Текст книги "Я надену чёрное"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
«Откуда появился этот свет? – размышляла Тиффани. – Он слишком яркий для камина, и все шторы задвинуты. Здесь всегда очень сумрачно, но сейчас светло, словно свежим сентябрьским днем».
– Помню, как, вернувшись домой, нарисовал об этом карандашом рисунок, а мой отец так ею гордился, что показывал ее всем в замке, чтобы все могли разделить с ним радость, – продолжил свой рассказ старик с энтузиазмом маленького мальчика. – Конечно, это были всего лишь детские каракули, но он рассказывал о них, словно это было гениальное творение. Родители часто склонны к подобным вещам. Я обнаружил тот рисунок среди документов после его смерти, и, если вам интересно, вы сможете найти его в кожаной папке в сундуке с деньгами. Значит, все-таки, он чем-то ценен. Никому больше я об этом не рассказывал, – добавил Барон. – Дни, люди и воспоминания приходят и уходят, но это воспоминание осталось в памяти навсегда. И за то, что вы вернули мне это прекрасное видение, мисс Тиффани Болит, которая называет себя ведьмой, я не могу отплатить вам никакими деньгами. И буду помнить его до самой моей…
В это мгновение пламя в камине застыло неподвижно, и воздух стал морозным. Тиффани не была до конца уверена, видела ли она когда – либо Смерть. Не совсем видела, а как если бы это каким-то странным образом его образ возникал в ее голове. Тем не менее, где бы он, ну, ни появлялся, он был тут как тут.
– МОЖНО НАЗВАТЬ ЭТО ПОДХОДЯЩИМ МОМЕНТОМ? – спросил Смерть.
Тиффани не отшатнулась. В этом не было смысла.
– Так это ты подстроил? – спросила она.
– КРОМЕ МЕНЯ ЕСТЬ ЕЩЕ МНОГО ЖЕЛАЮЩИХ ПОЛУЧИТЬ ПЛАТЕЖ ПО КРЕДИТУ. ДОБРОЕ УТРО, МИСС БОЛИТ.
Смерть ушел, уведя с собой Барона, который превратился маленького мальчика в новом твидовом пиджаке, очень колючем и порой едко пахнувшим[12]12
Старинные ткачи использовали мочевину для закрепления красителей шерстяных тканей – для того, чтобы краска зафиксировалась и не смешивалась друг с другом при стирках. В результате ткань годами «слегка попахивала». Как видите, не только мисс Тик может объяснять сложные вещи, оставаясь спокойной, хотя, возможно в ее случае, она бы использовала термин «испражнения человеческого тела».
[Закрыть], шедшим вслед за отцом через дымящееся поле.
Тиффани положила руку на лицо мертвеца, и с большим почтением закрыла его глаза, в которых постепенно гасли отблески горящих полей.
Глава 5
Праматерь языков
Она мечтала о тишине, а услышала грохот. Появилось несколько стражников, лязгая громче, чем обычно это делают хорошо пригнанные доспехи. Сражений здесь не было уже несколько сотен лет, но они по-прежнему носили доспехи, потому что: а) их редко нужно было латать, б) они почти не снашиваются.
Дверь открыл Брайан, сержант. На его лице отразилась игра противоречивых чувств. Это было лицо человека, которому только что сказали, что дьявольская ведьма, которую он знал с младенчества, убила его босса, чей сын – наследник отсутствует, а ведьма – она тут, в комнате, и сиделка, которая ему не очень нравится, пихает его в спину и при этом орет:
– Давай! Чего ждешь, парень? Исполняй свой долг!
Все это начало действовать на нервы.
Он посмотрел на Тиффани загнанным взглядом:
– Доброе утро, мисс. У вас все в порядке? – Потом он уставился на кресло Барона. – Он умер, не так ли?
Тиффани ответила:
– Да, Брайан, умер. Всего пару минут назад, и у меня есть основание полагать, что он был счастлив.
– Что ж, тогда все хорошо, я полагаю, – ответил сержант, и вдруг его лицо залилось слезами, так что следующая фраза вышла булькающей и влажной: – Знаете, он был очень хорошим. Когда моя маманя захворала, он каждый день отправлял ей горячую еду, до самой ее смерти.
Она взяла его безвольную руку и оглянулась через плечо. Остальные стражники тоже плакали, и плакали потому, что все они знали, что были взрослыми сильными людьми, или они надеялись, что такими выглядят, и им плакать не полагалось. Но Барон всегда находился рядом, он словно восход солнца был частью их жизни. Да, он мог задать взбучку, если застанет спящим на посту или увидит тупой меч – несмотря на тот факт, что на памяти всех стражников, единственное для чего они им пользовались, это открывать банки с вареньем – но когда все сказано и сделано, он оставался Бароном, а они его людьми. И вот теперь его не стало.
– Спроси ее о кочерге! – выкрикнула сиделка из-за спины сержанта. – Давай, спроси о деньгах!
Сиделка не видела лица Брайана. А Тиффани видела. Вероятно его вновь ткнули сзади, и он внезапно побагровел.
– Прости, Тифф… я имел в виду, мисс, но та леди утверждает, будто видела, что вы совершили убийство и ограбление, – сказал он, всем своим видом дав понять, что он так не считает, и не желает неприятностей, особенно от Тиффани.
Тиффани улыбнулась ему в ответ. – «Всегда помни, что ты ведьма, – сказала она себе. – Не начинай вопить о своей невиновности. Ты знаешь, что невиновна. Тебе не нужно ни о чем кричать».
– Барон был добр и дал мне немного денег за… за то, что я за ним приглядывала, – ответила она. – И я полагаю, мисс Безызъянц это услышала, и поняла превратно.
– Там была куча денег! – настаивала на своем мисс Безызъянц, покраснев от натуги. – Сундук, что хранился под кроватью Барона открыт!
– Все верно, – ответила Тиффани. – А казалось бы, мисс Безызъянц все услышала случайно, и слушала довольно долго.
Несколько стражников хихикнули, отчего мисс Безызъянц еще больше разозлилась, хотя, казалось бы, уже дальше некуда. Она протолкнулась вперед.
– Значит, ты будешь отрицать, что стояла здесь с кочергой в одной руке, сунув другую в огонь? – строго спросила она с красным как у индюка лицом.
– Я хочу кое-что сказать, если не возражаете, – сказала Тиффани. – И это очень важно.
Она чувствовала, что клубок боли потерял терпение, и пытался вырваться на свободу. Ее ладони стали липкими от пота.
– Ты творила черную магию! Признавайся!
Тиффани сделала глубокий вздох.
– Понятия не имею, о чем вы, – сказала она, – а вот, что я знаю, это то, что я сейчас удерживаю за плечом всю остававшуюся в Бароне боль, и мне ее нужно как можно скорее от нее избавиться, но я не могу сделать это в присутствии такого большого числа свидетелей. Разрешите? Мне немедленно нужно выйти на открытое место! – Она оттолкнула мисс Безызъянц с дороги, а стражники быстро отступили кто – куда к великому неудовольствию сиделки.
– Не отпускайте ее! Она же улетит! Они так всегда делают!
Тиффани очень хорошо знала внутреннее устройство помещений замка. Местные все его знали.
Вниз по ступенькам находился внутренний дворик. Туда-то она и поспешила, чувствуя, что боль заволновалась и старается освободиться. Если хотите всегда держать ее в узде, о ней следует думать скорее как о животном, но это не надолго срабатывает. Скажем, не так долго… ну, прямо скажем, как сейчас.
Сержант возник за ее спиной, и она схватила его за руку:
– Не спрашивай зачем, – постаралась сказать она сквозь стиснутые зубы, – но быстро подбрось вверх свою каску!
Он был достаточно разумен, чтобы послушаться и словно суповую миску подкинул каску в воздух. Тиффани выпустила следом боль, чувствуя как нечто гладкое и пугающее вырвалось на волю.
Каска замерла в воздухе, словно ударившись о невидимую стену, и упала на мостовую, окутавшись облаком пара. Она была сплющена.
Сержант поднял то, что только что было шлемом и тут же выронил.
– Ой, она чертовски горячая! – Он уставился на Тиффани, которая, пытаясь перевести дыхание, стояла прислонившись к стене. – И ты каждый день забирала подобную боль?
Она приоткрыла глаза.
– Да, хотя обычно у меня было вдоволь времени, чтобы найти нечто, куда ее выпустить. Вода и камни не очень подходят, а вот металл в самый раз. И не спрашивай почему. Если я буду пытаться разобраться в том, как это работает, в следующий раз может не получиться.
– А еще я слышал, что ты можешь делать всякие штуки с огнем. Это правда? – восхищенно добавил Брайан.
– С огнем работать просто, если только с головой все в порядке. А вот с болью… боль сопротивляется. Боль – живая. Боль враждебна.
Сержант осторожно потрогал каску, в надежде, что теперь она достаточно остыла, чтобы ее подобрать.
– Нужно будет позаботиться, чтобы выправить вмятину до того, как это увидит босс, – начал было он. – Ты же знаешь, как он придирается к внешнему виду… Ох! – И он уставился под ноги.
– Да, – как могла ласково сказала Тиффани. – К этому нелегко привыкнуть, да?
Без дальнейших слов она подала ему носовой платок, и Брайан высморкался.
– Но ты же умеешь отбирать боль, – обратился он к ней, – значит, ты можешь…
Тиффани подняла руку:
– Ну-ка перестань! – ответила она. – Я знаю, о чем ты собираешься спросить, и мой ответ «нет». Вот если ты отрубишь себе руку, я могу заставить тебя забыть об этом, пока ты не начнешь ужинать, но штуки вроде боли от потери, горечи и печали? Этого я не могу. И даже не буду пытаться. Есть нечто, что зовут «утешением», и мне известна единственная особа на свете, которая на него способна, но я даже не собираюсь ее просить научить меня. Это слишком сложно.
– Тифф… – Брайан замялся и оглянулся по сторонам, словно ожидая, что сейчас тут объявится сиделка и начнет пихать его в спину.
Тиффани ждала: «Пожалуйста, только не спрашивай, – думала она. – Ты же знаешь меня всю жизнь. Ты же думаешь, что я…»
Брайан смотрел на нее умоляющим взглядом:
– Ответь, ты… что-нибудь взяла? – Его голос понизился до шепота.
– Нет, конечно же, – ответила Тиффани. – У тебя что, черви сожрали мозг? Как ты мог о таком только подумать?
– А я и не думал, – ответил Брайан, зардевшись от смущения.
– Что ж, тогда все в порядке.
– Полагаю, мне нужно все устроить, чтобы дать знать молодому хозяину, – еще раз громко высморкавшись, произнес сержант, – но все, что мне известно: он отправился в город со своей… – вновь смутившись, он замолчал на полуслове.
– Со своей пассией, – спокойно закончила Тиффани. – Знаешь, при мне можешь говорить о ней смело.
Брайан кашлянул:
– Ну, ты знаешь, мы тут думали… ну, думали, что ты и он, вы были, ну… ты знаешь…
– Мы всегда были всего лишь друзьями, – ответила Тиффани, – и закончим на этом.
Она чувствовала жалость к Брайану, даже несмотря на то, что тот слишком часто открывал рот, не посоветовавшись с головой, поэтому потрепала его по плечу:
– Слушай, почему бы мне не прогуляться на помеле до города и не поискать его?
Он едва не упал на землю от облегчения.
– Ты правда, можешь это устроить?
– Ну конечно. Вам тут многое нужно уладить, поэтому я сниму часть забот с твоих плеч.
«Хотя, в этом случае эти заботы становятся моими», – подумала она, поспешив обратно через весь замок. Новость уже распространилась. Люди стояли группами, плакали или выглядели очень расстроенными. Едва она хотела уйти, как на нее наткнулась повариха:
– Что же мне теперь делать? У меня же для бедолаги готовится ужин!
– Значит, сними его, пока не сгорел, и отдай тем, кто нуждается в ужине, – быстро ответила Тиффани. Было важно сохранять отвлеченный и деловитый настрой. Люди в шоке. Когда будет время, она тоже впадет в шок, но прямо сейчас важно встряхнуть людей, чтобы выбить их в реальный мир.
– Все вы, ну-ка послушайте меня, – ее голос эхом отозвался от стен центрального зала. – Это правда, ваш барон умер, но у вас по-прежнему есть барон! И вскоре он будет здесь со своей… леди, и ваша обязанность безупречно подготовить для них это место! Вы знаете, что вам нужно делать! Принимайтесь за работу! Приберитесь здесь хорошенько в добрую память о старом бароне.
Это сработало. Как всегда. Если говорить уверенным тоном, словно знаешь, что делать – всегда приводил вещи в порядок, особенно, если обладательница этого голоса носит черную остроконечную шляпу. Внезапно все нашли себе дело.
– Полагаю, ты решила просто уйти и забрать это, не так ли? – раздался за спиной голос.
Тиффани выдержала секундную паузу прежде, чем обернуться, и, обернувшись, она улыбалась:
– А почему, мисс Безызъянц, – спросила она. – вы до сих пор здесь? Может, вы хотите помочь вымыть полы?
Сиделка была само воплощение гнева.
– Я никогда не мою полы, ты никчемная маленькая…
– Да, вы никогда ничего не делаете, не так ли, мисс Безызъянц? Я давно это заметила! А вот мисс Росинка, которая была до вас, та могла бы помочь вымыть пол. Да так, что вы могли бы увидеть в нем свое отражение. Хотя в вашем случае, мисс Безызъянц, полагаю, знаю, почему к вам лучше не общаться с подобной просьбой. Или мисс Попрыгунья, которая была до мисс Росинки, та не только мыла, но и натирала пол песком. Белым песком! Она преследовала грязь везде, где могла, словно терьер лису!
Сиделка открыла было рот, но Тиффани не дала ей возможности вставить ни слова:
– Кухарка сказала мне, что вы очень набожная дама, всегда стоите на коленях, и я это очень ценю, очень. Но почему вам не пришло при этом в голову взять в руки тряпку и ведро с водой? Людям не нужны молельщицы, мисс Безызъянц. Им нужно, чтобы вы помогли сделать работу, которая находится у вас под носом, мисс Безызъянц. Вы мне надоели, мисс Безызъянц, и особенно ваш чудесный белоснежный халат. Думаю, Роланд в восторге от его белоснежности, а вот я – нет, мисс Безызъянц. Потому, что вы никогда не позволяете ему испачкаться.
Сиделка подняла руку:
– Я сейчас тебя ударю!
– Нет, – уверенно ответила Тиффани. – Не посмеете.
Рука замерла на месте.
– Да меня никогда в жизни так не оскорбляли! – закричала разъяренная сиделка.
– Правда? – спросила Тиффани. – Я искренне удивлена. – Она развернулась на каблуках, и, оставив сиделку стоять, направилась к юному стражнику, который только что появился в зале. – Я давно тебя приметила, но не знаю, кто ты. Представься, пожалуйста.
Рекрут сделал попытку отдать честь:
– Престон, мисс.
– Скажи, Престон, Барона уже перенесли в склеп?
– Да, мисс, и я принес туда же лампы, немного тряпок и ведро теплой воды, мисс, – он улыбнулся, заметив выражение ее лица. – Когда я был маленьким, моя бабуля занималась подготовкой к погребению, мисс. Если пожелаете, я мог бы помочь.
– Бабуля разрешала тебе помогать?
– Нет, мисс, – ответил юноша. – Она говорила, что мужчинам нельзя заниматься такими вещами, пока у них нет диплома доктрины.
Тиффани выглядела озадаченной.
– Доктрины?
– Ну знаете, мисс, доктрины: пилюли, зелья, отрезание ног и все такое.
Ее осенило.
– А! Ты имел в виду диплом доктора. Думаю, не стоит. Вопрос уже не в том, чтобы облегчить страдания бедолаги. Я справлюсь сама, но спасибо за предложение. Это работа для женщин.
«А почему именно для женщин, я и сама не знаю», – сказала она про себя по дороге в склеп, засучивая рукава. Юный стражник даже притащил миску с золой и вторую с солью[13]13
Соль и зола традиционные средства для избавления от привидений. Сама Тиффани никогда привидений не встречала, так что, возможно, оно работает, хотя можно сказать оно и так срабатывает на людях. Они чувствуют себя лучше, если видят нужные ингредиенты, и если вы это понимаете, то хорошо разбираетесь в магии.
[Закрыть]: – «Твоя бабуля молодчина, – подумала Тиффани. – Хоть кто-то научил парнишку чему-то стоящему!»
Пока она делала старика более «презентабельным», как называла это Матушка Ветровоск, она плакала. Она всегда плакала. Слезы нужны. Но не стоит делать это на виду у всех, особенно, если ты ведьма. Люди этого не ожидают. От подобного они нервничают.
Она выпрямилась. Что ж, она с удовольствием отметила, что постаревший мальчик выглядел лучше, чем вчера. В качестве финального штриха, она вытащила из кармана два пенни и аккуратно положила их на его веки.
Это был очень древний обычай, которому ее научила Нянюшка Ягг, но был и новый обычай, известный только ей. Она взялась одной рукой за край мраморной плиты, а вторую сунула в ведро с водой. Она подождала неподвижно, пока вода в ведре не закипела, а плита не начала покрываться корочкой льда. Потом она вышла с ведром наружу, и вылила остатки в сток.
Когда она закончила, замок кипел работой, поэтому она оставила людей заниматься привычными вещами. Выйдя из замка она замешкалась, и остановилась подумать. Люди не часто останавливаются подумать. Обычно они думают на ходу. Но иногда это хорошая мысль – просто остановиться и подумать, в том ли направлении идешь.
Роланд был единственным сыном Барона и, насколько было известно Тиффани, его единственным родственником, точнее единственным, кому разрешалось приближаться к замку.
После ужасного и разорительного судебного процесса Роланд прогнал своих кошмарных тетушек – сестер Барона, которых даже старик называл не иначе, как парой ужасных старых хорьков, забравшихся в штаны его жизни. Но была еще одна личность, которая не была его родственником, но которой, тем не менее, следовало узнать подобную важную новость, как его смерть. И как можно скорее. Тиффани направилась к меловому кургану, навестить кельду.
Прибыв, она обнаружила Эмбер, вышивающей сидящей у входа при солнечном свете.
– Здрасте, мисс, – радостно сказала она. – Мне нужно спуститься вниз и передать госпоже Кельде, что вы пришли. – С этими словами она исчезла в норе с ловкостью змеи, на что когда-то была способна сама Тиффани.
«Чего это Эмбер вздумала вернуться? – удивилась Тиффани. – Она же отвела ее на ферму Болитов для ее же безопасности. Так почему девчонка забралась на Мел, к кургану? И как она смогла вспомнить дорогу?»
– Очень интересное дитя, – произнес голос, и из-под куста показалась голова Жаба[14]14
У Жаба нет другого имени, только Жаб. Он присоединился к клану Фиглов несколько лет тому назад, и обнаружил, что жизнь под курганом привлекает его куда сильнее, чем будни юриста, или точнее – будни юриста, который, думая, что он самый умный, выпендривался в присутствии крестной феи. Кельда не раз предлагала вернуть ему прежний облик, но Жаб всегда отказывался. Фиглы ценят его за башковитость, поскольку ему известны слова больше, чем он сам.
[Закрыть]. – Должен отметить, мисс, вы выглядите очень взволнованной.
– Старый Барон умер, – ответила Тиффани.
– Ну что ж, этого нужно было ожидать. Да здравствует Барон, – произнес Жаб.
– Не будет он здравствовать, – возразила Тиффани. – Он же умер.
– Да нет же, – квакнул Жаб. – Так обычно говорится. Когда, например, умирает король, нужно немедленно провозгласить нового короля. Это важно. Интересно, каким будет новый Барон. Роб Всякограб утверждает, что он слизняк, который недостоин целовать твои ноги. И что он сильно тебя оскорбил.
Несмотря на доброе прошлое, Тиффани не собиралась оставлять подобные выпады безнаказанными:
– Благодарю покорно, но я не нуждаюсь ни в ком, чтобы целовать мои ноги. В любом случае, – добавила она, – он же не их барон, не так ли? Фиглы гордятся тем, что ими никто не правит.
– Вы правы в своем высказывании, – тяжело сказал Жаб, – но вы должны учесть, что они так же гордятся тем, что при любой маломальской оказии могут выпить сколько угодно, что приводит нас к непостоянному характеру личности, и еще то, что де-факто Барон считает себя владельцем всех окрестных мест. Утверждение, которое он может отстоять в суде. И, как ни печально мне это говорить, чего я сделать более не могу. Но вернемся к девочке. Она со странностями. Вы не замечали?
«А что я замечала? – быстро обдумала вопрос Тиффани. – Что я должна была заметить? Эмбер еще совсем ребёнок[15]15
Это было высказано с точки зрения мнения Тиффани, чей возраст на два года младше самой Тиффани.
[Закрыть]. Она видела ее раз или два – не то, чтобы тихая, чтобы беспокоиться о ее уме, но и не очень шумная, чтобы быть назойливой. Вот и все. – А потом она подумала: – Цыплята. Это было странно».
– Она может разговаривать с Фиглами! – квакнул Жаб. – И я не имею в виду все эти словечки вроде «кривенс» и весь говор. Я имею в виду настоящий древний язык, на котором разговаривают кельды. Тот язык, на котором они говорили задолго до того, как пришли к нам. Простите за многоречивость, мне следовало бы лучше подготовить свою речь. – Он сделал паузу. – Сам я ни слова не понимаю, но девочка просто схватывает все на лету. И еще кое-что. Могу поклясться, но она пыталась разговаривать со мной по-жабьи. Я сам не очень хорошо на нем квакаю, но кое-какие навыки приходят с… ну, сами знаете… со сменой формы.
– Ты хочешь сказать, она понимает необычные слова? – не поняла Тиффани.
– Не совсем уверен, – ответил Жаб, – но, думаю, она понимает их значение.
– Точно? – сказала Тиффани. – Я всегда думала, она немного простовата.
– Простовата? – развеселившись, сказал Жаб. – Как юрист, я мог бы ответить – то, что выглядит очень просто на деле может быть очень сложно, особенно, если у меня почасовая оплата. Солнце – оно простое. Меч тоже. И гроза простая. А за всеми этими вещами таится огромный хвост осложнений.
Из норы высунулась голова Эмбер:
– Госпожа Кельда говорит, что встретится с вами в карьере. – С довольным видом произнесла она.
Пока Тиффани осторожно продиралась через колючий камуфляж, из карьера доносились приглушенные радостные возгласы.
Карьер ей нравился. Здесь – внутри этих баюкающих, влажных, белых стен, под голубым дневным небом, которое продиралось сквозь колючки ежевики – просто невозможно было не чувствовать себя счастливой. Порой, когда она девчонкой, она видела древних рыб, проплывавших взад-вперед сквозь стены карьера. Эти древние рыбы жили в далекие времена, когда Мел был частью морского дна. Вода давным-давно ушла, а призраки бедных рыб этого не заметили. Они были словно рыцари, закованы в броню, и старыми, как сами стены карьера. Но теперь она их уже не видела.
Возможно, с возрастом в глазах что-то меняется.
В карьере стоял стойкий запах чеснока. Большая часть дна карьера была покрыта улитками.
Фиглы осторожно бродили между ними, рисуя на их раковинах цифры. Как оказалось, Эмбер уже сидела рядом с кельдой, обхватив руками колени. Сверху все это было похоже на состязание пастухов, но без собачьего лая и по уши в слизи.
Кельда заметила Тиффани и поднесла крохотный пальчик к губам. Она коротко кивнула на Эмбер, которая, не отрываясь, наблюдала за процессом. Кельда похлопала по месту рядом с собой по другую сторону, и сказала:
– Смотрим мы как клеймят ребятки стадо, – в ее голосе прозвучала странная нотка. Таким тоном говорят взрослые малышам: «Правда весело?», если те еще не пришли к определенному умозаключению. Но Эмбер действительно выглядела наслаждающейся происходящим. До Тиффани дошло, что в окружении Фиглов Эмбер чувствовала себя счастливой.
Тиффани решила, что кельда сознательно хочет поддерживать легкую беседу, поэтому просто спросила:
– А зачем их метить? Кто на них позарится?
– Прочие Фиглы, разумеется. Мой Роб прознал, что собираются они стырить наших улиток, когда те останутся без охраны.
Тиффани была озадачена.
– А почему они вдруг останутся без охраны?
– Потому что мои ребята, знаешь, уйдут, чтобы скрасть их стадо. Древняя это традиция, и означает, что будет много драк, битья и скражи, ну и, конечно же того, что нравится всем – выпивки. – Кельда подмигнула Тиффани. – Это веселит ребят, и не дает им раздражаться и путаться под ногами.
Она вновь подмигнула, и, похлопав Эмбер по ноге, произнесла что-то на непонятном языке, который звучал очень похоже на древнюю версию фигловского. Эмбер ответила. Кельда многозначительно кивнула Тиффани и указала на противоположный конец карьера.
– Что ты только что ей сказала? – спросила Тиффани, оглядываясь на девушку, которая с неизменным интересом наблюдала за Фиглами.
– Я сказала, что с тобой мы собираемся на взрослые темы потолковать, – сказала кельда, – а она ответила, что мальчики славные. Не ведаю, почему – но она заговорила на праматери языков. Тиффани, я только с дочкой и гоннаглем[16]16
См. Словарь Нак Мак Фиглов
[Закрыть] использую его. С ним я разговаривала прошлой ночью в кургане, когда она присоединилась к разговору! Она разумела все, едва услышав! Такому не должно случаться. Редким даром она наделена. Разумеет она суть вещей в голове. Это волшебство, детка, чистая магия, не сумлеваюсь.
– Как такое может быть?
– Кто ведает? – ответила кельда. – То дар. И если примешь ты мой совет, то отдашь девушку в ученицы.
– Не старовата-ли она для учебы? – сказала Тиффани.
– Обучи ее искусству или найди иной выход ее дару. Верь мне, девочка моя, не желаю внушить тебе, что смертное битье добрый путь, но кто ведает, какие пути нас избирают? Так что на этом мной все завершено. А у нее есть дар «Понимания». Что еще в ней таится? Ведаешь ты сама, что жизнь лепа, если найти свое предназначение. Отыщешь – будет счастье, нет – страдание. Поминала ты, что проста она. Найди учителя, который отыщет в ней сложное. Девочка поняла сложный язык, просто его услышав. Земля нуждается в подобных талантах.
Да, в этом был смысл. Все, что говорит кельда имеет смысл.
Дженни помолчала и добавила:
– Очень жаль, что умер Барон.
– Прости, – сказала ей Тиффани, – я собиралась сказать.
Кельда улыбнулась.
– Думаешь ты, кельдам нужно говорить о таком, девочка моя? Он был достойным человеком, и ты сделала для него все, что смогла.
– Мне нужно отправляться на поиски нового Барона, – сказала Тиффани. – И мне нужна помощь ребят в его поисках. В городе тысячи людей, а они мастера в розысках[17]17
Она придержала при себе мнение, что скорее лучше всего они находят не самих людей, а принадлежащие им вещи. Что верно, то верно, хотя Фиглы способны выслеживать как собаки-ищейки, но и пить они способны словно рыбы.
[Закрыть]. – Она подняла глаза к небу. Она еще ни разу не летала до города, и ей совсем не улыбалось делать это в темноте. – Мне нужно отправляться с первым светом, но прежде всего, Дженни, думаю, что Эмбер нужно доставить домой. Ты же хочешь домой, Эмбер, не так ли? – с надеждой спросила она.
Тремя четвертями часа позже Тиффани летела на помеле обратно в деревню. В ее голове не стихали вопли. Эмбер не хотела возвращаться. И она доказала это очень ясно, вцепившись руками и ногами в нору, и громко вопя в полный голос каждый раз, когда Тиффани пыталась ее ласково оттуда вытащить. Когда же ее отпускали, девушка спокойно возвращалась на место подле кельды. Вот так вот. Пытаешься строить планы о чужих судьбах, а у них возникают свои планы.
С какой стороны не посмотри, у Эмбер имелись законные родители. Пусть вы скажете, что они были плохими родителями, и добавите, что это еще очень мягко сказано. Но по крайней мере, они должны были узнать, что их дочь в безопасности… В конце концов, что плохого может случиться с Эмбер под присмотром кельды?
Миссис Петти с грохотом захлопнула дверь, едва завидев Тиффани на крыльце, но потом почти сразу снова открыла, заливаясь слезами. В доме воняло, и не просто застарелым пролитым пивом и подгоревшей едой, а еще и беспомощностью и потрясением. Самая шелудивая в мире кошка, из всех что когда-либо видела Тиффани, была другой частью проблемы.
Сколь бы безмозглой ни была миссис Петти, она была напугана и, стоя на коленях, о чем-то бессвязно умоляла. Тиффани приготовила ей чашку чая, что было не просто из-за брезгливости: вся каменная раковина была завалена грязной посудой, которая в свою очередь была залита грязной, жирной, периодической булькающей, жидкостью. Тиффани понадобилось потратить несколько минут, чтобы отдраить чашку, чтобы из нее можно было пить, и все равно в чайнике что-то гремело.
Миссис Петти сидела на единственном стуле, у которого в наличие имелись все четыре ножки, и что-то бормотала про то, какой ее муж на самом деле хороший, при условии, что ужин подан вовремя и Эмбер не озорничает. Выполняя свои «обходы» в горах, Тиффани уже привыкла к подобного рода отчаянным излияниям. Они были вызваны страхом: страхом того, что случится с говорившим, когда он останется снова один. У Матушки Ветровоск был свой способ решить этот вопрос, который заключался в том, чтобы всем внушить страх перед Матушкой Ветровоск, но у Матушки Ветровоск ушли годы на то, чтобы, ну, быть Матушкой Ветровоск.
Осторожный расспрос, без нажима, выявило новость о том, что господин Петти спит наверху, поэтому Тиффани просто рассказала, что за Эмбер во время лечения присматривает очень добрая леди. Миссис Петти снова принялась плакать. Убогость дома влияла и на нервы самой Тиффани, поэтому она пыталась справиться с собой и не быть жестокой, но разве сложно плеснуть на каменный пол ведро воды и вымести ее за порог шваброй? Разве сложно добыть немного мыла?
Можно даже сделать самой, используя древесную золу и жир. И как однажды сказала ее мать: «Никто не может быть плох настолько, чтобы не суметь вымыть окно и раму». На что отец Тиффани ехидно отвечал: «Никто не может быть плох настолько, чтобы не суметь умыть маму»[18]18
Вот за это я особенно люблю Пратчетта. В оригинале используется игра слов window – widow (окно – вдова), но рифмы бы не было, верно? (прим. переводчика)
[Закрыть]. Но с чего начать в этой семье? И, кстати, что бы там ни сидело и ни гремело в чайнике, похоже собиралось выбраться наружу.
Большинство деревенских женщин с детства росли так, чтобы стать сильными. И это нужно, потому что прокормить семью на зарплату батрака может только сильная женщина. Есть такая местная поговорка, своего рода рецепт того, как справляться с плохим мужем: «Собственный язык на завтрак, медная скалка на обед, и холодный сарай на ужин». Это значило, что хлопотный муж, поднявший руку на жену, останется без завтрака, будет ночевать в холодном сарае, а если еще раз полезет, получит медной скалкой, которая есть в каждом доме для отжима белья. Обычно хлопотные мужья понимали намек с первого раза, не дожидаясь, пока по ним не сыграет кошмарная музыка.
– Не хотите немножко отдохнуть от господина Петти? – предложила Тиффани.
Женщина была бледной как червь и худой точно ручка от метлы:
– О, нет! Он же без меня не справится! – испугалась она.
А потом… все пошло наперекосяк, или точнее, еще хуже, чем было до этого. Но началось все невинно, поскольку женщина и в самом деле выглядела удрученной.
– Ну что ж, по крайней мере, я могу помочь убраться на кухне. – Сердечно предложила Тиффани.
И все было бы отлично, если бы она сама взялась за метлу, но нет, она посмотрела на серый от паутины потолок и сказала:
– Ладно. Я знаю, что вы здесь. Вы всегда где-то рядом, без конца меня преследуете, поэтому будьте лапочками и приберитесь в кухне! – Несколько секунд ничего не происходило, но потом она услышала, потому что прислушивалась, приглушенный разговор с самого верха потолка.
– Ну ты че, оглох? Она ведает, что мы тута! Как эта она завсегда угадывает, а?
Другой голос ответил:
– Эт потому, что мы завсегда за нею ходим, разумеешь, ты, валенок?
– А! Айе! То я разумею. Но я хотел вот что уточнить, рази мы не обещались честно-пречестно никогда не следить?
– Айе, то была важная клятва.
– Точняк, и все-таки меня мальца огорчает, что карга не придает значения такой важной клятве. Обидно, да?
– Так это, мы же всегда нарушаем клятвы. То ж фигловская фишка.
Тут вмешался третий голос:
– А ну живо, вы редиски. Она уже топочет ножкой.
По крохотной убогой кухоньке пронесся вихрь[19]19
Тиффани заслужила уважение других ведьм тем, что ее Фиглы выполняют разные поручения по хозяйству. Прискорбно признавать тот факт, что Фиглы предпочитают такие обязанности, которые была бы шумными, чумазыми и отвязными. И, по возможности, включало бы в себя вопли.
[Закрыть]. На действительно притопывающий ботинок Тиффани попали мыльные брызги. Нужно признать, никто в мире не сравнится с Фиглами по устройству беспорядка, но, что странно, с той же легкостью они способны привести все в порядок, и без помощи волшебных птичек и прочей лесной живности[20]20
Большой привет Уолту Диснею и всяким мультяшным белоснежкам (прим. переводчика)
[Закрыть].
В мгновение ока раковина опустела и тут же наполнилась намыленной посудой. В воздухе мелькнули словно ожившие деревянные тарелки и оловянные кружки. Со звуком бух-бух-бух наполнилась деревянная полка. Тут все еще больше ускорилось, и рядом с ухом Тиффани в деревянной стене задрожала воткнувшаяся вилка. По кухоньке, сопровождаемый странным звуком, словно туман расползался пар. Внезапно стало светло – сквозь вымытое окно хлынул солнечный свет, наполнив комнату радугой. Наперерез комнаты метнулась швабра, гоня перед собой, чтобы выплеснуть за порог остатки воды, чайник закипал, а на столе как по волшебству возникла ваза с цветами – примечательно, что некоторые из них были воткнуты вверх тормашками. И вот кухонька оказалась чистой и свежей, и пропал запах гнилой картошки.
Тиффани подняла взгляд к потолку. Драная кошка висела на балке, вцепившись в нее всеми четырьмя лапами. Кошка таращилась на нее. Кошка может переиграть в гляделки даже ведьму, если достигнет настоящих высот. А кошка определенно была на высоте.
