Текст книги "Корона пастуха (ЛП)"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

У подножия Овцепиков юная девушка по имени Элфи, пощекотав подбородок цветком, вдруг выпустила руку маленькой сестренки, позволив ей, прогуливаясь, забредать все дальше и дальше в реку, и влюбленно посмотрела в глаза отцовского осла ... пока сам неосмотрительный путешественник удалялся все глубже в лес, танцуя под нескончаемую эльфийскую музыку; эльфы резвились вокруг, наслаждаясь его беспомощностью...

Кышбо Гонимый – маленькое божество всех пушистых существ, предназначенных на съедение, – затаился в кустах, пока эльфы извлекали весь максимум кровавого удовольствия, которое только могла дать семейка молодых кроликов...

ГЛАВА 14
Сказка о двух королевах

Тиффани отвезла маленькую, такую жалкую Паслен, всю дорогу кутавшуюся в плащ, обратно на отцовскую ферму и разместила ее и Фиглов на старом сеновале.

– Здесь тепло и чисто, – сказала она, – и нет железа. Я принесу тебе поесть.

Она взглянула на Фиглов. Те тоже выглядели голодными. А тут еще эльф.

– Роб, Двинутый Крошка Артур и ты, Величий Ян, я собираюсь принести бальзама, чтобы подлечить раны Паслен, – сказала она, – и я надеюсь, что вы не станете ее обижать, когда я отлучусь. Я правильно надеюсь?

Да, госпожа, – бодро сказал Роб. -Ступай и не бойся оставить ее с нами. – Он обратился к Паслен. – А ежели ты, эльф, вздумаешь выкинуть чего, так вот оно, наше оружие, при нас. – Он взмахнул клеймором так, что сразу стало ясно: ему не терпится пустить его в ход.

Тиффани повернулась к Паслен:

– Я карга этих холмов, и Фиглы будут подчиняться моим приказам. Вот только они не любят вашего народа, так что, сударыня, на вашем месте я бы вела себя тихо и играла по правилам, иначе расплата может быть жестокой.

И Тиффани слиняла. Правда, ненадолго, потому что мало доверяла эльфам, а Фиглам – и того меньше.

Когда она принесла целебную мазь, Паслен уже начала потихоньку приходить в себя. Казалось, будто с каждым плавным движением маленькая эльфийка расцветает, становясь все прекраснее. Какая-то искра мерцала у нее внутри. Это было похоже на нарядную глазурь, которая покрывала ее с ног до головы и чуть ли не вопила: "Разве я не красива? Разве я не мудра? Я Королева королев!"

Тиффани показалось на миг, что она теряет себя в этом потоке очарования, но она была к этому готова.

– Даже не пытайтесь применить ко мне свои эльфийские чары, сударыня, – предупредила она.

И все же она чувствовала, как эльфийское волшебство тянется к ней, словно рассветные лучи...

– Тебе не очаровать меня, эльфийка! – вскричала Тиффани, и слова, услышанные когда-то от Бабули Болит, всплыли в ее сознании. "Йин, тан, тефера", – принялась повторять она снова и снова, и этот речитатив помог ей снова обрести собственную волю.

Сработало. Паслен сдала позиции и выглядела теперь как девочка с фермы, доярка. Правда, она изобразила для себя такое платье, какое ни одна доярка не стала бы носить, учитывая все эти кружева и ленты, а еще эти изящные маленькие туфельки. Когда на ее голове сформировалась миленькая соломенная шляпка, Тиффани невольно отпрянула. Она слишком хорошо знала этот облик. Так выглядела фарфоровая пастушка, которую она когда-то подарила Бабуле. Тиффани разозлилась. Как смеет эта эльфийка посягать на столь сокровенное!..

– Я требую... – начала Паслен, но осеклась, увидев выражение лица Тиффани. – Мне бы хотелось...

Деревенская девчушка, подумала Тиффани с восторгом. Эльфы почти покинули здание [Аллюзия на знаменитое "Элвис почти покинул здание".]. И все же она с суровым видом скрестила руки на груди.

– Я помогла тебе, но теперь я должна помочь другим – людям, которые жили бы лучше, если бы вы им не мешали. – Она прищурилась. – Все эти мелкие пакости вроде порчи пива. Да, я знаю об этом, эльф. Ты хочешь заполучить свое королевство обратно, Паслен?

Раздался дружный рык Фиглов.

– Мы вышвырнем ее обратно, да, госпожа? – с надеждой произнес Величий Ян.

– Да! – поддержал Роб. – Долой вредителя!

– Мне жаль об этом говорить, Роб, – сказала Тиффани, – но Фиглов многие тоже считают вредителями.

Величий Ян на миг задумался и возразил:

– Ну, может, мы и вредители, но вашим детям нас незачем бояться. – Он вытянулся во все свои семь дюймов – внушительный рост для Фигла, что подтверждалось шрамами от дверных косяков на его лбу, – и завис на стропилах прямо над эльфийкой. Тиффани перестала обращать на него внимание и снова обратилась к Паслен:

– Я права? Ты хочешь вернуться обратно?

Лукавство промелькнуло в выражении лица Паслен.

– Мы как пчелы, – произнесла она наконец. – Королева всесильна... пока не постареет, и тогда другая королева займет ее место.

Гнев внезапно исказил ее черты.

– Душистый Горошек, – прошипела Паслен. – Он не верит, что мир стал другим. Это он лишил меня моего престола. – Она скривила губы в презрительной усмешке. – Он достаточно силен, чтобы испортить пиво. А когда-то мы уничтожали миры.

– Я могла бы помочь тебе с твоим маленьким дружком Душистым Горошком, – медленно проговорила Тиффани. – Я могла бы снова сделать тебя Королевой, если ты вернешь всех эльфов обратно в свою страну, и вы больше не вернетесь сюда. Но если вы опять вздумаете порабощать людей – что ж, тогда ты познаешь истинное значение слова "гнев".

В тот же миг все вокруг нее словно занялось огнем. Но она вспомнила свое прежнее противостояние с Королевой. Земля под водой. Она знала, кто она и куда идет, и никому было не под силу водить ее за нос. Знала, что, сколько бы ни нагрянуло эльфов на спящие людские дома, она будет здесь, бодрствующая, всегда на страже.

– Если ты нарушишь уговор, последним, что ты увидишь, будут Гром и Молния, – пригрозила она. – Гром и молния в твоей голове. Ты умрешь от грома. Обещаю.

Ужас застыл в глазах Паслен. Эльфийка поняла.

Наутро Тиффани принесла для Паслен немного овсянки.

– Ты могла убить меня вчера, – сказала Паслен, смущенно приняв угощение. – Я бы поступила именно так. Почему ты не сделала этого? Я ведь эльф, а ты знаешь, как мы беспощадны.

– Да, знаю, – кивнула Тиффани. – Но мы, люди, милосердны. А я к тому же еще и ведьма.

– Ты умна, Тиффани Болит, маленькая девочка, которую я едва не убила тогда, на холме, когда гром и молния стали осязаемыми и жестокими, – признала озадаченная Паслен. – Кто я теперь, если не оборванная бродяжка? У меня не осталось никого, но ты, девочка, приняла меня, хотя у тебя не было на то никаких причин.

– У меня были причины, – возразила Тиффани. – Я ведьма, и у меня есть возможность тебе помочь. – Она присела на краешек маслобойки. – Ты должна понять, что эльфов считают мстительными, черствыми, злобными, подлыми, эгоистичными и зловредными. Я слышала слова и похлеще, особенно от людей, чьих детей вы выкрали. Но меняется все – наш мир, наше железо; твой двор, твои чары. Знаешь ли ты, Паслен, что в Анк-Морпорке гоблины трудятся наравне со всеми и считаются полезными членами общества?

– Что? – воскликнула Королева. – Но я думала, что люди ненавидят гоблинов – и их вонь! Я думала, что тот, кого мы захватили в плен, лжет!

– Ну, может, кому-то и не нравится, как они пахнут, но и для них находится работенка, особенно когда плохо пахнущие вещи стоят денег. А если гоблин умеет, например, починить локомотив, то пусть себе воняет сколько угодно. А вот вы, эльфы, что можете нам предложить? Пока что вы просто... сказочные персонажи. Ваш поезд ушел, остались только мелкие пакости и дешевые трюки.

– Я могла бы убить тебя одной только силой мысли, – сказала Паслен.

– О, дорогая. – Тиффани подняла руку, чтобы остановить Фиглов, готовых наперебой кинуться на эльфийку. – Надеюсь, что ты не решишься, иначе это будет последним, что ты сделаешь.

Паслен выглядела потерянной.

– Не плачь. Та, что была Королевой – и собирается стать Королевой снова, – не должна плакать.

– Королева – не должна, но я всего лишь жалкая тень, заблудившаяся в пустыне.

– Ну, сеновал не так уж пуст. Кстати, сударыня, как вы относитесь к ручному труду?

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно переспросила Паслен.

– Я имею в виду, самой зарабатывать на жизнь. Умеешь обращаться с лопатой?

– Не знаю. Что такое "лопата"?

– Ох, это будет трудно, – выдохнула Тиффани. – Слушай, можешь оставаться здесь, пока тебе не полегчает, но лучше бы тебе приобщиться к какой-нибудь работе. Стоит попробовать.

На землю у ее ног плюхнулся ботинок, старый дырявый отцовский ботинок; второй не заставил себя ждать.

– Я ботинок не ношу, – объявил Двинутый Крошка Артур, – но я работал с в сапожной мастерской, и сапожники мне рассказывали про эльфов. У этих отвратцев к такому ремеслу талант.

Паслен осторожно подняла ботинок и повертела в руках.

– Что это? – спросила она.

– Ботинок, – ответила Тиффани.

– И ты получишь этим ботинком хорошего пинка, если ничего с ним не сделаешь, – прорычал Величий Ян.

Тиффани забрала обувь у Паслен.

– Поговорим позже, – произнесла она. – Спасибо за идею, Двинутый Крошка Артур, и да, я тоже знаю эту сказку, но в этот раз это всего лишь сказка [В книге "Волшебныя Скаски Для Детушекъ Хорошихъ" была история о том, как эльфы тайком помогали бедному сапожнику, но Тиффани из собственного опыта знала, что сказочные эльфы имеют весьма опосредованное отношение к реальным.].

– Я ж тебе говорил, Двинутый Крошка Артур, нечего слушать россказни старых сапожников, – сказал Роб.

Это был день старых простыней, старой обуви и «делать и переделать». И да, конечно, надо проведать малышку Тиффани, а еще поглядеть на Бекки Милость и Нэнси Прямь, – мисс Тик уверяла, что в качестве практиканток на Мелу обе могут быть полезными. Но она не могла позволить себе позвать девочек, пока Паслен на ферме. Разве что смастерить им железные ожерелья для защиты. Но это могло подождать.

В течение дня она еще несколько раз возвращалась на ферму. Последним она навестила мистера Холста, который почти принял нормальный вид, только несколько фиолетовых пятен осталось. Тиффани оставила госпоже Холст еще один горшочек мази из веселинки, прикусив язык, чтобы в сердцах не наговорить ей лишнего.

Когда она вернулась, то застала Паслен, сжавшуюся в углу сеновала; ее свирепый взгляд был прикован к Ты, которая, выгнув спину, с шипением прохаживалась мимо эльфийки. Фиглы с восторгом созерцали эту картину, поддерживая Ты возгласами: "Давай, киса, навешай ей от всех Нак Мак Фиглов". При виде Тиффани они завопили: "Айе, великучая карга возвращается!" – и кинулись по углам.

Тиффани остановилась в дверях, постукивая ногой, и Роб отшатнулся.

– Ой, – застонал он, только не тупоти ножкой, госпожа.

Тиффани скрестила руки.

– Ой-ой, госпожа, тяжело быть под ковами, – заныл Роб, и Тиффани засмеялась.

Однако у Паслен возникли вопросы. Весь день она наблюдала за людьми, которые приезжали на ферму за лекарствами, советами, просто выговориться или, к сожалению, чтобы залечить раны.

– Почему ты им помогаешь? – спросила Паслен. – Они не из твоего клана, ты им ничего не должна.

– Но они люди – все они, – пояснила Тиффани. – Все люди помогают друг другу.

– Неужели все? – удивилась Паслен.

– К сожалению, нет, – призналась Тиффани. – Но большинство помогает, потому что, ну, просто потому что это тоже люди. У нас так заведено. А эльфы так не делают?

– Можно ли сказать, что я пытаюсь научиться? – спросила Паслен.

– А чему ты уже научилась? – улыбнулась Тиффани.

– Ты для них что-то вроде слуги, – фыркнула Паслен, наморщив тонкий нос.

– Может быть, – согласилась Тиффани, – но это неважно, потому что может случиться так, что однажды мне самой кто-то поможет в трудную минуту. Как аукнется, так и откликнется.

– Но вы деретесь друг с другом, – возразила Паслен.

– Да, но гораздо сильнее мы становимся, когда миримся.

– Ты сильная. Ты могла бы править миром.

– Правда? – Тиффани пожала плечами. – Зачем мне это? Я ведьма, мне нравится быть ведьмой и помогать людям. Каждого скверного человека уравновешивает хороший. Есть такая поговорка: все течет, все меняется. Это значит, что однажды ты окажешься на вершине мира, по крайней мере, на какое-то время. Но потом колесо судьбы повернется, и ты снова окажешься внизу, но это закон жизни, и с ним надо смириться.

Она посмотрела прямо в глаза Паслен, надеясь угадать, о чем она думает, но с тем же успехом можно было смотреть в стену. Глаза эльфийки были пусты.

– И я помню темноту и дождь, гром и молнию. И что тебе это дало, ты, эльф, найденный в канаве?

Паслен недоуменно посмотрела на Тиффани и проговорила:

– Твой путь... не подойдет эльфам. Каждый эльф – это вызов. Мы убиваем наших королев, каждая королева – соперник в битве за рой. – Она осеклась, так поразила ее внезапная мысль. – Но у вас ведь тоже есть королевы мудрости – вроде Бабули Болит, или Матушки Ветровоск, или тебя, Тиффани Болит, вы становитесь старше и мудрее и передаете свои знания дальше.

– Вы никогда не пребываете в расцвете, – сказала Тиффани. – Вы всегда увядаете. И на пчел вы не похожи, пчелы труженики, они приносят пользу, но умирают молодыми и никогда даже не задумываются о...

Тиффани поймала странный взгляд Эльфийки. Та, похоже, напряженно пыталась думать. У Паслен было лицо человека, который уже готов был принять новый мир, мир железа, неприветливый для волшебного народа, мир, который любил их в сказках, но не принимал в реальности, не давал им пути; она думала о мире, которого не знала прежде и с которым теперь уже почти готова была смириться.

Внутри нее шла борьба.

До Маграт, королевы Ланкра, быстро дошли известия о событиях в Овцепиках, о гибели лесорубов и потере магической древесины. Эльфы, подумала она. Конечно, один раз их уже победили, но это далось нелегкой ценой, и тогда Маграт приставила охрану – по крайней мере, Шона Ягга, – к кругу камней, известных как Плясуны, и убедилась, что в замке достаточно подков. Она знала, какие фокусы иногда выкидывает память, и что все давно позабыли настоящее значение слова «очарование», которое означало, в первую очередь, колдовские чары. Люди помнили, как прекрасно пели эльфы, но забыли, о чем.

Будучи не только королевой, но и ведьмой, Маграт знала, что с уходом Матушки Ветровоск равновесие в мире было нарушено, и как бы старательно ни работала Тиффани, чтобы заполнить пустоту, даже с помощью замечательного мальчика-на-побегушках, уровень Матушки Ветровоск оставался недосягаем. Она всегда удерживала завесу, это был ее конек.

И если теперь завеса ослабела... Маграт вздрогнула. Любой, кто встречался с эльфами, сказал бы, что слово "террор" более всего отвечает тому, что они творят. Эльфы, словно чума, разносились повсюду, разрушая, терзая и отравляя все, до чего могли добраться. Эльфам не было места в Ланкре.

В тот же вечер королева Маграт достала из гардероба любимую метлу и попробовала взлететь. Хотя она сама немного сомневалась в результате, метла плавно взмыла вверх. Маграт некоторое время кружила около замка, чтобы вспомнить навыки, после чего с удовольствием сказала себе, что ведьма всегда остается ведьмой.

Как примерная жена, которой она всегда старалась быть, она рассказала о своих намерениях мужу, и тот, к ее удивлению, одобрительно заметил:

– Возвращаешься к своей метле, дорогая? Я видел твое лицо, когда ты летала. Никто не удержит птицу в клетке.

– Я не чувствую себя птицей в клетке, – улыбнулась Маграт, – но теперь, когда Матушки не стало, думаю, моя помощь не будет лишней.

– Вот и отлично, – поддержал Веренс. – Мы все чувствуем, что что-то происходит, хотя, думаю, Тиффани Болит теперь займет место Матушки.

– Не похоже на то, – возразила Маграт. – Кажется, Тиффани всерьез собирается занять только свое собственное место. – Она вздохнула. – Но эльфы уже нагрянули, так что я собираюсь наведаться в домик Матушки Ветровоск – то есть, в дом Тиффани, – и предложить свои услуги.

При упоминании эльфов Веренс вздрогнул.

– Конечно, – поспешила добавить Маграт, – мне стоит стать достойным образцом для наших детей. Малышка Эсме растет так быстро, и надо ей показать, что быть королевой, это не только людям махать; ну, и мы ведь не хотим, чтобы она вдруг стала целовать лягушек? Мы отлично знаем, что из этого может получиться! [Большинство принцесс никогда не пытаются целовать жаб, что повергает адвоката Жабу в уныние уже много лет.]

Она двинулась к двери, но потом обернулась и бросила мужу погремушку.

– Я совершенно уверена, – сладко пропела она, – что в деле присмотра за детьми на тебя можно полностью положиться.

Веренс слабо улыбнулся.

Маграт сделала выражение лица, предназначенное только для ведьм. Он ведь иногда держит их вверх тормашками, подумала она. Веренс очень умный мужчина, но дай ему младенца – и он совершенно растеряется. Она улыбнулась. У него получится. В конце концов, она ведь попросила его помочь сменить подгузник, когда Милли отлучилась на кухню, и он, хоть и с недовольной миной, очень старался.

– Я хочу помочь, – заявила Маграт, едва ее метла опустилась позади того, что она, как и Тиффани, до сих пор считала домом Матушки Ветровоск. Новости донеслись до замка быстро, и Маграт прибыла менее чем через час после того, как Тиффани вернулась домой.

– Я ведь не только королева, но еще и неплохая ведьма, – напомнила Маграт. В ее глазах светилось жгучее желание побыть ведьмой еще немножко. – Эльфы здесь, Тиффани. Эльфы!

Тиффани вспомнила рассказы Матушки Ветровоск о том, как лихо Маграт сражалась с эльфами. Она даже ухитрилась пристрелить одного из арбалета прямо в глаз.

– У меня уже есть опыт, а тебе понадобятся все, когда эльфов станет больше. – Маграт сделала паузу. – Даже новички. Ты уже говорила с мисс Тик?

– Да, – кивнула Тиффани. – Она подыскала пару девочек, вот только не каждой дано быть ведьмой, даже если очень хочется. Да и сейчас... не лучший момент, чтобы брать ученицу на Мелу.

– Почему это? А как насчет твоей подруги Петулии, свинарки?

– Ну, навыки у нее есть, – сказала Тиффани, пропустив мимо ушей первый вопрос Маграт, – но Петулия помогает мужу управляться с фермой; она говорит, что тратит все время на хрюкающих существ, причем иногда это старые свиноводы! И ведь нельзя не признать, что свиноводство полезно для всех, для свиней в первую очередь.

– Но она все равно может пригодиться нам здесь, свиньи там или нет. К тому же, тяжелые непромокаемые сапоги могут задерживать стрелы, – возразила Маграт. – Кстати, а на Мелу эльфы появлялись?

Тиффани залилась румянцем, не зная, как отреагирует Маграт, узнав о Паслен. Надо было хотя бы Нянюшке Ягг сказать, подумала она виновато. Она рассказала о пиве, а потом о появлении Паслен на ферме, о том, что ее сторожат Фиглы, и о том, что помощницу пока допускать на ферму нельзя.

Маграт понимала, что Фиглы не позволят эльфу причинять никаких неприятностей, но все равно была неприятно поражена.

– Думаешь, – проговорила она побледнев, – ей можно верить? Ни один эльф не заслуживает доверия, они даже не знают, что это такое. А ты ей все равно веришь. Почему?

– Не верю. Просто я вижу, что эта эльфийка очень хочет жить. Паслен уже поняла, что ничего не будет таким, как прежде. Железо, ты понимаешь. Она делает успехи, так почему бы не дать ей шанс. Может, мы сумеем вернуть ее обратно, и она убедит других эльфов оставить нас в покое. – Тиффани запнулась. – Кельда предупреждала меня. Она сказала, что, когда Матушки не стало, после нее осталась... прореха. Что нам нужно быть крайне острожными. Должно быть, эльфов она и имела в виду. И раз уж один из эльфов может помочь, я такой возможности упускать не стану.

– А все-таки, если их станет больше? – настаивала Маграт и задумалась. – Баронесса на Мелу тоже ведьма, я не ошибаюсь?

– Да, Летиция Кипслок. Но она не обучена, а ее муж... как бы это сказать... тот еще сноб.

– Думаю, дорогая, – предложила Маграт, – я могла бы заглянуть к ним на чай и за разговором невзначай намекнуть, как это замечательно – когда под боком всегда есть ведьма. Ты знаешь, мой Веренс любит считать себя отцом народа и думает, что я подала бы людям хороший пример, снова взявшись за старое ремесло. За это я его и люблю. Если у Летиции появятся друзья из королевской семьи, ее муж, наверное, поумерит пыл.

– Вот так просто? – не поверила Тиффани.

– Доверься мне. Корона тоже кое-что значит

На Мел Тиффани возвращалась обнадеженной. В качестве союзника Маграт была неоценима, да и Летиция может кое-чем помочь. Но ведьм все равно не хватает, так что придется приложить усилия, чтобы привлечь на свою сторону других. Нечеловеческие усилия. Это означало попытки привлечь к делу всех возможных ведьм, особенно тех, кто смыслит в своем ремесле и знает об эльфийских чарах.

Эльфы! Они творят злодейства ради злодейства. Как говорила Бабуля Болит, они даже палку у безногого отнимут. Гадко, мерзко, глупо, раздражающе, – они просто наслаждались чужими несчастьями. Более того. Они сами насаждали террор, ужас и боль... и смеялись. Вот что хуже всего – их смех, такой мелодичный, что невозможно было поверить, что эти отвратительные создания могут так смеяться. Они не заботились ни о ком, кроме самих себя. Но Паслен... Возможно, для нее колесо судьбы повернется иначе. Особенно если оно выковано из железа.