Текст книги "Тайны отдела охраны музеев (СИ)"

Автор книги: Тереза Тур

Глава 6

30 июня 16:20 Петропавловская крепость. Улица Времени.

В Петропавловской крепости есть двухэтажный жилой дом – желтый, классического петербургского канареечного цвета. Если выйти из дома, то прямо перед ним будет расположен бастион Нарышкина – тот самый, с которого открывается обворожительный вид на Неву, Дворцовый мост и Зимний.

Любопытные туристы фотографируют этот дом всегда старательно – на нем написано, что это – памятник архитектуры XVIII века и что в нем раньше была гауптвахта.

Однако в этом доме живут люди. Представьте себе – в Петропавловке, на улице Времени… В самом сердце города, которого не должно было бы существовать…

В основном здесь были расположены служебные квартиры сотрудников Управления музеями при президенте Российской Федерации.

Вот в дом номер один и направился во второй половине дня Егор Иванович Старцев, начальник Питерского отделения этого самого четвертого отдела.

– Привет, Борька, – закричал он с порога, открыв дверь своим ключом, – к тебе можно?

– А то! – закричали откуда-то с другого конца квартиры, – заходите!

– Как дела в городе над вольной Невой?

– Придурков много на земле… И разных судеб, – старательно запел Борис. Пел он, надо отметить, ужасно.

– За операцию по русалкам объявляю благодарность! А у нас тут новые напасти… Информация, что для чего-нибудь надо женщин похитить. У которых имеются маленькие дети… Такого не проскакивало?

– Нет. – Борис удивленно покачал головой, – в Интернете такого не было. Никто не светился.

– Выясни, пожалуйста. Что-то меня это дело беспокоит. У тебя попить что-нибудь найдется?

– Тархун, – с гордостью ответил знаток Интернета и его обитателей, занимающийся в Отделе отслеживанием в Сети всех, кто мог причинить вред или беспокойство на вверенных территориях. Надо отметить, что с каждым годом таковых становилось все больше.

– Тархун, – скривился Старцев, – как ты его пьешь! И он же зеленого цвета, ядовитого такого. Сплошной краситель с ароматизатором!

– Тархун, – радостно закивал Борис, – я его люблю. Тут мне вчера доставка привезла гадость какую-то коричневую. Так у меня целая баталия была! А теперь все в порядке. Тархуном я обеспечен. Жить можно. Есть будете?

И Борис выкатился из-за стола на коляске. На вид парню было года двадцать три-двадцать четыре, но так как, сколько ему лет точно никто не знал, считалось, что двадцать три. День рождения же решено было праздновать в тот день, когда его нашли. Светлые волосы упрямо росли во все стороны, удивительной красоты зеленовано-серые глаза стыдливо прятались за довольно толстыми линзами очков. Торс угадывался спортивный, и крепкий, под неизменной олимпийкой с изображением панды на спине.

– В следующий раз меня пивом обеспечь, – проворчал Старцев и отправился за ним.

– Никакого пива! – строго ответил сотрудник. – Оно вредно для здоровья, к тому же вы на байке гоняете с такой скоростью, что пива вам нельзя. Да еще и в любой момент вызвать могут – и вы полетите… – Тут его голос невольно сорвался в тоску.

– Это да… – сделал вид, что не услышал этой тоски Старцев. – Но пива-то хочется…

– Есть чай! В пакетиках. И Анфиса Витольдовна еду принесла.

– Давай, что есть! Как там твои подопечные?

– Они мне в последнее время облегчают работу – все выкладывают в Интернет. С замыслами, списками групп, местами встреч… Ставишь программы – и вперед, по ключевым словам – все выскакивает. Вот, например, сегодня ночью у нас в дубовой роще на Таллиннском шоссе – party от сатанистов.

– Что за ересь, – Старцев даже жевать прекратил. – Что у нас сатанисты в Священной дубовой роще забыли?

– Так, шабаш у них?

– Шабаш бывает у ведьм, сходка в дубовой роще – у каких-нибудь язычников, друидов на худой конец. А сатанисты должны собираться… На развалинах храма, скорее всего. А так… безграмотно как-то получается.

– Егооор Иванович! – протянул насмешливо подчиненный. – Вы еще им пойдите лекцию прочитайте о правильном поведении сатанистов при встречах. А еще объясните необходимость принесения человеческих жертв и выдайте им ритуальные тексты для призыва сатаны. Для повышения интеллекта и всеобщей грамотности населения.

– Все равно – безобразие! – отрезал начальник. – Ну, зафанател кем-то – всякое бывает… Так ты книжечку открой, буковки почитай. Там ведь все написано…

Борька гоготал уже, не сдерживаясь.

– Вас что, печалит то, что сатанисты ведут себя не должным образом и плохо учили то, что должны делать?

– Меня печалит то, что вокруг одно невежество!

– Да ладно! Подростки как подростки… Социально активные. За рощами в окрестностях Питера они у меня присматривают – и на том спасибо. Если что не так – сразу пишут. Мы так весной предотвратили вырубку леса на севере города, помните? Где еще дуб заветный…

– Бардак – дело добровольное! Сатанисты присматривают за деревьями… Бред…

– Вот такие у нас в Питере странные сатанисты… С гринписовским уклоном, – гордо ответствовал Борька.

– Слушай, а что твои сатанисты-гринписовцы в лесу забыли?

Борька довольно и даже гордо захрюкал от смеха:

– Так мы же все неформальные группировки, как вы знаете, подвигли плести березки – чтобы от русалок людей уберечь. Провели титаническую работу. Я им дезинформацию подкинул и убедил всех, что так и положено. По звездам считали и не по звездам… Каждой группировке свою легенду. Они и верят.

– Я про это уже слышал, Михаил Ефремович был в восторге.

Борька совсем закатился:

– Еще бы не в восторге! Все в восторге – особенно ребята из секты.

– Так что у них случилось-то?

– Заплели они березки, красиво, кстати, получилось. Отпраздновали – выпили как следует. И решили закрепить это дело оргией. Под теми самыми березками.

– И что?

– Кому-то в порыве страсти ли, или от выпитого – померещились русалки. Грациозно качающиеся на ветвях тех самых березок, и в лучших традициях местного фольклора, расчесывающие длинные золотые волосы…

– Никто не пострадал?

– Нет, но белочка оказалась заразной… Померещились девы речные не ему одному! Многие потом даже утверждали, что те самые русалки проявили к ним пылкие чувства! Я подробности опускаю, чтоб вас не смущать, но если хотите – почитайте форум сами!

Борька веселился от души, а Старцев схватился за голову, и тихо, чтоб его не услышал юный хакер, застонал:

– Вот заразы! Мне что теперь – от Водяного упреки слушать, что его… девочек совсем залюбили?

Вздохнув, он с недоумением спросил:

– Так, а собираются они еще раз зачем?

– Надеются на продолжение! – отчитался Борька.

И они снова засмеялись. Вот только… каждый о своем.

– Хорошо придумали, а теперь к делу – можешь задать поиск по ключевым словам – похищение женщин с ребенком?

– Тогда получится, что женщин похищали вместе с ребенком.

– Нет. Ребенка оставляли, а женщин забирали.

– Хорошо.

– И началось это с двадцать третьего на двадцать четвертое.

– А ночью раньше ничего не могло произойти?

– Вот это и надо выяснить. Ладно, пошли ужинать. Потом будем работать.

Они который раз всматривались в кадры съемки. Борька увеличивал, раскладывал покадрово… Проматывал побыстрее. Все равно было непонятно, куда подевались женщины, и кто их забрал.

Видеосъемка огороженного двора сменялась кадрами гипермаркета. Фигура одной похищенной женщины – другой. Но это по-прежнему ничего не проясняло. Несколько секунд мутного экрана – и все. Дети остаются одни – женщины исчезают. Пробиться не получалось никакими фильтрами.

Ближе к одиннадцати у Старцева зазвонил телефон. Это был следователь.

– Женщина из супермаркета нашлась.

– Где? Когда? – оживился Егор Иванович.

– Не так давно, на перекрестке Суздальского и Светлановского.

– Это же северная окраина города.

– Именно. Ее чуть не сбил водитель. Он утверждает, что потерпевшая появилась прямо перед колесами. Самое интересное, видеорегистратор это подтверждает.

– А что говорит женщина?

– Она вообще не говорит…

– И где она сейчас?

– В Бехтеревке, в отделении неврозов.

– Там встречаемся?

– Слушай, давай с утра. У меня сегодня типа был выходной! – взбунтовался следователь.

– Завтра с утра так завтра с утра. – Не стал спорить Егор Иванович. – Только вот смотри: ближе к ночи третьего дня нашлась потерпевшая. Получается, что ваша девчонка, Виктория, которой никто не верит, говорила правду – ее тоже похищали.

30 июня, 23: 57 Двадцать третий километр по Мурманскому шоссе.

Ветер благодаря полям похожего на немецкую каску шлема не бил в лицо, – а деликатно заглядывал под них, – будто здоровался. Как же он любил просто нестись в ночи куда глаза глядят… Конечно было в этом что-то мальчишеское, что-то наивно-романтичное, и возможно, действительно не очень подходило его почтенному возрасту. Но в такие минуты он был самим собой.

Романтичным, беспечным, рисковым, и…сентиментальным. Глаза начинали блестеть от слез, если ночная прогулка затянулась и удалось встретить рассвет в живописном месте. Воспоминания задевали за живое, и что-то, чему категорически запрещалось высовываться в остальное время, начинало лезть прямиком в душу, и что уж совершенно не вписывалось ни в какие рамки – в голову лезли стихи. Записную книжку с редкими откровениями таких вот ночных поездок байкер хранил в потайном карманчике кожаного чемодана в заклепках, намертво прикрученного ремнями к торцу сидения.

 
От горячих камней пар
Так горит изнутри Земля
Я босыми ногами встал
Впрочем – может быть и не я…
 
 
И дрожащею дряхлой рукой
Странно, – вроде еще не старик?
Флягу взял, что принес с собой,
И сухими губами приник
 
 
Стало весело и легко,
Стало сумрачно все вокруг…
У меня теперь нет врагов,
Я не знаю, что значит «друг»
 
 
Захочу – прилетит Дракон,
Его крылья – мои рабы,
Захочу – превращу в огонь
Чуть идущий от камня дым…
 
 
Я не знаю, кто я такой,
И моя ли тянулась рука
Разбудить уснувшую кровь
Каплей горького молока…
 
 
Ледяной щемящей тоски
У того молока вкус
Три глотка молока змеи
Пострашней, чем ее укус…
 

«Быть самим собой, не о чем не думать» – повторял про себя Старцев, незаметно прибавляя скорость, и чувствуя себя абсолютно счастливым. Он забыл о работе, несмотря на то, что ради этой самой работы он и несся сейчас за городом в ночи на немыслимой скорости. Он забыл о личных проблемах прошлых и настоящих, он не думал даже о дочери, и – о чудо, – он не осознавал, что снова летит спасать мир, – он просто ни о чем не думал, давил на педаль, сжимая обе ручки вкусно пахнущей и приятно шуршащей кожей перчаток. «Быть самим собой, ни о чем не думать»…

Перед глазами снова, как много лет назад встал образ хитроглазого, увешанного мокрыми зарослями травы, речных водорослей и кувшинок старикашки. Скрипучим голосом он поучал, грозя скрюченным пальцем с зеленым, покрытым мхом ногтем: «Ты должен быть самим собой, ни о чем не думать. Рожь возьмешь с собой в холщовой суме, соли с кулак, самогона кувшинчик. Коня, на котором прибудешь, обезглавишь, голову в озерцо кинешь, – и жди».

Зерна ржи, как выяснилось опытным практическим путем, вполне удачно заменяла буханка бородинского хлеба, самогона кувшинчик бутылка водки «Президент», а вместо свежеотрубленной головы несчастного животного в рюкзаке подпрыгивал руль от детского велосипеда. Последняя вынужденная имитация, адаптирующая общение со сверхъестественным в рамках реалий мегаполиса приводила представителя того самого сверхъестественного в ярость…

Старцев улыбнулся, наклонил мотоцикл, вписываясь в довольно крутой поворот на бешеной скорости, – и снова увидел перед собой хитрые, поразительно ярко-зеленые глаза, будто болотные огоньки, мерцающие в полумраке: «Это что такое????!!! Это что…..???? Голова коня твоего железного??? И ты думаешь, я на это куплюсь? А рожь где? А сроку положенного не выждал? А заклинание сорок раз, прежде чем воду мутить не отчитал? Да ты хоть понимаешь, что я тебя на смерть замучить щас должен, – за такие дела? Лихорадкою болотной извести?..»

Быть самим собой… Ни о чем не думать… Только сжимая руль своего верного железного коня он мог быть «самим собой», и только со ста сорока на спидометре он начинал «ни о чем не думать». В этот мир он не пускал никого и никогда. Никогда никого не катал. Просились многие, – жена в свое время обижалась, – но байкер был непреклонен. Позже это просто стало необходимостью, – настройкой входа в иной мир…

Ветер превратился в мерное жужжание, колеса будто заскользили по чему-то маслянистому, вязкому, уши чуть-чуть заложило, как в самолете сразу после взлета, и чуть голубоватое свечение обозначило поворот в лес.

После железнодорожной насыпи надо было повернуть налево и проехать еще несколько километров.

Старцев заглушил мотор, загнал мотоцикл в лес, чуть в сторону от дороги – и решительно шагнул в сторону блестевшей между березами воды.

– Все равно все беседы о том, что происходит на Неве, надо начинать с него… – пробормотал он.

– А молодой человек не обидит беззащитную девушку? – раздался в темноте нежный голос.

Старцев вздрогнул всем телом и стал срывать с себя кожаную куртку.

– Любимый! – пропел голос совсем рядом – и нежные руки обняли его, – ты пришел к своей Купаве?

– Не коснись меня нечисть ни словом ни делом. Ни огнем, ни водою, ни ночью, ни днем, – скороговоркой пробормотал Старцев и вывернулся, оставив в руках у русалки свою кожаную куртку.

– Ну, вот за что ты так со мной, – печально проронила нечисть, поглаживая вещь, которая только что была на человеке и принюхиваясь к теплому, живому запаху.

– Там, в верхнем кармане для тебя подарок, – засмеялся Егор. – Не грусти!

Он быстрым шагом направился к воде. Вытащил из рюкзака руль от детского велосипеда.

– Со дна золотого, на ночь темную. Владыка речной – покажись! – проговорил он фразу вызова. – И кинул руль в воду.

Что-то плеснуло на глубине. Стало стремительно приближаться. Ближе. Ближе.

– Нет, я не понял, – ворчливо проговорил косматый старик с длинной бородой, откуда-то появившийся на коряге у берега. – Где лошадиная голова, которую надо кинуть в воду? Где рожь? Опять ты с этой железякой? Как это называется?

– Велосипед.

– А чего не от своего коня?

– Ну, знаешь ли… Мой конь кровей нездешних, цены немалой, – возмутился Старцев.

– Жадный ты и неуважительный, Егор Иванович! – печально сказал водяной.

– Слушай, – покаянно покачал головой Старцев. – Какие счеты между друзьями? Зачем тебе руль от моего мотоцикла? Отрезанной головы несчастного животного у меня нет. Есть только водка и сигареты. Еще хлеб ржаной. Будешь?

– Наливай скорей, пока хозяюшка не проснулась, – тихо и быстро проговорил старик, оглядываясь на гладь реки. – А кто это там бродит?

– Купава вышла встречать, – поморщился Старцев.

– Надо же как присохла девка… Не обижал бы ты ее. Радости у нее и так не много… Али не красавица?

– Красавица. Только боюсь я у тебя на дне оказаться.

– Если бы тебе была судьба на дне у меня оказаться, – насмешливо проговорил старик, – ты бы уже у меня в чертогах сидел, да нас с хозяюшкой разговорами развлекал…

– Купавушка, – окликнул он русалку. – Ты пойди пока, погуляй, девочка! Нам поговорить надо.

Девушка подошла. Кинула на колени Старцеву его куртку. Показала гребешок – именно его и вез Егор ей в подарок – и убежала.

– Пойдет на ветвях качаться, волосы расчесывать да песни припевать. Жалостливые.

Старцев пока постелил газетку. Разложил хлеб, разлил по стопкам водку.

– Кстати говоря, – недовольно протянул Водяной. – Что там твои людишки учудили с моими девочками? Как можно спохабничать было русалок так, что они шутки свои позабросили и на землю носа не кажут?

Старцев, стараясь быть серьезным, рассказал о происках Борьки и вдохновленных им сатанистов.

– Совсем мир с ума сошел, – как-то печально заявил водяной. Подумал – и добавил. – Надо выпить.

– За здоровье! – он чокнулся с водяным. Выпили.

– Ты опять по делу? Просто же так не приедешь старика навестить?

– По делу, – вздохнул Старцев.

И он рассказал о том безобразии, что творится в городе.

– Не русалки, – покачал головой старик. – И вообще, не водные. Утопленниц несколько дней не прибывало. А в город нам соваться сейчас… Как-то охоты нет. Шумно там стало. И грязно. И дети эти ваши человеческие… Это же кто такое бесчинства выдумал, когда они школу заканчивают! Кстати, последи – у воды часто окончание школы празднуют. Так они пьяные такое говорят, такое творят… Что ладно уж меня или моих подданных – мы к людям привычные и добрые. Достаточно добрые, – поправился он, увидев насмешку в глазах Старцева. – Так они кого похуже могут вызвать. И не жителей приграничья, как мы с тобой. А кого-то посерьезней. И поголодней.

Как Егор и подозревал, водяной был не в курсе.

– И что получается? – говорил он хозяину вод, уже прощаясь – Синий сумрак над рекой прорезала ало-золотая полоска. – Никто ни при чем. Никому эти женщины не нужны. А пропадают…

– Если что узнаю – найду возможность сообщить. Ты к Неве хотя бы раз в день подходи, – кивнул он – и исчез.

Старцев покидал все в рюкзак – и отправился к своему мотоциклу.

– Не уходи, – Купава была у той же березки, – не уходи. Мне ведь ничего от тебя не надо. Только немного тепла…

Егор развернулся навстречу прекрасной девушке, посмотрел ей в глаза. Увидел то же одиночество, что заставляло его не давать себе ни секунды передышки, чтобы не задумываться над тем, что происходит с его жизнью… И неожиданно для себя – потянулся к русалке. Запутался в длинных волосах, нашел ее губы. А они оказались теплыми. И сладкими.

Противно стрекотала сорока. Упорно, тревожно. И такое впечатление, что прямо возле головы.

Старцев приподнялся на локте. Лес. Поляна. Рядом – прекрасная обнаженная девушка расчесывала подаренным им гребнем золотые волосы.

– Вот видишь, – засмеялась она. – Живой.

Ее голос колокольчиком разнесся по полянке.

– Будешь помнить водяного дочь? – она легонько поцеловала его.

– Буду, – растерянно пообещал Егор.

– Ладно, помогу я тебе. Заслужил…, – она лукаво блеснула глазами, пальчиком поманила к себе и прошептала на ухо. – Двадцать шестого лунного дня, где носы кораблей каменных – колдовство было…

– Спасибо, – погладил ее волосы Егор.

– Колдовство было не наше.

– В каком смысле?

– Чужое. Раскаленное. От него было больно. Я словно обожглась…

– А ты в городе была? – И тут он вспомнил свои ощущения во время прогулок вдоль набережных – будто кто-то следит за ним пристально.

– Придешь еще – скажу! – и звонкий смех растаял среди деревьев.

Глава 7

1 июля. 9:45 Психоневрологический институт им. Бехтерева. Улица Бехтерева.

– Как-то мы не догадались, что пока доктора не проведут пятиминутки и прочие необходимые процедуры, то разговаривать с нами не будут, – пробурчал Старцев.

– Пятиминутку, – усмехнулся Алексей Васильевич. – Мы уже пятьдесят одну минуту ожидаем.

– Интересно, что скажет доктор, если ты ему сообщишь, что считаешь минуты?

– Не-не-не… Со здешним добрым доктором мои состояния обсуждать не надо…

Мужчины переглянулись, пытаясь отреагировать на шутку. Получилось как-то невесело. И очень нервно.

На самом деле – коридор как коридор, больница как больница. Все чистенькое, в персиковых тонах, на стенах – веселые постеры с цветами. Преувеличенно важные медсестры, спешащие по делам, но думающие о чем-то своем.

У Старцева здесь как-то странно холодел затылок, словно что-то ужасное, то, чего он всю жизнь панически боялся, осторожно поглаживало его голову.

– Давно ждете, молодые люди? – Егору Ивановичу не показалось – на этот профессионально-мягкий голос дернулся не только он, но и следователь.

– Мы по поводу Маргариты Николаевны Ивлевой, женщины, которая к вам вчера поступила.

– Поступила, – кивнул психиатр.

– Когда мы сможем с ней побеседовать?

– Побеседовать…, – доктор грустно усмехнулся. – Пока у нее ступор. Утрата речи, обездвиженность. Мышечный тонус повышенный. Она попросту безразлична ко всему.

– Травмы? – спросил Алексей Васильевич.

– Нет. Этого нет. Ни травм головного мозга, ни еще каких-либо повреждений на теле не зафиксировано. Анализы крови – чистые. Где бы она ни была, препаратов никаких не получала.

– И что с ней? – нахмурился Старцев.

– По всей вероятности, острый реактивный психоз. Какая-то психическая травма дала его. На лекарственные средства организм не откликается – вот что плохо. Так что на счет «поговорить»… Не знаю.

– Могу я взглянуть на нее? – Егор Иванович был уверен, что несчастную утаскивали в Иной мир, но по тому, как описывал врач состояние пострадавшей, воздействие было слишком сильным.

– А на каком основании, молодой человек? – строго смотрел на него лечащий врач.

– У нас есть еще одна похищенная. – Ответил за него Алексей Васильевич, показывая удостоверение.

– Я просто взгляну – и все. – примирительно сказал доктору Старцев.

– Как вам будет угодно, – скептически отозвал психиатр. – Пойдемте со мной.

1 июля 17:06 Петровская набережная. Недалеко от дома третьей жертвы.

Выйдя из дома скорби, Старцев сначала доехал до Стрелки Васильевского острова, припарковал мотоцикл. И отправился блуждать по городу в надежде, что перпендикуляры улиц, гранит набережных, ленивое течение Невы и серое небо Санкт-Петербурга подскажут ему ответ на вопрос: что все-таки происходит в городе.

Он шел неторопливо. Всматриваясь, вслушиваясь, внюхиваясь в окружающую его действительность.

Похищенные женщины, которых утащило в Иной мир. Женщины без толики дара – по крайней мере, те две, которых вернули. Женщины с выбранной жизненной силой – ее, на сколько он мог судить, забрали нарочно. Обычно посещение Иного мира действует хоть и угнетающе на психику человека, но не так разрушительно, как он наблюдал во втором случае.

А вот интересно, почему юная особа – как ее там – Виктория – так легко перенесла потерю жизненной силы? То ли надо было и второй водки дать выпить, то ли… Надо посмотреть повнимательнее на девочку. Может, отдав свою жизненную силу, она получила что-то взамен?

Он прошел от места первого похищения на набережной Фонтанки до набережной лейтенанта Шмидта. Еще раз осмотрел парковку. Вздохнул. И отправился к Петровской набережной – к дому третьей похищенной.

Рядом вода. Во всех случаях рядом вода. Если бы их утаскивала какая-нибудь водная нечисть, то женщины должны были бы быть совсем у воды. Да и находили бы их утопленными. Черт-черт, не слушай!

Но вода – это не только среда обитания всякой живности – благожелательно и не очень расположенной к человеку. Вода – это проводник магии. Наиболее устойчивый в нашем мире.

Зачем? Зачем кому-то могли понадобиться женщины. От их детей, кстати, жизненной силы было бы больше, и забрать ее легче…

– И вам доброго, – откликнулся он на чье-то приветствие. Потом сфокусировался. Перед ним стояла Ирма. И эта девочка из кафе, которая его встречала.

– О, как! – восхитился он, – и что вы тут делаете?

– То же, что и вы… Ходим вдоль набережных, гуляем, – яда в голосе ведьмы было чрезмерное, на его вкус, количество.

– И что вы хотите мне сказать? – Старцев перевел взгляд на Неву.

– Ни одна из тех Ведьм, что я знаю, не принимала в этом участия. Это кто угодно, только не мои девочки.

И снова он попал под магию ее незабываемого голоса – ему нестерпимо захотелось сделать шаг ей навстречу, прижать ее к себе. Старцев дернулся, чтобы прогнать неуместные мечты. Самое обидное, – он не был под заклятием – Ирма над ним не колдовала, никак не воздействовала. Он бы почувствовал.

– И я должен поверить, потому что? – Егор Иванович перевел на нее тяжелый взгляд.

– Не знаю, – Ирма устало пожала плечами. – Мне, честно говоря, все равно, веришь ты мне или нет. Уже все равно. Единственный раз, когда оказалась замешана ведьма, я тебе абсолютно правдиво сказала: «Да, это ведьма»…

– Но отказалась выдать ее.

– Девочка только выполняла заказ. Она не несет ответственности за то, что случилось.

– Да что ты! – ненависти в нем было столько, что Фенек отшатнулась. Ирма же продолжала смотреть Старцеву прямо в глаза. Устало и печально.

– Я могу лишь сожалеть.

– Знаешь, куда ты можешь пройти со своими сожалениями… – прошипел Егор.

– Я пришла помочь. Тебе нужна моя помощь?

– Да, мне нужна помощь, – злобно прорычал начальник Управления. – Я абсолютно ничего не понимаю в этом чертовом деле.

– Фенек пыталась мне помочь, но пока результатов нет.

– Это я уже слышал, а как-то по-человечески ее называть можно?

– Грубиян! – это была Ирма.

– Нет! – одновременно возмутилась Фенек.

– Я никого не хотел обидеть, – сдал назад Страцев, – просто это достаточно странно, когда человек не имеет человеческого имени.

– Смотри, девочка моя, – уже своим обычным, чуть насмешливым голосом, заметила Ирма, – вот это – классическое поведение мужчины. Мало проявить бестактность. Надо еще упорствовать.

– Все. Понял. Простите. Так ты говоришь, что…, – он на секунду запнулся. – Фенек может помочь?

– У меня, правда, ни в одном месте не получилось. Кружится голова, и мерещится кровь. Кровь на асфальте. И изломанная фигура женщины, – девчонка говорила тихо, глаз не поднимала, волосы почти полностью скрывали ее лицо.

– Это еще откуда? – удивился Старцев. – Ни у одной из двух похищенных телесных повреждений не было.

Девушка подняла лицо, худенькими бледными пальцами убрала волосы, прилипшие к вспотевшему лбу, сильно, со свистом втянула в себя воздух, зажмурилась…

Егор смотрел на нее, но так и не смог уловить мгновения, когда она переменилась. Как-то сжалась, приникла к земле, при этом повороты головы время от времени были очень резкими, как у дикого зверька. Старцев готов был поклясться, что уши у нее изменились, вытянулись.

– Кровь! … Кровь и смерть. А еще запах. Какая вонь!

Мордочка исказилась от боли, но, тем не менее, девочка побежала. Как будто… по следу. И Старцев, и Ирма видели, как ей плохо.

Несколько шагов – ее зашатало. Но она упорно продолжала идти, вынюхивая.

– Все! Достаточно! – Ирма схватила ее за плечи и дернула на себя. – Еще не хватало, чтобы с тобой что-то случилось!

– Я смогу! – зеленые глаза сверкнули настолько злобно, что Старцева передернуло.

– Конечно, сможешь, мягко заговорила наставница. – Только надо подготовиться, понять, что тебе мешает.

– Будем считать, что это я тебе помешал, – пробурчал Старцев уже беззлобно. – Тебе надо выпить горячего сладкого чаю.

– Согласна, – поддержала его Ирма. – И чаю выпить, и съесть чего-нибудь. Давайте поймаем машину – и поедем к нам.

– В вашу насмешку над байкерами я не поеду, – насупился Старцев. – Ведьмы и оккультисты собираются – вот и называли бы «На помеле». Или «У ведьмы». А то – «Парковка».

– Это игра. Игра слов, – с жалостью посмотрела на него Ирма.

– Это введение в заблуждение, – продолжал упорствовать Старцев.

– Хорошо, – не стала спорить с ним Ирма. – Заблуждение так заблуждение. Тогда где здесь можно выпить чаю. И поесть.

– Тут? – оживился мужчина. – Петропавловская крепость в двух шагах. Здесь есть чудесный ресторанчик кавказской кухни. Я как-то помог хозяину избавиться от нашествия крыс – с тех пор меня там любят.

– Крыс? – спросила Фенек. Было видно, что ей интересно, но общаться… она не то побаивается, не то не очень умеет. Был в ней какой-то надлом, какой-то внутренний страх и недоверие ко всем, кроме Ирмы.

– Как, разве вы не знаете, что крысы – существа магические? И их невозможно вывести ничем иным, как только применив магию высочайшего уровня, на которую я лично большой мастер?

– У уважаемого Егора Ивановича очень много знакомых в городе. Я уверена, что нашелся и в санитарно-эпидемиологической службе. – Почему-то опять ядовито сказала Ирма. – Он-то и помог вывести крыс.

Девочка ничего не ответила, лишь выразительно покосилась исподлобья.

– Вот-вот, – почему-то огорченно ответил Старцев, видимо тоже что-то вспомнив.

1 июля 18:10 Ресторанчик недалеко от Петропавловской крепости.

– И все-таки это очень опасно, – недовольно пробурчала Ирма, – ночью, к воде. Да еще и в русалью неделю. – Это даже не то, чтобы опасно. Это глупо.

– Ничуть, – сытость придала Старцеву какое-то странное умиротворение, которого он давно не испытывал. – Водяной – мой старинный друг. Еще с тех пор, как я – при строительстве очередных очистительных сооружений – потихоньку вложил в стену некую стеклянную бутылку. В той бутылке была бумажка, на бумажке наговор, защищающий местных жителей от разделения Невы. Они же могли погибнуть.

– Почему?

– Практически любое вмешательство человека в природу ведет к гибели существ, привязанных к этому месту. Дамба должна была перекрыть реку – естественный ток воды нарушается – те, кто обитает – гибнут. Я придумал, как спасти наших местных.

– Местных – в смысле?

– Водяной и его подданные – такие же, в сущности, пограничники, как и я. Как сотрудники Управления. Только разве что за порядком они не обязаны следить. А так… Могут здесь жить, могут – там. Их омуты бездонные – это по сути, точки перехода. Но при определенных нарушениях с нашей стороны они попросту вымрут.

– И тебе стало их жаль? – насмешливо поинтересовалась Ирма.

– Почему нет? Они не должны гибнуть из-за нас. Это просто несправедливо. Они не сделали ничего дурного.

– Да что ты!

– Они не злые. Они просто не любят, когда их тревожат.

– Это водяной – твой приятель и собутыльник, – упорствовала Ирма. – А русалки?

– У меня гребень заговоренный с собой был. Анфиса Витольдовна сработала.

– Все равно. Нечего человеку в полночь около воды делать. А если бы их была толпа?

– Зато я узнал, кто и где творил колдовство. И это не ведьма.

– Потому что тебе сказали русалки?!

– Именно.

– А когда тебе это говорила я…

– Ты – лицо заинтересованное. И девочек своих будешь прикрывать до последнего. Цените это, – улыбнулся он ученице Ирмы.

Сначала она боялась, что эти двое схлестнуться – и устроят на людях что-нибудь совсем уж неприличное. А что получилось? Выпили чаю – Старцев, поморщившись, принял решение алкоголь не употреблять – и дамы его поддержали. Съели шашлыка с лавашом. И сидят, мирно так беседуют уже с час. Кто же они? Друзья? Любовники? Самое интересное, что те два года, что Фенек училась у Ирмы, она имени такого – Старцев Егор Иванович – не слышала.

– Скажи вот мне! – вдруг рассердилась Ирма, хотя ее собеседник, казалось, не давал ей никакого повода – сидел и дремал. – Вот почему тебе так трудно все сделать по-человечески?

– Как именно? – похоже, Старцев продолжал дремать.

– Позвонить, сказать, что тебе нужна помощь! Без ультиматумов. Вообще – зачем эти безумные подвиги по городу в одиночку?! Зачем все время лезть на рожон, когда можно обратиться…

– К друзьям? – был задан тихий вопрос.

Ирма только махнула рукой.

Повисло неловкое молчание.

– А знаешь что? – обратился он к ведьме. – Может быть, ты и права. Мне нужна помощь. Твоя помощь…