Текст книги "Мой папа рок-звезда (СИ)"

Автор книги: Татьяна Ветрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

3. Лис старший

«Закат в деревне по-особенному прекрасен. Ты просто не представляешь, как восхитительно наблюдать за ним воочию. Особенно где-нибудь на лугу, где только ты и мать-природа. И нет ничего больше. Как и никого больше. Ты только представь, какая это красота.

Когда солнце опускается за горизонт, когда небо окрашивается в оранжево-малиновый цвет, а над летними цветами порхают разноцветные бабочки, жужжат неутомимые пчелы и важные шмели, ты понимаешь, что лучшего места для творчества просто нет. Именно в такие моменты ко мне приходит вдохновение. Мне хочется писать, читать и просто танцевать, а вокруг луговые цветы и их волшебный аромат.

Это так прекрасно», – любила рассуждать о лете в деревне Аля, когда я, закинув руку за голову, расслабленно лежал на ее коленях и пялился в безмятежное небо.

После пар мы часто проводили время в парке. Она не готова была идти ко мне, я отказывался знакомиться с ее мегерой-мачехой. Мне с лихвой хватило одной встречи, чтобы начать продумывать план по вытаскиванию Али из «безумно любящей семьи».

Да вот только я не успел…

С ранних лет меня окружают городские джунгли и грязный воздух. Аля называла его «невидимым убийцей» и при любой возможности выбиралась на природу. Конечно, тащила меня с собой. Я следовал за ней, как теленок на привязи. Будь то зима или лето – неважно.

Важно было одно – она не любила городскую суету, не любила свой дом и практически не появлялась в нем. Ее радость и мечта – домик в деревне у бабушки.

Домик, в котором я так и не успел побывать.

Сжав до побелевших костяшек руль, отчаянно моргаю, пытаясь понять, а по тому ли адресу вообще приехал.

– Сука, – рыкнув, смахиваю со щеки одинокую слезу.

Я не плакал с пяти лет, мать с детства привила, что слезы для пацана – это слабость. И настоящий мужчина ни в коем случае не должен плакать. Я рос настоящим мужчиной. До сегодняшнего дня.

Сейчас я готов разреветься, как малое дитя, лишившееся любимой игрушки. Сердце разрывается от боли, стоит только подумать, что в доме, около которого я торчу больше часа, может жить мой сын.

И она.

Моя Аля.

Моргаю, откидываясь головой на кожаный подголовник. Там, за двухэтажным домом, все еще видно солнце. Ярко-желтый луч понемногу начинает опускаться, скоро он спрячется за горизонт – и наступит летняя ночь. Вместе с ней обострится слух на стрекот кузнечиков и лай собак. Днем это не замечается, как-то все проходит мимо. За несколько дней в деревне я успел в этом убедиться.

– Черт, – растираю грудь, чувствуя, как бабахает и не желает возвращаться к прежнему ритму сердце.

Вчера, сидя на крыльце и выкуривая очередную сигарету из пачки, я думал о том, как бы сложилась моя жизнь, будь она жива. А сегодня как обухом по голове. До сих пор чувствую себя контуженным.

Вскидываю взгляд, с позабытой жадностью рассматриваю дом. Кованый высокий забор, обвитый зеленью. Через него едва можно разглядеть внутреннее убранство двора. Коричневая крыша, желтый короб. На втором этаже маленький французский балкончик, украшенный плетущимися цветами.

В очередной раз прокручивая в голове слова парня, прикрываю веки. Шанс на то, что у меня внезапно начались галлюцинации, отпадает сразу. Лицо парня до сих пор стоит перед глазами, а за кадром мужики полоскают мне мозг.

Чувствую себя мудаком, который не смог оправдать надежды парня.

Взгляд привлекает ярко-рыжая тряпка. Смотрю на приборную панель. Сердце сразу ускоряется, давая понять, что я не так уж и молод. А то я, млять, не знаю этого? Лиса. Та самая маска лисы. Мое счастливое прошлое проходится по сердцу, словно ножом.

Психанув, хватаю тряпичную маску с изображением лисы и вылетаю из машины. Мне срочно нужен свежий воздух, чтобы вытравить из головы все ненужное дерьмо. А его у меня вагон и целая тележка, не так-то легко избавиться.

Около ворот торможу, врастая ногами в тротуар. Страх, что все пойдет наперекосяк, набирает обороты, захватывая сознание. Я боюсь. Ужасно сильно боюсь, что все, что я видел – дурацкая игра моего воображения.

А если не игра…

То насколько сильно я им нужен сейчас? Ведь столько лет прошло, и, скорее всего, у них кто-то есть. Кто дарит им тепло и заботу.

Только через мой труп!

Я делаю решающий шаг вперед и оказываюсь в самом прекрасном саду на свете.

Сладкий аромат пионов врезается в ноздри, проникает в глубь тела, будоража сознание и вызывая из закромов памяти приятные воспоминания. Вдыхаю ее любимый аромат и улыбаюсь.

Аля. Алевтина. Она всегда любила пионы, а я их ей дарил. Когда покупал у старушек, которых обычно можно встретить около входа в метро. Когда воровал с клумбы соседки. Пару раз даже по хребту веником схлопотал.

Остановившись у калитки, с любопытством оглядываюсь по сторонам. Вера, что это их дом, становится все сильнее и сильнее. Она обретает корни и пускает их тут. На месте, где я стою.

Просторный двор радует глаз, в нем нет ничего лишнего. Около ворот расположен гараж, за ним, с видом на двор, находится турник и мини-спортзал. Штанга, гантели – все находится на своих местах. В нескольких метрах теплица, рядом небольшой огород. Он скрывается за низким белым забором. Чуть дальше баня, рядом беседка и открытый мангал.

Глубоко вдохнув, заставляю себя идти дальше.

Крыльцо, украшенное цветами. На каждой ступеньке красуется небольшой горшок, в нем всем привычная петунья. Улыбаюсь, замечая на газоне валяющийся велосипед. Впереди шесть ступеней и открытая настежь дверь. Магнитная штора фиолетового цвета не позволяет разглядеть внутреннее убранство – это загадка, которую мне не терпится разгадать.

Преодолевая внутренний страх, я взбираюсь на крыльцо. Маска, сжатая в кулак, начинает жечь ладонь. Если бы не она – я бы сейчас бухал и до последнего отказывался верить в случившееся.

Я по-прежнему уверен, что не может быть в жизни таких чудес. Не со мной уж точно.

Костяшкой пальца стучу об косяк и, затаив дыхание, жду встречи с сыном. «Сын», – прокатываю слово на языке и не верю.

Спустя несколько секунд, которые кажутся вечностью, слышу топот. Миг, и магнитная штора расходится в стороны, показывая мне парня. Первое, что бросается в глаза – его лицо. Красные от слез глаза и опухший нос.

Антон моргает, трясет головой, будто желая прогнать картину перед глазами, и впивается в меня недоверчивым взглядом. Грустно усмехнувшись, протягиваю ему маску.

Сейчас я благодарен ему за то, что он рискнул и оставил ее для меня. Умный парень, сразу пошел ва-банк.

– Пустишь? – киваю за его спину.

– П-проходите.

Развернувшись, Антон уходит. Разуваюсь, краем глаза замечая, как он проводит ладонями по лицу. Видимо, вновь стирая слезы. Я не тороплюсь бежать следом за ним, откуда-то во мне просыпается чувство, что ему нужно время, чтобы прийти в себя и просто поверить, что я здесь. В его доме.

Парня нахожу в гостиной, он сидит на полу, обложившись исписанными листами. Рядом – старая потертая временем гитара. Не та, на которой я играл ранее. Другая.

Замираю посреди светлой комнаты, с жадностью оглядываюсь по сторонам. На душе становится чертовски хорошо, ощущение, что вот он, мой дом, не покидает меня с той минуты, как я перешагнул порог.

Я нашел его спустя многие годы безуспешного поиска.

И буду последним мудаком, если потеряю.

Антон, сгорбившись и не обращая на меня совершенно никакого внимания, вносит в тетрадь новые записи, изредка поправляет старые. Я не трогаю его, не спешу начинать такой важный для нас двоих разговор.

Нам нужно время. К счастью, мы оба это понимаем.

В очередной раз окинув комнату любопытным взглядом, натыкаюсь на знакомые сердцу вещи. Рядом с телевизором, на полке, стоит фарфоровая кукла. Мой подарок Али на день рождения. Рядом с ней, на той же полке, несколько фотографий. На них моя Аля и мой сын. Одна из фотографий в рамке, которую мы купили в Питере.

Моргаю, позволяя слезе скатиться вниз и упасть. Вместе с ней мою израненную душу покидают глупые терзания и сомнения. Только сейчас я понимаю, что они и гроша ломаного не стоят. В голове появляется множество вопросов. Как так получилось, что наши пути разминулись? Кто в это виноват? По сей день остается загадкой…

– Оглянись, – вздрагиваю от детского голоса и оборачиваюсь на автомате.

Моему взору предстает стена, усыпанная множеством фоторамок разного размера, но одного стиля и цвета. На ватных ногах подхожу ближе, жадным взглядом рассматриваю знакомые снимки. В голове, как сюжеты старой кинопленки, мелькают самые яркие и счастливые воспоминания того времени. Веселые репетиции, заканчивающиеся настольными играми и поеданием пиццы. Закулисье до и после шумных концертов. День рождения Кости, который мы праздновали в Праге. Там был концерт, так получилось. И я… всего лишь одна фотография.

– Она вспоминает вас часто. Вас всех.

– Вспоминает, – неосознанно повторяю за парнем.

Язык не поворачивается назвать его сыном. Я все еще не верю, что в жизни возможны такие чудеса. После всего, что с нами случилось, через что нам пришлось пройти, и вот так? Возьмите, распишитесь. Слишком все просто.

– А мама… она?

– Скоро будет дома, а пока на встрече со своим боссом. – Оборачиваюсь на парня, заломив бровь. – У нее свидание.

4. Лис старший

– Чай будешь? – киваю, когда парень обращается ко мне. – Есть еще макароны с котлетами. Будешь?

Усмехнувшись, устало качаю головой. Как бы я ни хотел есть, ничего не выйдет. Думаю, пройдет время, и все равно ничего не изменится.

– Только чай, спасибо.

Большая светлая кухня радует глаз. Все как она когда-то мечтала. По одну сторону встроенная кухня со всеми вытекающими, по другую небольшой диванчик и телевизор. В центре круглый стол и ваза со свежесрезанными пионами. Занимаю место со стороны дивана, отсюда обзор на кухню лучше. Улыбка растягивается на лице, когда я наблюдаю за собственным сыном, и не желает исчезать. И даже тот факт, что парень волнуется и едва не роняет на пол кружку, не в состоянии стереть ее с лица.

– Осторожно, – вылетает из меня, когда он второй раз задевает кружку.

– Все нормально.

Кивнув своим мыслям, замолкаю. Не хочу его отвлекать, пусть все сделает сам. Самостоятельный мой. Лишь бы кипяток на себя не опрокинул, а то Аля точно меня закопает. Уже по-настоящему.

– Это мамино любимое место, – поставив передо мной кружку, кивает головой на мягкий стул с высокой спинкой, на котором я решил устроиться.

Сердце замирает от одной только мысли о том, что каких-то пару часов назад на этом месте сидела Аля и пила свой любимый кофе с молоком. Провожу ладонью по столу, представляя, что именно здесь, на этом самом месте, лежал ежедневник, и Аля второпях вносила в него свой план на день, а может, на неделю. Моргаю, отводя взгляд к окну. Внутри бурлит шквал эмоций, рвется наружу, норовя обрести свободу. Чувствую себя сопляком, который не в силах совладать с собственными эмоциями.

Вздохнув и выдохнув, опускаю голову и трясу ею из стороны в сторону. Желание прогнать мысли не исчезает, как и сами мысли. Они кажутся крайне навязчивыми и неподвластными. Подняв голову, ловлю задумчивый взгляд Антона. Он сидит напротив, подперев кулаками щеки. Хомяк. Самый настоящий. Насыщенно синие глаза, в которых я вижу бескрайний океан, заглядывают в самую душу. Моргаю, разрывая зрительный контакт. Не готов я обнажать перед ним душу.

Впиваюсь взглядом в кружку, в голове снова мысли о ней.

Сидя на этом стуле, она, наверное, рисует новые скетчи. Пьет кофе или ест свои любимые шоколадные хлопья, залитые теплым молоком. Она до сих пор их любит. Вон, около плиты стоит коробка.

Интересно, что сейчас вдохновляет Алю творить шедевры? Раньше она любила думать и рисовать, когда я сидел рядом и занимался своими делами. Чаще всего я играл или пел. Иногда все вместе. А сейчас, когда меня нет в ее жизни? Что ее вдохновляет, чем она живет?

Вопросы, на которые нет ответа.

– Если хочешь, можем сделать тест. Ну этот… как его там… что мы родные.

Вскидываю взгляд, намертво впиваясь в парня. До меня не сразу доходит смысл его слов. А когда доходит, я начинаю злиться. В первую очередь на себя. Прокручиваю время, которое мы знакомы, и понимаю, что не могу уловить момент, когда позволил в себе усомниться. Встреча на улице, которая обоих сбила с ног, не считается. Да и глупо ее приписывать. В тот момент я действительно был обескуражен происходящим, как и Антон. И мои парни. Они до сих пор не верят, что Аля жива и здорова, а этот парень действительно мой сын.

– Зачем?

Откидываюсь на спинку мягкого стула и внимательно слежу за сменой его эмоций. Антон хмурится, прикусывает нижнюю губу так, что виден верхний ряд зубов. Не выдержав моего взгляда, сдается и облокачивается на спинку стула. Запускает пальцы в волосы и устремляет взгляд в потолок.

– Антон, зачем? – не дождавшись ответа, повторяю вопрос.

Дернувшись, поворачивается ко мне лицом.

– Что зачем? – голос звучит удивленно, на дне голубых глаз виден страх.

– Зачем нам делать тест?

Если бы на его месте сидел кто-то другой и говорил о тесте ДНК-ка, я бы подумал над этим сотню раз. Но только не с ним. Антон – моя копия. Стоит признать, что мы чертовски сильно похожи. Начиная с внешности и заканчивая привычками. Да и характер ему, по ходу дела, достался мой.

– Ну, чтобы ты поверил, что мы родные.

Схватив смартфон, кладет его перед собой и начинает отбивать ритм по треснувшему экрану. Усмехаюсь, в очередной раз подчеркивая наше сходство. Когда я нервничаю, чаще неосознанно начинаю отбивать пальцами чечетку. На столе или коленке – это не имеет никакого значения. Главное сам факт.

– Я прекрасно это вижу, – с улыбкой киваю на его действия. – Сам так делаю, когда нервничаю.

«Морская фигура замри» в деле. И только глаза, что моргают без устали, выдают.

– Но там… – Антон замолкает, опуская голову и отводя взгляд в сторону.

Не надо быть дураком, чтобы понять, о чем он.

– Послушай, – запускаю руку в волосы, неосознанно расслабляю хвост. Психанув, стягиваю резинку и надеваю ее за запястье. – Я тогда растерялся. Сам представь, каково это, узнать, что человек, которого ты любишь много лет, оказывается, жив и здоров. Все это кажется невозможным, чем-то невероятным. В это не достаточно просто поверить. Это надо пропустить через себя, принять. А сделать это чертовски сложно. Особенно когда перед глазами маячит твоя копия, – смотрю на него в надежде увидеть понимание вместо пустой обиды. – Пойми меня правильно, я похоронил Алю пятнадцать лет назад. Ее мачеха сказал, что она не выжила в той аварии. Я дурак! Самый настоящий дурак, потому что поверил ей. А не должен был этого делать!

Не выдержав осуждения в глазах сына, ставлю локти на стол и запускаю пальцы в распущенные волосы. Пряди скрывают лицо, скрывают боль, которая снова и снова дает о себе знать. Стоит прикрыть глаза, как я вижу прошлое. Страшное, кровавое. Момент аварии всегда со мной во сне. Больница, насквозь пропахшая медикаментами, и в центре белоснежной палаты мачеха Али. Слова, сказанные тогда ей, высечены на подкорке моего сознания.

– Но как же так? – удивленный голос вырывает из воспоминаний, возвращает в реальность, в которой по-прежнему все паршиво.

– Аля никогда с ней не дружила.

Война – холодная и беспощадная. Мне хочется сказать, что Аля и ее мачеха ненавидели друг друга, но зачем парню знать эту грязь? Если Аля не делилась подробностями своей жизни до, то и мне стоит молчать. А, судя по удивленному виду сына, я, кажется, сболтнул лишнего.

– Теперь я понимаю, почему мама не любит вспоминать бабушку с дедушкой. – Ну вот, походу, парень реально не в курсе всех подробностей. – Про твоих тоже не любит говорить.

– А что с моими не так?

Чай давно остыл, но тем не менее это не портит его вкуса. Я с удовольствием его пью, при этом ни на минуту не позволяю себе забыть, что мне его приготовил сын.

– Ну мама как-то рассказала, что твоя мама ее невзлюбила. Типа твоя мама сказала, что моя мама не твоего круга девушка и бла-бла-бла, – кривляется, обнимая руками кружку.

Усмехаюсь, вспоминая тот день.

В тот день мы решили сходить в кино и заглянуть в кафе-мороженое. Ожидаемо, планы немного изменились. После кино Аля решила, что нам не помешает свежий воздух, и мы отправились в парк. Погода стояла прекрасная, и ничто не располагало к дождю. Коснувшись ладони, я остановил ее. Словил смущенный взгляд и не удержался, прижал к себе и поцеловал. Сначала медленно, позволяя себе распробовать вкус ее губ, а затем словно сорвался с цепи. И если бы не дождь, что ливанул неожиданно, честно слово, я бы съел ее на месте.

Рассмеявшись и не сговариваясь, мы взялись за руки и побежали в торговый центр. Больше часа провели в кафе-мороженое, а на выходе встретили ее.

Мою маму…

Ужасная тогда вышла ситуация.

Я почувствовал, как Аля замерла, когда холодный взгляд матери вцепился в нас намертво. Железная Леди. Так прозвала мама бабушка, папина мама. У них тоже была многолетняя война. И если бы бабушка несколько лет назад не покинула этот свет, война бы продолжалась. Я не стал откладывать знакомство на потом и познакомил их. Где-то глубоко внутри я был уверен, что мама не примет Алю, но маленький фитилек надежды не угасал. До того момента, пока мама не окинула Алю презрительным взглядом. Тогда я понял, что это провал.

Она не примет ее никогда.

Уходя, мама добавила: «В субботу на ужин приедут Федоровы, нигде не задерживайся. Алина будет тебя ждать». Это был финал.

– Да, тут ты прав. Моя мама нашла мне невесту, – чешу затылок, нервно поглядывая за парнем. Я не знаю, рассказывала ли Аля подробности той встречи сыну и упоминала ли навязанную мамой невесту.

Было бы странно, если бы она это сделала.

– Это как? – Брови Антона взлетают вверх, рот открывает буквой «о». Не выдержав, я начинаю смеяться. У моего сына потрясающая мимика.

– А вот так. Дочь ее подруги, – немного подумав, добавляю: – Дочь ее новой подруги.

После развода мама осталась без содержания. Отец для этого сделал все, и я не вправе его судить. Как ни крути, но мама сама во всем виновата. Нечего было крутить шашни с личным водителем. Оставшись одна, она всеми силами пыталась удержаться на плаву, и даже идея с браком была придумана ради ее личной выгоды.

Только вот незадача – девушку на роль моей жены она выбрала неудачно.

Для нее – моя будущая жена – дочь ее лучшей подруги. Для меня – на этой девушке пробу негде ставить. Об этом знали все, кто более-менее входил в круг элиты нашего города. Странно, что мимо нее этот факт прошел незаметно.

– Ты женился на ней?

Антон вскрикивает, задевая кружку, к счастью, остывшего чая. Коричневая жижа разливается по столешнице, рисуя непонятный узор, пара капель попадает на треснувший экран телефон. Антон чертыхается, хватает телефон и начинает его об себя вытирать. Усмехаюсь, узнавая в нем себя все больше и больше. Встаю, подхожу к раковине и, смочив тряпку, возвращаясь к столу. Кому-то нужно убрать устроенный бардак.

– Нет. Я не женат и никогда не был. Но мог.

И снова тишина.

Антон замирает, отводит в сторону взгляд. Делаю вывод, что и о нашей несостоявшейся свадьбе с Алей он тоже не знает.

– На маме? Да? – интересуется спустя долгую минуту.

Кидаю тряпку в раковину, перевожу на него взгляд. В них столько надежды, что мне никогда и не снилось.

– Да, на ней.

– Она говорила, что вы заявление в загс подали, а расписаться не успели.

Было дело. Я действительно делал ей предложение, и она сказала «да».

– Твоя мама права, – бросаю взгляд на часы, в ожидании прихода Али. Как она воспримет мое появление в ее жизни? Особенно тот факт, что я сижу на ее кухне и гоняю чаи с ее сыном. Нашим сыном.

Мое действие не укрывается от Антона.

– Она скоро приедет. Точнее, он скоро привезет ее.

Сжимаю под столом кулаки, от досады кусаю губы. Не могу поверить, что у нее кто-то есть. Просто не могу. Касаюсь рукой груди, растираю до жжения кожи на ладони. Сердце болит, как в тот самый день, когда в первый раз увидел ее сводного брата и приревновал.

– Он тебе не нравится?

Решаю сменить тему, но толку? Все равно все дороги ведут к ней.

– Он нормальный, но, – немного смущаясь, Антон продолжает: – Он не отец, – и взгляд на меня.

Смотрю и понимаю, что мой и точка. Все сделаю, чтобы стать для него самым лучшим отцом в мире.

– Я не брошу тебя, обещаю.

Подхожу к нему и обнимаю. Антон достает мне до плеч, но все равно кажется таким большим и взрослым. А еще родным. Опустив голову, вдыхаю легкий аромат морского бриза. Черт, а парень уже вырос. Оглянуться не успею, как в дом невесту приведет.

– А маму? – шепчет, приподняв голову и заглянув в мои глаза.

– И маму не брошу, – чмокнув в макушку сына, отхожу к окну. Руки прячу в карманы брюк, смотрю в окно. Солнце практически спряталось за горизонт, еще немного, и наступит ночь. А ее еще нет дома. – Я хотел бы быть с ней. Но сам понимаешь, слишком много времени прошло, возможно, она уже и забыла меня.

– Не думаю.

Оборачиваюсь, приподнимая брови в удивлении.

– Час назад ты сам сказал, что у них все серьезно.

– Я обычно много чего говорю, и что с того?

– И как это понимать?

– О, мама приехала.

Услышав шум машины за окном, Антон срывается с места и подлетает ко мне. Не двигаясь, мы стоим около окна и ждем, когда она выйдет из машины. Окно из кухни выходит во двор, нам виден только капот внедорожника. В этот момент я радуюсь, что не вижу то, чем занимается парочка в салоне. Не переживу, если они обмениваются слюнями.

Не проходит и минуты, как хлопает автомобильная дверь. Прикрываю глаза и открываю в надежде проснуться. Но нет, все это далеко не сон. Жестокая реальность, которую нужно принять.

Аля, моя Алевтина. Красивая даже сейчас.

Несмотря на возраст, она выглядит сногсшибательно. По-прежнему стройная и высокая. Сердце замирает, а затем делает кульбит. Причем такой, что сбивается дыхание и подкашиваются ноги. Я готов ползти к ней, чтобы только прикоснуться и наконец-то убедиться, что все это не мираж.

Мне почти сорок лет, а я чувствую себя подростком на первом свидании. Боюсь дышать и шевелиться. А хочется… ужасно сильно хочется.

– Мам, смотри, я папу нашел.

Аля замирает в дверном проеме, медленно поднимает взгляд…

– Аля, – выдыхаю, жадно скользя взглядом по любимой женщине.