Текст книги "Счастье не приходит дважды"
Автор книги: Татьяна Моспан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Глава 31
Гюнтер Шнейдер ликовал – пробил наконец и его час. Сегодня, когда ему позвонил Назаркин, он едва не заплясал от радости.
Бакс явился в гостиницу, где проживал немец, хмурый. Но такая мелочь не могла омрачить настроения антикварщика. Он засуетился и почти не слышал, что говорит Бакс.
– …Как? – наконец дошло до него. – Вы смогли взять только две картины?
– Да говорю же, – с раздражением рявкнул Назаркин. – Соседка меня спугнула.
– Вы ее…
– Да жива она, толкнул, когда выбегал. – Он стал рассказывать подробности, но не это сейчас интересовало Шнейдера.
– Я должен кое-что уточнить, – объявил он, – прежде чем заплачу вам деньги. Завтра…
– Ага, нашел дурака, – возмутился Назаркин. – Деньги вперед, или я забираю товар.
– Хорошо, не надо кричать, – замахал руками немец. – Подождите. – Он исчез в ванной комнате, прихватив картину.
Оставшийся в номере Назаркин продолжал ворчать:
– Завтра… Завтра меня здесь не будет. Ну и темнило этот немец, дурнее себя ищет.
Шнейдер, заперев дверь, взял в руки тонкий ножичек. Он приготовил его заранее. Знал, что Бакс не оставит ему картину. Уняв дрожь в руках, приступил к работе. Сейчас сбудутся его мечты…
Он уже понял, что там ничего нет, и все равно продолжал раздирать картон. Двойное дно было. Не было рисунков Рембрандта. Он тупо смотрел на холст. А может, это Назаркин?..
Шатаясь, он открыл дверь.
– Что вы взяли отсюда? – Он ткнул пальцем в раскуроченную картину.
– Ты чего, охренел? – взбеленился Назаркин. – Я ничего не трогал. Давай деньги, и я пошел.
Они шипели друг на друга, как две змеи. От этого ничего не менялось, рисунков не было. Рисунки исчезли до того, как Бакс украл «Ирисы».
Когда Шнейдер это понял, у него опустились руки.
– Вы не выполнили уговора, принесли только две картины, – заявил он.
– Ага, за остальными сам полезай. Только сначала расплатись за эти. Хорош гусь! – орал Бакс. – Картину раскурочил, и еще претензии у него. Гони монету!
Шнейдер смертельно устал. Платить он не хотел.
– Ладно, дядя, нет так нет. Черт с тобой! – Назаркин стал запихивать принесенные картины обратно в сумку.
Шнейдер молчал, он хотел одного – чтобы этот парень поскорее убрался отсюда.
– Сам скину, – хлопнул дверью Бакс.
У него был покупатель на примете.
Выпроводив Назаркина, Шнейдер в панике забегал по комнате. Он умел проигрывать, но сейчас удар был слишком сильный. Если парень вляпался, то дело плохо. Криминалом пахнет. Возьмут Назаркина – выйдут на него. А сколько сил, сколько энергии было потрачено, какие надежды рухнули!
– Надо поскорее уносить отсюда ноги, – бормотал он.
Уехать, не повидав Лидмана, Шнейдер не мог. Надо было забрать последнюю часть полотен, приготовленных для него. Уговор есть уговор.
Шнейдер, как всегда тщательно одетый, уже подходил к дому Лидмана, когда увидел чудовищную картину.
Дверь подъезда распахнулась, и из нее показался Лидман. Да не один. Его сопровождали два человека. Дмитрий Евгеньевич шел понуря голову, на его руках блестели наручники.
Шнейдер ахнул, потом развернулся и быстро зашагал прочь. Он едва сдерживал себя, чтобы не побежать.
«Надо поскорее уезжать отсюда», – лихорадочно думал он. Если Лидман заговорит, то и ему несдобровать.
Глава 32
Наблюдение за клубом фалеристов принесло свои плоды.
– Ну и фрукт этот Лидман! – Валентин Архипов от возмущения не находил слов. – Это же надо, тридцать лет с потерпевшим Ольшанским дружбу водил и сам же на него уголовников навел. В голове не укладывается.
– А ты хладнокровнее, Валя, – остудил его Лавров, неторопливо перебирая бумаги на столе.
– Честное слово, Леонид Леонидович, первый раз вижу такого негодяя. Антикварщики, конечно, народ своеобразный, это я уже понял, но чтобы вот так цинично и нагло…
– В прокуратуре работаешь, не где-нибудь, – напомнил Лавров. – Должен знать, до чего слабости и страсти могут довести человека.
– Да знать-то я знаю, но очень уж здесь все прямолинейно. На что он надеялся? Что все будут молчать?
– А это, Валя, ты у него сам спросишь. Лидман тридцать лет дружил с Ольшанским, даже дома у него бывал, хотя Юрий Алексеевич гостей принимал редко и неохотно. Значит, влез к нему в доверие. И все тридцать лет Лидман жутко завидовал приятелю, который был более удачлив, чем он. Вот и вся разгадка. Спрашиваешь, на что он надеялся? Ты правильно заметил, что антикварщики – народ своеобразный. Посмотри сводку, сколько похищенных раритетов находится в розыске. Много?
– Много.
– Вот и Лидман надеялся, что поищут и перестанут. По себе всех судил. У него при обыске нашли кое-что интересное, ведь так?
– Да.
– И он помалкивал, хотя точно знал, что ворованное. Не мог не знать, он человек, который постоянно крутился в этой среде, значит, информированный. А то, что известный антикварщик с ворьем связался, ну что ж, и такое бывает.
Лавров был доволен. Подтвердилось предположение, что украденные предметы антиквариата должны всплыть. Брали затем, чтобы продать.
«Антикварщики» (так называли оперативников 9-го отдела МУРа, который занимался борьбой с преступными посягательствами на культурные и исторические ценности), наблюдавшие за клубом фалеристов, сразу обратили особое внимание на Лидмана. Постоянно крутился возле Ольшанского, выспрашивал, сочувствовал. Но в этом не было ничего особенного. Понять можно было так: сильно переживает человек. Потом заметили, что он по делу и без дела наводит разговор на интересующую его тему. Это уже настораживало. Но и здесь не было никакого криминала.
Всерьез им заинтересовались, когда он стал крутиться возле известного коллекционера монет, который, по слухам, собирался приобрести нечто особо ценное.
– Наши «антикварщики» проявили себя на высоте, – с удовлетворением отметил Валентин, которому передали дело по ограблению Ольшанского. – Филигранно сработали.
– Я тебе говорил, толковые ребята. Их начальника я знаю давно. Такой же «последний из могикан», как и я. Он абы кого себе в отдел не берет. Каждый сотрудник не только первоклассный оперативник, но и эксперт.
– Скажете тоже – эксперт, – возразил Валентин.
– Эх, Валя, молодой ты еще, значит, тебе учиться и учиться. Думаешь, почему на Лидмана так быстро вышли?
– Ну, работали ребята.
– Вот именно – работали. А в чем их работа заключается? – спросил Лавров и сам себе ответил: – К примеру, спецназовцы приходят на службу и начинают отрабатывать друг на друге приемы.
– Морду то есть друг другу бить.
– Можно и так сказать. А у 9-го отдела особая специализация. Тебе еще работать и работать, присматривайся к людям, учись. Мне их начальник говорил, что у него сотрудник должен года три проработать, чтобы в теме не плавать. Всякое, конечно, бывает, но у 9-го отдела специализация особая. – Лавров взглянул на часы. – Давай, Валя, короче, что там с Лидманом?
– Пригласили на Петровку фалериста, вокруг которого последнее время вился Лидман. Я в кабинете присутствовал, сам в разговор не влезал. Беседу с ним с подходом начали. Про какую-то вазу вспомнили с бронзовой монтировкой. Надглазурная и подглазрная роспись, цировка по золоту. Я, Леонид Леонидович, и слов таких не знал. Вообще-то вы правы, у наших «антикварщиков» особая специализация.
Лавров улыбнулся.
– Этот деятель, – продолжал Архипов, – сначала мямлил что-то. Было видно, что не в себе мужик. А после очередного вопроса и вовсе сдулся.
– Так выражаться тебя тоже в МУРе научили?
– Да ладно, Леонид Леонидович…
– Не обижайся.
– Короче, мужик стал каяться. Видел, говорит, у Лидмана несколько монет, о которых всю жизнь мечтал. Собрался купить, но сомнение взяло. Про ограбление Ольшанского, конечно, слышал, но не верил, что Лидман к этому причастен. Они уже почти договорились. А тут его на Петровку приглашают… Когда сообразил, чем ему это может грозить, испугался и все рассказал: какие монеты, за сколько. Сверили со списком похищенного, полностью все совпадает. Собиратель крестился, что бес попутал. Рад был до смерти, что ноги унес.
– Получается классическая профилактика преступления.
– Да. Потом Лидмана взяли. На квартире. Этот заговорил сразу. А куда ему деваться? Сдаст подельников – срок скостят. Сообщников своих выдал – Могилевского и Драника, он их давно знал. Третьим был Назаркин, его он видел один раз. Могилевского взяли в Дмитрове.
– Это какой Могилевский – «ценитель старины», так, кажется, его называют?
– Точно. Ну и память у вас, Леонид Леонидович!
– Профессиональная, Валя. У тебя тоже должна быть такая.
– Драник ушел. Со своей долей. Лидман не успел ничего распродать. Могилевский практически тоже. Третьего, Назаркина, он у них за рулем сидел, нигде не могут отыскать.
– Из похищенного много не вернули?
– К сожалению, да. И среди исчезнувших предметов есть раритеты.
– Как Ольшанский перенес новость?
– Оцепенел, а потом плеваться начал. Старик он стойкий, переживет.
– Дай Бог!
– И еще один интересный момент, – повернулся Валентин уже от дверей. – Лидман упомянул некоего Шнейдера, немца, с которым имел дело. Шнейдер ищет коллекцию своего деда, вывезенную после войны из Германии. Он вроде напал на след, обратился к Лидману за помощью. Вот сейчас я вас удивлю, – широко улыбнулся Архипов. – Шнейдер выяснил, что к вывозу коллекции причастен генерал Вершинин, дед той самой Тамары Вершининой, которая…
– Иди ты! – изумился Лавров. – Молодец, Валя. Да, мир тесен.
По милицейской сводке он знал, что квартиру Вершининой недавно пытались ограбить. Следователь милиции Тимофеев занимался этим делом.
– Значит, побеседуем с майором Тимофеевым, – приговаривал Леонид Леонидович, набирая номер.
– Странная потерпевшая, – возмущался Тимофеев. – Каждое слово клещами вытягивать приходится. Заметьте, ее обворовали, не кого-нибудь, а она молчит! Никаких версий не выдвигает. Я с ней бился, бился…
Лавров задумчиво опустил трубку. Хорошо бы узнать, почему немногословна Вершинина. Боится сказать лишнее слово, чтобы не проговориться? Очень похоже на правду… Кажется, он начинает догадываться, в чем дело, но надо проверить. Чутье подсказывало ему, что от Вершининой можно протянуть тоненькую ниточку… К чему? А вот это и предстояло выяснить. К беседе с этой дамой надо хорошо подготовиться, чтобы была поразговорчивей.
В кабинет без стука ворвался Архипов.
– Сейчас новость узнал. Полковника подстрелили.
– Какого полковника? – не сразу понял Лавров.
– Того самого, у которого был в банде Дрозд. Его ФСБ два года разыскивало. Вроде сам Полковник уже договариваться с начальством начал. И тут его…
– Насмерть?
– Говорят, нет, но состояние очень тяжелое.
Глава 33
После того как Юля закатила мужу скандал, в доме воцарился покой. Шурик был как шелковый и только что в рот своей Юлечке не заглядывал.
Даже когда позвонила Олимпиада и, как всегда категорично, изъявила желание приехать в гости, он замялся:
– Я поговорю с Юлей.
Дочь фыркнула:
– А сам ты что, уже ничего не решаешь?
– Я решаю в своем доме все, – ответил Александр довольно резким тоном, каким раньше никогда не говорил с дочерью. – Когда едут в гости, надо предупреждать хозяев.
– Да я ничего.
– И я ничего.
– Я только спросила, – сразу же пошла на попятный Олимпиада. – Как насчет ближайшей субботы?
– Юлечка, мы дома в следующую субботу? – демонстративно повернулся Александр к жене.
– Конечно.
– Дома, приезжай.
– Только я это… приеду не одна. Можно?
– Конечно.
Юля уставилась на мужа:
– Что с тобой?
– Ничего, – улыбнулся он жене. – Пусть с отцом разговаривать научится, а то взяла, понимаешь, тон. У матери, наверное, научилась.
Юля подготовилась на славу. Напекла пирожков с печенкой, сделала рыбник, который у нее получался особенно сочным, а уж про салаты и говорить нечего, их она строгала каждый день. Огурчики, маринованные грибочки. Вершиной ее творчества была грибная икра.
Шурик, помогая жене накрывать на стол, облизывал пальчики и вздыхал, глядя на деликатесы.
– Отойди от стола, – гнала его прочь Юля. – Сейчас все умнешь.
– Еще ложечку, – клянчил Шурик. – Сроду такой икры не ел.
– Не ври. К Новому году делала.
– Да? – удивился он. – Я и не помню.
Коту Ваське было сделано соответствующее внушение.
– Чтобы сидел тихо, как мышь, понял? Учинишь скандал – лишу куска.
Васька негодующе заворчал. Типа еще чего!
– Я не шучу.
Юлька повернулась к мужу:
– И забери кота, пока он что-нибудь не стащил.
– Пойдем, Васька, отсюда, пока нас с тобой чем-нибудь не огрели.
Шурик взял кота на руки.
– Учти, – обернулся он к жене, – мы голодные как черти.
– Как не стыдно? – возмутилась Юлька. – Василия я покормила. Он скоро лопнет от обжорства.
– Терпим еще полчаса, – многозначительно произнес Шурик, тоскливо глядя на стол, ломящийся от закусок.
Олимпиада не опоздала. Она приехала с поклонником и с гордостью его демонстрировала. Оказывается, это был не просто поклонник, а жених.
Разговор вертелся вокруг блюд, приготовленных Юлей.
– Вы мне дадите рецепт пирожков? – спросила Олимпиада.
– Конечно.
– А из чего начинка? – спросил будущий жених, которого звали Олег.
– Печенка, лук, грибы, яйца и совсем немного риса. Печенку отвариваю с корнем петрушки.
– Объедение, – стонал жених, проглатывая очередной пирожок. – Тебе, зайчик, – обратился он к Олимпиаде, – обязательно надо научиться делать такие. Запиши все подробно.
Олимпиада кивала. За последнее время она изменилась. Прежде всего стала по-человечески разговаривать с Юлей. Видно, желание выйти замуж было настолько велико, что она безропотно следовала советам Олега.
Грибная икра произвела фурор.
– Я недавно ел икру, но эта… – закатывал глаза Олег. – В чем секрет?
– Очень просто. Грибы должны быть непременно маслята. Я при сушке откладываю их отдельно. Ну а дальше как обычно: отварить, провернуть через мясорубку, добавить жареного лука, соли и немного уксуса.
– Обжаривать не надо? – проявила познания Олимпиада.
– Нет. Это рецепт из дореволюционной образцовой кухни. Репринтное издание. Обжаренные грибы лучше добавлять в начинку мясных пирогов или рыбников, так сочнее получается.
– Ты лучше слушай, что тебе говорят, – нравоучительно сказал Олег. – Рыбник у вас тоже что надо. И здесь есть какой-то секрет?
– Да нет, – пожала плечами Юля. – Ничего особенного. Рыбу лучше брать двух сортов: одну жирную, палтус, например, вторую – горбушу. Дальше как обычно: на дно рыбника мелко нарезанное яйцо, потом обжаренный лук, грибы кладу обязательно, рыбу – сверху, чтобы все пропитала.
– Грибы какие?
– Любые сушеные, лучше белые, и – отварить, порезать, обжарить.
– Это тоже из дореволюционной образцовой кухни?
– Нет, это из практики, – улыбнулась Юля.
– Никогда бы не подумала, что в нашей духовке можно приготовить что-то путное. У матери всегда все пригорало.
– Я ставлю в духовку алюминиевую кастрюлю с водой, – поделилась секретом Юля.
– Эмалированную нельзя?
– Можно, но она быстро сгорит.
– Да, – с восхищением покачал головой Олег. – Высший пилотаж! Вам можно курсы открывать, учить уму-разуму молодых хозяек.
– Юлечка у меня тоже не старая, – встрял в разговор довольный Шурик.
Ужин прошел наилучшим образом. Василий не скандалил, но зорко следил за происходящим: вдруг кто обидит его обожаемую хозяйку.
Он даже позволил Олимпиаде себя погладить.
– От меня не убу-удет, – мурчал он.
Оказывается, и «Прищепка», как он ее называл, может быть нормальной. Вот что значит вовремя поставить человека на место!
Заминка произошла в конце визита, когда Олимпиада стала показывать привезенные фотографии.
– Это я с Олегом, это мама, а это интерьеры дома, – поясняла она.
Юля смотрела из вежливости. Вдруг на одном из снимков она увидела что-то знакомое.
– Подожди, – остановила она Олимпиаду.
Та с удовольствием стала объяснять:
– Мамин муж, господин Гильдяев обустраивает угловую гостиную. Всё пока в процессе оформления. Он вкладывает деньги в антиквариат. За последнее время ему удалось приобрести несколько картин. Вот это…
– «Ирисы, засыпанные снегом», – вырвалось у Юли, потому что она слишком хорошо знала картину, которая висела в гостиной Вершининой.
– Да, – изумилась Олимпиада. – А вы откуда знаете? Здесь нельзя прочитать название.
– Картина известная, слышала про нее, – смутилась Юля, сказав первое, что пришло в голову.
– Конечно, – гордо откликнулась Олимпиада. Там будут висеть только известные полотна.
Когда гости уехали, Шурик тревожно спросил:
– Это те самые «Ирисы», которые недавно украли у Вершининой?
– Да.
– Сообщишь Тамаре?
– А что ты предлагаешь?
– Без вариантов. Надо сделать это немедленно.
– Шура, я понимаю, тебе неприятно, потому что твоя жена…
– Бывшая жена, – резко оборвал ее Шурик и смутился: – Извини, я не хотел тебе грубить. Давай выясним раз и навсегда. У меня одна жена – ты, и другой мне не надо. Договорились?
– Да, – прижалась к нему Юля.
Глава 34
Тамара сидела напротив следователя прокуратуры Лаврова с непроницаемым лицом.
Когда ее снова вызвали в прокуратуру, она удивилась. Ограбление квартиры расследовала милиция. После того как Юля сообщила, что украденные полотна находятся у Гильдяева, дело завертелось.
Вчера Вершинина побывала у следователя милиции Тимофеева и опознала свои картины.
– Некоторое время они побудут у нас. Не возражаете? – спросил Тимофеев.
– Нет, конечно.
– Не догадываетесь, кто мог совершить кражу?
– А разве вы не нашли человека, у которого они находились?
– Он их купил.
– У кого?
– У того, кто побывал в вашей квартире, – с раздражением ответил Тимофеев. – Вы продолжаете утверждать, что не знаете, кто вас ограбил?
Теперь возмутилась Тамара:
– Вы так со мной разговариваете, словно я сама это сделала!
– Фамилия Назаркин вам ничего не говорит?
– Нет. – Она подумала и еще раз твердо повторила: – Я никогда не слышала эту фамилию.
Ее с миром отпустили.
И вот сегодня – вызов в прокуратуру.
Леонид Леонидович Лавров, раскладывая на столе бумаги, не смотрел в сторону Вершининой, но она все равно чувствовала, что он наблюдает за ней.
Молчание затянулось.
– Зачем меня вызвали сюда? – первой не выдержала она. – Вы расследуете убийство Ревенко, но я уже все рассказала раньше.
– Не торопитесь, Тамара Викторовна. Думаю, нам найдется о чем поговорить.
Она пожала плечами.
– Ну, если следователь прокуратуры так считает…
– Я в этом просто уверен.
Лавров подровнял стопку бумаг и посмотрел на Тамару.
– Люблю, знаете ли, порядок. Во всем, – подчеркнул он. – А вы?
– Ничего не имею против порядка.
– Значит, мы найдем общий язык. Два года назад этого не случилось. Я расследовал убийство вашей приятельницы Ирины Устинкиной и Аиды Пивоваровой.
– С Пивоваровой я ни разу в жизни не встречалась.
– Правильно. О ее существовании вы знали со слов Устинкиной.
– Это преступление?
Лавров не ответил.
– Тамара Викторовна, вы очень умная женщина.
– Не надо мне так грубо льстить.
– Поверьте, я говорю правду. Вы действительно умная женщина. Вам удалось провести следователя прокуратуры Фролова, которому начальство передало дело об убийстве Пивоваровой. Но и меня вы провели тоже. Почему застрелили Устинкину?
– Вы… – Тамара задохнулась. – Вы все выяснили еще тогда.
– К сожалению, нет.
– Ирину застрелил ее любовник.
– Верно.
– Не понимаю, зачем нужно ворошить старое дело?
– От него может потянуться ниточка к новому убийству.
– Что… что вы этим хотите сказать? – Тамара кусала губы и не замечала этого.
– Почему вы нервничаете?
– Вы ошибаетесь.
– Я хороший следователь и скажу не хвастая – ошибаюсь редко. Два года назад я почувствовал, что вы не все мне говорите. Поверьте, я сумел бы поймать вас на противоречиях, но дело от меня забрали. Да, собственно говоря, с убийством Устинкиной все вроде было ясно. Ее застрелил Орешкин, у него потом и оружие нашли. Вернее, оружие обнаружили уже у мертвого Орешкина.
Вершинина молчала.
– Тамара Викторовна, вы ничего не хотите мне рассказать про… Орешкина?
– Вы о чем?
– Хорошо, я помогу вам. Помните, в начале беседы, я сказал, что люблю порядок во всем? По глазам вижу, что помните. Хороший следователь – это прежде всего следователь любопытный. Сейчас я сделал то, что был обязан сделать два года назад. Так вот, я поинтересовался, кто такой Орешкин. И обнаружил много интересного. Его мать звали Раисой Львовой. Фамилия вашей бабушки тоже Львова Серафима Дмитриевна. Бабку Орешкина звали Львовой Лидией Дмитриевной. Серафима и Лидия были родные сестры по отцу, поэтому у них и отчество одинаковое. Получается, что с этим Орешкиным вы родственники. Или я ошибся?
Тамара опустила голову.
– Зачем вам это?
– Затем, что Ирину убили вместо вас. Мне еще тогда не понравилось положение мертвого тела. Я догадываюсь, в чем дело, но, может, вы сами все расскажете?
Тамара молчала.
– Хорошо, продолжаем разговор. Пока, заметьте, говорю я один. У меня нет доказательств, но думаю, что застрелил он ее в вашей квартире. Вы одна перетаскивали труп? – Он в упор смотрел на Вершинину.
– Одна, – вырвалось у Тамары.
Лавров шумно выдохнул.
– Ну вот теперь совсем другое дело.
– Больше я ничего не скажу!
Леонид Леонидович порылся у себя в столе и вытащил фотографию.
– Вы его боитесь? – спросил он.
В его руках была фотография Полковника. Видя, что Вершинина не отвечает, он заговорил вновь:
– И опять я помогу вам. Полковник в реанимации, очень тяжелое ранение, неизвестно, удастся ли ему выжить.
– Что с ним?
– Подстрелили бандиты.
– А разве сам он…
– Тамара, в эти дебри, ох, извините, – спохватился Лавров, – я хотел сказать, Тамара Викторовна, в эти дебри нам лучше не лезть. Компетенция другой фирмы. Нам бы с нашими делами разобраться. Так вы будете говорить?
– Буду!
И она начала рассказывать. Как приехала домой и увидела в собственной квартире труп Ирины Устинкиной, которая была одета в ее, Тамарину, пижаму.
– Значит, пижама все-таки была не ее! – перебил Лавров. – Я еще тогда удивился, почему на Устинкиной тесная пижама. Все шкафы барахлом забиты, могла бы и нормальную одежду подобрать.
– Мне…
– Без эмоций, – оборвал ее Лавров, испугавшись, что она сейчас закатит истерику.
– Хорошо, попробую без эмоций, – глухим голосом произнесла Тамара. – Я перетащила Ирину в её собственную квартиру.
– Вас никто не видел?
– Нет.
– Вы здорово рисковали. Убийца все это время крутился рядом.
– Тогда у меня была одна цель – избавиться от трупа. Я еще не догадывалась, что убить хотели меня.
– Почему Устинкина собиралась встретиться со своим приятелем в вашей квартире?
– Любовников разводила.
– Вы об этом знали?
– О ее повадках – конечно. Пару раз я скандалы устраивала, думала, угомонилась Ирка, оказывается, нет. Ключ от моей квартиры я у нее давно забрала, но она, видно сделала дубликат. Ирка знала, что в тот вечер я собиралась заночевать у бабушки, вот и решила воспользоваться.
– Вы знали о существовании Орешкина?
– Нет, конечно. Я и про то, что у моей бабушки, Серафимы Дмитриевны, была родная сестра по отцу, не знала. Ася потом рассказала. И все сразу встало на свои места. Орешкин хотел меня убить, чтобы завладеть наследством. Охотился за мной, Галину, подругу, едва не пришиб, потому что она в моем плаще была. Ярослав говорил, что надо идти в милицию. Но у меня не было доказательств. Случай помог.
– Вы отыскали Дрозда, любовника Ирины?
– Мне не надо было его искать, он и еще три человека Полковника жили на моей даче.
– Не понял? – изумился Лавров.
– Оказывается, несмотря на ваш опыт, я тоже могу вас чем-то удивить, – усмехнулась Тамара. – На моей даче, вернее, тогда дача еще принадлежала бабушке, без моего ведома Устинкина поселила ребят из бригады Полковника.
– Нормальный ход! Я опять вспомнил слова вашей соседки, которая сказала: не удивительно, что Устинкину застрелили, странно, что этого не сделали раньше. Занятным человеком была ваша подруга!
– Это точно. При этом ни с кем не считалась и втягивала окружающих в свои дела. После того как перетащила труп, я не захотела ночевать в своей квартире, да и страшно было, и подалась с Дуськой на Клязьму, а там – люди Полковника. Утром удалось от них удрать. Поехала к Галине. Дальше вы знаете, на нее напали.
– Когда вы поняли, что охотятся за вами?
– Я не поняла. Мне Полковник сказал.
– И вы сообщили Дрозду, кто убил его любовницу, чтобы избавиться от Орешкина.
– А что мне оставалось делать? Забыла сказать, Орешкин приходил еще раз, меня просто случайно не оказалось дома. Кошка Дуська на него прыгнула сверху, разодрала ему щеку. Это, кстати, тоже помогло его вычислить.
– Из вас получился бы неплохой следователь. – Лавров задумчиво глядел на Тамару.
– Это у вас высшая похвала?
– Считайте, что да. Хватка у вас есть, да и смекалка тоже.
– Муж недавно сказал, что я – хороший оперативник, вы говорите, что из меня следователь мог бы получиться. Поневоле станешь смекалистой и научишься уворачиваться, когда за тобой по пятам убийца гонится.
– Тамара, – осторожно начал Лавров, – мне бы хотелось задать вам еще несколько вопросов. Перейти, так сказать, к настоящему.
Вершинина вздохнула.
– Надо – задавайте.
– Полковник шантажировал вас, поэтому вы сейчас поселили его в вашей старой квартире?
– Он… – Тамара замялась. – Поймите, я действительно была ему благодарна. К тому же у меня в данный момент не было другого выбора. Я боялась за дочь! А как вы узнали, что он жил в моей квартире?
– Александра Дроздова застрелили в ресторане «Черный ворон», который находится недалеко от вашего дома.
– Дроздова застрелили? Я не знала.
– Тогда бы вы не были так откровенны?
Тамара покачала головой:
– Мне надоело все скрывать. Я не совершила никакого преступления. Разве я виновата, что на моей даче укрывались преступники? Да, не сообщила, потому что боялась. Хотела бы я посмотреть, кто поступил иначе на моем месте! К тому же Полковник помог мне разобраться в ситуации.
– Вроде благородного разбойника.
– Понимайте как хотите. А молчать мне действительно надоело. Таиться, ждать и бояться за себя и свою семью. Ведь Дрозд застрелил Орешкина с моей подачи, значит, я виновата. А я просто воспользовалась обстоятельствами, иначе «родственничек» убил бы меня. Вы про благородных разбойников вспомнили… – Тамара поморщилась, и на лбу сразу появилась вертикальная складка. – Но я прекрасно отдаю себе отчет, что вместо Полковника может появиться другой, более жестокий, и начнет меня шантажировать.
Их разговор прервал телефонный звонок. Это был Валентин Архипов:
– Леонид Леонидович, я в аэропорту. На таможне задержали Шнейдера. В его багаже обнаружили серебряный ковш из коллекции Ольшанского. По описанию подходит. То ли XVII век, то ли XVI, короче, историческая реликвия. Разрешение на вывоз липовое. Ну и еще кое-что нарыли.
– Тоже из коллекции?
– Нет. Шнейдер шумит, требует представителя посольства.
– Имеет право. Действуй с соблюдением всех формальностей. Выяснил, кто ему ковш продал?
– Он говорит, купил у случайного человека возле антикварного магазина.
– Врет! Объясни ему, что пока не даст показаний, в Германию не попадет. А еще намекни, что Лидман нам все рассказал про его поиски наследства.
– Еще кто-то ищет свое наследство? – улыбнулась Тамара.
– И что самое удивительное – это тоже имеет к вам отношение.
– Вы шутите?!
– Нисколько. Гюнтер Шнейдер – внук немецкого промышленника Генриха Шнейдера, владельца знаменитой коллекции, часть которой, как выяснилось, вывез после войны из Германии генерал Вершинин, то есть ваш дед. Господин Шнейдер приехал в Россию, чтобы разыскать потомков генерала Вершинина.
– Вот почему… – вырвалось у Тамары, но она испуганно смолкла.
– Продолжайте. Вы хотели сказать: вот почему украли именно эти две картины, да?
Тамара вздохнула. Молчать не имело смысла.
– В одной не было ничего. Вторая – с двойным дном. Это когда…
– Я знаю, – прервал ее Лавров. – Так что там было?
– Три рисунка Рембрандта.
– Ого! – Лавров не мог сдержать удивленного возгласа. – Всего-то-навсего Рембрандт! Хорошее наследство оставил вам дед.
– Только наследников многовато. Один чуть не застрелил, второй хотел ограбить.
– Исчезнувшая няня в этом замешана?
Тамара вздохнула.
– Вы и это знаете? Думаю, да, замешана. Только она могла рассказать про личный код и указать место, куда я прятала бумажку с паролем. Но, Леонид Леонидович, я прошу, не надо портить девчонке жизнь. Ася сказала, что у нее парень появился, видно, он ее в это и втянул.
– Разберемся. Она у вас деньги стащила. Будете писать заявление?
– Нет, – твердо отказалась Тамара. – Сумма небольшая, не хочу из-за этого поднимать шум.
– Ну вот, во всем мы с вами разобрались. Последний вопрос: почему вы с трудом «вспомнили», что видели в клубе Стаса?
– Не хотела, чтобы его допрашивали.
– Почему?
– Это личное.
– А все-таки?
Тамара обреченно вздохнула и рассказала, в чем дело.
– То есть он вас шантажировал?
– Да. Но больше не будет.
– Как вам удалось найти средство, чтобы он выполнил свое обещание?
– Когда застрелили Устинкину, я видела в дверной глазок, что он приходил к ней и звонил в дверь. Я тогда промолчала, а сейчас пригрозила, что расскажу об этом. Он жуткий трус, до смерти боится, как бы его папенька не узнал, что им опять прокуратура интересуется.
– Тамара, да у вас прямо-таки талант! – восхитился Лавров. – Выбираетесь целой и невредимой из сложных ситуаций.
– Что делать, если с таким негодяем приходится общаться. Он понимает, лишь когда с ним говоришь с позиции силы. Ой, подождите! – воскликнула она. – Я вспомнила! Тогда в клубе за одним столиком со Стасом сидел довольно противный тип. Я еще подумала, что у Стаса нет нормальных знакомых, обязательно какой-нибудь мерзавец. Этот, за столиком, был мужик симпатичный, словом, красавчик, на которого бабы кидаются. По-моему, – медленно произнесла Тамара, – Ревенко испугалась, когда его увидела. Точно, я в этом просто уверена!
После ухода Вершининой Лавров с удовлетворением откинулся на спинку кресла. Что ни говори, а чутье у него еще есть! С самого начала он подозревал, что Тамара Вершинина скажет ему что-то ценное. Не зря вокруг нее так много было наверчено. И не ошибся.
Сейчас к нему должны были доставить Стаса Наумова. Церемониться с ним следователь не собирался.
– Какое участие вы принимали в ограблении квартиры Вершининой? – напористо начал допрос Лавров. – Отпираться бесполезно, я все знаю.
– Я… – захлебнулся Наумов, – я только рассказал…
– Назаркину?
– Да. Я ему был деньги должен. Проиграл.
– Что вы можете о нем сказать?
Стас умоляюще смотрел на следователя. На лбу от страха выступили капельки пота. Вершинина была права, редкий трус этот Наумов.
– Вы поактивнее, – строго потребовал Лавров. – Надеюсь, понимаете, что вам статья светит? За наводку. Советую вспомнить все, что вы знаете о Назаркине. Где бывает, какие у него интересы, во что одет, ну и так далее.
