Текст книги "Испытание на прочность"

Автор книги: Татьяна Турве

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

"Украинский рэп, во дают! Так вот почему нельзя смеяться…" – судорожно сжав губы, чтоб сдержать неудержимо рвущийся наружу приступ хохота, Янка оглянулась на Ярослава. Брателло держался из последних сил, давился, надув щеки и выкатив до упора глаза, и готов был вот-вот разразиться нечеловеческим ржанием. Его ужимки стали последней каплей: Янка не выдержала, дернула брата за руку, привлекая к себе, и уткнулась лицом прямо ему в плечо. (Чувствуя при том, как плечи предательски ходят ходуном от смеха.) Ярик нисколько не удивился этим телячьим нежностям, напротив, заботливо поглаживал по волосам и легонько похлопывал по спине, утешая по-братски. Переждав первый приступ хохота, она краем глаза покосилась вверх на Ярослава: тот уже успокоился, только рот кривился от напряжения и играли на скулах желваки. Все же выдержки брателло не занимать, в отличие от нее…

После стилизованного рэпа (что длился, казалось, целую вечность) заиграли какой-то невыразительный медляк. Держась по привычке поближе к Ярику и крепко вцепившись в его рукав, Яна с осторожностью осматривалась по сторонам. Нет, все же на них многие обращали внимание – или, выражаясь по-народному, бесцеремонно пялились во все глаза. Причем как парни, так и девчонки, без исключений. Неужели они настолько выделяются из общей массы?.. Можно, конечно, списать все знаки внимания на их с брательником неземную красоту и тонкий шарм, но как бы и в самом деле не намылили шею! За себя она не боится, ее вряд ли станут задирать, зато Ярик может вязаться в драку. А ему надо руки беречь, он музыкант…

– Слышь, малая, разбей вон ту парочку, – среди музыки уловила Янка где-то за спиной. Обернулась: неподалеку от них с Яриком стоял тот самый Цыган, звезда любительского танца, а рядом с ним вертелась темноволосая шустрая Мышка, что перехватила их у входа. И смотрели оба ни на кого другого, а прямиком на нее, Яну, не потрудившись хотя бы взгляд отвести из вежливости. (Ну да, откуда же они знали, что у нее слух на порядок острее среднестатистического, из-за чего то и дело возникают неудобства… Своеобразная компенсация близорукости.)

– Всегда пожалуйста! – догадавшись, скорей всего, по Янкиному лицу, что та все слышала, с готовностью пропела Мышка и направилось к Ярику, одергивая на себе короткую юбчонку. (Тонкая работа, ничего не скажешь!) Завидев перед собой это малолетнее чудо-юдо, брательник вежливо улыбнулся, подал девчонке с галантностью руку и удалился с нею к центру зала, поближе к танцующим. Янке же бросил на ходу извиняющийся взгляд: труба зовет, сама понимаешь… (Как бы он не петушился и не открещивался от бабушкиных польских корней, а характерная для Вишневских выправка то и дело проскальзывает в каждом движении – все же гены… Не потому ли девчонки на него залипают пачками, как пчелы на мед?)

Перед ней самой между тем материализовался Цыган и довольно-таки развязно поинтересовался, посверкивая огромными черными глазами на смуглом лице:

– Можно на танец? – не дожидаясь ответа, увлек за собой и, обняв по-хозяйски за талию, повел в танце. Оторопев от этого несусветного нахальства – ну не отбиваться же ей при всех, выставляя себя на смех?! – Яна молчала как рыба, демонстративно глядя в сторону поверх его плеча. (Хоть и чувствовала, что он пытается словить ее взгляд. Парень в общем-то симпатичный, есть в нем что-то необычное, но наглость слишком уж зашкаливает. Надо поставить его на место, пока не поздно.)

Только смолкла музыка, как примчался на всех парах Ярик и налетел с ходу на Цыгана:

– Какие-то проблемы?

– Никаких проблем, – поспешно заверила Яна и оттащила брательника подальше: опять рвется ее опекать, рыцарь-защитник! Как будто бы она сама не в состоянии о себе позаботиться.

Брателло сегодня превзошел самого себя: до конца дискотеки не отходил от нее ни на шаг, топтался рядом, как верный сторожевой пес. (Даже Мышку свою игнорировал, та с горя куда-то пропала.) Больше того, подговорил двух местных приятелей, с которыми гонял от случая к случаю в футбол, чтобы они приглашали Яну на каждый медленный танец, не оставляя Цыгану ни единого шанса. О Янкином ухажере брателло отозвался более чем презрительно: "Местная шпана". Успел уже, значит, разведать по своим каналам, проявляя присущую ему практическую жилку. Следовательно, сын новых русских за двухметровым забором – всё же не Цыган, а тот другой, рыхлый парень с сонным лицом, что позволял утром собою помыкать. Вот тут ее интуиция безбожно промазала, что само по себе загадочно… С ней время от времени случается: про кого-нибудь из посторонних видит все ясно и четко, вероятность ошибки минимальная, зато там, где замешаны личные интересы – нет-нет да и даст маху! Причем обычно в самых элементарных вещах.

С трудом отделавшись от Жеки, болтливого очкарика и, как утверждал Ярослав, начинающего компьютерного гения, Яна присела у барной стойки перевести дух. Нашарила в сумке мобильник и в рассеянности положила его рядом, собираясь проверить сообщения: нет ли чего от Гальки?.. Отвлекшись на мгновение на топчущиеся перед самым носом пары, наугад протянула руку к телефону, но пальцы нащупали только шершавую деревянную стойку и ровным счетом ничего больше. Похолодев от ужаса, она вскочила на ноги, озираясь по сторонам, и чуть не натолкнулась на стоявшего перед ней Цыгана: тот преспокойно набирал что-то длинное на ее мобилке, кровной собственности! Впрочем, устраивать сцену бурного разбирательства с привлечением посторонних Янке не пришлось: Цыган с обезоруживающей улыбкой вернул ей раскрытый телефон и представился по всем правилам:

– Виталя.

И удалился не прощаясь, оставив ее у бара с раскрытым ртом и мобилкой в руке. На экране остался ярко высвеченным только что набранный им телефонный номер – оригинальный способ знакомства, надо сказать! Чего-чего, а фантазии этому субъекту не занимать.

Глава десятая, короткая. Старый друг лучше новых двух

Когда говорит сердце, ум замолкает.

Как Яна и предполагала, после дискотеки Цыган, он же Виталя, увязался следом за ними с брателло. Для отвода глаз прихватил с собой их нового соседа – толстого парня с ярко выраженной флегмой, что на ходу чуть ли не засыпал. На Янкины вежливые возражения новоявленный поклонник и ухом не повел, бодро поставил в известность, что им с Толяном все равно по пути. Что возмутительней всего, Ярик и не думал вмешиваться и прогонять Цыгана восвояси, наоборот – удалился в тень, предоставив ей возможность разбираться самой. (Решил, наверное, что поставленную перед ним задачу выполнил с лихвой, надежную защиту на весь вечер обеспечил, а дальше пусть расхлебывает самостоятельно. Мавр сделал свое дело – мавр может быть свободен!) И пробормотал над ухом насмешливо, как он это умеет:

– Новая жертва…

Придя в негодование, Яна примерилась было отвесить ему хороший подзатыльник, чтоб в следующий раз неповадно было, но брателло вовремя отскочил и засвистел какой-то легкий мотивчик, явно над ней потешаясь. А следующий по пятам Цыган не замолкал ни на минуту, резво сыпал вопросами:

– Давно сюда переехали? Надолго?

– Посмотрим. Там будет видно, – неохотно отозвалась Янка, все же не дело целую дорогу молчать, как безгласная мумия. Надолго ли переехали?.. На эту тему даже думать жутковато – будущее не определено…

– И вообще, где ты учишься? Пойдем сейчас где-нибудь посидим.

– Мне завтра рано в лицей. С самого утра, – удачно нашлась Яна, хоть занятия в понедельник начинались со второй пары.

– Тогда завтра вечером. Подходит?

М-да, самоуверенный тип, хоть и не лишен некоторого обаяния. (Чем-то похож на Джонни Деппа в его пиратском обличье Джека Воробья. И росту не слишком высокого, Ярик выше его на полголовы.) Как видно, из тех, что слова "нет" категорически не воспринимают. Неужели ему еще никто и никогда не отказывал?..

– Вечером я не смогу, занятия допоздна.

– А когда ты можешь? Или с утра до вечера на занятиях?

– Саме так, – заверила она.

– Веселая у тебя жизнь.

– Не жалуюсь!

Пусть он лучше считает ее махровой "ботаничкой", что денно и нощно корпит над учебниками – этакая библиотечная мышь. Авось и отстанет, потеряет интерес…

– Ты не подумай ничего такого, я просто хотел познакомиться. У нас в поселке таких девушек нет, – неожиданно мягко сказал он и заглянул сбоку ей в лицо. В его глазах и в резком рисунке скул в свете уличных фонарей было что-то особенное, приковывающее внимание своей непохожестью на других. Был бы под рукой карандаш, бросила бы все и засела за новый портрет…

"А почему бы и нет?.. Можно вечером протусоваться. Все равно я сейчас ни с кем не встречаюсь, свободна как ветер", – зашевелились в голове подспудные мысли. Полная смена обстановки, неожиданное знакомство – и новая авантюра, разбивающая вдребезги размеренно текущие лицейские будни. И самый главный аргумент, не придется больше терпеть Галькины ежедневные приставания и сочувственные вздохи: "Ну что, Богдан не звонил?.." Надоело до чертиков! Можно будет с небрежностью поставить Галину перед фактом, что до Богдана ей теперь нет абсолютно никакого дела, вчерашний день!..

Мысль о Богдане была ошибкой: в памяти на удивление ярко вспыхнуло его лицо со сдержанной улыбкой, с приспущенными девчоночьими ресницами и раздвоенной глубокой ямкой на подбородке. Борясь с нахлынувшим наваждением – мол, кто в доме хозяин?.. – Янка попыталась мысленно отодвинуть его в сторонку, а на освободившееся место поставить неслышно шагающего рядом Виталю. И не смогла, не произошел внутренний щелчок.

"Ты лучше голодай, чем что попало ешь,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало", – цитировал еще в детстве папа из Омара Хайяма, желая приобщить их с брательником к культурным ценностям. "А ведь и правда… – с неумолимой ясностью поняла Яна. – И к тому же это будет нечестно по отношению к Витале. Нет, лучше играть начистоту: раз уж я не могу получить того, кто мне действительно нужен, то буду пока что одна. Ничего со мной не сделается", – угрюмо подвела итог, чувствуя себя не больше и не меньше, чем монашкой в католическом монастыре строгого режима. Прожила же она как-то пятнадцать лет без бой-френда, спокойно обойдется и сейчас! Это еще не конец света.

Понедельник с утра не заладился. К бабушке спозаранку приехала какая-то ученица – высокая девушка в дымчатых очках, одетая не без изящества и благоухающая духами на всю улицу. Так что завтракали по-походному, чем Бог послал. Только уселись за стол, как папа поставил Янку перед фактом, тонко намазывая маслом свой бутерброд:

– Сегодня я тебя отвезти не смогу. Извини, так получилось.

– Так что мне теперь, на автобус? – Яна совсем расстроилась. Мало того, что не выспалась, голова гудит после вчерашних похождений, как стопудовый колокол, так теперь еще и это заявленьице… С какой стороны ни глянь, а общественный транспорт ей уже в печенках сидит! И это еще мягко выражаясь.

– А что? Все ездят, а ты у нас особенная, – язвительно вмешался брателло, что сегодня тоже встал не с той ноги и пребывал в самом сардоническом расположении духа.

– А ты пробовал туда утром залезть? – завелась она всерьез, метнув на него испепеляющий взгляд, что прожег бы насквозь любого. (Уж такого откровенного свинства от брателло не ожидала!) Ярик скромно промолчал, ковыряя вилкой размазанную по всей тарелке яичницу и прихлебывая неспешно чай с молоком, заваренный папой на английский манер. – Слушай, идея! – она хлопнула в ладоши словно от нечаянной радости, брательник вздрогнул от неожиданности: – Ты сегодня поедешь вместе со мной, как все нормальные люди ездят! На автобусе, сбылась мечта! Вдвоем веселее. Согласен?

Но Ярослав отреагировал без энтузиазма: что-то буркнул и вышел вон из кухни, подцепив на ходу кусок колбасы потолще.

– Меня из лицея выгонят! Я и так через день опаздываю, – запричитала Янка в отчаянии. Наступающий день рисовался в самых мрачных тонах, куда там Пикассо…

– Ну что ж, будем со Славой меняться: день я тебя отвожу, день он, – ответил папа, не глядя на нее. Небось чувствует себя виноватым, переживает… Да и она тоже хороша, строит из себя принцессу на горошине – карету ей золоченую подавай, рейсовый автобус уже не катит! Эх, если бы он знал, что не в автобусах все дело и даже не в утренней толкучке – тесноту с духотой она как-нибудь переживет, не впервой… Дело в другом: опять у него него нашлись какие-то посторонние дела, которые ну никак нельзя отложить, опять он задвинул ее на второй план!

– Можно перевести тебя в здешнюю школу. Тогда все проблемы отпадут сами собой, – предложил отец, изучая ее пристальным взглядом с непонятным выражением на лице, которое Яна у него еще не видела. Будто что-то про себя взвешивал. Да он что, насмехается над ней?! Или надумал обосноваться здесь насовсем, не дай-то Бог? Она ведь даже в клубах своих, у кастанедовцев и у рейкистов, больше не появляется, слишком хлопотно добираться. Не жизнь, а унылое существование в этом Измайлово!

– Не смешно, – отрезала Янка, чтобы заранее развеять все его надежды. – Я вообще думаю, надо нам обратно в Город перебираться. А то что мы здесь зимой будем делать?

Папа не ответил, расплылся в широкой улыбке все с тем же неопределенным выражением. Нет, сегодня он себя ведет определенно ненормально, хоть участкового врача на дом вызывай!

– Ну как думаешь? – поторопила его Яна. На душе стало тоскливо и неуютно, есть совсем расхотелось.

– Об этом мы вечером поговорим, – после короткой паузы отозвался отец и негромко замурлыкал себе под нос расхожий мотивчик, разворачивая на весь стол забытую дедушкой газету.

"О чем это – "об этом"?.. Ой, нужно было сидеть и молчать в тряпочку, зря я ляпнула! Пока не сказано ничего конкретного, то можно еще что-то изменить, остается надежда… Не хочу я никаких разговоров, хватит с меня!.."

– Ты что, обиделась? – папа с участием заглянул ей в лицо и, подойдя поближе, похлопал по плечу, изображая искреннюю заботу.

– С чего ты взял? – оскорбленно хмыкнула Янка и независимо вздернула плечом, сбрасывая его ладонь.

– На обиженных воду возят, – поставил в известность отец и легонько щелкнул ее по носу. Яна усилием воли сдержала улыбку, напустив на себя вид тысячелетнего каменного сфинкса: пусть он не думает, что она после первой же шутки растает и всё простит! Как минимум несколько дней нужно держаться с ним официально, без всякого там панибратства – чтобы он осознал свою ошибку и сделал соответствующие выводы. (Обычно ей не удается слишком долго на кого-нибудь обижаться, остывает уже на следующий день – забывает, с чего все началось. Но в некоторых вопросах надо уметь проявить принципиальность! А не то останется на всю зиму куковать в Измайлово – вдали от подруг, от любимого Города и цивилизации…)

Оставив завтрак почти нетронутым, Янка побрела в свою комнату собираться. Наряжалась черепашьими темпами, то и дело вздыхая и забывая, зачем она, к примеру, открыла этот шкаф или взяла с этажерки эту тетрадь. Мысли были заняты чем угодно, только не лицеем. Выскочила из комнаты уже около девяти, взвешивая мысленно свои шансы: если поторопится и проявит оперативность, а после этого еще и влезет удачно в пригородную маршрутку, то есть небольшая вероятность приехать на вторую пару вовремя. Ярик отметил ее появление в коридоре жизнерадостным ржанием, тыкая пальцем в Янкины изящные полусапожки на высоком каблуке и короткую юбку (которой та решила закрыть осенний сезон, просто для поднятия настроения). Она смерила его мрачным взглядом, опять ничего не понимая, как за завтраком с отцом:

– Чего радуешься?

– На мотоцикле будешь хорошо смотреться, – с искренним убеждением проинформировал брательник.

– Не мог раньше сказать!.. – воскликнула Яна в сердцах и метнулась обратно в свою комнату переодеваться.

– Имей в виду, у тебя есть ровно две минуты! – возвестил ей вслед брателло. – Засекаю время.

И как по закону подлости, через минуту в коридоре требовательно запиликал телефонный звонок. Ярик трубку не брал (из принципа, надо полагать), а Яна от спешки никак не могла расстегнуть змейку на куртке. Телефон мол бы уже раз двадцать умолкнуть и оставить ее в покое, но не замолкал, трезвонил снова и снова. (Наверняка папе или бабушке названивают из-за каких-то пустяков, а ей опять за всех отдуваться! Да что за день такой!..)

За рекордное время преодолев галопом весь коридор и изрядно запыхавшись, она сдернула трубку:

– Да! – выдохнула сердито.

– Яну можно? – раздался в ответ невыносимо знакомый голос.

– Это я, – не веря своим ушам и даже не пытаясь сдержать расплывшуюся по лицу улыбку, пробормотала Янка. – Богдан?

"Неужели Галька ему опять всё раззвонила? – подумала мельком. – Когда только успела…"

– Он самый. Я вот почему звоню… – и замолчал, словно раздумывал, для чего же он, собственно говоря, звонит. Янка решила не торопить – уж что, а молчать в унисон они умеют в совершенстве…

– Тебя еще долго ждать? – сердито осведомился Ярик, просовывая нос через входную дверь, и выразительно похлопал себя по руке, где полагается носить часы.

– Едь без меня! Я на автобусе, – сообщила Янка с гулко колотящимся сердцем, лишь бы он отвязался и дал спокойно поговорить. Но брательник не уходил, пристроился боком в дверях, упершись ногой о дверной косяк, и посматривал на нее весьма благожелательно, хоть и не без легкой насмешки. Что, видимо, означало, что он согласен ее подождать без всяких наводящих вопросов и выяснения причины, рискуя сам опоздать в универ. Неужели догадался, кто звонит?… Нет, все-таки при всем его ворчании, гипертрофированном чувстве юмора и едких комментариях в Янкин адрес на брателло можно положиться.

Последняя, четвертая по счету пара заканчивалась в двадцать минут пятого. Когда они с девчонками высыпали во двор, на улице уже начинало смеркаться, а на лицейском крыльце, тускло освещенном единственной чахлой лампочкой, их честную компанию поджидали Андрей с Богданом, два доблестных «орла». «Совсем как в старые добрые времена», – словила себя на счастливой мысли Янка, не решаясь первой подойти поближе. (Вечно в его присутствии нападает этот идиотский ступор, двух слов связать не может!) Ни холод, ни декабрьская темень, что грозила накрыть Город через полчаса, ни загазованный автобус, в котором ей еще предстоит трястись по дороге домой, не имели больше ровным счетом никакого значения. Но Галина батьковна не дала расслабиться и заслуженно выпасть в кайф, возвестила торжественно на все крыльцо:

– Янка сегодня опоздала на вторую пару!

– Это надо отметить, – без промедления отозвался Андрюша, скалясь во все свои тридцать два. Богдан ничего не сказал, только улыбался, не отводя от нее взгляда. Они, наверное, сейчас похожи для непосвященных на парочку сумасшедших, что устроили посреди улицы игру в гляделки…

– Смотрите, у них прически одинаковые, – вмешалась Алинка, указывая на Андрэ и стоявшую неподалеку Юльку, что сварганила на днях удачную новую стрижку. И в самом деле, их прически до смешного походили друг на друга: длинная челка до бровей, аккуратный пробор, коротко остриженный затылок, что придавал обоим вид задорный и немного хулиганистый. Только цвет разнился: темный у Юльки и пшенично-русый у Андрэ.

– Под меня косит, – с глубоким удовлетворением констатировал Андрей, на что Юлька с жаром возмутилась:

– Это ты под меня косишь!

– Ей далеко добираться, подвезешь? – ухватив Яну за руку, спросила Галька у Богдана. Не успела Янка и рта раскрыть, как он с охотой согласился:

– Не вопрос! Тебе куда?

– Это далеко, за городом, – запротестовала Яна, чувствуя себя не в своей тарелке: вечно Галька влезет со своими ценными предложениями! Не хватало еще, чтобы он занялся благотворительностью из жалости к "бедной девочке", что застряла в пригороде. Она этого не переживет, только не от него унизительная жалость…

– Я не спрашиваю, близко и далеко, – неожиданно холодно оборвал ее Богдан. Да что он, обиделся? Откуда этот надменный тон?.. – Я спрашиваю: куда?

И Яна сдалась: а что ей еще оставалось делать? Объяснять, что дурацкая гордость не позволяет – это было бы по меньшей мере глупо. Ну что ж, она его предупредила, а дальше пускай сам решает, дело хозяйское. Закон свободной воли, как известно…

– Значит, мы едем к тебе в гости, – без излишней скромности поставила в известность Юлька. Галина батьковна ее с готовностью поддержала, призывая всех остальных в свидетели:

– Кто "за"? Единогласно! Короче, уговорила.

И вся банда залилась беспричинным смехом с самой Янкой во главе, оба "орла" вторили им в унисон, подхватив, очевидно, этот вирус. Нет, все-таки вечер обещает быть интересным!

Богдан сегодня был не на «Мерсе», а на серебристом-голубом «БМВ», которого Яна до того ни разу не видела. Что, впрочем, не играло для нее особой роли: «Мерс» или не «Мерс» – какая разница? Лишь бы авто было вместительным и бегало исправно, а остальное – это уж дело наживное. Находясь все в том же приподнятом состоянии, она и не заметила, как машина мягко свернула на центральную улицу Ушакова и медленно поползла по запруженному транспортом вечернему проспекту. Яна задумчиво глядела в окно на пробегающих по тротуару редких прохожих, замотанных шарфами до ушей, пока глаза не наткнулись на знакомый силуэт…

– Подожди! – воскликнула она непроизвольно, прильнув к стеклу. Богдан от удивления резко затормозил (отчего Галина стукнулась лбом с сидевшей рядом Юлькой), а следом за тем раздраженно засигналили позади машины, обзывая их изощренно на своем языке.

– Ты что, совсем? – оглянулся на Яну Андрэ и сочувственно покрутил пальцем у виска. – Бывает хуже, но реже.

– Кого ты там увидела? – заинтересовалась Юлька, потирая ушибленный лоб и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь из-за Янкиного плеча. И сразу же узнала, ойкнула недоверчиво: – Ой, твой папа… А кто это с ним?

– Твоя мама! – торжественно подтвердила очевидный уже факт Галина батьковна, поглядывая на Янку со значением. – Вот видишь, а ты переживала…

Именно так и было: мама с папой неторопливо прогуливались по проспекту Ушакова, крепко держась за руки, как влюбленная парочка первокурсников, и оживленно о чем-то беседовали, не замечая ничего вокруг. Мама, по-особенному красивая в нарядном светлом пальто, с тщательно уложенными белокурыми локонами, несла в руках букет каких-то ярких цветов, а папа шел налегке, не сводя с нее глаз.

"Ну и партизаны, это ж надо так! Папа мог бы сегодня хоть что-нибудь сказать, хотя бы намекнуть… – теснились у Яны в голове противоречивые мысли, путаясь и наскакивая друг на друга. Сковавшее уже которую неделю напряжение разом отпустило, ей хотелось кружиться в танце и горланить со всей мочи от радости, воспаряя в невесомости, – чего габариты "БМВ"-ушки, увы, не позволяли. – А может быть, и правильно, что не говорили… У них сейчас, может, второй медовый месяц. И то, что папа мне мораль читал – явно мамино влияние, без нее не обошлось! Но почему же он сразу не сказал?.. Ждал, наверное, пока мы с мамой созреем, друг по другу соскучимся… "

– Где сворачивать, здесь? – прервал ее молчаливое ликование Богдан, вопросительно посматривая в зеркальце заднего обзора – их старая игра.

(Конец второй книги)