Текст книги "Я надену чёрное"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Наконец Тиффани заметила миссис Петти, спрятавшуюся под столом. Когда Тиффани наконец удалось уговорить ее перестать прятаться и сесть на чистый стул перед кристально чистой чашкой чая, то ей ничего не оставалось, как согласиться, что случившиеся перемены к лучшему, хотя позднее Тиффани пришло в голову, что миссис Петти согласилась бы с чем угодно, лишь бы ведьма убралась.

Нельзя было назвать то, что случилось успехом, зато кухня стала чистой, и когда у миссис Петти достанет времени об этом задуматься, она будет ей благодарна. Рычание и грохот, раздавшийся когда Тиффани вышла за дверь, должно быть случился из-за кошки, которая решилась расстаться с потолочной балкой.

На полпути назад к ферме с помелом на плече, она подумала вслух:

– Возможно, это было глупо.

– Кончай себя ётить[21]21
  См. Глоссарий, он же Словарь Нак Мак Фиглов, ну вы поняли…


[Закрыть], – произнес чей-то голос. – Ежели б у нас было вдосталь времени, мы б еще и хлебца спекли. – Тиффани посмотрела вниз. Там шел Роб Всякограб и еще полдюжины других личностей, известных как Нак Мак Фиглы, Вольный народец, а еще Ответчики, Виновные, лица, разыскиваемые полицией, чтобы оказать помощь следствию, и иногда: «Это тот, второй слева! Мамой клянусь, это был он!»

– Вы продолжаете меня преследовать! – пожаловалась она. – Всегда обещаете, и никогда не исполняете.

– Ага! Тока ты запамятовала про ковы, что лежат на нас, а? Ты ж карга холмов и наша обезъянственость быть наготове тя защитить иль вспомочь, чего б ты не сказывала супротив того, – решительно ответил Роб Всякограб. Рядом последовало энергичное кивание головами других Фиглов, вызвавшее настоящий дождь из огрызков карандашей, крысиных зубов, вчерашнего ужина, забавных камешков с дырочками, жуков, многообещающей козявки, припрятанной на случай дальнейшего исследования, и улиток.

– Слушайте, – сказала Тиффани. – Вы не можете просто ходить по округе и помогать людям, хотят они того или нет!

Роб Всякограб почесал голову, поднял выпавшую улитку, запихнул ее обратно и спросил:

– А почему нет? Ты ж это делаешь?

– Я? Нет! – громко выкрикнула она, но сердце кольнуло: – «Я не была добра к миссис Петти, так? Верно, у нее мозгов меньше, чем у мыши, – думала она, но худшей мыслью была такая: – у миссис Петти был вонючий дом, но я ворвалась в него… пусть я должно быть с маленькой буквы, а Нак Мак Фиглы с большой… и все испортила, даже если немного в нем прибралась. Я вела себя резко, властно и была уверена, что действую правильно. Но моя мать справилась бы лучше. Если на то пошло, любая женщина в деревне справилась бы во сто крат лучше меня, но я-то ведьма! А я налажала и кругом облажалась, и еще напугала ее до безумия. Я – соплячка в остроконечной шляпе».

И еще она подумала, что если в самом ближайшем времени она не приляжет, то просто свалится с ног. Кельда была права. Она даже не помнит, когда спала в нормальной постели, а на ферме как раз одна была приготовлена для нее. – «А еще, – подумала она, почувствовав внезапно накатившее чувство вины, – мне нужно сообщить своим родителям, что Эмбер решила остаться у Фиглов…»

Все время что-то случается, а потом случается еще что-то и еще что-то, и так без конца. Не удивительно, что ведьмы летают на помеле. Ноги же не ходят сами по себе.

* * *

Мать крутилась вокруг младшего брата Вентворта, у которого был синяк под глазом.

– Он подрался с большими мальчишками, – пожаловалась мама. – И вот – синяк, не так ли, Вентворт?

– Ага, но я наподдал Билли Теллеру прямо туда, где ноги сходятся.

Тиффани едва сдержала зевок.

– А за что подрался-то, Вент? Я думала у тебя больше мозгов.

– Они называли тебя ведьмой, Тифф, – ответил Вентворт.

И мать Тиффани обернулась со странным выражением на лице.

– Ну так это правда, – ответила Тиффани. – Это моя работа.

– Ага, но сомневаюсь, что ты делаешь то, про что они говорили, – ответил брат.

Тиффани переглянулась с матерью:

– Все так плохо?

– Ха! Ты еще и половины не знаешь, – сказал Вентворт в заляпанной кровью из носа рубашке.

– Вентворт, ступай к себе наверх, – приказала миссис Болит, и Тиффани подумала, что возможно даже Матушка Ветровоск не смогла бы отдать приказ более повелительным, и одновременно обещающим все кары небесные тоном, если он не будет выполнен.

Когда с лестницы исчезли ботинки послушного сына, мать Тиффани повернулась к младшей дочери, сложила руки на груди и сказала:

– Он так подрался не в первый раз.

– Это все из-за книжек с картинками, – ответила Тиффани. – Я пытаюсь показать людям, что ведьмы не безумные старухи, которых хлебом не корми, только дай околдовать простых людей.

– Когда вернется твой отец, я попрошу его поговорить с отцом этого сорванца Билли, – сказала мать. – Билли почти на фут выше Вентворта, зато твой отец… он на два фута выше отца Билли. Драк больше не будет. Ты же знаешь нашего отца. Он тихий, наш отец. Никто никогда не видел, чтобы он бил кого-то дважды, да и не приходилось. Он легко успокаивает людей. Они либо успокоятся, либо «либо». Но что-то точно не так, Тифф. Ты же знаешь, мы так тобой гордимся. Тем, что ты делаешь и все такое, но на людей что-то нашло. Они начинают болтать всякую чепуху. И стало труднее продать сыр. Всем в округе известно, что наш сыр лучший. А тут Эмбер Петти. Ты думаешь это нормально, что она связалась с этими… с ними?

– Надеюсь, мам, – ответила Тиффани. – У девочки есть собственное мнение, мама. И если на то пошло, все, что я могу сделать, это стараться.

Позднее, ворочаясь в своей старой доброй постели, Тиффани слышала, как в комнате внизу родители что-то тихо обсуждают. И хотя ведьмы, конечно же, не плачут, она внезапно почувствовала непреодолимое желание поплакать.

Глава 6
Появление Лукавца

Тиффани разозлилась на себя за то, что проспала. Ее матери пришлось будить ее чашкой чая в руке. Но кельда оказалась права. Тиффани давно нормально не спала, и ее старенькая кроватка гостеприимно раскрыла свои объятья.

Ладно, могло быть и хуже, сказала она себе, отправляясь в путь. Например, на помело могли забраться змеи. А Фиглы были только рады полету. Как выразился Роб Всякограб: «почуять свежий ветерок под килтом». Фиглы может и лучше змей, но это только предположение. Они могли перебегать из конца в конец по помелу, разглядывая пролетаемые достопримечательности, а раз, случайно оглянувшись, она увидела, как десяток Фиглов свисает с конца помела. Или, если быть точнее, один свисал с конца помела, а следующий цеплялся за его пятку, потом другой за пятку предыдущего и так далее до самого последнего Фигла. Фиглы развлекались, вопили, смеялись в развевающихся по ветру килтах. Предположительно веселье складывалось частично из чувства опасности, ограничения видимости, или наоборот, демонстрации того, что никто не должен был видеть.

Один или двое и в самом деле отцепились и летели вниз, махая рукой своим братьям с криком: «Я-я-ху!», воспринимая процесс как веселую игру. Обычно падая на землю, Фиглы просто от нее отскакивают, но иногда они способны ее немного повредить. Тиффани нисколько не беспокоилась о том, как они доберутся домой. Без сомнения по пути их будут поджидать много опасных созданий, готовых наброситься на крохотного человечка, но к тому времени когда они доберутся до дома, в мире их значительно поубавится. На самом деле Фиглы, по их собственным стандартам, на поле боя вели себя прилично, и обычно не поджигали помело в двадцати милях от города. Данный инцидент был озвучен Вулли Валенком очень тихим воплем: «Ой!», с последующей попыткой скрыть данный факт, загораживая горящие прутья своим телом.

– Ты снова поджег помело, Вулли Валенок? – строго спросила Тиффани. – Ты что, ничему не научился в прошлый раз? Мы не зажигаем огней на помеле без уважительной причины.

Из-за попыток Вулли с братьями затоптать пламя помело начало раскачиваться. Тиффани осмотрела местность внизу в поисках чего-нибудь мягкого и желательно влажного.

На Вулли нельзя было сердится. Он жил в своем собственном, подчинявшемся только законам Вулли Валенка мире. Общаясь с ним, нужно было думать по диагонали.

– Просто интересно, Вулли, – спросила она после того, как помело начало издавать ужасный грохот. – если мы вместе подумаем, может мы узнаем, почему помело загорелось? Может быть нам поможет тот факт, что у тебя в руке спичка?

Фигл посмотрел на спичку в руке так, словно только что ее увидел, спрятал ее за спину и опустил глаза под ноги, что в данных обстоятельствах было довольно смело.

– Не ведаю, мисс.

– Ясно, – сказала Тиффани, справляясь с порывом ветра, – дело в том, что без прутков в хвосте, я не могу управлять помелом, поэтому мы теряем высоту, и, к сожалению, летим слишком быстро. Возможно, ты поможешь решить эту задачку, Вулли?

Вулли Валенок сунул мизинец в ухо и повертел им, словно пытаясь им простимулировать работу мозга. Вдруг его лицо просветлело:

– А могём мы не заземляться, мисс?

Тиффани вздохнула.

– Хотелось бы, Вулли, однако, видишь ли, мы движемся очень быстро, земля – нет. То, что выйдет в подобных обстоятельствах обычно называется падение.

– Мне не хотелось, мисс, ронять вас в грязюку. – сказал Вулли. Он ткнул вниз, и добавил: – но разумею, что мы могём заземлиться на ту фиговину.

Тиффани проследила за его указательным пальцем. Под ними находилась длинная белая дорога, а на ней, недалеко впереди, находилось что-то продолговатое, которое двигалось почти с такой же скоростью, что и помело. Она уставилась, услышав, как щелкают мысли в голове, и потом сказала:

– Все равно, нам будет нужно как-то сбросить скорость…

Вот так и вышло, что дымящееся помело, которым управляла испуганная ведьма с дюжиной Фиглов, расправивших свои килты, словно тормозные парашюты, приземлилось на крышу почтового экспресса, едущего по маршруту Ланкр – Анк-Морпорк.

У кареты были отличные рессоры, и возница очень быстро восстановил контроль над лошадьми.

В полной тишине, в облаке оседающей пыли, он спустился с козел на дорогу. Он был настоящим бугаем, и при этом морщился при каждом шаге. В одной руке он держал откушенный бутерброд с сыром, а в другой – и ошибиться было просто невозможно – кусок свинцовой трубы. Он хмыкнул.

– Мне придется доложить бригадиру. Вы видите ту царапину на краске, а? Ненавижу отчитываться. Никогда не удавалось справиться со словами. Но придется заняться, раз краске конец. – бутерброд, и что самое главное, кусок трубы, исчезли под полой длинного плаща. Тиффани даже словами не могла передать, как она была счастлива этому исчезновению.

– Мне правда, очень жаль, – извинилась она, когда он помог ей спуститься с крыши кареты.

– Это не из-за меня, поймите меня правильно. Это все из-за краски. Я им, видите ли, говорю, тут тролли, гномы, ха, и вы все отлично знаете, как они водят: почти все время с закрытыми глазами, потому что солнце слишком ярко светит.

Тиффани сидела, пока он осматривал повреждения краски, потом снова посмотрел на нее и заметил остроконечную шляпу.

– Ой, – тихо сказал он. – Ведьма. Полагаю, с вами это впервые. Вы знаете, мисс, что я везу?

«Что может быть хуже для перевозки?» – задумалась Тиффани.

– Яйца? – спросила она.

– Ха! – воскликнул мужчина. – То была бы удача. А у меня зеркала, мисс. На самом деле одно. Но не плоское, а, как мне сказали, в виде шара. Его очень тщательно запаковали во все мягкое, или они думают, что тщательно. Однако, они не предполагали, что кто-то вздумает падать на крышу с неба. – Его голос не был злым, просто усталым, словно всегда ждал, что мир подсунет ему какую-нибудь пакость. – Его сделали гномы. Говорят, оно стоит больше тысячи анкморпоркских долларов, и знаешь для чего? Для того, чтобы повесить его в танцевальном зале, где собираются танцевать вальс, о чем не должны знать благовоспитанные молодые леди, потому что он, как говорится в газете, ведет к разврату.

– Ну надо же! – воскликнула Тиффани, подумав, что он ожидает от нее чего-то подобного.

– Что ж. Полагаю, нужно пойти, проверить, нет ли повреждений, – продолжил возница, деловито открывая заднюю дверцу почтовой кареты. Большую ее часть занимал огромный ящик. – Он почти до верху набит соломой, – пояснил он. Поможете его спустить? И если на нем есть хоть трещинка, у нас обоих огромные проблемы.

Оказалось, что ящик совсем не тяжел, как показался на первый взгляд. Тем не менее, они аккуратно опустили его на дорогу, и возница, пошуршав внутри соломой, словно величайшую драгоценность, которой он на самом деле являлся, извлек на свет сверкающий зеркальный шар. Он наполнил окружающий мир сверкающими бликами, чуть не ослепил своим блеском, и пустил в пляс по окружающему пейзажу солнечные зайчики. Тут возница воскликнул от боли и уронил шар. Тот разлетелся на миллион кусочков, на мгновение наполнив мир миллионом отражений Тиффани. Под звон осколков мужчина, подняв облачко пыли, тоже рухнул на землю, и, издав тихий стон, свернулся калачиком рядом с осколками.

В мгновение ока стонущий мужчина был окружен кольцом вооруженных до зубов Фиглов. Тут были двуручные мечи, и другие двуручные мечи, палицы, топоры, дубинки и по крайней мере еще один меч. Тиффани понятия не имела, где могло прятаться все это оружие. Фиглы, например, могли что угодно спрятать в своей шевелюре.

– Не трогайте его, – крикнула Тиффани. – Он не хотел причинить мне вреда! Он очень болен! Но сделайте доброе дело, соберите осколки! – она присела рядом с мужчиной и взяла его руку. – Как давно у вас радикулит, сэр?

– Ох. Уже двадцать лет мучаюсь, мисс, двадцать лет. – Простонал возница. – Это все от тряски на карете. Понимаете, эта подвеска – она просто не работает! Думаю, что с трудом сплю одну ночь из пяти, мисс, и это чистая правда. Стоит задремать, начинаешь ворочаться, как все делают, и вдруг – хрясь! – что-то щелкает, и тут же, верите, пронзает невыносимая боль.

За исключением пары крохотных точек на горизонте на дороге не было не души, за исключением группы Фиглов, которые, вопреки здравому смыслу, преуспели в искусстве прятаться за спиной друг друга.

– Так. Думаю, я могу вам помочь, – сказала Тиффани.

* * *

Некоторые ведьмы, для того чтобы видеть настоящее, используют запутку, а при удаче – могут увидеть и будущее. В сумрачном, дымном кургане Фиглов кельда упражнялось в том, что она называла скрытнями – умение, которое она способна применять сама, и передать по наследству, но по-секрету. И она была уверена, что Эмбер наблюдает за нею с очевидным интересом. «Какое странное дитя, – подумала кельда. – Она видит, она слышит, она понимает. Что бы мы только не отдали за то, чтобы мир наполнился подобными ей людьми?»

Она поставила котел на огонь и зажгла крохотный огонь под его кожаным дном[22]22
  Сообщение от автора: «Не все котлы обязательно металлические. Если знать как, можно вскипятить воду даже в кожаном котле. Можно заварить чай даже в бумажном пакетике, если быть осторожным и знать, что делать, но если вы так делаете, пожалуйста, не говорите никому, что это я вам посоветовал. Хорошо?»


[Закрыть].

Кельда закрыла глаза, сконцентрировалась и прочла воспоминания всех кельд – и когда-либо живших и еще не родившихся. Сквозь ее мозг без какого бы то ни было определенного порядка проплывали миллионы голосов. Некоторые были тихими, никогда не становившимися громче, часто мучительно далеко, за пределами ее досягаемости. Это была чудесная библиотека знаний, за исключением того, что все книги находились в беспорядке, как и странички, и нигде на свете не было подходящего каталога. Ей приходилось искать намеки, которые тут же исчезали, едва она их услышала. Она напряглась, прислушиваясь к шорохам, тихим, невнятным звукам, сдержанным крикам. Потоки мыслей отвлекали ее внимание то на одно, то на другое. И вот вдруг он оказался прямо перед ней, такой четкий, словно всегда был тут.

Она открыла глаза, на мгновение уставилась в потолок, и произнесла:

– Я искала великучу каргу, и что же я увидала?

Она уставилась в туман из воспоминаний и старых и новых, и отдернула голову, едва не стукнувшись с Эмбер, которая с интересом спросила:

– А кто этот человек без глаз?

* * *

– Что ж, думаю, я сумею вам помочь, господин… э?

– Ковровщик, мисс. Вильям Глотталь Ковровщик.

– Ковровщик? – переспросила Тиффани. – Но вы же возница?

– Верно, и с этим связана очень смешная история, мисс. Видите-ли, Ковровщик моя родовая фамилия. Никто не знает, как так получилось, потому что никто из нас никогда не положил ни одного ковра!

Тиффани поощрила его доброй улыбкой:

– И…?

Господин Ковровщик озадаченно посмотрел в ответ.

– И… что? Это и есть – смешная история! – Он начал было смеяться, но внезапно вновь закричал от стрельнувшей в спину боли.

– Ах, да. – сказала Тиффани. – Простите меня за медлительность. – Она потерла руки. – А теперь сэр, я разберу вас по косточкам.

Лошади, запряженные в карету, с интересом наблюдали, как, подставив руку, она помогает мужчине подняться на ноги, снять его огромный плащ (с помощью множества охов и нескольких вскриков), и ставит его лицом к карете, с упёртыми в нее руками.

Тиффани сконцентрировалась и почувствовала спину мужчины сквозь тонкий жилет и… о да, вот оно – сдвиг позвонка.

Она прошла вокруг лошадей и просто, на всякий случай, шепнула в каждое шевелящееся ухо лошадиное слово. Потом она вернулась к покорно поджидавшему господину Ковровщику, который не смел даже пошевелиться. Когда она закатала рукава, он сказал:

– Вы же не собираетесь превратить меня во что-нибудь нехорошее, правда мисс? Не хочу быть пауком. Смертельно их боюсь, и моя одежда создана для двуногих созданий.

– С какой стати вы решили, что я стану вас во что-нибудь превращать, господин Ковровщик? – сказала Тиффани, легонько проводя рукой по его позвоночнику.

– Что ж, за исключением честных присутствующих, мисс, я полагал, что именно так поступают все ведьмы, мисс – ужасные штуки, мисс, летучие мыши и все такое прочее.

– Кто это вам сказал?

– Не могу точно сказать, – ответил возница. – Это вроде как… ну, знаете, просто известно каждому.

Тиффани очень аккуратно расставила пальцы, нащупала сдвинувшийся позвонок:

– В этом немного смысла, – сказала она, нажав при этом, поставив позвонок на место. Возница вскрикнул.

Его лошади хотели было рвануть с места, но их ноги отказались их слушаться как обычно – так действовало прозвучавшее в их ушах лошадиное слово. Порой Тиффани стыдилась того, как год назад ей удалось узнать лошадиное слово. Но, с другой стороны, старый кузнец, которого она ласково и безболезненно проводила к порогу смерти, сам стыдился того, что ему нечего было предложить ведьме за ее услугу, вроде той, что вы платите лодочнику за переправу. Поэтому он шепнул ей на ушко лошадиное слово, которое позволяло контролировать услышавших его лошадей.

Его невозможно было купить, как и невозможно продать ни за какие деньги, но его можно было передать или хранить. Но даже если бы оно было отлито из свинца, оно было на вес золота. Старик шепнул ей на ухо: «Я обещал не выдавать его ни одному мужчине на свете, и я сдержал слово!» – поэтому он улыбался даже после смерти. По чувству юмора он был сродни господину Ковровщику… который был довольно тяжелым мужчиной. Он тихонечко сполз по борту кареты и…

«Кто тебе дал право мучить старого человека, ты дьявольская ведьма? Разве ты не видишь, что ему очень больно?»

Откуда он появился? Этот орущий человек с белым от бешенства лицом в черной, словно вечно скрытая от солнечного света пещера или – Тиффани внезапно пришло на ум сравнение – склеп.

Вокруг не было ни души, она была в этом уверена, и никого в стороне от дороги, кроме одинокого фермера, который следил за сжиганием стернины на своем поле.

Но вот оно – лицо, которое оказалось в паре дюймов от ее лица. И он был настоящим, не какое-то там чудище, потому что чудища редко брызгают слюной на собственные отвороты пиджака. И вдруг она заметила. Он вонял. Ей еще никогда в жизни не приходилось чувствовать подобной вони.

Она была осязаемой, словно железный лом, и ей показалось, что она чувствует ее не носом, а вроде как разумом. Смрад, по сравнению с которым выгребная яма покажется ароматом розы.

– Я очень вас прошу, пожалуйста, отойти назад, – произнесла Тиффани. – Мне кажется, вам что-то померещилось.

«Уверяю тебя, дьявольское создание, что мне никогда ничего не мерещится! И поэтому я верну тебя в тот кошмарный и смрадный ад, что тебя породил!»

«Так-так. Сумасшедший, – подумала Тиффани. – Но если он…»

Слишком поздно. Кривой палец сумасшедшего уже был приставлен к ее носу, и внезапно пустая дорога наполнилась Нак Мак Фиглами. Мужчина в черном замахнулся на них, но подобного рода действия не работают на Фиглах. Несмотря на натиск Фиглов, он успел крикнуть: «Прочь, гнусные бесы!»

Услышав это, все Фиглы в надежде обернулись.

– О, айе, – произнес Роб Всякограб. – Кто – нить видал здеся гнуснявых бесяков? Мы, типа, те, кто с ними тут же разберется! Ваш ход, мистер! – Они набросились на него толпой и, проскочив насквозь, свалились кучей позади него. Тут же они по привычке начали мутузить друг дружку, поскольку раз уж пошла такая веселуха, то не стоит сбиваться с ритма.

Человек в черном только взглянул на них и перестал обращать внимание.

Тиффани уставилась вниз на обувь незнакомца. Они сверкали в лучах солнца, и это было неправильно. Тиффани стояла посредине пыльной дороги, на которой самые чистые ботинки в мгновение ока становятся самыми пыльными в мире ботинками, например, как ее собственные. И та земля, на которой стоял незнакомец, она тоже была неправильной. Очень неправильной в жаркий, безоблачный день. Она взглянула на лошадей. Лошадиное слово удерживало их на месте, но они дрожали словно кролики в присутствии лисы. Потом она закрыла глаза и посмотрела на него с помощью Точновидения, и тогда увидела. А увидев, сказала:

– Ты не отбрасываешь тени. Я знала, что что-то не так.

А потом она посмотрела прямо в глаза незнакомца, которые скрывались под широкополой шляпой и… у него… не было… глаз. Ее словно оттаявшей водой окатило пониманием… Совсем нет глаз, ни обычных, ни бельм, ни глазниц – только две дыры в голове. Сквозь них она видела дымящиеся пастбища по другую сторону дороги. И она не ожидала того, что произойдет потом.

Человек в черном снова посмотрел на нее и прошипел: «Ты ведьма. Да, это точно. Куда бы ты не пошла, я тебя найду».

С этими словами он исчез, оставив только кучу дерущихся в пыли Фиглов.

Тиффани почувствовала что-то у своих ног. Она посмотрела вниз, и увидела смотрящую на нее зайчиху, которая видимо сбежала с горящего поля. Секунду они не сводили друг с друга глаз, а потом зайчиха, словно лосось, взметнулась в воздух и дала стрекача через дорогу. Мир полон символов и знамений, и к важным ведьмы должны прислушиваться. Так с чего бы ей начать?

Господин Ковровщик все еще сидел, опираясь на карету, полностью не понимая происходящее.

Впрочем, как и Тиффани, но она-то докопается до сути:

– Можете подняться, господин Ковровщик.

Он поднялся очень осторожно, заранее морщась в ожидании боли в спине. Для пробы он слегка повернулся в одну, потом в другую сторону, подпрыгнул в пыли, словно давя букашку. По видимому это сработало, потому что он подпрыгнул еще раз, потом еще, широко раскинув руки и воскликнул:

– Йаяппиии! – и крутанулся на месте словно балерина. С его головы слетела шляпа, по пыльной дороге грохнули подкованные сапоги, и господин Ковровщик стал самым счастливым человеком на земле. Он извивался, подпрыгивал, только что не прошелся колесом, но помешало колесо реальной кареты, поэтому он схватил ошеломленную Тиффани, протанцевал с ней вдоль дороги, распевая: – Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три, – пока она, рассмеявшись, не освободилась из его объятий. – Мы с женой сегодня уходим, юная леди, и обязательно пойдем вальсировать!

– Но мне казалось, что это приводит к разврату, – сказала Тиффани.

Возница подмигнул ей:

– Что ж, можно только на это надеяться! – ответил он.

– Не стоит перенапрягаться, господин Ковровщик, – предупредила его она.

– На самом деле, если вы спрашиваете, мисс, я как раз склонен к обратному. После всех этих стенаний и охов практически без сна, полагаю я могу себе позволить немного перенапрячься, а может и много! О, эта добрая девушка позаботилась и о лошадях, – добавил он. – Это определенно говорит о вашей доброте.

– Рада видеть, что вы в столь хорошем настроении, господин Ковровщик.

Возница крутанулся вокруг своей оси.

– Я чувствую себя на двадцать лет моложе! – Он широко ей улыбнулся, а потом его лицо немного омрачилось. – Эх… сколько я вам должен?

– Сколько стоит царапина на краске? – Спросила Тиффани.

Они посмотрели друг на друга, и потом господин Ковровщик ответил:

– Что ж, я не стану ничего с вас брать, мисс, кроме того, именно я расколотил зеркальный шар.

Тихий звон за ее спиной привлек ее внимание, и вдруг там оказался зеркальный шар, целехонький, медленно вращающийся и, если присмотреться, висящий немного над землей.

Она присела на чистую от осколков дорогу и сказала в пустоту:

– Вы сумели сложить его обратно?

– О, айе, – довольным тоном ответил из-за шара Роб Всякограб.

– Но он же рассыпался вдребезги!

– О, айе, тока дребезги и сколки, слышь, то просто. Глянь, тама такие мелкие фиговины, они просто цепляются друг к другу. Нужно только чуть сильнее нажать, и малявки сами разумеют, где им быть, вот и цепляются. Но проблемо! И неча так дивиться, мы ж часто колотим всякие всячности.

Господин Ковровщик стоял, уставившись на нее.

– Это все вы сделали, мисс?

– Ну, своего рода да, – ответила Тиффани.

– Что ж, должен вам сказать, – снова улыбаясь произнес Ковровщик, – что как говорится, «quid pro quo»[23]23
  «Quid pro quo» – для незнающих латыни соотечественников можно перевести и как «Мы деловые люди, между нами произошло недоразумение. Вы погорячились, я тоже. Давайте все забудем и останемся друзьями, лады?», и как «услуга за услугу» (прим. переводчика).


[Закрыть], дают – бери, зуб за зуб, глаз за глаз, как аукнется так и откликнется, и ты мне, я – тебе. – Подмигнул он. – И вот что я скажу, пусть компания засунет свои бумаги туда, куда мартышка очки. Ну что скажете, а? – с этими словами он плюнул на ладонь и протянул ее ей.

«Вот блин, – подумала Тиффани. – Рукопожатие, крепленное слюной – нерушимое обязательство. Слава богу, у меня при себе есть довольно чистый носовой платок».

Она безмолвно кивнула. Был расколотый шар, и вдруг он стал целым. День был жарким, человек в черном с дырами вместо глаз испарился без следа… так с чего же начать? Иногда ты целый день подстригаешь чьи-то ногти, удаляешь мозоли или пришиваешь ноги, а иногда выдаются такие дни как этот.

Они пожали руки. Вышло довольно мокро. Помело заткнули за тюки, находившиеся за спиной возницы. Тиффани взобралась на козлы рядом, и путешествие продолжилось в клубах пыли, поднимавшейся позади, принимавшей странные и неприятные формы, пока она не успокоится и осядет вновь.

Спустя какое-то время господин Ковровщик очень осторожно спросил:

– Э, эта черная шляпа, та, что на вас… Вы не собираетесь ее снимать?

– Точно.

– Вот только вы, это, носите зеленое платье, и если позволите, у вас прекрасные и белоснежные зубы. – Похоже мужчину мучила какая-то проблема.

– Я каждый день чищу их золой и солью. Рекомендую, – сказала Тиффани.

Видимо, разговор приобретает напряженный характер. Мужчина собирался с духом.

– Значит, вы не настоящая ведьма, так? – с надеждой спросил он.

– Господин Ковровщик, вы меня боитесь?

– Это пугающий вопрос, мисс.

«Верно», – подумала Тиффани. А вслух сказала:

– Послушайте, господин Ковровщик, в чем дело?

– Ну, мисс. Раз вы спрашиваете, недавно стали появляться всякие слухи. Знаете, про украденных детей, и все такое. Дети убегают. – Он вдруг просиял. – Но, полагаю, все эти жуткие старухи… ну вы знаете, с носом крючком, бородавками и в жутких черных платьях – они же не имеют ничего общего с такой милой девушкой, как вы. Точно, только они способны на такое! – Видимо разобравшись с этой загадкой к собственному удовлетворению, возница всю оставшуюся часть пути говорил мало, зато насвистывал себе под нос в свое удовольствие.

Тиффани же сидела тихо. С одной стороны, она была очень встревожена, с другой же – она слышала голоса Фиглов, доносящиеся изнутри кареты из кучи мешков, читая друг другу чужие письма[24]24
  Дженни очень современная кельда, и она поощряет среди своих сыновей и братьев тягу к чтению. Следом за примером Роба Всякограба, они обнаружили этот опыт довольно полезным, особенно после того, как стали читать надписи на бутылках до того, как из них пить. Хотя разница в общем-то небольшая, потому что даже если на ней будет череп с костями, Фиглы все равно выпьют содержимое, только потом это будет очень напуганный череп с костями.


[Закрыть]. Оставалось только надеяться, что они вернут их в правильные конверты.

* * *

В одной старой песне поется:

 
«Анк-Морпорк – ты удивительный град!
Тут счастлив каждый – человек или гад!
Тролль наверху, а гном живет в глубине,
Жизнь здесь не хуже, чем в какой-то дыре!
Ты – удивительный! О, Анк-Морпорк! Анк-Мо-о-о-рпо-о-о-ок!»
 

Но на самом деле все было не так.

Тиффани была здесь всего раз, и недолюбливала города. Они воняли, в них было слишком много людей, и слишком много разных мест. И единственной зеленью была зелень реки, которую правильнее было бы назвать жижей, потому что это вернее всего описывало то, что это было, не считая непечатных слов.

Возница натянул вожжи у одних из главных городских ворот, которые почему-то так продолжали называться даже, если всегда стояли нараспашку.

– Простите, мисс, но выслушайте мой совет. Снимите шляпу и идите без нее. В любом случае, это помело выглядит скорее как головешка. – Он косо улыбнулся. – Удачи, мисс.

– Господин Ковровщик, – громко ответила она, зная, что ее слышат другие люди. – Надеюсь в следующий раз, когда вы услышите, как кто-то рассказывает сказки про ужасных ведьм, вы вмешаетесь и расскажете, что встретили одну из них, которая вылечила вашу спину, а возможно, и спасла от разорения. Благодарю за поездку.

– О, хорошо. Определенно, я точно расскажу людям, что встретил добрую ведьму, – ответил он.

Высоко подняв голову, вернее подняв достаточно, чтобы не выглядеть заносчивой, учитывая, что пришлось нести на плече поврежденное помело, Тиффани вошла в город. Остроконечная шляпа привлекла один или пару взглядов, возможно хмурых, но в основном люди вовсе на нее не глядели. В сельской местности либо ты знаешь каждого встречного, либо он знает тебя, либо повстречается незнакомец, достойный близкого изучения, но тут было столько людей сразу, что даже просто смотреть на них было бы тратой времени, а может быть и опасно для жизни.

Тиффани наклонилась.

– Роб, ты ведь знаешь Роланда, сына Барона?

– Ах, да так – пустое место, – ответил Роб.

– И тем не менее, – ответил Тиффани. – Я знаю, вы умеете отыскивать людей, и мне нужно, чтобы вы отправились на его поиски. Ради меня, пожалуйста.

– Не будешь возражовывать, если мы зараз заскочим попустить глоточек? Чисто смочить горло? – Спросил Роб Всякограб. – Не припомню, чтобы стаканчик или даже десять могли нам помешать.

Тиффани знала, что запрещать или соглашаться было просто тратой времени, поэтому она сказала:

– Всего один глоточек, и только после того, как его найдете.

Вокруг нее поднялся вихрь, сопровождаемый завыванием, и вдруг Фиглов не стало. И ладно, их будет довольно просто найти, нужно просто идти на звук бьющегося стекла. Ах, да, бьющегося стекла, которое снова становится целым. И еще одна загадка: она очень внимательно рассмотрела шар, когда они упаковывали его обратно в ящик, и не заметила на шаре ни царапины.