Текст книги "Обещаю вернуться никогда (СИ)"

Автор книги: Таусита Полуденная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Геральт ревнует, – пояснил Ладимир.

В закутке фыркнули, заворчали и заскрипели кушеткой.

– Несколько неожиданно, – сказала я.

– Я бы так не сказал.

– Это ваши дела, вам виднее.

В закутке настала мёртвая тишина. Ладимир удивлённо вздёрнул бровь и повернулся ко мне.

– Не понял, – сказал он.

– К тебе же друг приехал, – ответила я и встала. – Кстати, надо полотенце найти…

Ладимир смотрел на меня, хлопая глазами, и вдруг рассмеялся, да так, что стёкла зазвенели.

– Мне это в голову не приходило, – сказал он, отсмеявшись. – Полотенце тебе зачем?

– Это не мне, а Швару. Или твой приятель непромокаемый?

– А, ну да… в смысле, нет, конечно. А зачем ты полотенце на печку вешаешь?

Я вздохнула.

– Лад, на улице холодина. Для того, чтобы оно тёплым было, зачем же ещё!

– Ааа, – многозначительно протянул Ладимир и бросил взгляд в закуток.

Кушетка скрипнула.

– Кстати, у тебя же вроде штаны здесь были форменные?

– Да, есть, а что?

– А то, что тебе придётся ими со Сваромиром поделиться, пока его собственные не просохнут. И косоворотку ему заодно сунь, ты всё равно в футболке и джинсах ходишь.

…Сваромир явился примерно через полчаса. Он не стал заходить в избу, а только приоткрыл дверь и заглянул. Нужен ему был Ладимир, но я сидела ближе, встала и отдала ему полотенце и Ладимирову форму. Сваромир вымок до нитки, с него текло, и вода у его ног собиралась в лужицы. Он взял у меня вещи, но уходить не торопился.

– Я ведь говорил тебе, что восхищаюсь твоей проницательностью? – с улыбкой спросил он.

– Говорил. Дверь закрой, избу выстудишь. И в ванной не забудь обогреватель выключить.

Он кивнул и скрылся за дверью.

К тому времени, как Сваромир вернулся, мы с Ладимиром побороли печку, которая никак не желала разгораться, и устроились на диване. Сваромир заглянул в печку, поправил пару поленьев, немного задвинул заслонку, а потом недолго думая ловко устроился между мной и Ладимиром. Он достал из сумки льняное полотенце, расстелил его на коленях и принялся за резьбу.

– Ну как, поставил Грома? – полюбопытствовал Ладимир.

– Поставил… но хозяин сторожки со мной разговаривать не пожелал. Так что я просто попросил его не подходить к жеребцу, если он… хочет владеть всеми своими конечностями.

– А сарай большой? Туда ещё одна лошадь поместится?

– Легко.

– Надо попросить, чтобы мне Басю привели. И машину пригнали. Говорил ведь Мстиславу, да без толку.

– Сейчас дома никого нет. Мстислав с Ледом, Равана с Дивом.

– Чтоб им… попробую Белому написать.

– Бася хорошо знает Белого?

– Знает, но он ему не нравится. Ничего, потерпит его полчаса.

Наступила тишина. Я пыталась читать книгу, стараясь забыть о том, что рядом сидит Сваромир (косоворотку он так и не надел), Сваромир упоённо ковырял деревяшку резцом, Ладимир строчил сообщение одному из своих приятелей. Через несколько минут он отложил телефон и взглянул на Швара:

– Ты Ветрану не видел?

Я заметила, что руки Сваромира остановились на секунду, прежде чем он ответил:

– Нет, не встречал.

Ладимир кивнул.

– Значит, подействовало.

– Что за Ветрана? – спросила я.

Ладимир улыбнулся и завёл руки за голову.

– Да так, пустая интрижка, – сказал он. – Расскажу, если хочешь.

– Конечно, хочу.

– Я в то время проходил Испытание Одиночеством у Генерала. Ну и к Швару частенько наведывался. Как-то в июне засиделся у него позже обычного и решил срезать, чтобы вернуться поскорее. Естественно, заблудился. Еду я по чаще, небо светлое, лунное, но под деревьями темно. Травами пахнет, соловьи поют. Потом начало светлеть, выехал я на опушку леса, а передо мной деревня. Мёртвая почти, там если только в трёх избах жили. Посмотрел, развернул Волчка и поехал прочь. Еду и слышу – словно водой пахнет и девушки поют, да так поют – заслушаешься. Я сначала подумал, что мерещится мне – я ведь к тому времени полгода в лесу проторчал и женщин только во сне и видел. Еду дальше – голоса не смолкают, водой всё сильнее тянет, и Волчок стал уши настораживать. Мне-то могло померещиться, Волчку – вряд ли. Естественно, интересно стало, что это за девушки в Сваромировом лесу распевают. Поехал на звук. Выезжаю на лесную полянку. Там озерцо, облака в него смотрятся, а перед озерцом девушки хоровод водят. Красавицы – в длинных белых платьях, волосы распущенные до земли, в волосах цветы, стройные, лёгкие, как те облака, что в озерцо глядятся. Понял я, что это русалки. По-хорошему, надо было разворачиваться и уезжать, пока они меня не увидели, но…

– Но уж больно хорошо пели, – сказал ведьмак. Он, оказывается, выбрался из своего закутка и сидел в кресле у перегородки, прикрыв глаза.

– И это тоже. Я же тогда молодой был и умом не блистал, да и женщины у меня давно не было. Спешился я и пошёл к ним. Они меня окружили, хохочут, обнимают да щекочут… и незаметно к озерцу тянут. Я вёлся до тех пор, пока не оказался между ними и водой, а потом обратился. Визг подняли, порскнули от меня в разные стороны, как зайцы. Я из озорства погнался за одной. Она меня по чаще кругами водила, пока к тому же озерку не вывела, и бухнулась в воду, лишь пояс её у меня в руке остался. Пояс забрал и поехал домой.

Только из головы у меня эта русалочка не выходила. У неё, небось, всего и радости было, что этот шёлковый пояс, камнями вышитый. Жалко её стало. Попросил Швара, чтобы он гребешок из дерева вырезал, и поехал снова к озеру, только на этот раз новолуния дождался. Вижу – сидит моя русалочка у воды, одна-одинёшенька, и плачет. Меня заметила, перепугалась, вскочила и смотрит на меня – глазищи на пол-лица. «Не бойся, – говорю. – Пояс твой принёс, возьми». И пояс ей протянул. Она смотрит, но подойти боится. «Прости, – говорю, – не хотел тебя обидеть». Пояс и гребешок положил на камень и ушёл, но недалеко. Видел, как она этот пояс схватила, нарадоваться не могла, и как гребешок в руках крутила, рассматривала – Швар на славу постарался, гребешок весь резной был. А потом убежала в чащу.

Мне бы из головы её выбросить, но не получалось. Надо мной ребята посмеиваться начали и предлагали с ними в посёлок съездить, нормальную бабу найти. Русалка ведь с мужчиной спать не станет, её сначала расколдовать надо и жениться на ней… Всё это я знал, но понадеялся на своё обаяние и ночью на новолуние поехал к озеру.

Подруг её не было, но она была. Ждала меня. За гребешок поблагодарила, голосок нежный, хрустальный, на песенку щегла похож. Слово за слово… уговорил я её, в общем.

Звали её Ветраной.

Всё лето я к ней ездил. Не на каждое новолуние, я ведь не в отпуске был. По-хорошему, надо было мне одной ночью обойтись, самое большее – двумя. Но не получилось. Уговаривал себя каждый раз, что уж эта-то ночь непременно последняя, да так до осени и протянул. Осенью русалки в озере укрываются и спят до весны. Она к этому времени влюбилась в меня не на шутку, плакала, не хотела отпускать. Весна у нас выдалась горячая – браконьеров полно, Твари изо всех щелей лезли, не до прогулок к озеру мне было. А в начале лета закончилось моё Испытание, и я вернулся в Москву. Её больше не видел.

Потом, уже после возвращения, Швар мне сказал, что она меня ждёт, даже к сторожке его приходила, искала меня. Не думал я, что так получится, знал бы заранее, не стал бы с ней связываться. Решил наведаться к озеру.

Ладимир помолчал.

– Она не узнала меня. Испугалась до смерти, насилу я её удержал. Сказал, что это я. Долго она в меня вглядывалась, а потом долго плакала…

Ладимир снова замолк. Всё-таки эта история отнюдь не была для него «пустой интрижкой»…

– Вы расстались? – спросила я.

– Конечно, по-другому и быть не могло.

Я задумалась. Жалко было Ветрану – угораздило её влюбиться в оборотня-рысь! – но почему-то ещё жальче было Ладимира. Понятно, что он её соблазнил, но всё же…

От грустной истории Ладимира мои мысли незаметно перетекли в другое русло. Сваромир сидел близко – ближе некуда, и отодвинуться у меня не было никакой возможности. Правда, отодвигаться не хотелось – уж очень уютно я устроилась. Если бы привалиться к его плечу, совсем хорошо было бы…

Собственно, если рассматривать ведьмака и Сваромира в далекоидущих планах, безнадёжны были оба. Ведьмак должен был вернуться в свой мир, да и в его пригодности к семейной жизни я сомневалась. Швар как муж был бы идеален, но… он был оборотнем, причём рысью, то есть по природе своей, как и Ладимир, к моногамии не склонен, да вдобавок воином Дива. А в войске женатых не было вообще. Если воин имел неосторожность связать себя узами брака, он в лучшем случае переводился из войска в хозяйственные службы, в худшем – покидал Братство…

Вечером дождь прекратился. Как это часто бывает после ненастного дня, небо расчистилось и вспыхнул необыкновенно красивый закат. Только холодно и сыро было ужасно. Я всё-таки взяла фотоаппарат и пошла за огород, надеясь сделать из десятка хоть одну приличную фотографию. Снимать закат оттуда было неудобно – мешали крыши домов и столбы электропередач, но за поле пролезть нечего было и думать, не говоря уж о том, что заняло бы это кучу времени.

Сваромир, убедившись, что я ушла, сделал незаметный знак Ладимиру, и они вышли на полянку перед домом. Оттуда тоже можно было любоваться закатом, но нормальные (с моей точки зрения) фото сделать почти невозможно.

– Этот… ведьмак, – сказал Сваромир, не отрываясь от своего излюбленного занятия. – Ты о нём знаешь что-нибудь?

– Конкретно о нём? Почти ничего. Див мне только его имя назвал, а сам Геральт, как ты мог убедиться, не очень-то разговорчив. Впрочем, я уверен, что это именно тот ведьмак, которого нанимал Авель.

– Белый Волк…

– Возможно. Только непонятно, зачем Див жизнью рисковал, спасая его.

– Мстительность не в характере Дива.

– Ну знаешь! Он ни одного мага из тех, кто учинил над ним расправу, в живых не оставил.

– Это скорее была… предупредительная мера.

– Называй это как хочешь, только маги мертвы. Ладно, Бог с ним, тут даже не в мести дело. Можно же было просто вправить переломы и на этом остановиться. Скорее всего, ведьмак бы помер, но тут уж… от судьбы не уйдёшь. Зачем было его исцелять? Ты Дива после этого не видел. Ей-богу, я боялся, что у нас два трупа будет.

Сваромир повёл головой и пожал плечом.

– Я бы сказал, что у Дива… был свой расчёт, но… по расчёту он всё же старается себя не гробить. А как… Геральт здесь появился?

– Див сказал, что там, где его искалечили, произошёл мощный взрыв магической энергии…

– А, понятно. Угодил в случайно открывшийся портал…

– Ну да.

– Почему именно сюда… – едва слышно пробормотал Сваромир.

Они замолчали. Ладимир разглядывал золотисто-розовые кудрявые облачка, медленно струящиеся по пронизанному розовым светом небу. Сваромир склонился над кусочком дерева, в котором уже угадывался длинногривый конёк.

– Послушай, – заговорил Сваромир в обычной своей манере – умолкая время от времени, будто обдумывал каждое слово. На самом деле он обычно обдумывал свою очередную поделку. – Какие отношения… между Анютой и Геральтом?

– Хороший вопрос! Мне самому интересно. На данный момент, по-моему, никаких.

Сваромир шевельнул бровью.

– Да видел я, как он на неё смотрит. Как будто он видел её когда-то и теперь пытается понять, она это или нет. Хотя заведомо ясно, что не она.

– Вот именно, – буркнул Сваромир.

– А она… Ну, интерес с её стороны был… пока он не пришёл в себя. Она же над ним хлопотала, как наседка, не отходила от него. Когда он бредил, сидела рядом с ним, держала за руку. Я был почти уверен, что у них роман будет, но этот придурок всё испортил – взял и очнулся. У него, видите ли, безумная любовь там осталась. А она, к счастью, не настолько к нему привязалась, чтобы сильно расстроиться. Слушай, а почему бы тебе не попробовать? Я же видел, какими взглядами ты её провожаешь. Да и ты ей, во всяком случае, не безразличен.

– Сам-то что? – поинтересовался Сваромир, уклонившись от ответа.

Ладимир почесал переносицу.

– Видишь ли… Она из числа тех немногих, кто узнал меня после… ну, ты понял. Только отношусь я к ней как к сестре. Разумеется, если бы она вдруг захотела со мной переспать, я бы не отказался. Но… дальше этого у нас дело всё равно бы не зашло.

– А меня ты на ней уже женишь?

– Не я, – сказал Ладимир. – Я прекрасно знаю, что тебе не нужны отношения на одну ночь. Сейчас, во всяком случае.

– Я не хотел бы… никому переходить дорогу.

– Кому ты её перейдёшь? Я же тебе сказал…

– Я помню. Тем не менее он… мягко выражаясь, недоволен моим присутствием.

– Во-первых, довольным я его пока вообще не видел. Во-вторых, он как собака на сене – мне не надо, но и тебе не дам. Хоть ты не будь придурком.

– Посмотрим, – пробормотал Сваромир.

========== Глава VIII ==========

Когда я проснулась, в избе никого не было. Я не удивилась – за окном ярко светило солнце. Геральт опять отправился добивать свою ногу, а Ладимир наверняка потащил друга исследовать лес. Я потянулась, погладила кота, который отсыпался после ночных похождений, бросила взгляд в окно и окаменела.

На поляне перед домом стоял «патриот».

Я таращилась на него, не в силах пошевелиться. Дождалась… родители приехали. А у меня тут шатаются трое мужиков и, не дай Бог, по участку. Причём больше всего вопросов вызовет не Геральт, а Сваромир.

Так, стоп…

«Уазик» на полянке был, выражаясь поэтически, цвета «осеннего листа», тогда как наш обладал замечательной мастью «брызги шампанского». И я сообразила наконец, что просто-напросто Ладимиру пригнали машину.

Облегчение моё не подаётся описанию. Я встала, надела платьишко, которое служило мне вместо халата, и отправилась в конец огорода.

Однако радовалась я рано. Возле «уазика» пасся Бешеный Ладимира. А на ступеньках крыльца сидел некий субъект со снежно-белыми, в чёрных пестринах, волосами, остриженными углом. По чёрной с серебром форме я опознала в нём одного из сослуживцев Ладимира.

Он встал и повернулся ко мне. Невысокого роста, большущие серые глаза, настолько тёмные, что кажутся чёрными. Вопреки красивому лицу, он мне не понравился, прежде всего из-за манеры смотреть свысока. Я утром, точнее, сразу после того, как встану с постели, бываю, мягко говоря, не в лучшей форме. И под его взглядом я ощутила, что у меня опухшие глаза, растрёпанные со сна волосы и на мне старенькое заношенное платьишко, место которому в помойке.

Пару секунд я мысленно ёжилась от его взгляда. Новоприбывший наконец решил придерживаться общепринятых канонов вежливости.

– Добрый день, – сказал он.

– Добрый, – ответила я не слишком любезно

– Чёрное Крыло, дружина князя Джентаю. Белый Кречет. Ладимир просил машину и жеребца пригнать.

Я покосилась на жеребца, который рискнул попробовать сирень. Судя по выражению морды, она ему не понравилась.

– Ладимира нет, – сказала я.

– Это я уже понял, – поморщился Кречет. – Когда он будет?

– Бог знает, он мне ничего не говорил. Ты, может, на терраску пройдёшь?

Он последовал за мной без особой охоты, бегло осмотрел терраску так, что я сразу поняла, что мы живём в нищенской халупе, и, не пытаясь скрыть отвращение, сел на диванчик.

– Чаю? – предложила я.

– Кофе.

– Кофе нет, – с тайным злорадством ответила я. Сказать по правде, кофе был, но обычный растворимый, и не приходилось сомневаться, что этот тип не станет его пить даже под страхом смертной казни.

На лице Кречета отвращение проступило ещё более явственно.

– Вода хотя бы есть?

Я отвернулась, чтобы взять стакан и налить воды. Поскорее бы Ладимир вернулся! Среди его приятелей попадались разные, но более мерзкая личность мне ещё не встречалась.

Когда я повернулась, чтобы поставить перед ним стакан, совершенно неожиданно узрела на табуретке напротив гостя Геральта. Ведьмак разглядывал Кречета едва ли не с большим отвращением, чем тот разглядывал его.

Странно, но его присутствие меня успокоило. Ощущение, не поддающееся логическому объяснению – Геральт обладал талантом создавать конфликты, а не сглаживать их.

– Ты откуда взялся? Я была уверена, что тебя нет дома, – сказала я Геральту.

– Я никуда не выходил.

Всё-таки эта манера не издавать никакого шума способна довести до психического расстройства.

– С завтраком придётся подождать.

– Я не голоден, – быстро сказал ведьмак.

«Это что-то новенькое», – подумала я и сообразила, что вряд ли Ладимир и Сваромир отправились в лес на пустой желудок. Очевидно, Геральт позавтракал вместе с ними.

Я представила ведьмака и гостя друг другу и с чистой совестью сбежала на улицу, прихватив кусок чёрного хлеба для Бешеного.

Бедный Геральт! Имена Ладимира и Сваромира его не удивляли, но Белый Кречет поставил в тупик. Он даже решил, что гость – эльф и имя его – дословный перевод с эльфийского. Я ведь не стала ему объяснять, что Белый Кречет, скорее всего, прозвище, перешедшее в имя (частое в Братстве явление), а имя оканчивается на «слав», «мир» либо сильно отдаёт славяно-скандинавской мифологией. То есть полное его имя звучало как, например, Велеслав Белый Кречет. Причём специфика таких прозвищ была в том, что получали их наиболее яркие представители данного вида. Белый кречет в Братстве был не один, но прозвище прилепилось только к предполагаемому Велеславу.

Справедливости ради надо сказать, что Кречет тоже был озадачен. Виду он не подал, но, уходя, я заметила, как он выронил телефон и наклонился, чтобы его поднять. Проделан этот трюк был для того, чтобы увидеть левое ухо Геральта и по наличию либо отсутствию в нём серёжки определить, имеет ли Геральт отношение к Братству. Не помогло.

Бешеный сразу меня заметил, приветственно наставил на меня уши и подошёл поздороваться. Лишнее подтверждение отличной лошадиной памяти – видел он меня не более двух раз, и было это давненько. Тем не менее запомнил и даже неплохо относился – потому что ко мне хорошо относился его хозяин. Не будь этого, я бы не рискнула подойти к жеребцу. Все жеребцы Братства обладали, при самом мягком раскладе, недоверчивостью к чужим, но чаще всего недоверчивость превращалась в неприязнь. Прикоснуться к ним незнакомому человеку без риска для здоровья было невозможно, а некоторые, вроде Корвуса Дива, даже приближения чужака не терпели.

Бешеный осторожно меня обнюхал и фыркнул в знак приветствия. Я скормила ему хлеб и потрепала по длинной лоснящейся шее.

– Бась, пойдём-ка я тебя за огород отведу. Там травка хорошая… пойдём.

В успех не верилось, но Бешеный за мной пошёл довольно охотно – возможно, решил, что я веду его к Ладимиру. В каком-то смысле так оно и было – Ладимир предпочитал калиткой у дома не пользоваться, чтобы не попадаться лишний раз на глаза соседям.

К слову, звали Бешеного на самом деле Ранний Месяц. Бешеный – прозвище, которое Ладимир превратил в уменьшительное «Бася».

Я оставила Бешеного за огородом – можно было не опасаться, что он отправится гулять по окрестностям, – и добралась наконец до «скворечника». Когда я оттуда вышла, увидела у калитки Геральта, который внимательно разглядывал жеребца. Бешеный смотрел на него отнюдь не дружелюбно.

– Не подходи к нему, – предупредила я. – Останешься без какой-нибудь жизненно важной части тела.

Геральт усмехнулся.

– Не собирался, – сказал он и прибавил: – Красив, ничего не скажешь, но далеко на нём не уедешь.

– Это ты зря, – возразила я. – Не смотри, что он такой лёгкий и изящный, с выносливостью у него всё более чем в порядке. Это ахалтекинская порода, точнее, вороновское её отродье. Идеально приспособлена к войнам и дальним переходам.

– Раненого из боя вывезет?

– И вывезет, и наравне с хозяином драться будет.

Бешеный отвернулся от нас и поднял голову, прислушиваясь и принюхиваясь. Потом радостно заржал и танцующим галопом, по-жеребячьи задрав хвост, поскакал к полю. А оттуда уже неслись радостные вопли:

– Баська! Басенька!

– Встретились два одиночества, – пробормотала я.

Компания подошла к нам не сразу. Сваромир, как обычно, что-то увлечённо вырезал, а Ладимир вёл своего Бешеного, положив руку на его плечо. Вид у Бешеного был абсолютно счастливый. Время от времени он выгибал драконью шею, чтобы обнюхать хозяина и лишний раз убедиться, что это именно он и никто другой.

– По-моему, он поправился, – озабоченно говорил Ладимир.

Сваромир никак не отвечал, скорее всего, потому, что только Ладимир мог углядеть в сухой мускулистой фигуре своего любимца призрачный намёк на полноту.

– Брацлав раскормил, заняться ему нечем…

Он кивнул мне и бросил куда-то за мою спину:

– Машину пригнал?

Я обернулась. Сзади стоял Кречет. Я обрадовалась, что не успела сказать Ладимиру, чтобы он как можно скорее избавил меня от присутствия своего высокомерного приятеля.

– Пригнал, – неприязненно ответил Кречет. – Тебе, может, ещё девочку обеспечить и чаю подать?

А отношения-то у них не такие уж дружеские…

– Пока не надо, – спокойно ответил Ладимир. – Надумаю, дам тебе знать.

– А чаю… неплохо было бы, – сказал Сваромир.

– А ты что здесь делаешь? – спросил Кречет. – Лес без хозяина оставил?

– Я, дружок, не обязан перед тобой… отчитываться. Что насчёт чаю?

– Давай, что стоишь-то, – сказал Ладимир. – Сам ведь предложил.

Глаза Кречета недобро сузились. Ясно было, что назревает драка. Я, не думая о том, что делаю, отошла за плечо Геральта.

Однако Кречет не был дураком и прекрасно знал, что Сваромира ему не одолеть, а драться с Ладимиром равносильно самоубийству.

– Обойдёшься как-нибудь, – проворчал он, обернулся птицей и смылся от греха подальше.

– Что за манера устраивать драку на ровном месте, – сказала я, отходя от Геральта.

– Да нет, Кречет со мной драться бы не стал, – успокоил меня Ладимир. – С него иногда нужно спесь сбивать, а то забывает, с кем разговаривает.

Как обычно, никто не потрудился дать объяснения Геральту, а он был здорово озадачен. Ведьмак теребил медальон, вглядывался в горизонт, где бесследно исчез Кречет, и исподлобья посматривал на нас. Наша реакция на произошедшее приводила его в ещё большее недоумение,

…В этот день я познакомилась ближе с хозяйственностью Сваромира. Началось с того, что я увидела, как он ходит из стороны в сторону возле ворот и пристально их рассматривает.

– Ворота бы починить, – сказал он будто между прочим, но косил при этом на меня глазом.

Я пожала плечами и не ответила.

Две минуты спустя, когда я собиралась зайти на крыльцо, он в виде рыси спрыгнул с крыши и ещё в прыжке обернулся человеком. Пока я приходила в себя и пыталась сообразить, не осталась ли заикой на всю жизнь, он сказал, по-прежнему будто обращаясь не ко мне, но кося на меня глазом:

– Крышу бы перекрыть.

Я едва не послала его не самыми вежливыми словами и ушла в дом, чтобы выпить воды и успокоиться. Мне одного превращения Кречета хватило, а тут ещё и Швар туда же!

Когда я вышла с твёрдым намерением собрать опавшие яблоки – а нападало их за вчерашний дождливый день полно, – обнаружила, что Сваромир кружит над поленницей подобно стервятнику.

– Сарайчик дровяной сколотить бы, – сказал он всё в той же манере.

Я закатила глаза и пошла в сарай за ведром и перчатками. Того, что он отправился за мной, я не видела и получила очередную возможность обрести хроническое заикание, когда выходила из сарая и он сказал за моей спиной:

– Крышу бы подправить…

Крыша после прошлогодней зимы просела посередине и была подперта столбом, но ремонта, конечно, требовала. Тем не менее лучше было бы, если бы Швар это сказал, стоя передо мной, причём появиться ему следовало подобно всем нормальным людям, а не чёрту из табакерки. Только врождённая вежливость помешала мне надеть ведро ему на голову.

Он, не подозревая, какой избежал опасности, охотно взялся помогать мне с яблоками, но я предусмотрительно не стала радоваться помощи. И не зря.

– Два ведра лучше бы взять, – скромно заметил Сваромир. – Так хорошие яблоки от гнилых отделять было бы удобнее.

– Зачем их отделять, если они окажутся в одной помойке?

Сваромир замер и посмотрел на меня так, словно я предложила спалить его участок леса.

– Как в помойке? – с ужасом прошептал он.

Я выпрямилась.

– Слушай, этих яблок намного больше, чем мы можем съесть. Даже если наварить из них варенья. Соковыжималки у нас нет. Поэтому и приходится выбрасывать. Если хочешь, можешь те, что не гнилые, Грому отнести.

Меня спас Ладимир, который бродил поблизости и украдкой наблюдал за нами.

– Отличная идея, – сказал он, отбирая у меня ведро. – Швар, найди лошадей, а я пока яблоки соберу.

Сваромир посмотрел на него с болью и поплёлся в поле искать жеребцов.

Позже, когда с яблоками было покончено и Лад повёл довольных до ушей жеребцов на ночёвку, я увидела, что Сваромир сидит, пригорюнившись, на крылечке (нижнюю ступеньку которого он починил без моего ведома).

– Послушай, – сказала я ему, – наш мостик на пруду давным-давно развалился. Отец в одиночку никогда в жизни его не сделает. Ты, может, посмотришь?

Когда Ладимир вернулся, Швар докашивал дорожку к пруду, и я еле убедила его отложить возню с мостиком до завтрашнего дня, потому что солнце уже почти село.

Я была уверена, что заняла неугомонного приятеля Ладимира хотя бы на пару дней, но не тут-то было. Сваромир поднялся ни свет ни заря, позаимствовал машину Лада и смотался за досками. Полагаю, продавцы выпали в осадок, когда он к ним заявился, но, как бы то ни было, менее чем через час Швар вернулся с досками и несколькими железными трубами. Потом он поднял Ладимира и пинками погнал его в пруд – жестоко, потому что Ладимир не успел толком проснуться, никак не мог понять, чего Сваромир от него хочет, а потом ещё неожиданно для себя оказался в холодной воде по шейку. Вопль он издал такой, что я проснулась в холодном поту от испуга, ведьмак подскочил, выругался и, насколько мог быстро, помчался к пруду, а в ближайших домах треснули стёкла. Я сидела с колотящимся сердцем, дико оглядываясь по сторонам. Геральт не возвращался. Я перепугалась не на шутку, оделась, прихватила лопату и отправилась к пруду, не очень представляя себе, как лопатой сразить водяного, утащившего под воду трёх крепких мужиков, один из которых был профессиональным охотником на чудовищ. Оставалось только надеяться, что у водяного от моего вида сдадут нервы… На верху крутого берега торчали Гром и Бешеный. Лошади тоже услышали вопль и, конечно же, ринулись на помощь. Осторожно обойдя Бешеного, я посмотрела вниз. Ладимир возился в коричневой воде, матерясь сквозь зубы, Сваромир невозмутимо устанавливал будущую опору для моста, а ведьмак, тоже матерясь (запас ругательств был у него обширнее, чем у Ладимира), пилил доски, причём, судя по всему, заниматься ему этим приходилось нечасто. Я хотела незаметно улизнуть, но Швар меня увидел, весело поздоровался и погнал Ладимира наверх за лопатой. Мне он спускаться не разрешил, потому что берег был слишком крут, а от дощатых ступенек осталось одно воспоминание. Я отдала лопату и сбежала домой, надеясь, что ни Геральт, ни Ладимир не знают, кто подкинул Сваромиру блестящую идею заняться мостиком. Примерно через час вернулся засыпанный опилками ведьмак. Не успел он войти, как я выгнала его на улицу отряхиваться. Взгляд его отнюдь не лучился радостью.

К полудню мостик был готов, с лесенкой и даже со скамеечкой. Наконец-то можно было посидеть на пруду! Вот только Ладимир озяб так, что у него зуб на зуб не попадал. Отмывшись от ила и тины, он завернулся в плед и уселся в кресло возле печки с кружкой горячего чая. Обедал он там же.

Если откинуть замёрзшего Ладимира, моя идея отлично сработала. После обеда Сваромир тихо ковырял очередную деревяшку (конёк уже стоял на комоде) и строительной лихорадкой больше не страдал.

Расположились мы по-прежнему – трое на диване, ведьмак в кресле. Я сидела с книгой на коленях и предавалась грустным размышлениям. Какой бы из Швара получился муж! Мало того, что дом всегда был бы в порядке, он бы ещё и за участком следил, и заготовки на зиму делал – несомненно, у Сваромира ничего не пропадает. Собственно, я пресекала его попытки хоть чуть-чуть подремонтировать дом и навести порядок в огороде только потому, что и дом, и участок принадлежали моим родителям, а я не была уверена, что они останутся довольны улучшениями. Будь это моя земля, я бы не протестовала. Жаль, очень жаль, что он служит Диву, а я не Анджелина Джоли…

Грустила я недолго, потому что на ум мне пришло неожиданное соображение, и я рассмеялась в голос.

Сваромир вопросительно взглянул на меня.

– Я раньше не думала, – объяснила я ему, – что идеальный муж в моём представлении – смесь привлекательного мужчины и бабушки.

Ладимир расхохотался, а Сваромир улыбнулся такой чудесной улыбкой, что я поспешно перевела взгляд на кота, который развалился в кресле-качалке и недовольно смотрел на нас через задранные задние лапы, и ещё раз напомнила себе, что до Анджелины Джоли мне ой как далеко.

Правда, был один момент, который заставил меня внимательнее посмотреть на Швара. Оказалось, что он вовсе не резьбой был увлечён. Левой рукой он придерживал на коленях кусок берёсты, на котором резцом вычерчивал странную смесь карты звёздного неба, чертежа нашей Солнечной системы и математических графиков с формулами и расчётами. Отдалённо это напоминало прогнозы средневековых астрологов – такие, какие я видела в фильмах и на книжных иллюстрациях.

И это было ещё не всё. Собираясь затопить печку (паршивый август выдался в этом году), я ощутила травянистый, очень приятный аромат и обнаружила несколько маленьких травяных пучков, состав которых по невежеству моему в ботанике я даже не пыталась определить.

Сваромир мягко отстранил меня от печки и взялся за топку сам. Я не возражала, потому что у него на это уходило вдвое меньше поленьев с вдвое лучшим результатом. Поэтому я отправилась трясти холодильник и прикидывать, что можно разогреть на ужин.

Когда Сваромир ушёл за дровами, ведьмак поинтересовался у Ладимира:

– Твой приятель – магик?

– С чего ты взял?

– Барвинок, бузина, лаванда, аконит и прочая трава, которая в подобном сочетании на лекарственный сбор не годится. Зачем он её сушит?

Ладимир встал, подошёл к печке и внимательно оглядел развешанные на проволоке пучочки растений. Вернулся он в недоумении.

– Понятия не имею, – признался он.

После ужина Сваромир задумчиво мыл посуду. Я стояла рядом, вытирала тарелки и украдкой поглядывала на его мускулистые руки.

– Послушай, – сказал он, вручая мне последнюю вилку, – у тебя, случайно, нет шара из горного хрусталя? Чем чище, тем лучше.

Я с трудом отвела взгляд от ямочки между его ключиц и посмотрела ему в глаза. Он терпеливо повторил вопрос.

Моя левая бровь поползла вверх, но я усилием воли вернула её на место.

– Из горного хрусталя нет. Есть дымчатый кварц. Подойдёт?

Сваромир сдвинул густые брови и покачал головой: