Текст книги "Тайны отдела охраны музеев (СИ)"

Автор книги: Тереза Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 22

4 июля. 10:56. Административное здание на Английской набережной.

– Да, мастер Лисатти. Шацу лучше? Он согласился? Очень хорошо. Сообщите мне – все, что может понадобиться, я достану.

Старцев взбежал на четвертый этаж, рывком распахнул дверь – и наткнулся на незнакомого молодого человека в очень дорогом костюме. Выражение его лица было слишком недовольным и надутым для своих лет. Он сидел в кресле Старцева вальяжно, по-хозяйски развалившись, но, тем не менее, Егор Иванович чувствовал напряжение пришлого. Неожиданно появившийся в отделе управления денди сильно нервничал, изо всех сил изображая полное спокойствие.

– Как-то ни вы, ни ваши сотрудники не торопятся на работу, – поприветствовали Старцева, капризно, нараспев растягивая слова.

Егор Иванович поморщился от того, что тембр голоса оказался довольно неприятным, и почему-то вспомнил Антонио. Начальник отдела охраны музеев с силой помассировал веки, пытаясь выдавить ладонями непреодолимое желание уснуть прямо здесь и сейчас, и произнес:

– У нас чрезвычайная ситуация в старейшем музее города. Я не удивлюсь, если Анфиса Витольдовна и Михаил Ефремович еще там. И спать не ложились вовсе.

– А вы? – пренебрежительно протянул молодой человек. – Вы сегодня спали?

– Кем бы вы ни были, – рассердился Старцев, – это не ваше дело. Извольте представиться.

– Что ж…Извольте! – передразнили его. – Ужакин Максим Константинович. Меня прислали из Москвы, чтобы произвести проверку всех направлений деятельности вашего отдела. И пока – будем откровенны – впечатления не слишком приятные.

– Угу, – Старцев в ответ на этот проникновенный спич отчаянно пытался не зевнуть.

– Я вижу, вы не слишком желаете сотрудничать.

– Конечно, нет, – вырвалось у Егора Ивановича. – В смысле я отчаянно желаю! Сотрудничать…

– Прекрасно. В таком случае, предоставьте отчеты. По работе за последний месяц.

– Пожалуйста, – Егор Иванович набрал код, открыл сейф. Достал подготовленные Анфисой Витольдовной отчеты. В них Старцев был уверен, как в здравомыслии старой гвардии. Эти отчеты копировались из года в год. Из файла в файл. И были безупречны.

– Хорошо, – вроде бы смягчился молодой человек и погрузился в чтение.

А Старцев стал изучать список от Лисатти: мел, японский пчелиный воск, бараний жир, пластелин, гипс, сосновая смола, пудра из пемзы и красителя…Тут же был телефон, по которому можно все это заказать. Хорошо, что у Шаца есть свои люди. Сам он долго бы искал все эти диковины. Несколько необходимых звонков нужно было сделать уже сейчас, и Старцев выпросил разрешения покинуть уважаемого ревизора на пять минут якобы по нужде. Уж очень он опасался вопросов на предмет того, что же произошло в стариннейшем музее города. А ну как этот засланец изъявит желание посетить музей?! И куда потом девать этого молодого и рьяного? Не сдавать же его русалкам на перевоспитание, в самом деле! Хотя…Как вариант – почему бы и нет. Как-то ж выкручиваться надо!

От этой мысли Старцев громко хмыкнул, но тут же наткнулся на возмущенный взгляд Ужакина Максима Константиновича, и тяжело вздохнул.

– Ладно, – с ироничным смирением проговорил молодой человек. – Мы даже оставим в покое вопросы трудовой дисциплины. И вопросы внешнего вида – тоже оставим.

Взгляд одетого с иголочки московского представителя брезгливо скользнул по мощной, накаченной фигуре в защитных штанах, высоких армейских ботинках и рокерской «косухе».

– Мне вот что любопытно… Кто дал вам право использовать ресурсы бюджетной организации не по назначению?

Вот тут Егор Иванович не выдержал. Всякое приходилось ему выслушивать – и шарлатаном его порой величали. Но чтоб вот так лихо… Такое было впервые.

– Как прикажете вас понимать, Максим Константинович? – тихо спросил Старцев.

– Как называется организация, в которой вы служите? – сухо перебили его.

– Особый отдел охраны музеев при президенте Российской Федерации.

– Тогда, скажите мне на милость, почему вы занимаетесь чем угодно, только не музеями? Посмотрите на это!

И молодой человек постучал пальцем по пухлым папкам.

– «Обеспечение безопасности на празднике выпускников», – стал зачитывать Максим Константинович. – «Расследование об исчезновении женщин». «Обеспечение безопасности в городе – первая неделя июля».

«Хорошо хоть в документах русалок не упомянули…», – мелькнула у Старцева мысль.

– Да у вас за предыдущий месяц – одно! Всего одно дело, связанное с музеями! И то, не с музеями как таковыми, а просто касаемое культурных ценностей города. Это когда пропали щиты с ограды Летнего сада. И это, как позже выяснилось – было всего лишь недоразумение! Кстати, ваши сотрудники вели себя, общаясь с коллегами из реставрационного отдела, просто недопустимо. Я добьюсь, чтобы вашей подчиненной… Анфисе Витольдовне – кстати, почему нигде в документах не указана ее фамилия?! И почему никто до сих пор не поднял вопрос о сокращении? Ведь пенсионный возраст… Ей обязательно объявят выговор – это я вам обещаю! И вопрос о том, чтобы отправить сотрудницу на заслуженный отдых – тоже решится в ближайшее время!

– А что… Кто-то жаловался?

– Нет. И это тоже возмутительно!

– Тогда откуда вы узнали?

– Просмотрел камеры в кабинете реставраторов.

– Понятно…

– А жалоба – лично на вас – имеется.

– И написала ее управляющая персоналом Кунсткамеры, – улыбнулся Старцев. – Это как раз по ее милости у нас сейчас очень большие проблемы в старейшем музее города, кстати.

– Насколько я знаю, кризис у вас потому, что охрана впустила в музей психа с нервно-паралитическим газом! – Максим Константинович с силой бросил увесистую папку на стол, дабы у оппонента не осталось сомнений в том, что он гневается.

– Вы прекрасно осведомлены, – я польщен, – вздохнул Егор Иванович. – Если на этом все, я бы хотел приступить к работе.

– Похоже, вы не понимаете всей серьезности положения.

– Давайте так. Вы подготовите отчет. И – встретимся в Москве, когда я прибуду туда объяснятся. А пока…

– Этого не будет.

– В каком смысле?

– У меня есть полномочия уволить вас за профессиональную непригодность. И даже предъявить обвинение в нецелевом расходе бюджетных средств.

– Удачи, – поднялся Старцев.

– Как мне и говорили – вы и в самом деле ненормальный. И хам.

– Не буду спорить, – ответил Егор Иванович. И, не сдерживаясь, сладко зевнул. – В любом случае, у меня есть этот день и полномочия навести порядок в музее и городе. А там… будет видно. Все. Я пошел работать.

4 июля 19:00 Кунсткамера.

Перед зданием музея смутно различались две фигуры. Пониже и поплотнее, одетая в цветастый балахон, и высокая, сутулая – в потертых джинсах и висящим мешком на торчащих лопатках свитере. Хоттабыч и Раскольников – часть вторая. Последняя. Заключительная. Вот с такими «веселыми» мыслями без пяти минут как уволенный с позором за разворовывание государственной казны начальник отдела охраны музеев подходил к Кунсткамере.

Мужчины пожали друг другу руки.

Рядом лежали заколоченные деревянные ящики, с виду очень тяжелые. Четверо крепких, не задающих лишних вопросов мужчин из свиты Хоттабыча были готовы поднять все это куда скажут. По первому требованию.

– С вами приятно работать, мастер Лисатти, – улыбнулся Старцев. – Я вот только понять не могу – вам-то все это зачем?

– Со временем вы все узнаете. Опасности от меня вы не чувствуете – значит я ее для вас не представляю – старик говорил будто сам с собой, вглядываясь в плотный белый туман, медленно окутывающий город. – Лучше скажите мне – вы это видите?

– Вижу что?

– Туман.

– Конечно! Его все видят! Это особенность нашего климата, здесь.

– Я живу тут уже второй год, – мягко перебил его темнокожий колдун. – И я знаю, что такое туман. Этот туман видим только мы с вами.

И мастер исчез в темном проеме музея, сделав знак своим людям. Странные ящики поплыли следом. Шац тоже поплыл за своими сокровищами, будто завороженный. Старцев сделал попытку его задержать:

– Скажите, Вениамин…

– У меня все готово – деловито перебил его восковых дел мастер. Оплачивать работу не нужно, я делаю это для…Для нее…

– Да, конечно… Но я не об этом. Скажите, вы видите туман?

– Что?

– Туман. Туман – видите? Над Невой? Густой, плотный, белый туман?

Шац не ответил. Мужчина долго всматривался в пространство перед собой, будто любуясь пейзажем, и наконец произнес:

– Пойдемте. У нас мало времени…

Они отправились через залы музея к Кабинету натуралий.

– А знаете…Я еще здесь не был.

– Не был…не был…не был… – эхом разнесся тихий голос Лисатти, отражаясь от стен и стекол витрин, еле слышно звякнув колокольчиком шамана.

Шаман едва заметно кивнул африканскому колдуну. Или все-таки показалось?

– Как вам удается всю эту громадину держать под контролем? – с каким-то детским восторгом спросил Лисатти у Старцева.

– На самом деле, все отработано. И в городе безопасно. Обычно, – как бы извиняясь, начал Егор Иванович. – Практически со всеми существами можно договориться. Еще бы люди не лезли. Куда не надо. Не тревожили покой тех, кто давно уже его заслужил. Не тащили в город разнообразные артефакты, с которыми потом не могут справиться.

– То есть договориться можно со всеми, кроме людей? – насмешливо спросил мастер.

– Только люди слово «нельзя» воспринимают как «надо»… Других таких существ я не знаю, – улыбнулся в свою очередь Старцев.

Они дошли до зала, в углу которого, под присмотром Анфисы Витольдовны и Михаила Ефремовича столпились уродцы. Старцев обреченно скользил взглядом по Кабинету натуралий.

Пол, будто снегом был усыпан крошкой битого стекла, от которого шло едва заметное голубое свечение. Знакомый густой туман молочно-белым дымом сочился сквозь оконные рамы, призрачными тенями отражаясь в лужицах желтоватой жидкости, ртутью разлитой возле битых банок. Холодно. Тоскливо. На лицах старейших сотрудников застыла маска безысходности. Сколько часов они уже продержались?! Как же он не подумал…

– Мастер Лисатти, могу я вас попросить посодействовать? Надо отвезти моих людей домой.

– Конечно.

– Анфиса Витольдовна, Михаил Ефремович, дальше мы справимся сами. Вас отвезут. Горячий чай, можно алкоголь – приходите в себя, отдыхайте. И…спасибо вам!

– Вы уверены, Егор Иванович? – в потухших глазах бледных магов едва теплился слабый протест, но было видно, как они устали.

– Уверен. В крайнем случае, я вас вызову.

Шац окинул взглядом разбитые банки, и первый раз со времен их знакомства Старцев увидел в нем какую-то осмысленность.

О таинственном растворе, позволяющем сохранять жуткие экспонаты, существовало множество легенд. Теперь эта тайна медленно таяла у них на глазах, поднимаясь к потолку зеленоватым облачком. Какое счастье, что в запасниках музея имелись дубликаты каждого сосуда! Кто и зачем создал эти копии? Будто предвидел. От одной мысли, что ему пришлось бы искать стеклодувов и реставраторов, которые смогли бы в точности воссоздать все это за одну ночь – холодел позвоночник.

– Вы хотите выпустить детей? – спросил Вениамин.

Старцев вздрогнул. Слова вернули его к реальности. Что-то было…не так. Он не ослышался? Он назвал их…детьми? Так естественно, – будто это действительно были его дети. И в ту же секунду что-то лопнуло в пространстве. Стало чуточку теплее. Едва заметно легче дышать. Тоска, схватившая за горло, от неожиданности слегка разжала ледяные щупальца…

– Именно, – кивнул он. – Они мыслят, следовательно, они – живые. И думаю, запирать их – жестоко.

– Хорошо, – кивнул восковых дел мастер. – Сколько у меня времени?

– Боюсь, что только эта ночь… – проговорил Страрцев – и развел руками, извиняясь.

– Думаю, этого вполне достаточно, – удивил его Шац. И тут же развернулся к уродцам. – Дети, подойдите сюда. Мне нужна ваша помощь.

Тонкие пальцы нащупали в ящиках какой-то невидимый механизм, и тяжелые крышки открылись. Внутри, среди вороха ветоши лежали восковые копии уродцев. Одного взгляда хватило, чтобы понять, – Шац гений. Непревзойденный мастер своего дела. Маэстро, гуру, – практически Бог! Никто и никогда не поймет, что это подделка…

Старцев выдохнул – одной проблемой меньше. Несмотря на жутковато-мистический антураж, которым было пропитано пространство – туман, восковые копии, свечи и благовония Лисатти, что появлялись с удивительной быстротой в большом количестве – он всегда думал, прежде всего, о работе. Но все равно не мог оторвать взгляд от восковых фигур. Они были…мертвее самих уродцев…

В центре зала натуралий колдун соорудил что-то вроде алтаря. Вокруг из какого-то порошка он обозначил круг, зажег свечи, нарисовал какие-то знаки, все время завывая заклинания на незнакомом языке. Белесый туман возле него становился красноватым. Воздух дрожал. Лисатти стал медленно двигаться по кругу. Уродцы жались к ногам Шаца, но тот их будто не замечал, – мужчина не отрывал взгляд от пространства чуть позади мага. Наконец голос Лисатти стих.

– Здравствуй, дочка!

Тая пришла. Ее фигура то светилась ярким неоновым светом, то почти исчезала в красноватом тумане. Лисатти аккуратно отодвинул Шаца в сторону. Бережно отлепив от него уродцев, выстроил их в одну линию, будто на школьной линейке…Мастер поманил мужчин, жестом приказывая встать возле призрака девушки.

Горстка трав вспыхнула, и за дрожащей от пламени воздушной завесой все увидели…детей. Призрачные силуэты ангелов с рождественских открыток! Белокурые розовощекие близнецы, курносая малышка, все время откидывающая со лба непослушные кудряшки, девочка постарше с длинными волосами, стянутыми вокруг головы золотым обручем.

В музей приходят дети разных возрастов, и души выбрали то, что им больше нравилось. У одного мальчика даже был плюшевый медвежонок. Старцев никогда не видел таких…Таких красивых детей! Он не был сентиментальным, но что-то горячее и скорее всего соленое предательски ползло по щекам, пощипывая кожу.

– Возьми их с собой, дочка – мягкий голос мага раздался в голове Старцева.

– Да…Да, да, да! – прозвенело в ответ. Голос был похож на голос Янины Станиславовны, только моложе. Красивый…голос.

Дальше Старцеву осталось лишь наблюдать. Шац подошел к своим ящикам, достал одну из фигур, и установил на импровизированный алтарь. Фигурка повисла на деревянных подпорках. По белому воску плясали тени, что создавало иллюзию, будто уродец бьется в предсмертных конвульсиях…

Шац, сверяясь с какими-то бумагами, выбрал нужную банку, в которую налил раствор. Что это было, Старцев не знал, но консистенция и цвет совпадали в точности с тем, что было раньше. Вдруг он услышал голос Лисатти. Ему хотелось бесконечно смотреть на то, как священнодействует восковых дел мастер, и он с сожалением отвлекся.

– Я дам каждому имя! Колдовское имя! Оно будет вашей защитой… Но сначала я дам имена вашим родителям.

Тая подошла к мужу. Они взялись за руки, и Старцев с удивлением отметил, что мужчина улыбается. На лице Вениамина не было и тени страха.

– Тая, дочка. Ты – та, которую ждали. Ждали твои дети, – Абени! Твоему мужу, мужу и отцу я даю имя Чинг!

Вениамин расставил банки с раствором по кругу и встал рядом с женой. Мужчина почему-то тоже стал прозрачным, будто призрак…Туман сгустился, и старцев какое-то время почти ничего не видел.

– Бамидел! – крикнул маг, и мальчик лет двенадцати-тринадцати лет сделал шаг вперед, пройдя сквозь восковую фигуру. Мгновение спустя туман рассеялся, алтарь опустел, а в одной из банок появился первый уродец. Начальник отдела охраны музеев за годы своей службы видел многое. Он привык ничему не удивляться, но то, что происходило сейчас, заставило сделать глубокий вдох и собрать все силы, дабы не потерять рассудок.

– Амади! Гвандоя! Мазози! Ндиди! – одна за другой банки вспыхивали ослепительно-белым, и в них появлялись экспонаты кабинета натуралий, согласно описи…

Лисатти достал из ящика что-то широкое. Бесформенная кукла никак не хотела стоять прямо. Сиамские близнецы…

– Изингона и Като! – два херувимоподобных карапуза, сияя улыбками, от которой у обоих на щеках расцвели одинаковые ямочки, буквально кинулись к родителям. Тая и Вениамин на лету поймали малышей, подняли на руки.

Будто хрустальные колокольчики зазвенели в сознании – смех призраков…

– Ифе! – девочка с непослушными кудряшками застыла напротив уродливой восковой массы.

– Не хочу! – заплакало у Старцева в голове – Я боюсь!

Он попытался подойти к ребенку, взять на руки и перенести к родителям, но ничего не вышло. Байкер не смог даже пошевелиться. Они с Лисатти переглянулись. Это было невероятно, – но колдун тоже застыл, будто вкопанный. А он уж обрадовался. Решил, что Хоттабыч – всесилен. Так гладко у него до этого все получалось!

В мертвой тишине прошло несколько мучительных минут. Страх, боль и отчаяние сжали виски. Старцев, задыхаясь, упал на колени…

– Имани! – крикнул Лисатти, взял следующую фигуру и положил рядом. Вперед вышла старшая девочка, с золотым обручем вокруг лба. Она взяла малышку на руки, и они прошли.

– Как….– прохрипел Егор. – Как вы смогли взять фигуру? Ведь шевелиться было невозможно, – он медленно поднимался, пытаясь унять дрожь в ногах.

– У меня не было намерения заставить Ифе делать то, что она не хочет. Думаю, дело в этом. А сейчас – прошу вас, молчите! Я должен закончить ритуал…

– Тафари! Чиумбо! Лумузи!

Еще три банки вспыхнули, – и все уродцы чудом оказались на своих местах. Теперь в мертвенно-желтоватой жидкости покоился бездушный воск. И это было…правильно.

Яркое сияние заполнило мрачный зал музея. Тая, Вениамин и тринадцать самых красивых детей, какие только рождались на Земле, стояли и улыбались.

Черная тень мага обняла прозрачную девушку.

– Прощай, дочка. Будь счастлива!

Они уходили. Уходили по млечному пути, в открытое нараспашку огромное окно. Длинный ковер над холодными волнами Невы, над городскими крышами, мерцая тысячами звезд, уходил в бесконечное небо, унося с собой яркий свет – души, заслужившие покой и счастье…

Туман медленно покидал Петербург. Плотный, густой, молочно-белый. Колдовской туман.

Сколько прошло времени, пока последняя звезда растаяла над Невой? Пока исчез, растворился, растаял в небе сахарной ватой последний клочок тумана? Может быть минута, а может – целая вечность…Они стояли с Лисатти посреди залы. До блеска начищенный паркет. Пахнет мастикой. Все на своих местах. Шкафы поблескивают новенькими стеклами, за которыми стоят банки с уродцами. Будто солдатики на плацу – каждая на своем месте. Ни отнять, ни прибавить! Даже ящики и свечи куда-то исчезли. Но…как?!!

– Как?!!! Как… – Старцев с мольбой посмотрел на африканца.

– Больше половины своей жизни я искал ее…Больше половины своей жизни я отдал, чтобы снять проклятие с рода Абубакара, почтить его память, дать покой душе Ати и его дочери…Неужели вы думаете, что меня сейчас интересует, – как это все произошло? – маг нахмурился, покачал головой, но уже через секунду смягчился, расплылся в улыбке и объяснил – Думаю, это подарок от Таи и Вениамина. Лично вам!

– Спасибо, конечно…Но…как?!! Этого не…

– Этого не может быть? Вы до сих пор еще способны произносить эту фразу? Примите мое восхищение, и пойдемте на свежий воздух. Тем более что вас там, кажется, ждут.

5 июля 2:30 Кунсткамера.

Огни скорой помощи. Желтая лента. Наряд милиции. Следователь в этот раз оказался не знакомый, чему Егор Иванович был даже рад – меньше объяснять то, что все равно объяснить невозможно.

Носилки с телом Шаца уже грузили в машину. Маленький пухлый человечек отточенным движением приподнял простыню, – беглым, но опытным взглядом оценил ситуацию.

– Увозим, Кай Шаович? – крикнул водитель. Патологоанатом кивнул, ища кого-то взглядом. Наконец он увидел, кого искал, и деловито направился в нужную сторону.

Лисатти уехал. На прощание он объяснил Старцеву причину смерти Вениамина Шаца. Мужчина ушел к любимой женщине и детям. Он сам принял такое решение. Он счастлив. Никто не виноват.

Старцев в этом не сомневался. Он видел улыбку восковых дел мастера – теплую, искреннюю, открытую. Как бы ни парадоксально это звучало – лучше умереть и так улыбаться, чем жить с тем выражением лица, что было у Шаца накануне…Вот только объяснить это следователю будет очень не просто. Придется что-то придумать.

Хоттабыч был усталый, но довольный. Егор мало что понял, но совершенно очевидно, что у африканца с семьей Таи была какая-то связь. Маг пригласил на чай – обещал все подробно рассказать в спокойной дружественной обстановке. Да что там – дружественной! После того, что они вместе пережили…Старцев был рад, что теперь среди близких ему людей появился сильный колдун. В его работе не помешает. Да и человек он, если честно – что надо. В разведку можно идти. Еще бы время найти чаи гонять с Хоттабычем – совсем было бы хорошо….О!

– На ловца и зверь бежит, Кай Шаович!

– Бежит двужочек, бежит…

– Кай Шаович…Вениамина Шаца вызвали на консультацию в музей. Но в материалах, с которыми он работал, оказался аллерген. Мастер этот любит работать по ночам. Понимаете…Он был… гений своего дела, и все его капризы, как правило, выполнялись – лишь бы работа была выполнена качественно. А тут – несчастный случай. Отек Квинки. Не успели. Сотрудник утром пришел на работу – обнаружил труп.

Кай Шаович долго смотрел ему в глаза. Потом молча, протянул шоколадку. Сваденькую…

– Спасибо, Кай Шаович…

– Водственники у погибшево?

– Никого. Только теща. С этим проблем точно не будет. Документы, как всегда, управление берет на себя. Вознаграждение. Все как обычно, Кай Шаович…

– Егов Иванович…Вам бы отдохнуть. Неввы…Давьенице. Шоковадочку вон сваденькую. Зайдете ко мне завтва часиков в двенадцать. Все бувет готово. Там у меня как ваз твупик один… Интевесненький. Мовет – глянете? А то кто ево внает…

– Хорошо, Кай Шаович. Спасибо.

– Вас там вдут, Егов Иванович.

Машины медленно отъезжали, пока они не остались вдвоем. Так и стояли друг напротив друга. Наконец он пошел ей навстречу.

– Ирма…Что ты здесь делаешь?!

– Да так…Пришла. На запах.

– На запах?

– Старцев, Старцев…От твоего музея магией воняло за версту! Охранник…Мы тут тебе помогали, так сказать, всем миром. Цени! Все твои…женщины сбежались на подмогу! – хрипотца в голосе приобрела такой привычно-любимый ядовитый привкус, что байкер чуть не захлебнулся от внезапно нахлынувшего счастья…

– Ирма, – он улыбнулся. – Ты о чем?

– Я? Вот об этом! – ведьма сверкнула раскосыми глазами и кивнула на Неву.

– Чур меня! – отшатнулся Старцев.

Стальные воды Невы кишели прекрасными обнаженными девами.

– Русалки! Откуда?

– Не знаю, Старцев, – тебе виднее. Спасать своего возлюбленного приплыли, наверное. Справедливости ради отмечу – очень помогли. Так что у нас с девочками временное перемирие на время военного положения. Да, девочки?

Но воды городской реки уже были как всегда – темными и безмолвными. Русалок и след простыл.

– Ну что ж ты наделала, Ирма? Всех моих поклонниц распугала!

– Ничего, не плачь! Я сейчас уйду, и они вернутся. Думала тебя подвезти, но вижу, ты занят, – пропела ведьма и развернулась на каблуках.

– Подожди.

– Что еще?

– Давай прогуляемся, а? Смотри какая ночь. Туман исчез. Красота!

– У меня тут машина.

– Ничего с твоим апельсиновым джипом не случится. Оставь у музея. Завтра его тебе пригонят. Пойдем. Ну…пожалуйста!

Они отошли от Кунсткамеры. И, не сговариваясь, повернули в сторону Дворцового моста.

– Смотри, город свободный совсем – никого из туристов нет, – с непонятным восторгом проговорил Старцев, оглядывая пустынные набережные, Неву без вездесущих корабликов…

– Почуяли, что в такую ночь выходить не стоит, – злорадно отозвалась Ирма.

– Подождем, пока мост сведут?

– Я вот такой романтикой еще не развлекалась, Старцев!

– Давай… Смотри, как хорошо…

– Ладно.

Они дождались, пока мост стали сводить. И хотя обоим было понятно, что это просто механика, причем самого прозаического разряда – кораблям надо же как-то проходить по реке… А все равно казалось, что это магия. Скрип старых цепей, движение огромной махины…

Как только мост свели, Старцев взял Ирму за руку и решительно направился на середину моста. Он закурил, всматриваясь в черную гладь воды.

– Я тебя слушаю…

– Можно начинать?

– Давай быстрее, Старцев! Я устала. Да и ты, я так подозреваю, тоже.

– Ну хорошо…Ирма! Ты – самая красивая женщина, которую…

– Старцев! Ты обалдел?! О чем ты хотел со мной поговорить?

– Ни о чем. Я просто пригласил тебя на свидание. Русалками пожертвовал…Всеми! Только ради тебя…

– Старцев… Ты! – Ирма пыталась делать злое возмущенное лицо, но…Он слишком хорошо ее знал. Ей было приятно. И от этого усталость сняло как рукой!

С каким-то непонятным ему самому восторгом мужчина впитывал в себя окружающую действительность, испытывая огромное облегчение от того, что странный туман, наконец, покинул город. Это была обычная белая ночь, и это было прекрасно!

Какая-то компания шла навстречу. Высокий мужчина, парень и три девушки. Молодые люди слушали мужчину внимательно – он явно был лидером. До них с Ирмой долетали смех и обрывки фраз:

– …Андрей Митрофанович?

– Мост…Мост в сознании человека – это архетип границы между мирами. На мосту целуются, переходя из одиночества в мир сопричастности с любимым человеком. С моста в критические моменты жизни человек принимает решение спрыгнуть. Не только потому, что, прыгнув, можно утонуть, а потому что это путь в мир мертвых. Славяне…

– Сколько же они выпили? – хмыкнула ведьма.

– А мне нравится… Молодец мужик – соображает. Воспитывает молодое поколение. Умные вещи говорит! Особенно про поцелуи. И как там ее…Сопричастность! На мосту…

– Старцев!

– Иди сюда. Ведьма…

Мост. Ночь. Бесконечно долгий, головокружительный поцелуй. И никакой мистики…