Текст книги "Обещаю вернуться никогда (СИ)"

Автор книги: Таусита Полуденная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Как же мне это надоело, – сказал Див.

– Вы песенку Аллы Пугачёвой про горе-волшебника знаете? – прочистив горло, спросил Ладимир. – По-моему, строчка «Сделать хотел грозу, а получил козу» в аккурат о вас.

– Ну ты, салага, – неожиданно пробасило существо хриплым, насквозь пропитым и совершенно не женским голосом. – На князя зазря не наезжай, что требовалось, то и получил.

– Оно ещё разговаривает, – обречённо сказал Ладимир, отодвигаясь на всякий случай подальше.

– Она, – спокойно поправил князь.

– Да где ж она? Вы этот бас слышите? У Волка Ларсена наверняка такой же был… Хотя нет, он выпивкой не увлекался.

– Лад, она сидит к тебе боком.

Ладимир всмотрелся.

– Ах, извините, – насмешливо сказал он. – Ваши достоинства столь надёжно сокрыты, что их нелегко разглядеть.

Особа хмуро посмотрела на него.

– Твои достоинства, – сказала она, – разглядеть ещё сложнее, даже если бы ты был без штанов.

– Считай, что ты сразила меня наповал своим остроумием, – пробурчал Ладимир и пересел к Диву.

– Что понадобилось от меня, княже? – спросила гостья не слишком любезно.

– Кто ты такая и какое отношение имеешь к Геральту? – спокойно спросил князь и тихо бросил Ладимиру: – Самовар поставь.

Незнакомка недовольно засопела, но всё же ответила:

– Меня зовут Грай. Лесавка я, княже.

Див приподнял бровь:

– Я себе лесавок несколько иначе представлял.

Грай невесело усмехнулась:

– Что ж ты думаешь, княже? И я когда-то была крохотным лохматым комочком и играла в опавших листьях. Пока Кукольник меня к рукам не прибрал. Ты же, княже, лишь Запределье от магов бережёшь, на нас, сирых, милости твоей не достаёт.

– Сколько лет назад это было?

– Да уж лет двести тому…

Грай осеклась. Див спокойно смотрел на неё. Грай смутилась, кашлянула и сказала:

– Прости, княже, забыла, что ты не эльф. Уж больно похож… Ты о Кукольниках слышал?

– Для меня все маги одинаковы, – сухо сказал Ворон.

Грай сосредоточенно нахмурилась, собираясь с мыслями. Ладимир поставил на стол большое блюдо с выпечкой, разлил чай по чашкам и одну из них пододвинул к Грай. Та молча уставилась на неё, словно не верила своим глазам.

– Бери, бери, – сказал Див. – Не отравлено.

– И пирожки тоже, – добавил Ладимир. – Я на них смотреть уже не могу.

– Думай, прежде чем к радушным бабушкам на чай заходить, – усмехнулся Див.

– Так а куда деваться? Жалко было старушку, даже Геральт ей отказать не смог.

– Как раз Геральт повёл себя так, как можно было от него ожидать.

– Ну да, тоже мне, нашли образец мягкосердечия…

– Вы меня угощаете? – изумлённо спросила Грай, которая по-прежнему не решалась прикоснуться ни к чаю, ни к сдобе.

– Само собой, – ответил Див. – У нас гостей угощать принято.

– Благодарю, княже… и тебе спасибо, Чёрный.

Она несмело отпила из чашки. Ладимир подвинул к ней блюдо.

– Ешь, у нас этого добра…

– Ещё щи есть, – вспомнил Див и кивнул Ладимиру.

Тот ухватом достал из печки горшок, налил в тарелку щей и поставил перед Грай. Та взяла ложку, низко наклонилась, почти уткнувшись лбом в стол, но не сдержалась и хлюпнула носом.

– Прощения прошу, – пробормотала она в тарелку. – Мой хозяин бы никогда…

– Я не твой хозяин, – сказал князь.

Ладимир украдкой сунул ей носовой платок.

Когда со щами было покончено, Грай продолжила рассказ:

– Всем магам для того, чтобы творить заклинания, требуется энергия. В Запределье волшебники, которые ещё остались там, обращаются к стихиям напрямую. А здесь, княже, так не получится, слишком люди планету всякой гадостью отравили. Здешние маги раньше Запредельем пользовались, но было это неудобно, Звероподобные бунтовали, гарпии и атроксы особенно… а сейчас и вовсе невозможно стало, после того как ты, княже, всех земных чародеев из Запределья выставил. И ничего им не осталось, как только энергию из минералов выкачивать. Закавыка в том, что ни один самоцвет не обладает неисчерпаемой энергией, а магам её нужно много. То, чего обычному человеку хватает на всю жизнь, и он ещё амулет свой внукам передаёт, а то и правнукам, сильному магу хватит на десять – два десятка заклинаний, а новичок за два-три всё израсходует. Самоцветы могут самостоятельно подзаряжаться. Только это долго, и про качество такой энергии я уже говорила. Вот и додумались накопители применять, иначе куклы. Используют статуэтки, игрушки, но более всего украшения любят, с брильянтами особенно.

Вот в чём смысл, княже. Берут такой бриллиантик и подселяют в него духа, специально обученного. Дух в голове человека плохие мысли поселяет, а негативную энергию, которую хозяин украшения излучает, концентрирует в камне. Чем больше зла вокруг камня, тем лучше. Слышали ведь, сколько крови льётся за то, чтобы драгоценности себе присвоить. Позитивная энергия качественнее, но с ней работать сложнее, к тому же, проще человека на негатив пробить, чем наоборот… Так вот… Алмазы и корунды сами по себе – пустышки, но накопители бездонные, в них энергии можно закачать сколько захочешь. Когда такой камень злобой хорошенько омоется, Кукольник его изымает и своим собратьям магам продаёт. Использованные камни берёт на подзарядку, и тоже не задаром. Прибыльное дело, княже. Всё, что Кукольнику требуется, только духов ловить, ломать да обучать. Чаще всего берут мелочь вроде полевиков, водяниц, лесавок, домовых. Реже – русалок и болотниц. Они сильнее, наводящие чары у них лучше, но их ломать сложно, умирают часто.

Грай помолчала и продолжила:

– Паршивая это судьба, княже. Сначала в толстостенную бутыль сажают и через неё непрерывно электрические разряды пропускают. Посидишь под ними пару дней, так обалдеешь, что родную мать продашь. Потом режут на тебе руну «наутиз» и подселяют в какую-нибудь мелочь – колечко дешёвенькое серебряное аль браслетик. Вот там ты и учишься энергию из хозяина тянуть, а потом – на зло его подбивать, чтобы поток энергии усилить. Выучишься как следует – серьёзные камни дают.

Только знаешь, что я тебе скажу, княже? Учёба ничуть не лучше, чем в бутыли сидеть. Лежишь в шкатулке, в темноте, лежалым серебром воняет, и со всех сторон тебя другие побрякушки царапают. А одушевлённая – ты одна, поговорить не с кем. Лежишь и желтеешь, плёнкой липкой покрываешься, фу, вспомнить тошно… Редко когда солнышко увидишь. Таскают по улицам, вонища от автомобилев этих страшная, потом воняет, мертвечиной… люди ж обожают мертвечину на себе таскать. На ногах так у всех поголовно кожа, с убитой скотины поснятая. И в городищах этих проклятых от всех этих испарений постоянно туман вонючий висит, солнце через него как пятно мутное…

А одна из моих хозяек знаешь что удумала? Сама пьяница, ну и решила, что спирт всякую заразу убивает. Оно верно, княже, но всё же не повод, чтобы кольцо оставлять в стакане с водкой на ночь отмокать…

Хорошим накопителем я была, княже. Рубин Ривза, сапфир Чёрный Лотос, алмаз Слеза Пророка… На последнем я оплошала, княже. Понимаешь, для того, чтобы энергию высасывать, тоже силы нужны. Только свои будешь использовать – помрёшь. А из камня забирать запрещено, для этого на твоей плоти руну ставят. Поймает хозяин – хорошо если в бутыль отправят на исправление. А то выкачают тебя досуха, и – всё, с жизнью распрощаешься.

Я, княже, научилась в обход хозяина немножко энергии подсасывать, но на алмазе он, паскуда, меня поймал. Выжал до капли, в кольцо серебряное пихнул и оставил – помирать.

Я поначалу почти не соображала ничего, а когда чуть в себя пришла – что за диво, голова вроде прояснилась. А дива не было, просто хозяйка моя со мной почти не расставалась. Днём на мир посмотришь, а вечером на черепке глиняном отдыхаешь, а не в тесной шкатулке. И черепок не простой, а от горшка стародавнего, ему уже десять веков минуло, одиннадцатый пошёл… Мало того, каждый день в холодной воде купают да каждую неделю щёткой с мылом моют, никакая дрянь не пристанет. И я, княже, вместо того чтобы помереть, сил начала набираться.

А потом сюда попала… Поля увидела, которых, думала, уж никогда не увижу, небо, что над землёй как плат расстилается, а не маячит не пойми где, небоскрёбами подпёртое… Запах цветов лесных-полевых услышала, закаты и рассветы встречала… И поправилась я, княже, силы во мне открылись, которых раньше не было и быть не могло. И руна проклятая с моей руки исчезла…

Стала я думать да гадать, чем свою хозяюшку отблагодарить. Ну и сдуру попыталась её самое потаённое желание исполнить – любовь найти. Она из себя красавица, умница, да только, княже, угораздило её не в том месте и не в то время родиться.

Легко сказать, да трудно сделать. Не было рядом с ней никого мало-мальски подходящего. Я ведь даже тебя, Чёрный, смотрела, но в тебе, уж прости, такая зверюга сидит – разума надо решиться, чтобы с тобой жизнь связать.

Я уж искать перестала… Но как-то ночью в снах путешествовала… появился у меня такой талант после того, как я в лунных лучах искупалась. Забрела в сон одной чародейки. А снилось той, как мужчина её ублажал… Волшебница эта вторую сотню лет разменяла, непросто было её удивить, но этому любовнику удалось. Решила я его отыскать, и отыскала. Ведьмак оказался. Оно и правда, герой! – Грай усмехнулась. – Любое чудище наповал сразит, любую женщину от восторга кричать заставит, – Грай плотоядно растянула губы, обнажая клыки, и сощурила светлые, серебристо-зелёные глаза, – а сам кричит редко. То есть кричал.

Она коротко хохотнула.

– Единственный его недостаток – не из этого мира оказался. Жалко было, да что поделаешь. Я могу в сновидениях да в других мирах духом бесплотным путешествовать, а вытащить кого-то сюда – нет. Не в моих силах порталы создавать. Однако я попробовала…

Грай умолкла, подбирая слова.

– Сны насылать? – предположил Ладимир.

– Да нет… этого я не умею. Но могу быть проводником. Чем сны хороши – это особое пространство, любые границы между мирами стираются. Я и провела Русалку к нему.

Она почесала за ухом.

– Кто ж знал, что его в аккурат накануне оборотень подрал. Но души их зацепились одна за другую, и потом она к нему во снах приходила сама, без всякой моей помощи. Так что, княже, я почти не виновата. Только дорогу указала. А то, что он эти сны запоминал, а она – нет… так я ни при чём. У всех… психика разная.

Наступила тишина.

– Не отпускал бы ты его, княже? – внезапно сказала Грай и умоляюще посмотрела на Дива. – Ты же можешь…

– Грай, насильно я его держать не стану. Ни к чему хорошему это не приведёт.

– Ему и года не прожить, – глухо сказала Грай. – Ты ведь не хуже меня это знаешь… Вы оба знаете.

– Я не буду ему препятствовать, – сказал Див, и в голосе его появился лёд. – Он не ради прихоти туда возвращается.

– Как же она без него будет?

– Раньше надо было думать, – раздражённо сказал Ладимир. – Ты же можешь в будущее заглядывать? Вот и заглянула бы перед тем, как сводить.

– Да разве я знала, что она его полюбит?

Ладимир хотел ей что-то сказать, но Див вовремя остановил его взглядом.

– Ладно, – убедившись, что князь не передумает, сказала Грай. – Пора мне. Потрудитесь меня на место отнести.

Она встала, приготовилась вернуться в кольцо, но Див её остановил:

– Подожди. Как ты воплотилась? Не по щелчку же пальцев?

– Княже, – ехидно ответила Грай, – от твоего взгляда покойники из гробов сбегут, а не токмо что дух из кольца вылезет. Есть такой зверь, василиском зовётся, ядовитая тварюга, взглядом насмерть разит. Вот ты навроде этого василиска…

========== Глава XIX ==========

…Дни летели, и до конца отпуска оставалось совсем чуть-чуть. До ухода ведьмака – ещё меньше.

Мы не расставались ни на минуту, но почти не говорили. И чем ближе становился роковой день, тем больше я теряла голову.

Сердце обливалось кровью при мысли о том, что мне предстоит остаться одной, и внутренний голос упорно твердил: «Скажи ему, скажи, что любишь его! Сделай всё, чтобы он остался! Проси, моли, унижайся, лишь бы он остался!». Вот только уходил он не по собственной прихоти. И я чувствовала, что не смогу толкнуть его на предательство дочери.

Правды ради следует сказать, что к дочери ведьмака я никаких тёплых чувств не испытывала. Возможно, неприязнь, которая временами сильно напоминала ненависть. Из-за неё рушилась моя жизнь с Геральтом. Даже если бы после её спасения он решил вернуться, то вернулся бы, скорее всего, вместе с ней. Ведьмака я приняла бы без вопросов. Одного. Его приёмные дети мне совершенно не были нужны.

Но Цири была нужна ему, и я упорно молчала. Сейчас для Геральта существовала только я, и пусть до конца это будет так.

Но как же трудно давалось это молчание! Ведьмак не проявлял никакого желания отправиться в путь. Он ни разу не спросил Дива, скоро ли тот отправит его назад, и совершенно не изнывал от нетерпения. Откровенно говоря, частенько казалось, что он жаждет вернуться в свой мир так же пылко, как осуждённый ожидает свидания с виселицей. И подспудно во мне зрела уверенность, что если попросить его остаться, он не сможет мне отказать.

…Незадолго до заката Ладимир ухитрился отловить Геральта, когда тот из конца огорода возвращался в дом.

– Див просил передать тебе, что Шива здесь, – сказал он.

Ведьмак нахмурился и несколько секунд молчал.

– Он у вас, надо полагать? – спросил он.

– Где ж ему ещё быть…

– Проводи меня.

Ладимир подозрительно посмотрел на него из-под чёлки.

– Поблизости никакой сторожки нет, – сказал Геральт. – А вы странно быстро добираетесь от неё сюда и обратно.

– Ладно, – проворчал Ладимир. – Хотя вообще-то тебе этим путём идти нельзя.

Он подождал, пока Геральт предупредит свою ненаглядную, и они вышли за огород. Местность изменилась. Исчезло мохнатое золотистое поле, к которому ведьмак привык и даже успел полюбить. Теперь их со всех сторон обступал лес, и вовсе не сравнительно молодой сметник, ставший для ведьмака уже обычным. Деревья были схожи с теми, что росли на старом кладбище, – Геральта занесло туда в первые дни, когда он осматривал окрестности. Берёзы, липы, дубы, ели – с толстыми стволами, густыми кронами, чуть тронутыми первыми лёгкими касаниями осени, насчитывающие не одну сотню лет. Без густого подлеска и высокой травы. Здесь Русалке бы понравилось…

И в воздухе не было никаких резких химических запахов.

– Фауна здесь явно разнообразнее, – заметил ведьмак.

Отсутствие подлеска и высокой травы объяснялось просто – тут водились крупные копытные вроде лосей, зубров и туров. Причём хватало и тех, кому они служили обедом, – лес выглядел ухоженным, но отнюдь не объеденным.

Ладимир не ответил. Он прислушивался и принюхивался, бормоча себе под нос: «Ещё ни разу не доводилось с ними здесь сталкиваться, но мне же везёт… как утопленнику».

Очередные монстры? Угораздило Геральта оставить меч… Правда, он собирался всего лишь облегчиться и не видел причин тащить с собой оружие.

Проводник не спешил обращать внимание на ведьмака, поэтому Геральт, которого сейчас монстры не столь интересовали, в отличие от другого любопытного факта, обратил внимание на себя сам.

– Лад, озеро ведь в этом лесу?

Как он и ожидал, Ладимир сразу отвлёкся от наблюдения.

– Ты иногда бываешь настолько догадлив, – подумав, ответил он, – что я прямо не знаю, что с тобой делать.

– С каких пор мне сюда нельзя?

– Это Запределье, – ответил Ладимир. – Тут можно появляться лишь воинам Братства. Но тащить с собой посторонних мы не имеем права… А вот Диву можно всё, – добавил он, заметив, что собеседник слегка приподнял бровь. – Даже устроить вам незабываемую… то есть, незабываемые ночи при луне, и ему за это ничего не будет.

Геральт осознал, что, раз есть закон, кто-то должен следить за его выполнением, одновременно с лёгким движением сбоку. Он замер, и в ту же секунду замер Ладимир, предварительно выругавшись сквозь зубы.

В трёх шагах от них возникло человекоподобное существо. Голова у него была кошачья, с острыми небольшими ушами, но лицо обладало чрезвычайно правильными и даже красивыми чертами. А за плечами существа обнаружилась пара кожистых крыльев.

Геральт понял, что видит перед собой не иначе как одного из Драконов.

Стоящий перед ними воин не имел при себе оружия, кроме ножа и стилета за поясом. Видимого оружия, поправил себя ведьмак. На то, что это именно воин, указывала легчайшая кольчуга, которая застёгивалась за спиной.

Вопреки ожиданиям, Ладимир мгновенно расслабился. Он подошёл к Дракону, и они пожали друг другу руки странным рукопожатием – переплетя пальцы и соприкоснувшись локтями, из-за чего воину пришлось наклониться – ростом он был выше Геральта.

– Доброго ветра, – произнёс атрокс по-русски. – Давненько не виделись, Ладимир.

– И тебе, Ашвамир, – ответил Ладимир с поразительным для него дружелюбием.

– Далеко ли?

– До ближайшей поляны. В Серый мир.

– Провожу, – решил Ашвамир, и дальше они отправились уже втроём.

Ведьмаком как будто атрокс не интересовался, если бы не цепкий быстрый взгляд, каким Дракон успел окинуть Геральта прежде, чем поздороваться.

Чем дольше ведьмак наблюдал за ним, тем больше подмечал сходство с Серебряным. Та же худощавость, те же бледные глаза и выцветшие волосы – Ашвамир казался бы блондином, если бы на затылке под собранными в хвост и переплетёнными белой узкой лентой волосами не сохранились русые пряди. Даже манера говорить была похожа. Ашвамиру заметно реже приходилось пользоваться русским языком, и он говорил медленнее Леда и больше растягивал слоги, зато становилось ясно, откуда у Серебряного певучесть речи.

То, что атрокс мало походил на человека, в отличие от Серебряного, Геральта не смутило. Он был уверен, что у последнего есть амулет, позволяющий менять облик, – недаром ведьмак при встрече с князем уловил легчайший запах магии. В частности, узкое деревянное кольцо на левой руке Леда вызывало большие подозрения. Учитывая, что и у Бересклета оказалось точно такое же.

– Какими судьбами? – спросил Ладимир.

– Тварь, – коротко ответил атрокс и задумался, подбирая слова.

– Гладкая, чёрная и скользкая как сволочь? То есть как лягушка? – догадался Лад.

Ашвамир кивнул и взглянул на собеседника, ожидая продолжения.

– Мы её прикончили, – сказал Ладимир, коротким кивком в сторону ведьмака поясняя, кого он подразумевал под словом «мы».

– Ты, – возразил Геральт, не желая присваивать чужие заслуги. – Надо мной она вдоволь посмеялась бы, если б ты её не убил.

Он вновь заметил внимательный взгляд Ашвамира.

– Только было это пару недель назад, – заметил Ладимир.

– Мы выследили её три недели назад. У Зеркального залива.

Ладимир присвистнул.

– Она ушла, – пояснил Ашвамир. – Портал.

– Который опять появился, как по заказу, в нужное время в нужном месте? – мрачно спросил Ладимир.

Дракон кивнул.

– Не нравится мне это… – пробурчал Ладимир.

– Никому не нравится. Но… никто… не видит в этом проблемы.

Помолчав, Ашвамир добавил:

– Военачальником должен быть тот, кто умеет видеть сам. Не тот, кто видит… глазами… слепца.

– Ого! – рассмеялся Ладимир. – Надеюсь, ты позволяешь себе такие высказывания только среди нас.

– Я не Бересклет, – невозмутимо ответил Дракон, самую малость прищурив глаза.

Геральту его слова показались синонимом фразы «Я не идиот».

Деревья расступились и съёжились. Древний Лес превратился в обычный деревенский сметник. На поляне стояла посеревшая от старости избушка с просторным сараем рядом и колодцем.

Див сидел на крылечке и занимался очередным некняжеским занятием – щепал лучину для самовара. При появлении гостей он встал.

– Доброго ветра, Ашвамир.

В ответ Дракон опустился на одно колено и склонился в поклоне, коснувшись земли правой рукой и левым крылом. Див сжал челюсти и положил руку на его голову.

Ашвамир поднялся.

– Да будет с тобой милость Видара, – произнёс Див и кивнул, одним этим простым движением извиняясь и прося подождать. Затем он обратился к Геральту:

– Шива в лесу за домом.

Геральт увлечённо наблюдал за сценкой, причём не столько за атроксом, сколько за князем, и охотно остался бы, но Див мало радовался его присутствию. Ведьмак сквозь зубы поблагодарил и отправился на поиски младшего князя.

Он обрадовался идее искать Шиву в лесу ещё меньше, чем Див – его, Геральта, появлению. Насколько ему позволял судить обширный опыт общения с магами (преимущественно – с магичками), Шива в преддверии созидания порталов мог заниматься только одним – набирать энергию. В таком состоянии беспокоить волшебников крайне не рекомендовалось. Принимая и усмиряя потоки Силы, они теряли адекватное восприятие действительности и могли испепелить смельчака, нарушившего их покой.

Шиву ведьмак обнаружил в нескольких десятках шагов от дома. Тот сидел на земле к нему спиной, низко склонившись над чем-то. Медальон Геральта дрожал от сгустков тёмной энергии. Ведьмак выругался про себя и окликнул князя.

– Что тебе надо? – отозвался Шива на удивление нормальным голосом.

Геральт выдохнул. Либо Шива ещё не начинал работать с Силой, либо уже закончил и пришёл в себя. Ведьмак подошёл к нему и остановился перед ним в нескольких шагах. И тут же понял, что ошибся.

Он никогда не видел, как набирают Силу маги, но слышал, что зрелище это не только опасное, но и малоприятное.

Перед ним был Шива. И не Шива. Мягкие ткани его лица ссохлись и прилипли к костям, обнажая череп. Кожа приобрела голубоватый оттенок. Костлявые пальцы, пальцы скелета, лежали на крупном кристалле мориона.

На Геральта смотрела сама Смерть, и совершенно не к месту на виске черепа вилась татуировка – веточка ивы с сочными, только раскрывающимся листьями. Прорисованная до мелочей, она казалась живой… а может быть, была живой на самом деле.

«Некромант», – подумал ведьмак и выругался вторично. Некромантия была запрещена на Континенте, однако здесь, похоже, дело обстояло по-другому. Геральт не доверял обычной магии, но обращаться за помощью к некроманту выглядело совершенным безумием.

Если судить по изменению внешности, Шиве давно полагалось плеваться трупными червями и поражать окружающих чёрными молниями. Его самоконтроль достиг фантастического уровня. Это немного обнадёживало и наводило на размышления.

– Мне нужно узнать, где моя дочь, – сказал Геральт. – Див отправил меня к тебе.

«За помощью» он предпочёл не добавлять.

– Ты или глуп, или умение формулировать свои мысли у тебя такое же, как у Мстислава. Не просто «дочь», а приёмная. Ты же должен понимать, что от того, течёт в ней твоя кровь либо нет, зависит, насколько тяжело будет установить с ней связь.

– Благодарю за лекцию, но мы не в академии.

– Вторая часть твоего высказывания, – продолжал Шива, пропустив его слова мимо ушей, – звучит на самом деле как «я обратился за помощью к Диву, и Див меня послал».

Здесь ведьмак был вынужден с ним согласиться.

Шива смотрел на него несколько минут своими водянистыми, по-рыбьему пустыми глазами.

– Я давно оставил магию, – сказал он. – Ворону я нужен только в качестве главы младшей дружины. Приказа выслеживать твоего приёмыша он мне не давал. А в моём добросердечии тебе нужно было бы сомневаться, не будь ты глуп.

– Всё же не настолько, чтобы рассчитывать на твою бескорыстную помощь, – сухо сказал Геральт.

– Что у тебя можно забрать? Что принадлежит не Ворону, а тебе? – хихикнул Шива. – Иди, если ты хочешь вернуться завтра на Континент.

Геральт не пошевелился.

– Молчание, например.

– Да? – заинтересовался Шива. – О чём же?

– Ты помогаешь мне. Взамен Див не узнаёт, кто нашёл ведьмака для покушения на него и кто его готовил.

Шива расхохотался, и его смех спугнул пару воронов, которая отдыхала в ветвях. Отсмеявшись, он несколько минут рассматривал Геральта. Ветвь на его виске пульсировала, словно по ней текла живая кровь. Её биение отвлекало ведьмака, не давая ему сосредоточиться.

– Дурачок, – неожиданно ласково спросил колдун, – с чего ты решил, что он этого не знает?

Голос его зазвучал резко и ядовито:

– Он знает всех, кто участвовал в заговоре против него. Поимённо и пословно. И… знаешь, что случилось с бунтовщиками? Они служат в Братстве. Все. Включая инициатора. Каждый с удавкой на шее и на коротком поводке. Шаг в сторону… – Шива развёл руками и хихикнул: – Нет, не смерть. Кому, как не Корвусу, знать, что есть вещи страшнее смерти?

Он снова рассмеялся.

– Иди. Мне нечего с тебя взять.

Геральт смотрел на него несколько секунд. Затем медленно побрёл к сторожке.

Див был занят беседой с Ашвамиром и на Геральта даже не взглянул. Зато Ладимир подошёл сразу, получив, очевидно, распоряжение проводить (точнее, выпроводить) ведьмака. Геральт помешкал, поджал губы и последовал за Ладимиром.

Возвращались они тем же путём. Ладимир помалкивал. Когда они вновь оказались на белой от пыли дороге, Геральт заметил:

– Не ожидал, что русский язык настолько распространён в Запределье.

Ладимир ухмыльнулся:

– Вообще-то нет. Многие Крылатые его знают, потому что нам служить приходится бок о бок. А мы, соответственно, все худо-бедно говорим на атришну.

– Почему же Ашвамир говорил по-русски?

– Я разве не упоминал, что Драконы вежливы до безобразия? Потому что ты не знаешь атришну, и говорить на нём в твоём присутствии было бы грубо.

– Как он это узнал?

– Очень просто. У тебя левое ухо не проколото, значит, ты не из Братства.

– Не думал, что это сразу бросается в глаза.

Ладимир вздохнул.

– Геральт, у них орлиное зрение с той разницей, что они не страдают дальнозоркостью. Что для него с двух шагов увидеть, есть в твоём ухе серёжка или нет?

– Ты с ним опасался встречи? Не похоже, чтобы вы враждовали.

– Не с ним, а с ними. У Ашвамира трое воинов под началом. Он оказался один, потому что они рассредоточились, выслеживая Тварь…. У нас тёрки с верховным правителем атроксов, но, к счастью, Ашвамир и его команда сохранили к нам хорошее отношение. Будь вместо него, скажем, Осгерд, наше путешествие прошло бы далеко не так гладко.

Ладимир замолчал, но уходить не спешил. Когда ведьмак начал вопросительно поглядывать на него, он встрепенулся, преувеличенно-безмятежно бросил: «Ну, пока», – и поспешно исчез.

Геральт не сразу пошёл в дом. Несколько минут он простоял за огородом, глядя в тёмное небо. Над его головой широкой лентой тянулась россыпь мелких звёзд, перевитая призрачно-лёгкими облаками. Русалка говорила, что это Млечный Путь. Завтра он уже его не увидит.

Геральт взглянул на созвездие Большой Медведицы, которое сейчас находилось над крышей дома. На терраске и крыльце горел свет – Аннушка позаботилась о том, чтобы ему не пришлось возвращаться в темноте, хотя знала, что для него это не помеха.

Сегодня он возвращается в последний раз.

Ведьмак посмотрел на тёмное небо, обнимающее уснувшее поле, – звёзды спускались до самого горизонта, – и повернулся к калитке.

И вдруг ощутил тонкий аромат мяты и лаванды.

…Див стоял возле двух молоденьких осинок, сквозь редкую листву которых подмигивали звёзды.

– Ты хотел поговорить со мной, – сказал он.

Тихая ясная ночь настроила ведьмака на лирический лад, и он ответил не так, как собирался:

– Спасибо.

– В Братстве есть присказка, что Великий Князь всегда приходит к тому, кому он действительно нужен, – невесело улыбнулся Див.

– Див, ты можешь освободить меня от Предназначения?

Ворон смотрел на липы за соседним забором. Он молчал долго. Геральт решил, что останется без ответа, но князь всё же заговорил:

– Понимаешь, Геральт… Когда я вернулся, во мне осталось не так много от мальчика, которого ты вёз в Шархат. Раньше у меня не было этого голоса и этого лица. Раньше я не умел исцелять, просто дотронувшись до больного.

«И вытаскивать духов из заговорённых колец», – добавил он про себя.

– Беда в том, Геральт, что я до сих пор не знаю, чего от себя ждать.

Див повернул голову и посмотрел в глаза ведьмаку:

– Я не могу обещать.

Геральт медленно кивнул:

– Спасибо.

– Не за что меня благодарить.

Геральт взглянул на князя:

– У меня нет шансов остаться в живых после этого похода. Я больше не вернусь сюда. Просто хотел узнать, есть ли у меня надежда.

…Ночь прошла без сна. Ведьмаку надо было бы выспаться перед дорогой, и я даже попыталась сказать ему об этом, но он не стал меня слушать. Он любил меня так, словно навсегда хотел запомнить моё тело, мой голос… Я знала, что он забудет меня, стоит ему шагнуть в портал, но не позволяла себе об этом думать. Какая разница, что я окажусь тысячной по счёту в веренице брошенных им женщин? Разве имеет значение, что он воссоединится со своей возлюбленной? Важно лишь то, что он сейчас мой… пусть всего лишь до восхода солнца.

Когда мы утихли, в комнате стоял белёсый предутренний полумрак. Я положила голову на грудь Геральта, он гладил меня по волосам. Сегодня он уже не заплетёт мне косу… никогда больше не заплетёт.

Сказать ему? Зачем? Разве есть что-то, чего он не знает про меня?

Громко тикали часы. Я начала зябнуть, и Геральт укрыл меня одеялом – как обычно, оставшись почти без него. Моего куцего одеялка, которое было перешитым спальным мешком, мне одной хватало с трудом, и, хотя, когда мы засыпали, оно кое-как прикрывало нас обоих, утром оказывалось целиком на мне. Менять моего недомерка на нормальное одеяло Геральт почему-то не хотел…

За окном неумолимо светлело. Никогда ещё на моей памяти утро не наступало так быстро.

В окно поскреблись.

Звук был еле слышным, словно синичка пыталась склюнуть муху за стеклом, но я вздрогнула. Всё. Он уходит.

Геральт, однако, лежал несколько минут, прижимая меня к себе. Наконец он медленно поднялся и принялся одеваться.

Одежда давно дожидалась своего часа, Шива привёз её вместе с мечом, – чёрная форма без серебра, которую носили ученики Братства. В мире Геральта она вряд ли выглядела бы неуместно.

Ведьмак очень долго застёгивал кафтан и ещё дольше надевал ножны с мечом. Но, как он ни тянул время, всё же не осталось ничего, что держало бы его здесь. Нельзя было вечно поправлять ножны, то затягивая, то ослабляя ремень.

Геральт поджал губы и посмотрел на меня.

Я сидела на постели, завернувшись в одеяло, не сводила с ведьмака глаз и не чувствовала, как слёзы текут по щекам.

Геральт медленно опустился на одно колено и поцеловал меня долгим нежным поцелуем.

Последним.

Нехотя он оторвался от моих губ, но подниматься не спешил. Я еле смогла выдавить:

– Я не пойду тебя провожать.

Он кивнул, встал, задержал на мне взгляд, прощаясь. Круто повернулся и быстро вышел. Каблуки его сапог глухо простучали по полу терраски, звонче – по ступенькам крыльца.

Он ушёл.

Я сидела, глядя на остывшую постель, на то место, где он лежал так недавно. Затем медленно просунула руку под подушку – там ещё хранилось тепло его тела.

«Я обещаю вернуться никогда в Никогда,

Когда короткая осень горит небесным бледным огнём…».

Невыносимо видеть, как он пропадает из моего мира. Но ещё хуже сидеть здесь, чувствовать остывающую под рукой простынь и слышать тяжёлое торопливое тиканье часов, незатихающий стук маятника.