Текст книги "Марш Теней"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 48 страниц)

30. Пробуждение

КРАСНЫЕ ЛИСТЬЯ

Ребенок в колыбели,

Медведь на вершине холма,

Две жемчужины взяты из рук старика.

Из «Оракулов падающих костей»

Потолок главного зала храма Тригона был настолько высок, что даже при закрытых дверях здесь всегда гулял легкий ветерок. Пламя тысяч свечей, зажженных в нишах и на алтаре, постоянно колебалось. Было раннее утро, и зал еще не прогрелся. От холода у Баррика разболелась рука.

Вокруг принца-регента толпились воины и аристократы, отправлявшиеся с ним на запад. Здесь был Рорик Лонгаррен, которого Баррик терпеть не мог; опытные воины – Тайн Блушо и его старый друг Дрой Никомед с нелепыми усами; многие другие, кого Баррик знал лишь заочно. Весь цвет Южного Предела собрался для благословения: неустрашимый Майн Калог из далекого Кертуолла; Сивни Фиддикс, которого нередко называли Безудержным Рыцарем, потому что свое оружие и доспехи он отвоевал в многочисленных стычках и поединках; граф Гован М'Ардалл из Хелмингси. В храме собрались несколько десятков высокородных лордов, одетых в белые одежды, и множество людей менее знатных – они имели коней и доспехи, а также Домик или землю, а потому называли себя «землевладельцами».

Баррик Эддон вместе со всеми опустился на одно колено лицом к алтарю, когда иерарх Сисел давал благословение. Слова старинной иеросольской молитвы, слетавшие с его языка, доносились до Баррика, как журчание далекого ручья. Он знал, что скоро отправится на войну и, возможно, найдет там свою смерть. Врагами его будут ожившие персонажи ночных кошмаров, опасные существа из страны теней. Тем не менее Баррик ощущал в себе странную вялость, пустоту и безразличие.

Принц посмотрел вверх – на скульптуру, состоявшую из трех фигур. На каменном постаменте возвышались три бога Тригона: бог неба стоял на облаке, бог земли – на земле и бог воды – на воде. Все три огромных божества смотрели прямо перед собой. Перин, как положено, занимал место в центре, как высший из высших. Покрытый чешуей Эривор находился справа от него, а сияющий Керниос – слева. Они были наполовину братьями: дети Свероса, ночного неба, но от разных матерей. Баррик задумался. Смог бы кто-нибудь из богов Тригона добровольно отдать жизнь за братьев, как он, Баррик, готов отдать свою за Бриони? Ведь он почти наверняка отдаст за нее жизнь. Но боги бессмертны и неуязвимы, они не могут умереть. Как богам проявить свою храбрость?

Иерарх Сисел все так же заунывно читал молитвы. Старый священнослужитель настоял на том, что сам проведет церемонию, учитывая важность события. Баррик предполагал, что Сисел хотел внести свою лепту в защиту страны. Известие быстро распространилось по городу: уже все знали о грядущей войне и о том, что война эта будет необычной и страшной.

Баррику война виделась еще более невероятной: будто пытаешься достать какую-то вещь с верхней полки, но, как ни подпрыгиваешь, как ни тянешься, схватить ее не можешь. Странное сравнение, но ничего другого в голову не приходило.

Когда молитвы закончились и собравшихся стали обкуривать священным дымом из синих кадильниц, Сисел отвел Баррика в сторону. На лице иерарха читались смирение и гнев. Это выражение было хорошо знакомо Баррику: так смотрели на него взрослые, когда были им недовольны. Все менялось, едва они вспоминали, что предки Баррика, по слухам, за навязчивые советы сажали людей в тюрьму или приговаривали к смертной казни.

– Вы поступаете отважно, мой принц, – сказал Сисел. «Наверное, он хотел сказать „глупо“?» – подумал про себя Баррик.

Он прекрасно понимал, что даже иерарх тригоната не рискнет произнести что-либо подобное в адрес царствующего принца.

– У меня к тому есть причины, ваше преосвященство, – ответил Баррик. – Очень серьезные причины.

Сисел поднял руку. Этот жест означал, вероятно: «Я понял, ничего не надо больше объяснять». Но Баррик с раздражением подумал, что это похоже на жест Шасо, все детство говорившего принцу: «Заткнись, мальчишка».

– Конечно, ваше высочество. Конечно. Трое Великих даруют вам и вашим товарищам благополучное возвращение домой. Войско поведет Тайн, так ведь? – спросил Сисел. Он наморщил лоб, смущенно замялся и добавил: – Под вашим руководством, конечно, принц Баррик.

– Давайте начистоту, – сказал Баррик, сдерживая улыбку. – Я буду чем-то вроде… Как называют ту штуку на носу корабля? Топ-мачта?

– Ростр?

– Да, точно. Я не собираюсь отдавать команды, у меня ведь нет никакого военного опыта. Я надеюсь поучиться у Тайна и остальных опытных воинов. Если Трое Великих помогут мне вернуться целым и невредимым, так тому и быть.

Сисел как-то странно посмотрел на него. Возможно, он расслышал фальшь в чрезмерно благочестивых словах Баррика, но не хотел думать об этом.

– Вы проявляете большую мудрость, принц, – кивнул он. – Вы истинный сын своего отца.

– Да, мне кажется, вы правы.

Сисел так и не понял, что скрывалось за этими словами.

– Нам придется столкнуться не с обычными существами, мой принц. Поэтому нас не должна мучить совесть, – проговорил иерарх.

«Нас?»

– Что вы хотите сказать? – уточнил Баррик.

– Эти… существа. Сумеречное племя, как называют их суеверные люди, Старейшие. Они противоестественны, они враги людей. Они хотят забрать у нас то, что нам принадлежит. Их нужно уничтожать, как крыс или саранчу, без всякого сожаления.

Баррик лишь кивнул в знак согласия.

«Крысы. Саранча», – повторил он про себя.

Его уже окуривали ладаном. Ароматы от кадильницы напоминали запах специй на Рыночной площади, и ему сразу же захотелось оказаться там вместе с Бриони. В детстве им иногда удавалось сбежать туда на несколько восхитительных минут. Правда, их всегда преследовала половина дворцовых слуг.

Баррик сменил церемониальную одежду на повседневную и вышел из храма вместе с рыцарями и вельможами. Олдрич и его воины выглядели отдохнувшими и свежими, словно только что помылись или вздремнули. Баррику стало обидно, что посещение храма принесло утешение им, но не ему.

Граф Тайн заметил тревогу на лице принца и замедлил шаг.

– Боги нас защитят, не сомневайтесь, принц Баррик, – заверил он. – Эти жуткие существа реальны, они тоже из плоти и крови.

«Откуда вы знаете?» – хотелось спросить у Тайна. Ведь единственным человеком в Южном Пределе, хоть что-то знающим о враге, был Вансен. Он даже видел смерть такого существа. Правда, оно было маленьким и не слишком опасным. Но на отряд Вансена нападало и более крупное существо. С ним не смогли справиться полдюжины солдат, и оно с легкостью утащило одного из них, словно украло конфетку с тарелки.

Одним словом, Баррик не разделял мнения Тайна.

– Но эти чудовища, безусловно, очень страшны, – продолжил Тайн спокойно.

Они помолчали, пока служители храма открывали тяжелые бронзовые двери. Свежий воздух с залива ворвался внутрь, приводя в беспорядок их волосы и одежду и срывая пламя со свечей.

– Помните, ваше высочество, что люди должны видеть наши отважные лица, – негромко заметил Тайн.

– Боги дадут нам храбрость, не сомневаюсь, – отозвался принц.

– Да, – согласился Тайн, энергично кивая. – Они помогли мне стать сильным, когда я был молод.

Баррик вдруг осознал, что Тайн выглядит намного моложе отца, короля Олина. Он еще не стар, честолюбив и, возможно, надеется, что Баррик запомнит его как верного друга и мудрого наставника. Если, конечно, они оба останутся живы. В таком случае его благосостояние может существенно возрасти, когда Баррик Эддон станет королем. К тому же у Тайна есть взрослая дочь. Не исключено, что он мечтает выдать ее за принца.

Баррик всегда воспринимал тех, кто старше его (за исключением совсем дряхлых старцев), как некую безликую массу. Он впервые внимательно посмотрел на графа Блушо и попытался угадать, как тот видит окружающий их мир, о чем думает, на что надеется и чего боится. Баррик взглянул на стоявших вокруг людей – на Сивни Фиддикса, на Айвара Сильверсайда, на других лордов, на их гордо поднятые головы и решительные, воодушевленные лица. Теперь Баррик понимал, что у каждого из них, как и у него самого, была своя внутренняя жизнь. Сотни людей у дверей храма, желавших посмотреть на знатных господ Южного Предела, тоже имели собственные мысли.

«Мы живем, словно тысяча островов посреди океана, между которыми не ходят лодки, – подумал Баррик. – Мы видим друг друга. Мы можем перекликаться. Но мы не можем покинуть свой остров и переплыть на другой».

Эта мысль подействовала на него куда сильнее, чем любой ритуал в храме. Он не сразу заметил, что толпа, собравшаяся перед храмом, стала оттеснять стражников к дверям. Слухи о надвигавшейся войне, об ужасах, пришедших из-за Границы Теней, поселили в людях страх. Они готовы были растоптать тех, кто собирался их защищать. Священнослужители пытались закрыть огромные двери храма. Стражники отталкивали народ древками копий, и несколько человек в толпе уже лежали на земле. Раздался женский визг. Мужчины попытались вырвать у воинов копья. В знатных господ полетели комья земли. Кто-то попал в ногу барона Марринсвока, и тот изумленно разглядывал пятно грязи на своих чистых рейтузах, словно это была кровь. Рорик испуганно вскрикнул. Кажется, в его крике было больше беспокойства за свой наряд, чем за свою жизнь. Баррик вновь погрузился в размышления об островах в океане и все происходящее воспринимал словно во сне. Тайн вытащил меч из ножен. Послышался звон и свист еще дюжины клинков – вельможи последовали примеру Тайна. Запах толпы, окружавшей их, походил на запах животных и казался непривычным и пугающим.

«Тайн и остальные… готовы убивать этих людей», – вдруг понял Баррик.

Все произошло невероятно быстро.

«Или эти люди убьют нас. Но почему?» – подумал он, всматриваясь в лица тех, кто стоял перед храмом.

Вельможи и народ понимали, что ситуация вышла из-под контроля, но никто из них не знал, как остановить кровопролитие.

«Я сделаю это», – решил принц.

Ощущение было острым, однако безрадостным. Он поднял здоровую руку и спустился на несколько ступеней. Тайн попытался его удержать, но Баррик увернулся.

– Остановитесь! – закричал он.

Никто его не услышал.

Шум перепуганной толпы заглушал его голос. К тому же большинство людей смотрели наверх, на портик храма, и не видели принца. Он вернулся назад, к тяжелым бронзовым дверям, еще не до конца закрытым. Кто-то из смышленых священнослужителей – возможно, сам Сисел – решил, что нельзя оставлять принца-регента и дворян наедине с разъяренной толпой. Баррик выхватил пику из рук одного из стражников. Тот отдал ее с таким растерянным и жалким видом, словно принц собирался заколоть солдата его же оружием. Баррик ударил пикой по бронзовой створке дверей. Эхо многократно повторило удар и разнесло его далеко вокруг. Все головы повернулись к принцу, и шум постепенно стих.

Баррик тяжело дышал: пика оказалась слишком тяжелой, и ему трудно было ударять ею о створку двери. Но он справился. Большинство людей застыли с открытыми ртами, глядя на молодого принца.

– Чего вы хотите? – крикнул он. – Вы собираетесь нас раздавить? Мы отправляемся защищать наш город и нашу землю. Заклинаю вас именем богов Тригона, опомнитесь! Чего вы пытаетесь добиться, наступая на нас?

Люди, напиравшие на стражников, смущенно отступили, но на их место уже проталкивались другие. Сложно разрядить обстановку, близкую к бунту, – не легче, чем распустить тонкую вышивку. Один из стражников, сдерживавших толпу, потерял равновесие и упал, загремев доспехами. Несколько сослуживцев бросились ему на помощь.

Баррик снова закричал:

– Остановитесь! Дайте людям сказать! Чего вы хотите?

– Если вы, принц Баррик, уйдете вместе с остальными лордами, кто станет защищать город? – выкрикнул один мужчина.

– Придут сумеречные и утащат наших детей! – подала голос женщина.

Баррик одарил их ободряющей улыбкой. Он сам удивился, как это пришло ему в голову. Ну хоть какая-то польза от собственной двуличности. Он сказал:

– Кто защитит город? Его уже защищает залив Бренна, который стоит больше, чем все рыцари и славные воины. Посмотрите вокруг! Захотели бы вы преодолевать залив и штурмовать эти высокие стены, если бы командовали войском? Пусть даже войском призрачной армии. И не забывайте – с вами остается моя сестра Бриони, царствующая принцесса Эддон. Можете мне поверить, даже сумеречное племя не захочет испытать на себе ее гнев.

Кое-кто рассмеялся, но многие продолжали задавать тревожные вопросы. Тайн, первым обнаживший свой клинок, первым и убрал его обратно в ножны.

– Прошу вас! – снова обратился Баррик к толпе. – Позвольте нам заняться делами, потому что мы скоро отправляемся. Лорд комендант Авин Броун придет на это место в полдень и расскажет вам, как мы собираемся защищать замок и город и чем каждый из вас может нам помочь.

– Да благословят тебя боги Тригона, принц Баррик! Возвращайся целым и невредимым! – выкрикнула какая-то женщина.

Мучительная надежда в ее голосе растрогала и даже испугала Баррика.

Со всех сторон посыпались благословения и добрые пожелания, как незадолго до этого летели комья земли и камни. Толпа не расходилась, но люди образовали коридор для Баррика и рыцарей, чтобы те прошли во внутренний двор через Вороновы ворота.

– Вы хорошо справились, ваше высочество, – немного удивленно заметил Тайн. – Боги подсказали вам верные слова.

– Я – Эддон. Люди знают мою семью. Они верят, что мы не обманем их, – заявил он уверенно, хотя и сам был удивлен.

«Неужели я сделал это сам? Или все-таки боги направили меня? Но я не слышал голоса богов, это точно».

По правде говоря, ему трудно было понять, что он чувствует: гордость от сознания того, что сумел утихомирить разъяренных людей и дать им надежду, или огорчение тем, что люди так легко переметнулись от одной крайности к другой.

«А война еще не началась по-настоящему. Пока не началась. – Баррика охватили дурные предчувствия. – Что, если дела наши пойдут плохо? И на чьей стороне будут боги?»

Стук молотков был таким оглушительным, словно на Южный Предел спустилась стая гигантских дятлов. Люди облепили все башни и стены, обшивая их досками на случай осады.

После сонного состояния, в каком пребывала крепость последние несколько месяцев, было приятно видеть столь бурную деятельность. Но Бриони ни на миг не забывала, что им предстоит отбиваться не от воинов соседнего королевства. Южный Предел готовился к войне с совершенно неизвестным и, возможно, непостижимым врагом. Когда люди, занятые укреплением замка, бросали взгляды в сторону пока спокойного западного горизонта – а они очень часто это делали, – на их лицах отражался страх.

Принцесса так увлеклась наблюдением за работой, что умудрилась споткнуться о невысокую самшитовую изгородь. Роза и Мойна бросились на помощь, но она жестом отстранила фрейлин и сердито пробормотала:

– Чертовы кусты! Совершенно невозможно пройти!

Под аркой галереи появилась сестра Утта. Несмотря на пасмурную, прохладную погоду, на ней была лишь легкая светлая накидка поверх простого платья. Покрывало, прикрывавшее волосы, было одного с ними цвета, поэтому казалось, что красивое лицо жрицы висит в воздухе, как маска на стене.

– Трудно представить себе внутренний садик без живых изгородей, – спокойно заметила служительница Зории. – Надеюсь, вы не ушиблись, ваше высочество?

– Со мной все в порядке, – потирая лодыжку, ответила Бриони.

У рейтуз все-таки есть недостаток: они не защищали от ушибов.

Утта, кажется, догадалась, о чем подумала девушка. Во всяком случае, губы ее тронула легкая улыбка.

– Вы хотели встретиться со мной? – спросила она.

– Да, я страдаю, и мне не с кем поговорить, – ответила Бриони и тут же поймала на себе обиженные взгляды Розы и Мойны. – Кроме этих девушек, – поспешила она добавить. – Но и им я уже надоела своими жалобами.

– Ничего подобного, ваше высочество! – затараторила Роза. Бриони чуть не рассмеялась: девушка слишком рьяно стремилась ее разуверить. Значит, она и в самом деле им надоела.

– Мы беспокоимся за вас, Бриони, – добавила Мойна. Она забыла упомянуть титул своей госпожи – значит, говорила правду.

«Они хорошие, добрые девушки», – подумала принцесса.

Она чувствовала себя значительно старше их, словно приходилась им старшей сестрой или даже матерью, хотя светловолосая Роза была одного с ней возраста, а смуглая Мойна почти на год старше.

– Как поживает ваша тетушка? – спросила Утта.

– Мероланна? Уже лучше. Сейчас она в своей стихии, как капитан во время шторма: подходят все новые отряды солдат, в замке полно гостей. К тому же ей приходится присматривать за мачехой: близятся роды, а Чавен вдруг исчез без следа.

Бриони с трудом скрывала свое недовольство придворным врачом. Она стряхнула с рейтуз листья самшита и выпрямилась. Несмотря на холодный ветер с залива, сильно пахло иссопом и лавандой, но этот запах не успокаивал. Интересно, что может ее успокоить?

– А вы, сестра? – поинтересовалась принцесса. – Как вы себя чувствуете?

– Суставы болят. Это всегда случается, когда ветер становится холоднее. Я была бы не против покинуть сад, если вы пожелаете.

– Вас почти не слышно из-за этого шума, так что в любом случае нам лучше куда-нибудь пойти. Но куда?

– Я как раз направлялась в храм принести жертву за здоровье вашего брата и остальных воинов. Там тихо. Как вы считаете?

– Считаю, что выбор просто замечательный, – согласилась Бриони. – Роза, Мойна, хватит строить глазки мужчинам. Пойдемте.

Замковый храм Зории не был таким роскошным, как часовня Эривора, не говоря уже об огромном храме Тригона. Он располагался в углу внутреннего двора, под башней Лета. Алтарь в нем был довольно простым. Свет проникал внутрь через единственное окно с витражом, изображавшим Зорию и морских птиц, которые сидели на ее вытянутых вперед руках и летали над головой богини. Бриони всегда находила эту картину удивительно красивой. Даже сегодня, при слабом солнечном свете, краски витража сверкали.

В храме они никого не встретили, хотя престарелая жрица Зории и три ее послушницы жили рядом. Они были друзьями Утты и заменяли ей семью. Ее настоящая семья жила далеко, на Вуттских островах. Утта давно рассталась с родными.

– Когда вы в последний раз видели ваших родственников? – спросила Бриони наставницу. – Вашу кровную семью?

– Мой брат приезжал сюда несколько лет тому назад, – ответила Утта, сильно удивленная вопросом. – А до этого визита я не видела их с тех пор, как начала служить Зории.

«Наверное, лет тридцать, а то и больше», – решила Бриони.

– Вы по ним не скучаете?

– Я скучаю по молодости. Скучаю по тому времени, когда у меня был дом, остров и чувство, будто это и есть центр мироздания. Скучаю по той любви, что я испытывала к матери. Но позже мои чувства изменились. – Жрица склонила голову. – Да, изменились.

Бриони не поняла, как можно раздумывать о том, скучаешь ли ты по своей семье. Она постаралась скрыть свои чувства, занявшись свечами: зажгла одну из них и установила на алтаре перед статуей Зории. Здесь богиня изображалась более спокойной, чем на витраже: руки свободно опущены, глаза смотрят вниз, а на губах играет легкая улыбка, которая всегда нравилась Бриони, – улыбка женщины, погруженной в свои мысли. Роза и Мойна тоже подошли к алтарю. Обе выглядели смущенными, когда ставили свечи и прижимали к груди руки, сложенные знаком Тригона. Бриони видела, что девушки скованы и преодолевают неловкость – они выросли в деревне и до приезда в замок Южного Предела не сталкивались с культом Зории и жрицами богини.

«Всемилостивая Зория, наделенная мудростью, помоги моему брату Баррику вернуться живым! – молилась Бриони. – Помоги каждому воину, даже капитану Вансену. Он не такой уж плохой человек. И помоги мне сделать все, что в моих силах, для Южного Предела и его народа».

Принцесса подняла глаза, надеясь увидеть на лице Зории какой-нибудь знак. Слышит ли ее богиня и откликается ли на ее просьбы? Все-таки она принцесса-регент – разве это ничего не стоит? Но спокойные черты лица девственной дочери Перина не изменились.

Бриони вспомнила об отце.

«И помоги моему отцу вернуться из Иеросоля», – добавила она.

Об этом она молилась каждый день, а сегодня чуть не забыла. По телу Бриони пробежала дрожь. Значило ли это что-нибудь? Уж не сообщала ли ей богиня, что с королем что-то случилось? А вдруг это ее вина – не слишком ли она возгордилась своими способностями управлять королевством?

– Надеюсь, это место вселит покой в вашу душу, принцесса, – услышала она голос наставницы. – Но у вас обеспокоенный вид.

– Ах, Утта. А каким он может быть в такое время?

Брат и сестра молча ехали вдоль залива Бренна. Они направлялись к полю, на котором лагерем стояли воины. До южной границы Лендсенда, где оно находилось, оставался час езды. День выдался холодным и ясным, но поднимался ветер. Новый плащ Баррика, расшитый Мероланной, сильно сдавливал ему горло. Он попытался поправить плащ искалеченной рукой и застонал, но по-прежнему не сказал ни слова. Баррик знал, что Бриони ждет, когда он заговорит, но ему не хотелось выслушивать ее наставления. Он уже достаточно наслушался.

С дороги они могли видеть, как на отмелях и на обнажившемся после прилива дне у основания замка копошится целая армия работников. Еще одна группа толпилась на деревянных настилах. Они уже снесли ветхие строения рынка перед воротами и приступили к разборке дамбы, ведущей от замка к материку, чтобы заменить ее деревянным мостом. В случае угрозы его можно легко разрушить и таким образом полностью отрезать замок от суши. Захватчикам придется передвигаться по топкому дну при отливе, когда вода достает лошадям до шеи, или искать лодки и переправляться морем во время прилива, что тоже нелегко из-за течений и огня, который обрушится на них со стен. Неудивительно, что Эривор, бог темных морей, избран покровителем семьи Эддонов. Кто, как не морское божество, дал их городу ценное преимущество, сделав замок почти неприступным?

«Бриони и жители города будут здесь в безопасности, что бы ни произошло», – подумал он.

Его сестру, похоже, занимали совсем другие мысли. Она прикусила нижнюю губу, что свидетельствовало о крайнем беспокойстве. Эта привычка, сохранившаяся у Бриони с детства, напомнила Баррику о давно минувших беззаботных временах. Он проследил за взглядом сестры. Капитан Вансен скакал на коне на некотором расстоянии от них. Баррик ощутил укол ревности, хоть и понимал, что никаких оснований для этого нет.

«Она ненавидит его, – убеждал он себя. – Ненавидит так сильно, будто именно капитан виноват в смерти Кендрика».

Они еще долго ехали молча. Баррик уже начал дремать в седле, когда сестра вдруг что-то сказала. Он не сразу разобрал ее слова.

– Он не станет защищать город, – говорила Бриони.

– Кто? Какой город? – очнулся принц.

– Авин Броун, – сказала она с отвращением, словно это имя было ей крайне противно. – Ту часть Южного Предела, внешний город. Он заявил, что на берегу стены слишком низкие и длинные, их сложно оборонять.

– Но он совершенно прав. Как можно это сделать?

Баррик указал на бесконечный лес островерхих крыш, уходивший вдаль по побережью и в глубь материка, почти до самых холмов. Он был рад отвлечься от своих невеселых мыслей, хотя странно было говорить с сестрой о таких вещах. Ему казалось, что они только играют во взрослых.

– Я не знаю, – призналась она. – Но мы вряд ли сможем укрыть всех этих людей за стенами замка.

– Да спасут нас боги, Бриони! Конечно нет. Даже четверть из них едва туда поместится, не говоря уже о том, что их невозможно прокормить.

– Значит, в случае осады мы бросим их на произвол судьбы?

– Нам остается надеяться, что осады не будет. Если на замок нападут, нам придется не только бросить людей, но и сжечь город.

– Что-о? Только ради того, чтобы захватчики не получили припасов?

– И припасов, и дерева для костров. И может так случиться, что ты… мы… будем стоять и смотреть, как нас обстреливают из катапульт камнями нашего же города.

– Ты не можешь этого знать, как не может знать и Авин Броун! – гневно воскликнула Бриони. Гнев ее был порожден отчаянием. – Никто ничего не может знать! Уже пятьдесят лет города в королевствах Пределов не подвергались осаде. Отец как-то рассказал мне об этом. И люди говорят, что теперь, когда есть пушки и другие приспособления для метания металлических и каменных ядер, осады больше не нужны. В них нет никакого смысла.

Баррику совсем не понравилось, что сестра рассуждает о войне. Тем более ему не понравилось, что она уделяет ей больше внимания, чем он сам.

– Нет смысла? – повторил он. – Тогда что же нам делать? Сдаться?

– Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду.

Время шло. Они снова молча ехали по дороге вдоль побережья к границам Лендсенда. В воздухе стоял запах сосновой смолы и моря.

Наконец Бриони заговорила:

– Мы не можем знать наверняка, будет ли это осада, Баррик. Мы понятия не имеем, что замыслили сумеречные – они ведь не люди, а нечто совсем иное. Лишь боги могут догадаться, что они собираются делать.

– Очень скоро и мы об этом узнаем. Если они напали на Далер-Трот, мы встретим людей, которые что-нибудь знают о них и о том, как они воюют. Мы обязательно сообщим тебе, если хоть что-то узнаем.

– Ах, Баррик, будь осторожнее, – попросила принцесса, глядя на брата. – Я так сержусь на тебя. Так не хочу, чтобы ты уезжал.

Баррик смутился.

– По-моему, я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения.

– Но ведь это вовсе не значит, что твои решения верны. – Она пристально смотрела на брата, качая головой, – Я боюсь за тебя. Давай не будем больше спорить. Просто… просто не делай глупостей. Независимо от того, какие тебе снятся сны и что тебя пугает.

Холодное оцепенение, сковывавшее его весь день, исчезло от внезапной вспышки любви и жалости. Он посмотрел на сестру, на ее родное лицо – его собственное, но отраженное в чистом зеркале, где все было светлее и ярче. В этом зеркале его двойник открывался там, где сам Баррик был скрыт и насторожен. Румянец на нежных щеках, обрамленных золотыми волосами, контрастировал с его красными от гнева щеками. Баррик хотел бы стать таким же, как сестра. Сегодня утром он был сражен чувством одиночества, властно и уверенно охватившим сердце. Всем своим существом он чувствовал, что они соскальзывают в пропасть. И еще острее – так остро, что не выразить словами, – ощущал, что он и его возлюбленная сестра, его лучший, а может быть, и единственный друг, уже никогда не будут так близки, как сейчас.

Эта уверенность отдалась в нем болью, как будто кто-то ударил его в живот. Между ними разверзнется бездна, необъятная и бездонная. Все равно, будет ли то смерть, чье холодное дыхание принц уже ощущал на себе, или что-то другое, более странное. Его начала бить дрожь, да такая сильная, что он едва удерживался в седле. Баррик резко подался вперед и… провалился в какой-то темный туннель, в пустоту, где его поджидало что-то холодное и знакомое…

– Баррик! – Голос сестры доносился как будто с другого конца людной и шумной комнаты. – Баррик, что случилось?

Грохот в ушах стал чуть тише. Сквозь мрак проступил пасмурный день. Баррик почти лежал на шее своего коня. – Я в порядке, – ответил он. – Оставь меня.

Ужас Бриони был так велик, что она, забывшись, схватила брата за больную руку. Он вырвал руку и выпрямился в седле, надеясь, что никто из свиты ничего не заметил. Но по тому, как старательно их спутники отводили глаза от принца и принцессы, он понял: люди видели все.

– Боги дразнят нас, – тихо заметил Баррик.

В этом полуобморочном состоянии он и не заметил, как они добрались до места.

Воины поджидали их на поле сжатой пшеницы. Их было около тысячи или чуть больше. Совсем недавно прибывшие и наспех построенные сержантами, они пока очень мало походили на армию. Каждый день из разных мест сюда прибывали новые люди, но они присоединялись не к основному войску, отправлявшемуся в поход на запад, а к тем, кто оставался защищать замок Южного Предела.

– Нельзя так говорить о богах, – умоляющим тоном произнесла Бриони. – Во всяком случае, не перед началом столь опасного похода. Я не перенесу этого.

Баррик посмотрел на сестру и вместе с раскаянием и душевными муками опять ощутил в своем сердце сильный прилив любви к ней. В конце концов, кто есть у него в этом мире? Кого или что еще он боится потерять? Никого. Ничего. Он погладил ее по рукам, державшим поводья.

– Ты права, глупышка. Извини. Я не прав. Я не считаю, что боги нас дразнят.

И это была истинная правда. Потому что именно сейчас, на этом открытом месте, под небом, затянутым тучами, он вдруг понял, что больше не верит в богов.

Чет долго и мучительно спускался вниз по предательски опасным тропинкам, таившимся под балконом в самом конце лабиринта. Кто бы мог догадаться, что здесь есть путь к морю? И кто пользовался этим путем? Братья храма?

Чет вышел наконец на берег и оказался на прибрежной гальке в сумасшедшем сверкании разноцветных вспышек света. Он никак не мог понять, каким образом мальчик сумел пробраться на остров. Чет опять подумал, что Старейшие наказывают его за то, что он привел сюда чужака, не выполнив необходимых церемоний. Он чувствовал, что совершает святотатство, оказавшись так близко к Сияющему человеку. Статуя нависала над ним, словно гора. Даже ступив на берег, Чет не мог рассмотреть ее как следует. Было лишь ясно, что фигура похожа на человека, но разглядеть ее не удавалось. Неровное свечение, исходившее от Сияющего человека, отражалось от потолка и поверхности моря, окрашивая стены гигантской пещеры сверкающими пятнами переливающихся цветов.

«Почему же Старейшие наказывают меня, но позволяют пройти на остров мальчику?» – вдруг спросил себя Чет.

На секунду он засомневался. Возможно, он вообще не видел Кремня, а принял за него тень летучей мыши? Ведь он так устал. Может быть, одурманивающий воздух Святилища Тайн сыграл с ним злую шутку?

Он снова заметил на острове какое-то движение. В свете Сияющего человека появился темный силуэт. И Чет отбросил все сомнения.

– Кремень! – закричал он, сложив рупором ладони и подпрыгивая, чтобы его было лучше видно. – Кремень! Это я, Чет!

Ему показалось, что фигурка на миг замерла. Но никакого ответа не последовало. Силуэт пропал, растворился в пульсирующих вспышках света.

Ругаясь на чем свет стоит, Чет бегал взад и вперед по берегу, но никак не мог найти путь, по которому мальчик пересек металлическое подземное море. Наконец он остановился, что-то бормоча, растерянный и изможденный, и стоял так, пока вдруг не вспомнил про второе маленькое существо. За него он тоже нес ответственность, но совершенно забыл об этом, едва увидел силуэт Кремня.