Текст книги "Тьма"

Автор книги: Тед Деккер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Он уже однажды пробовал такой, если верить этому существу. Отсюда и все его сны. Переборов страх, он принял плод из когтей шатайки и отступил на шаг назад.

Поднял глаза на улыбающуюся физиономию Тилея, поднес наполовину обглоданный плод ко рту и уже собирался откусить, когда вдруг ночную тишину разорвал крик:

– То-омас-с-с-с!

Забыв о фрукте, Том развернулся в сторону кричавшего. Кто это? Билл? По голосу он не узнал. И тут увидел рыжую голову. Отбивающийся от дюжины шатаек Билл возник между деревьями. Одежды на нем практически не осталось, и на неестественно белом обнаженном теле жуткими черными пятнами дергались и извивались рвавшие его когтями шатайки. Спутанные рыжие волосы слиплись от крови, стекавшей по лицу и покрытому свежими шрамами, царапинами и кровоподтеками телу. Билл выглядел, как оскверненный труп.

Том почувствовал, как к горлу подкатила рвотная волна. Голова закружилась. Пальцы разжались, и фрукт шмякнулся о настил моста.

– Прочь от него! – оглушительно завопил Тилей, глаза которого вспыхнули ужаснувшим Тома огнем. – Как вы посмели!

Нападавшие шатайки немедленно оставили Билла, шарахнулись прочь.

– Укройте его в безопасном месте! – приказал Тилей. Две другие шатайки подхватили спотыкающегося Билла под руки, куда-то потащили.

Тилей повернулся к Томасу.

– Как видишь, Билл вовсе не иллюзия; он реально существует. Я вынужден его удерживать как гарантию того, что ты вернешься с Танисом. Но можешь быть уверен: отныне он в безопасности. С ним больше ничего не случится.

– Томас! – донесся из-за деревьев голос Билла. – На помощь! – Голос внезапно смолк.

– Вполне реален, друг мой, вполне. И хотя он причинил немало хлопот, будучи не слишком довольным тем, как с ним обошлись, я обещаю, что лично обеспечу ему защиту от дальнейших неприятностей.

Том не мог оторвать взгляда от деревьев, за которыми скрылся Билл. Реален ли Билл? Или все это ему лишь чудится? Голова шла кругом.

Позади Тома вдруг раздался крик:

– Томас! Беги! Быстро!

Одинокий руш появился над лесом. Микал!

Том развернулся, понесся к лесу. Добежав до первого ствола, обернулся, тяжело дыша. Тилей стоял на мосту, на том же месте, глядя на него в упор большими зелеными глазами.

– Скорей, скорей! – торопил Микал.

Том отвернулся и стремительно нырнул в лес…

20

Найти нужную комнату – пара пустяков. Достаточно сунуть дежурному администратору стодолларовую купюру и спросить, какой номер сняла блондинка из Штатов. К счастью, не так уж часто останавливаются в этой гостинице блондинки из Штатов.

Клерк проблеял: 517-й.

Карлос поднялся на верхний этаж, осмотрел холл, коридоры, направился влево. Подошел к двери, подергал ручку. Заперто! Естественно…

Он еще раз осмотрелся, прижал ухо к дверному полотну. Кроме кондиционера, ничего не слышно. Спят? Нет, вряд ли. Смылись? Нелепое предположение.

Карлос достал из кармана отмычку и принялся решительно шуровать в замке, пользуясь жужжанием и дребезжанием кондиционера. У американца пистолет, но обращаться он с ним толком не умеет, это Карлос сразу понял там, в «Шератоне». Да и по физиономии заметно. Конечно, он отчаянный малый. Рисковый, безумный. Возможно, даже храбрый и сильный. Но уж никак не киллер. Лопух.

Если враг силен – круши.

Если враг глухой – ори.

Если враг боится смерти – убивай.

Вспомнились ему азы подготовки в лагере террористов.

Карлос покрутил шеей, подвигал плечами. На нем черный клубный пиджак, футболка, широкие брюки, патентованные кожаные туфли. Бизнесмен из Меццоджорно. Но здесь показуха ни к чему. Пиджак лишь стесняет движения. Пистолет с глушителем Карлос достал из кармана и сунул за пояс. Встряхнул пиджак, перекинул его через левое предплечье. Пистолет взял в правую руку, левой повернул ручку двери.

Вдох, размах – и плечо врезается в дверь с силой, достаточной для преодоления большинства дополнительных запорных ухищрений.

Цепочка не выдержала удара, и Карлос с пистолетом ввалился в номер.

Сила и скорость. Не только скорость исполнения, но и понимания, оценки ситуации. Еще до завершения первого шага он увидел все, что нужно.

Женщина у кондиционера. Связанная простынями, с кляпом. Парень на кровати, без рубашки. Спит.

Женщина отреагировала лишь тогда, когда Карлос уже вплотную приблизился к ней. Пискнула еле слышно. Глаза расширились. Нет, она совершенно безоружна – даже рукой пошевелить не может…

Значит, единственная его забота – парень. Карлос направил на него пистолет, готовый всадить ему пулю в плечо, если тот хотя бы дернется.

Двигался Карлос быстро, экономно, при этом сознанием как будто замедляя все происходящее. Многолетняя привычка профессионала… Разбей движение на дюжину фрагментов, и ты сможешь управлять каждым фрагментом в отдельности, корректировать, изменять, дополнять… Почти всегда это позволяло обеспечивать себе преимущество.

Четыре шага до женщины, наклон, удар в висок – пистолет все это время направлен на плечо спящего.

Женщина простонала и обмякла. Пусть пока поваляется без сознания.

Карлос замер на три секунды. Американец дышит ровно и спокойно, грудь поднимается и опускается. Пистолет на кровати рядом с пальцами правой руки.

Легко. Слишком легко! Тьфу, даже неинтересно…

Он подхватил с кровати пистолет, подскочил к двери, запер ее. Вернулся к спящему, оценил ситуацию. Вот всегда бы так везло! Два по цене одного, как любят говорить в Америке. Одна связанная, второй дрыхнет.

У спящего парня шрамы на груди. Крепок, сложен хорошо. Боец! Сильнее, чем кажется на первый взгляд. Но чего он добивается, этот Томас Хантер? Что им движет? Сны его дурацкие, что ли? Ну ничего, скоро они это узнают. Оба у него в кармане. Все будут искать чокнутого америкоса, похитившего мадам де Рейзон, а тем временем… Свенсон от восторга будет визжать.

Кондиционер исправно громыхает, с улицы доносится постепенно стихающий в сумерках городской шум. Вторая женщина может появиться с минуты на минуту.

Карлос подошел к пленнице, освободил ей рот. Вынул из кармана маленький шарик, наподобие стеклянного из детской игры. Сам изготовил! Состоит из мощной взрывчатки с дистанционным взрывателем. Уже три раза применял.

Усадив женщину, он сжал ее щеки, чтобы открыть рот, засунул шарик внутрь. Левой рукой сжал ей горло, и рот непроизвольно распахнулся. Мгновенно указательный палец Карлоса протолкнул палец в пищевод жертвы. Она дернулась, судорожно глотнула. Убедившись, что шарик направился в желудок, мужчина еще раз припечатал висок дамы ударом кулака и позволил телу сползти на пол.

Теперь легкое движение пальца Карлоса, нажатие на крохотную кнопочку вызовет взрыв, от которого половина тела мадам де Рейзон разбрызгается по стенкам номера. В случае же нормального развития событий мини-бомба за сутки минует желудочно-кишечный тракт, а в течение этих суток послужит веским аргументом для обеспечения полного послушания обоих. Она будет шелковой по вполне понятным причинам. А этот, если Карлос его верно оценил, будет шелковым, чтобы сберечь ее.

– Ч… Что? – внезапно пробубнил спящий.

Карлос подступил к кровати. Взвесил, не разбудить ли его пулей сквозь плечо, но решил, что не стоит. Ведь еще спускаться, идти к машине… Лишних проблем не оберешься.

– Скаж-ж… 179,47 градуса на два часа… пятый и девяносто третий гены, срезать и срастить… за… задняя дверь…

Что он несет?

– Забу… забыть…

Ну да, конечно, сны! Его знаменитые сны. Пятый и девяносто третий гены, срезать и срастить… зад… задняя дверь. Ахинея, сонный бред. Мозг Карлоса автоматически, по привычке этот бред запечатлел.

Он повел стволом в сторону груди спящего. Легкое нажатие пальца – и еще один покойник на его счету. Соблазн велик, чего уж там… Но он пока нужен живым. Карлосу вспомнился еще один гринго, которого он отправил к праотцам. Конкурент Свенсона, которого следовало убрать.

Карлос еще немного продлил это соблазнительное мгновение.

Микал летел на уровне верхушек деревьев, время от времени оглядываясь назад и вниз. Том вилял вокруг стволов, ничего не соображая. Только что произошло нечто существенное, многозначительное, но что именно? Он ушел из деревни, встретился с Тилеем, зеленые глаза которого, казалось, навсегда впечатались в его сознание. Он фактически склонялся к предательству…

Нет, не к предательству! Нет, нет…

Да!

Он своими глазами видел рыжего Билла, своего второго пилота, истерзанного, еле живого. Ужас, ужас! Он почувствовал себя ребенком, заблудившимся в лабиринте закоулков филиппинской столицы.

Сознание его тупо отключилось от мучительных образов и сосредоточилось на топоте собственных ног.

Когда они, наконец, перевалили через гребень, Микал, вопреки ожиданиям Тома, не обращая внимания на деревню, свернул к исчезающей за холмом широкой дороге. Том остановился, уперся руками в колени, пытаясь отдышаться, разевая рот, как вытащенная из воды рыба. Руш пролетел сотню ярдов, прежде чем заметил отсутствие Тома. Он резко развернулся, подлетел, опустился рядом.

– Перейдем на шаг?

Том недоуменно взглянул на него и мотнул головой в сторону деревни.

– А… Туда?

– Позже. Сегодня ты встретишься с Элионом, – провозгласил Микал.

– С Элионом? – озадаченно переспросил Том.

Вместо ответа руш зашагал по тропе.

– Микал! Погоди. Погоди, мне нужно кое-что спросить.

– Ты все узнаешь, когда придет время, Томас.

– Билл. Тилей сказал, что это мой второй пилот. Мы потерпели крушение.

Микал повернул к нему голову.

– Ох, этот искусный лжец…

– Но, Микал, я видел своими глазами. И ты видел!

– Я скажу тебе, что я видел, и ты этого никогда не забудешь. Ты понял меня? Никогда!

– Конечно! Конечно! – Тома переполняли эмоции. Он сжал виски ладонями, пытаясь восстановить ясность видения. – Пожалуйста, объясни.

– Я видел сплошной обман. Тилей лжец. Он наврет тебе что угодно, лишь бы заманить в ловушку. Зная, что ты можешь усомниться в его словах, он подсунул тебе этого рыжего парня.

– Но Билл был…

– Не было никакого Билла! Была игра твоего воображения, управляемого этим чудовищем. Все сплошь обман.

– Но ведь… Билл выбежал из леса, чтобы меня предупредить, он кричал мне, звал на помощь…

– Тилей поднаторел в психологических приемах. Он знает, как лучше всего убедить тебя в реальности видения. Задача у него сложная, он ведь должен был склонить тебя к предательству. – Микал содрогнулся, произнося последнее слово. – У него отлично получился этот фокус, и в твоем сознании отложился образ взывающего о помощи Билла. Теперь тебя все время будет тянуть туда, обратно. И ведь утянет…

Микал взглянул на него, и от этого взгляда Том чуть не заплакал.

– Никогда. Ни за что я не вернусь туда, если это так.

Микал отвернулся и зашагал вниз по склону.

– Ты и сейчас сомневаешься.

Микал шагал прочь, а Том вдруг осознал, что руш и прав, и неправ одновременно. Прав относительно обмана, неправ в том, что Том вернется. Как, зачем? Он ведь не из дальней истории, он не с далекой планеты Земля. Он отсюда, и здесь Земля.

Разве что Тилей прав…

Том понуро тащился за Микалом, оторвавшись от него на несколько десятков метров. Они перебрались через холм в соседнюю долину. Рельеф местности здесь другой. Склоны круче, деревья намного выше, мощнее.

Том с удивлением оглядывался по сторонам. Крутые склоны переходили в обрывы, деревья сплачивались в массив, так что свет их стволов полностью рассеивал тьму. Ветви, казалось, сплошь увешаны плодами. Должно быть, мощные колонны Тролла родом из этого леса. Гладкие стволы лучились рубином, сапфиром, изумрудом, золотом… Тому казалось, что сияние это можно осязать, погладить, ощупать.

И вдруг Том узнал свой дом. Да, пусть память его пострадала, но… Он сразу понял, что это невероятное место – его дом! Он ускорил шаг.

Красные и синие цветы с крупными лепестками покрывали густой ковер изумрудной травы. Утесы казались выточенными из громадного монолита белого жемчуга, отражавшего свет деревьев. Вся долина сияла радужными переливами. Нежно шептала что-то речная вода: поток извивался по долине, кое-где приближаясь к тропе, и взгляд Тома тонул в зеленом сиянии воды.

Дом! Это дом его, о сомнениях не может быть и речи. И Рашель, его Рашель пройдет с ним по этой дороге.

Минут через десять – они все еще шли по той же тропе – Том услышал раскаты отдаленного грома. Сначала он подумал, что река обегает пороги, что взревела возмущенная вода. Но нет, это не река…

Гром, казалось, щекотал кожу. Призывал. Том ускорил шаг. Микал тоже двигался быстрее, скачками, взмахивая крыльями, чтобы удержать равновесие. То, что так сильно притягивало к себе Тома, действовало и на него.

Кусты слева вдруг зашуршали, Том замер. На тропу выскочил крупный белый зверь, похожий на льва. Зверь с любопытством уставился на Тома, который от неожиданности вздрогнул и отступил на шаг. Лев замурлыкал и прыгнул обратно в лес, а Том побежал догонять Микала.

Вокруг были видны и другие животные: и такие же белые львы, и немного другие, по виду напоминающие лошадей. На спину белого льва спланировал белый орел, повернул голову в сторону Томаса, проводил его взглядом.

Грохот грома нарастал, подошвы Тома уже ощущали легкую дрожь почвы. Микал снова взлетел.

Том ускорил шаг, припустил за Микалом, добежал до поворота, свернул, держась за грудь, и замер…

Тропа оборвалась.

Перед ним раскинулось большое круглое озеро, заполненное той же зеленой водой, которая сдерживала черный лес. Озеро окаймляли гигантские деревья, оставившие между собой и водой песчаную полосу шириной шагов в сорок. По берегу бродили животные, пили, лежали у воды. На противоположном берегу возвышался жемчужный утес, отливающий рубином и топазом. С утеса, со стометровой высоты срывался мощный водопад, пульсирующий зеленью и золотом, – источник несмолкаемого грохота. Окружавшая водопад дымка из мельчайших брызг отражала свет, излучаемый множеством деревьев. Можно было подумать, что вода светится собственным светом. В этом месте почти невозможно было уловить различие между днем и ночью. Справа от Тома из озера вытекала река, вдоль которой вилась приведшая их сюда тропа. Микал опустился на берег у самой кромки и принялся жадно лакать воду.

Все это Том воспринял единой цельной картинкой.

Он сделал шаг, другой и остановился: ноги как будто приросли к земле. Хотелось последовать примеру Микала: подбежать к берегу, лечь на землю, припасть к воде, но он как будто потерял способность передвигаться.

Внизу Микал продолжал пить воду.

Холодок пробежал по спине Томаса, спустился по ногам, неприятно защекотал подошвы. Им овладел непонятный страх. Несмотря на прохладный ветерок с озера, по всему телу выступил пот.

Что-то разладилось. Все не так. Он отступил, лихорадочно роясь в сознании, выискивая путеводную ниточку. Почувствовал, как сердце сжимают тиски ледяного ужаса. Том развернулся и понесся вверх, подальше от воды.

И тут все страхи разом оставили его, как будто кандалы свалились. Он глянул вниз: Микал все еще пил.

Том понял, что тоже должен припасть к этому источнику.

Он стоял, зарыв ноги в мягкий белый песок, сжав кулаки, и вдруг как будто что-то щелкнуло у него в мозгу.

Он почувствовал, что с губ его сорвался тихий стон, неразличимый в грохоте водопада. Животные бродили по берегу, Микал так же пил воду, деревья молча наблюдали за происходящим. Гремел водопад. Время как будто замерло, и Том запутался в нем, увяз, как мошка в капле смолы.

Водопад вдруг загремел еще громче, от озера потянуло брызгами, водяная дымка окутала Тома, едва заметно увлажнив кожу, но оставив в сознании ощущение малого ядерного взрыва.

Том ахнул, упал на руки. От прежних сомнений не осталось и следа.

Его заполнило желание. Отчаянное желание, неудержимая тяга, засасывающая с силой абсолютного вакуума.

Том и сам не ожидал того, что вытворил в следующий момент. Преисполненный отчаянного желания и уверенности в своих действиях, он оторвался от песка и метнулся к озеру. Но не остановился у края, не опустился, чтобы припасть к воде. Вместо этого он взвился над согнувшимся Микалом и врезался в сияющую воду, вопя на всем протяжении бега и полета.

Соприкоснувшись с водой, тело Тома содрогнулось. Глаза ослепил фиолетовый взрыв, и он понял, что умирает. Что нарушил правила, совершил недозволенное, поддался запретному желанию и заплатит за это жизнью.

Со всех сторон его окружала горячая вода. Тело вибрировало, кровь вскипала, легкие сжала судорога. Убийственный шок!

Но он не умер. Вместо смертных судорог он испытал наслаждение. Неслыханная сладость охватила его.

Элион!

Почему он вдруг это понял, осталось для него неизвестным. Однако же понял. Элион здесь, с ним, в этом озере!

Том открыл глаза. Никакой рези, никакого беспокойства. Струится золотой свет. Даже в глубине, в толще воды тьма не сгущается – оттуда, снизу, тоже льется свет. Он больше не мог ориентироваться. Где поверхность, в каком направлении?

Вода давила на каждый сантиметр его кожи, действовала, как химически активная жидкость, но не разъедала, причиняла не боль, а удовольствие. Он опускался, и болезненная дрожь уступила место легкой приятной вибрации, массирующей кожу и будоражащей сознание. Он открыл рот, засмеялся. Хотелось пить эту воду, ощущать ее, вбирать ее в себя.

Он так и сделал. Щедрый глоток – и непроизвольный вдох. Вода хлынула в легкие.

Тома охватила паника. Пытаясь освободить легкие от воды, он вдохнул еще больше. Он принялся колотить руками и ногами, пытаясь определить, где поверхность. Он ведь утонет!

Странно… Недостатка воздуха он не ощутил.

Том снова осторожно вдохнул… и медленно выдохнул. Еще и еще раз. Выдох с легким шипением.

Он дышит водой! Полной грудью дышит этой странной водой.

Его переполнил восторг. Он смеялся, кувыркался, подтягивал ноги к груди, выбрасывал их перед собой, в окружавшую его радугу. Ввинтился в воду, направляясь вглубь, ко дну. Мощь озера превышала все, что он видел в жизни, превосходила и то, что он мог вообразить. Том едва сдерживал свой восторг.

Точнее, он вовсе и не сдерживал его. Кричал, бултыхался, как дитя малое, и опускался глубже, глубже.

И вдруг услышал:

Я создал это.

Том замер, завороженный. Нет, это не голос. Музыка! Завораживающие аккорды пронзили его сердце и мозг. Короткая мелодичная фраза, значащая больше, чем толстые мудрые книги. Том извернулся, попытался определить, с какого направления донеслись звуки.

Послышался другой звук. Как будто звонкий колокольчик детского смеха.

Том глупо улыбнулся, обернулся.

– Элион? – Голос прозвучал глухо, неуверенно, как будто и не его голос вовсе.

Я создал это.

Звуки проникли в тело Тома, пронизывали насквозь. Его снова охватила дрожь. Он не понимал, голос ли слышал, почудилось ли ему…

– Что это? Где ты? – Калейдоскопическое мелькание продолжалось. Все так же омывали его тело волны удовольствия. – Кто ты?

Я Элион.

Я создал тебя.

Слова возникали в его сознании и прожигали тело живым огнем.

Нравится?

– Да! – ответил Том. Крикнул, сказал, подумал – сам не понял. Осознал лишь, что ответило все его тело.

Том огляделся.

– Элион!

На этот раз он понял, что это голос. Речь. Музыкальность исчезла. Простой вопрос.

Сомневаешься?

В тот же миг он осознал свою бесконечную глупость. Словно молотом ударило его прозрение. Как посмел он усомниться?

Том свернулся калачиком, в позу эмбриона, застонал, покачиваясь в утробе озера.

Я вижу тебя, Томас.

Я создал тебя.

Я люблю тебя.

Слова эти омывали его, проникали вглубь, до самых косточек, ласкали каждый нервный узел, протекали по артериям и капиллярам, как будто ему влили свежую кровь.

Чем же вызваны сомнения?

Томас из снов, из подсознания заполнил его разум. Да, он сомневался – более того, не верил вовсе. Но он ли это?

– Прости меня, прости… – Нет, он и вправду сейчас умрет. – Прости… – стонал он. – Пожалуйста…

За что?

– За все… За сомнения. За невежество. – Том остановился, не зная, чем еще обидел, но не сомневаясь, что обидел.

За то, что не любил?

Я люблю тебя, Томас.

Эти слова заполнили собой все озеро, и как будто вода сама стала этими словами. Том невольно всхлипнул.

Вода у ног его вдруг забурлила, он ощутил тягу, мощный поток втянул его в себя. Он закувыркался, понял, что не совладать ему с такою мощью, и открыл глаза, стараясь ничего не упустить.

Перед ним открылся темный туннель, похожий на центр воронки мощного водоворота. Том низвергся в черную дыру, и свет в глазах его померк.

Боль ударила тараном, отшибла дыхание. Он инстинктивно выгнул спину, попытался кинуться обратно, но выхода не было.

Он завопил, забился, скользя в глубь туннеля. Боль охватила с головы до ног, пронзила все тело. Казалось, его разделывают мясники, готовят из него филейчики с пряностями, не жалеют соли и перца, небрежно бросают на горящий уголь. Кости его кто-то разламывал пополам и заливал в каждую половинку расплавленный свинец.

Впервые в жизни Тому отчаянно захотелось умереть.

Перед глазами замельтешили образы прошлого, он узнал мост через реку, разделяющую черный и цветной леса.

Он увидел лицо отца, увидел свой плевок, летящий в физиономию армейского капеллана.

– Смерти-и-и-и! – завопил он. – Умере-е-е-е-еть! Сдохнуть!!!

Вода, не давая его глазам закрыться, подсовывала все новые видения. Мать заливается слезами. Его прежняя жизнь. Темная, гадкая, никчемная. Пунцовая морда с длинным змеиным языком, с которого срываются грязные ругательства. Ругательства адресные, разящие, с каждым словом кто-то затронутый бранью взрывается, рассыпается градом костей. Его собственная морда. Память о прошлом, воскресшая, чтобы снова умереть.

Он понял, что попал в собственную душу.

Выгнулся так, что макушка почти касалась пяток. Как только не лопнул позвоночник! И вопил, не переставая.

Туннель внезапно закончился, выплюнул Тома в какой-то кровавый суп. Кровь, настоящая кровь! Вязкая жидкость захлестнула глаза, нос, попала в легкие.

От озера донесся до него жуткий оглушительный стон, перекрывающий все остальные звуки. Том вертелся, ища источник стона, но из-за ослепляющей, удушающей крови ничего не мог разглядеть. Стон усиливался, перерос в вопль, затем в пронзительный визг.

Элион вопил от боли.

Том зажал уши ладонями и тоже завопил, поняв, что это хуже черного туннеля. Тело по-прежнему горело, но теперь от звука. «А как же иначе! – подсказывал внутренний голос. – Творец, Создатель твой корчится в муках!»

И вдруг все закончилось. Из кровавого бульона его вышвырнуло в изумрудную прозрачность озера. Руки все еще прижаты к ушам, лицо перекошено. Как будто из глубины собственного сознания он услышал:

Я люблю тебя, Томас.

Боль исчезла. Том отнял руки от головы, выпрямился, расслабился. Он ничего не отвечал: чувствовал, что для этого еще слишком слаб. Озеро наполнилось пением. Чудесная песнь, не сравнится с ней ни одна из звучавших, тысячи мелодий сплелись в ней в одну.

Я люблю тебя.

Я выбираю тебя.

Я спасаю тебя.

Я лелею тебя.

– И я люблю тебя! – кричит Том. – Я выбираю тебя, лелею тебя.

Том плачет, но это слезы любви. Любви более интенсивной, чем боль, минуту назад терзавшая его.

Его снова тянет поток, сквозь ясную воду, сквозь цветовые переливы. Снова тело его трепещет от удовольствия, он нежится в воде.

Ему хочется говорить, кричать, вопить о том, что он счастливейший человек во вселенной. Что его любит Элион, сам Элион, что он слышал голос Элиона в его озере.

Но слова не идут…

Сколько времени провел он в искрящихся потоках озера – неведомо. Выплыл в море мира, одной из составляющих озера Элиона, в глубоком бассейне, в котором тело покалывали иголочки, как от лопающихся пузырьков минеральной воды. Легким поворотом запястья он изменил курс, выплыл из голубого потока в золотистый, дышащий уверенной доверительностью силы и благосостояния. Затем оказался в розовом пруду безграничного удовольствия. Элион смеялся. И Том смеялся, ныряя и кувыркаясь.

Снова раздался голос Элиона, мягкий и глубокий, как мурлыканье льва.

Не покидай меня, Томас.

Никогда.

Скажи, что ты меня никогда не покинешь.

– Никогда! Никогда! Никогда! Всегда останусь с тобой!

Другой поток подхватил его, толкнул дальше. Он смеялся, рассекая воду, стремясь к поверхности. Он долго плыл, не переставая смеяться, и вынырнул в десятке метров от берега. Нащупав пятками песчаное дно перед изумленным Микалом, Том изверг из легких кварту воды, откашлялся, вышел на берег.

– Ох, парень… – вырвалось у него. Слова? Смогу ли я описать словами то, что пережил только что? – Ух-х-х…

– Элион, – улыбнулся Микал. – Что ж… Несколько необычный способ, конечно. Так вот, с головой…

– Долго я… нырял?

Микал пожал плечами.

– Минуту или две. Не дольше.

Том прошлепал по берегу, опустился на колени.

– Невероятно!

– Ты помнишь?

– Что?

– Из какой ты деревни. Кто ты.

– Нет. Но я помню все, начиная с падения в черном лесу. И помню свои сны.

Где он сейчас спит? Ожидая пробуждения, которое не наступит, пока он не заснет здесь. Два здешних дня могут промелькнуть одной секундой там. Что поделаешь? Вот так причудливо работает время, а времени не прикажешь.

Если он вообще сможет заснуть. Не до сна ему. Озеро его так оживило и освежило, что, кажется, теперь неделю глаз не сомкнешь.

Он откинулся на спину и растянулся на песчаном пляже, уставившись в плоскую физиономию луны.