Текст книги "Корона пастуха (ЛП)"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 9
Козьих дел мастер

Парнишка, что стоял под дождем у задних дверей домика Тиффани – больше не жилища Матушки Ветровоск, – не выглядел обычным посетителем. Он выглядел потрепанным, но это была дорожная потрепанность, а не следствие нищеты, а еще за ним следовал козел, что тоже немного озадачивало. Но он точно не выглядел попрошайкой. Тиффани присмотрелась. Парнишка носил дорогую, отменного качества одежду. Бродяжка, решила она, поразмыслив. На несколько лет младше нее самой.

– Вы госпожа Болит, ведьма? – нервно спросил он, когда она отворила дверь.

– Да, – отозвалась Тиффани, подумав про себя, что юноша, по крайней мере, потрудился кое-что разузнать, он не искал Матушку Ветровоск и пришел к задней двери, как подобает; а еще она только что сварила похлебку, и та остывает. – Тебе что-то нужно? Чем могу помочь? – спросила она. Ведьмы ведь никого не гонят прочь просто так.

– Нет, госпожа, с вашего позволения, но, пока я был в пути, я многое о вас слышал. Люди говорят, что вы лучшая из ведьм.

– Мало ли что люди болтают, – сказала Тиффани. – Важно то, что думают другие ведьмы. Так чем я могу тебе помочь?

– Я хочу стать ведьмой! – последнее слово затрепетало в воздухе, словно живое существо, однако юноша, похоже, был совершенно серьезен. Он добавил твердо: – Мой учитель, мистер Каммар, рассказал мне об одной женщине, которая сумела стать волшебником; значит, госпожа, и обратное возможно? Как аукнется, так и откликнется, верно?

– Да, наверное, – ответила Тиффани неуверенно. – Но, знаешь, многие женщины не любят иметь дело с незнакомыми мужчинами, особенно в интимные моменты. Ведьмам то и дело приходится трудиться повитухами, если ты понимаешь, и уделять много внимания чужим женам...

Кадык мальчика задергался, но он сумел выдавить:

– Насколько я знаю, в большом городе Благотворительный Госпиталь Леди Сибиллы равно помогает и мужчинам, и женщинам. И не сомневаюсь, госпожа, что, если дело требует операции, многие женщины счастливы видеть хирурга. – Он просиял. – Я действительно чувствую, что могу быть ведьмой. Я знаю многое о сельской жизни, а еще у меня маленькие пальцы, которые уже сослужили мне добрую службу в пути, когда мне пришлось помогать козе, которая не могла разродиться. Пришлось засучить рукава и здорово повозиться, чтобы помочь малышу покинуть материнскую утробу, и грязи было полно, но малыш выжил, а старик, владелец козы, плакал от радости.

– Неужели? – произнесла Тиффани бесстрастно, размышляя, является ли характеристика "козьих дел мастер" достаточным основанием для изучения ведьмовства. Но юноша выглядел таким потерянным... В общем, ее сердце смягчилось, и она пригласила ее на чашку чая. Козла препроводили заросшей тропкой между грядок под раскидистую яблоню, но Тиффани заметила – и любая ведьма обратила бы на это внимание, – странный взгляд, которого едва ли можно ожидать от щелочек козлиных глаз. Этот взгляд словно предупреждал, что поворачиваться к его обладателю спиной не стоит, но было что-то еще...

Когда Тиффани пригласила юношу внутрь, она увидела Ты, прогуливающуюся среди яблонь. При виде козла она застыла, выгнула спину и распушила хвост до невероятных размеров. Повисла многозначительная пауза, пока эти двое обменивались взглядами, – Тиффани готова была поклясться, что видела вспышку зеленовато-желтого пурпура, – а потом напряжение вдруг разом спало, словно бы некое соглашение скрепили нерушимой печатью. Козел принялся щипать траву, а Ты вернулась к нормальным размерам и продефилировала мимо, почти задевая его ноги. Тиффани поразилась. Она видела, как Грибо удирает от Ты! Что же это за козел такой? Быть может, подумала она, и мальчик представляет из себя нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

В разговоре за кухонным столом Тиффани узнала, что паренька зовут Джеффри, и что он очень далеко от дома. Он не выказывал ни малейшего желания говорить о своей семье, и Тиффани попыталась зайти с другой стороны.

– Я заинтригована, Джеффри, – сказала она. – Почему ты решил стать именно ведьмой, а не волшебником, ведь это традиционно мужское занятие?

– Я никогда не считал себя мужчиной, госпожа Тиффани, или чем бы то ни было еще. Я – это я.

Хороший ответ, решила про себя Тиффани и в который раз задумалась о различиях между ведьмами и волшебниками. Основное отличие в том, что волшебники использовали книги и посохи, чтобы творить заклинания, большие заклинания для больших важных вещей, и к тому же, все они были мужчинами. А ведьмы – те занимались повседневными мелочами. Нет, тоже большими важными вещами, твердо поправила она себя. Что может быть важнее, чем рождение и смерть? Так почему бы этому мальчику и не стать ведьмой? Она ведь сделала подобный выбор, так почему бы и ему не избрать свой путь? И она вдруг осознала, что ее путь тоже берет свое начало именно здесь и сейчас. Если она намерена быть своего рода главой ведьм, ей придется решить этот вопрос самой, не спрашивая ни у кого совета. Ее решение. Ее ответственность. Возможно, это первый шаг к тому, чтобы действовать по-новому?..

Она оглядела Джеффри. Что-то в нем есть, в этом пареньке, подумала она, и я не знаю, что это, но он кажется безобидным и не слишком преуспевающим, и раз уж мне приходится решать такие вещи, я решаю дать ему шанс. Что касается козла...

– Ну, – сказала она, – я могу поселить тебя в пристройке; еды нам двоим, думаю, хватит. За своего козла отвечаешь сам. А теперь уже поздно, так что поговорим об этом завтра.

На следующее утро, когда должна была заглянуть Нянюшка Ягг, Тиффани вошла в пристройку с тарелкой еды в руках. Юноша спал. Она кашлянула, и парнишка подскочил на постели.

– Отлично, Джеффри, – сказала Тиффани. – А теперь расскажи мне правду. Ты от кого-то убегаешь? Может быть, от родителей?

– Нет, – ответил Джеффри и взял с тарелки кусок хлеба, стряхнув с него ветчину.

Ах ты, маленький обманщик, подумала Тиффани. Как и всякая ведьма, она легко распознавала ложь [Распознать правду было куда труднее.]. Она вздохнула:

– Тогда что, ты просто ушел из дома?

– Ну, можно и так сказать, госпожа; просто мне уже шестнадцать, и я решил жить своим умом.

– С отцом не ужился?

Джеффри дернулся, словно его ткнули в больное место:

– Как вы узнали, госпожа?

– А что, на двери не было таблички "ведьма"? – хмыкнула Тиффани. – Я ненамного старше тебя, Джеффри, но имела дело с беглецами и наверняка еще буду иметь. Хотя вряд ли они будут такого знатного рода, как вы, мистер Джеффри. Хорошая одежка, кстати. Ну, так что за польза тебе от меня и моей усадьбы?

– О, очень большая польза, – заверил ее Джеффри, явно пытаясь выдать надежду за уверенность.

Именно в этот момент Нянюшка Ягг показалась из-за угла дома, и Тиффани, знавшая обычный ее маршрут, поняла, что старая ведьма пробыла там не одну минуту. Оглядев Джеффри, она мгновенно приняла решение и подмигнула Тиффани:

– Что-то новенькое случилось, а, Тифф? – ее лицо сморщилось, словно печеное яблочко.

Джеффри напружинился, словно готовясь в любой момент припустить прочь.

– Все в порядке, Нянюшка, – ответила Тиффани несколько резко. – Знакомьтесь, это Джеффри, и он хочет стать ведьмой.

Нянюшка хохотнула:

– Ой ли? Он хочет в магию податься? Так отправь его к волшебникам.

Теперь Джеффри выглядел как маленький олененок за миг до рывка. Да, Нянюшка умела производить впечатление.

– Нет, Нянюшка, он хочет стать ведьмой. Понимаете?

Глаза Нянюшки озорно блеснули:

– Ведьмой, значит? Может, ему стоит усвоить, на что он подписывается, прежде чем взяться за дело? А вдруг ему все-таки захочется в волшебники податься, если уж у него магические склонности. Или тебе хочется заполучить мальчика на побегушках?

Мальчик на побегушках. Это было своеобразным аналогом судомойки или горничной. Мальчики на побегушках выполняли всяческую грязную и неприятную работу по хозяйству вроде убийства кур, потрошения фазанов, мытья грязной обуви, чистки картошки и других тяжелых и иногда опасных обязанностей. Какой-нибудь мальчик на побегушках всегда ошивался на Семейной Ферме, узнавая таким образом на собственном опыте фермерские премудрости.

– Знаешь что, – продолжила Нянюшка, глядя на трепещущего мальчика, – а давай опробуем его на господине Нимлете. Ты знаешь, на что похожи его ногти.

Да, как и все ногти на старческих ногах, подумала Тиффани. Она вновь бросила взгляд на паренька, снедаемого жаждой принести пользу, и сжалилась:

– Быть ведьмой, Джеффри, – это совсем не то, что ты думаешь, но если ты согласен побыть при мне на побегушках, я взгляну, на что ты годишься. И, в первую очередь, тебе следует познакомиться со старческими ногтями.

– Тебе может понадобиться щит, – вставила Нянюшка.

Джеффри вопросительно уставился на Тиффани.

– Ох, солнышко, – сокрушенно покачала головой та, – ногти на ногах мистера Нимлета настолько толстые и крепкие, что с ними не управишься без острых садовых ножниц, и то они разлетаются по комнате, как снаряды из пращи, так что береги глаза.

Джеффри нахмурился; похоже, он был полон решимости встретить грудью даже смертоносные ногти. Нянюшка ухмылялась.

– Мне надо навестить одну роженицу, – промолвила Тиффани. – Нянюшка, будьте любезны, отведите Джеффри к мистеру Нимлету и посмотрите, как он справится. И напомните ему собрать обрезки – Роб Всякограб найдет им применение.

– А Мефистофеля можно взять? – спросил Джеффри.

Нянюшка развернулась на каблуках.

– Мефис-что? – выговорила она медленно.

– Это мой козел, – пояснил Джеффри и указал в сторону загона, где как раз в это время Мефистофель тщательно исследовал останки одуванчиков. – Вернее, он сам по себе козел, но мы вместе путешествуем. Он умный и верный товарищ.

Нянюшка фыркнула.

– Смотрите, – добавил Джеффри с гордостью, когда Мефистофель грациозно перемахнул ограду и носом отворил дверь сарайчика под буковым деревом, – он даже научился пользоваться уборной.

И Нянюшка – впервые в своей жизни, – лишилась дара речи.

ГЛАВА 10
Сокровище

Душистый Горошек торжествующе оглядел свой двор. Лорд Ланкин – высокий, элегантный в своей тунике из мха и дрока, небрежно спадающей с его бронзовых плеч, – прохаживался рядом, небрежно поигрывая кинжалом.

– Теперь я ваш король, – заявил Душистый Горошек.

В зале повисла тишина. Эльфы размышляли о своем будущем. Потом кто-то самый смелый подал голос:

– А как насчет самого Короля, того, что спит в кургане? Что он скажет?

– Что-то вроде этого! – выкрикнул Душистый Горошек и пустил в эльфа пернатую стрелу, сбив его с ног. Ранен, но не убит. Прекрасно, подумал Душистый Горошек. Все удовольствие еще впереди. Он подал знак своим стражникам, и бунтаря унесли.

– К черту Короля! – сказал Душистый Горошек, и в этот раз не нашлось никого, кто посмел бы возразить. Каждый эльф кожей чувствовал, как Душистый Горошек жаждет покорить мир людей, гномов, эльфов и других народов, как страстно он желает, чтобы эльфы вновь могли царить там свободно и беспощадно.

– Мы эльфы с самого начала времен, – вскричал Душистый Горошек. – Слишком долго люди брали верх. Выскочки гоблины познают наш гнев! Мы сметем с лица земли грохочущий железный мусор! Мы вернем мир, который отняли у нас! – он улыбнулся и добавил мягче: – А тех, кто не с нами, ждут страдания и боль.

Железо смертоносно для эльфов, а в мире поездов и токарных станков железа достаточно, однако ни один эльф не пожелал остаться в одиночестве и испытать на себе ярость Душистого Горошка. Все они слишком хорошо знали, как маленькое слово "боль" может превратиться в огромную и кошмарную реальность.

А сейчас их король стоял перед ними, высокий, сильный, исполненный чар, и эльфы почувствовали себя так, словно пробудились от долгого сна.

– Как глупы эти смертные! – продолжал Душистый Горошек. – Они думают, что смогут остановить нас? Они нуждаются в нас. Они зовут нас. И мы придем. Мы сделаем так, что они будут жаждать того, чего никогда не получат, и только наш смех будет ответом на все их мольбы. Мы возьмем все!..

И эльфы ликовали.

Бекки Пардон и Нэнси Апрайт, одетые в лучшие свои наряды, трепетали под суровым взором мисс Тик.

– Это ведь не только заклинания и метлы, – строго сказала ведьмознатка. – Это тяжелая работа, зачастую противная. Да. Бекки?

– Когда дедушка умирал, – сказала Бекки, – я была там и видела все, что полагается делать. Папа говорил, что не надо мне этого видеть, но мама сказала: "Пусть девочка посмотрит, как все в этом мире обстоит".

– Я хочу знать, девочки, какие у вас способности к магии. У вас должны быть какие-то начальные навыки, вроде того, чтобы погасить свечу силой мысли. Как вы думаете, что мы делаем с помощью магии?

– Лечите бородавки, например, – сказала Бекки. – Я знаю, моя бабушка это умела. Магия может делать людей красивее, – в ее речи зазвучали мечтательные нотки, и это заставило мисс Тик присмотреться к ней внимательнее. Ну да, так и есть. Довольно неприятная родинка на щеке.

– С помощью магии можно сделать кого-то своим лучшим другом, – вставила Нэнси. – Или... – она залилась румянцем, – понравиться мальчику.

Мисс Тик расхохоталась:

– Вот что я вам скажу, девочки. Магия не даст вам красоты, если вы не уродились красотками. И уж точно не добавит признания. Это не игрушка, знаете ли.

Нэнси покраснела еще сильнее:

– А насчет мальчиков...

Лицо мисс Тик оставалось непроницаемым:

– А что насчет них?

Нэнси не ответила. Если бы она могла покраснеть еще сильнее, то могла бы потягаться в цвете с вареным раком.

– Глупо использовать свои умения только для того, чтобы с мальчиками заигрывать, – сказала мисс Тик. – А если тебе что-то непонятно, то, думаю, госпожа Тиффани направит тебя к Нянюшке Ягг или к твоей собственной бабушке.

– А у вас есть поклонник, госпожа? – спросила Нэнси.

– Нет, – ответила ведьмознатка. – Они не могут за мной угнаться. А теперь давайте-ка посмотрим, умеете ли вы делать запутки. Если вам не даются запутки, вряд ли из вас выйдет толковая ведьма. Запутка помогает сосредоточиться. – Она вскинула руку, и воздух, казалось, вскипел вокруг нее, затанцевал, затрепетал... ожил. – Посмотрите, как колышется воздух. Это место, где могла бы быть моя запутка. Это совет. – В ее руке словно из ниоткуда появилось яйцо, какие-то веревочки, бечевки, небольшой орех. – Вот из этих вещей я и сделаю свою запутку.

Вглядевшись в серьезные личики подопечных, она вздохнула:

– Теперь ваша очередь сделать запутку. И запомните: в ней должно быть что-то живое. Просто закройте глаза и сделайте запутку из того, что есть под рукой.

Она наблюдала, как они с серьезными до траурности лицами выворачивали карманы. Мисс Тик знала ведьм, она видела, что у этих девочек есть способности, но, чтобы взять девочку в обучение, одного ее таланта недостаточно. Предстоит тяжелая работа – много упорного труда. Кроме того, родители должны поддержать их выбор. Девочек часто стараются удержать дома, чтобы помогли с младшими детьми или работали в семейном деле. И это еще о внуках разговора не заходило. И так всегда было и будет.

Еще мисс Тик многое могла рассказать о человеке, исследуя содержимое его карманов, а также вещи, которых в его карманах нет. Сама она, как правило, непременно держала в кармане кусочек сыра – хорошей магии без перекуса не сотворишь. Вслух же она произнесла:

– Червяки тоже живые, поэтому может быть полезно носить с собой одного в коробочке с палыми листьями.

Нэнси стянула ботинок, пояснив:

– У меня там гусеница.

– Отлично, – сказала мисс Тик. – Тебе повезло, но это только малая часть ведьмовства.

Бекки помрачнела:

– У меня есть шпилька, можно мне ее использовать?

Мисс Тик закатила глаза:

– В запутке? Конечно. Но все равно, тебе нужно что-то живое, бабочка или муравей, например. Но убивать их нельзя, пусть свободно трепыхаются.

– Хорошо, – сказала Бекки, полезла в кусты и вернулась с волосатой зеленой гусеницей.

– Повторюшка! – возмутилась Нэнси.

Мисс Тик рассмеялась:

– Ведьме следует быть умной и учиться на всем, что она видит. Молодец, Бекки.

Бекки принялась обматывать гусеницу обрывком шнурка и окончательно запуталась в нем, когда попыталась присовокупить к конструкции еще и шпильку. Нэнси надулась и принялась за собственную гусеницу, которая уже успела зарыться в клочок овечьей шерсти. Раздался громовой раскат, полыхнула молния и обе девочки в один голос воскликнули:

– Это все моя запутка!

Мисс Тик снова не сдержала улыбки. И почему людям так хочется чувствовать себя в ответе за восход солнца, радуги, молнии или тучи? Она знала, что, если бы какая-нибудь девчонка действительно поверила, что может управлять бурей, то с воплями бросилась бы домой, и ее маме пришлось бы, возможно, отстирывать ее нижнее белье. Тем не менее, немного самоуверенности для начала не повредит.

– Мисс, мисс! – Бекки показала плод своих трудов. Шпилька покачивалась в воздухе рядом с гусеницей.

– Хорошо, – одобрила ведьмознатка. – В самом деле, неплохо.

– А как вам это? – Нэнси протянула свою запутку, но та развалилась у нее в руках; гусеница полетела на землю, сидя на клочке шерсти, как ведьма на метле. Из кончика пальца Нэнси вырвался язычок огня.

– Замечательно, – произнесла мисс Тик. – Кое-что у вас уже получается. Но это только часть вашего обучения, каждодневного обучения, – подчеркнула она.

Несомненно одно, подумала она про себя: госпожа Тиффани захочет посмотреть на вас обеих.

В Стране Фей звучала музыка. Гармоничная мелодия плыла в пустом воздухе, и праздные эльфы, сидевшие на верхушке цветущего дерева, не могли отказать себе в удовольствии раскрасить каждую ноту в особые цвета. Музыка танцевала в вышине к восхищению всех присутствующих. Эльфам для счастья многого не надо. Конечно, боль в списке их удовольствий всегда на первом месте, но вторую позицию занимает, конечно, музыка.

Музыканта эльфы заманили из мира людей с помощью своих чар и заставили играть, играть, играть для лорда Душистого горошка. Эльфы умели поддерживать жизнь в своих игрушках, а человек с флейтой оказался восхитительной новой игрушкой. Душистый Горошек лениво размышлял, как долго флейтист еще продержится.

Но он был доволен. Его воины совершили несколько небольших налетов на человеческий мир и вернулись с изысканными дарами вроде этого. И он знал, что с каждым набегом уверенность их возрастет, и вскоре они будут готовы к серьезной заварушке.

Он нахмурился. Надо поговорить с Горчичным Зерном. Надо удостовериться, что жалкие останки Королевы действительно выброшены из Страны Фей. Внезапные осложнения совершенно ни к чему.

Раньше Джеффри любил наблюдать за живой природой; теперь он наблюдал за людьми. Они показались ему интересными, и потому он посвящал этому занятию все возможное время, делая все новые и новые выводы.

Первое, что бросилось ему в глаза, – старики оказывались как-то не к месту в своих собственных домах. Это решительно отличалось от уклада семьи Джеффри, в которой отец управлял всем. Здесь в жизнях стариков, за закрытыми дверями вся власть принадлежала женщинам, так же, как все решения снаружи принимали мужчины, – и ни у кого не возникало желания что-то менять.

Эти мысли вертелись в его голове, когда он приводил в порядок волоски в носу матроса Миротворца, чего даже Нянюшка Ягг не выносила. Миссис Салли Миротворец – слишком близорукая, чтобы смело орудовать ножницами у носа своего мужа, – была доброй женщиной, но даже она относилась к мужу скорее как к предмету интерьера. Джеффри сделалось грустно – грустно оттого, что старый морской волк, повидавший в свое время весь мир, теперь большую часть своего времени проводит в трактире, потому что его жена непрерывно чистит, моет и полирует все вокруг, а когда нечем больше заняться, вытирает пыль. Если ей удавалось избежать мытья, чистки, полировки и вытирания пыли с собственного мужа, то лишь потому, что он не мог достаточно долго сидеть в полной неподвижности.

Вскоре стало понятно, что трактир был едва ли не единственным развлечением и убежищем для престарелых мальчишек. Однажды он присоединился к ним и угостил каждого пинтой, чем немедленно привлек к себе всеобщее внимание. После пары фокусов Мефистофеля и еще одной пинты престарелые мальчишки достигли нужной степени благодушия, чтобы Джеффри осмелился задать вопрос, терзавший его уже несколько дней:

– Так чем вы занимаетесь, господа?

Раздался дружный хохот, и водовоз Скользь, чью улыбку, в отличие от имени, никак нельзя было назвать скользкой, промолвил:

– Помилуйте, сударь. Нас всех можно назвать праздной публикой.

– Мы вроде королей, – сказал Смехач Бочком.

– Только без замков, – добавил Скользь. – Был у меня один, да я его потерял.

– И вам нравится праздность, господа?

– Не очень, – признался Хлоп Дрожь. – На самом деле, я это ненавижу. С тех пор, как умерла моя Джуди. У нас никогда не было детей. – Его голос дрогнул, и он попытался скрыть это проявление минутной слабости за глотком из кружки.

– У нее была черепаха, да? – спросил Мятый Джо, человек такой комплекции, которая позволяла ему носить коров под мышкой.

– Точно, – сказал Хлоп Дрожь. – Она говорила, что ей это нравится, потому что черепаха не бегает быстрее, чем она сама. Черепаха еще живехонька, но это не то же самое, с ней не поболтаешь. Вот моя Джуди – та день-деньской могла судачить о том да о сем. Хотя, черепаха хорошо умеет слушать, а о моей Джуди я бы такого не сказал, – закончил он под всеобщий хохот.

– Когда стареешь, попадаешь в бабье царство, – сказал Вонючка Джим Джонс.

– Что вы имеете в виду? – спросил Джеффри, который уже и сам был не рад, что затронул эту тему. Теперь заворчали все.

– Знаешь, на что это похоже, мальчик? – сказал Мятый Джо. – Моя Бетси говорит мне, что есть, что делать, и где, и когда, и когда я рядом, она суетится вокруг меня, как старая курица. Это все равно что снова стать ребенком.

– Знаю такое, – подтвердил капитан Миротворец. – Моя Салли просто чудо, и я бы без нее совсем пропал, но вот что я вам скажу: я жил по-настоящему, когда под моей рукой ходили десятки крепких мужчин, и когда погода была жуть как плоха, мне надо было быть на высоте, чтобы мы не опрокинулись, потому что я был капитаном, и это была моя работа. – Он огляделся, чтобы убедиться во всеобщем одобрении, и обратился прямо к Джеффри. – Это лучше всего – то, что я был мужчиной. А теперь вся моя работа заключается в том, чтобы поднять ноги, когда она подметает. Я ее люблю, и это наш общий дом, но я отчего-то все время не к месту.

– Точно, – поддержал Вонючка Джим. – Вы все меня знаете, я все еще хороший плотник и в Гильдии известен, но Милли все время беспокоится, когда я берусь за острые инструменты и все такое; когда она на меня смотрит, у меня даже руки дрожат.

– Вам бы хотелось, чтобы они не дрожали? – спросил Джеффри, хотя видел, что рука Вонючки Джима была тверда, как скала, когда он подносил к губам кружку. – Знаете, господа, вы мне подали идею.

Он замолк, надеясь, что к нему прислушаются.

– Мой дядя по материнской линии родом из Убервальда, его звали Хеймлих Хидденхаузен. Он был первым человеком, который соорудил себе "гараж".

– Ну, у меня вот есть сарай, – сказал Вонючка Джим.

– Без обид, вы можете так думать, но что у вас в сарае? Бывают сараи для коз, для кур и для коров, могут же быть и сараи для мужчин. Мужские сараи. То есть гаражи.

Теперь все внимание присутствующих было приковано к нему. Особенно когда он сказал:

– Давайте выпьем еще, джентльмены. Еще по кружечке, пожалуйста!

Деревенские женщины тоже приняли Джеффри весьма благосклонно. Просто поразительно. Было в нем нечто такое, что располагало остановиться и поговорить, а его теплая улыбка и деликатные манеры моментально располагали к себе.

– Мистер Джеффри всегда такой спокойный, никогда не раздражается, о нет, и говорит по-ученому! Настоящий образованный джентльмен! – сказала однажды Тиффани старая Бетси Прыг.

– А этот козел! – добавила миссис Свистун, сложив свои внушительные руки под еще более внушительной грудью. – Выглядит вспыльчивым, но рядом с Джеффри безобиднее младенца.

– Жаль, что он моего Джо не может укротить, – хихикнула Бетси, и они с миссис Свистун, хохоча, зашагали вниз по улице.

Глядя им вслед, Тиффани задумалась о том, как ее мальчик на побегушках удивительно пришелся к месту. Еще она подумала, что уже встречала таких людей, – тех, кто, кажется, знают всех в округе. Они соблюдают нейтралитет, избегают склок. Наверное, стоит взять его с собой в обход и посмотреть, что он делает.

Поэтому на следующий день Джеффри сопровождал Тиффани. Он болтался на метле за ее спиной, и лицо его светилось чистой радостью, когда Тиффани с трудом направляла вверх отяжелевшую метлу. И дома словно озарялись, когда он входил, оживлялись и наполнялись радостью. Он мог смешить, он мог петь песни и каким-то образом делал все вокруг... лучше. Дети начинали гулить вместо того, чтобы реветь, взрослые прекращали споры, а матери успокаивались и начинали следовать советам.

Животные тоже признавали его. Молодые телки стояли смирно, а не бросались бежать от незнакомца, а кошки неизменно приходили к выводу, что пространство вокруг Джеффри как нельзя лучше подходит для того, чтобы там прогуляться. Тиффани как-то обнаружила его отдыхающим у стены дома лесника. У его ног расположилось целое семейство кроликов, и даже фермерские собаки ничего не имели против его присутствия.

– У него сердце на месте, я это чую, – сказала как-то Нянюшка Ягг после целого дня, проведенного вместе с ним и Тиффани. – А уж я-то мужчин знаю, – она рассмеялась. – Я их, уж поверь, во всех видах видала. Не будем говорить, что он уже сейчас подает большие надежды, и что многие другие ведьмы не оценят, если в нашем деле появится мальчик, но, Тифф, никому не позволяй говорить, будто бы Матушка Ветровоск этого бы не одобрила. Помни, что своим преемником она выбрала тебя, а не кого-то из них. Ты должна и это тоже сделать по-своему, а не так, как сделала бы она. И если ты хочешь учить этого паренька, что ж, учи.

Саму Тиффани просто очаровал козел. Мефистофель приходил и уходил, когда хотел, но, если они не летели на метле, он неизменно находился где-то неподалеку от Джеффри, и Тиффани казалось, что козел присматривает за парнишкой. У них был свой шифр. Козел словно бы мог говорить – иногда простым ударом копыта, иногда целым сложным стаккато. Если бы Мефистофель был собакой, он был бы поводырем, решила Тиффани. Хозяин был его другом, и горе тому, кто пытался воспользоваться добродушием Джеффри, – копыта Мефистофеля были дьявольски остры.

Когда Джеффри отлучался, Мефистофель тоже частенько куда-то пропадал. Он быстро приучил коз Матушки слушаться его, а Нянюшка Ягг однажды сказала, что видела это "дьявольское животное" в горах в окружении диких коз. Она называла его "Мясорубкой Тьмы" из-за его маленьких мелькающих копыт и добавляла: "Не то чтобы я его не любила, вонючку этакого. Рога мне всегда нравились, если можно так сказать. Козлы умные, не то что бараны. Не обижайся, дорогой".

Миг торжества Мефистофеля, подтвердивший правоту Нянюшки по всем пунктам, случился на краю леса, окружавшего домик, у подножия горы, когда Джеффри взял повозку, чтобы навестить маленького мальчика, нуждавшегося в лечении.

В тот день на ферме мать больного весь день ожидала Джеффри. Снедаемая беспокойством за сына, она в рассеянности оставила ворота овечьего загона открытыми, и овцы, почуяв свободу, выбрались наружу и разбежались прежде, чем она это заметила.

– Моему мужу это не понравится, – причитала женщина. – Уйму времени займет успокоить их! Только взгляните: они носятся повсюду!

Джеффри высунул голову из окна и щелкнул языком, чтобы Мефистофель, которого выпрягли из повозки и отпустили пастись, мог услышать. Козел перестал щипать траву, а то, что произошло дальше, разнеслось потом по всему Ланкру. Мефистофель обращался со скотиной лучше любого пастуха. Овец было очень, очень много, но козел одну за другой препроводил их обратно в загон.

Когда позднее женщина рассказала мужу, что козел не только собрал всех овец, но и ворота за ними прикрыл, тот счел историю выдумкой, однако выдумкой достаточно забавной, чтобы рассказать ее в трактире, так что легенда о Мефистофеле быстро разошлась из уст в уста.

Тиффани об этом рассказали сами Нянюшка Ягг и Джеффри. Работа была выполнена просто отлично, но Тиффани по-прежнему не могла заставить себя взглянуть в щелочки глаз Мефистофеля. Она знала козлов, но у этого козла была какая-то цель, она была в этом уверена. И он следил за ней и за Ты, которая, в свою очередь, следила за ним, по своему кошачьему обыкновению притворяясь, что смотрит куда-то совсем в другую сторону.

Похоже, друг за другом следили все. Она улыбнулась.

И приняла решение.

На следующее утро она отвела Джеффри в сторону, чтобы сказать ему кое-что особенно важное.

– Есть еще кое-что... – заговорила она. – Некоторые... мои маленькие друзья, с которыми я хочу тебя познакомить. – Она сделала паузу. – Роб, я знаю, что ты здесь, так что выходи. – Снова пауза. – Для тебя найдется пара капель горячительного. – Она поставила на пол чашку, на дне которой оставалось немного жидкости.

Стремительное движение, вспышка рыжих волос – и перед ними оказался Роб Всякограб со сверкающим клеймором в руках.

– Роб, познакомься с Джеффри, – начала Тиффани осторожно и обернулась к Джеффри, чтобы посмотреть, как тот воспримет встречу с первым фиглом, но Роб ее опередил.

– А, этот парнище, мы с ним уже знаемся, – объявил он.

Джеффри залился краской:

– Ну, я же спал в старой пристройке, а эти господа оказались достаточно любезны, чтобы разделить со мной ночлег.

Тиффани изумилась. Джеффри был уже знаком с Фиглами, а она об этом даже не подозревала! Но ведь она ведьма, она должна была знать.

– Но... – начала она, но тут отовсюду начали появляться другие Фиглы. Они сыпались с потолочных балок, бочком выскальзывали из-за утвари и наконец собрались вместе, образовав полукруг.

– Нет проблемов, – махнул рукой Роб. – Мы, вишь, интересные беседы вели, пока ты в ночнушке дрыхла.

– Но мы все равно следили за то... умммпфффф, – Роб Всякограб решительно заткнул ладонью рот Вулли Валенку.

– В ночнушке?! – Тиффани сдалась. Что толку? Фиглы всегда будут на нее глазеть, а выбирать между Фиглами и их полным отсутствием, – что ж, это непростое решение.

– Не возражаете, госпожа? – добавил Роб, шаркая ножкой, как он делал всегда, когда понимал, что от него ждут Объяснений. – Дженни грит, у тя тут парнишка младой, и что он типа сокровище. А мы, Фиглы, сами не свои до сокровищ и завсегда хотим его себе зацапать.

Фиглы разом сладко вздохнули.