Текст книги "Чтица Слов"

Автор книги: Татьяна Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

На сей раз лекарь осматривал Сольд с тревогой. Шептал что-то, пересыпал порошки. Позвал жреца, и вместе они долго изучали очнувшуюся леди. Та безропотно выполняла все их указания.

– Ваш сын напитался стихийной магией. – Вердикт был страннен.  – Тот выброс, который случился зимой, после вашей стычки с братом, полностью перешел в плод. Ребенок – не просто маг. Он – сама стихия. А стихия всегда голодна.

– Ему не хватает моей силы, понимаешь? – добавила Сольд. – Он будто ест её. Мне приходится потихоньку тягать резерв из теней, потому как иначе я полностью истощаюсь. Мне страшно, – впервые призналась жена.

С того дня Трауш перестал считать то, что росло внутри высокой леди, сыном. Оно было монстром. Чудовищем. Тварью, недостойной жизни.

Но на предложение избавиться от младенца Сольд – напоминающая скелет, обтянутый кожей – отреагировала категорическим отказом:

– Это наш первенец, и я готова умереть за него, если придется.

Траушу пришлось смириться с волей жены.

Он появился на свет в середине лета. Роды были мучительно долгими, но когда они кончились, а на грудь матери положили вопящего младенца, Сольд расплакалась.

Трауш услышал первый крик сына и всхлип супруги не слухом, но чутьем, бродя по кабинету взад-вперед, не находя себе места – Сольд не допустила его до спальни. Хмыкнул и залпом осушил стакан виски. Уже не первый стакан. Все шестнадцать часов родов он не покидал поместья.

Ждал.

Надеялся, что произойдет чудо, и пуповина обовьет шею младенца. Задушит его в чреве.

Но тот справился.

Что ж, ребенку было суждено жить. Пока.

2.

Сегодня, спустя две недели после родов, Сольд впервые вышла из спальни, чтобы поприсутствовать на завтраке. Ребенка она отдала кормилице, и Трауш, признаться, был рад, что наконец-то остался наедине с женой. Слуги, прочувствовав настроение высокого лорда, расставили блюда и беззвучно удалились кто куда.

В столовой повисло молчание настолько тяжелое, какого не случалось даже при первых встречах Трауша с будущей леди. Сольд вся напряглась и на каждый звук реагировала быстрым поворотом головы – ждала, что заревет сын. Трауш долго и вдумчиво промазывал кусок булки сливочным маслом, изведя половину масленки. На все его попытки завести непринужденную беседу супруга реагировала скупым: «Угу», «Да-да», «Конечно».

– Я так не могу! – вздохнул он и ударил ножом по столу. Сольд моментально обернулась на звяканье посуды. – Или ты поговоришь со мной нормально, или я сейчас же увезу тебя в город и запрещу появляться в поместье до момента, когда сыну исполнится восемнадцать.

– Трауш... – одними губами прошептала Сольд.

– Что не так? – Лорд встал и застыл за стулом супруги. Положил ладони на её плечики, прикрытые серой шалью. – Ребенок с кормилицей, она позаботится о нем. Ничего не произойдет, если ты посвятишь один час мужу. Поговори со мной, молю тебя.

Легонько помассировал тонкую шею, но напряжения снять не смог. Сольд словно сковало ледяной броней.

– Нашему сыну нужно имя, – сказала она после долгой заминки (и в дальнейшем повторяла эту фразу так часто, что Трауш запомнил, как изгибаются губы на каждой букве). – Я знаю, ты... опасаешься его, но он растет прекрасным малышом и никогда не причинит мне вреда.

– Я обязательно подумаю над этим сегодня же. – Пальцы пробежались по выступающим позвонкам. – Позавтракай. Ты не притронулась к еде.

Овсяная каша с фруктами, которую раньше супруга обожала, давно остыла и расплылась по тарелке малоаппетитным месивом. Столовые приборы лежали так, как их уложила прислуга. Сольд даже не пыталась поесть.

– Мне не хочется. Можно я пойду? – спросила его точно надзирателя и глянула так жалобно, что у Трауша кольнуло в сердце.

– Сольд! – простонал он. – Ты невыносима.

Ему захотелось рухнуть на колени и уткнуться ей в живот лбом, умоляя ожить хотя бы на краткий миг. Хорошо, что не рухнул, потому что с порога донеслось язвительное:

– Что, строптивая женушка не слушается лорда?

Этот голос мог принадлежать только одному человеку, и, видят боги, сегодня Трауш был даже рад ему.

– Дарго?! Ты приехал! – охнула Сольд и выдавила что-то, смутно похожее на улыбку. Трауш поприветствовал наемника легким кивком.

– Ага, приехал. И я голоден как собака. – Дарго плюхнулся на стул высокого лорда, с аппетитом вцепился зубами в измазанный маслом хлеб. Покачав немытой башкой, он с наслаждением выдавил: – Вкуснотища! Третью неделю перебиваюсь солониной, тошнит уже от неё.

За время отъезда Дарго стал ещё смуглее, а волосы его отросли настолько, что он заплел их и стянул синей лентой наподобие того, как плетут косы воины-кочевники. Он сбежал из поместья на пятый месяц беременности Сольд. Якобы отправился в родные земли налаживать отношения с сестрой (впрочем, Трауш чувствовал, что не обошлось без чего-то ещё, в чем наемник не признавался). Судя по тому, что при последней встрече Дарго чуть не убил собственную племянницу – налаживание предстояло долгое.

– Как поездка? – Трауш опустил ладони на ключицы Сольд. Она робко коснулась своей ручкой его запястья.

– Да так. – Наемник махнул ложкой. – Если вначале меня грозились заколоть вилами, то под конец даже разрешили войти в дом. Сложно это. – Он почесал в волосах, и стало очевидно, что всё гораздо сложнее, чем пытается отшутиться Дарго.  – Да и ладно, что было, то прошло. Ну а вас поздравляю с сыном. Как назвали?

Сольд посмотрела на Трауша с едва ощутимой обидой.

– Пока никак.

– Мы думаем, – ответил высокий лорд.

– Чего тут думать? Называйте Дарго, не ошибетесь! – Наемник выпятил грудь колесом, и Сольд тихонько хмыкнула.

А Трауш отметил, что надо бы послать щедрое подношение в храм, ибо боги очень вовремя воротили этого зазнавшегося дурня в Пограничье. Если он сумеет вытолкнуть Сольд из кокона отчаяния, Трауш лично подпишет приказ о назначении его хоть главнокомандующим, хоть первым жрецом, хоть кем угодно.

– Сольд, как твое здоровье? – Наемник отпил кофе из личной чашки лорда; тот поморщился, но недовольство проглотил.

– Всё хорошо, – соврала она.

Ковырнула в тарелке и всё-таки, немного подумав, съела ложку каши.

Не сказать, чтобы беседа протекала оживленно, но дело сдвинулось с мертвой точки, а к концу завтрака Сольд даже перестала нервно ерзать на стуле и прислушиваться к тишине дома. Трауш доел стоя, не отходя от жены; наемник обожрался так, что расстегнул штаны. Верх неприличия, но пусть так.

– Лорд, переговорим в твоем кабинете, а? – сыто отрыгнув, Дарго кивнул на выход из столовой. – Ничего особенного, но нужно твое мнение по парочке вопросов.

– Иди, – сказала Сольд, поднимаясь. – Я полежу, голова разболелась.

Наемник и высокий лорд проводили её отощавшую фигурку в кажущемся огромном платье одинаково встревоженными взглядами, но вслух ничего не высказали. Наверх они тоже шли в молчании, держась поодаль. Ну, не быть им друзьями и даже товарищами –  что уж тут поделать.

А едва двери в кабинет закрылись, Дарго без предисловия выдал:

– Я слышал о младенце. И про то, что он вредит Сольд, – тоже.

– От кого? – разъярился Трауш.

Да что такое! Прикормил целое поместье болтунов, готовых выдать тайну первому встречному. Уволить их, что ли, всех?

А впрочем, уволит одних  – на их смену придут такие же, даже хуже, ибо непуганые.

– Не переживай, со мной поделились по большому секрету. Ты же знаешь, я сдружился с твоими служанками.

Спит он с ними, а не сдружился. Трауш скрипнул зубами.

– И что?

– Вот и я хочу знать: что нам делать?

Дарго сел за стол лорда, уложив ноги на стол. Такой наглости Трауш потерпеть не мог. Туманы ураганным порывом ветра накинулись на наемника. Тот пошатнулся и вывалился со стула. Грязно выругался.

– Нам – ничего. – Трауш сложил руки на груди. – Я сам разберусь.

– Да перестань. – Дарго встал, но, поняв намек, пересел на стул у длинного стола, за которым обычно располагались хранители, освободив правителю законное место. – Сольд очень важна мне,  потому я помогу, с твоим разрешением или без него. Здешних колдунов ты уже поставил на уши?

– Да, – коротко ответил Трауш.

– Ясно. А людских? Или, ну не знаю, ави? Рынди? С кем из дружественных рас ты связывался?

– Ни с кем. А ты сам как думаешь, что я им напишу? – Трауш окончательно разозлился. – Что недавно мы с женой сотворили стихийную катастрофу, которая возвратила к жизни кучку мертвецов, а теперь у нас растет сын-пожиратель? Я никому не выложу своих слабостей, наемник, – пророкотал он.

Он бы связался со всеми. Направил бы сотню дипломатических делегаций с лучшими дарами. Был бы готов целовать носы чьих угодно башмаков, только бы чужеземные маги подсказали, что делать с ребенком, а главное – как уберечь Сольд. Но Трауш, будучи высоким лордом, понимал: его чувства к жене – слабость Пограничья, а правители слабостей не прощают. Они тут же расторгнут мирные договоры, объявят войну, сказав только: «Ваш сын опасен для мирового спокойствия».

И попытаются убить леди, посчитав её угрозой.

– Что говорит мать Сольд? – спокойно продолжил допытываться Дарго, закинув руки за голову.

Неожиданно для самого себя Трауш подумал, что не так уж плохо, когда есть кто-то, с кем можно поделиться положением дел. Достаточно спокойный, чтобы не паниковать, но при этом готовый помочь чем угодно, на что способен его скудный умишко.

– Обещала отыскать какие-нибудь данные, но всё впустую. В записях людской академии магии информации о подобном нет.

– Ясно, – повторил наемник, растягивая гласные. – Ну, будем думать вместе. Для начала расскажи мне, что не так с вашим сыном.

Он протянул руку, заключая временное перемирие, а Трауш принял рукопожатие. Передраться они успеют позже, пока же лорду необходим кто-то неболтливый, чтобы проверить несколько версий.

Слово «спасибо» так и не было произнесено, но наемник и высокий лорд друг друга поняли.

3.

Шпион, что спешно воротился из страны ави, был темнокож и весел, словно пьян. В ухе его бренчал малюсенький золотой колокольчик, под губой синел выбитый на коже узор. Он развалился в мягком кресле и потребовал у прислужницы виски с закуской для себя и «друзей». Та вначале бросила на Трауша вопросительный взгляд (а вдруг лорд против?), но, когда тот кивнул, ринулась исполнять заказ.

– Рад видеть тебя, Трио, в добром здравии, – поприветствовал лорд.

– Рад служить вам, правитель, – церемониально, но с дикой скукой в голосе ответил шпион. Очевидно, вольготный образ жизни, присущий мужчинам-ави, въелся ему под кровь вместе с чернилами ритуального узора.

Под мягким светом свечи, единственной на всю уединенную кабинку, его черты плавились. Он был весь текуч и гибок, словно водяная струя; казался несерьезным, даже туповатым. Но внешность обманчива. Осведомитель, похожий на осведомителя, будет убит; осведомитель, похожий на наивного дурня, подарит  родине самое ценное: информацию.

Пока стороны обменивалась любезностями, прислужница внесла графин и поднос, наполненный мясной нарезкой, фруктами и сырами. Расставила перед гостями стаканы. Трио ласково тронул её запястье и подмигнул так сладострастно, что девица покраснела и расплескала напиток. Капли попали аккурат между его ног.

– Ой, – пискнула, но Трио уже промокнул пятно салфеткой.

– Всё хорошо, – промурлыкал он.

Взгляд прислужницы затуманился.

– Свободна! – приказал Трауш, пока парочка не устроила любовные игрища прямо в ресторане.

Спустя короткую секунду девицы и след простыл.

– Вы слишком напряжены, лорд. – Помотал нечесаными патлами, в которые были вплетены цветастые нитки, шпион. – Ну зачем вы с ней так? Милая девочка изведет себя за то, что разозлила правителя.

– Думаю, она простит мою грубость. – Трауш сцепил руки в замок. – Рассказывай, Трио.

– Честно говоря, задачку вы подкинули не из простых, – завел он, явно набивая себе цену. Трио неспроста считался самым одаренным в шпионском корпусе, потому невыполнимых поручений для него не было. – Одно дело: внедриться в их жреческий культ, но совать свой и без того переломанный нос в секретные бумаги... Я ходил по лезвию меча, лорд. Пришлось за полгода умаслить всех господ и лечь под всех верховных ведьм. Не скажу, что мне не понравилось! Какие же темпераментные женщины, поучиться бы у них нашим ледышкам. – Шпион побарабанил длинными пальцами по столу.

У Трауша возникло нестерпимое желание впечатать его лоб в этот самый стол. Дарго, до сих пор молча прихлебывающий виски, видимо, думал примерно о том же, потому как цыкнул:

– Про баб опосля расскажешь. Про магию давай!

Трио притворно закатил глаза, но тотчас подобрался.

– Пожирателей в тех краях опасаются. Детей бедняков, у которых проявляется склонность к краже магии, сжигают, но если такой рождается в знатной семье – его лечат.

– Как? – не вытерпел Трауш.

– Ну, говорят, что молитвами, а по факту – темными заклинаниями. Среди ведьм есть особая каста обученных тьме, так называемых черных. Они взывают к самим дьяволам, не иначе, а те просят взамен кровавую плату. Когда её приносят, дьяволы стирают с чела младенца знак пожирателя.

– Ничего не понимаю. – Дарго скривился. – Что за чело, что за жертва. Конкретнее, а?

Зато Траушу было всё предельно ясно. Черные ведьмы приносили жертву, усиливающую заклинание – и червоточина исчезала. Но что за заклинание? Могут ли прочесть его жрецы Пограничья, или придется обращаться к ави?

Трио допил янтарный напиток, закусил нарезкой и облизал мокрые губы.

– Лорд, мне объяснить детали?

– Не стоит.

Дарго выругался и потребовал подробностей, но Трио не проявил к наемнику никакого интереса.

– Ты знаешь текст заклятья? – спросил Трауш, переждав вспышку гнева.

– Разумеется, – довольный проделанной работой протянул Трио. – Но есть загвоздка: оно основано на родовой магии ави. Вы можете хоть охрипнуть, зачитывая его, а ничего не сделаете. Вам нужно пообщаться с ведьмами, только им под силу помочь вашему горю.

Иными словами, раскрыть свою личную беду и понадеяться, что ведьмы согласятся помочь, а не воспользуются слабостью и не размажут Пограничье по стенке, уничтожив высокого лорда и его леди.

– Все текстовки я предоставил в письменном отчете, как и контакты тех, с кем разговаривал по этому делу. – Трио пододвинул к Траушу увесистую папку с бумагами. – Прикажете возвратиться за дополнительной информацией?

– Нет. Отсидись в Пограничье, пока ави не заподозрили тебе в шпионаже. Ты мне ещё пригодишься.

– Как вам будет угодно, лорд, – с облегчением улыбнулся Трио. – Я свободен?

– Да. Благодарю тебя за помощь.

Шпион вновь потряс волосами. Колокольчик в ухе радостно бренчал.

– Здоровья вашему сыну, – склонился Трио в долгом поклоне.

– Спасибо.

Трауш с Дарго рассматривали удаляющегося кошачьей походкой парня. На выходе он вскрикнул, обращаясь к девице-прислужнице:

– Да не плачь ты, дурочка! Я замолвил за тебя словечко!

Вскоре к голосу добавился робкий девичий смех, а чуть позже – Трио покинул ресторан.

– Зачем ты позвал этого шута? – Наемник проворно схватил папку и вчитался в первый лист. – Здесь же есть всё, что нужно.

Самое смешное, что Дарго вел себя точно так же: паясничал и лез ко всем девушкам, какие попадались ему под руку. Неужто усмотрел в Трио конкурента?

– Потому что его могли завербовать службы ави. – Трауш пальцем обвел ободок стакана. – Я должен был прощупать эмоции нашего шпиона.

– И?

– Может, он и дурачится, но не лжет. А потому нужно отправиться к ави.

Видимо, первая страница Дарго не удовлетворила, потому как он пролистал в середину.

– Сам поедешь?

– Есть иная кандидатура?

– Я, – ухмыльнулся наемник.

Да уж, лучше претендента не сыскать. Самоуверенный, любвеобильный и не умеющий держать язык за зубами – кого ещё направить в логово к ведьмам?

Зато будет не жалко, когда его сожгут на костре.

– Не говори глупостей.

– Чего же ты страшишься, лорд?  – Дарго причмокнул и встал с кресла. С подноса выхватил кружочек сыра и, скатав его в трубочку, отправил в рот.  – Что я завоюю твою женщину? Вернусь к ней спасителем, а ты останешься в дураках?

Трауш рассмеялся.

– Нет.

– Тогда я поеду в составе делегации и буду вести диалог от твоего имени. Красочным словам обучен, а где запнусь – помогут всезнающие тени.

– Только через мой труп. Если я не отправлюсь лично, то пошлю дипломатов. Точно не тебя.

Брови наемника сошлись на переносице. Рука потянулась к кинжалу, свисающему с ремня, но тут же отдернулась. Он сделал глубокий вдох и выдохнул сквозь зубы.

– А кому ты можешь довериться, если не мне? – Внезапно в облике появилась суровость. – Кто искренне желает счастья Сольд? Накрахмаленные дипломаты, которые продадутся при первом же удобном случае? Им важен вкус звонкой монеты. Мне – нет. Я люблю эту женщину, я хочу, чтобы она улыбалась, пусть даже такому черствому сухарю, как ты. – Дарго всё-таки достал кинжал и сжал рукоять, будто ища в ней успокоения. – Поедешь сам? Отлично! Но когда тебя убьют ведьмы, Пограничье погрязнет в распрях. Давние враги напомнят о себе и тут же предъявят права на трон. А Сольд выбросят на помойку, если не усадят в темницу. Этого ты добиваешься, лорд? Ради этого ты вытаскивал её из рабства? Чтобы она сдохла в клетке? – Он воткнул кинжал в столешницу. – А даже если ты выживешь – Сольд останется здесь совсем одна. С опасным ребенком. С изменниками и предателями. Я защищу её от воинов, но не от политических интриганов.

Трауш не ответил. Бесов наемник был прав. Опять! Когда этот деревенский дурачок, который раньше умел  только соблазнять служанок и напиваться вдрызг, набрался ума?

А может, глупел лорд, ибо неспроста говорят: правитель должен быть хладнокровен, иначе его правлению цена – гнутая медянка.

Они долго сверлили друг друга взглядами. А после, так и не дождавшись разрешения, Дарго отодвинул шторку и бросил на прощание:

– Я уеду после благословения вашего сына.

... Вечером Трауш прокрался в покои к любимой супруге. Он обдумал слова Дарго  и даже вызвал наемника к себе. Обговорил с ним детали. Вслушался в сердцебиение. И относительно успокоился.

Пошлет вместе с ним десяток лучших дипломатов и одного замаскировавшегося воина. Если что – Дарго устранят быстро и незаметно.

На столе в вазе лежали налитые краснотой персики, и невозможно пахло югом и сладостью, но Сольд не тронула экзотических фруктов. В пальцах её плясали спицы. Правительница Пограничья вязала детский носочек. У неё не получалось, она сбивалась со счету, вздыхала обреченно, будто и не носочек вязала вовсе, а что-то бесценное; и вновь принималась считать.

Шаг, второй. Легкий поцелуй в макушку. Еле удержался, чтобы не зарыться в мягкую копну волос.

– Возможно, мы вылечим сына, – прошептал Трауш.

Сольд вздрогнула, и моточек ниток покатился с её коленей на пол, обвился вокруг ножки стола.

Трауш рассказывал подробно. За день он изучил отчет Трио, а потому запросто сыпал важными мелочами. Разумеется, не обмолвился про жертву (а точнее – за жизнь высокородного ребенка платили жизнями десяти бедных детей его возраста) и темноту заклинания. А Сольд, обычно проницательная, так хотела поверить в чудо, что верила и ни о чем не спрашивала. Кроме одного:

– Неужели всё наладится? Дарго справится?

– Разумеется, дорогая. Я верю ему.

Покривил душой, но Сольд не заметила и этого.

Он взял её холодные ручки в свои, размял каждый пальчик. Ненасытными поцелуями покрыл ключицы и прочертил губами путь ниже, к груди. Сольд впервые за долгое время не отказалась от близости, а поддалась на ласку.

Завязки на её рубашке долго не поддавались, и леди хихикала, повторяя:

– Щекотно!

И сама целовала, и гладила кожу, вызывая мурашки и неистовое желание. Помогала избавляться от ненужных вещей, что царапали разгоряченные тела, скидывала с себя юбку.

Их страсти помешала кормилица. Она ворвалась в опочивальню с заходящимся в крике младенцев. Окинула лорда и леди смущенно, но не удалилась, а протянула ребенка.

– Ничего не желает: уж и грудь подставляла, и по спинке гладила, а он всё в рыданиях заходится. По вас соскучился, не иначе.

Сольд как была, в одной рубашке, подхватила младенца, и тот замолк, будто специально. Кормилица исчезла в дверях. Но момент был окончательно испорчен. Вскоре леди сидела, укачивая ребенка и напевая колыбельную, а тот дул губки и куксился, если она замолкала.

– Скоро у нашего сына благословение, к тому дню ему нужно дать имя, – словно в продолжении песенки пропела она.

– Я помню, ты хотела назвать его в честь отца. Так пусть Тео, – вздохнул Трауш.

Пусть так. Он ожидал согласия и улыбки, но вдруг с Сольд случилось то, что бывает с капризными женщинами. Не с ней. Щеки вспыхнули. В глазах засверкали молния. Она топнула ногой.

Ребенок не проснулся.

– Не его, а сына! Твоего сына! И что значит: «пусть Тео»? Пусть?! – Она разъярилась, и туманы её хлестали по полу змеями. – Ты называешь первенца абы как, только бы я от тебя отстала?

– Сольд?.. – Смена настроения потрясла Трауша.

Леди зашлась в слезах, но мужа к себе не подпустила. Младенец начал хныкать, ручонками цепляться за материнские волосы.

– Сольд, да послушай ты!

– Пожалуйста выйдите, лорд. – Она отпихнула его и, прижав ребенка к груди, добавила: – Я не желаю вас видеть.

...На издыхании весны, когда зацвели яблони, благословили первенца правящей семьи.

В храме у Круглого озера столпились самые приближенные к лорду и леди – судя по беглому осмотру, теней сорок-пятьдесят, и это при том, что у Трауша в принципе не было друзей. Вся обслуга поместья, мимолетные знакомые Сольд – за короткое время эта поразительная женщина умудрилась сдружиться с половиной Пограничья.

Трауш горестно вздохнул.

Жрец в белых одеяниях принял нагого младенца из рук матери – Сольд погладила кончиками пальцев лобик малыша, – поднес с круглой чаше, до краев наполненной душистой водой. Забубнил нудно и долго о таинстве зарождения и о богах, что взирают на первенца высокого лорда и леди.

– Что вы за изверги такие, – вздохнул белобрысый наемник Дарго, крутящийся поблизости с Траушем. – Топить неповинного ребенка!

– Не топить, а дарить жизнь водой, – скучающе поправил Трауш.

Ребенка погрузили в чашу с головой и долгих пять секунд не вынимали. Сольд напряглась всем телом, готовая выхватить сына из рук жреца. Но не двинулась с места. Лишь комкала одеяльце, в которое малыш был завернут.

– Одно и то же. – Наемник отвернулся, не в силах терпеть измывательства над ребенком. – Вы помирились?

Оглушительный крик разорвал звенящую тишину храма. Присутствующие одобрительно зашептались: будущий лорд будет могуч, раз уж орет в полные легкие.

– Мы и не ссорились.

– То есть вы просто так не разговариваете вторые сутки? – понимающе уточнил белобрысый, и на губах его заиграла довольная улыбка.

– Твое какое дело? – с ленцой поинтересовался Трауш, прекрасно зная ответ.

Наемник и не скрывал своих намерений:

– Сольд слишком хороша для тебя, и когда-нибудь она это поймет. В тот же день я увезу их с сыном подальше от вашего вонючего Пограничья.

Ребенок визжал, сучил ручками и ножками под причитания кормилицы и бормотание жреца. Когда ему на волосы капнули розовым соком, он вывернулся. Сольд вся побледнела. Пошатнулась.  Трауш едва удержался, чтобы не броситься к ней. Этот обряд принадлежит лишь матери и ребенку, потому даже сам высокий лорд безвластен над его течением и может лишь созерцать издали.

– Ты вроде собирался уезжать к ави, – напомнил он.

– Но я вернусь, – пообещал Дарго.

Надменный щенок возомнил себя бойцовым псом. Трауш усмехнулся.

Красного от рыданий малыша вернули матери, и Сольд, укутав мокрое тельце в одеяльце, бережно прижала к груди. Трауш подошел к жене, обнял её за плечи.

Вереница теней протянулась до самых врат храма – все жаждали поскорее поздравить лорда и леди с тем, что их сын принят богами. Осыпали комплиментами и пожеланиями, трясли ладони, предрекали ребенку жизнь, полную свершений. Сольд тихо благодарила, Трауш и вовсе молча кивал.

Последним подошел наемник, мазнул Сольд поцелуем в щеку.

– Здоровья тебе и Тео, – шепнул ласково. – Я скоро приеду.

– Спасибо, – прошелестела леди, баюкая хнычущего малыша.

Дарго растворился в толпе, спеша исполнить обещанное. Что ж, если у него получится – Трауш простит его самоуверенность.

– Как ты, родная? – Трауш коснулся губами впадинки за ухом Сольд.

– С Тео всё будет хорошо? – спросила она, и в синих глазах застыли хрустальные слезинки.

– Будет. – Он перехватил измотанного криком сына. – Обещаю.

Сольд уткнулась ему в плечо – горячая, душистая, родная – и горько разрыдалась.

Кусочек небольшой, но завтра постараюсь выложить продолжение Чтицы. И совсем скоро обе линии объединятся в одну. Осталось совсем чуть-чуть :)

Спасибо вам, мои замечательные читатели, что не оставляете меня!

4.

Сразу после церемонии благословения семья Вир-дэ уехала на южное побережье Пограничья, где пахло барбарисом, а ветви персиковых деревьев сгибались под тяжестью плодов. Трауш пусть и нехотя, но передал дела хранителям (не забыв поставить за ними слежку) и увез Сольд подальше от поместья.

Она сидела на громадном покрывале, одетая в легкое платье, и корчила рожицы. Сын улыбался беззубым ртом. То ли жена выглядела ну очень смешно, то ли улыбка ребенка оказалась заразительной, но Трауш рассмеялся.

– Косоглазие тебя не красит. – Он разлегся на покрывале, с наслаждением подставив лицо лучам солнца, и подал миску с гроздью зеленого винограда.

Сольд фыркнула.

– А Тео нравится!

Теперь, когда у ребенка появилось имя, Трауш начал относиться к нему иначе. Нет, без всепоглощающей любви, но с пониманием: всё всерьез. Это не опасная игрушка, а живое существо. Мальчик, выношенный и рожденный Сольд. Её продолжение. Лорд бы даже научился любить его. Если бы не чувствовал щупалец, присосавшихся к Сольд. Сын наслаждался, впитывая материнскую силу.

Возможно, вскоре он станет нормальным...

После Трауш кормил супругу виноградом, а та играла с Тео в «ладушки». Солнце не жарило, но грело. Воздух был наполнен восхитительной сладостью. А на многие километры вокруг – ни единого живого существа (кроме, конечно, кормилицы). Идиллия была практически настоящей.

Вечером Сольд передала Тео кормилице, а сама отпросилась у Трауша прогуляться.

– Хочу побродить по окрестностям. Одна, – добавила смущенно. – Отпустить все мысли. Разрешишь?

Ему не хотелось расставаться с женой, но что делать. Порой, и правда, необходимо остаться в одиночестве, чтобы услышать самого себя.

– Не задерживайся. Я буду переживать.

– Знаю. – Она мазнула его губы мягким поцелуем.

Накинула на плечи шерстяной плащ и сбежала с крыльца, безостановочно озираясь. Трауш проводил её задумчивым взглядом.

Какая же она красивая! Хрупкая, сложенная из тончайших ниточек. Даже сейчас, измученная и плененная собственными страхами, она оставалась сильной. Роскошной. Грациозной. Величественной.

Она вызывала в супруге неизменное желание. Нужду слиться не только телами, но и душами. Потому-то он не любил отпускать её – точно вырывал из себя кусок.

Но сейчас Трауш не волновался. Его туманы не отпускали Сольд, следовали за ней по пятам.

Лорд всматривался в наливающееся чернотой небо, когда тишину дома взрезал истошный детский крик. Тео, как и всякий ребенок, постоянно плакал, но не так... Трауш метнулся в детскую, где кормилица прижимала к груди малыша. Тот задыхался и синел. Вопил, испуганный донельзя.

– Что с ним?!

Кормилица вся ходила ходуном.

– Простите меня, лорд. Не знаю, не представляю, что его потревожило. Мы готовились ко сну... Мне показалось, что Тео задремал, а он вдруг как закричит...

Ребенок заходился в плаче, и Трауш уже ощущал причину. По всей видимости, где-то поблизости дремал канал – место, откуда лилась природная магия. И Тео нащупал его, потянул в себя. Но новый канал всегда загрязнен, неспроста его раскопки поручают сильнейшим магам. Ребенок, не умеющий контролировать процесс, отравился скверной. Магическая грязь глубоко забралась в него и разъедала, точно кислота.

Кормилица причитала. Её собственная дочь, разбуженная криком Тео, всхлипывала.

Трауш смотрел на угасающего сына. Тот продолжал реветь, но с каждой секундой всё тише. Захлебывался плачем.

Погибал, съедаемый изнутри.

 – Отдай его мне! – рявкнул лорд.

И впервые взял сына на руки. Взял без нежности и осторожности, но прижал к груди и понес прочь из дома. Подальше от канала. Кормилица семенила следом и крайне раздражала извинениями – уж лучше бы осталась с дочерью.

У кромки леса, когда дом скрылся из виду, Трауш поднял Тео на вытянутых руках и всмотрелся в краснеющие глаза. Туманы вплелись ребенку в жиденькие волосенки. Вползли в нос и уши. Нащупали грязь канала и начали вычерпывать её, взамен позволяя питаться магией Трауша. Ребенок сопротивлялся, но инстинкт пожирателя взял свое: и вскоре он с жадностью поедал отцовский резерв. Стихия в Тео бунтовала, непривычная ко вкусу теневой магии (материнская, наверняка, была слаще и вкуснее).

Во рту горчило. Ребенок успел вобрать столько из канала, что Трауша начало подташнивать. Вскоре его шатало. Кости сковывал озноб, как при предсмертной горячке.

– Что вы делаете? – бормотала кормилица. – Вы погубите себя...

Он отмахнулся от неё звериным ревом и продолжил обнимать Тео туманами. Ребенок выздорвавливал. Начинал осмысленно крутить головой и даже всхлипывать – от холода.

Понадобилось истощить себя до дна, чтобы сын очистился от скверны. Он вновь заплакал, но плачем обычного младенца. Чуть обиженно. И бесконечно трогательно. Так, что захотелось прижать его к себе и защитить от всего мира.

Не верится...

Трауш мог потерять своего сына. Лишиться его... Такого розовощекого и крикливого. С хитрющими глазами и материнскими губами.

– Сольд ничего не расскажешь, поняла?

Кормилица тупо закивала и продолжала кивать даже тогда, когда Трауш, укутав малыша в свою куртку, пошел в сторону дома.

Посреди прогулки на Сольд хлынула волна тревоги. Непонятной, и оттого особенно пугающей. Недоброе предчувствие драло грудь, и Сольд спешила домой.

А в детской спальне увидела столь невероятное, что застыла в дверях. Тео грелся на руках Трауша, и высокий лорд хрипловато, совершенно не попадая в ноты, нашептывал ему колыбельную.

– Мне её мама пела, – смутился он, завидев жену. – Только у неё голос был... и слух.

– У тебя прекрасно получается. Как вы тут? – А сама еле сдержала всхлип.

Неужели всё наладилось?..

– Мы – отлично. Тео, пойдешь к маме?

Малыш причмокнул во сне и схватился малюсенькой ручонкой за палец отца.

Эту ночь они провели втроем, невозможно счастливые...

...Ранним утром, едва солнце взгромоздилось на горизонте, из столицы примчался гонец. Но просил он, к удивлению Трауша, не лорда, а леди.

Сольд, зевающая и сонная – впервые за много ночей она прекрасно спала, но всё равно не выспалась, – вышла на крыльцо.