Текст книги "Испытание на прочность"

Автор книги: Татьяна Турве

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава пятая. Попытка не пытка

Прежде чем дать человеку совет, неплохо бы

извиниться.

(Козьма Прутков)

Богдан еще издали ее заприметил, только-только подошли с Андрюхой к темно-красному лицейскому корпусу. Она, похоже, любит одеваться ярко, чтоб за версту выделялось (и упаси Бог, не сливалось с толпой!). Сегодня нарядилась «татушкой» с рекламного плаката, что висели по всему городу несколько лет назад: белый свитер, короткая шотландская юбка и тяжелые бутсы типа армейских на тонких ногах. (Только клетчатого галстука для полноты картины не хватает.) А за плечами струится золотистая грива, при каждом движении посверкивает на солнце расплавленным золотом… Ну, может, вкуса там поболее, чем у «Тату», есть такая надежда.

И до чего же маленькая!.. Особенно издалека, когда стояла посреди травы в обнимку с граблями, а грабли-то величиной с нее. На глаз где-то метр шестьдесят с копейками, ну, максимум шестьдесят один. Потому и с каблуков своих не слазит, а ходить на них быстро не умеет, Богдан еще в самую первую встречу заметил. Вон Андрюха чуть не до слез довел, он это дело любит – хлебом не корми, дай только поиздеваться над какой-нибудь девчонкой (и желательно покрасивше). А эта плюс ко всему сопротивляется изо всех сил, отстреливается сердитыми репликами – самое для Андрея удовольствие. И зря она, кстати, переживает: во-первых, смотрится это довольно трогательно, а во-вторых – может, еще и подрастет… Времени-то вагон и маленькая тележка.

Другой вопрос, трудно вот так с ходу определить, какие чувства этот милый ребенок к нему питает. Или никаких не питает: за всю перепалку с Андреем ближе, чем на три метра, к нему принципиально не подошла! Чего в Богдановой практике еще не случалось: ну не боится же, в самом-то деле?.. Зубастый серый волк и несовершеннолетняя Шапочка. Зато когда сболтнула от злости про "шкаф трехстворчатый", который с антресолями, он чуть было не развернулся и не отправился на все четыре стороны! В последний момент передумал, решил повременить.

С другой стороны, была бы к нему равнодушна, вряд ли бы вчера в ресторане так отчаянно краснела, точнее, слабо розовела под изучающим родительским взглядом. Приятный во всех отношениях родитель, только суровый на вид. (Недаром Галя им по большому секрету раззвонила, что он мужик не простой, бывший военный моряк.) Такой пусть и улыбается тебе благосклонно Янкиной улыбкой, а все равно тянет вытянуться в струнку, руки по швам, да доложить, кто такой и по какому делу… Богдан в первый раз в жизни пожалел, что уродился рослым: и наградил же папахен генами!.. (Да и мама у него далеко не маленькая, сойдет под фотомодель.) А затем в виде озарения посетила здравая мысль, что надо загрести в кафе – присесть, одним словом, пускай это милое дитя попривыкнет. Все же не такая разница в росте.

Как он планировал, так всё и вышло: забрали девчонок с "плантации" (по Андрюхиному меткому определению), погрузились в воняющую бензином маршрутку, идущую в Центр, а там решили срезать угол через Ленинский парк. Никто толком не мог сказать, куда они этим дружным табуном направляются – то ли на набережную к воде, то ли на Суворовскую, самую центровую у них в Городе улицу. Но до нее не добрались: следом за Янкой для чего-то обошли кругом городской дуб и зарулили наконец-то в "Лакомку".

Дело близилось к вечеру, все столики погабаритней были заняты, пришлось втискиваться за один маленький на четыре персоны. А посему сидели впритык, как огурцы домашней засолки в литровой банке. Лялька по крайне удачному совпадению пристроилась рядом с ним и сперва даже не стеснялась, но потом между Андрюхой и незнакомой рыжей девчонкой втиснулась крутыми бедрами Галя, и места стало совсем в обрез. Янка с забавным упорством все пыталась уклониться от его колена, но в конце концов сдалась, потихоньку освоилась и доверчиво посматривала сбоку темными глазищами. Богдану прямо цыганщиной какой-то пахнуло, хоть вроде и вполне европейский ребенок…

И маленькая, даже вот так сидя заметно! Больше похожа на куклу, особенно когда к чему-то постороннему прислушивается: замрет на месте, склонит по-птичьи голову на плечо и похлопывает в такт длинными ресницами. Воспринимает, значит. Только вот улыбается редко, не то, что пустоголовая Барби. Или это только с ним такая серьезная? Черт возьми, ну не влюбился же он, в самом-то деле?!.. Не было печали.

В детстве его любимой книгой были "Три толстяка" – не весь опус целиком, а большей частью про куклу, похожую на живую девочку. Ну или наоборот: про девчонку, похожую на ожившую куклу в человеческий рост, в представлении маленького Богдана она выглядела точь-в-точь как эта большеглазая Лялька. Лет до шести каждый вечер требовал требовал от матери, чтоб та читала на ночь с чувством и выражением – а что по двухсотому разу, так это отпрыска нисколько не волновало… Иногда мама пыталась схитрить и втихаря пропускала целые куски текста, чтоб побыстрее отстреляться, но любимое чадо ни разу не удалось провести: возвращал на первую страницу и усаживал читать по второму кругу. И как только матушка все эти выбрыки терпела?..

Дошло до того, что однажды утром на полном серьезе он принялся выпрашивать у родителей "большую куклу", было и такое! Мама сперва грешным делом подумала, что сын, зеница ока, сестру требует, и едва в обморок не упала от ужаса. (Она всегда сильно переживала о своей фигуре – потому, наверно, сейчас и выглядит от силы лет на тридцать.) С тех пор Богдан про эту наивную коммунистическую сказку больше не вспоминал, как-то поистерлось из памяти. А тут пошло-поехало, экскурс в прошлое!

Еще никогда за свою жизнь он ни в кого не влюблялся – ни на минуту, ни на полминуты. Привык считать себя самовлюбленным Нарциссом и с участью своей смирился, а под конец и возгордился: единственный ребенок в семье, ничего уж тут не поделаешь!.. А все мамина заслуга: хоть и рано его родила, совсем девчонкой, но любила в детстве так, как другим, наверно, и не снилось. Соответственно, избаловала дальше некуда, никаких сил на это благородное начинание не пожалела. Сама теперь за собой признает, что был по молодости такой грех, а великовозрастный отпрыск уже и не против: что ж в этом плохого, когда чувствуешь себя эксклюзивным экземпляром, в количестве один на миллион? Тем более, если весь мир подпевает дифирамбами, как тут не поверить…

Вот в него влюблялись, это было, и не раз было. Караулили под домом, забрасывали истеричными письмами по обычной почте и электронке, а напоследок рыдали безутешно в самую трубку. Или устраивали истерику при большом скоплении народа (в университетском дворе, к примеру), да и похлестче случалось…

Нельзя сказать, чтобы это доставляло ему "садистское удовольствие" (как одна экс-подруга заявила прямо в лицо). Скорей наоборот, периодически чувствовал себя последней свиньей. Другая экс-гёрл-френд в приступе злости чуть ли под машину его не бросилась – драматическая актриса, ё-маё! У Богдана еще полчаса тряслись в нервной лихорадке руки: всё представлял, чем бы эта милая история могла закончиться. И тут вдруг маленькая глазастая десятиклашка – почти ребенок, малолетка, – словно бумеранг за всех обиженных когда-то девчонок… Возвратился с залихватским свистом и угодил прямиком по высоумному лбу.

Ну, хоть кукла Кукле понравилась, уже начало.

В кафе никто никого не слушал, девчонки в возбуждении перекрикивали друг друга, верещали стаей горластых ворон и наигранно громко смеялись. Еще бы, таких кавалеров удалось подцепить! Это вам не желторотые мальчишки-лицеисты – и тем более, надоевшие хуже горькой редьки одноклассники, – тут сами студенты!..

Одной Янке было не до смеха: казалось, еще никогда в жизни она не чувствовала себя настолько скованной и неуклюжей. Как мелких габаритов слон в фарфоровой лавке: стоит лишь неловко повернуться, и заедет в этой тесноте кому-нибудь по уху, или отдавит нечаянно ногу, или самое кошмарное – опрокинет на колени горячий чай… Яна с тоской озирнулась на фигурные часы с кукушкой над барной стойкой, но было слишком рано. По домам точно никто не захочет, куда там, только в раж начали входить…

Потеряв всякую надежду на спасение, она мысленно взмолилась: "Только бы сейчас не покраснеть! Тоже мне, "гуру психологии", ничего не скажешь!.. Как выдала бы сейчас Юлька, мокрая тряпка на голове." ("Гуру" ее торжественно величает та самая Юлия Александровна, лучшая подруга. А иногда заворачивает и того покруче – "Мозговой центр". Знала бы Юлька, что у этого хваленого "центра" сейчас творится в его мозгах!)

Кто хоть немного скрашивал картину общего ликования, так это Андрюша: тоже сидел смурной и непривычно молчаливый, на Галины приставания не реагировал, хоть как та ни старалась. Из-за чего Галька нисколечко не расстраивалась – это ж надо иметь настолько легкий характер! Забавно было смотреть, как она, скособочившись, левой рукой худо-бедно придерживает чашку с обжигающе-горячим кофе, а правой прочно вцепилась в Андрюшин рукав.

"Мы для них слишком маленькие, детский сад. Со стороны особенно заметно… Представляю, что они сейчас про нас думают!" – горестно заключила Яна и нечеловеческим усилием заставила себя повернуть голову к Богдану. Тот смотрел на нее сбоку и сверху, точно так же пристально, как в самую первую встречу в кафе, когда устроили под Сережкиным носом игру в гляделки. И улыбался своей белозубой голливудской улыбкой с видом полнейшего добродушия, вроде пионервожатый из старых образцово-показательных фильмов: "Ах, какие славные попались детишки!.." Судя по всему, в упор не замечает, что Юля только ради него и изощряется в остроумии, изо всех сил пытается привлечь его внимание. Ярослав уже забыт, как вчерашний день, вон с каким рвением набросилась на мрачного, словно туча, Андрэ! И опять что-то киношное – трудно сразу вспомнить, откуда:

– Андрюша, хочешь заработать… миллиард?

Но Андрэ до комментария не опустился, одарил обидчицу убийственным красноречивым взглядом и уткнулся обратно в свою колу. Юлька обиженно шмыгнула носом:

– Что-то он на контакт не идет!

– Это ненормально, – встряла из-за Андрюшиного плеча Галя, с шумом прихлебывая кофе, и девчонки опять вразнобой засмеялись. А Янку потихоньку начало "попускать" (и надо же было сморозить при всех эту глупость про Малевича!..) Кое-как оправившись от смущения, она принялась незаметно – во всяком случае, так простодушно понадеялась – присматриваться к сидящему рядом Богдану. И самое главное, к чему-то едва различимому внутри себя прислушиваться… Для удобства она полуприкрыла глаза, чтоб не мешал свет от слишком яркой при дневном освещении люстры, и общая картина стала потихоньку проясняться. (Насколько это возможно среди непрерывного гама и суматохи, конечно.)

Ужасно отвлекало ощущение тепла, почти что жара в том месте, где они с Богданом соприкасались коленями – простора ведь за столом мало, не развернешься. Надо же, стоит лишь мельком дотронуться друг до друга, чисто случайно, и чуть не искры снопом сыпятся… Американцы в шутку называют это явление "сhemistry", химическая реакция между влюбленными. Странно, с Сережкой такого бурления страстей у нее вроде не случалось, там все было поспокойнее… Яна в последнее время ясно ощущала, что он влюблен всерьез (потому и психует, ревнует к каждому столбу), а она только позволяет себя любить. Зато теперь, кажется, все наоборот… Ну что ж, допрыгалась, как мрачно напророчила сегодня Галька, Кассандра местного разлива.

Но всё же о Богдане: истинное, энергетическое впечатление от этого "кудрявого мальчика" было совершенно другим – ни за что не поверишь, что перед тобой тот самый голливудский персонаж с нереально красивым бесстрастным лицом! На первый взгляд вроде такой сдержанный и немногословный, подыгрывает Андрюше второй скрипкой – классический тандем "рубаха-парень и его молчаливый друг". Зато при детальном рассмотрении становится предельно ясно, что Андрэ только языком больше всех треплет (этого у него не отнимешь!). А на деле все послушно направляются туда, куда предложит Богдан, да и события будто невзначай выстраиваются так, как нужно ему. Вот как сейчас, например: почему они выбрали для тусовки именно эту "Лакомку", кто всех привел?..

"Наверно, у него есть что-то в Скорпионе, отсюда эта скрытая притягательность. Типичный серый кардинал: держится по-скромному в тени, лишний раз не высовывается, только в нужный момент дергает за ниточки", – отчего-то с несокрушимой уверенностью определила Янка. Сама себе сделала комплимент, что называется: тоже ведь Скорпион, а манипуляторскими способностями что-то не сильно отличается… (Хотя мама говорит, как раз наоборот, отличается. Хотя мама много чего говорит!)

Еще от Богдана исходило неясное, словно бы приглушенное свечение, как от солнца сквозь толщу облаков – признак сильной ауры и развитой энергетики, уж в этом-то Янка собаку съела. Неужели он тоже чем-то занимается?.. Инициации Рейки у него точно нет, такое бы она сразу уловила. Тогда что же это?.. Под конец фантазия разыгралась уже на полную силу и повеяло чем-то необузданным, почти что первобытным: ей вдруг ясно привиделся мустанг с развевающейся гривой, скачущий по американской прерии. "Что-то в стиле Майн Рида, – не удержалась от улыбки. – Надо же, а внешне все так гладко и благопристойно! Скорпион, ни один другой знак так не ощущается!.."

А у Андрюши, кстати сказать, полная противоположность: внешние понты и издевательски задранный нос, зато изнутри кажется на диво мягким и миролюбивым, как избалованный домашний котенок. Типичный мужчина-Весы – небрежная изысканность, доходящая до франтоватости, и общая смазливость тоже оттуда. (Считается, что Весы – самый красивый знак Зодиака. Вот к примеру, у нее, Яны, Венера в Весах…)

"Ну-ну, сама себя не похвалишь!.. – мысленно фыркнула она. – Про Андрэ все как будто сходится, кроме одной ма-ахонькой загвоздки: он-то еще и язва редкостная! – Янка не на шутку задумалась, разгадка пришла через несколько секунд: – Близость Скорпиона, из-за этого острый язык! Меркурий в Скорпионе, точно. Как у меня… Развелось их тут, понимаешь!.. Скорпион на Скорпионе сидит да Скорпионом погоняет."

Возможно, именно поэтому Андрюша с Галькой так хорошо спелись: обычный феномен, когда парни помягче и покладистей притягивают к себе активных пробивных девчат – таких, что и коня без проблем остановят, и в избу, соответственно… (Или как там?.. "Слона на скаку остановит и хобот ему оторвет!" – цитировала откуда-то из своих источников Юлька, девчонки на полу валялись от смеха.) Галина батьковна-то как раз из начальственных Овнов, смело может фронтом командовать. А всяким божьим одуванчикам типа Яны Владимировны полагается кто-то посильней да понадежней…

– Кто ты по знаку? – осмелев от своих астрологических размышлений, Янка неожиданно развернулась к Богдану. В ответ на его удивленно приподнятые брови поспешно уточнила: – По Зодиаку.

Тот с отсутствующим видом пожал плечом – м-да, после столь теплого приема с расспросами больше не полезешь, отпадает всякое желание… "Тогда точно Скорпион, они любят напускать туману. И на личные вопросы так запросто не отвечают, ходят вокруг да около", – это Янка по себе знает, уже не раз ставили в известность. Она однажды при знакомстве даже имя назвала другое, брякнула на автомате – Алиса. Еле выкрутилась, с позором убежала домой, недоумевая, что это вдруг на нее нашло, какая муха укусила? И телефон свой из-за этого не дала, хоть парень попался вполне нормальный…

Мастер Ольга именно от таких полетов фантазии ее и предостерегала на последнем семинаре по Рейки – сказала, что она, Яна, должна научиться соблюдать кристальную честность. Врать нельзя ни при каких обстоятельствах, а не то себе дороже получится: придется за все сказанное отдуваться, причем очень скоро… Вполне возможно, уже на следующий день. (Ты обманул – тебя обманут! Вселенский закон, действие равно противодействию. Если сформулировать в двух словах, то чем более развит человек в плане духовности, тем большая ложится на него ответственность. И тем скорее придется расплачиваться за ошибки, отсрочку уже не дадут…)

Хотя если так подумать, чисто логически: а вдруг в какой-нибудь прошлой жизни Янку звали именно Алисой? А тот парень оказался как раз оттуда, ее старый знакомый из прошлого, вот имя взяло и выскочило самопроизвольно! Если так, то не слишком-то она и наврала, лишь немного отклонилась от истины…

Но все же о Богдане: одна незначительная деталь упорно не вписывалась в радостно подсунутое ее воображением описание мужчины-Скорпиошкинда. ("Нашла чему радоваться! – тут же одернула себя. – Два Скорпиона в одной банке ни за что не уживутся, прописная истина… Не стоит и пытаться.") Но эта его манера распорядительно задирать подбородок с глубокой ямкой и смотреть на собеседника немного сверху вниз из-под надменно опущенных ресниц – здесь что-то другое… Скорпионы так не делают, у них своя метода: впиваются гипнотизирующим взглядом собеседнику прямо в зрачки и изъясняются приглушенным, полным таинственности голосом. (Где-то она что-то похожее читала, в каком-то астрологическом сборнике. Да и богатый жизненный опыт подтвердил.) Ну что ж, рискнем! Хоть бы не попасть сейчас пальцем в небо…

– Телец? – не попала, его брови полезли наверх уже основательно:

– Тебе что, Галя сказала? Хотя я ей тоже не говорил.

– Думаю, Луна в Скорпионе, поэтому… – Янка была довольна собой до смешного, так и подмывало сплясать индейский победный танец с магическим припевом: "Ай да я!"

– Так значит, ты у нас ясновидящая? – он недоверчиво и довольно-таки снисходительно улыбнулся, что раззадорило Яну еще больше. С детской обидой пропищала внезапно истончившимся голосом:

– А что тут такого?..

"Не иначе, Галька им с Андрюшей все раззвонила!" – ахнула про себя. Богдан по-светски вежливо улыбнулся, как учитель бальных танцев в царской семье:

– Да нет, ничего такого! Самое обычное явление.

Яна для подстраховки изобразила на лице неопределенную улыбку: а вдруг он над ней издевается? Трудно так сразу понять, как Андрюшин "лепший друг" ко всему "этакому" относится… На всякий случай будем держать в полной готовности плацдарм для отступления, не повредит!

А он уже включился в обычную для Янки игру: пока что события развивались до скучного предсказуемо, как в простейшей шахматной партии. Ход черными…

– Про меня что-то можешь сказать?

– Зачем тебе? Просто поиграться? – возразила она.

– Ну почему поиграться?.. Научный эксперимент.

– Ну, раз научный эксперимент… – на удивление легко сдалась Яна. Следовало бы для приличия хоть немного поломаться, построить из себя важную шишку, но что-то внутри подсказывало, что эта партия может принять оч-чень интересный оборот! Такой, что все рты пораскрывают. Неспроста ведь это волнение в груди, похожее на трепетание сотен стрекозиных крылышек – прямо подзуживает на какое-нибудь безумство! Профессионализма хватило лишь на то, чтобы честно предупредить:

– Только я не знаю… Ко мне обычно само собой приходит. А так, чтоб по заказу, еще не было.

– Попытка не пытка, – "кудрявый мальчик" ловко отодвинулся на стуле от остальной компании и жестом пригласил ее за собой. "Джентльмен, хоть бы дамский стульчик передвинул!" – саркастически хмыкнула Яна. Девчонки в их сторону многозначительно захихикали, а Юлька затянула что-то про "совет да любовь" – вот кто умеет проигрывать достойно… Янка прониклась глубоким к Юлии уважением.

Богдан устроился поудобней на жестком кафешном стуле с металлической спинкой, вытянул длинные джинсовые ноги, загородив весь проход между столиками, и воззрился на нее с истовым вниманием. Совсем как девчонки во время гадания под Хэллоуин, ну и дела! Неужели он и вправду всерьез, не насмехается?.. Еще и понукает, нетерпеливый какой!

– Ну, так что я должен делать?

– Подожди, дай соображу… Смотри мне в глаза.

Вот это был неверный ход: он придвинулся ближе, голубые глаза чуть сузились, от чего стали еще ясней заметны девчоночьи длинные ресницы, в уголках сильно вырезанных губ играла затаенная улыбка. Янкины мысли улетели в далекие дали – куда угодно, только не в нужную сторону! Чтобы скрыть смущение – и особенно залившиеся жарким румянцем щеки, – она поспешно от него отодвинулась и всеми силами разыграла на лице напряженную работу мозга. Жаль, не видно, как получилось:

– Сперва надо настроиться…

Знать бы еще, КАК настроиться! Мартын всегда говорит, что нужно "отключить мозги" и попытаться пробиться в состояние внутренней тишины. Мастер – что надо держать сознание ясным и пустым, как чистый альбомный лист, и тогда на нем начнут проявляться образы или слова. Анализировать их нельзя, иначе ничего не получится, достаточно лишь пропускать через себя и выдавать слушателям. Как медиум во время сеанса. Плохое сравнение, "Агни-йога" таких вещей не одобряет…

Легко сказать – "не анализируй!" Если она сейчас именно этим и занимается: разнообразной внутренней болтовней и переливанием из пустого в порожнее. Вспомнив про Архангела Михаила и его наказ, Яна поспешно позвала: "Архангел Михаил! На помощь! На помощь! На помощь!" (Понятное дело, мысленно, не вслух, а то новоиспеченный "пациент" и так зыркает своими поднебесными очами с сильным недоверием!) От произнесенного защитного призыва как будто внутренний рубильник кто-то дернул на себя – перед глазами все привычно засветилось и замерцало, как освещенная лучом прожектора сцена в театре. Так вот оно что: без Михаила ей теперь ничего не будут показывать…

Мерцание дошло до самого яркого предела – так, что глазам стало больно смотреть – и в какой-то неуловимый момент исчезло. Мир принял свою обычную форму, только очертания предметов и снующих мимо по сложным траекториям людей были немного размытыми. За каждым движущимся человеком оставался неяркий серебристый шлейф, смутно похожий на хвост у кометы. Хозяин пролетал мимо, а его светящийся двойник застывал в воздухе на секунду-другую и прямо на глазах медленно таял, рассыпался на мелкие звездочки-блестяшки. Яна от восхищения приоткрыла рот, повторяя про себя беззвучным припевом: "Мамма мия, до чего же красиво! Божественно…"

А потом стало не до этих комет и тем более не их до хвостов: откуда ни возьмись возникла красивая темноволосая женщина – та самая "незнакомка", словно сошедшая с картины, которую Янка видела недавно в пиццерии. Хотя возникла не так, как давеча Михаил, не материализовалась прямо из воздуха, а незаметно проявилась на мысленном экране – чистом бумажном листе… Легким движением опустилась на стул напротив них с Богданом, но Яну как будто не видела, смотрела только на него, подперев зеркальным жестом подбородок. И что-то с испанской страстью объясняла, горячо и быстро умоляла о чем-то, да только слов не было слышно… Одни беззвучные картинки и образы, иногда застывшие, а иногда скачущие рывками, только успевай за всем следить.

"Немое кино", – еще успела огорошенно подумать Яна, а через секунду перед глазами понеслась кинолента с рваными обрывками чужой жизни – мысли, чувства, страхи и переживания вперемешку со слезами и упреками…

Она крепко зажмурилась и еле слышно забормотала, постепенно погружаясь в транс:

– Ее зовут Наташа, Натали, она так говорит… Ага, это для меня… Знакомится. Она очень красивая, длинные кудрявые волосы…

Каким-то невероятным углом зрения она успела выхватить, что Богдан по-прежнему улыбается беспечным плэйбоем, только глаза не смеющиеся, настороженные. (Что ж это с ней творится, дополнительная пара глаз появились на ушах, или как?..)

– Мать мою ты и так видела, ничего в этом сверъхестественного! Дешевый номер, – бросил он с небрежностью и нервно забарабанил пальцами по столу.

По всем правилам неписаного кодекса женской чести следовало бы обидеться и замолчать, а может, и того больше – развернуться и уйти с гордо поднятой головой. Но Яна с нарастающей паникой поняла, что уже не владеет собой, как в кошмарном сне, когда хочешь проснуться, закричать изо всех сил, но не можешь издать ни звука… ЭТО оказалось сильней нее: что-то невидимое и сверхмощное подчинило своей воле. Может быть, и не злой, но от этого было не легче… Янка еле внятно забормотала, уставясь в одну точку перед собой:

– Она вышла замуж очень рано, в девятнадцать лет. Всегда думала, что по любви, а потом поняла, что еще не готова, надо было подождать… Она пытается тебе сказать, чтобы ты не спешил и не повторял ее ошибок, а вдруг это заложено в роду? Но ты не слышишь… Она не хочет… Ей часто бывает страшно, ты ее самая большая любовь, и единственная… Муж работает с утра до вечера, она часто бывает одна. Ей одиноко, она плачет – сейчас тоже плачет, но говорит, чтобы я не обращала внимания… Машет руками, я не должна это передавать. Не буду. Когда все уходят, она звонит подруге и жалуется, что как птица в золотой клетке… Она знает, что ты давно хочешь уйти жить отдельно, видит, что вам трудно ладить с отцом. Но очень боится остаться одна в пустом доме. Она просит тебя подождать, хотя бы немножко… Ей в последнее время стало полегче, когда начала заниматься рестораном… Появилась какая-то цель.

– Все, хватит! – негромко вскрикнула Яна. Силы таяли с каждой секундой, как тает слепленная детишками снежная баба на солнце. Скоро останутся одни глаза-уголья, как в романсе Вероники Долиной: "Была я баба нежная, а стала баба снежная…" Янка эту песню никогда не понимала, а теперь вдруг выскочило из памяти и не отпускает… Она закрыла руками лицо и изо всех сил затрясла головой, но темноволосая женщина не уходила, умоляла о чем-то еще. Яна сдалась и бесцветным голосом прошелестела – так, что Богдан наклонился к ней вплотную, чтобы расслышать:

– Ей очень не нравится одна девушка из твоих знакомых, такая… С каре, каштановые волосы, – взмахнула руками на уровне плеч. – Вот теперь все, благодарит. Ушла!

Янка потихоньку приходила в себя. Неведомое "что-то" милостиво – на этот раз! – отпустило, лишь по телу разливалась неприятная безвольная слабость, особенно в ногах. Те ощущались без всякого преувеличения чугунными. Секундой позже утробно заурчало в желудке и засосало от голода под ложечкой, как всегда после похожих случаев с глубоководным погружением неизвестно куда – за один присест готова барана смолотить! (Хоть ясновидящим вроде как полагается быть вегетарианцами, Мастер уже раз деликатно намекала. А потом сразу спохватилась, что организм у нее, Яны, растущий, то да сё, так что можно пока не напрягаться.) Нет, тогда лучше здоровенную пиццу из пиццерии на Энгельса, горячую, с пылу-с жару, с подрумяненной аппетитной корочкой… Желательно бы с курицей и грибами, ее любимую, и майонез "Шашлычный" вишневыми лужицами по всему коржу, и растопленный сыр кое-где проклевывается, и пахнет, пахнет до умопомрачения…

Она судорожно сглотнула слюну и спохватилась, вспомнив про Богдана. Робко, едва ли не с испугом покосилась на него сбоку: как он это всё перенес? Для нее-то все эти выпадения из реальности уже стали обычным делом – ну, почти обычным, – рутиной, можно сказать, а он человек свежий, непривычный… Его огромные ясно-голубые глаза придвинулись вдруг близко-близко, в них метался раненым зверем страх, смятение и боль. Яна на мгновение плотно зажмурилась: стало невыносимо в эту распахнутую душу смотреть.

Проходили часы, месяцы и годы, проплывали через сознание столетия и эоны, наконец она невероятным усилием заставила себя посмотреть в эти глаза. Богдан уже отодвинулся и закрылся судорожно скрещенными на груди руками, пытался даже улыбаться прыгающими беспомощными губами, только лицо белее мела… Ей стало невыносимо жутко, горло перехватило судорожным спазмом: до чего же похоже на Юльку, когда после гадания та сидела истуканом и смотрела невидящим взглядом в одну точку!.. Что же она наделала?!

Канула в лету целая вечность, пока он не взял себя в руки, недавние распахнутые озера-глаза превратились в узкие голубые щелки. В них плавал арктический лед и в ближайшие несколько тысячелетий таять не собирался…

– Откуда ты знаешь? – процедил сквозь зубы Богдан, глядя на нее исподлобья, как на заклятого кровного врага.

– Прости, я не должна была… Я не имела права, опять!.. – Янка в отчаянии хлопнула себя раскрытой ладонью по лбу: это ж надо быть такой непроходимой дурой! Не было сил смотреть в это ненавидящее ее застывшее лицо, конан-дойлевская желтая маска… Она рывком вскочила со стула и со всех ног припустилась к выходу, судорожно сжимая в руках сумку. Старый испытанный способ – бегство! Скороговоркой успела пробормотать:

– Извини, мне надо идти.

Подруги возмущенно заверещали ей в спину, даже стеклянная дверь не спасла от их обиженных воплей:

– Ты куда?!

– Что это с ней?

– Что ты ей сказал?..

Андрюша ради такого случая вышел из прострации и победно взревел, перекрывая этот гам:

– Со всеми бывает, но не у всех проходит!

Сердобольную Юльку Яна уже не услышала: та принялась что-то объяснять, да так и замолчала на середине фразы:

– У нее сейчас трудный период… – и оборвала саму себя: – Короче! Forget it. (Забудьте.)

Весь оставшийся вечер Янка бесцельно кружила по городу, ни разу не вспомнив про свои разодранные до колена колготки (из-за которых еще днем срочно рвалась домой). Не до стрелок было, как в народном сказании про Вовочку: «Мне бы ваши проблемы, Марья Ивановна!..» Для чего-то вернулась к Дубу, постояла, мысленно изливая перед ним душу, и минуты три ждала ответа. Но он сегодня казался молчаливым и отчужденным, ее будто не слышал. Швырнул в лицо пронизывающим до мозга костей ураганистым ветром с мелкой трухой из сухих листьев, а там и солнце спряталось за свинцовые грозовые тучи, стало совсем холодно. Весь мир выражал свое несогласие с тем, что Яна Владимировна так доблестно успела «начудить», как приговаривает обычно мама. Одно сплошное нарушение всех мыслимых и немыслимых правил: ну как ей могло даже в голову прийти так бесцеременно влезать в чужую душу?!..

Когда продрогла до самых внутренностей – так, что перестала ощущать свои пальцы, вцепившиеся в новую стиляжную сумку, которой еще утром страшно гордилась, – ноги загадочным образом вывели к набережной. Яна уселась на холодные каменные ступеньки, ведущие к воде, и надолго замерла, зачарованно глядя в темную осеннюю воду. Не замечала ни редких парочек, что прогуливались короткими перебежками от одного причала к другому, ни того, насколько замерзла, только ежилась под порывами ветра и пыталась натянуть на колени куцую юбчонку. Без особого успеха, надо сказать… Но вот над Днепром стремительно сгустились сумерки, и эта подсмотренная чужая жизнь начала потихоньку в ее памяти бледнеть и гаснуть, как океанская волна отступает в час отлива. Яна поняла, что можно идти домой.