Текст книги "Марш Теней"
Автор книги: Тэд Уильямс
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 48 страниц)
– Сегодня у нас замечательный день, – сказала старшая послушница.
Она была еще молода, и, если не обращать внимания на шрам, тянувшийся от глаза к щеке, ее можно было бы назвать миловидной. Девушки исподтишка потешались над внешним дефектом госпожи Криссы, а Киннитан не хватало духу спросить, откуда он появился.
– Невероятно замечательный день, – повторила Крисса. – Но ты выглядишь не очень счастливой, дитя мое. Отчего?
– Вовсе нет, госпожа. – Киннитан затаила дыхание. Она удивилась и даже немного испугалась, поняв, что ее необычное настроение отразилось на лице. – Я самая счастливая девушка в мире. Ведь мне повезло попасть сюда и стать сестрой Улья.
Кажется, старшая послушница не очень-то поверила, но все равно одобрительно кивнула.
– Все верно. Девушек, желающих оказаться на твоем месте, наверное, больше, чем песчинок на морском берегу. А тебе особенно повезло – к тебе благоволит ее преосвященство Раган. Иначе девушку твоего… Иначе тебя могли и не выбрать из огромного числа достойных кандидатов. – Крисса погладила Киннитан по руке. – Конечно, это благодаря твоему бойкому языку, хотя, по моему мнению, тебе следует научиться сдерживать себя. Мне кажется, ее преосвященство надеется, что в один прекрасный день ты станешь старшей послушницей, а это великая честь. – Крисса кивнула, будто давая понять, что так было и с ней: тяжкий труд и счастливая судьба. – Но столь высокое призвание требует отказа от семьи и друзей, а это весьма нелегко. Я помню, как трудно мне далось такое решение.
Киннитан хотелось расспросить досточтимую загадочную госпожу Криссу о ее детстве и о жизни до храма. Но сетка, отделявшая ульи, вдруг всколыхнулась от сквозняка. На сетке сидели сотни пчел, и колебание было совсем слабым, однако вслед за сквозняком в большом зале послышались шаги. Страх и волнение заставили старшую послушницу и ее молодых помощниц выпрямиться и повернуться к дверям. Там, воздев руки к небу, появилась верховная жрица.
– Молитесь высочайшему, – выдохнула Крисса. – Он уже здесь!
Киннитан опустилась на колени рядом со старшей послушницей. Звук шагов по полированным каменным плитам пола становился все громче, и в зале появились солдаты – у каждого на поясе висел изогнутый меч, а на плече красовалась длинная труба с раструбом из отполированной до блеска и покрытой узорами стали. Это были «леопарды» автарка: только им дозволялось носить черные, отделанные золотом доспехи. Как странно: Киннитан никогда не думала, что здесь, в главной галерее Улья, она увидит мужчин, тем более – вооруженных мушкетами воинов. Вслед за ними появились служители Нушаша в праздничных одеждах, а затем еще один отряд солдат. Эти были попроще «леопардов», но вид все-таки имели устрашающий: они держали в руках длинные копья и мечи.
Наконец топот и шаги утихли. Киннитан исподтишка взглянула на Криссу: на лице старшей послушницы было написано волнение, даже ликование.
Воины внесли просторный деревянный паланкин, украшенный золотом и закрытый тяжелыми занавесками с вышитым летящим соколом – гербом царствующей семьи. Паланкин опустили у дверей, и один из воинов откинул занавески. Киннитан почувствовала, как все женщины – несколько десятков – затаили дыхание. Из тени паланкина появилось лицо.
Киннитан сглотнула, и это простое движение далось ей с большим трудом. Правитель оказался уродом.
«Ну не совсем уродом», – решила она, взглянув на него еще раз.
Молодой человек в паланкине был сгорбленным, жалким, похожим на старика, с чересчур большой для его хилого тела головой. Он заморгал, огляделся по сторонам, словно человек, спросонья открывший не ту дверь, потом отодвинулся обратно в темноту своего отгороженного занавесками убежища.
Киннитан еще не отошла от изумления, когда «леопарды» сняли с плеч ружья, подняли их вверх и с грохотом опустили на плиты пола – бум! бум! Ей показалось, что прозвучали выстрелы, а некоторые из сестер Улья даже вскрикнули от неожиданности и страха.
Как только звуки смолкли, появились еще шесть солдат в черно-золотых доспехах, и только потом в галерею вошел человек не менее странный, чем тот, что сидел в носилках.
Слишком длинная шея и вытянутое лицо придавали его облику весьма диковинный вид. Необычной была и его манера по-паучьи сгибать пальцы, поднимая руки вверх. Худое смуглое лицо под высокой куполообразной короной ничем особенно не выделялось; правда, длинный подбородок и костистый нос с горбинкой, вроде клюва сокола, не вязались с его молодостью. У него была небольшая аккуратная черная борода, глаза же, зорко осматривающие комнату, казались огромными и блестящими. Несколько жрецов Нушаша вышли вперед и начали петь и размахивать кадильницами, наполняя воздух вокруг высокого молодого человека дымом курений.
– Кто это? – спросила Киннитан под прикрытием шума, производимого священниками.
Крисса была изумлена тем, что девушка решилась заговорить, пусть даже ее и не было слышно за голосами жрецов.
– Это же правитель, глупая! – ответила она.
Ну конечно, этот подходил на роль правителя куда больше – в нем, несомненно, ощущались сила и властность.
– Но кто же тогда тот, в паланкине?
– Это его наследник, скотарк. А теперь молчи. Киннитан почувствовала себя полной дурой. Отец говорил ей, что скотарк, официальный наследник автарка, нездоров. Но она начисто забыла про это и уж никак не ожидала, что он болен так сильно. А если учесть, что жизнь и власть самого автарка зависят от здоровья и процветания скотарка – так гласит древнее ксиссианское поверье, – Киннитан не могла не удивиться тому, что автарк выбрал наследником столь слабого человека.
«Это ничего не значит», – напомнила она себе.
Ведь они неизмеримо выше Киннитан. И все, что происходило в высочайшем доме, так же далеко от ее жизни, как звезды на небе.
– Где госпожа храма? – Голос повелителя был высоким, но твердым. Он звенел в огромном помещении как серебряный колокольчик.
Верховная жрица Раган вышла вперед, склонив голову. Ее стремительная походка вдруг превратилась в осторожную поступь испуганного зверя. Именно это, а не солдаты и священники, заставило Киннитан в полной мере осознать, что она находится в присутствии высшего существа ужасающей силы: прежде Раган никогда никому не кланялась.
– Твоя слава отбрасывает свет на каждого из нас, о повелитель Поднебесья, – заговорила Раган, и голос ее чуть-чуть дрожал. – Улей приветствует тебя, а пчелы радуются твоему присутствию. Мать Мадри готова предложить тебе всю мудрость, которую могут даровать священные пчелы Нушаша. Она молит о твоем милостивом снисхождении, Бесценный. Она слишком стара, ей тяжело долго находиться на сквозняке в храме.
На хищном лице автарка промелькнуло выражение, более всего похожее на самодовольство.
– Старая Мадри оказывает мне слишком много чести, – ответил он. – Видите ли, я пришел не за тем, чтобы выслушивать оракула. И от пчел мне ничего не нужно.
Даже окруженные сотней вооруженных солдат, сестры Улья не сдержали возгласа удивления. В некоторых голосах даже звучал упрек: прийти в храм и не посоветоваться с пчелами?…
– Простите, я… я не совсем понимаю, о Бесценный. – Верховная жрица Раган была явно сбита с толку. Она отошла назад и опустилась на одно колено. – Посланец верховного жреца сообщил нам, что вы желаете посетить Улей, потому что ищете что-то…
И тут автарк рассмеялся. Смех его был настолько странным, что у Киннитан по телу побежали мурашки. Занавеска на паланкине зашевелилась, словно скотарк выглядывал из-за нее.
– Да, все верно. Я что-то ищу. Ну давай, Пангиссир, выходи. Где ты там? – позвал правитель.
Из-за шеренги «леопардов» показался человек в темных одеяниях. Его длинная узкая борода струилась вниз, как серебристый водопад. Это Пангиссир, как догадалась Киннитан, – верховный жрец Нушаша, а значит, еще один очень могущественный человек в Ксанде. Он был толстым и выглядел так, словно его вовсе не занимали обычные человеческие заботы, – словно трутень в священном улье.
– Слушаю тебя, Бесценный.
– Ты говорил мне, что здесь я могу найти себе невесту. В отличие от жриц Улья Пангиссир держался совершенно спокойно. Ему уже пришлось пересмотреть сотни невест для автарка, и это дело стало для него вполне привычным.
– Она совершенно точно находится здесь, Бесценный, – сказал он. – Мы это знаем.
– Ты уверен? Тогда я сам ее найду.
Автарк сделал несколько шагов вдоль ряда коленопреклоненных перепуганных сестер Улья. Киннитан, как и остальные прислужницы, не могла взять в толк, что происходит. Когда автарк и «леопарды» приблизились к девушкам, она не придумала ничего лучшего, чем уткнуться лицом в пол и замереть, как перепуганная мышка.
– Вот эта. – Голос автарка раздался совсем рядом с ней.
– Да, это невеста, Бесценный, – подтвердил Пангиссир. – Повелителя Поднебесья невозможно обмануть.
– Замечательно. Пусть ее приведут ко мне сегодня вечером вместе с родителями.
И только когда грубые руки солдат подхватили Киннитан под мышки и подняли на ноги, девушка поняла: это поразительное, невероятное событие случилось не с кем-нибудь, а именно с ней.
8. Убежище
ОТ ЗЕМЛИ ДО НЕБЕС
Роса испаряется, идет дождь.
Между ними – туман.
Между ними – все сущее.
Из «Оракулов падающих костей»
Это был самый длинный час в его жизни. Женщина, которую он безнадежно любил, только что плюнула ему в лицо и обвинила в убийстве своего брата, и он вовсе не был уверен, что она ошибается. Кровь выступила там, где она расцарапала ему лицо, ссадины горели оттого, что в них попадали слезы и пот. Но чувство вины давило на него сильнее этой боли: казалось, его сжимают стенки свинцового гроба. Ведь он поклялся защищать короля и его семью! Самого Олина не было уже много месяцев, он томился в плену далеко отсюда. А теперь его сын и наследник растерзан в собственной спальне, в замке Южного Предела.
«Если приближается конец света, – подумал капитан королевских гвардейцев Феррас Вансен, – пусть он наступит побыстрее. Лишь бы закончилась эта чудовищная ночь».
Иерарх Сисел, потрясенный до глубины души, удивленно оглядывался и что-то бормотал себе под нос. Он только что примчался из гостевых покоев башни Лета и склонился над окропленным телом принца Кендрика, лихорадочно пытаясь вспомнить слова молитвы над умершим. Он давно не исполнял обязанностей обычного священника. Тело принца положили на кровать, его глаза закрыли. Казалось, он просто отдыхает, так спокойна была его поза. На истерзанное тело набросили расшитую золотом ткань, оставив открытыми лишь обнаженные плечи и лицо. Однако на ткани уже проступали ярко-алые пятна крови. Бледный и взволнованный Чавен – Вансен никогда не видел его таким – ждал, когда можно будет осмотреть тело убитого принца, прежде чем девственницы Керниоса заберут усопшего для подготовки к похоронам.
Близнецы не отходили от мертвого брата и были похожи на выживших в жестоком сражении. Их одежду покрывала засохшая кровь. На рубашке Бриони ее было так много, что кто-нибудь, вошедший в спальню только сейчас, мог бы принять девушку за убийцу принца. Она стояла на коленях у кровати, прижавшись головой к руке Кендрика, и горько рыдала.
«Принцу, должно быть, неудобно», – невольно подумал Вансен. Но тут же вспомнил: принцу теперь все равно.
Никто не решался предложить близнецам уйти. На это решился лишь комендант крепости Авин Броун, крупный мужчина с густым низким голосом. Его не связывали с Эддонами семейные узы, но он был близок к ним, как никто из родственников.
– Нам нужно кое-что сделать, моя госпожа, – пробасил он. – Не годится, чтобы принц лежал здесь вот так. Отойдите, позвольте врачу и девственницам сделать свои дела.
– Я не покину его, – ответила Бриони, даже не подняв глаз.
– Уговорите ее, – обратился комендант к бледному Баррику, чьи волосы были по-прежнему взъерошены после сна, и он походил на маленького испуганного ребенка. – Помогите мне, ваше высочество. Мы никогда не узнаем, что здесь произошло, и не выясним, чья жестокая рука сотворила это страшное злодеяние, если не сможем… если нам придется действовать в присутствии скорбящей семьи.
– Черный человек!… – произнесла Бриони, водя вокруг лихорадочно блестящими глазами. – Моя фрейлина видела во сне черного человека. Где этот негодяй Давет? Это он сотворил? Он убил моего… моего…
Губы ее задрожали, и она снова безудержно зарыдала, уткнувшись головой в тело Кендрика.
– Моя госпожа, вы должны уйти, – повторил Броун, в отчаянии дергая себя за бороду. – У вас еще будет возможность попрощаться с принцем, обещаю.
– Он не принц! Он мой брат!
– Он был и принцем, и братом, ваше высочество.
– Бриони, нужно уступить. – Баррик говорил вяло, словно лгал и заранее знал, что никто ему не поверит.
Авин Броун обернулся за помощью к капитану. Вансен вышел вперед, совсем не желая делать то, что подсказывал ему долг. Броун уже держал девушку за одну руку. Вансен взялся за другую, но Бриони, протестуя, посмотрела на него с такой ненавистью, что он разжал пальцы.
– Принцесса, – прошипел Броун, – ваш старший брат умер, и этого не изменить. Посмотрите вокруг. Посмотрите!
– Оставьте меня в покое!
– Ну уж нет, будь проклята эта ночь! Взгляните за двери!
За дверями покоев принца столпились десятки людей. Они казались призраками в свете фонарей, они были напуганы и до сих пор не верили в реальность случившегося.
– Теперь вы с братом возглавляете династию Эддонов, – говорил Броун хриплым шепотом. – Люди должны видеть вас сильными. А скорбь подождет до тех пор, пока вы не окажетесь наедине с собой. Неужели вы не можете взять себя в руки и проявить мужество ради вашего народа?
Первым желанием Бриони было плюнуть ему в глаза. Но она остановилась, немного подумала и кивнула, потом тыльной стороной ладони смахнула слезы со щек.
– Вы абсолютно правы, комендант. Но я никогда не прощу вам этого.
– Я занимаю свою должность не ради того, чтобы меня любили или прощали, госпожа. Идемте. Вы в трауре, но вы остаетесь принцессой. Исполним наш долг. – Броун протянул ей свою сильную руку.
– Нет, спасибо, – отказалась она. – Баррик?
Брат-близнец неуверенно шагнул к ней.
– Что мы должны делать? – спросил он.
– Сейчас мы отправляемся в часовню. – Лицо Бриони было неподвижным и бледным, словно вылепленным из белой глины. – Мы будем молиться за Кендрика. Мы зажжем много свечей. А когда комендант и так называемый капитан гвардейцев сумеют выяснить, кто же убил брата у них под самым носом, мы вынесем убийце заслуженный приговор.
Она приняла руку брата и обошла Ферраса Вансена, даже не взглянув на него, точно он корова, овца или какое-то другое безмозглое животное, которое само не догадается уступить дорогу. Когда она проходила мимо, Феррас видел, что глаза принцессы полны слез, но голова уже гордо поднята. Придворные и все присутствующие отступили назад, к стене, освобождая им путь. Кто-то испуганным голосом задавал вопросы, но Бриони и ее брат прошли мимо, будто люди были не более чем деревьями, а их голоса – шелестом ветра.
– Ваше преосвященство, вы пойдете с ними? – спросил Авин Броун, когда близнецы отошли достаточно далеко, чтобы не слышать его голоса. – Нам нужно, чтобы их здесь не было, иначе мы не сможем без помех заниматься своим делом. Но сердце мое болит за них и за королевство. Не могли бы вы поддержать их молитвой, помочь обрести силы?
Сисел кивнул и отправился следом за принцем и принцессой. Вансен не мог не восхититься, как ловко его начальник удалил иерарха, словно тот был простым слугой. Сделать это было необходимо, так как служитель церкви подчинялся непосредственно тригонату в далеком Сиане.
Когда все ушли, Броун нахмурился и сплюнул. Вансена потрясло такое неприкрытое пренебрежение к покойному, но коменданта, по всей видимости, занимали другие мысли.
– Хорошо, хоть Вороновы ворота закрыты на ночь, – проворчал Броун. – Но уже утром новость помчится от дома к дому, как пожар, разнесется по всем окрестностям, и мы не будем в силах с этим справиться. Мы не сможем ни ответить на вопросы, ни скрыть правду. Молодые принц и принцесса должны завтра показаться народу, иначе возникнет паника.
«В королевстве образовалась пустота, – подумал Феррас Вансен, – Ужасающая пустота».
Только сильный человек сможет заполнить эту пустоту. А что, если Авин Броун считает таким человеком именно себя?
Несомненно, он вполне подходит. Комендант крепости был одного с Вансеном роста – а Вансена маленьким не назовешь – и в два раза шире его. Кроме того, он носил пышную бороду. В своем черном плаще (Феррас подозревал, что старик накинул его прямо на ночную рубашку) он напоминал скалу, о которую может разбиться корабль… или на которой можно воздвигнуть огромный дом. Впрочем, в королевстве найдутся и другие люди, считающие себя достойными носить корону.
Пока Чавен занимался телом принца, Авин Броун остановился у тел убитых стражников.
– Это Гваткин, так? – спросил он. – А второго я не узнаю.
– Каддик. Новенький. – Феррас нахмурился. Пару дней назад капитан слышал, как стражники насмехались над Каддиком Длинноногим – тот еще ни разу не целовал девушку. И вот юноша умер. Вансен сглотнул внезапно появившийся в горле комок. – Здесь должны находиться еще двое стражников из охраны принца. Но я подумал, будет лучше, если они присмотрят за той частью внутреннего двора, где живут чужеземцы.
– Ты уже поговорил со стражниками? О боги, а вдруг они все уже мертвы, а чужеземцы рыщут по городу с окровавленными мечами?
– Я послал вестового, и он успел вернуться. Стражников возглавляет один из моих лучших людей – Дайер, вы знаете его. Он уверяет, что посол Иеросоля и его люди не покидали своих комнат.
– Ага. – Броун пошевелил одно из тел стражников носком башмака. – Резаная рана. Слишком ровная для удара мечом.
Но как могло случиться, что целый отряд бандитов напал на принца и убил его и при этом никто ничего не заметил? Даже если не отряд, а несколько человек. Не понимаю, как это произошло?
– Я не представляю, как отряд мог бы пройти незамеченным, мой господин. В коридорах были люди. – Феррас всмотрелся в лицо Гваткина: глаза широко открыты, челюсть отвисла; стражник явно не ожидал нападения. Он продолжал: – Правда, слуги слышали перед этим шум: кто-то спорил, кричал, но не громко. Они не разобрали слов и не узнали голоса, но считают, что это никак не напоминало смертельную схватку.
– Где находилась личная прислуга принца? Его пажи?
– Их отослали, – сказал Феррас. Он не мог удержаться, чтобы слегка не поиздеваться над начальником. Неужели комендант думает, что Вансен вырос в семье фермера и потому у него не хватит ума позаботиться о таких простых вещах? – Принц сам отослал их всех. Они решили, что он хочет побыть в одиночестве. Возможно, чтобы подумать или обсудить с кем-то судьбу своей сестры.
– С кем?
– Они не знают, господин. Когда принц отсылал их, с ним никого не было. Пажам пришлось лечь спать вместе с кухонной прислугой. Один из них вернулся за своими четками и наткнулся на тело. Он и поднял тревогу.
– Тогда мне нужно поговорить с тем пажом.
Броун присел на корточки над телами мертвецов, что было невероятно сложно, учитывая его грузную фигуру. Он дотронулся до одного из стражников.
– На нем кольчуга, – отметил комендант.
– Перерезано горло. Поэтому так много крови.
– И у второго тоже?
– Второму пытались перерезать горло, но умер он не от этого. Посмотрите на его лицо, господин.
– Что с его глазом? – спросил Броун, взглянув на другое тело.
– Насколько я могу судить, что-то острое пронзило его, господин. И вошло глубоко в череп… Так мне представляется.
Авин Броун присвистнул и с трудом поднялся, словно медведь, вылезающий из берлоги.
– Если мы исключили отряд убийц, можно ли предположить, что это дело рук одного человека? – произнес он. – Он, должно быть, замечательный воин, раз ему удалось уложить двух вооруженных людей. К тому же сам Кендрик неплохо владеет мечом. – Броун вздрогнул, словно испугавшись собственных слов, и сотворил охранительный знак. – Владел. Был ли у него шанс дотянуться до оружия?
– Мы не нашли никакого оружия, кроме того, что у стражников. – Феррас немного подумал. – Возможно, сначала напали на принца. Не исключено, что он отослал стражников с каким-то поручением, как и пажей, а когда они вернулись, хозяин уже был мертв.
Броун повернулся к Чавену. Врач, откинув покрывало, осматривал тело.
«Принц-регент стал похож на надгробный памятник, – подумал Феррас – Холодный и белый, как мрамор».
– Можете предположить, каким оружием его убили? – поинтересовался комендант.
Королевский врач поднял голову. Вид у него был озадаченный.
– Да, конечно. Нет, лучше посмотрите сами, отчего он умер.
Феррас и комендант подошли к кровати. Феррас не удержался и зажал большой палец в кулаке: этот знак делает человека невидимым для бога смерти Керниоса. За свою жизнь он повидал немало насильственных смертей, но впервые ему захотелось защититься.
Бледная кожа и светлые волосы Кендрика делали его таким похожим на младшую сестру, что Феррасу вдруг стало неловко смотреть на обнаженное тело, хотя капитан не раз видел принца раздетым и купающимся в реке после утомительной охоты.
Когда с трупа смыли кровь, все заметили следы порезов на мертвых руках. Значит, Кендрик защищался. Раны на груди и на животе открылись во всей своей чудовищности: с полдюжины глубоких порезов, внутри которых запеклась алая кровь.
– Это не меч, – помолчав, сказал комендант. Его дыхание стало хриплым, словно вид ран обеспокоил его куда больше, чем он хотел показать. – Нож?
– Вероятно. – Чавен нахмурился. – Может быть, изогнутый нож. Видите, как раны расширяются с одной стороны…
– Изогнутый нож? – Густые брови Броуна поползли вверх. Он посмотрел на Ферраса, который вдруг почувствовал, что сердце его готово выскочить из груди от изумления и страха.
– Я знаю, у кого есть такой нож, – выдохнул Феррас.
– Мы все это знаем, – откликнулся комендант.
В голове у Баррика не осталось ни одной мысли. Шуршание одеяла, которое Бриони накинула поверх ночной рубашки, шарканье собственных шагов, бормотание людей – звуки смешались, будто он слушал шум моря в раковине. Он никак не мог поверить, что все случилось на самом деле.
– Принц Баррик, – позвал его кто-то; кажется, один из пажей. – Это правда, он умер? Наш господин Кендрик умер?
Баррик не решился отвечать. Он крепче стиснул зубы, чтобы не разрыдаться и не впасть в истерику.
Бриони знаком приказала всем отойти. Тогда любопытствующие окружили иерарха Сисела, пытаясь узнать новости у него. Сисел задержался, и близнецы ушли вперед. В конце коридора они повернули к часовне Эривора, но на следующем повороте Бриони двинулась в другую сторону.
– Нет, не туда, – подсказал ей Баррик, решивший, что бедная сестра заблудилась в собственном доме.
Но она тряхнула головой и пошла дальше, к следующему повороту.
– Куда мы направляемся? – спросил принц.
– Не в часовню.
Тон ее голоса казался совершенно ровным, словно ничего страшного не произошло. Но когда Бриони повернулась лицом к брату, в глазах ее была жуткая пустота. От этого незнакомого взгляда Баррику стало не по себе.
– В часовне они нас найдут, – пояснила Бриони.
– Что? О чем ты говоришь?
Сестра схватила его за руку и потащила в следующий коридор. Только когда Баррик увидел дверь старой кладовой, он понял, куда они пришли.
– Мы не были здесь… много лет, – сказала Бриони.
В кладовой она взяла с полки огарок свечи и зажгла его от настенного светильника в коридоре. Наконец они закрыли за собой дверь. Забегали знакомые тени. Баррик прекрасно помнил их игру.
– Почему мы не пошли в храм? – спросил он, боясь услышать ответ. Принц еще никогда не видел сестру в таком состоянии.
– Потому что там они найдут нас – Гейлон, иерарх и прочие. И заставят что-нибудь делать. – Лицо девушки было бледным, но решительным. – Неужели ты не понимаешь?
– Не понимаю – что? Кендрик… Бриони, Кендрика убили! Кто-то убил его! – Он потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. – Кто это сделал?
Глаза сестры блестели от слез.
– Какая разница! Нет, я не то говорю: разница, конечно, есть. Но неужели ты ничего не понимаешь? Не понимаешь, что должно произойти дальше? Они сделают тебя принцем-регентом, а меня отправят в Иеросоль и выдадут замуж за Лудиса Дракаву. Теперь им это удастся. Все сейчас в ужасе и хотят вернуть отца.
– Но ведь не им решать, – возразил Баррик. Он не поспевал за ходом мыслей сестры – они менялись так стремительно, будто Бриони нес бурный речной поток, а принц оставался на берегу, увязнув в грязи. Баррик никак не мог сосредоточиться. Кошмары, что наполняли его сны, вдруг вырвались наружу и завладели его реальной жизнью. Кто-то должен все расставить по своим местам. Он сам удивился тому, что произнес, но он сказал правду: – Я тоже хочу, чтобы отец вернулся. Я очень этого хочу.
Бриони попыталась что-то ответить, но губы ее предательски задрожали. Она опустилась на пыльный пол и обхватила колени Руками.
– Бедный… К-Кендрик! – Принцесса пыталась сдержать слезы. – Он был таким холодным, Баррик. Даже еще… когда еще не умер. Он дрожал.
Девушка всхлипнула и опустила голову на колени.
Баррик посмотрел на потолок кладовой, по которому, словно по воде, бежали блики от пламени свечи. Ему захотелось войти в реку вместе с Бриони и уплыть куда глаза глядят.
– Помнишь, мы прятались от него здесь, когда были маленькими? – спросил он. – Кендрик сердился, если не мог нас найти. А так каждый раз и получалось.
– Да, тетушка Мероланна рассказала ему про наше убежище, но он все равно забывал. – Бриони взглянула на брата и безрадостно улыбнулась. – Он бегал по залам и кричал: «Баррик! Бриони! Я все расскажу отцу!» И страшно злился.
Они долго молчали, прислушиваясь к призрачному эху.
– И как же нам теперь быть? Я не хочу становиться регентом, совсем не хочу, – заговорил Баррик. – Мы должны сбежать. Тогда они не смогут сделать меня регентом, а тебя – отдать Лудису.
– Но кто будет править Южным Пределом? – спросила Бриони.
– Пусть правит Авин Броун. Или модник Гейлон. Боги свидетели, он мечтает об этом.
– Тогда ему тем более нельзя отдавать королевство. Сестра Утта всегда говорит: людям, которые жаждут власти, не следует ее доверять.
– Однако кроме них, никто ее не захочет, – возразил Баррик и сел рядом с сестрой. – Я не желаю быть регентом. А почему бы не доверить власть тебе? Ты ведь старшая.
Даже сейчас, несмотря на душевную боль, Бриони не могла не улыбнуться.
– Ты настоящее чудовище, Баррик, – ты сейчас впервые признал, что я старше. Но ведь речь идет о разнице в несколько секунд.
Баррик обмяк. Он не смог улыбнуться в ответ: предательская слабость, словно серый дым, проникала в тело, сердце и голову принца, спутала его мысли.
– Я хочу умереть, – сказал он. – Уйти к Кендрику. Это куда проще, чем убегать.
– Не смей так говорить! – Бриони схватила брата за руку и наклонилась, приблизив лицо к его лицу. – И не думай о том, чтобы оставить меня одну.
Ему так захотелось рассказать ей все, открыть сестре свою давнюю тайну, рождавшую страдания и ночные кошмары. Но многолетняя привычка прятаться была сильнее его даже в такой момент.
– Это ты оставишь меня одного, – сказал он вместо этого. В кладовой наступила тишина, но через мгновение они вдруг услышали слабый стук в дверь. Близнецы вздрогнули и посмотрели друг на друга. В полумраке свечи глаза их казались невероятно огромными.
Дверь со скрипом открылась.
В кладовую вошла тетушка – герцогиня Мероланна.
– Я так и знала, что вы здесь. Оба. Конечно, где вам еще быть.
– Они послали вас за нами, – с упреком произнесла Бриони.
– Да, совершенно верно. Все в замке охвачены ужасом, все ищут вас. Как можно быть такими недобрыми детьми? – Мероланна не столько сердилась, сколько делала вид. Она напоминала лунатика. Бледное круглое лицо, лишенное косметики, выглядело необыкновенно белым, словно она слишком долгое время провела в темноте. – Неужели вы не понимаете: самое худшее, что вы могли сделать, – это исчезнуть после… после…
Из груди Бриони вырвался всхлипывающий вздох.
– Ой, тетушка Ланна, они же у-у-убили его! – Она подползла к Мероланне и зарылась в необъятные теткины одежды. – Его… его больше нет!
Мероланна наклонилась и погладила девушку по спине, хотя ей нелегко было удерживать равновесие: Бриони буквально повисла на ней.
– Я все знаю, милая… Да, наш бедный милый маленький Кендрик…
Баррик вдруг остро почувствовал трагизм ситуации. Его сознание снова обрело способность воспринимать действительность. Пелена, застилавшая свет, упала. Он тоже подполз к Мероланне и обхватил ее руками. Теперь тетушка уже не смогла сохранять прежнюю позу – она ухватилась за полку, опустилась на пол и обняла обеих племянников. А они положили головы ей на колени, и их волосы смешались, как струи воды, медно-рыжие и золотистые. Близнецы разрыдались как маленькие дети.
Мероланна тоже заплакала.
– Мои бедные утята, – приговаривала она, ничего не видя из-за слез, стекавших по морщинистым щекам. – Мои бедные маленькие цыплятки. Мои несчастные, мои любимые…
Прежде чем вернуться к Авину Броуну и остальным, Бриони вытерла глаза. Она даже позволила Мероланне причесать волосы племянницы, но по-прежнему ощущала себя пленницей, идущей на суд.
Мероланна успела рассказать близнецам, что, пока они отсутствовали, иерарх Сисел обыскал половину замка. Теперь он выглядел обиженным, хотя пытался сохранять серьезный и скорбный вид. Лорд Броун ни единым словом не упрекнул ни Бриони, ни Баррика за их странный поступок.
– Мы все вас ждем, – сказал он сестре и брату, жавшимся к Мероланне, словно та была их единственной защитой. – Нам еще предстоит сделать кое-какие неприятные вещи, а вы отныне представляете семейство Эддонов.
– Кто из нас? – спросил Баррик несколько раздраженно.
– Любой из вас, – ответил Броун несколько удивленно. Ему не приходил в голову этот вопрос. – Вы оба. Вы должны наблюдать за нашими действиями, чтобы справедливость не пострадала.
– О чем вы говорите? – удивилась Бриони.
Капитан гвардейцев Вансен стоял позади коменданта. Лицо его было расцарапано в кровь. Бриони вспомнила, как набросилась на него, и на миг почувствовала угрызения совести.
«Но ведь он жив, а моего брата убили», – подумала она, и укоряющий голос совести затих.
Вансен старался не смотреть ей в глаза, и не обращать на него внимания было очень просто.
– Я говорю о ноже, что оставил следы на теле вашего брата и его охранников, принцесса.
Броун обернулся на шум. В помещение вошел отряд солдат и остановился у дверей в ожидании приказаний.
– Объясните им, в чем дело, капитан Вансен. Феррас по-прежнему не мог смотреть принцессе в глаза.