воспринимаете?

– Двух человек зарубило какое-то уродливое обезьяноподобное существо, и ты полагаешь, что мне стоит воспринимать это всерьез?

Она медленно проговорила:

– О каком обезьяноподобном существе вы говорите?

– А что, мне не положено об этом знать?

– Эта информация не является общедоступной.

– А я и не кто попало, ясно? Я гражданин и налогоплательщик, чья жизнь находится под угрозой.

У него есть источник в нашем расследовании, подумала она. Он нашел доступ в полицию Бостона. Это ее не удивило. Человек, столь влиятельный, как Донохью, повсюду может купить глаза и уши, включая мэрию и Шредер Плаза.

– Делай свою работу, детектив, – произнес Донохью. – Ты обязана служить и защищать, [67]67
  «Служить и защищать» (To Serve and Protect) – девиз американской полиции. Его изображают на жетонах и пишут на машинах. Призван внушить уважение и доверие к представителям силовых ведомств. Был придуман в 1955 году офицером Джозефом Доробеком. Он победил в конкурсе, организованном служебным журналом полицейской академии Лос-Анджелеса. Задача была проста – словами нужно было выразить идеалы служителей закона. В 1963 году, этот девиз от Академии перешел ко всей полиции и дошел до наших дней.


[Закрыть]не забыла?

Жаль, что в это понятие входит и защита мусора вроде тебя.Она выдохнула и постаралась звучать вежливо.

– Мне понадобится ознакомиться с последней запиской. Где вы сейчас находитесь?

– На своем складе в Джеффрис Пойнт. [68]68
  Джеффрис Пойнт (Jeffries Point) – название района, проходящего вдоль береговой линии в Восточном Бостоне.


[Закрыть]Я не собираюсь долго ждать, так что поторопись.