Текст книги "Марш Теней"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 48 страниц)

Бриони испугалась, осознав, что снова думает об отце как об умершем. Она сделала отвращающий знак против зла – впервые со времен детства, когда няня научила ее этому.

«У отца все хорошо, – говорила она себе. – Вечером напишу ему письмо и отправлю с курьером на корабле, отплывающем на юг. – Ей вдруг стало стыдно. – Я же не сообщила ему о приближающейся войне и мало что рассказала о смерти Кендрика».

Но стоит ли сообщать такие новости человеку, находящемуся в плену? Стоит ли ему говорить, что королевство в опасности и опасность исходит от демонов? Даже в заточении отец, скорее всего, узнал и о Кендрике, и о попавшем в темницу Шасо, даже если не получил последнее письмо. Бриони почувствовала, как сильно скучает по отцу, и у нее перехватило дыхание. А тут еще Баррик… Ей очень хотелось, чтобы он сейчас был рядом, чтобы они остались после обеда вдвоем и обсудили этих ленивых жирных придворных: леди Комфри М'Нил, ее растрепанную прическу и то, как много вина она выпила, или толстого лорда Брачарда – он без малейшего на то основания считал себя остряком и любимцем женщин. Лорд частенько пытался гладить Бриони по волосам и трепать по щеке, когда она была еще девочкой, приговаривая при этом, что из нее вырастет очень красивая женщина.

«Надеюсь, если замок падет, сумеречные существа заберут их с собой и с цепями на шее поведут через мрачные земли, где родился Вансен», – подумала она.

Это были очень жестокие мысли – ведь среди аристократов немало хороших людей. Но сейчас эти крики, звон кубков и ножей делали всех похожими на свиней, расталкивающих друг друга у корыта.

Иерарх Сисел хотел сказать ей что-то, но в этот момент раздался оглушительно громкий хохот красивого и глупого Дарстина Кроуэла. Принцесса вздрогнула. Барона развеселил Хендон Толли, он зашелся смехом, а потом подавился вином, обрызгав свой воротник и камзол, отчего рассмеялись остальные. Шутник встретился с Бриони глазами, и его губы растянулись в довольной улыбке. Она догадывалась, на чей счет относилась шутка Хендона Толли.

– Лорд Толли, – обратилась она к нему, – вы, подобно Ярилу, благословляющему виноградную лозу, одариваете нас сегодня весельем. Без вас мы молчали бы и думали лишь о том, что уготовили нам боги.

Броун, сидевший рядом с ней, кашлянул, а иерарх снова попытался сказать что-то вполне безобидное относительно работ по укреплению крепости и сообщить о своем намерении провести те же работы в храме. Но Бриони не обратила на них внимания. Она и Хендон Толли впились друг в друга глазами. Принцесса ждала от него ответа, остальные затаили дыхание. Зал вдруг притих, и лишь собаки, занятые дележкой костей, рычали под столом.

– Должен сказать, что вы радушная хозяйка, принцесса Бриони, и прекрасно нас развлекаете. Вы заставили нас о многом задуматься, и я почти забыл, что скорблю о смерти своего брата, герцога Гейлона.

– Да, нас всех опечалило исчезновение Гейлона, – ответила она, не обращая внимания на покашливание Броуна. – Особенно тяжело, что он покинул наш замок вслед за убийством моего брата Кендрика.

Все за столом почувствовали неловкость. Даже Кроуэл, вечно готовый повеселиться, раскрыл от удивления рот.

– Все мы сейчас в печали, – громко вмешался Авин Броун. – Потерять двух благородных лордов почти одновременно… Остается надеяться, что лорд Гейлон еще вернется живым.

Толли поднял брови и слегка улыбнулся, с удовлетворением ожидая, как на это отреагирует принцесса: согласится ли она принять перемирие, предложенное Броуном. Его самоуверенность была оскорбительна. При мысли о том, что Хендон чувствует себя в полной безопасности, устраивает словесную перепалку с царствующей принцессой в ее собственном доме, за ее собственным столом и заставляет ее придумывать выход из щекотливой ситуации, Бриони просто выходила из себя.

Она не хотела искать выход. Не сегодня.

– Многие надеются, что Гейлон появится снова после столь таинственного исчезновения. А вот мой брат Кендрик не вернется уже никогда. Во всяком случае, в этой жизни.

Брови Толли взлетели еще выше. Удивительно, как он одновременно похож и не похож на своего брата – Бриони никак не могла к этому привыкнуть. Она никогда не любила Гейлона, считала его слишком сухим, самодовольным и туповатым, но в его младшем брате проглядывало безумие. Он как будто распространял вокруг себя запах серы.

– Неужели ее высочество думает, будто мой брат, герцог, глава семьи, веками верой и правдой служившей короне Южного Предела, может иметь отношение к смерти принца-регента? – спросил Толли.

– Остановитесь! – призвал их Сисел. Голос иерарха прозвучал твердо, превозмогая легкую дрожь. Он заговорил раньше Броуна, что выдавало его крайнюю обеспокоенность. – Чудовищно говорить и думать такое, когда наши солдаты отправились на встречу с опасным врагом.

– Прекрасно сказано, – прорычал Авин Броун. Некоторые лорды – те, кто был благороднее или, возможно, трусливее, – с готовностью закивали, желая, чтобы обмен колкостями, накаливший атмосферу в зале, побыстрее закончился.

– Никто и не думал обвинять лорда Гейлона в чем-либо, – продолжал Броун, – и мы все молимся за его скорейшее возвращение. Убийца скован цепями в темнице, и у нас нет никаких оснований считать, будто у него были сообщники.

В эту минуту Бриони вспомнила странное признание старого Пазла, встретившего Гейлона у покоев Кендрика, а также утверждение Броуна, что его шпион видел в Саммерфильде агентов, как он считал, самого автарка. Она ничего не сказала и по-прежнему не отрывала взгляда от Хендона Толли.

«Не обращай внимания, Бриони, – говорила она себе. – Это бессмысленно. Хуже, чем бессмысленно».

Губы Хендона скривились: он явно получал удовольствие от происходившего.

– Безусловно, лорд Броун прав, – произнесла Бриони. Она как будто проглотила горькое лекарство. – Саммерфильды – всегда желанные гости для нас. Ведь мы одна семья, наследники Англина и Келлика Эддона. Я просто утомилась от бесконечных забот и хотела услышать шутку, что так развеселила всех, кто ее слышал.

Улыбка на губах Хендона не исчезла, только стала менее заметной, а глаза сузились. Он раздумывал.

– Ничего особенного, принцесса, – ответил он. – Так, к месту пришлось. Я уже и не помню.

Лорд Броун снова что-то зашептал Бриони на ухо, пытаясь отвлечь ее внимание. Принцесса устала. Давно пора заканчивать перепалку, давно пора. И без этого въедливого типа у нее хватало проблем. Она кивнула, давая противнику возможность отступить более или менее достойно, но тут пьяный Дарстин Кроуэл дернул Толли за рукав.

– Да ты помнишь, Хендон, – пробормотал он. – Очень смешная шутка. Про… про принца Баррика.

Последние слова он произнес шепотом, но так, что слышали абсолютно все.

Сердце Бриони сжалось. Лорд комендант застонал.

– Ах, так, – сказала она. – Про принца? Тогда, я думаю, вам следует рассказать это всем.

Толли презрительно посмотрел на барона Грейлока, затем повернулся к Бриони. Он глотнул вина, и его лицо снова стало спокойным, хотя в глазах все еще плясал огонь, вызванный не опьянением, а чем-то более существенным.

– Замечательно, – сказал он. – Если и мой друг, и принцесса настаивают. На меня произвело неизгладимое впечатление ваше одеяние, Бриони.

Принцесса застыла как статуя, ее лицо превратилось в непроницаемую маску. Хендон намеренно не упомянул ее титул, словно они снова были детьми, и он посмеивался над ней – девочкой, решившей поиграть со старшими.

– В самом деле? – осведомилась она. – Я рада, что мой наряд вас впечатлил, Хендон. Мы живем в военное время, и мне подумалось, что соответствующая одежда будет вполне уместна.

– Да, конечно. – Он слегка наклонил голову. – Конечно. Я просто предположил, что раз вы надели это… – он с презрением указал на ее костюм, – то, вероятно, принц Баррик отправился на войну в женском платье.

Со всех сторон послышался удивленный шепот, некоторые в изумлении открыли рты. Бриони вскочила с места, перевернув стул, на котором сидела. Броун схватил ее за руку, но принцесса чуть не ударила его, и он отпустил девушку. Раздался лязг ее меча, извлекаемого из ножен.

– Если вы считаете мой наряд смешным, – сказала она сквозь стиснутые зубы, сжав челюсти до боли, – может быть, вас позабавит и мой клинок.

– Принцесса! – зашипел Сисел.

Он был достаточно благоразумен, чтобы не хватать за руки человека с дрожащим клинком в руке, будь то женщина или мужчина.

Хендон Толли медленно поднялся: он был доволен и не пытался этого скрывать. Его рука потянулась к рукоятке и погладила ее, при этом он не отводил глаз от Бриони.

– Действительно забавно, – сказал он, – только я не могу поднять руку на принцессу-регента, даже ради столь занимательного развлечения. Возможно, как-нибудь мы попробуем, только с детским оружием, чтобы никто не пострадал.

Сердце Бриони бешено колотилось. Ей очень хотелось атаковать его и заставить вытащить меч – не важно, каков будет результат, лишь бы с его лица исчезла эта насмешливая самоуверенность. И ей было все равно, что Толли – знаменитый фехтовальщик, а она лишь ученица, да еще с самого лета не тренировалась, а значит, едва ли могла противостоять ему. Пусть он убьет ее, защищаясь. Тогда никто не будет над ней смеяться, и все ее заботы отступят навсегда.

«Но если это случится, я никогда больше не увижу Баррика и отца, – напомнила она себе. Рука дрожала. Бриони опустила меч, и он звякнул о ножку стола. – К тому же один из омерзительных Толли станет регентом до рождения ребенка Аниссы. Если младенцу вообще позволят выжить».

– Убирайтесь с моих глаз, – бросила она Хендону Толли. Она перевела взгляд на сидевших за столом, увидела их бледные испуганные лица. Некоторые все еще держали в руках кусочки мяса с соусом, так и не донеся их до рта.

– Все. Все убирайтесь!

И она, с шумом вложив меч в ножны, повернулась и гордо направилась к дверям Большого зала, расталкивая слуг на своем пути. Только когда тяжелая дверь захлопнулась за ней, девушка позволила потоку яростных слез вырваться наружу.

33. Бледнолицые чудовища

ЗВЕЗДА НА ЩИТЕ

Пращуры наши поют,

На мокрой траве возвышается груда камней,

Телята дрожат, ожидая, что час их придет.

Из «Оракулов падающих костей»

Жутко было стоять на том же перекрестке дороги Северного Предела, где он был лишь месяц тому назад, и видеть холмы, сплошь покрытые темными вьюнами и колышущимися черно-фиолетовыми цветами. Солдаты перешептывались между собой и переминались с ноги на ногу, шаркая по земле, как беспокойное стадо. На Ферраса Вансена это зрелище произвело еще более удручающее впечатление, чем на солдат. Ему уже приходилось видеть такие цветы, но миль на сорок западнее. Прошло совсем немного времени, а они распространилась так далеко.

– Где же разведчики? – спросил граф Тайн уже в пятый или шестой раз за последний час.

Он потирал ладони, как будто стоял мороз, хотя солнце еще не село, а ветер был совсем легким для эндекамена. Граф отбросил в сторону свой шлем, словно пустое ведро, и откинул назад подшлемник. Его непослушные седеющие волосы торчали во все стороны. Он рассматривал причудливую растительность долины и черные цветы, раскачивавшиеся на ветру. Эти цветы напоминали головки детей, следящих за ними из густой травы.

– Им давно пора вернуться, – сказал Тайн.

– Люди Дойни – опытные разведчики, мой господин, – ответил Вансен и окинул взглядом солдат.

В любое другое время при столь продолжительной остановке они разбрелись бы по лугу, как отара овец, но сейчас топтались на дороге, боясь с нее сойти. Дети фермеров и мелких торговцев, они вовсе не жаждали знакомиться поближе с этими колючками и неестественными маслянистыми цветами.

– Вы говорили, что уже видели такое, Вансен, – заговорил Тайн.

– Да, лорд Олдрич. На севере Сильверсайда. Как раз перед тем… как начали происходить странные вещи.

– Во имя богов, никому ничего не рассказывайте! – Тайн нахмурился. – Эти люди и так уже готовы поджать хвосты и бежать назад в Южный Предел.

Он смотрел на бритоголового священника, который стоял посреди перекрестка, размахивал чашей с дымившимся ладаном, что-то бормотал и пел, выполняя ритуал изгнания злых духов. Многие солдаты наблюдали за ним с тревогой.

– Я оторву этому священнику голову, – раздраженно буркнул граф Блушо.

– Когда дойдет до дела, они не отступят, мой господин, – заверил Вансен. – Многие из них воевали на границе Бренленда и с разбойниками Киртиш-Хилла. Для них тяжело именно ожидание.

Тайн отпил из бурдюка, притороченного к седлу, потом поднял глаза на капитана гвардейцев и долго смотрел на него.

– Ожидание тяжело для всех нас – это самое отвратительное испытание, – сказал он. – Даже когда сражаешься со смертными, нелегко ждать появления врага. Интересно, зачем они все это сделали?

Он обвел рукой изуродованную долину. Феррас Вансен был доволен тем, что на самом деле граф не ожидает от него никакого ответа.

– Ага! – воскликнул граф с облегчением. – Вот и они! – Он прищурился. – Это ведь они?

– Да, лорд. – Вансен почувствовал, что напряжение в груди немного ослабло. Разведчиков ожидали еще к полудню, а сейчас солнце уже склонилось к холмам. – Они скачут во весь дух.

– Кажется, они везут для нас новости.

Тайн повернулся в другую сторону, чтобы посмотреть на колонну солдат. Прошло уже больше суток после того, как они встретили последних спасшихся из Кендлстона, и те рассказали о жутких событиях, в реальность которых трудно было поверить. Появление беженцев свидетельствовало о том, что люди способны благополучно преодолеть эти холмы. Но после встречи с беженцами армия Южного Предела уже миновала пустынные и относительно спокойные земли, и потому сейчас при виде приближавшихся разведчиков ряды солдат пришли в движение. Погонщики, следовавшие за войском, сразу поняли, что скоро армия двинется в путь, и начали сгонять на дорогу волов, что паслись на лугу.

– Скачите им навстречу и приведите их прямо ко мне, – приказал Тайн. – Думаю, мы поговорим вон под тем деревом на склоне холма. Там нас не услышат посторонние.

– Возможно, стоит разбить здесь лагерь, господин? – предложил Вансен. – Уже поздно, а это займет людей на время.

– Согласен. Но сначала послушаем, что скажут разведчики. – Граф повернулся к своему помощнику. – Передайте Рорику, Мейну и Сивни Фиддиксу, чтобы они тоже отправлялись к тому дереву. Ну и, конечно, молодому принцу – нельзя отстранять его от дел. Ах да, еще Бренхоллу. Он наверняка сейчас отсыпается где-нибудь под деревом после обеда.

Второй помощник графа помог Вансену влезть на коня, и капитан помчался навстречу разведчикам.

– Но сколько же их, черт возьми? – требовал ответа Тайн. Он подергал себя за ус и так свирепо посмотрел на Тара Дойни, словно хотел ударить его. – Сколько раз можно спрашивать?

– Простите меня, ваша светлость. – Голос разведчика был глухим и охрипшим, словно он давно не разговаривал. – Я слышал вопрос, ваша светлость, да вот только ответить на него не легко. В густом тумане мы лишь смогли разглядеть, что они разбили лагерь среди деревьев на вершине холма. Мы объехали вокруг холма в надежде лучше рассмотреть их, поэтому нас так долго не было.

Он тряхнул головой. Лицо Дойни от глаза ко рту пересекал шрам, отчего казалось, будто воин ухмыляется. Из-за этого у него нередко случались неприятности. Вансен догадывался, что это повлияло и на выбор профессии: в разведке не требовалось много общаться с людьми. Теперь же было видно, что Дойни, закаленный в боях суровый воин, встревожен появлением незнакомого и противоестественного врага.

– Пойдемте с нами, господин, – предложил он. – Еще около часа до заката. Вы сами увидите. Трудно что-то разобрать, но их там сотни, а возможно, и тысячи.

– Гадать слишком опасно. – Тайн остановил его движением руки. – По крайней мере, мы знаем, где они находятся.

– А вы уверены, что их нет где-нибудь еще? – спросил принц Баррик.

Он тоже находился в кругу вельмож на склоне холма. Они стояли близко друг к другу, чтобы защититься от усиливающегося ветра. Видно было, что принцу интересно, слишком интересно – как будто он забыл, что солдаты, занятые сейчас подготовкой ко сну, скоро скрестят мечи с необычными существами и кто-то из них наверняка погибнет. Вансену стало обидно за Дэба Доли и других воинов, что были не намного старше принца. Их никто не станет оберегать, как Баррика, никто не побеспокоится о том, чтобы защитить их в сражении.

«Но кто же просил меня заботиться об этом мальчике? – спросил себя Вансен. – Он сам? Нет, его сестра. Не исключено, что я оказываю ему медвежью услугу».

Вансен снова засомневался. Иногда ему казалось, что Баррик Эддон – обидчивый и пугливый ребенок, а в другие моменты принц больше походил на столетнего старца, далекого от всего земного и чуждого страху смерти.

– Ваше высочество имеет в виду, что те войска, что мы видели, всего лишь приманка, а остальные спрятались в засаде? – откликнулся Дойни, чувствуя неловкость от разговора с королевской особой. – Могу только сказать, что это не исключено. Но если так, то они должны быть очень мелкими и прятаться в траве либо скрываться в облаках. Из-за утреннего тумана мы заметили их войско на холме лишь на обратном пути. Нам пришлось проделать долгий путь и исследовать земли по обе стороны Сеттлендской дороги, почти до самого Северного Предела. Мы проезжали и холмы, и долины…

Он сделал паузу, вероятно, для того чтобы еще раз все обдумать и убедиться, что ничего не упустил в рассказе. За все долгие годы, что Вансен знал Дойни, капитан ни разу не слышал от него столь длинной речи.

– Я хочу сказать, ваше высочество, если вы позволите, – пояснил разведчик, – что на несколько миль вокруг мы не нашли никого, кроме тех, что на холме неподалеку.

– На что они похожи? – спросил Рорик подчеркнуто спокойным голосом, тем самым выдавая свое волнение.

– Трудно сказать, – ответил Дойни. – Прошу меня простить, но виноваты проклятый туман и деревья. Мы заметили нескольких. Они одеты в самые обычные доспехи и, надо сказать, мало отличаются от нас с вами. У них там и лошади, и палатки, и… все, что положено. Но за деревьями были и другие… – Он замолчал и сотворил отвращающий знак. – Вот те выглядели очень необычно, насколько мы могли разглядеть.

Тайн отступил назад и почти коснулся спиной дерева. Он пристально всматривался в даль, хотя лесистая возвышенность, которую сумеречные существа выбрали для своего лагеря, была закрыта другими холмами.

– Первое, что мы должны сделать, Вансен, – наконец сказал Тайн, – это выставить дозоры на всех холмах и на несколько миль вдоль обеих дорог. Людей нужно менять чаще, чтобы они видели то, что есть на самом деле, а не выдуманных призраков. Они должны быть очень внимательны, и, если заметят приближение дополнительных сил – вдруг это все-таки западня? – мы должны узнать об этом вовремя. Остальные пусть разобьют лагерь.

Помощник Тайна побежал вниз по склону, чтобы отдать распоряжения войскам.

Вансен наклонился к Тару Дойни и перебросился с ним парой слов, пока вельможи тихо беседовали друг с другом.

– Те, что ходили с Мачмором, вернулись еще в полдень, – сказал Вансен. – Так что передай ему: я хочу, чтобы на этот раз отправились они, а твои парни пусть перекусят и отдохнут.

Дойни кивнул, затем поклонился вельможам, неловко расшаркался перед принцем и только после этого сел на коня и поскакал к своему маленькому отряду всадников. Вероятно, те были рады, что им не пришлось участвовать в совете.

Вансен смотрел на разгоравшиеся костры. Их вид действовал успокаивающе, и это было важно, особенно в сумерки. Он подумал, что граф Тайн – мудрый командир: едва ли враг ожидал их приближения, а костры дадут людям необходимую уверенность на всю длинную, беспокойную ночь.

– Итак, что же мы будем делать, лорд Олдрич? – спросил принц. – Вы думаете, они вступят с нами в бой?

– Если и не вступят, мы узнаем о них что-нибудь полезное, – ответил Тайн. – Я, как и вы, опасаюсь ловушки, ваше высочество. Хотя не исключаю, что мы преувеличиваем эту опасность. И все же, если они попробуют убежать, мы не должны их преследовать. Вдруг они захотят заманить нас за Границу Теней, где все сходят с ума?

– Почти все. Но не наш капитан Вансен, – заметил принц Баррик.

Трудно сказать, что это было – комплимент или насмешка. Вансен прервал молчание.

– Если мой опыт что-то значит, то хочу всем напомнить: мы не заметили, в какой момент пересекли Границу и оказались на… на той стороне. Поэтому я считаю решение графа Тайна мудрым. Даже если мы возьмем верх и решим, что разбили их, нам все равно следует передвигаться очень медленно и осторожно.

Баррик Эддон некоторое время разглядывал Вансена, потом сдержанно кивнул и повернулся к остальным. Все взгляды были обращены на него.

– Вы ждете моих распоряжений? – спросил принц. – Я не генерал, даже не солдат. Я уже говорил и напоминаю еще раз: решения должны принимать вы, Олдрич, и остальные командиры.

Граф Блушо откашлялся и произнес:

– Тогда, ваше высочество, я хочу повторить, что ночью нам следует быть начеку и удвоить количество дозорных. Не считая ваших караульных, Вансен. Если сумеречные существа не проявят признаков жизни ночью, с первыми лучами солнца мы выступим, поднимемся на холм и посмотрим, что они собой представляют. Не думаю, что кто-то из вас захочет отправиться по незнакомой местности на закате солнца.

Вельможи закивали в знак согласия, но не произнесли ни слова. В словах не было необходимости.

Чет уже раз сто пробежал взад и вперед по берегу ртутного моря, выкрикивая имя Кремня. У него закружилась голова, но, кроме эха, никто не отвечал. Он все еще не нашел способа перебраться на остров через жидкий металл – ни моста, ни причала. Насколько позволял судить непостоянный мерцающий свет, на той стороне не было и лодки. Но вот какое открытие он сделал: за сине-розовыми всполохами в темноте у него над головой должна быть расщелина, ведущая на поверхность, – что-то вроде каменного дымохода, через который пары ртути выходят из пещеры и рассеиваются над бухтой Бренна. Чет хорошо изучил свойства ртути и знал: если бы в помещении не было вентиляции, у него бы не просто кружилась голова – он бы давно умер или по меньшей мере лежал без сознания.

Интересно, не спустился ли мальчик на остров сверху? Но как тогда Жуколов нашел путь, если не было его запаха? И как мог мальчик спуститься с такой высоты? Противоположный скалистый берег моря, куда Чету было не попасть, находился не ближе от острова, чем берег, где сейчас стоял фандерлинг. На мгновение в воображении Чета мелькнула картинка: ребенок перелетает через море, словно перышко или грибная спора. Но он, слава богам, был в состоянии понять, что это смехотворная идея. Кремень пришел из-за Границы Теней, он прекрасно лазает по камням, но летать не умеет.

Чет направился назад к скале и остановился прямо под выступом-балконом, куда он попал из лабиринта. Он посмотрел еще раз на его неровную поверхность, затем поднялся взглядом по козьей тропе, где видел оленя – призрачного оленя, как он понял, – и подумал: нет ли прохода около самого лабиринта? Какая-нибудь тропинка, невидимая из-за игры света. И со вздохами, из-за тяжелого горячего воздуха превращавшимися сначала в хрип, а потом в кашель, Чет вновь полез по козьей тропе.

Он задержался на балконе, вглядываясь в причудливое свечение Сияющего человека, наполнявшего необъятную пещеру неровным светом. Фандерлинг вытащил остаток коралла и отправился назад по лабиринту. Хорошо, что он оставил себе этот кусочек: не придется идти в темноте, как это было во время посвящения. Тогда он чувствовал себя совершенно беспомощным – они шли, не касаясь друг друга, за голосом прислужника. Темнота и эхо делали его голос странным, не похожим на человеческий. Теперь у Чета все-таки есть свет…

«Шел ли Кремень через лабиринт?»

Ему следовало задаться этим вопросом раньше. Чет рассердился на самого себя. Если бы Кремень приходил к Соляному пруду за светившимся кораллом, Валун, скорее всего, сказал бы об этом Чету. Но как мальчик сумел найти дорогу в лабиринте в кромешной тьме?

Кроме того, как он вообще нашел дорогу сюда?

Эта загадка почище любой легенды о Керниосе и его сказочных битвах.

Чет остановился отдохнуть, пытаясь угадать, какое сейчас время дня. В этих глубинах не работало даже его врожденное чувство времени. Он опять двинулся в путь по извивавшемуся лабиринту. Дойдя до Янтарного зала, он не обнаружил и намека на то, как Кремень прошел на остров, минуя Глубинное море. Он вообще не видел никаких следов мальчика. Чет опять развернулся и снова пошел по лабиринту, с каждым шагом теряя надежду узнать, что произошло с ребенком. Фандерлинг смертельно устал, внимание его притупилось, и он свернул в ту часть лабиринта, где еще не бывал. Он знал это точно, потому что пол под его ногами оказался совсем другим. Путь между Янтарным залом и балконом за многие века был протоптан бессчетным числом ног. Но сейчас он находился в той части лабиринта, где камни пола были гладкими, поскольку по ним не ступала ничья нога.

На миг Чета охватила паника. Потом фандерлинг решил: заблудиться – это ничуть не хуже, чем бегать по берегу ртутного моря. Братья храма, если они все-таки придут, являются хранителями лабиринта, они должны знать каждый его уголок.

Правда, о невезении Чета Голубого Кварца в Городе фандерлингов ходили легенды.

«Да, они должны знать. Но это не означает, что они действительно знают».

Чет попробовал вернуться тем же путем, но отвлекся и вновь ошибся поворотом. Теперь он не мог вспомнить, долго ли шел в этом направлении, сколько раз повернул и куда. Он поднял коралл над головой, чтобы рассмотреть темные стены. В этом месте их покрывала та же загадочная резьба, что и в знакомых частях лабиринта: огромные, во всю стену, фигуры с большими глазами, искривленными ногами и руками, с причудливыми буквами неизвестного языка. Фигуры были одинаковыми во всех переходах и помещениях, поэтому не могли служить ориентиром.

«Я вижу то, что видели только метаморфные братья, – подумал Чет, вспоминая, как шел в темноте по лабиринту в день посвящения. – Интересно, что означают эти письмена? Понимают ли их братья?»

Он вспомнил брата Никеля – странный блеск в его глазах, когда он говорил о старшем брате Сере и его снах, о том, что «приближаются времена, когда вернется Первозданная ночь… когда придет конец нашей свободе». И, хотя в лабиринте было очень жарко, по телу Чета пробежала дрожь. Здесь, глубоко под землей, под взглядами сверхъестественных существ, легко почувствовать у себя за спиной дыхание Первозданной ночи.

Чет резко обернулся: ему показалось, что следом кто-то идет. Но коридор позади него был пуст.

«Я сам себе делаю хуже, – подумал он. – Нужно остановиться и подождать братьев храма».

Но огонек коралла может погаснуть окончательно, если он будет ждать здесь. Раньше Чет не боялся темноты, но сейчас мысль о том, что он останется совсем без света, ужасала.

Он еще раз повернул и оказался в тупике, ограниченном тремя стенами. На него смотрели огромные лица, вырезанные на стенах. Чет почувствовал себя маленьким ребенком, стоящим перед грозными родителями. Он издал удивленный возглас, и эхо подхватило его, разнесло по лабиринту и постепенно стихло. Но прежде чем наступила тишина, Чет услышал глухой звук у себя под ногами, которого раньше не было. Сначала он растерялся и подумал, что в лабиринте еще кто-то бродит, но потом опустился на колени и поднес коралл к самому полу. Он рассмотрел царапины на каменных плитах, постучал по ним костяшками пальцев. Звук был совсем другим.

Чет ухватился за одну из плит. К его удивлению, она чуть-чуть приподнялась и задрожала, освобождаясь от древнего известкового раствора. Он поднатужился и потянул плиту вверх. Приподнялась не одна, а сразу четыре плиты. Он подсунул под них обе руки, с кряхтением и стоном поднял все разом и откинул, словно крышку. Камни, соединенные между собой в форме квадрата, были около ярда в поперечнике, но не толще сжатого кулака Чета. Там, где они только что лежали, зияла черная дыра.

Из отверстия хлынул горячий воздух с запахом ртути. Чет наклонился и посветил кораллом. Вниз, в непроницаемую тьму, уходила крутая лестница. Чет сел и почесал в затылке. Может быть, Кремень нашел этот проход? Или это еще одна загадка Святилища Тайн – дорога, что приведет его к новым несчастьям?

«Похоже, ничего другого мне не остается, – сказал он самому себе. – И если Старейшие мной недовольны… пусть. Хуже уже не будет».

Конечно, у него были в запасе и лучшие аргументы, но он не стал к ним прислушиваться, а осторожно полез в отверстие. Затем присел на корточки на одной из ступенек и посмотрел вниз, желая убедиться, что грубо вытесанная в камне лестница не заканчивается в нескольких ярдах от отверстия и он не провалится в пропасть. Камень здесь был обработан гораздо хуже, чем в других частях лабиринта. Тем не менее чувствовалась основательная работа фандерлингов. Насколько Чет мог видеть, лестница нигде не обрывалась. Он с предосторожностями спустился еще на несколько ступеней, посмотрел наверх и увидел, что в нижней части одного из четырех камней, закрывавших люк, выдолблено углубление, которое могло служить ручкой. Стоя на лестнице, можно было поставить камни на место.

«Нет, я, пожалуй, не стану этого делать», – подумал Чет.

Непонятно, как мог поднять плиты Кремень, если он спускался именно этим путем? Мальчик был очень ловким, но недостаточно сильным для этого.

И тут у Чета возникла новая мысль. Он выбрался обратно и развязал рубашку, обмотанную вокруг пояса. Было слишком жарко, и он не надевал ее после того, как забрал у Жуколова. Чет бросил рубашку у самого входа в тупик. Любой, кто пройдет мимо, увидит ее, прежде чем повернуть за угол.

«По рубашке братья догадаются, куда я направился. Это все равно что отправить им письмо».

Чет слегка приободрился, постарался не бояться того, что ждет его в этом узком проходе, и двинулся вниз по ступенькам лестницы.

То ли пары ртути здесь сгущались, то ли сам колодец был каким-то… странным… но Чет с трудом сосредоточился на простой задаче: не упасть на узких ступеньках.

Лестница не представляла собой ничего особенного. Через каждые десять ступеней Чет проходил мимо линии символов, похожей на длинное-длинное слово. Символы эти были выполнены в одном и том же стиле. На стенах он уже не видел ни лиц, ни фигур. Фандерлинг не мог избавиться от ощущения, что вокруг него мелькают какие-то предметы, а слабый свет коралла отражается от голых стен так, словно они сделаны не из обычного камня, а из чего-то гладкого и прозрачного. Ему казалось, что спуск проделан не в хорошо знакомом известняке, а внутри огромного темного кристалла. Размеры колодца постоянно менялись: он становился то шире, то уже.