Текст книги "Сядьте на пол"

Автор книги: Татьяна Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Штука эта очень незаметная, особенно когда хочется обыграть реальность с помощью рационального мышления. Как успокоить орущего грудничка? Ну, можно по порядку перебрать все известные проблемы: хочет пить или есть, мокрый подгузник, слишком жарко или холодно, дискомфортная одежда, признаки болезни. Почитав наблюдения опытных родителей, можно узнать ещё пяток возможных причин, включая волос, обмотавшийся вокруг пальца ноги. Но вот все варианты проверены, всё вроде нормально, а он продолжает орать. А ты к этому времени ещё не знаешь, что "крики третьей недели" – это обычное явление, как и некоторые другие плачи без видимой причины.

А когда причину не знаешь, наступает раздражение. Хочется, чтобы он прекратил орать прямо сейчас. Хочется заняться своими делами. Хочется не терять время.

Но именно это и нужно сделать. Нужно просто сказать себе: "Сейчас я выброшу нафиг целый час времени". Реально помогает. После нескольких таких случаев я даже начал подозревать, что нытье детей усиливается моей собственной нервозностью. Они ведь многое чувствуют без слов: по звуку дыхания, по стуку сердца, по резким движениям. А когда сам расслабишься, то и они быстрее успокаиваются. И колыбельные песни, и многие другие техники укладывания детей спать («тихонько подышать в затылок») – это на самом деле приёмы успокоения родителей.

То же самое со старшими детьми, которые пристают с вопросами, предлагают с ними поиграть. Какова ваша реакция? У вас свои дела, дедлайны, вы ничего не успеваете, вы вечно на бегу. Хотя вы понимаете, что ребёнку нужно внимание, и время вроде есть… но переключиться трудно. А способ тот же: сядьте на пол. Выключите бег снаружи – он выключится и внутри.

«На пляже показывал Киту дыхательные упражнения. После этой медитации спрашиваю:

– Ну как, ты чувствуешь, что стал спокойнее?

– Я чувствую, что ты стал спокойнее». (август 2011)

Это чувство переключения многим знакомо и без детей. Оно может возникнуть при болезни, увольнении, стихийном бедствии и любом другом неожиданном разрыве сценария. Беличье колесо вдруг останавливается, и вначале возникает неуютная пустота. А потом – то ли книжка недочитанная находится, то ли со старым знакомым встретишься, то ли вещи в шкафу станешь разбирать… и чувствуешь, что банальное линейное время начинает ветвиться, сворачиваться в спирали и течь на все четыре стороны сразу.

Но неужели для этого нужно обязательно заболеть? Всё-таки с детьми взлом времени здоровее работает. Чувствуя эту силу, взрослые Системы всегда пытаются навязать детям свой ритм. Помните советский фильм-страшилку "Сказка о потерянном времени", где дети-бездельники превращались в стариков и старушек?

А вот совершенно противоположный подход педагога Жака де Кулона [14], который настаивает, что ребенку надо дать возможность развивать свой внутренний мир, даже если это выглядит как пустая трата времени для современных родителей, которые помешаны на "раннем развитии":

«Чтобы выстроить свою личность и стать самостоятельными, детям жизненно необходим опыт недеяния. Взрослым не стоит перегружать детей, пичкая их активным досугом наряду со школьными заданиями… с одной лишь целью уменьшить собственную тревожность. Скучать, бродить без дела, о чем-нибудь мечтать – все эти варианты „безделья“ на самом деле продуктивны. Тело и ум расслабляются, отдыхая от внешних стимулов. Не получая информации извне, ребенок переживает опыт „отдельности“, отделенности от внешнего, а следовательно, и опыт независимости, опыт иногда трудный, но необходимый. Именно в эти свободные, ничем не заполненные моменты он может вступить в контакт со своими истинными желаниями, а не их заменителями».

Прочитав этот совет, я подумал, как мне повезло: у меня в детстве был отличный период тихого безделья почти до пяти лет, когда я жил у бабушки. Отец работал, мать училась в институте – и раньше я даже обижался на них за то, что они не особенно занимались со мной в те годы. Но теперь мне кажется, что оставить меня у бабушки было правильнее: с молодыми, нервными и вечно куда-то бегущими родителями я не получил бы той прививки созерцательного отношения к миру, которая впоследствии много раз помогала мне в жизненной суете.

И возможно, в отношении совета «сядьте на пол» мне тоже стоит быть спокойнее. Не все родители могут так сделать: бывают черты характера и жизненные обстоятельства, которые не дают расслабиться. В этом случае будет здорово, если рядом с вашим ребёнком окажется бабушка, няня или другой хороший человек, который никуда не спешит. Правда, если на пол сели не вы, вам будет гораздо труднее общаться со своим отпрыском в будущем.

ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА

«В одной семье жил маленький мальчик, который не говорил. Уже и три года ему исполнилось, и пять, а он всё молчит. Родители водили его к разным специалистам, но никто не мог помочь. И вот, когда все уже отчаялись, в одно прекрасное утро ребёнок вдруг чётко сказал:

– Каша несладкая.

– Ты умеешь говорить! – восхитились родители. – Что же ты раньше молчал?

– Раньше была сладкая».

Вопрос о том, зачем человеку речь и язык, очень похож на вопрос о том, зачем заводить детей. Даже анекдоты похожие: и шутка про стакан воды, и история про несладкую кашу показывают, как мало мы задумываемся о важном. При этом, не имея ответа на вопрос «зачем», многие родители откуда-то знают, «как» должна развиваться речь ребёнка.

Вот самое популярное убеждение: чем раньше заговорит, тем лучше. Это ведь показывает, какой он способный!

Идём дальше. Первое слово – это конечно "мама". Хотя нет, это уже неоригинально. Нечем похвастаться. Поэтому в разговорах современных мам можно частенько услышать "а наш первым словом сказал "кран!" (или "бабло", или "гугл", или просто "харе рама").

Вслед за первым словом растёт список других обязательных достижений. Сказал двухсложное слово? – теперь скажи трёхсложное. А наш зато может сказать "синхрофазотрон"! Правда, он не выговаривает "р"… Ах, какая большая проблема. Слочно исплаврять, плиграсить рогопеда! И так далее, и так далее. Предложения тоже надо составлять правильно. И названия всех фруктов знать. И писать без ошибок.

Зачем? Разве язык предназначен для того, чтобы ставить рекорды и обеспечивать родителям темы для разговоров? Нет. Тогда для чего? Может, чтобы общаться с другими? Чтобы строить собственный мир внутренних представлений и размышлений? Это уже ближе. Но при таких целях все соревнования про "раньше, длиннее и правильнее" – совершенно ненужная и даже вредная практика скучающих взросликов.

«Был у нас в гостях молодой отец, доктор Волошин. Набирался опыта. Я решил показать ему, как Кит распознаёт кошек. Взял книжку с кошками, показываю:

– Кит, смотри, кто это?

– Бам! – говорит Кит.

– Да ты что, какой "бам"! Кто это?

Кит смотрит на меня как на идиота. Потом молча идёт в прихожую и приносит мячик. Мячик называется у него "бам". Он тыкает мячиком в книжку – там нарисована кошка с мячиком». (сентябрь 2005)

Механизм обучения языку до сих пор таит много загадок. Одно можно сказать точно: это не буквальное заучивание слов родителей. Да, ребёнок многое получает от них, но это не единственный источник знаний об окружающем мире. И обработка полученной информации у детей в голове – тоже своя, не родительская. Возникающие структуры формируют совершенно уникальный внутренний мир. Даже не умея выговаривать слова, годовалый карапуз уже вполне понимает, что ему говорят – например, может найти и принести игрушку, которую вы попросите. Значит, какое-то внутреннее представление у него уже давно есть! Но чтобы ответить, нужно ещё перевести этот внутренний язык обратно на внешний – и опять это выходит по-своему.

Вот и получается, что общение ребёнка с родителем – не одностороннее "обучение", а разговор двух людей из разных стран. Конечно, они поймут друг друга, если один из говорящих обучится языку другого. Но эту тяжёлую роль чаще всего поручают младшему. Хотя, если бы взрослый догадался позабыть свои скучные слова и немного поучился языку той страны – он бы обнаружил, что ребёнок говорит с ним уже давно.

Искусство распальцовки

«По гороскопу, составленному общим собранием многих женщин, купавших младенца в корытце у теплой лежанки, было решено, что это пришел в свет жилец очень спокойный и веселый, который будет любить жизнь и прогостит на земле долго, а потом умрет и никому ничего не оставит… Ошибка была невозможна: все видели, что младенец держал ручки просто и ни за что не хотел сжимать кулачков, насильно сделанные из его ручек горсточки тотчас же расправлялись, – а это редкий, но зато несомненный признак нестяжательности и даже расточительности. Гороскоп был верен, и князь Яков оправдал его своею жизнию." (Николай Лесков, "Захудалый род» [15])

Рефлексы новорождённого – ещё не язык. Но как видно из цитаты, даже простые сельские женщины двести лет назад умели получать интересную информацию, наблюдая за движениями только что родившихся детей. Хотя вас наверняка настораживает слово «гороскоп». Поэтому я расскажу подробнее, почему из всех известных мне гороскопов этот, лесковский, является самым научным – даже по современным меркам.

Через сто лет после «Захудалого рода», в середине XX века, американский анестезиолог Вирджиния Апгар опубликовала свою систему оценки состояния новорождённых на первых минутах жизни. Система была проста и наглядна, буквально "укладывалась в пять пальцев" – а это одно из важнейших условий популярности категориального мема. Апгар предложила тестировать ребёнка по пяти параметрам: окраска кожи, пульс, рефлексы (ответ на раздражение), мышечный тонус и дыхание. Каждый параметр оценивается в 0 или 1 или 2 балла. Результаты суммируются, в итоге получается шкала от 0 до 10. Можно заметить, что гороскоп лесковских женщин касается двух параметров Апгар: мышечный тонус и проверка рефлексов.

За последние полвека медики переломали немало копий (или чем дерутся медики? шприцами?) в спорах о том, является ли шкала Апгар гороскопом. Одни утверждали, что тест, сделанный на первых пяти минутах жизни, нужен только для того, чтобы выявить необходимость дополнительных медицинских процедур сразу после родов (например, реанимации) – но его нельзя использовать для предсказания качеств ребёнка в будущем. Однако появился целый ряд исследований, находивших совпадения между низким числом Апгар и некоторыми неврологическими отклонениями. В ответ сторонники первого мнения стали публиковать разъяснения о том, что корреляция не означает причинно-следственной связи [16].

Но сторонники гороскопного подхода не сдавались, подбрасывая новые аргументы в пользу лесковских женщин. Вот к примеру статья, опубликованная в 2011 году в медицинском журнале Obstetrics & Gynecology [17]. Шведские исследователи взяли базу родильных домов с оценками Апгар с 1973 по 1986 (около миллиона человек), а затем нашли тех же детей в базе школьных оценок в возрасте 16 лет. Оказалось, что дети с Апгаром меньше 7 гораздо больше рискуют получить самые низкие оценки при окончании школы, либо вообще не получают классического выпускного аттестата, поскольку попадают в спецшколы. Очевидно, в ответ на это должно появиться контр-исследование, в котором люди с низким Апгар окажутся среди Нобелевских лауреатов.

Мне кажется, более серьёзная проблема тут не в корреляциях. А в том, что даже образованные медики более полувека используют очень упрощённый тест, который не сильно отличается от гороскопов 200-летней давности. Конечно, это не может убить профессиональную наблюдательность, и хороший акушер / неонатолог наверняка видит ещё десятки факторов, позволяющих рассказать о только что родившемся человеке кучу интересных вещей. Но видимо, именно привычка к простой категоризации приводит к тому, что в литературе для родителей не найти ничего полезного о движениях новорождённых, кроме описания пары-тройки классических рефлексов. Хватание, поворот головы, спонтанное ползание. А что дальше-то?

«Еве неделя. Маша обрезала ей ногти, и теперь она постоянно щеголяет открытыми руками. Жесты очень смешные: постоянно показывает фиги и прочие индийские мудры. Что особенно удивило: делает отдельные жесты мизинцами. Но что это значит? Обычно мизинцы – самые неактивные пальцы. У Кита таких индийских танцев с мизинцами я не видел.

А ещё пальцы отлично заменяют Еве соску. Помню, как с Китом мы намучились искать эту вечно выпадающую хреновину. Шутили даже, что пора её скотчем приклеивать, или ракетную систему самонаведения внутрь встроить. То ли дело пальцы: всегда под рукой, никогда не теряются, в грязную лужу не падают. И в отличие от соски, позволяют почесать себе дёсны во всех углах, а также потренировать разнообразные звуки для будущей речи». (февраль 2009)

Но до речи ещё далеко. А общаться с миром уже надо. Как начать говорить с иностранцем, не зная его языка? Конечно, жестами! Первый, самый очевидный – потянуться к интересующему предмету. Из этого естественного движения вырастают и приветствия, и молитвенные «обращения к небу», и вдохновляющая «рука в будущее», которую так любят руководители.

А вот для простых смертных многие детские жесты запрещены. Причём запрет прошит глубоко в мозгу целой цивилизации. «Руками не трогай! Не показывай пальцем!» – помните такое? В некоторых современных пособиях родителям даже советуют отворачиваться от ребенка, когда он на что-нибудь показывает, – и требовать, чтобы он словами называл свои цели. Якобы от такого обращения у детей быстрее развивается речь и интеллект вообще. Если руководствоваться такой «логикой», можно посоветовать и не кормить ребёнка – чтобы быстрее начал деньги зарабатывать. Прямо с двух лет, ага.

Показывать пальцем можно и нужно, особенно для маленьких детей. А если кто-то назовёт это неприличным, можете с умным видом сообщить ему, что среди людей, которым запрещали показывать пальцем, оказался очень высокий процент самоубийц, наркоманов и психологов. На самом деле, пока никто не проводил такого исследования; просто это хороший способ отшивать людей, которые имеют неприличную привычку навязывать другим свои суеверия.

Впрочем, специально для въедливых читателей сейчас будет серьёзное отступление в сторону науки о том, как мы познаём мир. Правда, и здесь трудно удержаться от шуток. Потому что вся история когнитивной науки отлично описывается английской поговоркой: «Если у вас есть молоток, все проблемы будут казаться вам гвоздями».

Хотя нет, погодите. Если «история», значит, надо учитывать заслуги предыдущих поколений. Поэтому главный принцип науки об интеллекте лучше сформулировать так: «Даже если у вас есть микроскоп, всё равно все проблемы будут казаться вам гвоздями – потому что предыдущие сто лет у вас был молоток!».

Иначе говоря, наши представления о работе собственного мозга сильно зависят от модных технологий прошлого поколения. Помните средневековое понятие «Бог-Часовщик»? Техническая метафора надолго определила механистические представления даже в тех науках, которые мы называем гуманитарными.

В XX веке основной моделью интеллекта стала «книжно-компьютерная» модель. Вы наверняка встречали ее под другими красивыми названиями. Но давайте начистоту: эта модель представляла интеллект как Word-процессор, производящий символьные операции с абстрактными понятиями. Что будет главным принципом познания в такой модели? Разучивание новых абстрактных понятий, конечно же!

Однако биологи и медики уже в середине XX века знали кое-что об устройстве мозга – там не нашлось никаких признаков «символьного процессора». Зато нашлись нейронные сети, работающие по совершенно иным принципам.

Противоречие достигло особого накала в разработках искусственного интеллекта (AI) – это была боевая проверка когнитивных теорий. В конце 50-х наметилось нешуточное противостояние двух подходов. «Нисходящий» AI – это как раз идея описать весь мир «сверху вниз», в виде абстрактных понятий и грамматик, чтобы машина могла делать «разумные» выводы.

А «восходящий» подход, то есть «снизу вверх», – это попытки смоделировать мозг так, как он работает на физическом уровне. Перцептроны, нейронные сети, клеточные автоматы, генетические алгоритмы и другие странные модели, которые у «нисходящих» вызывали лишь усмешки. «Если по весне вам захотелось обзавестись возлюбленной, не стоит брать амебу и ждать, пока она эволюционирует», – говорил пионер кибернетики Уоррен Маккаллох.

В то же время публика восхищалась банальными диалоговыми ботами типа «Элизы» Джо Вайзенбаума. Написанная в 1966 году шуточная программа в 200 строк имитировала психиатра, который просто повторяет фразы собеседника в форме вопросов. Шутку приняли всерьез тысячи людей. Это и есть искусственный интеллект, решили они; надо только собрать побольше понятий да поточнее расписать грамматики.

В итоге «нисходящие» побеждают. Термин «искусственный интеллект» ещё много лет будет означать последовательные символьные вычисления в попытках смоделировать человеческую логику и естественные языки. Самым модным критерием «интеллекта» становится тест Тьюринга (который объявлен несостоятельным даже в той самой работе Тьюринга, где он впервые описан).

Почему так получилось? Книжно-компьютерная модель интеллекта отражала модную технологию своего времени. Классические последовательные компьютеры уже были поставлены на поток. Они делали полезные подсчеты в науке и промышленности, они быстро уменьшались и дешевели, готовые войти в каждый дом. Молоток в руках кажется надежнее, чем синица в небе. Почему бы не решить все проблемы этим привычным молотком?

Именно в таком мире возникла идея о том, что детям надо побыстрее научиться называть вещи словами, не трогая их и не показывая на них пальцем. Просто психологи опять стащили объедки со стола инженеров. Точно так же вслед за появлением компьютеров они придумали «нейролингвистическое программирование». Само название прямо говорит, где украли ложечки.

Но что же случилось с этой моделью у самих инженеров? В конце XX века большинство разработок по «нисходящему» AI были свернуты после того, как они потратили впустую многомиллионные гранты. Попытки продать говорящих ботов происходят и сейчас, но ботостроители быстро разоряются – кроме тех единиц, что сели на хвост динозавра, готового разоряться за них (как в случае бесполезной игрушки Siri). Тем временем «восходящий» AI, с его нейронными сетями и байесовским анализом, постепенно набрал силу в самых разных областях, от поисковиков до систем безопасности.

К началу XXI века такие модели дошли и до психологов с педагогами. Точнее, получили массовую поддержку: появились они гораздо раньше. Общее название таких концепций – Grounded Cognition, буквально – «заземленный» или «базовый» интеллект [18]. Основой когнитивных процессов здесь считаются не абстрактные символьные вычисления, а мультимодальная симуляция, то есть воспроизведение и моделирование визуальных, моторных и других сенсорных впечатлений, полученных при взаимодействии с окружающим миром. Это вполне согласуется с современными исследованиями мозга: когда мы о чём-нибудь думаем или вспоминаем, в мозгу возбуждаются практически те же нейроны, которые возбуждались во время реального действия или переживания.

Дошло даже до исследований, которые доказывают, что «множество дополняющих друг друга систем восприятия ребенка позволяют ему обучаться самостоятельно, без конкретной задачи и без учителя – просто взаимодействуя с внешним миром» [19]. Какой удар по всей нашей церковно-приходской системе образования! Оказывается, сенсорные системы ребенка – зрительная, слуховая, моторная и так далее – обучают и корректируют друг друга безо всяких правильных слов. И именно такой параллелизм позволяет реагировать гораздо «умнее», чем абстрактные правила и категории.

Более того, даже возникающие позже абстрактные категории взрослых крепко держатся за самые первичные сенсорные впечатления детства. «Жёсткие переговоры» – осязание. «Сладкая жизнь» – вкус. «Тяжёлые мысли» – чувство веса. «Высокая мораль» – пространственная ориентация.

При этом моторная персеверация, то есть повторение движений, играет значительную роль в обучении. Достать игрушку из прозрачного ящика легче удаётся тем детям, которым до этого дали поиграть с прозрачными контейнерами; их моторная память помогает там, где визуальная даёт сбой. В других экспериментах показано, что дети, которые уже начали ходить, гораздо лучше угадывают, где спрятана вещь, даже если не идут за ней: они используют более продвинутое представление о пространстве, что возникает у них благодаря опыту хождения [19].

Возможно, я слишком углубился в объяснение очевидных вещей. Но мне самому понадобилось довольно много времени, чтобы приглушить в себе стереотипы "книжно-компьютерной" модели обучения – и лучше увидеть "сенсорно-сетевую" модель.

«Кит активно ползает по квартире в поисках устройств для вставания. А вот зачем он, ползая, простукивает все стены, я не очень понимаю. Причем сначала простукивал ладошкой, а потом научился сгибать большой палец и стучать костяшкой. Проверяет мир на прочность?

После этих наблюдений обнаружил и у себя забавные моменты "памяти движений". При подходе к двери (любой!) рука по привычке тянется в карман за электронным пропуском. И даже вспоминая свои успехи в математике, я сейчас понимаю, что всегда пользовался не просто образным, но динамическим мышлением: представлял, как оно движется.» (январь 2005)

Зачем дети в возрасте до полугода часами рассматривают собственные руки, вертя ими перед собой? Зачем они качаются или кружатся на месте? Почему норовят перевернуть все предметы вверх ногами и погрызть? Родителям хочется прочитать во всём этом простые рациональные сообщения. «Если грызёт вещи – значит, хочет есть». Да нет же! Просто ребёнок бросает на изучение мира сразу все свои сенсорные системы. Включая и те, про которые родители забыли.

Сколько у нас таких систем вообще? Популярные книжки до сих пор рассказывают лишь про «пять чувств», описанных Аристотелем – зрение, слух, обоняние, осязание и вкус. Есть ещё магическое «шестое чувство», им обладают поэты, экстрасенсы, секретные агенты… ну или обычные люди, которые обнаружили, что даже классические пять чувств могут проявляться совсем не так, как все привыкли:

«На форуме обсуждали, бывает ли у отца особая связь с ребенком. Я лично не очень верю в мистические связи. Но у нас с Китом точно есть связь, которой нет у него с мамой. Это дыхательная телепатия: я просыпаюсь, когда он во сне засопел. Или бывает так, что он спит тихо-тихо; но только лишь я начинаю прислушиваться, пытаясь услышать, как он дышит во сне – так он обязательно как-нибудь хрюкнет или завозится. Видимо, чувствует, что я затаил дыхание.

Но и усыплять детей таким способом можно. Просто лечь рядом и дышать ровно, как будто спишь. Правда, тут тоже не очень понятно, кто кого усыпил. По крайней мере, мне вставать после этого очень трудно. Даже если я не заснул, всё равно в голове вертится мысль – а зачем вставать-то? Работа, телевизор, книжки? Да ну нафиг, и так клёво лежать…

Вообще взрослики недооценивают дыхательную телепатию. А между тем, это серьёзный способ управлять окружающими. Иногда вот таким способом один человек на другом конце комнаты может на всех остальных навести нервозность, или наоборот, сонливость. Причём сознавать этого они не будут – ухо слышит гораздо больше, чем мы осознаём как звук». (март 2006)

Но это ещё не всё. Люди с давних времён знали множество ощущений, которых нет в «модной пятёрке» Аристотеля. Возможно, они не попали туда потому, что соответствующие сенсоры не торчали наружу такими явными органами, как нос или ухо. В частности, очень неочевидные рецепторы отвечают за такие наши ощущения, как проприоцепция (кинестезия, мышечное чувство, ощущение собственного тела) и эквилибриоцепция (чувство равновесия, вестибулярное чувство, чувство тяжести и ускорения).

Однако современному человеку вполне доступна подходящая сенсорная модель, которая наглядно показывает, как эти системы обучаются. Откройте у себя на смартфоне настройки какой-нибудь карты – например, Google Sky Map. В разделе "Устранение неполадок" описана вот такая возможная причина несовпадения карты с местностью:

«Не откалиброван компас. Чтобы откалибровать компас, возьмите телефон в руку и вращайте кистью по восьмёрке. Возможно, на вашем телефоне эти действия необходимо повторять время от времени».

А теперь представьте, что вы не читали эту инструкцию и вообще не знаете о том, что в смартфоне есть магнитометр, акселерометр и гироскоп. Вы идёте по улице и видите человека, который делает руками «восьмёрки». Возможно, он покажется вам чокнутым или неприличным. Именно так мыслят родители, которые говорят своим детям «не крутись! не дёргайся! не маши руками!»

«Сегодня к Киту в гости приходила девочка, которой тоже 9 месяцев. Это была настоящая встреча инопланетян. Инопланетяне приветствовали друг друга особым образом: сначала они потрогали друг друга за голову, потом – за сандалии». (февраль 2005)

Первыми детскими жестами я назвал касание интересующего предмета или указание на него. Но в то же время развивается и противоположная движуха, избавление от неприятного: отбросить, отряхнуться.

Режется зуб. Семимесячная Ева вдруг останавливается посреди игры, и сидя на полу, роняет вперёд голову и хлопает руками об пол, прямо как богомолец. Это ещё не язык, это реакция на боль. Но спустя месяц такой же «всплеск руками» используется, когда ей не дали игрушку, которую хотелось. Это уже язык жестов.

Более серьёзное выражение гнева включает вращательное «торнадо» всем телом, с разлетанием окружающих предметов. Сходный жест протеста – с падением на пол – я раньше видел у чужих детей в возрасте 3–5 лет, и думал, что это истерическая реакция гиперактивных. Но мой младший сын Лёва показал мне этот спектакль в год с небольшим. Причём показал так театрально, что сразу стало ясно – это не истерика, а вполне конкретное сообщение на языке жестов: «Мне неприятно, как будто я упал и стукнулся!»

В полтора года Лёва уже говорил односложные слова, однако мне совсем не хотелось его торопить в звуковом мире. Куда спешить человеку, который может на пальцах сказать мне целое предложение вроде «пойдем в комнату, где ты сядешь на пол и поиграешь на гитаре, а я буду танцевать».

«Когда Лёва изображает слово „трудно“, это настоящая эмпатия: я открываю банку, а он так громко тужится и кряхтит, слово это ему ужасно тяжело, а не мне. Чужие жесты он повторяет моментально, и тут же применяет их по делу. Читая ему книжки, я заметил, что он копирует жесты даже оттуда, с картинок! Из „Карлхена“ он взял жест задумчивости, когда указательный палец упирается в подбородок, а из „Осенней книги“ – жест ожидания: руки сложены в крендель перед собой. А вот почему он каждый раз закрывает уши, когда мы читаем про светофор, я до сих пор не понял». (август 2012).

Подобных наблюдений про младшего сына у меня собралось больше, чем про старшего. Означает ли это, что младший – прирождённый кинестетик? Возможно. А может быть, с третьим ребёнком я сам стал более внимательным, перестал спешить и заниматься тупой дрессурой типа «повтори это слово правильно». Вместо этого я сам стал больше двигаться, крутить верёвки и палки, стал больше «объяснять на пальцах» – и больше понимать этот детский язык без слов.

Зато старшему, с которым я был совсем непонятливым иностранцем, досталось больше экспериментов по взлому языков друг друга.

«Прошу Кита сказать мне, ходят ли часы. Без проблем! Берёт будильник и показывает, как он ходит по столу.

Листья включились в мир. Как они висят на деревьях, как летают от ветра – всё это вчера изучили. Самые крутые листья – каштановые. Кит менялся листьями с девочкой: отдал ей каштановый, который мы припрятали в коляске. А кленовые, которые ему девочка дала, тут же подбросил в воздух.

– Не понравились? – спросила мама девочки.

– Нет, – говорю, – это он показывает листопад.» (сентябрь 2005)

Когда ему было полтора, я купил книжку «Мелкая моторика. Гимнастика для пальчиков». Мы провели целый вечер очень весело, изображая на пальцах разные предметы. Но желания повторять эти игры у Кита не появилось. Зато мне пришло в голову, что вместо абстрактных упражнений надо применять пальчиковую игру к каждой реальной ситуации.

Так мы придумали "лодку", которая заплывает под подушку перед сном, и другую "лодку", которая нужна, чтобы умывать лицо. Непросто объяснить ребенку, как надо руки складывать, чтобы вода не выливалась. Но скажешь – "сделай лодку", и сразу ясно. Точно так же игра "две птицы клюют" помогала надевать колготки. А есть макароны Кит придумал "усами таракана" – средним и указательным. Конечно, после такой практики со старшим мне было гораздо проще договариваться с младшими.

«Научил Еву ждать. Вернее, придумал закрепляющий жест. Обычно, когда мы ей накладываем горячую еду, она сразу требует есть – и конечно, не понимает слова “подожди”. А тут я ей показал: будем ждать, и демонстративно сложил руки на столе. Вначале она запомнила это как некую игру: в ответ на слово “ждать” садится и складывает руки… секунд на десять. Но на этой неделе, когда в очередной раз столкнулась с горячей едой, сама сказала “ждать” – и руки сложила». (декабрь 2010)

А вот жесты прощания в детских садах мы несколько раз меняли. Была даже версия с участием носа. Ведь прощание – очень важный ритуал: это обещание новой встречи. Наверное, поэтому здесь включается более древний, совсем базовый язык – физический контакт. Объятия, рукопожатия и поцелуи. Хотя эскимосы всё-таки трутся носами. Ну, просто у них руки в варежках.

«– Папа, я не могу тебе сейчас ответить, у меня руки заняты». (Ева, июнь 2011)

Гласные и несогласные

Как известно, глаза – главный человеческий канал восприятия: 80 процентов информации человек получает через зрение. Ой нет, погодите. Я хотел сказать «85 процентов». А вообще, поскольку сегодня идёт дождь и у меня чешется нога, давайте-ка я напишу «91 процент». Вы уже почувствовали, как создаются популярные книги по психологии?

Едва ли вам удастся найти автора этого мифа о «процентах зрения». Мои собственные поиски привели только к тому, что я узнал примерное время его появления: начало шестидесятых. Ну и методики подсчёта соответствующие: трёх женщин сажают в одной комнате и… Нет, лучше не буду пересказывать. Шестидесятые годы – это настоящая психоделическая революция. Какими ложками они меряли информацию, лучше не вспоминать.