355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Тэд Уильямс » Марш Теней » Текст книги (страница 27)
Марш Теней
  • Текст добавлен: 13 сентября 2016, 16:55

Текст книги "Марш Теней"


Автор книги: Тэд Уильямс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 48 страниц)

23. Башня Лета

СПЯЩИЕ

Ноги из камня, голова изо льда,

Сердце из ароматного кедра,

Взгляд устремлен вдаль.

Из «Оракулов падающих костей»

Ему пришлось прокладывать себе дорогу среди женщин, чтобы подойти к кровати Аниссы. Врач чувствовал их негодование: словно он был ее сбежавшим любовником, словно он излил в женщину семя, а потом бросил на позор и одиночество.

«Но отец ребенка – король, а не я, и Олин отсутствует не по своей воле».

Живот королевы Аниссы стал огромным, отчего ее хрупкое тело казалось еще меньше. Она лежала на кровати с задернутыми прозрачными занавесками, напоминавшими паутину. На мгновение Чавену показалось, что перед ним неподвижная беременная паучиха. Не очень лестное сравнение, зато точное.

– Это Чавен? – спросила королева.

Чтобы освободить ему место, она оттолкнула одну из своих собачонок – их было несколько рядом с ее круглым животом. Они спали, словно крысы, мечтающие украсть яйца из-под носа грифона. Собачка открыла глаза, зарычала, потом перебралась на другой край.

– Идите сюда, быстрее, – позвала Анисса. – Мне кажется, я вот-вот рожу.

Судя по ее виду, так оно и было. Под глазами королевы темнели круги, и в полутемной комнате, освещенной лишь свечами на алтаре, казалось, что Аниссу избили.

– Вам нужно больше воздуха. – Он взял ее руку в свою и почтительно поцеловал. Кожа была сухой и теплой. Слишком сухой и слишком теплой. – Мне кажется, вы недосыпаете, моя госпожа.

– Недосыпаю? А кто может спать в такое время? Несчастный Кендрик убит в собственном доме – убит слугой, которому мы все доверяли! По городу распространяется чума. И вас удивляет, что я закрываю окна, боясь допустить в комнату зло?

То, что она назвала Шасо доверенным слугой, удивило Чавена. Странно также, что отсутствие мужа Анисса не включила в число бед. Но Чавен не стал углубляться в эту тему. Он проверил, как бьется сердце королевы, посмотрел на радужку ее глаз, на десны, потом наклонился, чтобы понюхать чуть кисловатое дыхание.

– Чума закончилась, ваше высочество. Вы подцепили бы ее от собственной служанки скорее, нежели через окно.

– Служанки здесь не было, пока она не поправилась, можете не сомневаться. Так ведь, Селия? Куда она подевалась? Наверное, пошла узнать, почему до сих пор не подан завтрак… Ой! Зачем так сильно нажимать, Чавен?

– Чтобы убедиться, что с вами все в порядке и ребенок чувствует себя нормально.

Он провел рукой по натянутому, как барабан, животу королевы. Старая повитуха следила за каждым его движением, и в ее взгляде не было дружелюбия.

– Как вы считаете, госпожа Изольда? – обратился к ней врач. – Мне кажется, все в порядке, но у вас больше опыта в подобных делах.

Старуха криво усмехнулась, принимая его уловку.

– Королева сильнее, чем кажется, но ребенок крупный, – ответила она.

Анисса села.

– Этого я и опасалась! Он огромный – я чувствую, как сильно он толкается! Моя сестра умерла при родах. Ребенка спасли, но сестра погибла… изошла кровью!

Она сделала знак, отводящий несчастья, как принято у южан.

Естественно, королева боится. Чавен видел это. Но в ее словах звучала какая-то фальшь, словно она изображает страх ради получения сочувствия. А почему бы и нет? Рожать всегда опасно, особенно в первый раз. Он подумал, что Аниссе давно уже больше двадцати лет. Ее возраст еще не опасен для родов, но и не слишком благоприятен.

Впервые она назвала ребенка «он». Королевский врач не сомневался, что повитуха и ее помощницы тут уже поработали: возможно, раскачивали маятник над животом или гадали по брызгам свечного воска.

– Если я приготовлю для вас лекарство, будете ли вы принимать его каждый вечер? – Чавен повернулся к Изольде: – Вы сумеете найти все нужные травы, я в этом уверен.

Старуха приподняла бровь и кивнула:

– Как скажете, доктор.

– А что это? – спросила Анисса. – Еще одна отрава, от которой каменеют кишки?

– Нет, лекарство поможет лучше спать. Уверен, ребенок родится сильным и здоровым. И вы тоже будете благополучны, если перестанете проводить ночи без сна и придумывать страхи.

Чавен подошел к повитухе и перечислил то, что входило в состав лекарства. Основу его составляли салат и ромашка – обычные средства, ничего сильного.

– Принимать каждый вечер на закате солнца, – пояснил он. Врач уже сомневался, действует ли лесть на повитуху, и решил попробовать другую тактику: правду.

– Меня беспокоит, что она слишком нервничает, – негромко произнес он.

– О чем вы там шепчетесь? – Анисса с трудом сдвинулась к краю кровати, обеспокоив этим собачек. Те зарычали. – Что-то не так с ребенком?

– Нет-нет, госпожа. – Чавен вернулся к кровати и взял королеву за руку. – Как я уже говорил, вы запугиваете себя без всякой нужды. С вами все в порядке, с ребенком тоже. Чума обошла нас стороной, слава Купиласу и всем богам, что хранят нас.

Анисса высвободила руку и коснулась пальцами лица.

– Я так давно не выходила из этой комнаты. Наверное, я похожа на чудовище.

– Ничего подобного, ваше высочество.

– Дети моего мужа считают меня чудовищем. Чавен изумился.

– Это неправда, моя королева! – возразил он. – Почему вы так решили?

– Потому что они совсем не навещают меня. Проходят дни, недели, а я их не вижу, – говорила Анисса, волнуясь, и ее южный акцент становился заметнее. – Я и не надеялась, что они будут любить меня как родную мать. Но они обращаются со мной так, словно я служанка.

– Не могу поверить, что принц Баррик и принцесса Бриони плохо к вам относятся. Просто сейчас они очень заняты, – постарался утешить королеву Чавен. – Они же регенты, а сейчас столько всего происходит…

– Как с молодым Саммерфильдом? Говорят, с ним случилось что-то ужасное. Разве я не говорила? Подтверди, Изольда. Когда я узнала, что он уезжает из замка, сразу сказала: «Что-то здесь не так».

– Да, королева, – согласилась повитуха.

– Я ничего не знаю про Гейлона Толли, – ответил врач, – хотя о нем ходит много слухов. Но разве можно им доверять? Тем более когда мы только что потеряли принца, а король давно отсутствует.

Анисса снова схватила его руку.

– Скажите им, – попросила она. – Скажите им, чтобы пришли.

– Вы имеете в виду принца и принцессу?

Она кивнула.

– Скажите им, что я плохо сплю, оттого что они избегают меня. Не знаю, что я им сделала. Ума не приложу, почему они сердятся!

Чавен решил, что передаст ее слова близнецам в несколько смягченном виде. По многим причинам Баррику и Бриони стоит посетить мачеху до рождения ребенка. Нужно обязательно убедить в этом близнецов.

Чавен чувствовал, что ему нужно побыть одному и подумать. Он еще раз почтительно поцеловал руку Аниссы, поклонился и направился к выходу.

Маленького пажа согнали с его соломенного тюфяка и отправили искать другое место. Наконец-то они остались одни.

– Что тебя так беспокоит? – Бриони села на край кровати. – Расскажи мне…

Брат натянул на себя меховую мантию и глубже зарылся в одеяла. Зима еще не наступила и до Дня всех сирот оставался целый месяц, однако ночь была довольно холодная. Хотя Бриони казалось, что в комнате тепло.

«Неужели его еще не отпустила лихорадка?» – подумала она.

Прошло больше десяти дней после выздоровления, но Бриони слышала, что иногда лихорадка затягивалась, возвращаясь снова и снова.

– Почему ты решила оставить недоумка-поэта в замке?

– Он меня позабавил, – ответила принцесса. «Неужели я должна это с кем-то обсуждать?»

– Я подумала, что он может развеселить и тебя. Он уверял, что пишет эпическую поэму обо мне – «панегирик». Уж не знаю, что это значит. Он сравнивает меня с самой Зорией. И лишь богам известно, с кем он захочет сравнить тебя. С Перином, наверное… нет, с Эривором в его колеснице, запряженной морскими коньками. – Она попыталась улыбнуться. – В конце концов, Пазл уже никого не смешит, и мне жаль его. Я подумала, что нам нужен кто-то новенький, чтобы повеселиться… Кстати, когда я уходила от тебя в прошлый раз, ко мне подошел Пазл. Он рассказал, что в ночь убийства Кендрика видел в зале Гейлона.

Баррик нахмурился. Он казался не просто сонным, а оцепеневшим.

– Кендрик встречался с Гейлоном?… – спросил он.

– Нет. Пазл встретил Гейлона.

Бриони вкратце пересказала все, что узнала от шута.

– Он услышал, что Гейлон исчез, – отмахнулся Баррик, – вот и все. Шут просто хочет, чтобы мы вспомнили о его словах, если Гейлон окажется предателем.

– Не уверена. Пазл никогда раньше так не делал.

– Потому что отец всегда ему покровительствовал. – Выражение лица Баррика вдруг стало совсем отстраненным. – Он тебе нравится?

– Кто?

– Поэт. Он красив. Хорошо говорит.

– Красив? Думаю, он несколько смазлив. И бородка у него дурацкая. Но я оставила его в замке не поэтому. Просто… – Бриони поняла, что Баррик уводит ее от темы разговора. – Баррик, я не хочу больше тратить время на обсуждение этого дурачка. Если поэт тебе неприятен, дай ему денег и отошли прочь – мне все равно. Он не имеет никакого отношения к серьезным делам. А нам нужно поговорить именно о них.

– Я не хочу, – ответил Баррик.

Он произнес эти слова с неизбывной скорбью.

Интересно, подумала Бриони, все братья и сестры одновременно любят и ненавидят друг друга? Или только близнецы? Они с Барриком связаны столь тесно, что казалось, они не могут дышать друг без друга.

– Нет, ты расскажешь, – настаивала сестра. – Ты чуть не убил помощника трактирщика. Почему?

Баррик молчал.

Бриони наклонилась и взяла его руку.

– Да сохранит нас Зория, это же я! Я! Бриони! Кендрик умер, отца нет – у нас никого нет, кроме друг друга.

– На самом деле ты не хочешь ничего знать, – заговорил Баррик, глядя на нее сквозь ресницы, словно перепуганный ребенок. – Ты хочешь, чтобы я был послушным. Тебе неприятно, что я опозорил тебя перед Броуном и… и перед тем поэтом.

Она чуть не задохнулась от гнева.

– Это неправда! Ты мой брат. Ты… ты моя половинка. – Она поймала взгляд Баррика и старалась смотреть ему в глаза, но удержать его взгляд было так же трудно, как выманить из норы пугливого зверька. – Смотри на меня, Баррик. Ты знаешь, что все совсем не так. Помощник трактирщика сказал что-то про… про сны. И ты чуть не задушил его.

– У него нет права говорить это мне.

– Это – что именно, Баррик?

Принц натянул одеяло повыше. Он никак не мог решиться.

– Ты говорила, что перечитывала письмо отца, – все-таки вымолвил он. – Ты ничего интересного не заметила?

– Об автарке? Я же сказала тебе…

– Нет, не об автарке. Не было ли там чего-то интересного обо мне?

Бриони в замешательстве призадумалась.

– Нет, ничего. Он просто написал, что любит тебя. Просил передать, что здоров.

Принц кивнул. Лицо стало сосредоточенным, словно он ступил на узкий шаткий мостик, стараясь не смотреть по сторонам и вниз.

– Ты ничего не поняла, – сказал он.

– Но я же ничего не знаю! Расскажи. Что так тебя огорчило? Ты пытался убить невинного человека!

– Невинного? Тот человек – демон. Он подсмотрел мои сны, Бриони. Он рассказал о них тебе, Броуну. О них услышал даже тот ничтожный писака! – На лбу у Баррика выступил пот. – Он будет рассказывать о моих снах всем, кто попадется под руку. Он знает. Он знает!

Баррик отвернулся и зарылся лицом в подушку. Плечи его вздрагивали.

– Знает – что? – требовала ответа Бриони. Она схватила его ладонь двумя руками и тряхнула. – Баррик, что ты натворил?

Он повернулся к сестре. Его глаза покраснели и были полны слез.

– Натворил? Пока ничего.

– Я совсем ничего не понимаю. – Она ласково убрала прядь рыжих волос с его лба. – Просто расскажи. Ты мой брат, и, что бы ты ни сделал, я буду любить тебя.

Баррик недоверчиво хмыкнул, но буря миновала. Он откинулся на подушки и уставился в потолок.

– Я напомню тебе, о чем говорится в письме отца, – предложил он. – «Передай Баррику, что он должен радоваться за меня. Хотя я пленник, здоровье мое значительно укрепилось за последние полгода. Я начинаю думать, что отъезд из сырых северных земель пошел мне на пользу». Вот так он написал.

– И ты веришь, что он счастлив вдали от нас, от тебя? – Бриони пожала плечами. – Да он шутит, Баррик. Он хочет представить свое положение лучше, чем есть на самом деле.

– Нет. Отнюдь нет. Просто ты не знаешь, о чем он говорит… о чем говорю я.

Было видно, как принцу тяжело. Он закрыл глаза.

– Помнишь ночи, когда отец не мог заснуть? – продолжал Баррик. – Он уходил в башню Лета и ночь напролет читал там какие-то книги.

Бриони кивнула.

Исчезновения Олина вызывали панику в доме, пока стражники не узнали, что его следует искать в башне Лета, в библиотеке. Король всегда возвращался после ночных отлучек смущенным, словно его застали пьяным на полу Тронного зала. Бриони думала, что в те бессонные ночи отца преследовали воспоминания об умершей жене. Потом он всегда вспоминал их мать – королеву Мериэль. Олин говорил, что любил Мериэль, хотя женился на ней по желанию отца, короля Остина. Тогда Олин и Мериэль, дочь влиятельного в те годы короля Бренленда, были еще совсем молоды. Все в замке знали, что Олин тяжело переживал смерть жены.

– А помнишь, что он всегда запирал дверь на засов? – снова спросил Баррик.

– Конечно.

Он сидел взаперти, и, чтобы вытащить его оттуда, стражникам приходилось долго колотить в дверь. Когда он наконец открывал им, то тер глаза, моргал от яркого света, как сова, будто только что проснулся.

– Мне кажется… Я думаю, он плакал, – сказала Бриони. – И не хотел, чтобы его видели в слезах. Он горевал о нашей маме.

Баррик как-то странно и натянуто улыбнулся.

– Горевал? Может быть. Но не о нашей маме.

– Что… Что ты хочешь сказать?

Баррик снова поднял взгляд к потолку и несколько раз вздохнул. Казалось, он был готов решиться и все рассказать.

– Я… Я был там однажды ночью… – начал он. – Мне тогда приснился кошмар. Не исключено, что я ходил во сне. Видишь ли, я очнулся у дверей его комнаты. Я был напуган, и очень хотел, чтобы он сказал мне… сказал, что все хорошо. Я зашел, а его в комнате не было. Слуги спали. Я понял, что он в библиотеке, и вышел на улицу через дверь часовни, где не было стражи. Стояла середина лета, было тепло. Я странно чувствовал себя во дворе в ночной рубашке и босиком, но ощущал полную свободу: могу пойти, куда захочу, даже в другую страну. Мне представлялось, что луна будет светить мне всегда, сколько бы я ни шел, а в конце пути я стану другим человеком. – Он покачал головой. – Полная луна. Как сейчас помню, она была очень большая.

– А давно это было?

– В тот год, когда отвалилась часть крыши Волчьего Клыка. Помнишь, погиб повар, и нам до весны запрещали заходить в кухню.

– Десять лет тому назад. В тот год… ты покалечил руку.

Баррик медленно кивнул. Бриони чувствовала, что он что-то прикидывает и решает в уме. Она старалась не шевелиться, но сердце бешено колотилось. Ее охватил страх.

– Дверь внизу оказалась запертой, но с той стороны был вставлен ключ, – продолжил рассказ брат. – Отец не до конца повернул его, и когда я потряс щеколду, дверь открылась. Я отправился наверх, в библиотеку. В башне не было стражников – ни одного. Я не задумался, что это странно – ночь казалась мне сном, – а следовало бы удивиться, почему он их отослал. Может быть, он сбежал от них, хотел побыть один. Но я не стал размышлять, почему он так поступал. Когда я приблизился к двери, я услышал отца.

– Он плакал?

Баррик помедлил с ответом.

– Да, плакал. Там слышался какой-то шум, но из-за двери я не мог разобрать. Больше всего это походило на смех. Или на разговор. Сначала я подумал, что отец с кем-то спорит, но потом решил, что он заснул и ему снится кошмар – вроде того, что разбудил меня. Тогда я постучал. Сначала наступила тишина, но через минуту шум возобновился. Тогда я забарабанил по двери кулаками и закричал: «Папа, проснись!» Он открыл дверь…

Бриони ждала, что Баррик скажет дальше, но плечи принца затряслись, и он разрыдался.

– Баррик, в чем дело? Что случилось? – Она легла на кровать рядом с братом, обняла его. Мышцы принца были напряженными и твердыми, как железо, словно у него снова началась лихорадка. – Ты не заболел?

– Нет! Не говори! Я хочу… – Баррик всхлипнул и вернулся к своей истории. – Он открыл дверь. Отец открыл мне дверь. Он… не узнал меня. По крайней мере, мне так показалось. Его глаза!… Бриони, его глаза были как у дикого зверя! На нем не было рубашки, а весь живот был расцарапан. Его тело кровоточило. Он посмотрел на меня, затем схватил и швырнул внутрь комнаты. Он нес какую-то чепуху, а я ни слова не понимал. Он тряс меня, рычал. Как животное! Мне показалось, что он хотел меня убить. Я до сих пор так думаю.

– Всемилостивая Зория! – воскликнула принцесса. Бриони не могла поверить услышанному. Весь мир вдруг будто перевернулся. Она чувствовала себя так, словно любимый конь Снежок сбросил ее с седла. У нее перехватило дыхание.

– А вдруг тебе это… приснилось? – предположила она. Лицо принца исказили ярость и боль.

– Приснилось? В ту ночь он покалечил мне руку. Или мне тоже приснилось?

– Что ты хочешь сказать? О боги, это случилось именно тогда?!

– Я вырвался. Отец погнался за мной. Я бежал к двери, но мне приходилось лавировать среди стопок книг, я везде на них натыкался. Все книги библиотеки были сложены на полу в высокие пирамиды, на каждой стопке стояло по подсвечнику. Я сбил штук шесть или восемь, пока добежал до выхода. До сих пор удивляюсь, почему проклятая башня не сгорела в ту ночь. Жаль. Я так этого хотел! – Баррик дышал с трудом, как будто запыхался. – Наконец я оказался у дверей. Он гнался за мной, рычал, ругался, нес чепуху. Догнал и схватил меня у лестницы, попытался затащить обратно в библиотеку. Я… я укусил его за руку, и он отпустил меня. Я свалился с лестницы. Я пришел в себя на следующий день. Со мной был Чавен – лечил мою сломанную руку. Он надеялся правильно сложить кости; по крайней мере, пытался это сделать. От боли я не мог думать – в голове шумело от ударов о ступени. Чавен сказал, что отец нашел меня утром у подножия лестницы в башне Лета – это, по всей видимости, соответствовало истине. Что он донес меня до дома Чавена, что он плакал, умоляя вылечить меня. Наверное, и это правда. Но Чавен говорил, что отец принес меня рано утром – значит, я пролежал под лестницей весь остаток ночи. Официальная версия была такой: ночью я отправился в башню Лета, поскользнулся в темноте и упал.

У Бриони все перепуталось в голове. Как и Баррик в ту ночь, она оказалась в кошмаре наяву.

– Но… отец? – вопрошала она. – Почему он это сделал? Он что, был пьян?

Трудно себе представить, чтобы их благоразумный отец мог напиться до полного беспамятства. Но ничего другого не приходило в голову.

Баррик еще дрожал, но уже не так сильно. Он попытался выскользнуть из объятий сестры, однако Бриони не отпустила его.

– Нет, он не был пьян, – возразил принц. – Я не все рассказал тебе. Боюсь, ты мне не поверишь.

Бриони не хотела слушать дальше, но побоялась, что Баррик уйдет от нее – улетит, как тот сокол, которого ей удалось приручить. Однажды сокола напугал громкий стук, птица взмыла в воздух и больше не вернулась. Бриони еще крепче сжала Баррика в объятиях. Ей пришлось побороться с братом, укутывая одеялом его ноги, пока он не прекратил сопротивляться.

– Мне всегда снились кошмары, – заговорил он уже более спокойно. – Мне снилось, что за мной следят какие-то люди из дыма и крови. Они гонялись за мной по всему замку, поджидая удобного момента, чтобы похитить или сделать одним из них. Я всегда считал, что они мне снятся. Теперь я в этом не уверен. После той ночи я стал видеть сон… гораздо хуже прежних. Сон снился мне постоянно: лицо отца, но совершенно чужое, незнакомые черты. Он преследует меня. И знаешь, он похож… на зверя.

– О, бедный Баррик…

– Возможно, теперь ты будешь более осторожной в своих симпатиях. – Голос принца приглушала подушка, в которой он почти утонул. – Помнишь, я пролежал в постели несколько недель? Ко мне приходил Кендрик, приносил подарки. И ты каждый день играла со мной – по крайней мере, пыталась играть.

– Ты был таким бледным и тихим. Я боялась за тебя.

– И мне было страшно. Отец тоже приходил, но никогда не задерживался дольше пары минут… Знаешь, я бы поверил, что всего лишь видел кошмарный сон, что я гулял во сне и свалился с лестницы. Да вот только отец очень нервничал рядом со мной и старался не смотреть мне в глаза. Однажды, когда я уже поднялся с постели и бродил по замку, отец позвал меня в свою комнату. «Ты ведь все помнишь?» – сразу же спросил он. Я кивнул, испуганный не меньше, чем в ту злосчастную ночь. Я-то думал, что совершил что-то недозволенное, хотя и не знал что. Я начал подозревать, что он убьет меня или бросит в темницу на съедение крысам. Он обнял меня, прижал к груди и поцеловал в голову. И он плакал – от его слез у меня намокли волосы. Он сжимал мою больную руку, причиняя мне боль. Как только я перестал бояться, я возненавидел отца. Если бы у меня была возможность убить его в тот момент, я бы так и сделал.

– Баррик!

– Ты хотела узнать правду, Бриони. Вот она. – Ему удалось высвободиться из ее объятий. – Отец просил простить его, повторял, что совершил ужасный поступок. Я не мог не согласиться, что это именно так: он преследовал меня и заставил свалиться с лестницы, в результате чего я изуродовал руку и теперь никогда не смогу играть в мяч, скакать на лошади и натягивать лук, как другие мальчишки. Но когда он заговорил, я понял, что это не самое страшное. Страшнее всего то, что он зачал меня.

– Что-о-о?

– Молчи и слушай! – прикрикнул Баррик. – Дело было в сумасшествии отца. Это случилось с ним в ранней молодости. Сначала ему стали сниться страшные сны, потом в него вселился беспокойный злой дух. Когда по ночам дух появлялся, отец не мог противиться ему. Такое случилось и с ним, и с одним из его дядей. Семейное проклятие. По словам отца, злой дух настолько силен, что, когда он возвращался – порой после нескольких спокойных месяцев, – отцу приходилось запираться, чтобы выпускать злобу наедине. В этом состоянии я и застал его.

– Семейное проклятие?

– Не бойся, – произнес Баррик, горько улыбаясь. – На тебе его нет. У Кендрика тоже не было. Вам повезло: у вас светлые волосы. Отец рассказывал, что он изучил историю семейства Эддонов и не обнаружил этого проклятия ни у кого из светловолосых детей. Лишь боги знают почему. Вы – золотые, во всех смыслах слова.

– А у тебя… – Бриони вдруг поняла. И снова почувствовала, что ее ударили. – О, Баррик, ты думаешь, это может начаться у тебя?

– Может начаться? Нет, сестренка, это уже началось. Кошмары стали мучить меня в более раннем возрасте, чем отца.

– У тебя же была лихорадка!…

– Гораздо раньше, чем лихорадка. – Он вздохнул. – После лихорадки они стали тяжелее. Я просыпаюсь ночью в холодном поту, мне хочется убивать, я жажду крови. И еще после лихорадки… у меня появились видения. Во сне и наяву. За мной постоянно следят. Дом полон теней.

Бриони была потрясена, обескуражена. Еще никогда брат не казался девушке таким чужим – очень болезненное ощущение. Как будто отрезали часть ее собственного тела.

– Не знаю, что и сказать… все это так странно, – пробормотала она. – Но… пусть даже у отца было какое-то… безумие. Но он… он всегда был хорошим человеком, любящим отцом. Возможно, ты преувеличиваешь…

Баррик перебил ее:

– Любящий отец сбросил сына с лестницы? Любящий отец заявил, что лучше бы он не производил меня на свет? – Лицо принца окаменело. – Ты невнимательно меня слушала. Мое сумасшествие началось раньше. Значит, оно будет еще сильнее, чем у отца. Ему приходилось прятаться лишь несколько дней в году. Об этом он и написал в письме – поняла теперь? А в плену приступы прекратились. Никаких шуток: он говорит о нашей общей отвратительной беде, о нашей испорченной крови. Но его кровь отравлена меньше, чем моя. Мое безумие будет нарастать, и рано или поздно вам придется запереть меня в клетку, как дикого зверя… или убить.

– Баррик!

– Уходи, Бриони. – Принц снова заплакал, но совсем тихо. Слезы лились из-под полуопущенных век, словно вода сквозь трещины в камне. – Ты теперь знаешь, что тебя ожидает. Больше не могу разговаривать.

– Но я… Я хочу тебе помочь.

– Тогда оставь меня одного.

Туман стал настолько плотным, что они двигались, как слепые пилигримы – держась за плечо идущего впереди. Только Уиллоу шла уверенно и не нуждалась в поводыре. Из-за тумана она двигалась медленнее, но целенаправленно, никуда не сворачивая.

Дэб Доли держался за плащ Вансена. Туман сильно искажал звуки, и порой невозможно было разобрать слова, громко произнесенные всего в нескольких метрах от слушателя. Вансену показалось, что Дэб шептал о чем-то.

Они дважды останавливались на ночлег, а днем шли без отдыха, но жуткому лесу не было ни конца, ни края. Вансен впал в уныние: два дня они не могли отыскать землю людей. Радовало только, что больше не возникало чувства, будто они ходят кругами, как раньше, когда они бродили здесь с Коллумом Дайером.

«Вполне может оказаться, что мы не ходим кругами, а просто идем не в ту сторону. Возможно, я напрасно доверился девушке», – думал Вансен.

Луна, которую он ясно видел в самом начале пути, теперь исчезла, как и солнце.

«Или мы идем правильно, но Граница Теней продолжает перемещаться. А вдруг все наши земли поглотил мрак?»

От этой мысли Вансена бросило в дрожь.

– Ты уверена, что знаешь, где дом? – шепотом спросил он девушку, когда отряд остановился на выступе скалы, прислушиваясь к звуку ручья и пытаясь определить расстояние до него.

Ручей не то спокойно протекал прямо под ними, не то шумел далеко внизу. Впрочем, им в любом случае не хотелось испытывать судьбу – они просто отдыхали, прижавшись к скале.

Уиллоу улыбнулась. На ее худом перепачканном лице отражалась усталость, но прежнее выражение почти религиозного экстаза, пополам со страхом и растерянностью, исчезло.

– Я найду дом, – ответила она. – Они просто перетащили его подальше.

– Перетащили что?

– Доверься богам, – сказала Уиллоу, качая головой. – Они видят сквозь любую темноту. Они знают твои добрые дела.

«И недобрые тоже», – невольно подумал Вансен.

Они брели в полумраке два дня или больше, и за это время Вансен успел передумать обо всем, в том числе и о своих недостатках как командира. Теперь, когда первое потрясение от потери товарищей превратилось в постоянную тупую боль, он почувствовал жалость к пропавшему племяннику купца Реймону Беку. Печальное лицо юноши стояло у него перед глазами.

«Бедняга понимал, что все будет именно так. Что мы ведем его в сумрак, где он найдет свою смерть. Похоже, он не ошибся».

Но ведь не исключено, что Реймон Бек и остальные солдаты живы. Возможно, они просто заблудились, как Вансен с Дайером. Если повезет, они найдутся, прежде чем отряд покинет сумрачный лес. Эта мысль дарила Вансену надежду, помогала пережить долгие часы пути.

– Что это? – шепотом спросил Доли, возвращая Вансена в реальность, на мокрый склон покрытого туманом холма. – Какой-то топот… Вот, снова! Нет, это скорее похоже… похоже на звук когтей, скребущих по камню.

Едва ли его слова воодушевили людей. Сам Вансен ничего не слышал, но Доли имел самый острый слух в их маленьком отряде.

– Тогда пора в путь, – сказал Вансен, стараясь говорить как можно спокойнее. – Уиллоу! Ты снова поведешь нас.

– Куда же она нас ведет, интересно знать? – поинтересовался Саутстед. – Прямо в логово огромного пещерного медведя? Или кого там еще?

– Ничего подобного, – резко возразил ему Дайер.

Они с Вансеном пытались поддерживать воинскую дисциплину, но она была очень хрупкой и ненадежной.

Отряд осторожно двигался по узенькой тропе. Феррас едва касался платья девушки, чтобы успеть убрать руку, если он вдруг споткнется и упадет. Обрыв казался все страшнее, и им хотелось поскорее миновать его. Вансен всем телом ощущал, как ущелье становится глубже и глубже, как его дно стремительно опускается вниз, будто вода вытекает из дырявого ведра.

– Там что-то есть! – крикнул Бок. Он замыкал колонну, и его голос доносился словно из глубины длинного туннеля. – Вон там, позади нас!

Вансен покрепче уцепился за девушку и оглянулся. Он увидел, что кто-то идет за ними по склону. Причудливое длинное существо напоминало пугало на четырех лапах – потрепанное и странное. Передвигаясь как на ходулях, оно поднялось на недосягаемую высоту вверх по склону холма и исчезло в тумане.

Сердце Вансена бешено заколотилось от ужаса.

– Спаси нас, Перин! – взмолился он. – Вперед, девочка! Она старалась изо всех сил, но тропа была слишком узкой и ненадежной. Шедшие позади ругались, а иногда всхлипывали. Под ногами Вансена скользил гравий.

Чудовище, похоже, вернулось – Вансен слышал, как оно шагает прямо над ними. Поступь его походила на скрежет клешней краба по камню в приливной луже. Туман стал еще плотнее. Капитан теперь почти не видел девушку, только почувствовал, что она поднялась на невысокий уступ. На них градом полетели камни. Вансен посмотрел наверх и увидел, как ярдах в шести от него из клубов тумана возникло чудовище. Вансен видел его морду, напоминающую обрубок кривого дерева, слышал тяжелое сопение, видел лапы, с неприятным звуком скребущие о камень. Вансен отпустил Уиллоу и вытащил меч. Но уродливое создание было слишком далеко от него. Через минуту оно вновь растворилось во мгле.

– Быстро веди нас на открытое пространство! – велел он девушке. Затем обернулся и крикнул остальным: – Держите наготове мечи, но не отходите друг от друга. Доли, у тебя еще есть стрелы?

Вансен слышал, как молодой гвардеец что-то пробормотал, но не разобрал, что именно.

– Постарайся расправиться с этой тварью, если увидишь ее, – приказал он.

Вансен карабкался за Уиллоу по тропе, стараясь держаться у края обрыва, подальше от преследовавшей их твари, хотя здравый смысл подсказывал обратное. Капитан не знал, что делать, а его солдаты, шедшие позади, сбились в кучу. Идти, держась друг за друга, было опасно: легко поранить соседа мечом. Необходимо выйти на открытое пространство, где их клинки и лук Доли обеспечат хоть какую-то защиту.

Вансен поскользнулся, ступил на осыпавшийся край тропинки и чуть не полетел в пропасть, скрытую туманом. Он замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, и с трудом восстановил равновесие. Опять послышался тот же звук и треск дерева, а следом раздался вопль, исполненный животного ужаса, – такой, что невозможно было определить, кому принадлежит голос. Все еще держа меч в руках, Вансен оглянулся: огромная тварь скатывалась из тумана вниз, словно паук по паутине. Теперь уже все кричали и размахивали мечами. Чудовище в мгновение ока оказалось среди них. Его длинные тонкие руки напоминали ветви дерева, а свисавшие клочья то ли кожи, то ли меха были похожи на подгоревший пергамент. Никогда в жизни Вансен не видел ничего более безумного и мерзкого. На одно мгновение перед ним промелькнули открытая пасть и пустой черный глаз. Через секунду жуткое существо удирало вверх по склону, держа в передних лапах чье-то дергающееся и вопящее тело. Доли схватил стрелу и, нещадно ругаясь, выпустил ее вслед чудовищу, но оно уже исчезло в тумане.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю