Текст книги "Чтица Слов"
Автор книги: Татьяна Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Иттан согласно промычал в ответ.
– И какая стихия? – допытывал комендант; лысина его блестела. – Огонь, воздух?
– Я не боевик, – привычно поправил Иттан.
Как объяснить всем, что светлый маг почти бесполезен в сражении? Он снимает порчи, лечит незначительные раны, способен на простейшие бытовые чары, но атаковать не сможет при всем желании. Его истинная сила не заточена под удар, скорее – под защиту. Ежегодно на знакомстве с первокурсниками Иттан огорошивал тех, румяных и жизнерадостных, что, будучи студентами светлого факультета, не видать им проявлений магии, о коих пишут в книгах. Они изначально родились не способными к боевым заклятиям, и с этим уже ничего не поделать.
– Ты, сынок, помалкивал бы, – комендант крякнул. – Понимаешь, тут с тобой возиться никому не надобно. Кого поведет за собой командир, что на всяком углу орет: «Я не такой»? – Брови его сошлись на переносице; комендант встал, сутулясь, прошелся по кабинету и выглянул в окно, за которым на черном покрывале неба золотилась луна. – Такой, и всё тут. На мечах биться обучен?
– Разумеется.
– Ну и отлично, тем более что привело тебя само провидение. Наш единственный поисковой отряд месяц назад лишился мага, тоже, к слову, единственного, а без него не обойтись. Потому отныне ты назначаешься командующим, Берк младший. – Комендант, вернувшись к столу, достал печать и, подышав на неё, шлепнул по листку, вытащенному из конверта. – три года, сынок, а там, видят боги, понравится, и останешься насовсем. Служба, она затягивает.
Очень вряд ли. В Иттане всё зудело надеждой поскорее покинуть этот гарнизон и впредь объезжать его стороной.
– Что произошло с магом? – спросил он, уложив листок-направление в карман.
Комендант заметно помрачнел.
– Исчез на очередной вылазке. Мы его неделю искали, но впустую. То ли дезертировал, то ли был сожран. – Задумался, долго формулировал мысль (уж не сглаживал ли углы, оберегая от каких-нибудь неприятных подробностей?) – Ты слышал о завесах?
– Конечно.
Тонкая материя разделяла мир живых и мертвых. Иногда она прорывалась, и тогда открывалась завеса. Откуда та бралась – неизвестно, но её появление сопровождалось энергетическим всплеском. Сама по себе завеса опасности не представляла, но изредка из неё вылезали создания, которых так и окрестили: «тварями завесы». Через какое-то время, обычно за год-два, завеса истончалась и пропадала. Но те маги, которые проникали в неё, чтобы изучить изнутри, редко возвращались, а если какому везунчику и суждено было вырваться из межмирья, то в голове его всё мешалось, путалось, повсюду чудилась невидимая угроза или голоса. Происхождение и строение завес оставалось загадкой для всех, даже для расы теней, жрецы которой умели перемещаться по межмирью.
Магам рассказывали о разрывах и тварях, их населяющих, в академии, но вживую Иттану не приходилось видеть ничего подобного.
– Так вот, меньше года назад в километре отсюда появилась одна, и она растет, ширится. Наши поговаривают, что всему виной какой-то сильный выброс стихийной магии. Возможно, что-то случилось у теней, но те молчат. А нам отдувайся. Но дело не в том. Чудовища из завесы с поразительным постоянством нападают на гарнизон, мы, конечно, отражаем нападения, и успешно. Но в момент, когда завеса выплевывает своих «деток», – сморщился, – из неё сыплется некий песок. Соль. Для удержания гарнизона эта соль просто жизненно необходима. Как-нибудь наглядно объясню, зачем, – ответил на невысказанный вопрос Иттана. – Потому у поисковиков две цели: первая – обезвредить остатки вражеских сил; вторая – собрать всё, что выпало из завесы и доставить сюда.
– А маг зачем?
– От вашего присутствия завеса успокаивается, что ль. – Комендант опять встал. Несмотря на то, что ходьба давалась ему с трудом, он не мог усидеть на стуле. – Да-да, ты не знаешь, чего с ней делать. Разберешься на месте, усек?
Кивок.
– Отлично. В твоей команде нынче пятеро, больше выделить не могу. Людей у нас мало: мрут кто от болезней, кто от когтей гадов, кто от сифилиса. Ты к девкам здешним не ходи, – предостерёг комендант, подмигивая, – лучше кого из обслуги под своё крыло возьми, всяко надежнее. О первой вылазке сообщу, пока знакомься с солдатами да обвыкайся. Если ты хоть на треть столь же яростен, что твой отец – мы не сдохнем. Свободен!
Комендант указал на выход.
Голова шла кругом. Вместо трех лет прозябания в никому ненужном гарнизоне он оказался в месте, находящемся поблизости с разрывом. Интересно. Завесу он обязательно исследует вдоль и поперек, напишет по итогам научную работу с вычурным названием – на зависть всему научному свету Янга, а то и всей страны.
У неосвещенной лестницы он застал парочку, занятую явно важным делом: широкоплечий паренек вовсю стягивал с девушки юбку. Он был настолько увлечен процессом, что не заметил подкравшегося Иттана, а то и прошел бы мимо, но что-то заставило его остановиться, присмотреться сквозь рассеянный полумрак. Руки девушки были сведены над головой, живот приперт коленом к стене. Она не звала на помощь, не плакала, но судя по позе – обоюдным желанием тут не пахло.
Иттан постучал парня по плечу, и тот от неожиданности выпустил девушку из захвата. Та, недолго думая, залепила коленкой меж ног неудачливому любовнику и, нырнув слева от Иттана, бесшумно растворилась во тьме. Парень взвыл, оседая на стену.
– Скотина! Я тебя ещё словлю! – прохрипел он и окрысился: – Тебе какого ляда неймется, а?
Иттан скорее не увидел, а почувствовал, как ловким движением парень вытаскивает нож, как замахивается, метясь в бок. Промахнулся – Иттан посторонился. В темноте слабо различались очертания, и ориентироваться приходилось на слух и чутье. Иттан медлил. Для сплетения любого заклятия нужно сосредоточиться, но парень атаковал раз за разом, не целясь, вспарывал лезвием воздух.
Да и бес с ним, с заклятием. Перед ним вчерашний юнец, взбешенный ребенок, а не противник, стоящий траты резерва. Иттан закрыл глаза. Шаг влево. Интуиция обострена до предела. Поворот. Толчок локтем.
Удар пришелся в солнечное сплетение, и нож выпал из обмякших пальцев. Парень согнулся, рыча от боли.
– Я отомщу, – пообещал он и добавил парочку нелестных эпитетов в адрес сбежавшей жертвы и Иттана.
– Милости прошу. – Тот забрал нож, обтер его о штанину. – Командующий поисковым отрядом Иттан Берк. Подсказать, где живу?
Ответа дожидаться он не стал – ушел. Гарнизон – та же академия, разве что дозволено слишком многое. Но, как и в академии, здесь хватает непослушных мальчишек, которых необходимо усмирить ради их же блага.
У самых дверей в спальню кто-то прошмыгнул что крыса, махнув хвостом-волосами. Спасенная девушка оказалась совсем рядом, схватила Иттана за локоть.
– Спасибо.
– Будь аккуратнее, – посоветовал Иттан.
Светлячка, вспыхнувшего под его пальцами, она нешуточно испугалась. Отпрянула, загородив лицо ладонями.
– Он безвредный, – уверил Иттан и в доказательство ткнул ногтем в центре светящегося шарика.
Девушка подалась вперед, и в зеленоватом свете черты её лица стали различимы. Нос пуговкой и вьющиеся волосы. Выступающий подбородок и глаза, чуть сощуренные, темные-темные.
– Ты?! – ахнул Иттан.
А девица попятилась, тоже рассмотрев, кто спас её шкуру. Спустя мгновение она припустила так, будто от этого забега зависела вся её жизнь.
Ну, или она опять что-то стащила.
– Да постой ты! Ненормальная!
Иттан с тяжелым вздохом, выразившим всё его негодование, перешел на бег.
12.
Он успел изловить её у самого выхода, притянул к себе и, не отпуская из крепких объятий, потащил в свою комнату. Девица брыкалась, даже цапнула за ладонь – но Иттан не выпустил добычу. Дверь он предусмотрительно закрыл на ключ. Светлячок неотрывно следовал за Иттаном, окрашивая убогую обстановку комнатенки в нежно-зеленоватый. Девица жалась к стене.
– Давай поговорим.
Иттан примирительно поднял руки, показывая, что ладони его чисты.
– Нам не о чем разговаривать, – отрезала воровка. – Из-за тебя я вляпалась в эту историю. Из-за какого-то кольца, которое даже не продать – уж больно оно приметное. Так ладно, ну, дурная я, но отдала ж кольцо... А ты на виселицу отправил. Вот спасибо!
Она схватила ночную вазу и замахнулась ей, намереваясь то ли кинуть, то ли огреть. Опасное оружие, ничего не скажешь.
– Послушай. – Иттан шагнул вперед, пропуская перед собой светлячок, который не переставал пугать девицу – та даже зашипела, когда он подплыл к ней вплотную. – Я не думал, что тебя захотят казнить. К тому же в итоге ты здесь.
– Уж не по твоей воле. – Окончательно вжалась в стену.
– Вообще-то по моей, – Иттан улыбнулся. – Я заплатил главному следователю, чтобы повешение заменили на что-то иное.
Девица долго изучала его, а в глазах её плясали светлячки. Вазу она брякнула на пол.
– Бородатый мужик – это ты?
Иттан поскреб отросшую за недели дороги бороду. Видимо, он.
– Обалдеть... – Воровка хлопнула себя по лбу. – Сначала страже сдал, а потом у неё же выкупил. У тебя с головой всё в порядке?
Почему-то ему стало так смешно, что Иттан прыснул. В порядке ли у него с головой? Нет, нет и нет! Не видно, что ли?
Если б не кольцо это треклятое, и он, и она жили бы своей прежней жизнью. А теперь они почти на равных – заложники гарнизона.
– Чего ржешь? – буркнула девица и вдруг тоже засмеялась, припадочно, на грани с истерикой. Наверное, от переживаний и свалившихся на неё проблем.
– Как тебя зовут-то? – ради приличия спросил Иттан, зажигая на столе тонкие свечи, которые скорее коптили, нежели дарили свет. Светлячок растворился, и девица выдохнула.
– Тая, – брякнула она и ответно любопытствовать не стала.
– Приятно познакомиться, Иттан.
– Засунь свои манеры знаешь куда? – посоветовала новоиспеченная знакомая.
– Какая воспитанная девочка, – не остался в долгу бывший светлый декан. – Пить будешь?
Из сумки, привезенной с собой, он достал флягу. Виски был крепок, с терпким дубовым ароматом. Иттан протянул флягу Тае, но та предусмотрительно заявила:
– Ты первый.
Он жадно отхлебнул, глотком этим смахивая нервозность последних недель, усталость долгого путешествия. Тая последовала его примеру.
Вскоре они сидели на кровати, передавая друг другу флягу и солонину (заботливая матушка уложила её столько, будто отправляла Иттана в голодные края). И спорить больше не хотелось, как и враждовать. Всё, хватит, отвоевались.
– Мне неспроста кажется, что ты гораздо старше, чем выглядишь? Сколько тебе лет? – Иттан расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.
– Приличную женщину нельзя спрашивать о возрасте, – ответила Тая с ехидцей. – Но я неприличная, потому отвечу. Мне двадцать.
Многие в её возрасте воспитывают если не второго, то первого ребенка. Другие, только окончившиеся учебу, берутся познавать взрослый мир. А что повидала она? По морщине, залегшей меж бровей, и всегда чуть сощуренным глазам – точно выискивающим опасность – Иттан понимал: многое.
– Почему ты вернула кольцо? – Иттан сделал новый глоток, с наслаждением потянулся, когда тепло пробежало по горлу и осело внизу живота.
– Что за допрос? – Тая поджала губы. – Не надейся, совесть меня не замучила.
– Я вообще сомневаюсь в наличии у тебя совести. И всё-таки, почему? Неужели испугалась моих слов?
Она выхватила флягу и впилась в неё как в бутылку с водой в зной.
– Да сдались мне твои угрозы. Тот мужчина, ну, в отглаженной рубашке...
– Регс, – подсказал Иттан.
– Наверное. – Тая почесала кончик носа. – Он опасен, я нутром чую, с ним лучше не связываться. И я подумала, что, отдав кольцо, отработаю как-нибудь свою ошибку и получу свободу. Кто ж знал, что ты такой законопослушный мальчик.
Иттан развел руками.
– Каким уродился.
– Забыли. Покажи свою светящуюся штуку, – попросила Тая, облизываясь.
Щелчок пальцами, и светлячок заплясал перед самым её носом. Тая провела над ним, принюхалась – словно звереныш, а не девушка – и покрутила головой. Вылитый крысеныш. Иттан в детстве любил играть с придомовыми мышами, тощими и маленькими, безобидными, но такими доверчивыми. Они, не знающие о людском коварстве, сами шли в руки, если там лежал кусочек сыра. Водили носиками, и усики их умильно шевелились. Маменька, когда увидала сына в обнимку с мышью, завизжала и приказала вытравить их. После Иттан долго ещё находил маленькие тельца, скрюченные, с глазами-бусинами, в которых застыло непонимание.
Номер заказа 71257, куплено на сайте Lit-Era
– Везет тебе. – Тая попыталась схватить светлячок, но тот улизнул. – Живешь в огроменном доме, сам маг, вон какие штуки пускаешь, а я, кроме скрипки, ни с чем совладать не умею.
– Как же? – притворно изумился Иттан. – А твои поразительные навыки щипачества?
– А, это... мелочи, – Тая зарделась. – Слушай, извини меня.
Она примирительно протянула ладошку, хрупкую и маленькую, словно кукольную.
– И ты – меня. – Рукопожатие вышло слабым, очень уж страшно было переломать эту ладошку надвое. – Чем ты не угодила тому герою-любовнику?
– Он предложил свою защиту, и я, наивная курица, решила, что это жест доброй воли. Ага, конечно. За добрую волю обычно берут двойную плату.
Тая развалилась на постели, раскинув руки-ноги и становясь совершенно беззащитной.
– Больше он тебя не обидит. Даю клятву.
Иттан ощутил себя ответственным за эту маленькую, тощую девицу с языком острым точно лезвие. Пока они в гарнизоне, глупо цапаться – эти стены давят, а с кем-то, с кем есть общее прошлое, не так тоскливо. Потому, если придется, Иттан защитит свою личную воровку – по крайней мере, если она сама не будет нарываться.
– Не верю я твоим клятвами, белобрысый, – беззлобно буркнула «осчастливленная» обещанием и оттого особо благодарная Тая.
– А мне плевать. Ложись спать, – Иттан похлопал по заиндевевшему покрывалу.
Тая спорить не стала – уснула, обнимая недоеденный кусок мяса. Дыхание её было тихим и осторожным, словно девушка боялась спугнуть кого-то. Или, наоборот, разозлить.
Крепкий алкоголь, первый за долгое время, плавил мозги. И размышлять над чем-то важным – а зачем оно?
Её волосы пахли миндалем. Иттан подумал, как, должно быть, странно пахнуть тем, чего, наверное, никогда в жизни не пробовала. Внезапно ему до помешательства захотелось купить ей миндаля, а ещё почему-то шоколада.
Новое чувство было странным и нелепым. Они – не враги, но и не друзья. Просто два существа, попавших в передрягу. Вынужденных прибиться друг к другу, чтобы изгнать одиночество. Разве товарищам по несчастью покупают шоколад?
И всё-таки миндальный запах дурманил разум, а потому казался пьяному Иттану невероятно вкусным.
Притягательным.
Важным.
Даже необходимым.
13.
Тая
Она улизнула из-под теплого мужского бока (когда холод пробирает до костей, хорош любой бок, пусть даже принадлежащий недругу) с рассветом, под первый луч солнца, что проник к клетушку. В дверях обернулась, смерила спящего Иттана пристальным взглядом – какое нелепое имечко, будто икота пробрала! – от которого мужчина заворочался, и, тряхнув волосами, выскочила наружу.
Неужели полоса невезения кончилась? За прошедший месяц на долю Таи выпало столько всего, словно боги, отвернув свои прекрасные лики, обнажили перед ней громадные обрюзгшие зады.
...В гарнизон, что сзтоял на пригорке, Тая прибыла врчера поздним вечером вместе с остальными ддобровольцами. Всего тех набралось на три тоелеги: никому не нужных, но не растерявших желания бороться крепко сложенных мужчин – других не брали – да с десяток женщин, взятых на обслуживание солдат. Добровольцам – всем, кроме Таи, – сулили крышу над головой, пищу и деньги. Негусто, но всяко лучше, чем вечная голодуха, от которой сводит живот.
Распределение заняло несколько минут:
– Направление! – требовал служивый, что обходил новоприбывших. Он забирал лист бумаги, бегло смотрел на него и оглашал: – В лучники! – или: – В защитники! – или: – В резерв!
Но около Таи он остановился, оглядел придирчиво.
– Возраст?
– Четырнадцать, – привычно ответила Тая.
– Охота тебе жить в свое удовольствие? Одежки менять, шоколад лопать, а, малютка?
– Кто ж откажется, – подбоченилась она, уже догадываясь, куда её направят.
– Мужиков не боишься? Не брезгливая часом?
– Нет.
– Вижу, направление твое бессрочное. – Служивый ткнул ногтем в бумажку. – Но если пять лет отработаешь в Доме утех, выпустим тебя на волю. Согласна?
– Да.
– Хорошо, – сказал служивый с одобрением. – В Доме утех таких красавец как ты всегда примут. Завтра пообщайся с тамошним управляющим.
Кто-то из стоящих в шеренге гоготнул, но Тая только пожала плечами. Спать с мужчинами – не худшее, тем более если за это сулят свободу. В конце концов, последние четыре года именно этим она и занимается, пускай мужчина у неё всего один.
Зато какой.
По суровой невозмутимости Кейбла Тая даже соскучилась.
На первое время её поселили в женском бараке в настолько длинной комнате с рядами узких кроватей, что конец той виднелся в десятках метров от входа. Здесь жили женщины, обслуживающие крепость: кухарки и поломойки, швеи. Света, даримого лучинами, расставленными у кроватей, не хватало, впрочем, Тае не привыкать к потемкам, от которых болели глаза. В Затопленном городе случались деньки, когда и лучин не было – жили наощупь.
Некоторые кровати пустовали, но по вещам, уложенным на табуретках у изголовья, Тая понимала – здесь кто-то есть. Где-то спали женщины, укутавшись в одеяла. Она нашла первую свободную табуретку, сложила на неё выданное мыло и комплект одежды размера этак на четыре больше положенного.
– Новенькая? – Худая женщина в летах, проходящая мимо койки, оглядела Таю с сочувствием. – Куда пристроили?
– В Дом утех, – ответила Тая, расшнуровывая ворот.
– Дом утех? – переспросила женщина, и сочувствие затопило её голос. – Ты аккуратнее, слухи о том доме не самые аппетитные. Ай, не слушай меня, – почему-то передумала она. – Всё хорошо там, да ещё и денежно.
– Какие именно слухи? – Тая заинтересовалась, но, как ни старалась, путного выведать не смогла. Женщина отмахивалась, юлила. И в этом её нежелании говорить чудилось нечто неприятное.
– Если мне не понравится – могу ли я изменить направление? – сдалась Тая после пяти минут уговоров.
– Как? – Женщина покачала головой. – Здесь такое не принято, куда определили, там и служи.
Картина вырисовывалась безрадостная: в Доме утех творится что-то неладное, направление не изменить. Что ж, рано паниковать. Сплетни про Дом Тая узнает у кого-нибудь менее упертого и более сговорчивого.
– Здесь есть библиотека? – решилась она.
– На втором этаже казарменного здания. Ты читать-то умеешь?
Читала Тая по слогам, но ей до чесотки захотелось стать полезной. И, если окажется, что в Доме утех не так уж и сладко живется, уйти туда, где лучше. Если повезет, и в библиотеке окажутся нужные книги, то ей удастся защититься. Спастись. Найти себе место. Она крыса Затопленного города, а крысы живучи и выносливы – так говорил Кейбл.
Но двери в библиотеку были заперты, и Тая, поскребшись немного, поняла, что ломиться внутрь бесполезно. Она побрела обратно, вслушиваясь в шорохи, рассматривая узкие коридоры и двери, за которыми что-то скрывалось. Тая искала ниши и ходы к отступлению, запоминала мелочи.
– Заблудилась? – услышала она бархатистое.
Тая обернулась. В сумраке мужские черты смывались, но существо (наверное, человек) было высоким; не хрупким, но и не массивным. Обычным.
– Нет. – Она засунула руки в карманы потрепанной, но любимой куртки.
Мужчина – скорее молодой парень – сделал шажок к ней.
– Ты сегодня приехала, правильно? – И, не дожидаясь ответа, заговорил: – Симпатичной девушке опасно разгуливать в одиночку по казармам, особенно ночью. Ты хоть представляешь, сколько здесь обитает всяких уродов? То-то же, – сказал, хотя Тая промолчала. – Как тебя зовут?
– Тая.
– Красивое имя. – Парень обошел недвижимую девушку и застыл напротив неё. Показалось, будто в глазах его сверкнуло пламя. Тая, напрягая зрение, чтобы рассмотреть нового знакомого. Он ей не нравился – так сильно, что на загривке волосы вставали дыбом. – Тая-Тая-Тая, – пропел негромко. – Меня зовут Карт. Без лишних слов: я предлагаю тебе защиту.
– От кого? – уточнила с интересом.
– От всех.
Неплохое предложение, если вдуматься. Гарнизон полон мужчин. Гарантирует ли управляющий Дома утех, что его служительниц никто не тронет в свободное от работы время?
– И что ты за это хочешь?
Карт засмеялся, но смех его звучал неискренне.
– Ничего. Новенькой девушке нельзя без защитника, а ты... мне нравишься.
Чем слаще звучит название бесплатного блюда, тем гаже оно на вкус – Тая усвоила это с младенчества. Потому она не спешила радоваться. Краем глаза искала, куда сбежать – если придется бежать; куда ударить – если придется бить. Как назло, коридор не был освещен (если не считать бледной луны, что пялилась в бойницы).
– И если я соглашусь, ты будешь мне помогать? Просто так? – Тая словно невзначай переступила с ноги на ногу, оказалась чуть дальше от стены и ближе к проходу.
– Да. Прекращай трусить. Я приметил тебя ещё вечером, ты красивая. И мне будет жалко, если такую красоту растерзают здешние ублюдки. Ты согласна довериться мне?
– Допустим. – Тая не верила его словам.
– Ура! Вот так повезло, хе-хе. – Он вскинул ладонь и сильно сжал пальцы Таи. – О! Пойдем, я покажу тебе крышу.
– Давай завтра? – Она удержалась, чтобы не вырваться силой. Попыталась аккуратно стряхнуть пальцы. – Я так утомилась. Представь, две недели в пути...
– Не-е-ет, сего-о-одня, – заканючил Карт, нарочно коверкая слова. – Ну, пожалуйста-пожалуйста.
Вторая ладонь его незаметно легла на талию. Тая дернулась, но рука её оказалась заведена за спину. Карт был быстр и ловок. Быстрее Таи. Ловчее её. А главное – сильнее. Она и пискнуть не успела, как оказалась вжата в стену.
Закричать? Позвать на помощь?
Тая не привыкла доверять кому-то, кроме Кейбла; она всегда выручала себя сама. Да и кто откликнется на вопль очередной безмозглой девчонки, которых наверняка насилуют пачками?
Как бы кто-нибудь из "спасителей" не присоединился к Карту.
Или всё-таки закричать?
Кровь молотила по затылку. Позвоночник сковало нерешительность.
А дыхание Карта пахло копченостями.
Он тронул пуговицы на её куртке. Коленом вжался в живот, выбив дыхание.
Инстинкты были обострены до предела. И тогда, когда идея спасения почти появилась в голове, Тая услышала шаги.
Разве могла она знать, что тем, кто спас её шкуру, окажется старый знакомый? Белобрысый из верхних! Ну надо же!
Он-то тут как очутился?..
Впрочем, как выяснилось впоследствии, не таким уж он был и говнюком. Нормальный мужик, с придурью, с манерностью некой, которой завались у верхних, но вполне себе адекватный.
А ещё он как полный придурок выкупил жизнь той, что стащила его кольцо! Кому расскажешь – засмеют.
Ненормальный. И имя у него тупое.
Но Иттан был теплый, а мерзлячке-Тае дико не хватало тепла. Особенно – здесь. А главное – он тоже пообещал ей защиту. И лучше она будет спать с белобрысым магом, чем с Картом. Сыграет на его эмоциях, изобразит несчастную дурочку – Иттан поверит ей и поможет.
Заплутав в переплетениях казарм, Тая-таки выбрела к библиотеке. И – хвала богам! – та была открыта.
Столько разнообразных книг она в жизни не видывала, да еще на стеллажах, а не валяющихся абы как. Какие-то названия были знакомы, значения других Тая не понимала, как бы ни вчитывалась.
Её волновала какая-нибудь книга, в которой были бы Слова. Но на пожелтевших, а кое-где и изорванных страницах не сыскалось даже близко похожего на то, чему когда-то давным-давно папаша – тогда ещё не пьющий и редко играющий в кости – пытался обучить Таю. Он, тыкая пальцем на строчку, рассказывал:
– Все мудрецы нашего народа обучены Словам, и в тебе есть задатки, чтобы научиться различать их. Твоя бабка была мудрой, понимаешь?
– Что это такое? – вопрошала непоседа-Тая, ерзая на стуле. – Магия? Я попаду в академию?
В дни, когда мамаша выводила Таю из Затопленного города наверх, она видела академию, стоящую на вершине холма, и представляла, как ступит в двери, как обучиться какому-нибудь волшебству и заживет себе припеваючи.
– Не магия, – поправлял папаша. – Слова иные. Они направляют нас по верному пути. Тому, кто им обучен, покорится весь мир. Видишь ты тут Слова?
Иногда Тая взаправду различала нечто среди малознакомых букв, и тогда ей приходилось проговаривать увиденное, повторять его. Но ни в коем случае не вслух – Слово пугалось что смешные тараканы, если его произносили при ком-то третьем, даже папаше. Буквы расползались, теряясь в строчках. Разумеется, через несколько минут Тая забывала то Слово, которое читала – в детской голове не держались ненужные ребенку вещи. Что толку ей от этих Слов?. И папаша огорчался, бубнил, что если уж Слово заговорило с Таей, то она должна его запомнить и сложить в цепочку, чтобы потом составить предложения.
Ну а потом папаша запил, спасаясь от несправедливости в стакане с разбавленной водкой, и о Словах более не вспоминал. И Тая о них позабыла: когда до одури охота кушать, об ином и думать не получается.
Теперь же она обложилась книгами с верхней полки первого стеллажа (лучше смотреть по порядку, чтобы не запутаться), листала их, но не находила ни единой буквы, которая загорелась бы, заставила бы обратить на себя внимание.
Бесполезно. Солнце высоко поднялось над гарнизоном, и первый колокол оповестил о завтраке.
Что она делала неправильно?
Злые слезы подступали к глазам. И когда первая слезинка, скатившись по щеке, рухнула на страницу, внизу той высветилось золотым. Тая прочла простое: «Рана». И тотчас почувствовала опустошающую усталость, словно одно Слово высосало из неё дух.
Она отложила книгу, потерла кулаками глаза.
Позже она продолжит вчитываться. Ослепнет, но не сдастся.
А сейчас её ожидает хозяин Дома утех.
14.
Без аппетита, но Тая впихнула в себя вязкую, скрипучую на зубах кашу. Голодная жизнь научила простому правилу: предлагают – бери и не выпендривайся. Следуя этому же правилу, она умыкнула со столовой ложку. Нутром чуяла – пригодится.
Дом утех, одноэтажный, сложенный абы как, был по-солдатски прост и пуст: общая зала ожидания, дверь справа, ведущая в жилые помещения, да с десяток комнатушек, где по вечерам девушки обслуживали клиентов. Утешительницы изредка выбредали наружу: одинаково понурые, неразговорчивые, одетые в наглухо закрытые платья из грубой ткани. И чем тут наслаждаться? Продажные девицы в трущобах и то аппетитнее, у них хотя б от дурманящих трав глаза блестят да тела зазывно изгибаются. Эти же производили, мягко говоря, удручающее впечатление. С Таей не здоровались, не глядели даже в её сторону, будто она была не одной из них, а чем-то посторонним, нежелательным.
Ей велели ждать у входа, но Тая не удержалась от соблазна заглянуть за одну из дверей. Ну а что, ей всё равно тут работать.
Кровать, стул, и всё. Ну, правильно, а большего и не требуется. Окна занавешены красными шторами, оттого в комнате затаился кровавый полумрак. Тая, отдернув шторы, впустила солнечный свет, и тот высветил желтым все трещинки, неровности. Пыль, осевшую серым саваном. Залатанное белье с въевшимися пятнами. Всю таинственность комнатушка разом потеряла.
– Вот ты где, – донеслось до неё с порога. – Нравится?
Мужчина был плюгав, несимпатичен, а верхнюю губу его украшала жирная бородавка, похожая на мохнатую муху. Но он так приветливо улыбался, а у глаз его плясали лучики морщин, что казался приятным. Не злым.
– Терпимо, – сказала Тая, занавешивая окна.
– Не против пообщаться в более приятной обстановке?
Видимо, даже хозяин не считал Дом утех чем-то приятном, потому как вывел Таю наружу. Погода располагала: солнце слепило, но не жарило; по небу плыли молочные облака, и в их очертаниях проглядывались самые нелепые вещи: то скачущая лошадь, то человеческий профиль, то куча чего-то, что напомнило напрочь лишенной фантазии Тае навоз. Хозяин взял её под ручку – не нагло, а скорее вежливо, как в верхней части Янга надушенные мужчины ходят с женщинами в пышных платьях. Но Тае не нравилась бесцеремонность чужого касания, потому она ерзала и нервно вела плечом.
«Привыкай, – говорила самой себе. – Тебе всё-таки под мужиков ложиться».
– Не волнуйся, Тая, – сказал хозяин, спрятавшись в тени молодой яблони, что невесть как очутилась посреди гарнизона. – Твою подноготную я уже выведал. Кража? М-да, неужто нынче за столь смешные преступления симпатичных особ готовы навеки упечь в каменную клетку?
Тая слушала вполуха, а взгляд её зацепился за бородавку, которая двигались, когда хозяин открывал рот.
– Хорошо, что ты прибилась к нам, уж я своих девочек в обиду никому не дам. – Хозяин погладил Таю по предплечью. – Видела, в каких они одеждах ходят? – Тая кивнула, припомнив платья, за которыми не разглядеть тел. – Это чтоб ни у кого дурных помыслов не возникло. Мои девочки живут непосредственно в Доме, особо по казармам не расхаживают. Готовят сами, стирают и убирают тоже. Всё на их хрупких плечиках. И, к моей чести, у нас ухоженнее, чем в остальных женских бараках.
Он гордился «своими девочками», аж грудь выпятил. А бородавка-муха всё никак не могла оторвать свое жирное тельце от губы. Тае до дрожи захотелось отколупать её. Она почесала в волосах – всегда чесалась, когда волновалась, – подавила назойливый порыв.
– Все отношения – в строго определенное время, иначе – ни-ни. Деньги не бери и мужчин без моего ведома не принимай. Ясно?
– Ага. – Тая представила, как муха-бородавка, жужжа, улетает с лица хозяина.
– Умница-девочка. – Тот ласково улыбнулся. – Я не ошибаюсь, в тебе есть что-то от рынди?
Вообще, Тая родилась в семье истинных рынди, светловолосых и крупных. Жизнь впроголодь истощила их, но не отняла природной массивности. Женщины Затопленного города доставали мамаше Таи до плеча. Кулак папаши был с голову младенца. И хоть в резких чертах лица их дочери угадывались родительские корни, но темные волосы, каких не встречается у чистокровных рынди, да небольшой рост делали её чужачкой. В детстве мамаша с папашей убеждали Таю, что лишь один рынди из тысячи таков. Что ей передалась кровь бабки, которая служила мудрой при храме богов, и что Тае суждено читать Слова.
Но потом папаша запил. Ум его затуманился, и он, наслушавшись насмешек от пьяниц-товарищей, взялся обвинять мамашу в кровосмешении.
«Никакая она не мудрая! – плевался он вонючей слюной и пытался словить Таю за шиворот, чтобы отвесить ей пинок. – Обычный выродок, которого я вынужден кормить из своего кошеля!»
Мамаша рыдала ночами, до хрипоты спорила с папашей. Но, повзрослев, Тая перестала верить, что ей предначертано стать кем-то особенным. Она нагуляна с человеческим мужчиной, потому такая, какая есть.
