Текст книги "Мой папа рок-звезда (СИ)"
Автор книги: Татьяна Ветрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
С непередаваемым страхом в глазах смотрю на Антона и совершено не узнаю в нем веселого парня, с которым познакомилась больше недели назад. Дракон, готовый спалить дотла все, что попадется на глаза. Вот кто он!
Боясь попасть под раздачу, на корточках выползаю из комнаты и сажусь у стены. Я не понимаю, что происходит в моей жизни и почему Антон так жестоко реагирует. Мы ведь просто разговаривали, и, должна признаться, разговор вышел довольно продуктивным, но этот Антон… он даже слушать не стал, сразу полез в драку.
Мне совершено не нравится, как он себя ведет.
Картинка перед глазами расплывается до неузнаваемости, от собственного воя начинает раскалываться голова. Хватаюсь себя за плечи и начинаю раскачиваться из стороны в сторону, чтобы хоть как-то привести себя в равновесие. Раньше такое действие меня успокаивало, уносило в нирвану и дарило мнимое спокойствие.
Я всегда так успокаиваюсь и быстро возвращаюсь к себе.
– Бери ее на руки и пошли, – доносится сквозь шум в ушах голос Карима.
Не успеваю вымолвить ни слова, как оказываюсь в крепких объятиях парня. Недолго думая, обхватываю руками за шею и носом утыкаюсь туда же. Аромат его тела успокаивает, привносит равновесие в мой шаткий внутренний мир.
В крепких объятиях парня я практически засыпаю.
– Я прибью ее, пусть только откроет глаза, – сквозь сон слышу недовольство Антона и крепче жмусь к нему.
Неосознанно ищу в нем защиту и улыбаюсь, чувствуя довольную усмешку парня и крепкие объятия в ответ. Так чудесно знать, что ты кому-то дорог.
Хотя бы как друг.
– Со словами поаккуратнее, а то сбежит еще, – Карим довольно усмехается, а вот руки Антона сжимают меня с такой силой, что я понимаю – не отпустит.
Не отпустит, но разборки устроит конкретные.
Посреди ночи просыпаюсь от головной боли, но не спешу открывать глаза. Такое чувство, что если я это сделаю, то голова разлетится на тысячу маленьких осколков.
Недовольно жмурюсь и утыкаюсь лицом в подушку. Из меня вырывается недовольный стон.
– Проснулась? Прекрасно, – теплое дыхание, словно крылья бабочки, касается губ, а голос… голос успокаивает и заставляет распахнуть глаза. – Как ты? – светло-синие глаза смотрят с тревогой.
– Нормально? – спрашиваю шепотом, потому что очень сильно сомневаюсь в своих ощущениях. Все тело ломит, да и голова болит, как никогда раньше. А еще очень сильно хочется пить.
– Точно? – Антон приподнимается на локте, с ног до головы окидывает меня изучающим взглядом.
Расплываюсь в глупой улыбке и опускаю взгляд на губы парня. Дыхание перехватывает, во рту образуется пустыня Сахара, напоминая о живительной влаге. И все же мне хочется его поцеловать, ощутить вкус мягких губ, но вместо того, чтобы потянуться к нему, я произношу хрипло: – Пить хочу.
– Я так и думал, – секунда, и передо мной появляется таблетка от головной боли и стакан с водой. – Расскажешь? – заламывает бровь и демонстрирует белоснежную улыбку.
– Тетрадь со стихами, – стыдливо прячу взгляд от невероятно красивых глаз парня.
– Понятно, – Антон кивает и снова ложится рядом со мной. Обнимает и шепчет на ухо: – Поспи еще немного.
17. Алевтина
Две недели спустя
На часах десять.
Десять вечера.
Дома я одна.
Где находится Антон, я не знаю, он не докладывает мне о своих личных планах. Хорошо, если предупреждает о времени, когда планирует вернуться домой. Конечно, оно не всегда совпадает с тем временем, про которое он ранее говорил, но уже хоть что.
– Ну, где тебя носит? – психую, дергая рукав платья и ступая вперед.
В сотый, а может, и в тысячный раз я иду навстречу окну, затем разворачиваюсь и направляюсь в обратную сторону. К пустой стене. Два часа, как моя душа обессиленно мечется из угла в угол, она, как и я, не находит покоя. Чувствую себя канатоходцем, под ногами которого огромная, непроглядная пропасть. Каждый шаг словно по острию ножа. От ощущения скоропостижного внутреннего краха меня трясет, и чувство, что я вот-вот упаду, усиливается стократно.
А ведь он так и не сказал, что любит.
Да и я не спросила.
Струсила, как всегда.
– Аль, успокойся, – разговор собой не приводит к душевному равновесию, но я упрямо продолжаю себя утешать. – Он просто в очередной раз задержался и забыл предупредить. Это же Антон, для него группа превыше всего.
И вообще, мне нельзя нервничать, я только не давно вылечилась, мысленно утешаю себя.
Кстати, об этом. Я настолько невезучий человек, что после неудачного похода в логово гиен умудрилась свалиться с температурой и больным горлом аж на целых две недели. Все началось ночью, когда я проснулась от головной боли. Мне было так плохо, хотелось только пить и спать. Утром ничего не изменилось, хотя нет – стало хуже. К сонливости и ломоте во всем теле прибавилось больное горло и сопли по колено. Изюминкой моего дебильного поступка стала лодыжка, которая требовала к себе особого внимания.
– Да ты не Аля, ты тридцать три несчастья, – сказал тогда Антон и добродушно усмехнулся.
Как ни странно, но он оказался прав.
Знакомство с ним стало незабываемым. Антон сыграл яркую роль в моей тусклой, ничем не примечательной жизни. И если в самом начале я посчитала его актером одного эпизода, когда он запоминается зрителям по единственному, но очень яркому и динамичному кинофильму, но уже сейчас смело могу заявить, как оказалась неправа. Для меня Антон многогранный актер, сыгравший небольшие, порой эпизодические роли, но во множестве кинолент.
За эти две недели я увидела, каким он может быть разным.
Забота и сопереживание стояли в его глазах первую неделю моего лежания на диване. Он наотрез отказался от моей помощи, взял уборку и готовку в свои сильные руки. Когда я читала в интернете, что мужчины готовят лучше женщин, на мгновенье засомневалась в данном факте. Мало ли что могут написать в сети.
Как же я ошибалась… Потому что это превосходно, просто восхитительно!
После первой порции куриного бульона, любезно приготовленного для меня, я окончательно убедилась, что мужчины шеф-повара не зря носят это звание и являются владельцами самых лучших ресторанов мира.
Пока я болела и заглатывала таблетки каждые два часа, Антон веселил меня. Вместе мы смотрели фильмы разных жанров, играли в настольные игры и злись, когда кто-то выигрывал или, еще хуже, поддавался.
Я до безумия полюбила наши вечера и пока что не готова была с ними расставаться.
Антон часто играл для меня на гитаре. Доставал свой блокнот с текстами песен и пел ту, которую я выбирала наобум. Открывала первую попавшуюся страницу и наслаждалась тихим голосом парня. Он пел восхитительно! Его эмоции, его чувства передавались мне, умноженные вдвое, и я понимала, какой он настоящий.
Если вдруг мир рухнет, если вдруг исчезнет все живое и останется только он и музыка – он выживет. Потому что музыка и есть его жизнь. Она часть его. Порой мне кажется, что она его сердце. Он жив благодаря ей.
– Почему юридический? – поинтересовалась я тогда, не имел больше сил молчать.
– Семейный бизнес.
Я ждала, что он скажет что-то еще, но он молчал. Смотрел на меня, слегка прищурив глаза, и молчал.
С того дня прошло шесть дней. На часах одиннадцатый час ночи, а его все нет. От обиды до боли прикусываю губы, прищуриваюсь и бросаю злобный взгляд на телефон. Идея позвонить ему и потребовать немедленно прийти домой появилась в моей голове час назад. И только мысль о том, что я не до конца выздоровела и во мне, скорее всего, говорит болезнь, потому что все это время она то и дело орала «хочу то», «хочу это», не дала совершить очередной безумный поступок.
Обидевшись на весь мир и, конечно же, на то, какая я все-таки идиотка, сажусь на диван и впиваюсь взглядом в телевизор. Очередная мелодрама с предсказуемой концовкой вызывает жалость и брезгливость. Сопли, в которые верит большая часть населения, настолько нереалистичны и глупы, что возникает желание выключить телевизор. Только бы пульт найти, который еще в обед запропастился куда-то.
В голове по кругу, слово пес за хвостом, крутится мысль: ну почему в фильмах все так хорошо? Почему там любовь проносится сквозь годы, герои встречаются и по щелчку снова влюбляются.
А у меня не пойми что.
Горько всхлипнув, стираю дорожки слез с лица. За время проживания в его квартире я начала терять себя, забывать о своих интересах и планах на жизнь, которые раньше были превыше всего. Я настолько увязла в нем, что ни разу не вспомнила о поиске комнаты для себя. Выдумала любовь до гроба, совершенно забыв спросить, а ему эта любовь нужна вообще?
Да, Антон как-то обмолвился, что я нравлюсь ему, при этом ни разу не заикнулся о любви. Только вот нравиться и любить – это две разные вещи. Как черное и белое. Нравится – перенравится, из-за этого никто не станет петь под окнами баллады о вечной любви и клятвенно обещать, что всегда будет рядом.
Он не любит, ему просто «нравится».
Это я дура придумала то, чего в помине не существует.
Теперь не знаю, что делать и с чего, собственно, стоит начинать. Сегодня две недели, как я нахожусь в чужой квартире на птичьих правах и в любой момент могу из нее вылететь. А ведь у меня даже нет запасного гнезда. Я просто плюнула на все и не позаботилась об этом.
Так, ладно. Пора брать жизнь в свои руки и начать продумывать план под кодовым название «отступление-выселение-заселение». Завтра же позвоню на работу и закрою больничный, возьму дополнительные смены и займусь поиском комнаты.
Но это будет завтра, а сейчас…
– У меня жизнь рушится, а он шляешься где-то, – ворчу, слабо сжимая подол платья.
Кто бы знал, как ожидание нервирует. Съедает изнутри маленькими чайными ложечкам и доводит до того, что я начинаю сомневаться, а правильно ли собираюсь поступить? Может, стоит для начала поговорить с ним, а потом уже предпринимать какие-либо действия?
В лирическую мелодию сопливого фильма врезается нехарактерный для момента щелчок дверного замка. Подскакиваю и сломя голову несусь в коридор, напрочь забывая, о чем думала ранее. Открываю рот, чтобы спросить, почему так долго, но Антон прерывает меня взмахом руки.
– Потом, Аль, потом, – опустив голову разувается и скрывается в ванной.
Смотрю на закрытую дверь и чувствую на губах соль. Слезы катятся по щекам, срываются и летят в бездонную пропасть. В вместе с ними в глухую пропасть срываются мечты о счастливом будущем рядом с ним. Они с огромный высоты летят вниз, в один миг рассыпаются на тысячи осколков и острием вонзаются в сердце.
Сердце, которое в первый раз в жизни по-настоящему полюбило.
– Разве это нормально, Аля? – спрашиваю саму себя, впиваясь непонимающим взглядом в дверь ванной.
Полчаса. В комнате Антон отсутствует ровно полчаса, ради интереса я даже засекла время. Этого времени мне хватило, чтобы накрутить себя еще больше и едва не кинуться паковать монатки. Честное слово, если бы он не вышел, именно так бы и поступила.
– Аль, – раздается за спиной тихий шепот парня. – Нам надо поговорить.
Страх моментально сковывает тело, лишает возможности обернуться к нему лицом и сказать хоть слово. Я замираю, боясь услышать следующие слова парня. Они станут решающими. Больно ударят в самое сердце и в очередной раз ткнут меня носом в жестокую правду.
Он точно скажет, что мне пора паковать сумки и съезжать из его квартиры, потому что я мешаю его личной жизни.
Ведь, кроме поцелуев, между нами ничего не было…
– Да, – кое-как выдыхаю, впиваясь пальцами в подоконник.
Он никогда полностью не занавешивает окно, говорит, что на закат лучше смотреть сквозь стекло, чем сквозь тюль. Вчера я впервые увидела самый великолепный закат в мире. Багрово-красный, он опустился на город, укутал высотки и вызвал такую бурю эмоций в душе, что я до сих пор не могу собраться с мыслями, чтобы описать его.
На часах одиннадцать.
За окном ночь. Темная мгла окутала город, поселилась в моей душе. Мне сложно дышать, прикрываю глаза и делаю глубокий вдох. Легче не становится. Снова открываю и пытаюсь рассмотреть в отражении окна его силуэт, но в комнате слишком темно, чтобы это сделать.
– Я хочу, чтобы ты осталась со мной.
– Ч-что? – выдыхаю не в силах поверить в услышанное.
– Жить со мной. Хочу, чтобы ты осталась жить со мной.
Слова, словно раскаленное железо, вонзаются в сердце и растекаются теплом по телу. Я боялась, что он прогонит меня, а он, наоборот, сделал, на мой взгляд, невозможное – предложил остаться.
Мечтательно улыбнувшись, поворачиваюсь к нему лицом.
– АНТОН! – вскрикиваю, немедленно подбегая к парню и начиная его ощупывать. – Это что еще такое?
При виде «разукрашенного» парня улыбка слетает с лица и сердце в груди начинает с стучать с такой скоростью, что того и гляди и выпрыгнет. Рассеченная бровь и разбитая губа – ерунда по сравнению с фингалом, что отчетливо начинается проявляться на лице. Еще немного, и он просто не сможет открыть глаз.
– Только не говори, что ты его прибил? – догадка сама всплывает в голове и приводит меня в такой ужас, что я отшатываюсь и едва не падаю, споткнувшись. Если бы не Антон, что вовремя положил руку на поясницу и притянул к себе, точно бы упала и долбанулась головой о подоконник.
Смотрю на него взглядом напуганного зверька и вижу его… в клетку. Он что, совсем не понимает, что его за повторное избиение брата могут посадить?
Тот злосчастный день, когда я решила сбегать домой за дорогой мне вещью, обернулся крахом для нас обоих. Я заболела, а он… он просто не поверил мне.
Глупо доказывать человеку правду, если он не видел всей картинки в целом. Так у нас и получилось. Я говорила, что мы просто разговаривали, а он на сто процентов был уверен, что я прикрывала подонка. Только вот в той ситуации неправ оказался Антон, но он категорически не хочет слушать.
Такое чувство, что истина его убьет.
– Аль, – он усмехается, поднимает голову и смотрит таким взглядом, что меня бросает в жар. С нежностью берет мои руки, поднимает на уровень своих глаз и нежно целует. Его губы касаются каждого пальчика, а глаза не моргая смотрят на меня. Затаив дыхание, я жду, что он скажет что-то еще. – Это я с парнями. Они решили мне немного вправить мозги.
– Вправить мозги? Ты серьезно? – срываюсь, не веря своим ушам. Они там что, сумасшедшие все? С каких это пор избиение приравнивается к вправлению мозгов?
– Аль, честно слово, это далеко не то, из-за чего стоит переживать, – ему хорошо, он улыбается настолько широко, насколько позволяет разбитая губа, и веселым тоном продолжает. – В спортзале задержались немного.
– В спортзале? – я едва не задыхаюсь от его крайне спокойного тона и насмешливого взгляда.
– Аль, мне просто доходчиво объяснили, что если я тебя отпущу, то все, – Антон замолкает и, склонив голову набок, засовывает руки в карманы джинсов. Он по-прежнему смотрит на меня с теплом, с затаенной нежностью. Я теряюсь, не зная, что и сказать.
– Что все? – все же заставляю себя едва слышно вымолвить вопрос.
Он снова усмехается и смотрит на меня глазами ребенка, полного азарта. Ему будто не терпится рассказать мне о многом, но он упорно молчит, втянув губы. Кивнув, медленно подходит ко мне и, положив на талию свои загребущие руки, притягивает к себе. Носом скользит по шее, отчего табун мурашек разбегается в разные стороны, а мозг плавненько та-а-ак превращается в кисель.
– Потеряю тебя навсегда, – тихо шепчет в висок.
Сердце отбивает барабанную дробь, пальцы на руках начинают подрагивать, когда я кладу их на шею парня. Антон это чувствует, кладет сверху свою руку и сжимает мои дрожащие пальцы, успокаивая. Набираю в легкие больше воздуха, пытаюсь угомонить шебутное сердце, но оно напрочь отказывается слушаться взволнованную до предела хозяйку.
А как тут не волноваться, когда такое говорят?
– М-да? – вскидываю взгляд на парня, заглядываю в насыщенно синие глаза и пропадаю. Неожиданно во мне просыпается смелость и все преграды, что стояли передо мной ранее, расплываются в синем мареве глаз.
– Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего на свете? – теплое дыхание касается губ.
– Чего? – путаясь пальцами в длинных волосах парня, кончиком языка скольжу по губам и замираю, когда синие омуты, напоминающие бездну, опускаются на мои губы. – Чего же? – шепчу, предвкушая сладкий поцелуй.
– Тебя.
18. Алевтина
– Ты до сих пор с этой? – презрительный взгляд карих глаз впивается в меня так, словно я клеща энцефалитного подцепила, гуляя по лесу, и отодрать его без последствий совершенно невозможно.
Неприятный осадок в любом случае останется.
С утра пораньше Антону в голову пришла замечательная идея. Сходить в кино и поесть мороженого в моем любимом кафе, что может быть лучше? Само кафе расположено на втором этаже торгового центра и представляет собой помещение с панорамными окнами, со множеством столиков, мягкими креслами, полукруглыми диванчиками разных расцветок и с просто огромным ассортиментом мороженого в больших вазочках. Одно из популярных мест города. Настолько, что ждать очереди на свободный столик – пустая трата времени.
Мы выбрали комедию и остались довольны, поели вкусного мороженого с шоколадным сиропом и вот… стоим напротив женщины в стильном брючном костюме и слушаем оскорбления в мой адрес.
Антон заметил ее сразу и даже попытался незаметно сбежать, но удача явно оказалась не на нашей стороне.
Она заметила нас раньше. Широко улыбнулась и направилась в нашу сторону. Нам ничего не оставалось делать, кроме как дождаться ее и узнать, что ей от нас надо. Еще на расстоянии я почувствовала, что ничего хорошего из этой «случайной» встречи не выйдет.
И оказалась права.
– Да, с ней, – Антон крепче сжимает мою руку и интуитивно заводит себе за спину. – Поговорим об этом потом, а сейчас нам пора. – Делает шаг в сторону, но останавливается, когда слышит недовольный вскрик в спину.
– Что значит пора? Ты так и не ответил, что нашел в этой оборванке, – женщина уверенно делает шаг вперед, тычет в меня пальцем с красивым и явно дорогим маникюром, но не смотрит в мою сторону. Все ее внимание обращено к Антону. – Она тебе не пара! – шипит, сверкая в меня ненавидящим взглядом.
– Мне, наверное, лучше уйти, – пытаюсь вырваться из крепкого захвата парня и скрыться от чужих осуждающих глаз.
Еще никогда я не попадала в ситуацию, где сотни глаз смотрят на меня с недовольством, а другая сотня с жалостью. Пожалуй, так стыдно мне в первые в жизни. И хуже всего, что я просто не знаю, что делать со всем этим и в какую сторону бежать. Стыдливо опускаю взгляд на грязную плитку торгового центра и безрезультатно пытаюсь высвободить свою руку. Как только у меня это получается, Антон перехватывает ее и сильнее сжимает, отрезая дорогу к отступлению.
– Не вздумай, – мельком обращается ко мне и возвращается к странной женщине. – Мам, тебе не кажется, что это не твое дело, с кем мне встречаться? – Антон зол настолько, что я замираю на месте и больше не пытаюсь вырваться. От слова «мам» медленно поднимаю взгляд, внимательно рассматриваю женщину, стоящую перед нами, и понимаю, почему Антон не любит о ней говорить. Красивая и ухоженная, в дорогих брендовых вещах и ужасная эгоистка. Ну какая из нее мать? Никакая. – Аля моя девушка и поверь, тебе лучше смириться с моим выбором. Узнаю, что вставляешь палки в колеса, помяни мое слово – будет плохо!
– Это мы еще посмотрим! – женщина встряхивает густую копну волос шоколадного цвета и, резко развернувшись на высоких каблуках, уходит в сторону выхода.
О чем она? Что значит посмотрим? Неужели я настолько плохая партия для ее сына, что она сделает все, чтобы мы расстались? Не хочу в это верить. Это просто не может быть правдой! Встряхиваю голову, пальцами касаюсь висков и массирую. Я немедленно должна успокоиться, пока не наговорила лишнего или, хуже того, не сделала чего плохого.
– Антон, она права, – выдыхаю и жмурюсь до белых пятен перед глазами. – У нас ничего не получится.
– О чем ты, Аля? – Антон большим пальцем касается подбородка, приподнимает и с тревогой заглядывает в мои глаза. Слезы скопились в уголках век и вот-вот покатятся по раскрасневшимся от стыда щекам, явив на свет всю мою боль.
– Твоя мама права, я тебе не пара, – шепчу, ища в глубине его глаз здравомыслие. Он-то должен понимать, что такая простушка, как я, не для него. Что на дворе двадцать первый век, и сказок давно не существует.
– Так, понятно, – устало выдохнув, Антон растирает переносицу и прикрывает глаза. – Кажется, пора тебе открыть тайну моей семьи. Только имей в виду, если что-то из сказанного просочится в прессу, мой отец нас обоих сотрет в порошок.
Он шутит, а мне вот совершенно не смешно. Киваю и жду ответа, почему ему безразличны угрозы матери. Ведь она права.
Во всем права.
Я согласна с каждым гневно словом, брошенным в мой адрес, только вот подтвердить их делом не могу. Я слишком слабая, чтобы уйти от Антона добровольно. А так, конечно, она права. Кто я такая, чтобы стоять на пути у ее талантливого, преуспевающего в музыкальной карьере сына? Конечно, она давно успела подыскать ему достойную невесту, о чем не забыла упомянуть, смотря прямо на меня, при этом не забывая самодовольно улыбаться.
– Аль, моя мама необычная женщина. Она привыкла к другой жизни и совершенно не понимает, что значит быть простым смертным. Точнее, забыла. Понимаешь? – на секунду Антон замолкает, оглядывается по сторонам в поисках укромного места и, найдя его в уголке под раскидистой пальмой, хватает за руку и тащит туда. – Богатая жизнь ее очень сильно испортила. Сделала завистливой и злой. Мои родители… они познакомились в седьмом классе, учились в одной школе и жили в небольшом городке в двухстах километрах отсюда. Они были простыми, ели простой хлеб с маслом и оба были довольны жизнью, пока отец не решил исполнить мечту детства – стать известным адвокатом и помогать людям, оказавшимся в непростых ситуациях. Он заработал свою репутацию благодаря сфабрикованным делам. Брался за те, которые казались ему странными, лживыми и добивался пересмотра дела. Выигрывал. На волю выходили нечестно осужденные люди.
– Почему? – смотрю на него во все глаза и понимаю, что его отец удивительный человек, а благородством Антон пошел явно в него.
– У него соседка раньше была, баба Тома, а у той сын, которого осудили несправедливо. Ну, отец и решил стать адвокатом и спасти парня. Всей истории я не знаю, знаю только, что парню дали шестнадцать лет. Как я понял, ему приписали несколько статей.
– Отец ему помог?
– Да, парень отсидел четырнадцать лет.
– Какой ужас, – закрываю рот ладонями, чтобы прохожие не услышали мой вскрик.
– Да, ужас, но давай вернемся к тому, почему я не люблю проводить время с матерью и тем более слушать ее нравоучения? – Киваю, и Антон продолжает: – Так вот, когда карьера отца пошла в гору, начал расти его гонорар. Со временем он открыл свое дело, к нему стали обращаться люди. Их было настолько много, что он смог создать империю. Я называю его бизнес «справедливая империя», а он только улыбается и продолжать помогать дальше. Чуть больше десяти лет назад ему предложили взяться за интересное дело. Оно было сложное, он сутками пропадал на работе. Мать тогда будто подменили, она стала чужой и словно забыла обо мне. Стала требовать к себе больше внимания, начала часто ругаться с отцом по пустякам, хотя до этого я не помню, чтобы они вообще ругались. Отец всегда делал для нее все, что было в его силах, но только кто бы мог подумать, что настанет день, и она перестанет все это ценить. Она просто стала принимать это как должное. Мне было шестнадцать, когда я узнал правду, – Антон опускает голову и грустно улыбается. Не выдерживаю, кладу руку на плечо парня и сжимаю подбадривающе. Улыбаюсь, ловя его усталый взгляд. – Она изменила отцу с водителем. Представляешь, с водителем, Аль! Отец подал на развод и практически ничего ей не оставил.
– Как так? – выдыхаю, не понимая, что меня больше беспокоит. То, что его мать оказалась той еще дрянью, или то, что его отец оставил ее без ничего.
– А вот так, – разводит руки в стороны и продолжает: – Он же крутой адвокат. Взял и доказал, что за все время в браке она ни разу не работала и не имеет права рассчитывать на заработанное им имущество и финансы. И факт измены подтвердил. Отец оставил ей загородный дом и машину. Отрезал свободный доступ к финансам нашей семьи, оставил только скудное ежемесячное пособие. Я давно живу с отцом, с того времени как родители развелись. Мать давно стала чужой, да и я давно не понимаю ее, если честно. Последние несколько лет у нее маниакальная идея женить меня на одной из дочерей своих богатеньких подружек. Думает, что такой хитрый ход спасет ее от скорой бедности.
– Антон, я ничего не понимаю, – хватаюсь за виски и пытаюсь осмыслить все выше сказанное. При чем тут его женитьба и скорая бедность матери? Как он может повлиять на ее благосостояние?
– После двух неудавшихся знакомств я рассказал об этом отцу, и, поверь, у меня и в мыслях не было, что он решит устроить ей взбучку. Первые полгода было затишье, а потом она снова начала строить свои коварные планы и чуть ли не подкладывать дочерей своих подруг в мою кровать с одной целью – как можно скорее женить нерадивого сынка. Я поругался с ней, окончательно сжег все мосты, которые хоть как-то нас связывали, высказал ей все, что думаю по поводу ее дурацких идей. Но самое интересное, что отец все это время следил за ней. Он просто лишил ее финансовой поддержки, которую обещал выплачивать до старости. Она осталась ни с чем.
– Это очень жестоко, – усмехаюсь, представляя перекошенное лицо женщины, которая не понравилась мне с первого взгляда. И ведь есть за что.
Как по мне, отец Антона даже смилостивился над ней.
– Жестоко? Аль, она до сих пор пытается женить меня на хрен пойми ком. Она не успокоится, понимаешь? – он впивается в меня недоуменным взглядом, на что я только пожимаю плечами и улыбаюсь.
Странно все это кто-то. Не укладывается в моей голове подобное. Возможно, я чего-то не понимаю из жизни «небожителей», но, может, оно и к лучшему? Адекватнее буду.
– Я видела у нее кольцо, она замужем?
– Ага, за стариком, который все свое богатство завещал своим детям, – он смеется, а я молчу, переваривая информацию.
То есть что получается? Его мать в надежде на безбедную старость вышла замуж за старика и осталась у пустого порыта? Далее, чтобы хоть как-то обеспечить свою старость, ведь бывший муж напрочь отказывается ее спонсировать, она собирается воспользоваться родным сыном? Интересно, а как она себе это представляет? Женить Антона на богатенькой крале, а потом у нее деньжата таскать? Она что, всерьез думает, что Антон об этом не узнает и не перекроет ей кислород?
– А как вообще получилось, что она спуталась с водителем? – произношу, задумчиво рассматривая листья декоративной пальмы.
– Конкуренты. Водителя купили.
– Вот оно что.
Усмехаюсь, понимая, что женщина сама загнала себя в ловушку.
Мне жаль ее. Совершив глупую ошибку, поддавшись мимолетному соблазну, она потеряла семью, которая никогда ее не простит и не примет обратно. Она сама вырыла себе яму, а теперь барахтается в ней, ища ниточки к свободе и благополучию.
Только вот ничего у нее не выйдет.
Антон не простит.
– Она не даст нам быть вместе, – выдаю, понимая, на что способна обиженная на весь мир женщина.
– Все будет хорошо, – Антон обнимает меня, перетягивает к себе на колени и нежно целует в висок.
– Вот увидишь – не даст, – выдыхаю в губы парня и целую.
