Текст книги "Счастье не приходит дважды"
Автор книги: Татьяна Моспан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 4
За окном шумели. Тамара лениво поднялась с дивана и, выйдя на балкон, посмотрела вниз. Спорили двое. Плохо одетый мужчина, размахивая руками, пытался в чем-то убедить соседку с нижнего этажа, противную, высушенную, как щепка, тетку со сволочным характером, которая выгуливала маленькую лохматую собачонку. Зловредный нрав хозяйки передался животному. Тамара постоянно путалась в их именах: Алина и Алиса. Если хозяйку звали Алина, значит, собачонку – Алиса, и – наоборот. В доме их не любили за склочный характер и злобность.
До Тамары доносились обрывки разговора.
– Берите, дама, не пожалеете. У меня одна женщина с вашей улицы целиком по две-три упаковки всегда берет.
– Ну так и шел бы к ней.
– Да в отъезде она сейчас, – занервничал дядечка. – Приехал, а ее нет. Вы не сомневайтесь, качество отличное. – Он открыл толстую сумку. – По специальному заказу. Видите, здесь написано…
– На заборе тоже написано, – хмыкнула соседка, но в сумку все же заглянула. – И сколько ты хочешь за свою контрабанду?
Тамара перегнулась через перила.
– Что продаем, уважаемый?
Мужчина встрепенулся.
– Чай. Отличный чай. В магазине вы такого не купите. Вот, смотрите. – Он стал разворачивать упаковку.
– Сейчас подойду.
Пока Тамара спускалась вниз, коробейнику удалось уговорить капризную дамочку купить две пачки чая. Вмешательство третьего лица создало здоровую конкуренцию.
– Возьму на пробу, – поджала губы Алина или Алиса.
Она кисло кивнула Тамаре и прошествовала к подъезду. Не удержавшись, уже от дверей неодобрительно зыркнула на нее.
Муж тетки, когда-то большой начальник, помер еще до перестройки, не выдержав сварливого характера жены; родственники не приближались к ней на пушечный выстрел, потому что каждая встреча заканчивалась скандалом.
Раньше при развитом социализме она изводила соседей доносами. С ней не связывались, себе дороже. Повсюду она совала свой тощий нос. Кто к кому пришел, почему дверь на чердак не закрыта, почему не ходит на службу жилец с третьего этажа. Чужая шуба, мебельный гарнитур, приобретенная машина – все подлежало проверке, обо всем она сообщала «куда следует».
Благополучие других воспринималось как личное оскорбление, и потому «дел» у соседки было невпроворот. Общественная деятельность придавала остроты ее однообразному, бесполезному существованию. А кому это интересно сейчас? За тунеядство не привлекают, машину хоть каждую неделю меняй, никто не почешется. Жизнь потеряла смысл. Зачем шпионить и строчить доносы, если никто не обращает на них внимания?
Оставалось люто завидовать всем, кто моложе и благополучнее ее. Таких было большинство, и поэтому жизнь дамочки с неудовлетворенными, а точнее – нереализованными общественными амбициями превратилась в ад.
Тамара купила две упаковки чая. Дома небрежно бросила их на стол. Скучно. От скуки она была готова делать что угодно, лишь бы создать видимость занятости. Говорят, чтобы день пролетал незаметно, надо завести кошку и собаку. Пока всех накормишь, уберешь за ними, глядишь, и время к ночи. Кошка у Тамары была, она сейчас на даче с домашними, заводить собаку никто не собирался. Она вздохнула. Влетит ей от Аси за этот контрабандный чаек, ну и ладно.
Тома включила телевизор. Премьер-министр обещал переодеть кого-то в телогрейки. Сразу и не понять, что имел в виду глава правительства, до того замысловато выражался. Оказалось, речь шла о подчиненных. То ли посадить в тюрьму чиновников грозился, то ли сетовал, что эти люди ни на что больше не способны, кроме как пойти в услужение к западному капиталу и в этих самых телогрейках (в народе спецодежду прозвали «лагерный клифт») качать нефть. Новости мало чем отличались от развлекательных программ.
По другому каналу рассказывалось про гениальных родителей и их еще более гениальных детей. Все они уже в детстве проявляли замечательные качества. С одаренными вундеркиндами Тамара общалась, когда преподавала в колледже английский и немецкий языки. Насмотрелась.
Щелкая пультом, остановилась, услышав слово «стиль». Про стиль – это всегда интересно. Но уже через минуту с отвращением плевалась. Это кто нам советы дает, кто учит хорошему тону?! В студии напротив ведущей сидел упитанный господин с козлиной ярко-рыжей бородкой клином. Торчащие вверх волосенки приглашенного были выкрашены в такой же радикальный цвет. Ужас, настоящий клоун! Козлинобородый, вальяжно развалясь в кресле, втолковывал публике, как надо стильно одеваться, чтобы не затеряться в толпе. Этот точно не затеряется. Глядя на рыжего клоуна-консультанта, очень хотелось очутиться в местах, достаточно отдаленных от телевизора. Но таких, вероятно, уже не осталось.
Она снова нажала на пульт. На экране возник подводный мир. Вот лучше про двустворчатого моллюска, этот хотя бы молчит, не претендует на сверхгениальность и выглядит естественно в естественной среде.
Тамара вспомнила свою бабушку, которая постоянно ворчала, что новости напоминают военные сводки, а в фильмах чаще стреляют, чем разговаривают. Тогда недовольство пожилого человека вызывало улыбку, сейчас она сама и пожестче бы высказалась. Бабушка не позволяла себе непарламентских выражений. Институтское образование Тамары крепкие выражения допускало.
Больше всего раздражали передачи про различные конкурсы. Как велико желание сорвать куш и на халяву получить какой-нибудь приз! Тома в жизни не выиграла ни одного, даже самого маленького. Зато получила богатое наследство.
С этого наследства все и началось.
Два года назад умерла ее бабушка по отцу – Львова Серафима Дмитриевна, завещав все единственной внучке.
Дед Тамары, Яков Викторович Вершинин, во время войны был помощником у Серова, первого заместителя наркома госбезопасности. Когда Серова назначили заместителем главкома советской военной администрации в Германии, тоже продолжал служить под его началом. Из побежденной Германии дед привез много добра. Возможности у генерала Вершинина были громадные.
После окончания войны начались аресты. Кого-то, потаскав по кабинетам следователей, отпустили, а кто-то сгинул. Яков Викторович правильно понял ситуацию: началась борьба за власть, а трофейные ценности – отличный компромат и повод для различных карьеристских спекуляций.
Много пришлось пережить генералу, обидно было, войну прошел, цел остался, а тут… В конце 47-го арестовали бывшего начальника оперативного сектора МВД в Берлине. Когда взяли начальника финансового отдела службы Серова в Германии, а затем в январе 48-го провели обыск на подмосковной даче маршала Жукова в Рублево, Яков Викторович приготовился ко всему. Но обошлось. Привезенным добром он не особенно дорожил, лишь бы семью не трогали.
Тогда все везли трофейные ценности, ничего зазорного здесь не было, и он привез. Сложно это – определить, кто и сколько по праву победителей мог привезти домой немецкого добра.
Власть оставила Вершинина в покое и даже поощрила, вслед за всеми мытарствами выдала ордер на трехкомнатную квартиру в арбатском переулке. Казалось бы, живи да радуйся, но нервы, видно, здорово потрепали генералу. Бесследно ничего не проходит, Яков Викторович начал болеть. Мощный организм долго боролся с недугом, а сдал в одночасье. Слишком дорогая цена оказалась у германских трофеев. Серафима Дмитриевна пережила его на четверть века. «Почитай, на целую жизнь», – говорила она.
Когда Тамара спросила у бабушки, почему у них, мужа и жены, были разные фамилии, дед – Вершинин, а она, бабушка, Львова, Серафима Дмитриевна, вздохнув, ответила:
– Время тогда тяжелое было.
Тамара не понимала. Как оказалось, она вообще плохо понимала свою бабушку.
Вершинина с родителями проживала в обычной московской однокомнатной квартире. Мать, вечно чем-то недовольная, постоянно пилила отца. До крупных скандалов дело не доходило, но и взаимопонимания в семье тоже не было. Когда Тамара закончила школу, родители развелись. Мать долго искала свое счастье и нашла – вышла замуж за человека значительно моложе себя. Теперь на старости лет выплясывает перед обожаемым супругом и его подонистым сынком Стасом. Отец, Виктор Яковлевич Вершинин, уехал преподавать в Калифорнию. Серафима Дмитриевна тогда слегла от огорчения, единственный сын – и в Америку! Хорошо, дед не дожил до этого.
Тамара вступилась за отца:
– Ему работать надо, он ученый. А время сейчас такое, что стране не до науки.
Серафима Дмитриевна сурово качала головой:
– Наше время еще хуже было. Тогда не то что работу – жизнь можно было в единый миг потерять, но мы ни в какие Америки не сбегали.
– Да не сбежал он! – обижалась за отца Тамара.
Бабушка была непримирима:
– Я его в эти Америки не посылала.
Своей единственной наследницей она сделала внучку.
Тамаре достались полотна классической живописи, великолепная коллекция трубок из слоновой кости, старинные охотничьи ружья, гобелены работы фламандских и французских мастеров XVI–XVIII веков, коллекция табакерок, а также золоченые сервизы, статуэтки и шкатулки. Это были не просто дорогие вещи, это были предметы антиквариата. Сохранила Серафима Дмитриевна ценности, ничего не продала. Трофейных бриллиантов Яков Викторович жене не привез, украшения она сама потом покупала. Все это тоже досталось Тамаре.
Кроме того, по завещанию она стала хозяйкой огромной генеральской трехкомнатной квартиры в арбатском переулке и дачи на Клязьме, которую еще дед построил.
Произошло это два года назад. Тогда Тамаре было тридцать девять лет, сейчас – сорок один. Она не была избалованным человеком, жила как все. Закончила иняз, вышла замуж, развелась. Неудачный опыт недолгой семейной жизни глубокого следа не оставил. Работала сначала по специальности, потом из колледжа пришлось уйти, потому что взяли блатную. Устроилась в ведомственный журнал «Вестник» при комитете по земельным ресурсам и землеустройству.
Два года назад она встретила своего однокурсника Ярослава Максимова. У них был роман еще в институте, но тогда они расстались. Друзья и знакомые недоумевали, все твердили в один голос, что они идеально подходят друг другу. Это было загадкой для всех. Между ними словно черная кошка пробежала.
Тамара знала, как зовут эту «кошку» – Устинкина Ирина, ее ближайшая подруга. Красавица Ирэн, она требовала, чтобы ее называли именно так, училась с ней в одном классе, жила в одном доме и даже на одной лестничной площадке. Привыкнув ко всеобщему поклонению, Устинкина вела себя как признанный лидер и баловень судьбы. Ирка не могла перенести, что любят не ее, а подругу, и разрушила студенческий роман Тамары и Ярослава.
Обычная история, которая случается со многими. Может, потому Тамара и замуж вскоре выскочила – от обиды и одиночества.
– Легкомысленный поступок, – твердила ей давняя подруга Галина Недосекина. – С Ярославом, отличным парнем, красавцем, непонятно почему разругалась. Замуж назло ему вышла. Нашла за кого! За маменькиного сынка. Да он по сравнению с Ярославом… – От возмущения Галка не находила слов.
Тамара не была легкомысленным человеком. Просто не умела приспосабливаться и прощать. К сожалению, не все расскажешь даже близкой подруге.
Она до последнего сомневалась в измене Ярослава. Все решил дурацкий случай, после которого Ярослав пропал, а когда появился, вид у него был странный. Тамара поняла по-своему – виноват. Может, если бы они вовремя объяснились, все и обошлось бы. Но тут возникла Устинкина, как бельмо в глазу, с намеками и недомолвками. Стоило взглянуть на удовлетворенное, как у сытой кошки, личико Ирэны прекрасной, как все сомнения отпали сами собой. «Подумаешь, отбила мужика у подруги, – сияла Ирка. – Это такой пустяк, о котором и говорить не следует. Давно пора все забыть. Да и чего стоит мужик, которого легко переманить можно!»
Тамара гордо отошла в сторону, даже объясняться с Максимовым не стала. А зря. Тогда она еще не знала, на что способна ее подлая подруженька. Устинкина со своим холодно-развращенным умом верно просчитала: гордячка Вершинина не будет устраивать скандала и очных ставок, значит, оговор останется безнаказанным.
Тамара жутко переживала, но крепилась. Думала, рассталась с парнем, бывает. Не смертельно, на ее век ребят хватит. Чего ради терпеть насмешки за собственной спиной? В юности все максималисты.
С тех пор в ее жизни, как и в жизни любой достаточно привлекательной женщины, были романы. Даже замуж сходить успела.
А два года назад судьба вновь свела ее с Максимовым. Он, как и Тамара, был разведен. Сказал, что никогда по-настоящему не любил жену, вот дочку обожает, может, потому так долго и не разводился.
Встреча с Ярославом всколыхнула былые чувства. Столько лет прошло, а они помнили друг о друге. Свадьбы, разводы, увлечения – все отошло в прошлое, они снова были вместе, и только это сейчас имело значение. Правильно говорят: старая любовь не ржавеет.
Оказывается, Ярослав никогда не был близок с Устинкиной. Она пыталась его соблазнить, но ничего не вышло. Он совершил большую глупость – не рассказал об этом Тамаре. Отвергнутая Ирка разъярилась: как, ей предпочли другую?! Такого быть не должно! Она подлым образом поссорила «идеальную пару» и приложила большие усилия, чтобы разлучить их.
Галина Недосекина была права, когда укоряла Тамару в поспешных действиях и предполагала, что «без этой мерзавки и сводни Устинкиной ни одно дурное дело не обходится». Галка отвечала за свои слова, потому что тоже знала Ирэну прекрасную со школьной скамьи.
Когда Тамара вновь встретилась с Максимовым, все выяснилось. На браке настоял Ярослав. Сама бы она никогда не заговорила о замужестве, потому что оказалась запутанной в очень сложную криминальную ситуацию, из которой не знала как выбраться.
Через год родилась дочь, которую в память о бабушке назвали Серафимой.
Из редакции «Вестника» Тамара уволилась. Первое время работала на фирме у мужа, потом, в связи с рождением девочки, трудовую деятельность завершила. И оказалась не у дел.
За ребенком присматривала няня. Ярослав, генеральный директор и основатель совместной русско-немецкой торгово-посреднической фирмы «Цезарь», не принадлежал самому себе, бизнес отнимал все свободное время и требовал его постоянного присутствия.
Хозяйственными заботами Тамара тоже не была перегружена.
Вместе с антиквариатом в наследство от бабки ей досталась Ася. Ася Ивановна Иванова, которая всю жизнь прожила в доме Серафимы Дмитриевны и служила ей верой и правдой. Затем с таким же рвением стала служить внучке. Раньше Тома побаивалась ее, как и свою строгую бабушку, теперь ближе ее человека не было. Ася, несмотря на возраст, успевала все. Это она, списавшись со знакомой русской семьей из Донбасса, нашла для ребенка отличную няню. Двадцатилетняя Оксана уже год жила в Москве. Ее пытались переманить в другую семью, но она не пошла. Исполнительная и работящая девушка стала находкой. Но настоящим сокровищем, незаменимым и верным, была, конечно, Ася.
– Томочка, вам не о чем заботиться, пока с вами ваша замечательная помощница, – завистливо вздыхали немногочисленные знакомые, которым довелось побывать у них дома. – Надо же, только в кино можно видеть такую преданность и заботу!
Тамару раздражали эти люди, манерные и неискренние, которых приводил муж. Сдержанная на людях, она теряла контроль наедине и время от времени высказывала Ярославу все, что думает по этому поводу.
– Зачем ты тащишь их в дом? Встречайся с ними в ресторанах, есть же другие места, где можно общаться.
Ярослав оправдывался:
– Понимаешь, для бизнеса иногда полезно посидеть вот так, по-семейному, если ты, конечно, не против.
Тамара была против, но чего не сделаешь ради мужа?!
Среди гостей появился состоятельный господин, не последний человек в банковском сообществе, Евгений Петрович с немыслимой фамилией Козило.
– У меня дела с его банком, – говорил Ярослав. – Евгений Петрович сейчас начал собирать слоновую кость и давно хотел посмотреть на коллекцию табакерок твоего деда.
Тома кривилась и молчала.
Она совершенно не переваривала жену банкира Ладу, лицо которой напоминало тупую морду замороженной горбуши. Дамочка, бессменная участница всевозможных презентаций, чтила лишь деньги. Она без устали таскалась по светским тусовкам, демонстрируя успешный образ жизни. Порой кричащие наряды и дорогие украшения смотрелись на ней нелепо, но она этого не замечала. Если костюм так дорого стоит, он не может быть плохим!
– Я в метро не могу ездить, – растягивая гласные, манерно щурилась она. – Пра-ативно. Смотреть на мир я предпочитаю из окна «Мерседеса», – хихикала мадам, повторяя чужие слова.
Понятно, это комфортнее, чем, переходя в час пик на «Киевскую»-кольцевую, дышать в тесных объятиях трудящихся друг другу в затылок. Мадам Козило толпу презирала и брезгливо морщила носик. Она – белая кость, а те, кто толкается в метро, – недоумки, не сумевшие пробиться в люди. Из окна иномарки дамочка стала смотреть на мир после того, как разбогател ее муженек. До этого она работала учетчицей на захудалом приборостроительном заводике.
С тех пор как господину Козиле удалось заполучить баронскую грамоту, мадам и вовсе повела себя как коронованная особа. Она была готова высмеять и унизить любого, кто не соответствовал ее понятиям об успешном образе жизни.
– Надоели бриллианты, – вертела она перед собой растопыренными пальцами. – Вот перстенек в салоне купила. Из кожи. Очень модно.
– Гламурненько! – вторила ей приятельница, костлявая крашеная блондинка, которую Лада с легким презрением называла Веркой.
Дела Веркиного мужа были плохи. Отозвали банковскую лицензию и едва не возбудили уголовное дело за махинации. Самого опального банкира Тамара не видела, но костлявая блондинка была неизменной спутницей Лады Козило и пылинки сдувала с богатенькой подруги.
– Восхитительно, только с твоим вкусом можно купить эту вещицу, – лебезила она, завистливо глотая слюнки, а в глазах намертво застыло мученическое выражение: «У нас как: кому – всё, кому – хрен на блюде».
Лада по непонятной причине держала Верку возле себя, но постоянно сердилась на нее, раздражалась и поучала.
– С тех пор как мы поднялись… – От этой фразы новоиспеченной аристократки Тамара начинала кусать губы, почти физически ощущая, как карабкаются вверх по лестнице за материальными благами бароны Козилы и опускаются другие.
– Одного Козилу в доме я еще как-нибудь вынесу, но двух Козил нет, это перебор, – сказала Тамара мужу.
Раньше не принято было кичиться достатком. Она помнит, что когда училась в школе, к ним в класс пришла новая девочка.
– Ты не знаешь, – как-то раз спросила она на перемене Тамару, – что делать, если моль шоколадные конфеты ест?
– Че-го? – Не поняла Томка, думая, что новенькая ее разыгрывает и желает порисоваться.
– Ну, маме на работе клиентки дарят коробки конфет. Много коробок. Они полежат, полежат, а потом там начинает заводиться моль. А у тебя дома разве не так? – Она сложила губки в капризный бантик.
– Нет, – замотала головой Томка. У них в семье коробки конфет штабелями не лежали. А у кого они тогда лежали-то?!
Ребята, услышав разговор, подняли девчонку на смех. Она перевелась в другую школу. Столько лет прошло, но Тамара помнила про эти изъеденные молью конфеты.
Они потом с Галкой Недосекиной в бедное студенческое время частенько подтрунивали друг над другом:
– Как! У тебя разве моль шоколадные конфеты не ест? Странно.
Еще бы – не странно.
Одна из богатеньких дамочек обожала рассказывать про свою дочурку, которую при переезде, не разобравшись, повели в новый детский сад. За завтраком ребенок, ковыряя ложкой в тарелке, требовательно спросил: «А где икра?»
Дамочка залилась радостным хохотом.
– Представляете? Воспитательница обомлела. Они, бедненькие, икру ни в будни не видели, ни в праздники. Да и вообще, нас надули, детское учреждение оказалось не на высоте. Не та категория, даже бассейна нет. Ребенка мы, разумеется, сразу забрали.
Тамара чувствовала себя чужой в обществе этих дамочек. Она подозревала, что и ее принимают за чудачку, неожиданно получившую богатое наследство и успешного заботливого мужа.
Она умела и любила одеваться со вкусом, но иногда могла выйти из дома в чем-то неприметном. Не разгуливать же по продуктовым магазинам в белом норковом жакете?! Неудобно.
– Конечно, неудобно, – кипятился Ярослав. – Скажи Олегу, он все купит и привезет. Зачем надрываться и создавать сложности на пустом месте?
Олег – это шофер мужа, нормальный в общем-то парень. Тамара водить машину умела, но после того как полгода назад попала в дорожно-транспортное происшествие, за руль садиться не любила. Чтобы задействовать Олега, надо все согласовать, созвониться и так далее, и тому подобное… Пока совершишь этот обряд, желание пропадет. Проще походить по магазинам самой. Тамара так и делала.
Прошлой зимой, нагруженная покупками, заглянула по дороге в меховой магазин. Она не придала значения тому, что на ней надета серенькая, но очень удобная для подобных мероприятий куртка. Не эксклюзив, разумеется.
Для себя Тамара давно решила, что человек не может постоянно выглядеть так, словно готов через секунду принять участие в фотосессии для глянцевого журнала. Для кого-то это, возможно, стиль жизни, но не для нее. Скучно, утомительно, да и зачем?!
В меховом салоне центральное место занимал кронштейн с норковыми манто. Стайка манекенов в распахнутых шубках создавала праздничную атмосферу. Роскошно, нарядно, но сейчас ей это ни к чему. Не удержавшись, все же прошлась вдоль ряда. Мех завораживал, повышал настроение. Она протянула руку к ценнику. И сразу почувствовала на себе чей-то взгляд.
– Это очень дорогая вещь.
Рядом с ней стоял вежливый продавец с непроницаемым лицом. Она не заметила, как он подошел.
– Догадываюсь, – пожала плечами Тамара и увидела цену. – Ничего себе! – изумилась она. – В Дубае такая стоила бы раза в полтора дешевле, а то и в два. – Именно там она и купила себе последнюю шубку.
Ее осведомленность лишь на секунду сбила продавца с толку. Он еще раз взглянул на дамочку в серой куртке и хмыкнул про себя: какой клиент пошел образованный, про Объединенные Арабские Эмираты знает, а сама, небось, дальше Подольска не выезжала.
– Для вас у нас есть замечательная модель, – вышколенным голосом произнес он.
– Да? – Подняла глаза Тамара, думая, что ей предложат что-то из ряда вон замечательное.
Ее вежливо сопроводили в угол салона. Там висели мутоновые шубы.
– Думаю, вам это подойдет.
Тамара уставилась на мутон и едва не расхохоталась. Понятно, ушлый парень определял кредитоспособность клиентки на свой лад, исходя из того, как та одета сейчас.
– Спасибо, – усмехнулась она. – Мутон мне не нужен.
– Подумайте, это недорого. Мы можем сделать скидку. Будете носить… – Он смешался и умолк, потому что увидел на ее сумочке логотип дорогой фирмы.
Тамара направилась к выходу. Подумать только, три норковых шубы имеет, а тут ей какой-то мутон предлагают. Со скидкой. Видимо, ее приняли за представительницу челночной моды. Никогда не была снобом, но сейчас очень хотелось сказать этому вежливому парню какую-нибудь гадость.
У выхода она замешкалась возле витрины с головными уборами. Давно искала берет для нового норкового жакета, но с цветом определиться не могла: то оттенок не устраивал, то фасон.
– Вот этот можно посмотреть? – вежливо попросила она продавщицу.
Дамочка поджала губы и неохотно, словно делая огромное одолжение, медленно вытащила на прилавок берет.
– Я примерю. – Тома протянула руку.
– Женщина, – противным голосом проскрипела продавщица, – вам не нужен этот берет.
– Почему? – опешила Тома.
– С чем вы его носить будете?
– Уважаемая, позвольте мне самой решать, что и с чем я буду носить, – выпалила Тамара.
Она не помнила, как выбралась из магазина. Долго потом ощущала на себе подозрительный взгляд наглой продавщицы. Всегда терялась от откровенного хамства. Потом очень хотелось приехать сюда в роскошной шубе на иномарке и закатить скандал, привязавшись к какой-нибудь ерунде. А еще лучше привезти с собой Ладу Козило, которая в последнее время льнула к Тамаре. Та бы им точно спуску не дала. С большим трудом она удержала себя от этого поступка.
Причина благосклонности баронессы угадывалась легко. На одной из вечеринок она увидела на Тамаре бабушкин изумрудный гарнитур и с тех пор потеряла покой.
Серафима Дмитриевна не кичилась тем, что имела, и внучку так воспитала. Поэтому, наверное, богатое наследство не оглушило Тамару. Она привыкла к присутствию в квартире антикварных вещей.
На встречах, которые устраивал муж, Тамара старалась пореже открывать рот. Если сильно припекало, произносила что-то на английском языке, а лучше на немецком или шведском. Шведский точно никто не знал. Дамочки, у которых и с русским были проблемы, уважительно косились. В такие минуты Тамара жалела, что уволилась с работы и стала женой собственного мужа. Вот и общается теперь с «избранной» публикой.
Хотелось заголосить, это не жизнь, а тоска зеленая! Все при деле. Ребенок – под присмотром няни, домашним хозяйством занимается домработница под руководством верной Аси. Можно не напрягаться. У мужа – успешный бизнес, которому он отдает все силы. Лишь от Тамары никто не требовал ничего. Чем она занята?
Когда впервые попала на светский раут, было интересно. Все красивые, улыбаются. Но вскоре поняла, что гламурные мероприятия – пустая трата времени. Ах, блэк тай, ах, коктейль… Короче, сплошной дресс-код. То тут, то там слышалось модное словечко – креативный. Лучезарные улыбки на холеных лицах. Странные отношения. Все лживо, неискренно, все ненастоящее. Настоящей была лишь зависть, и этого добра здесь было навалом.
Светские рауты утомляли своей бесполезностью. Кому-то это, может быть, нравилось, но только не ей. Ну, увидела живьем модного киноактера, снимавшегося разом в трех сериалах, поглазела на представителей шоу-бизнеса. Помятая физиономия киногероя свидетельствовала о том, что накануне парень хорошо погулял. Известная певичка пожаловала с новым бойфрендом, которого отбила у соперницы и теперь гордо демонстрировала свое приобретение всему свету. Крупных скандалов на раутах Тамара не наблюдала, но мелкие столкновения происходили постоянно. Кстати, очень быстро она поняла, что серьезные актеры подобные мероприятия не жалуют.
Все чаще и чаще Тома стала ощущать себя необязательным приложением к своему наследству и к собственному мужу. Это называется – вышла замуж да так там и осталась, издевалась она над собой.
«Я никогда не стану такой, бабушка!» – говорила Тамара Серафиме Дмитриевне, когда та сердито высказывалось о нравах и повадках новых русских. А в кого она превращается сейчас? Эх, бабушка, бабушка, почему не предупредила, что богатое наследство может превратиться в капкан для человека, а деньги нельзя принимать за счастье? Увы, понимание простых истин приходит не сразу.
Словом, в сорок один год Тамара прекрасно выглядела, была абсолютно благополучным человеком и… жутко скучала по той, прошлой, жизни.
Тогда надо было бороться, что-то доказывать. Постоянно не хватало времени и денег. Она помнила время, когда не на что было газету купить. Чтобы заработать, приходилось делать по ночам технические переводы. У бабушки никогда ничего не просила, потому что все свои проблемы привыкла решать сама.
Два года назад, когда Тамаре Вершининой предстояло получить наследство – это случилось незадолго до того, как она вновь встретилась с Ярославом Максимовым, – на ее голову посыпались жуткие неприятности.
Начались они, как всегда, с Ирки Устинкиной.
– Почему ты до сих пор с ней общаешься? – укоряла Тамару Галина Недосекина. – Вспомни, сколько гадостей она тебе сделала! От этой стервы надо держаться подальше.
Галка, как всегда, была права, но… Времена юношеского максимализма прошли. Конечно, Тамара знала, что из себя представляет Ирэна прекрасная. Порой, когда та доставала ее слишком сильно, Тамара огрызалась и месяцами с ней не разговаривала. А потом все как-то сглаживалось. Устинкина умела найти подход к любому, если хотела. Тома смирилась с ее недостатками и присутствием в своей жизни.
Между ними было много общего. Ирка, как и Тамара, вышла замуж, развелась и жила одна в однокомнатной квартире, оставшейся от родителей. У всех свои дела, та же Галина переехала на другой конец Москвы, а Ирина здесь: нахальная, дерзкая, остроумная. Живет рядом – на одной лестничной площадке. В дальнейшем именно этот факт сыграл с Тамарой злую шутку.
– Втянет она тебя в криминал, – продолжала твердить Тамаре Галина Недосекина. – Вот посмотришь…
К сожалению, Галкины опасения оправдались ужасным образом.
У Ирки были самые разные партнеры. Мужиков она меняла как перчатки и не привыкла ни с кем считаться. Она делала лишь то, что удобно ей. Тамара мало интересовалась ее делами, своих проблем по горло.
…Тот день запомнился до мельчайших подробностей. Вечером после работы Тома собиралась навестить приболевшую Серафиму Дмитриевну. В полдень внезапно позвонил нотариус: самочувствие бабушки резко ухудшилось, она срочно хотела видеть внучку. У постели объявили волю умирающей. Серафима Дмитриевна все имущество завещала внучке. Появившийся затем врач сказал, что долго она не протянет. Тамара хотела заночевать в арбатской квартире, но верная Ася выпроводила ее домой. «Нечего тебе на это смотреть, я сама справлюсь, позвоню сразу, как понадобишься».
Она поехала к себе.
И в собственной квартире наткнулась на труп Ирины Устинкиной с огнестрельной раной в груди. Тамару охватил ужас. Потом появилась злость. За что ей все это?! Теперь затаскают по милициям и прокуратурам. Зачем Ирина оказалась в ее квартире, своей, что ли, мало?
Постепенно наступило прояснение. Испуганная Тамара все же смогла просчитать ситуацию. Ирка знала, что Тамара заночует у бабушки, и решила использовать чужую квартиру для встречи с любовником. Такое ею проделывалось и раньше. Пару раз Тома устраивала скандалы по этому поводу. Устинкина вроде бы образумилась, но теперь, видно, опять принялась за старые фокусы. Дубликат ключа от квартиры Вершининой у нее был, почему бы и не рискнуть, если очень надо?! Это был один из способов развести своих любовников.
Среди них был крупный бизнесмен Михаил Пивоваров, которому Устинкина тоже кружила голову. Между ними недавно произошел жуткий скандал, организованный женой Пивоварова. Ирка грозилась «раздавить гадину», но расправились с ней самой. Кому-то из этих господ (предпринимателю, бандитам или брошенным женам) деятельность любвеобильной красотки не понравилась, и ловкая дамочка нарвалась в конце концов на огнестрел.
Тамара лишь смутно представляла себе круг Иркиных знакомых, но и этого достаточно. Грязи все нахлебаются досыта.
