Текст книги "Чтица Слов"
Автор книги: Татьяна Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
– Откуда тебе известны эти пути?
– Иттан, не думаешь же ты, что крыса-воровка не поищет ходы к отступлению? – она самодовольно фыркнула. – Пригнись.
Так вот кем она себя считает: крысой. Есть в этом что-то правдивое. Но Тая не та мерзкая тварь, что разносит заразу и жрет тухлятину. Ей ближе мышка с доверчивыми глазками-бусинками. Напуганная, юркая, безобидная мышка.
– Выход из гарнизона ты тоже нашла? – Он споткнулся обо что-то мягкое и предпочел не спрашивать, чем или кем оно было.
– Тут сейчас всё напоминает один сплошной выход. Стена обрушилась. Главное – не быть замеченными, но, думаю, всё обойдется. Я не прочитала в книге опасности. А хорошая книженция, – подумав, отметила Тая что-то, понятное ей одной. – Сразу видно, священная. Не торопись. Рейк слаб, ты слеп, а я одна с вами не управлюсь.
Они перешагнули через стену – так сказала Тая – и направились к лесам. Но в сторону, противоположную от завесы. Так тоже сказала Тая.
Отныне мир, окрашенный в непроглядно черное, складывался из того, о чем интуитивно догадывался Иттан, и того, что говорила Тая.
Она заменила ему глаза.
Без неё бы он пропал.
И непременно пропадет чуть позже, когда их дороги разойдутся.
– Для чего ты спасла Рейка? Тебе мало одной обузы, так ты решила потащить за собой безного?
Тот засопел, но ничем не парировал. Ну а правда, по законам военного времени ослабших и лишенных способности передвигаться самостоятельно нужно бросать. Иттана – тоже. Тае следовало уйти одной.
– Всё поймешь, – беззаботно ответила она. – Так, чуть левее. Только не отпускай руку.
Он и не собирался. Да, по всем законам она должна была его бросить, но – хвала всем богам, в которых верят люди! – предпочла остаться с ним. Отогнала глупый страх темноты.
Позволила существовать.
– Мы должны сообщить военному совету обо всем, что творится в гарнизоне, – сказал Иттан. – Если выживем.
– Если, если, если, – весело пропел полубезумный Рейк.
– Ага, если, – болезненно поморщившись, отметил Иттан. – Тая, у нас нет провизии и воды. Мы обречены.
Но девушка молчала. Иттан не представлял, что молчание может резать наживо. Но когда привычный мир рушится на осколки, а в глазах навсегда поселяется беззвездная ночь, голос равноценен глотку воздуху.
Иттан задыхался.
«Будь милосердней. Не мучай меня безмолвием!»
– Обречены, да-да, обречены, – бубнил Рейк, и палка его цокала в такт неровному шагу.
Лишенное смысла бормотание и редкие смешки, когда в голове Рейка мелькала какая-то мысль, кажущаяся смешной, выводило из равновесия, остатки которого Иттан с трудом удерживал в кулаках. Добавляло злости.
Ужаса, стискивающего горло.
Вдруг Иттану тоже суждено растерять крохи сознания?
Что было внутри завесы?
Что переломало изнутри одного мага-командующего и мертвой хваткой впилось в другого?
Под подошвой чавкнуло. Болото. Было непривычно осязать предметы, но не видеть их. Догадываться и не знать наверняка. Но едкий запах перегноя подтвердил догадки Иттана. Рядом расползлась топь. Ботинок увяз в вонючей жиже, но Тая помогла выбраться.
– Всё, – сказала она, – мы достаточно ушли. Клянусь, – уверила, по всей видимости, Рейка.
– Нас поймают! – жалобно всхлипнул тот.
– Не поймают, подводники далеко-далеко, – она щебетала с ним как с ребенком, тихим и мягким голосочком. – Мы здесь одни. Поверь мне. Что делать дальше?
Тая спрашивает его?! Она тоже рехнулась?
Уж не заразно ли безумие?..
Рейк шепнул ей что-то на самое ухо – Иттан не разобрал ни слова.
– У тебя всё получится, – твердо сказала Тая и стиснула ладонь Иттана. – Пожалуйста, сделай это.
– Не хочу-у-у! – Рейк рыдал в голос и чудо, что не спугнул сонных птиц.
– Ради меня. Я же твой друг, правда?
Бывший маг-командующий затих. В следующий миг вспышка озарила даже невидящие глаза. Ярко-белая, поглощающая тьму. Заменяющая её невозможным светом.
Иттан схватился за глаза.
Его выворачивало наизнанку. Внутренности перекручивались, заплетались в узел; тошнота подкатывала в горлу, но то свело долгой судорогой – только одна вещь была способна перемолоть человека в муку и кулем обрушить его на твердую землю.
Разовый портал, запрятанный в любой неживой предмет: хоть монету, хоть сапог, хоть целое здание. Заговорен на конкретное место. Может быть использован исключительнотем, чьей кровью напитан.
Было безветренно и сухо. Иттан провел рукой по тому, на чем сидел. Пол. Паркетный. Теплый.
– Обалдеть! – воскликнула Тая и вскочила на ноги. – Какая красота!
– Дом-дом-дом, – пробубнил Рейк, заревев и засучив кулаками по полу. – Не хочу домой! Сестра! Мама! Не хочу! Ты обманула меня!!!
– Успокойся, – просила Тая, но бывший маг-командующий не желал её слышать.
А Иттан молча водил пальцами по полу и резной ножке стола. По накрахмаленной скатерти. По холоду хрустального бокала.
– Рейк? – Женский голос отразился от стен напевом. – Боги, что с тобой сделали?.. Кто эти люди?!
Иттан помнил этот голос: нежный и властный, решительный и обволакивающий. Великолепная Леневра Рене, в прошлом могущественная колдунья, одна из верховных советников. Нынче – лишенная резерва затворница; и никто не знал, что высосало из неё всю магию.
Мать Сольд и Рейка бросилась к сыну, а тот забился в истерике. Тая прильнула к боку Иттана.
27.
27.
Невероятную женщину, которая впорхнула в не менее невероятную комнату (по правде, Тая не успела осмотреться от восхищения), звали Леневрой Рене. Один взгляд её голубых глаз, чуть надменный, бездушный, вызывал жжение в животе. По сравнению с ней Тая была ничем и никем, песчинкой на подошве туфель.
Она и ощущала себя никем. Проглотила язык от робости. Втянула голову в плечи.
Рейка и Иттана передали на растерзание лекарям – настоящим, а не поддельным гарнизонным, – а Леневра осталась наедине с Таей. Приказав принести в гостиную кофе, хозяйка замолчала, бесцеремонно рассматривая собеседницу, сидящую напротив. Тая вжалась в мягкое кресло – точнее, утонула в его нутре, – сцепила руки в замок.
Служанка бесшумно внесла поднос, расставила на низеньком столе непонятную посуду: фарфоровый кувшинчик и два чайничка. Из первого разлила по чашкам нечто темно-коричневое, почти черное.
– Сливок? – спросила учтиво.
Леневра отказалась, Тая – тоже. Она не знала, из чего готовят кофе, но этот напиток вышиб дух. Крепкий и невозможно горький, маслянистый, гадкий. Тая едва удержалась, чтобы не сплюнуть на белую шерсть, которая устилала пол.
– Положи сахара, – подсказала Леневра и протянула Тае кувшинчик с белыми песчинками, искрящимися в свете солнца.
Песчинки напомнили соль, ту соль, которая разносила людей на ошметки и обрушивала здания, а потому Тая замотала головой. Нет-нет-нет. Не нужен ей сахар.
Ладони вспотели от волнения.
Леневра Рене допрашивала её мягко, но настойчиво, забираясь вглубь души, требуя подробностей. Иногда перескакивала с темы на тему.
– Ты спишь с тем слепым мужчиной? – поинтересовалась она зачем-то между вопросами о гарнизоне и поисковиках.
Тая стушевалась.
– Значит, да, – подтвердила свои догадки Леневра. – А с Рейком?
– Нет, что вы! – возмутилась Тая.
За кого она её принимает?..
Женщина пожала плечами, мол, странно. Видимо, для себя она решила что-то иное.
Со стороны, наверное, их беседа за чашками кофе напоминала общение двух подружек – иногда Тая подглядывала, как на открытых террасах ресторанчиков женщины, одетые в красивые платья, болтали о том да о сём. Но по сути это был допрос. Леневра вытаскивала информацию клещами, ненадолго прерываясь на какие-то безобидные расспросы.
– Откуда ты родом? – Леневра приняла из рук служанки горку чего-то сдобного на блюдце и отколупала ложечкой кусочек. – Попробуй, моя кухарка готовит непревзойденные миндальные пирожные.
Так вот как выглядит пирожное? Тая пристально уставилась на свое блюдце. Кейбл употреблял это слово, когда хотел утешить её, но настоящих пирожных она никогда не пробовала.
«Ничего, скоро мы разбогатеем, и тогда ты будешь есть пирожные ежедневно», – вот что говорил он. А Тая представляла нечто сладкое, облитое карамелью, большое и, разумеется, дорогое-дорогое.
Увиденное разочаровало её настолько, что от обиды запершило в горле. Вопрос забылся, но Леневра терпеливо повторила.
– Я из Затопленного города, – ответила Тая, рискнув съесть кусочек. Непослушная ложка – кто придумал делать их такими маленькими? – никак не могла ухватить тесто, потому пирожное превратилось в бесформенную кучу.
– А твой друг?
– Он из верхних. – Леневра непонимающе изогнула бровь, и Тая объяснила. – Он какой-то граф. А ещё преподавал в академии, во!
– Занятно, – хмыкнула хозяйка и совершенно не поверила в сказанное.
Ну и ладно, Иттан убедит её сам. Позже. Когда лекарь-колдун вернет ему зрение.
Вопрос-ответ-вопрос. У Таи пересохло в горле. Она рассказала всё, а взгляд скользил по гостиной. По диковинным цветам в напольных вазах и окнам, занавешенных тяжелыми кусками ткани. По картинам на стенах. По крепко сложенному камину, решетка которого была выплетена в форме виноградной лозы
Тая не представляла, как жить в таком месте. Ну, она догадывалась, что богатеи существуют как-то иначе, но чтоб так... Неужели их не слепит блеск бокалов и начищенных серебряных ложек? А ковры? По ним же не пройдешь босыми ногами! А если заляпаешь руки в соусе, когда будешь есть свиные ребрышки (она считала, что все аристократы без исключения питаются ребрышками), – и запачкаешь белоснежную скатерть?
«Никогда не поселюсь в таком доме», – пообещала себе Тая. Даже если она окажется настоящей чтицей, и перед ней откроются любые дороги, слепящей роскоши она предпочтет покой и уединение. Желательно, с Иттаном.
Вдвоем... Они поселились бы в домике у моря. Иттан бы колдовал, Тая – читала книги. А вечерами, укутавшись в теплый плед, они бы сидели на берегу и кидали в безмятежную воду камушки.
Тая бы грелась его дыханием.
Она покраснела от мысли, что уже связала их жизни в одну. Его-то мнение спросить забыла.
– Извинишь меня, мне нужно отойти? – Леневра поднялась.
– А? – не поняла Тая, сбитая с мысли. – За что же извиняться?
Хозяйка выдавила улыбку.
– Ах, правила хорошего тона, и не более. Я проведаю Рейка. Тебя пока поразвлекает Алика. – Она хлопнула в ладоши, и на пороге застыла миниатюрная брюнетка в белом фартуке и простом платье из шерсти. – Алика, милая, не дай нашей гостье заскучать.
Девушка плюхнулась в кресло, где, видимо, сидела редко, с наслаждением вытянула ноги. Наверное, лет ей было меньше, чем Тае, зато уверенности, осанистости, даже высокомерия – не занимать.
Общение не клеилось.
– А как ты сюда устроилась? – ради того, чтобы поддержать разговор, узнала Тая, доев-таки пирожное.
– Не надейся. – Служанка окинула ее с пренебрежением. – Тебя не возьмут. У меня тут бабка пашет, мамка на кухне возится, и я вот на подмоге. Но работать приходится – будь здоров! Хозяйка лютует, особенно сейчас, когда... А-а-а, ты ж не зна-а-аешь.
Она протянула последнее слово с наслаждением, будто ей была известна некая запретная тайна.
– Не-а, – согласилась Тая.
– Год назад хозяйка полностью лишилась истинной силы. Нам она причин, ясное дело, не сообщила, но поговаривают, – служанка понизила голос до шепотка, – что не обошлось без темных чар!
–М-м-м, – кивнула Тая, для которой что белые чары, что черные не представляли никакой важности. Она магию-то впервые увидала, когда познакомилась с Иттаном.
Ей не терпелось увидеть его. Тая отставила блюдце.
– Отведи меня к моему другу, – попросила Алику.
– Не велено, – отказала та, засунув палец в нос и с удовольствием поковыряв в нем. – Впрочем, почему бы и нет. Пошли! – Она вскочила на ноги. – Дом заодно покажу.
Тая едва успела отслеживать переплетение коридоров и лестниц. Изредка Алика показывала на какую-то дверь и бросала:
– А это комната хозяйки.
Или:
– Парадная зала.
Или:
– Тут хозяйская дочь жила.
А потом они подошли к библиотеке.
– Можно внутрь? – Голос Таи трепетал.
Служанка безразлично повела плечами, но дверь отворила.
Тая онемела от обилия стеллажей, полок, книг, канделябров с горящими свечами и запаха знаний. Вот бы тронуть эти страницы, вычитать в них особое содержание. Переплести буквы.
– Даже не думай, – оборвала её немой восторг Алика. – Если ты что-нибудь стянешь отсюда, тебя вздернут.
– Не собираюсь я ничего воровать, – оскорбилась Тая. – Я люблю читать.
– А ты умеешь? – не поверила служанка. – Ой, да брось! – заржала она, когда Тая медленно опустила голову в кивке. – Я вот тружусь у благородной особы, а кроме десятка слов, и не знаю ничегошеньки. А ты читаешь?
Тая промолчала, хотя подмывало взять первую попавшуюся книгу и доказать этой надменной особе, что она не хуже, что всему обучилась сама.
Но незачем. Какая разница, умеет Тая читать или набивает себе цену в глазах служанки? Пусть та считает так, как хочет.
Кинув на библиотеку прощальный взгляд, Тая поплелась за Аликой дальше по коридору.
– Здеся лежит хозяйский сын, – палец служанки показал на дверь по правую стену, – а вот тут твой друг.
Тая хотела войти, но едва приоткрыла дверь, как услышала Леневру.
– Напомните, где вы родились?
– Я из Затопленного города, – пустым голосом ответил Иттан.
Тая, сама не понимая, почему, остановилась и шикнула на Алику, которая попыталась дернуть за ручку. Та от недоумения замолчала и тоже прислушалась.
– Я благодарна вам за спасение сына. – Впрочем, особой благодарности в тоне не звучало. – Что вы хотите в оплату ваших услуг?
Иттан не колебался.
– Ну а что может хотеть человек моего достатка? Конечно же, денег.
– Я заплачу сполна, – пообещала Леневра и отворила дверь, едва не припечатав той подслушивающую Таю. – Прошу прощения, – хмыкнула она, а Тая пристыженно покраснела.
– Это она сама... я просила остаться, а она... – затараторила Алика.
Тая шагнула внутрь комнаты. Иттан лежал на громадной кровати, застланной простынями цвета молодой травы. Его глаза смотрели в потолок, но когда Тая сделала боязливый шажок вперед, мужчина отреагировал улыбкой:
– Ну как тебе здешний прием?
– Ты меня видишь?! – обрадовалась Тая, но после столкнулась с абсолютно слепым взглядом.
– Я помню звук твоих шагов, – сказал Иттан, вздыхая. – Получи у Леневры Рене деньги, и можем идти.
– Почему ты не сказал ей...
– Что я граф? – Иттан прикрыл веки; ресницы тенью упали на изнеможенное лицо. – Я расскажу тебе позже, но, поверь, теперь я – никто.
Кольнуло в сердце. Тая упала на краешек кровати и, чтобы смести прочь печаль и тревогу, долго сидела рядом с Иттаном, рассказывая ему, насколько велик дом.
– А книги! – она глотала окончания. – Их столько! Десятки! Нет, сотни! Нет, что больше сотен?
– Тысячи, – подсказал Иттан, поглаживая запястье Таи.
– Да-да, тысячи! А ещё я ела пирожное. Оно такое... невкусное, – призналась и тяжко выдохнула. – Я-то ожидала, что оно будет очень сладкое, а оно почти безвкусное.
Иттан рассмеялся.
– Зачастую в этой части города ожидания не соответствуют действительности.
Тут в дверях показалась Алика.
– Хозяйка зовет, – выплюнула она.
Судя по тому, как служанка пыхтела, пока вела Таю обратно в гостиную, ей досталось за самовольную прогулку.
Леневра вручила Тае мешочек, набитый монетами (девушкапостеснялась пересчитывать те в присутствии хозяйки дома, а потому просто привязала на ремень брюк) и сообщила – впрочем, не сильно-то гостеприимно, – что Иттан и Тая желанные гости в доме рода Рене. После она удалилась по – конечно же – неотложным делам.
Когда Тая передала слова Иттану, тот покачал головой:
– Нежеланные. Скажи-ка, тебе есть, куда идти?
– Ну да. – Тая взвешивала на ладошке мешок с деньгами, пытаясь определить, сколько внутри.
– Тогда выходим немедленно. – Он тяжело поднялся, нащупал руку Таи.
Проститься с Рейком не удалось – тот спал под действием какого-то лекарственного снадобья. Потому вскоре Иттан и Тая стояли за воротами. Запах миндальных пирожных и книжной пыли таял под ветрами верхнего города. Вечерело, и звездная ночь расстилалась над столицей.
– И куда дальше? – Тая растерянно огляделась.
– Куда угодно. Главное – не оставляй меня.
28.
28.
– И всё-таки почему ты не рассказал о себе? Почему не попросил связаться с родителями?
Высоченные дома и каменные ограды верхнего города затерялись за очередным поворотом, и неприметная парочка (мало ли бродяг околачивается в Янге) перебралась во владения средней – принадлежащей лавочникам и многочисленным конторам – части столицы. Ставни позакрывали, на двери навесили тяжелые замки. Рыночную площадь на ночь перекрывала стража. Но Тая и не стремилась пойти у всех на виду. Она выбирала самые неприметные улочки и щели.
– Для родителей я перестал существовать в тот миг, когда гарнизон пал, – ответил Иттан. – Пойми, мой отец – не обычный вояка, он лучший из лучших. Солдаты слагают легенды о его подвигах. Король лично вручал ему награды. А тут я...
Он замолчал, но Тая не стала выпрашивать подробностей; чувствовала – сам расскажет. Душу вообще сложно обнажать перед кем-то, будь он чужаком или своим, и нельзя требовать выпотрошить её побыстрее.
– Командующий должен сражаться и погибнуть за свой отряд на поле боя, но я струсил, предпочтя сбежать, – резанул Иттан. – Для моего отца это непростительное преступление. Я должен был умереть со всеми, вот в чем дело.
– Но ты не умер. – Тая погладила ладонь Иттана, будто уверяя себя: он жив, он настоящий. Он не исчезнет, как магический шарик света, зовущийся «светлячком». – Твои родители примут тебя.
– Возможно. – В голосе появилось отрешение. – Но важны не только родители. От общественного мнения не деться, нет. Только не в столице. Дезертирство – это отпечаток на всей карьере, на всей жизни. Дезертиру не найти приличной работы. Ни одна женщина из высшего света не согласится стать его женой. – Иттан дернул плечом. – Да и бес с ней, с женщиной. Но клеймо это не смыть ничем, кроме смерти. Едва я переступлю порог дома, набегут газетчики; люди, некогда звавшиеся друзьями, начнут обходить меня стороной. Не только меня, но и мать, и отца. Зачем жить в вечном угнетении, если можно просто признать: Иттан Берк мертв. Я кто угодно другой. И я живой.
Несправедливо. Ведь он не сделал ничего плохого. Не он убил коменданта, не он пустил подводников, не он вымаливал пощаду, пока те крушили всё подряд. Он просто спасся. И потому должен пострадать?
– Военному совету о произошедшем доложит Леневра Рене. Её сын – лучшее доказательство того, что завеса таит угрозу, и её не страшат клейма позора, – как ни в чем не бывало, продолжил Иттан, переплетая пальцы с Таиными.
– А она спрашивала, как ты ослеп?
Его рука была такой теплой и знакомой, что Тае казалось: она помнит наизусть каждый шрам, каждую впадинку. Помнит родинку у мизинца и вздутую венку, ведущую к запястью.
Кажется, она намертво прикипела к нему. В груди сводило, если Иттан дотрагивался до Таи. Она жадно ловила его поцелуи и с нетерпением ждала, когда он прижмет её к себе. Ей нравилось, как он дышит. Просто нравилось, и всё. Это не описать словами – только покалыванием в пальцах и сладкой судорогой, когда чье-то дыхание касается твоей шеи, и по коже ползут мурашки.
– Я честно признался, что входил в поисковой отряд и рухнул в завесу, спасая тебя. Даже если раскопают записи о назначениях, то откуда им знать, как именно меня зовут? – Тон его голоса был холоден. – Знаешь, что ещё странно? Тогда, во время последнего боя, я начал что-то видеть. Тени, очертания – но видеть. Теперь же вновь чернота. – Он потрогал попеременно левый и правый глаз, будто уверяясь, что они до сих пор в глазницах.
– Что сказал целитель?
– Он долго осматривал меня, даже попытался уличить во лжи, – Иттан хмыкнул, – но в итоге признал: зрение утеряно. Магических причин не уловил, флер истинной силы если и был, то стерся. – Тая повторила про себя красивое слово «флер». – Глаза целые, повреждений никаких. Я просто не вижу, и всё.
Но не бывает же, чтобы человек просто так перестал видеть. Ничем не болея. Вошел в завесу зрячим – вышел слепцом. Тае хотелось топнуть ногой и прикрикнуть на богов, что посылают хорошим людям такие испытания, пока плохие здравствуют.
– Так не бывает, – вслух повторила Тая. – Мы должны найти способ! Я уверена, тебя можно излечить, иначе бы я прочитала о слепоте заранее. Подожди-ка, – она пососала нижнюю губу, вспоминая предсказание. – Ведь кое-что осталось. На твоих глазах до висков красный след как от повязки.
– Он жжется, – согласился Иттан, проведя по следу пятерней.
– Что если это и есть метка?
Тая пересказала подробно, что именно разглядела в книге. Как перебрасывала буквы, как те нехотя перестраивались, рождая новое слово.
– То есть я мог умереть, а ограничился отметиной, – отчего-то весело – хоть веселье это было шальным – подытожил Иттан.
– Рейк рассказывал мне, что его нога тоже покраснела. И невыносимо чесалась. А потом она загноилась.
– То есть ты думаешь, у Рейка тоже была метка? Каковы шансы, что меня ждет подобная участь?
– Не знаю, – честно призналась Тая. – Мне нужна книга.
– Найдем, – пообещал Иттан.
Ночь была прекрасна. Небо нависло над головами. Казалось, протяни ладонь, и пузатые звезды рухнут в неё горстями. Тая привычно кралась, обходя стороной фонари и горящие светом окна. Иттан ступал осторожно, но, будто привыкший к слепоте, гораздо увереннее. Реже спотыкался, почти не водил рукой – второй держался за локоть Таи – в поисках опоры.
– Никогда не думал, что столица пахнет... так, – прошептал он, шумно втягивая ночной воздух.
– Как?
Помоями, болезнью, сточными водами?
– Домом, – ответил Иттан. – Теперь, когда мне не подвластны глаза, остальные чувства будто бы обострились. И запахи стали куда глубже. Я, как бы это объяснить, – он на мгновение остановился, – гораздо лучше слышу, чувствую оттенки ароматов. Дышу полной грудью. Нелепо, да?
Они дошли до постоялого двора «У корыта». Тот пользовался настолько дурной славой, что хозяин даже гордился ей. Да-да, говорил он, вон там убили стражника, а тут двое воровских главарей раскрошили друг дружку в мясо.
Зато в «У корыта» никого не волновала внешность и род деятельности. И ещё здесь очень не любили крыс Затопленного города – потому как ошивались в основном бандиты из трущоб. На всякий случай Тая опустила голову – мало ли нарвется на знакомых, – навесила на лицо скорбную мину. Грустные всегда менее приметны – взгляд не цепляется за тех, у кого с лица стерты любые эмоции.
Но, в целом, шансов быть увиденной «своими» почти нет. Всяко лучше, чем спать в подворотне (и быть отловленной утренними стражниками) или искать ночлега в нижней части города (и быть обворованной тем, кто когда-то звался другом).
– Сегодня переночуем тут. А завтра двинемся в путь. Надо было все же согласиться на предложение Леневры и заночевать в её поместье.
– О нет, поверь, эта женщина – не та, чьим гостеприимством ты жаждешь воспользоваться. К тому же я боялся, что она в итоге вспомнит меня. Мы встречались несколько раз в стенах академии, но тот я, конечно, был другим.
Иттан провел кончиками пальцев по рваной куртке, запачканной в саже и песке.
Тая помнила, каким он был. Светловолосый граф из верхних. Подстриженный по последней моде, одетый в отглаженное и свежее. Красивый до умопомрачения. Но такой одинокий, будто бы покинутый всеми, кому доверял.
Когда одиночество становится единственным другом, оно оживает: управляет человеком, дышит его легкими, смотрит его глазами, но затирает все краски. И тогда взгляд мутнеет, а меж бровей прорезается морщинка.
Сейчас же он был слаб и слеп, но гораздо живее. По крайней мере, Тая надеялась, что ей не чудится, будто рядом с ней в нем оживало что-то настоящее.
Хотя, наверное, всё-таки чудилось.
Впервые за долгие годы Тая позволила себе помечтать.
Заняв столик в неосвещенном углу, Тая подозвала хозяина заведения:
– Есть свободные комнаты?
– Увы. – Хозяин развел руками и тут же потерял интерес к неопрятным гостям. – Последнюю увели час назад. Это всё, или чего-то желаете?
Живот согласно пробурчал – всё-таки никакое пирожное не заменит полноценного обеда, которого они так и не дождались.
– Две отбивных с овощами и что-нибудь выпить.
– Деньги есть? – только и спросил хозяин, привыкший к попрошайкам.
Тая вытянула на ладони золотую монету, и хозяйский взгляд разом потеплел и стал почти заботливым.
– Сию минуту!
Тая расправила плечи. Так непривычно не быть отбросом, которого шпыняют все кому ни лень, а живым существом. Платежеспособным, ха!
В ночной час трактир был почти пуст. У дверей гомонила разношерстная компания наемников – их легко отличить в любой толпе по настороженным взглядам и особо громкому смеху. Даже если они вместе, то каждый сам по себе. Таков закон выживания. За соседним столиком дрых какой-то бродяга, сжимая в руке полупустой стакан, воняющий дешевой бражкой.
– Ну а теперь твоя очередь. – Иттан откинулся на спинку скамьи. – Как ты узнала про портал?
– Рейк сам рассказал. – Тая поскребла ногтем налипшую на столешницу грязь. – Мы с ним часто общались, и один раз он по секрету поделился, что в его койке припрятан амулет, а там – портал. Ну, я и стащила его, сама ещё не зная, зачем.
Иттан беззлобно усмехнулся, а Тая прыснула. Да-да, воровскую душу не пропьешь. Что поделать, если руки действуют вперед головы. Вначале Тая стянула тот амулет, а уже потом подумала, что разумнее было бы его оставить. Она пообещала себе отдать безделушку Рейку, когда тот выздоровеет, но не срослось.
– А когда тебя вели на костер, я прочла в книге, как вытаскиваю Рейка и передаю ему амулет. Всё так и вышло. Отвела вас подальше в леса, чтобы Рейк не волновался при переходе. Ну и вот.
Хозяин лично принес две тарелки с аппетитно дымящимся мясом и бутыль яблочного сидра. Иттан принюхался, с брезгливым видом отставил свою тарелку подальше.
– Не ешь, – сказал он.
– Почему? – Тая, нанизав кусок на вилку, почти откусила, но так и застыла. С мяса капал жирный сок.
– Это человечина.
Почему-то она безоговорочно поверила.
– Как ты понял?! – Тая отшвырнула кусок от себя.
– Я же говорю, все мои чувства обострены до предела. Точно так же пахли горящие люди, а вот у свинины иной запах, менее сладкий. – Иттан нащупал бутыль. – Зато сидр пить можно.
Тая помогла разлить золотистый напиток, подала стакан Иттану.
– Сколько денег дала Леневра? – спросил тот, отхлебнув.
Наемники заржали так громко, что свело лопатки. Недобрым был их смех, слишком уж явным, зазывающим.
Тая незаметно выудила кошель, припрятанный под рубаху, перебрала монеты. Большие, шероховатые. Новенькие. Не нужно было осматривать их. Пальцы помнили очертания. Глаза Таи выпучились, когда она сложила в уме полученную сумму.
– Много, – сказала с неверием. – Очень много! Каждому примерно по...
– Забирай себе всё, – перебил Иттан. – Они твои. Ты спасла Рейка, не я.
Оглянулась, никто ли их не подслушивает. Но наемники были заняты шуточными кулачными боями: двое дрались, остальные подзуживали и делали ставки. Выпивоха хрюкнул во сне. Всё спокойно.
– Но... – Тая собралась было спорить.
– Единственное. – Иттан почесал бровь (он делал так всегда, когда волновался). – Мне без тебя не справиться, а потому я прошу – но не требую, – об одолжении. Останься со мной, помоги освоиться... Временно, – поспешно добавил он. – Если откажешься – пойму.
Его невидящие глаза уставились в самую душу. Засасывали что в бездну. Жалко, что Иттан не увидел робкой улыбки и того, как покраснели щеки. Тогда бы он понял, что никакое это не одолжение, а настоящая – детская! – радость.
– Была у меня одна идея. – Тая выпила до дна, чтобы не смутиться, говоря о том, о чем так давно мечтала сказать. – Мы можем поселиться где-нибудь за городом, можно у реки. Поживем вдали от столицы, подводников и прочего. Я буду читать тысячи, – она запомнила это слово и проговорила его по слогам, чтобы показать всю важность обещания, – книг, но найду способ вылечить тебя. Денег хватит.
Монеты оттягивали рубаху, но тяжесть эта была приятной. Не ворованной.
– Согласен! – Иттан облизал губы. – Расплатись и пойдем. Если повезет, запишемся на рассветную повозку из Янга. Выедем сегодня же!
Тая кинула серебро на стол жестом богатой дамы – как всё-таки приятно не перебирать медянки, а выкладывать свежечеканную монету, – помогла Иттану.
– Заходите к нам ещё! – помахал несвежим полотенцем хозяин.
Тая чуть склонила голову.
Снаружи было темно и пусто. Звезды скрылись за тучами. Тая, не удержавшись от порыва, чмокнула Иттана в щеку – хотела ещё в трактире, но побоялась привлекать лишнее внимание. Он улыбнулся.
– Знаешь, мне кажется, я тебя... – сказал несмело.
Что-то острое уперлось в поясницу Таи. В Иттана – тоже, иначе бы он не замолчал.
– Тая-Тая, ну как же тебе не стыдно? – Шепот заставил волосы на затылке встать дыбом. – Кейбл тебя повсюду ищет, а ты выпиваешь с каким-то слепцом.
Краем глаза она рассмотрела говорящего. Им был один из наемников, веселившихся на постоялом дворе. Второй встал за спиной Иттана и дружелюбно положил ладонь тому на плечо. Иттан напрягся, но не дернулся – и хорошо, иначе бы мог получить «пером» в бок.
– Не сопротивляйся, – попросила его Тая. – Не надо.
– Вот именно, не надо. Пойдемте, ребятки. – Лезвие ткнулось глубже, и Тая сделала шажок вперед. Ноги её дрожали. – Кейбл назначил за твою поимку солидную награду.
– Я дам больше, – тут же ответила Тая. – У меня есть нычка, честное воровское. Какая вас разница, от кого получать деньги?
Наемники одинаково хохотнули, но тыкать лезвиями не перестали. Иттан споткнулся и упал на колени, едва успев выставить вперед руки. Наемник ухватил его за шиворот и встряхнул.
– Иди прямо, – приказал он.
– Он слепой! – от раздражения выдохнула Тая. – Он не может идти прямо! Сколько вам предложили за мою поимку?
– Не важно, – наемник за её спиной хлопнул по заднице, подгоняя. – Иди-иди. Возлюбленной Кейбла без надобности шляться незнамо где.
– Возлюбленной? – переспросил Иттан тусклым голосом.
– Так да. Тая наша шесть лет в его любовницах шастает, а тут пропала. Надеюсь, ты с ней не спал, а, брат? Кейбл не любит делиться своими вещами, отчикает ещё твое достоинство и заставит сожрать.
Сердце глухо билось о ребра. Кровь молотила по затылку, пеленой пала на глаза. Предвкушение чего-то неминуемого – того, что испортит им жизни, что никогда уже не восстановит былого доверия – кислятиной осело во рту.
Иттан сомкнул челюсти и было непонятно, борется ли он с отвращением или бешенством. Вена на шее напряглась – зоркая Тая прекрасно различала её даже в свете луны.
Кейбл не простит предательства. Ему плевать, что в гарнизон её направили насильно; он не будет слушать, спала ли Тая с Иттаном или нет. Потеряв свою вещь, Кейбл всегда становился раздражителен и зол.
