Текст книги "Тайны отдела охраны музеев (СИ)"

Автор книги: Тереза Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 10

2 июля 12:55 Проспект Наставников. Квартира Старцева.

Они с женой опять ругались. Такое ощущение, что они ругались всегда. И не было славных многих лет, когда они заснуть не могли, чтобы вволю не наговориться друг с другом. Не было нежных легких прикосновений в лифте, готовых смениться жадными жаркими объятиями, как только закрывалась за ними дверь в ИХ квартиру. Не было огромного букета роз – Страрцев притащил их в роддом – своим девочкам. Его долго не пускали, мурыжили по жаре. И розы сникли, подвяли. И потом, глубокой ночью Катя звонила, пробравшись на пост:

– Старцев, представляешь, какое чудо – они распустились.

Он хотел помнить этот счастливый, ликующий шепот… А что получилось? Он уже стал забывать его. Жена визжала. Он рычал. Взрослая дочь плакала…

Дожили.

И вот опять они ругались.

– Ну, чего ты орешь? – попытался отвечать он мирно. – Я и не пил вчера совсем.

Голос сорвался на крик. Егор уловил слова «таможня», «Пулково» – и связь прервалась.

«Я что – забыл девчонок из аэропорта забрать» – с ужасом осознал Старцев – и окончательно проснулся.

Обнаружил у себя в руке трубку мобильного телефона.

Несколько пропущенных звонков от бывшей жены.

«Таможня. Если она на таможне, значит, по делам выставки…»

– Катя, – набрал он ее номер. – Катя, прости, я проспал. Трое суток метался, ничего не соображаю. Думал, что сплю.

– Ясно, – через продолжительное молчание ответили ему в трубке. Бывшая жена говорила нормальным голосом. – Тут тебе подъехать придется. Все ничего, но вот тут устроители маску пытаются ввезти. Лучше бы не надо…

– Так какие проблемы? – попытался начать соображать Старцев, – скажи им, что ее нельзя ввозить, пусть обратно в свою Зимбабву увозят.

– Слушай, – снова стала злиться Катя. – Вот всем ты хорош, но вот иногда – убила бы…

– Ну что ты заводишься…

– Я на таможне с половины восьмого утра, – устало ответила бывшая жена. – Последний час со мной ругаются, мне чем только не грозят. А я уже даже не сотрудник Управления, если ты позабыл. У твоих молодогвардейцев пожилых телефоны выключены – они, наверное, думают, что мы с тобой тут миримся… Ты упорно не берешь трубку. И вот почему я не должна заводиться?

– Сейчас буду, – ответил Старцев. – Скажи, что в течение часа подъедет начальник – и всех их поубивает.

– Так это я уже говорила, спасибо, – ворчливо, но достаточно благодушно ответила Катя.

– Уже выбегаю.

– Только не гони, – раздался в трубке ее нормальный голос. – Езжай, но без фанатизма.

2 июля 13: 30 Таможенное управление. Пост при аэропорте «Пулково».

– Добрый день! – Катерина была уже спокойна и вела себя вполне официально.

На ней был как всегда идеально сидящий темно-синий деловой костюм, белая блузка и шейный платок в тон, но чуть светлее. Волосы уложены в «ракушку», – они ведь были женаты, а он так ни разу и не увидел, как же она это делает…Жена всегда выходила из ванной в полном порядке – с уложенной прической и с легким, не броским, идеально подходящим к ее наряду макияжем. Женщина тратила на это минимум времени, всегда собирала все необходимое с вечера. Он никогда ее не ждал, в шутку даже называл солдатом.

Все эти мысли пронеслись в голове Старцева как товарный поезд – вроде быстро, но тяжело и с грохотом. Катя выглядела слегка усталой, но свежей, и казалось …счастливой. Или спокойной? Что-то было в ней такое, что вызвало у него что-то вроде не то ревности, не то обиды, не то тоски… Господи, ну почему с женщинами так все сложно-то а?

– Егор Иванович, это представитель фирмы, которая устраивает эту выставку, Антонио.

– Итальянец, что ли? – Старцев улыбнулся раскрасневшемуся Антонио почти по-отечески.

– Да, моя мать итальянка, наполовину… Но какое это имеет значение?! И вообще, что вы себе позволяете? – молодой человек был более чем взволнован. – В цивилизованном мире такого бы безобразия не было! Мало-мальски образованному человеку ясно, что африканские маски представляют художественную и познавательную ценность. И навешивать на них ярлыки каких-то нелепых суеверий…

– Пойдемте, посмотрим, что вы нашли. – Обратился Старцев к бывшей жене, когда молодой человек опрометчиво сделал паузу, чтобы вдохнуть воздух. – Вы пока побудьте здесь, Антоша…

Старцев похлопал молодого человека по плечу.

– Я буду жаловаться, – взвизгнул представитель. – Кто ваш начальник?

– Я наш начальник, – ответил Старцев.

– Ты знаешь, – стала, словно бы и оправдываться Катя, когда они остались на складе, примыкающем к таможенной зоне одни, – мутная какая-то коллекция. Они, оказывается, выставку-продажу затеяли. То есть, практически все можно купить. Действительно ценных экспонатов здесь – десяток максимум. А так – слоны и полный зоопарк из разных сортов древесины… Маски сувенирные. В общем, базар-развал как где-нибудь в Замбезии или Танзании.

– А что с ценными экспонатами?

– Несколько действительно старинных фигур Бага – это вот эти.

Старцев посмотрел и поморщился.

– Никогда такого не понимал. Они же страхолюдские!

Фигуры презрительно оглядывали склад. Они представляли собой вытянутые головы на ножках с резко выдвинутым вперед подбородком.

– На них я стандартную защиту кинула, в принципе, они безопасны. А вот с этим я справиться не могу…

И Катя кивнула на маску из черного, отполированного до блеска палисандра. Старцев застыл. Кажется, даже с раскрытым ртом, чего за ним в принципе не водилось, а уж при женщинах он просто себе такого позволить не мог, но это… Фигурки Бага уже напоминали ему если не Клаудию Шиффер, то уж Наоми Кембелл наверняка.

Это чудовище же било все рекорды. Огромное лицо было составлено из множества маленьких лиц, похожих на высушенные мумии, но каждое – со своей эмоцией, ярко и четко читаемой…Здесь были боль и отчаяние, безысходность, ужас и страх…Первое, что приходит в голову уже на первых секундах общения с подобным шедевром этнического искусства – это то, какое же это великое благо – смерть. Скорей бы. Дополняли незабываемый образ торчащие во все стороны клочки волос, что очень напоминало отвратительную бородавку какой-нибудь мерзкой старухи…Старцев заставил себя отвернуться когда понял, что его тошнит. Это его – видавшего виды, прошедшего Афган, смотревшего Смерти в лицо… Ему дурно, как кисейной барышне, – не хватает только попросить нюхательной соли!

– Я поискала еще в Интернете, пока тебя ждала. Так вот после того, как эта маска была выставлена в Лондоне, в Галерее Искусств, случился неприятный курьез – посетителей накрыл приступ энтеровирусной инфекции.

– С горшков не слезали? – хмыкнул Старцев, а сам про себя подумал, что ничуть не удивлен.

– И это тоже. А что нам делать? Это в Лондоне она дала небольшую реакцию. Кстати, все волшебным образом прекратилось, как только они ее вывезли.

– В идеале – сжечь, конечно, – мечтательно проговорил Старцев.

– Это в идеале. А кто ж тебе даст.

– Ладно. Давай сюда этого Челентано. Пусть он забирает остальное, а с этой красотой надо будет работать. Кто у нас разбирается в африканской магии?

– Назеф?

– Он же в Москве.

– В Москве, – кивнула Катя. – Я ему позвоню.

– А я тогда Ирме. – У бывшей жены что-то изменилось в лице.

– Слушай, Кать…

– Довольно. Это не мое дело. Ищи. Может, и в Питере умельцы есть.

И они разошлись по разные стороны ангара, чтобы позвонить.

– Что у тебя? – спустя какое-то время спросил Старцев, стараясь не смотреть на маску – как-то она его напрягала.

– Велел в город не вывозить, сейчас будет выяснять, кто нам такую красоту организовал. А у тебя?

– Мне нашли какого-то уважаемого Вудуиста.

– И где тебе его нашли?

Старцев хмыкнул:

– На шестой линии Васильевского острова.

– Обалдеть. И все-то у нас в Петербурге есть!

– Есть все, – рассмеялся Старцев. – Тут еще нашли пантеру на кладбище и сатанистов в роще Перуна, которые занимались сексом с русалками. Почему бы не быть уважаемому представителю магии Вуду на Васильевском острове?

2 июля 13: 50 Шестая линия Васильевского острова

Маг сидел неподвижно. Огромная комната была освещена лишь одной массивной свечой в углу. Стены плотно увешаны масками, шкурами гиен и леопардов; статуэтки, мешочки с травами, порошки, масла, – все это разбросано в пространстве, казалось, в чудовищном беспорядке, но на самом деле это был порядок. Нерушимый, четко выстроенный, веками проверенный, пульсирующий вместе с ударами его сердца порядок, бережно хранимый жрецами его рода из поколения в поколение. Все это он привез с собой, так как в каждой вещи была заключена часть его силы.

Три с половиной года он в этой стране. Жители этого города с интересом и уважением относились к магии. Еще бы… Этот удивительный город был напичкан артефактами, – он был соткан из магических нитей, которые, мерцая всеми цветами радуги в сумерках, – текли, дышали, пульсировали… Важно, таинственно, с достоинством, – эти потоки текли к Петропавловской крепости. Именно поэтому он полюбил там гулять, – чувствуя, как бьется сердце таинственной, неведомой совершенно, но удивительное дело – близкой его душе магии.

Три года. Он не только полюбил тихо падающий снег, он неплохо устроился – здешним людям нужна была помощь, – и они щедро платили за нее. У живущих на этой планете одни и те же проблемы – любовь, здоровье, деньги. Колдун чувствовал, что этот город изменил его. Маг болел его музыкой. Звенящей тишиной падающего снега, грохотом стекающей по сточным трубам дождевой воды, шепотом осенних листьев. Его кошачья, бесшумная походка издавала столько чавкающих, шуршащих, скрипящих звуков в этом городе! Это с одной стороны восхищало, с другой – он никак не мог к этому привыкнуть.

Необходимость передвигаться на общественном транспорте в первое время доставляло ему просто невыносимый дискомфорт. Хорошо, что дела быстро пошли в гору, и он решил эту проблему – у него появился личный водитель и большой черный джип. Огромной черной пантерой машина тихо подкрадывалась по необходимому адресу, – в салоне умиротворяюще покачивались амулеты – каждый на своем месте, – там тоже царил порядок, благодаря которому маг не терял самообладания и внутренней концентрации. Но несмотря на то, что он ни в чем не нуждался – три года кропотливых поисков не дали и тени надежды. Ни одной зацепки, ни одной ниточки. А сегодня ночью ему приснился странный сон. Надо посоветоваться с духами. Не молодое, но все еще сильное и гибкое тело ловко устроилось на маленькой табуреточке, из черной как ночь ладони выскользнули молочно-белые ракушки, и с тихим стуком опустились на коврик…

Раздался звонок мобильного телефона:

– Добрый день! Мастер Лисатти? – в низком мужском голосе маг с удивлением услышал насмешливые нотки. – Вас беспокоят из Управления музеями. Нам необходима ваша консультация и помощь.

Старцев и Катя вышли на улицу ждать специалиста. Молодой человек, старательно не глядя на них, руководил упаковкой своих вожделенных ящиков. Вопросов о культурной ценности оставленных экспонатов у него теперь не возникало. Видимо, их начальство уже пообщалось с его начальством.

Старцев закурил. Катя, которая не так давно бросила – смотрела на него с жадностью. Поэтому Старцев, поймав этот взгляд после пары затяжек– затушил сигарету.

– Извини, не сообразил. Как у тебя дела? – спросил он у бывшей жены.

– Хорошо, Егор. В Москву собралась перебираться.

– Что так?

– Перспективы хорошие. Как мы все понимаем, самые большие деньги по антиквариату крутятся как раз в первопрестольной.

Катя два года назад ушла с работы из Управления и открыла собственный бизнес по антиквариату. Консультировала тех, кто собирался что-то покупать. При чем не только по подлинности и истинной стоимости того или иного предмета, но и по тому, насколько безопасно тот или иной предмет вносить в дом. Кроме того, она могла поставить защиту – и экспонат – даже если он и был украден, все равно возвращался к владельцу.

– А ты не собираешься перебираться на вольные хлеба? – аккуратно спросила она у Старцева.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Ты же понимаешь, что, если я буду менять сферу деятельности, я буду менять ее радикально.

– В пограничники пойдешь, контракт с армией подпишешь? – без издевки, абсолютно серьезно, поинтересовалась Катя. – Или сразу в спецназ разведывательного управления. Как в молодости жаждал?

– Возможно. Или историю пойду преподавать. В какую-нибудь школу в Сибири.

– Вот только не надо из себя хождение в народ изображать, – сморщилась бывшая жена. – В твоем исполнении это будет выглядеть нелепо. Ты даже на дачу к родителям никогда не ездишь. Природу не любишь. А в глубинке, да с твоим мотоциклом… Ты будешь смотреться диковато. На мой вкус.

Старцев посмотрел не нее обиженно.

– Ты всегда себя искал, – продолжила Катя, как ни в чем не бывало. – Причем ты всегда себя искал вопреки всем задаткам, воспитанию, склонностям, которые в тебе есть. Тебе или надо все время доказывать, что ты больше – много больше – чем в тебе заложено. Или бунтовать. Опять же доказывая всем: маме, семье, судьбе – что ты можешь идти строго в противоположную сторону от того, куда тебя несет.

– О какие рассуждения! Ты, оказывается, думаешь обо мне. И даже философствуешь…

– Я встречалась с твоей мамой. Говорили мы… И о тебе тоже. Мы переживаем за тебя.

– Ах оставьте, – буркнул Старцев. – Если бы вы меньше переживали, вмешивались и пытались управлять этой самой моей судьбой… Толку было бы больше…

– Возможно, – печально сказала бывшая жена.

Тем временем к ангару подъехал черный джип, из которого очень аккуратно, бесшумно, вылез пожилой чернокожий человек. Поверх легких брюк и длинной рубахи до колен с характерным этническим орнаментом на нем была совершенно не подходящая к образу кожаная куртка. На голове – шапочка типа фески, в тон его странной одежде.

– Простите за мой внешний вид – не хотел тратить много время напрасно – спешил скорее оказаться тут.

Его русский был практически безупречен, большие черные глаза светились живым, хитрым огнем. Старцеву он сразу же напомнил старую гвардию его отдела, и он с первых секунд понял – это очень полезное знакомство, и поблагодарил про себя Ирму – такой подгон Верховная абы-кому не подарила бы.

– Добрый день! – Поприветствовал его Старцев. – Простите за беспокойство, но у нас дело достаточно срочное. И нам нужна ваша помощь.

– Простите, вы кто?

– Я – Старцев Егор Иванович, глава Особого отдела охраны музеев.

– А на самом деле? – черное широкое лицо улыбнулось от уха до уха невероятно обаятельной, доброй улыбкой, глаза хитро сощурились, кокетливо поигрывая веером морщинок вокруг них, и от этого Старцеву стало так тепло и спокойно, что еще чуть-чуть, и он полезет целоваться с этим Хоттабычем.

– А на самом деле нам надо посмотреть маски, которые привезли для выставки. Есть мнение, – Старцев кивнул на Катю, – что эти маски… не вполне безопасны для здоровья.

– Я вас понял… Могу я остаться один?

– Вам это действительно необходимо, или Вы боитесь нас смутить?

– Немножко боюсь, – колдун чуть пожал плечами, развел руки в стороны, и тут же спрятал их в широких рукавах на животе – ну чисто старик Хоттабыч! Морщинки вокруг глаз вновь завальсировали, и окончательно покоренный Старцев выложил не высокому чернокожему человечку половину тайн вверенного ему отдела, и ничуть об этом не пожалел.

Катя же не выдержала этого внезапного приступа доверия с первого взгляда и вмешалась, слегка сжимая локоть бывшего супруга:

– Простите, а как Вас зовут?

– О! – виновато взмахнул руками Хоттабыч, – моя очень большая вина – забыл представиться Вам… Я Мастер Лиссати.

Тут взгляд Мастера упал на маску. Он молча сделал едва уловимый жест показывающий, что хочет остаться один.

– Я хочу поговорить со специалистом, пропустите! – в надежде на матч-реванш к ним пытался прорваться потерпевший недавнее фиаско менеджер.

Старцев скривился. Он уже было обдумывал, как бы уговорить Хоттабыча остаться с ним – интересно же, – но, видимо, не судьба…

– Уважаемый, ну объясните же этим…

– Антоша, пойдем, покурим, – устало улыбнулся Старцев, поймав на себе восторженный взгляд Екатерины Юрьевны, что хоть как-то подняло настроение и компенсировало досаду от несвоевременного появления Антонио.

– К вашему сведению, – я не курю! – лицо несчастного было уже багрово-красным, что не очень-то гармонично смотрелось с горчичного цвета пиджаком и небесно-голубой сорочкой.

– Не куришь? Это хорошо… Молодец, Антоша, – пойдем… – и Старцев выволок молодого человека из ангара, стараясь, чтобы несчастный хотя бы не слышал хохота не выдержавшей в последний момент Кати…

Маска обладала огромной силой. Даже он, глава одного из древнейших Куванов у себя на родине всегда считал, что это скорее легенда, нежели реально существующий артефакт… И вот он перед ним – и где? В России, в Санкт-Петербурге. Определенно это один из крупнейших центров Магии – сюда стекаются подобные энергии.

Мастер Лиссати достал из кармана кожаной куртки мобильный телефон и отдал распоряжение своему помощнику, чтобы тот принес из машины все необходимое для ритуала.

Спустя минут сорок Старцеву разрешили-таки войти. Все это время он курил, шутил, – но на самом деле злился и дулся на то, что его не пустили посмотреть…

В ангаре сладко пахло благовониями, воздух стал плотным и тяжелым, и начальник управления залюбовался невероятной картиной, открывшейся на секунду только ему. Вокруг африканского Мага плясали огненные тени – леопарды, змеи, ящерицы, демоны с человеческими лицами и огромными рогами… Сам Мастер стоял в огненном кольце и дул в огромную флейту, сделанную из человеческой кости…Это было и жутко и прекрасно одновременно, и вдруг он услышал в голове голос русалки:

– Колдовство было не наше – чужое, раскаленное…Обожгло…

Подойдя к Мастеру Старцев заметил, как тот бережно завязывает маленький кожаный мешочек, в который осторожно ссыпал несколько небольших белых ракушек.

– Что это?

– Ракушки каори.

– Амулет? Это с его помощью Вы обезвредили маску?

– Почти…

Старик снова улыбнулся, – и третий раз за вечер окончательно покорил на этот раз не только сердце начальника Управления Музеев, но и всех присутствующих.

Глава 11

2 июля 22:15 Петропавловская крепость. Улица Времени.

Старцев проснулся ближе к вечеру. Голодный, но довольный жизнью.

– Добрый вечер! – поприветствовал его радостный Борька. – Анфиса Витольдовна ужин нам на двоих принесла. Но велела вас не будить. Я тихонько тут…

– Да… Что-то много у нас наприключалось, – помотал тяжелой головой Старцев. – Много – и не понятного. И специалист по Вуду объявился…

– А какой он на самом деле? – вдруг спросил Борька после ужина.

– Кто? Вудист?

– Да нет. Иной мир – какой он?

– Сложный, – честно ответил Старцев. – И какой-то дурацкий.

– А если серьезно?

– Если серьезно…Мир имеет несколько уровней. Ну или отражений… То, в котором находимся мы – самое плотное, и находится в нем можно только в телесной оболочке, так как избавившись от нее, ненавистной одними и любимой другими до идолопоклонства, мы автоматически переходим на уровень выше… Сколько конкретно этих оболочек, уровней, ступеней, миров – называй как хочешь, честно скажу – я не знаю. Существует огромное количество вариантов: учений, религий, концепций, версий. Жрецы, маги, ученые, философы, писатели-фантасты, астральные путешественники, отшельники – кто только не описывал свою точку зрения устройства Мира. Каких только удивительных историй, сказок, легенд не дошло до нас. А где истина? Истина, как говорят часто – где-то рядом. Одно могу сказать тебе более-ли-менее с уверенностью – существуют места перехода с одного уровня на другой. Но доступны они лишь сущностям бестелесным, шастающим туда-сюда не из праздного любопытства, а скорее по вине Нарушившего Порядок. Нарушитель же может быть с той и другой стороны, но телесная оболочка человека не позволяет перейти через портал в тонкий мир, поэтому случаи попадания туда живых людей могут быть только в астральном варианте. Вот в нашем случае, я предполагаю именно этот вариант – женщины в коме, а их души – перешли через портал.

– А как выглядит этот портал?

– Портал… Как он выглядит? Боюсь, для каждого – по-разному. Почитай фантастику, посмотри фильмы – кто-то представляет их в виде дыр, в сказках это может быть огромное зеркало, – куча вариантов, помню, у кого-то там даже был нож, которым просто разрезали пустоту и оказывались в другом измерении.

– Но вы-то проходили сквозь портал. Как он выглядит?

– Видишь ли… Если он так выглядит для меня – это еще не значит, что он так выглядит на самом деле. Мы в принципе можем видеть только то, что можем себе представить. Это очень сложно, я знаешь, не психолог…И если честно…Я сам от всего этого устал. Сам не знаю, – верю или нет. Но если мне что-то померещилось и я это запомнил – это не спроста. Это единственное, что я могу тебе сказать прямо и без прикрас. Остальное – к Витольдовне, Ефремовичу, трактатам всем этим философским. А я – вояка. И ты – вояка, боец просторов Интернета! Мой тебе совет – не забивай голову…

– Так как?

– Ну вот скажи, – тебе зачем?

– Удовлетворить любопытство. Это, собственно, единственное развлечение, по сути.

И тут он улыбнулся настолько просто, искренне, и…даже как-то глуповато, что ли… Панда – промелькнуло в голове. Раньше Старцев никогда не задумывался, что прозвище, данное ему из-за изображения на куртке, из которой он так и не вылезал, подходило ему как нельзя лучше. Панда. Очень редкий, добродушный экзотический зверь – сидит в заповеднике, ест бамбук, потому что ничего другого не ест, – и скоро вымрет. Потому что безобидный, потому что безотказный, потому что исполнительный, и потому что редкой души человек. Как-то в одно мгновение пронеслись эти почти два года. Он его начальник, конечно, но именно сейчас он понял, что – друг. Борька никогда, ни разу не отказал, ни в одной даже невыполнимой на первый взгляд просьбе, сидел по трое суток без сна, ни разу ни на что не пожаловался, а ведь он прикован к этой коляске, не отходит от ноута. Как же он раньше не догадался, что ему элементарно скучно. И тут он стал вспоминать, – вывозили ли его на улицу за последние дни этого кошмара, и понял, что нет, ни разу. Сколько же Борька спал и сколько он для них сделал, он даже не попытался вспомнить, чтобы не умереть от стыда прямо здесь и сейчас…

– Это дверь-вертушка, как в торговых центрах, только стенки лопастей не просто из стекла, а как из той жидкой гадости, из которой терминатор последний был.

– Интересно…

– Слушай…Пойдем погуляем, а? Пива попьем.

– Так ночь же.

– Белые ночи, во-первых, а во-вторых – тебе свежий воздух нужен. Ноут на всякий случай возьмем с собой – аккумулятора додежурить эту ночь хватит. Ну, ты как?

– Я готов!

И они выбрались на улицу и покатили, куда глаза глядят, то есть в поисках пива.

Белые ночи Санкт-Петербурга… Излюбленное развлечение туристов, время, когда гостиницы дороже в два, а то и четыре раза, время, когда зазывалы на экскурсии срывают голоса, а Петр и Екатерина бродят в надежде, что с ними, наконец, сфотографируются. Мысли Егора Ивановича Старцева, как раз оборвались на Петре и Екатерине, когда он их увидел. Они сидели на лавочке, вернее полулежали карточным домиком, привалившись, друг к другу, а в ногах у них стояла коробка импортного баночного пива. Несколько пустых банок валялись тут же, на скамейке, с живописностью как бы случайно вывалившихся из корзинки фруктов. Егор Иванович испытал настолько сильную, неоднозначную, и смешанную гамму чувств, что разобраться в них без пива было бы попросту невозможно, а профессиональное чутье подсказывало, что надо.

Первое чувство – радость от невероятной удачи. Панда без конца пил лимонад «Тархун», и в его холодильнике можно было найти запас этого напитка на год вперед, а вот пива примерный сотрудник на работе не пил, поэтому надежды на то, что они в принципе найдут пиво в два часа пусть даже самой белой ночи, не было практически никакой. А тут такая удача! Тихонько взяв ящик, стараясь не нарушить ровное, безмятежное и невероятно слаженное дыхание этих двоих, Егор Иванович поставил добычу на колени самого младшего сотрудника своего отдела, сунул деньги в лежащую на коленях Великого Петра Первого треуголку, и на радостях они покатили дальше.

На повороте коляску необходимо было развернуть и приподнять на паребрик. Исполняя этот маневр высокий, слегка тучный, но широкоплечий и мускулистый байкер замер… Его взгляд остановился на открывшейся панораме только что пройденного маршрута.

Мистический свет белой ночи… Без лишней патетики, – это, черт возьми, действительно так! Что-то прохладно-сумеречно-рассветное начинает растекаться в солнечном сплетении во время прогулки по Петербургу белыми ночами, взгляд начинает застревать и «тонуть» без особых причин в пейзаже, будто кто-то или что-то заставляет его замереть, чтобы запомнить навсегда-навсегда. Чувствуешь себя камертоном, по которому ударил старый еврей-настройщик, зажав его между большим и указательным пальцем левой руки, поднятой к уху, правой поглаживая пожелтевшую клавишу старинного, хрупкого инструмента, весь обратившись в слух. Этот инструмент – город, настройщик – белая ночь, а ты – камертон, вибрирующий каждым атомом-молекулой-клеточкой… Ууууууууууу…..И хотя самый тонкий инструмент, способный воспринять магию белых ночей – душа влюбленного поэта, начальник службы особого отдела Музеев Егор Иванович пребывал в состоянии близком вышеописанному… На улице Времени, на одинокой лавочке, белой Петербургской ночью спали сильно подвыпившие Петр и Екатерина.

Старцев не мог оторвать взгляда от высокого худого мужчины средних лет и кругленькой, на вид старше своего партнера женщины. Загримированы они всегда были настолько сильно и неряшливо, что уверенности в том, что ему встречается одна и та же парочка, у него не было. Несмотря на то, что было тепло и практически безветренно, прядь парика дамы слегка покачивалась, ей вторила волна не очень чистых, слегка надорванных кружев жабо ее кавалера. Егор вдруг вспомнил тот день, когда приехал осматривать свое штабное казенное жилище. Вдруг, совершенно по непонятной причине, руководство музейного ведомства, проявило невероятную щедрость, не просто предоставив ему жилплощадь, но и предложив подписать договор-соглашение об обязательном проживании начальника отдела по предлагаемому адресу в интересах дела. Честно говоря, история странная, но окончательно он отказался в этом участвовать, когда встретил этих актеров. Не проявляя вроде бы никакого интереса к нему, они, казалось, внимательно за ним наблюдали, будто только и ждали, что он тут поселится. Старцев еще подумал, что переутомился, видимо, – надо бы взять несколько отгулов, съездить куда-нибудь, и что фобия уличных ряженых – это что-то новое. Вот и сейчас он смотрел на них, не отрываясь, взгляд привычно расфокусировался и уловил голубоватое свечение вокруг…

– Егор Иванович, давайте я сам. Наверное, камень застрял – так бывает, я сейчас…

– Нет-нет, все в порядке…

– А что Вы там увидели?

– Я? Где?

– Ну, вы сейчас так долго смотрели на них. Не отрываясь. Вас что-то насторожило?

– Я смотрел? Не помню… Дай лучше пива, и себе возьми – мы отдыхаем, а не работаем, забыл?

– Есть – отдыхать, а не работать!!!

Банка с пивом была прохладная, пузырьки били в нос, а свежий воздух вскружил голову. Борька в эти минуты чувствовал настоящее счастье – их никто не видит, потому что никого нет – ночь, можно не чувствовать себя неловко от бесконечных жалостливых или просто испуганных взглядов, а главное – шеф сейчас выпьет, расслабится, и он наконец-то выспросит у него все, что ему хочется. Вопросов в его новой работе было больше чем ответов, и настроен он был более чем решительно. Они катили по Петропавловке, и Борьке казалось, что из-под брусчатки бьет мягкий, голубоватый свет… Голубым светилась змея в руках статуи Афины на центральных воротах, голубым светились орлы, украшавшие мост. Борька сделал еще один глоток, потряс головой и попытался расслабиться. Наверное, он слишком много проводит времени за голубым экраном. Старцев толкал коляску, с удовольствием отмечая, что все уровни магической защиты в порядке – брусчатка Петропавловки, змея, орлы…

Борька подставил лицо еле уловимому летнему ветерку, закрыл глаза, попытался почувствовать запах Невы.

Трудно не помнить себя. Трудно не знать, – откуда ты, кто твои родители, есть ли у тебя сестра или брат. Эти вопросы мучили, доводили порой просто до бешенства. Откуда пальцы летают по клавиатуре сами собой? И почему он, в конце концов, инвалид? Он таким родился, или он таким стал? Единственное что он помнил, и в чем не сомневался было его имя – Борис. Прозвище свое он получил уже позже, с легкой руки шефа.

Нашли его Петр и Екатерина, чей картонный «ящичек» пива уже наполовину опустел. Актеры и тогда были сильно навеселе, охали, ахали, поднимали его, отряхивали, пытались безуспешно усадить в коляску. Приходить в себя он стал, когда уже успешно сидел в своем «транспорте». Приспособление было новым, удобным, комфортабельным и многофункциональным, но даже бескрайние просторы Интернета так и не смогли ответить талантливому хакеру на вопрос, – что же это была за модель. Никаких отличительных фирменных знаков на ней не было, лишь хромированные детали загадочно мерцали, как будто издеваясь немножко. Тем временем с трогательной отеческой нежностью его хлопал по щеке огромный лысый небритый байкер. От мужчины сильно пахло кожей, от царской четы – пивом. Это случилось два года назад, такой же вот белой ночью. Слегка заикаясь, перебивая друг друга, как всегда подвыпившие к вечеру, спасители утверждали, что парень просто «появился из ниоткуда», прямо на их глазах! Правда, «аниматорам» тогда никто не поверил, и Борька почему-то запомнил, с каким достоинством эти двое отреагировали на попытку людей, вызванных байкером, высмеять их версию загадочного появления его персоны. Они вдруг приосанились, вздернув подбородки и выпрямив спины, и пухленькая женщина, с бледно-розовым гримом на губах и щечках, так отчаянно не подходящим к благородному пурпуру бархатного платья, очень грустно произнесла:

– Зря Вы так… У нас, на улице Времени…Чего только не бывает, поверьте…

Этот усталый, мягкий, немного хриплый голос, которым она произнесла эту фразу, – никак не шел у него из головы. С тех пор он чувствовал с этими актерами какую-то необъяснимую связь…

– О чем задумался?

Борька очнулся от своих мыслей, тем временем они уже проехали приличное расстояние – заворачивали к Кунцкамере. И тут его резко остановили, – да так, он чуть не выронил последние две банки.