Текст книги "Не такие, как все"

Автор книги: Татьяна Минасян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Для начала просто поговори с ним, – почти умоляюще проговорил Филипп. – А дальше посмотрим.

Глава II

Заходя в маленькую комнатку, расположенную под самой крышей, Борис ожидал увидеть новичка если не спящим, то, по крайней мере, лежащим в кровати. Не тут-то было – несмотря на травму, этот юноша, на вид и в самом деле еще совсем мальчишка, активно, хотя и безуспешно, пытался открыть заколоченное окно, воровато озираясь на дверь. Увидев вошедшего Дымкова, он испуганно замер на месте, неуклюже натягивая на перебинтованное плечо свою разорванную и перепачканную кровью рубашку.

– Не надо меня бояться, – устало заговорил Борис, медленно подходя к юноше. – Пожалуйста, сядь и выслушай, что я тебе скажу.

Тот взглянул на него большими, почти детскими глазами. От него пахло засохшей кровью, дешевым сигаретным дымом и пивом, а еще почему-то свежей краской для принтеров. И он был страшно испуган – воздух в комнате был буквально насквозь пропитан адреналином. Борис вздохнул, понимая, что разговор ему предстоит долгий и тяжелый.

– Успокойся, – продолжил он, стараясь не обращать внимания на все эти резкие запахи. – Я не сделаю тебе ничего плохого. И никто из моих друзей тоже.

«Тем более, что все самое плохое с тобой уже произошло», – добавил он про себя.

– Кто вы вообще такие?! – в отчаянии простонал его собеседник. Он все еще продолжал стоять у окна, хотя должен был, по идее, чувствовать еще более сильную слабость, чем Дымков.

– Мы… – начал Борис, но внезапно замялся. – Как бы тебе объяснить… В общем, мы не совсем такие, как обычные люди. Мы умеем превращаться в животных. В волков.

Молодой человек попятился к окну, натолкнулся на подоконник и так и остался стоять, облокотившись на него спиной.

– Вервольфы… – прошептал он одними губами, что, впрочем, не помешало Борису прекрасно его расслышать.

– Да, ты прав, именно так нас обычно называют, – подтвердил он. – А еще оборотнями. Скажи, где ты о нас слышал? Или просто книги читал?

– Я фильм когда-то смотрел, – пробормотал юноша. Он хотел сказать что-то еще, но передумал и только махнул перевязанной рукой, тут же сморщившись от боли.

– Как ты себя чувствуешь? – шагнул к нему Борис. – Лучше ляг или сядь, тебе не стоит…

– Не подходи! – вытянув здоровую руку вперед, парень затравленно вжался спиной в подоконник, и Дымков, не желая пугать его еще сильнее, остановился посреди комнаты:

– Я правда ничего тебе не сделаю. Ты же видишь, я сейчас в человеческом облике. И я вообще ни разу в жизни никого не кусал.

– А тот, другой, который ночью здесь был..?

– Это мой друг. Член нашей… стаи. Ты забрался в его дом в полнолуние. В такой день, когда мы не можем себя контролировать. Он не виноват в том, что случилось.

– Он сделал меня вервольфом, таким же, как вы? – в голосе юноши уже не было того панического страха, были лишь бездонные черные тоска и обреченность. Борис почувствовал облегчение от того, что парень сам все понял, и ему не пришлось говорить это самому. Облегчение, за которое ему тут же стало стыдно.

– К сожалению, да, – кивнул он, снова пытаясь подойти к своему новому товарищу по несчастью. – Но поверь мне, все не так плохо, как тебе сейчас кажется. С этим тоже можно жить.

– Нет, – помотал головой молодой человек. – Я тебе не верю.

– Я понимаю. Ты сейчас думаешь, что твоя жизнь кончена, но клянусь тебе, это не так! Посмотри на меня, я живу так уже семь лет и…

– Я не верю, что ты оборотень, – ничего не выражающим голосом перебил его юноша. – Вы все психи, ненормальные, а ночью – это просто собака была большая! Я никому из вас не верю!!!

Он сорвался на крик и, казалось, был близок к истерике, и Борису пришлось снова отступить назад. Кажется, он выбрал неправильную тактику. Мягкостью и уговорами здесь ничего нельзя сделать, надо действовать жестко. И наглядно, хотя делать это сейчас ему просто ужас как не хочется…

– Смотри! – сердито прикрикнул он на новичка и, чуть наклонившись вперед, заставил себя изменить облик. Тело, еще не успевшее окончательно оправиться после прошлой ночи, тут же вспыхнуло болью. Запахи и звуки, и без того слишком явные, стали еще сильнее и резче. Перед все еще не верящим своим глазам юношей опустился на все четыре лапы крупный пепельно-серый волк с длинной пушистой шерстью. Не желая совсем уж сильно запугивать своего «зрителя», он несколько раз дружелюбно вильнул хвостом, несмотря на то, что сейчас даже более простые движения давались ему крайне тяжело. Однако делу это не помогло: вздрогнув в первый момент, парень вдруг оглянулся, посмотрел куда-то за окно и неожиданно со всей силы рванул на себя оконную ручку. Одна из створок окна с треском распахнулась, и прежде, чем Борис успел хоть что-то сделать, его «подопечный» вскочил на подоконник и сиганул вниз, на расположенный прямо под окном шиферный козырек веранды.

Дымков прыгнул за ним, поставил передние лапы на подоконник и, видя, что юноша собрался прыгать с козырька за землю, собрал последние силы и вернул себе человеческий облик.

– Вернись! – позвал он срывающимся голосом, повалившись на колени перед подоконником и чувствуя, что самостоятельно встать уже не сможет. – Подожди!

Юноша прыгнул вниз и тихо вскрикнул. Однако судя по сразу же раздавшемся с земли торопливым шагам, прыжок его был удачным.

– Задержите его! – закричал Дымков, с трудом поднимаясь на ноги и всей тяжестью наваливаясь на подоконник.

Но уже было ясно, что кричать и пытаться остановить беглеца бесполезно. Скрипнула калитка, противно завизжала автомобильная сигнализация, а еще через минуту этот звук перекрыл куда более громкий визг Илоны:

– Стой! Куда?! Это же моя машина!!!

Борис сполз с подоконника обратно на пол и уткнулся лбом в стену, едва сдерживаясь, чтобы не взвыть от досады.

Автомобиль Илоны они нашли недалеко от въезда в Выборг – молодой вервольф просто бросил его на обочине, не потрудившись даже захлопнуть дверцу. Ни магнитофона, ни зеркал в машине не было, но их, скорее всего, украл не угонщик, а кто-нибудь из проезжающих мимо автомобилистов. Ругалась Крижевская так, что и Борис, согласившийся подвезти ее до города, и другие ее попутчики-мужчины, сами при случае способные цветисто выматериться, слушали девушку с открытыми от удивления ртами. «Хорошо еще, – подумал про себя Дымков, – что Мария на даче осталась, за Антоном присматривать! Ей бы от такой ругани точно плохо стало!»

– Стоит ли так разоряться? – спросил Афанасий, когда девушка исчерпала свой словарный запас. – Позвони своему дружку – он за тобой приедет. А потом купит тебе кучу новых зеркалец!

– А до этого мне как ездить?! – набросилась на него Илона, но совету Ликина все же последовала – достала мобильник и начала набирать номер своего приятеля Марка. Созвонившись с ним и договорившись, что она подождет его возле своей машины, Крижевская повернулась к Борису:

– Спасибо, что подвез, но теперь уезжайте. Не хватало еще, чтобы он меня увидел за городом в мужской компании!

Друг Илоны не знал о том, кто она. Вервольфы вообще редко заводили романы с людьми, а если это все же случалось, почти никогда не говорили своим любимым всей правды о себе. Филипп и Борис, не ставшие скрывать от своих подруг собственную двойную сущность, были скорее исключением из этого правила.

– Сейчас уедем, – ответил за Дымкова Макеев. – Только имей в виду – все твои проблемы с машиной не отменяют главного. Ты тоже должна будешь искать этого парня.

– Не беспокойтесь, я его обязательно буду искать! – заверила Илона главного оборотня, кровожадно потирая руки. – И очень надеюсь, что он попадется именно мне!

Борис быстрым кивком пригласил всех остальных обратно в машину и снова завел мотор. До дома Афанасия они доехали молча, и только когда Борис затормозил у его дома, вожак стаи строгим голосом напомнил:

– Найти новенького – это теперь наша первоочередная задача. И не вздумай это откладывать на последний момент, у нас и так времени мало, всего двадцать восемь дней.

– Понял, не дурак, – буркнул в ответ Ликин и с силой захлопнул за собой дверцу.

– Совсем Афонька от рук отбился, – проворчал Филипп ему вслед. – Раньше на него хоть Иван мог как-то влиять, а теперь ему, похоже, вообще все пофиг.

– А мне, наоборот, показалось, что он после смерти Ивана какой-то запуганный стал, – возразил Борис, снова заводя машину.

– Разве? Что-то я не заметил.

– Именно поэтому он всем и грубит – не хочет, чтобы мы поняли, что он чего-то боится. Обычное поведение для того, кто напуган, я и сам такой.

Макеев задумчиво наморщил лоб и всю дорогу до своего дома о чем-то думал.

– Знаешь, пожалуй, насчет Афоньки ты и в самом деле прав, – пробормотал он, когда машина снова остановилась. – Но чего он может бояться? Думаешь, он что-то знает о смерти Ивана?

Борис бросил на главного чуть удивленный взгляд – такая мысль ему в голову не приходила. Ивана, самого старшего вервольфа в их стае убили полгода назад, и Филипп продолжал расследовать это дело, но до сих пор ничего не добился, и большинство оборотней были уверены, что им уже никогда не удастся узнать правду.

– Не знаю, Фил, – честно признался Дымков. – Но парень он скрытный, и если у Ивана были какие-то рискованные дела, он вполне мог посвятить в них именно Афанасия – они ведь всегда дружили.

– Да, как это ни странно, учитывая, что он же Ликина в свое время и «осчастливил», – усмехнулся Филипп. – Ладно, я над этим еще подумаю, спасибо, что сказал. Ну, до связи!

Он вышел из машины, и Борис, разогнавшись, поспешил домой к дожидавшейся его Людмиле. Прошлая ночь, несчастье с Антоном и забравшимся к нему домушником, подозрения Филиппа и предстоящие ему поиски новичка – все теперь на время вылетело у вервольфа из головы. Он спешил к своей любимой женщине, с каждой секундой все острее чувствуя, как сильно по ней соскучился, и, оказавшись в ее подъезде, едва удержался от того, чтобы не сменить облик и не помчаться по лестнице с нечеловеческой скоростью. Добежав до нужной ему двери, он проворно повернул в замке ключ и прямо в ботинках бросился в комнату. Люда лежала на диване, закутавшись в пушистый домашний халат, и не сразу услышала, как он вошел – по телевизору показывали очередной дамский сериал. Впрочем, когда Дымков плюхнулся на диван рядом с ней, одновременно целуя свою подругу и прижимая ее к груди, она тут же забыла о любимых «мыльных страданиях» и лишь пару раз скосила глаза на экран.

Глава III

«Нам осталось двадцать семь дней!» – вспоминал Дымков слова Макеева, глядя на висящий у него над столом лунный календарь на 2001 год и машинально пересчитывая дни, оставшиеся до обведенной несколько раз красным маркером даты полнолуния. Этой фразой Филипп поприветствовал Бориса, позвонив ему утром, и с нее же, надо полагать, начал разговор и со всеми прочими членами стаи. Дымков сильно подозревал, что теперь он будет обзванивать их так каждый день, напоминая, сколько времени у них еще есть до того, как новообращенный вервольф выдаст себя в ночь полной луны. Что ж, при необходимости Филипп мог быть очень большим занудой, и его товарищи уже давно к этому привыкли. Тем более, что ситуация теперь и впрямь складывалась весьма опасная: новичка необходимо было поймать как можно раньше, иначе через месяц им почти наверняка придется ловить уже нескольких новых оборотней. А потом объясняться с городскими властями и либо выдавать им виноватого во всем Антона, либо всей стаей переезжать в другой город и прятаться от охотников на вервольфов, которые после этого получат полную свободу действий. Но своих Филипп никогда никому не выдавал, а значит, все-таки им придется убегать. Если только Громов сам не сдастся…

Дымков вздохнул и набрал очередной телефонный номер. В трубке запищали длинные гудки, и он стал терпеливо ждать ответа. Нет, не сдастся Антон, а если даже и придет ему в голову такая мысль, Верочка ему точно не позволит это сделать. Хотя, по-хорошему говоря, его бы, конечно, следовало выгнать из стаи – из-за того, что он позавчера побоялся принять лишнюю таблетку, под удар попали все. И пока сам он, в компании с Тимофеем проводит время на даче, жалея себя и раскаиваясь, остальным приходится, высунув язык, бегать по городу и искать его чересчур проворную жертву. Нечего оборотню с таким халатным отношением к себе и к другим делать в цивилизованном обществе!

– Алло, – на другом конце провода, наконец, сняли трубку. – Приемный покой слушает!

– Здравствуйте, – быстро заговорил Борис, – я могу узнать, не поступал ли к вам вчера или сегодня мой брат? Его бродячая собака укусила, и он так перепугался, что был немного не в себе. Мог представиться чужим именем или вообще ничего не говорить…

Внешность укушенного Борис запомнил хорошо, а вот с прочей информацией дела у стаи обстояли хуже. Филиппу юноша назвался Василием, но это имя вполне могло оказаться и не настоящим – по мнению Бориса, он почти наверняка его выдумал. Приходилось выкручиваться, придумывая дурацкие и не слишком правдоподобные объяснения и прилагать кучу стараний, чтобы администраторы больниц и поликлиник, с которыми он разговаривал, поверили в выдуманные им истории. Иногда это удавалось Дымкову более-менее легко, но случалось, что собеседников на другом конце провода приходилось по полчаса уговаривать проверить всех пациентов больницы и расспросить дежуривших ночью врачей о том, не обращался ли к ним за помощью некий молодой парень с прокушенной в двух местах рукой. То, что вместе с ним на телефонах сейчас висела вся остальная стая, Бориса утешало слабо. Он вообще не очень-то верил, что они сумеют напасть на след новичка таким образом. Тот, кто промышляет кражами, вряд ли станет официально обращаться к врачу – скорее уж к каким-нибудь своим криминальным дружкам побежит. Но Филипп был непреклонен: проверить надо все, даже самые маловероятные возможности.

Дожидаясь, пока в очередном приемном покое возьмут трубку, Борис включил компьютер и открыл один из файлов с начатым переводом. Большинство оборотней работали на дому или устраивались в небольшие частные фирмы с нежестким графиком: начальство, относящее к дисциплине слишком серьезно, вряд ли стало бы долго терпеть сотрудника, каждый месяц берущего отгул или больничный. Правда, можно было еще поступить, как Илона – завести роман с сыном руководителя компании и таким образом заполучить себе некоторые привилегии, недоступные другим работникам. Но у такой ситуации хватало своих недостатков, потому что теперь Крижевской каждый раз приходилось придумывать особенно убедительный предлог для отъезда из города – чтобы ее кавалер ни в чем ее не заподозрил.

В трубке по-прежнему пищали длинные гудки. Борис положил ее на рычаг и быстро набрал на компьютере пару немецких фраз. Что они там, в больнице, себе позволяют – а если к ним настоящие родственники больных позвонят? Ладно, что у нас там следующее по списку? Вервольф потянулся за справочником, но тут у него у самого заиграл мобильник, и о поисках новичка пришлось на время забыть.

Это опять был Филипп, и его голос сразу же показался Дымкову встревоженным:

– Добрый день, Борис, как успехи?

– Пока никак, – вздохнул Дымков. – Но я еще не всех обзвонил, во многих местах трубку не берут…

– Прервись пока, – перебил его вожак стаи. – Нас к себе охотники вызывают. Я не знаю, откуда, но им уже все известно об Антоне… И о сбежавшем новичке.

Борис охнул и смачно выругался – печатных слов, выражающих его отношение к возникшей проблеме, у него не нашлось.

– Совершенно с тобой согласен, – мрачно пробурчал Макеев. – И тем не менее, надо идти и как-то выкручиваться. Они всех по отдельности к себе вызывают, тебе тоже уже скоро должны позвонить.

– Что им можно сказать?

– Да говори все, как есть, чего уж теперь отпираться. Только один нюанс – где сейчас Антон, ты не знаешь. Типа сначала он остался на даче, а потом убежал неизвестно куда. Пусть они пока по лесам побегают, его поищут, а там поглядим.

– Как он, кстати? – спохватился Борис. – Ты ведь им с Тимофеем звонил?

– Более-менее, – уклончиво ответил Филипп, и Дымкову стало ясно, что дела у Громова пока обстоят весьма паршиво. Но выпытывать у Фила подробности было некогда – теперь залился громким звоном домашний телефон Бориса, и он, наскоро попрощавшись с вожаком, поднял трубку.

Как он и предполагал, звонили охотники. Точнее, один из них – Ким Дольский, старый знакомый Дымкова, тот, кто семь лет назад чуть-чуть не успел помешать Тимофею напасть на Бориса. Услышав его голос, Дымков недовольно скривился: Кима он не любил, и эта неприязнь была взаимной, так что объясняться с ним у вервольфа не было абсолютно никакого желания. Но поскольку в данном ведомстве его мнения никто не спрашивал, с назначенной встречей пришлось смириться, убедив себя в том, что не так уж часто он ездит к охотникам, чтобы сильно из-за этого переживать.

В этот раз Борису велели прийти к трем часам, и он позволил себе опоздать на восемь минут: не такое большое время, чтобы Дольский начал сердиться, но достаточное, чтобы показать ему, что он, Дымков, вовсе не торопится к нему «в гости» по первому же требованию. Охотник, который наверняка догадывался об истинной причине этого мелкого опоздания, встретил его своей стандартной кислой улыбкой и таким же стандартным вымученным вопросом:

– Как поживаете, Борис, все ли в порядке?

– Спасибо, Ким, все просто отлично, – подмигнул ему Дымков и, не дожидаясь приглашения, уселся на один из стоящих полукругом стульев – помещение, в котором охотники обычно встречались с вервольфами, использовалось ими еще и для проведения разных лекций и совещаний. Дольский облокотился на стоящий напротив стол и, скрестив руки на груди, принялся рассматривать своего посетителя усталым и задумчивым взглядом.

– Ну давайте, Борис, рассказывайте, что там у вас произошло в это полнолуние.

– У меня – ничего, – пожал плечами Дымков. Ким нетерпеливо встряхнул головой:

– Не юродствуйте! Нам известно, что один из вас покусал какого-то недоумка, которого вы потом благополучно упустили!

– Но если вы и так все знаете, – спокойно проговорил Борис, – для чего тогда я вам понадобился?

Его собеседник вспыхнул, но от резких слов сумел удержаться.

– Борис, выбирайте, – произнес он ласково-ядовитым голосом. – Или вы сейчас, в неофициальной обстановке, рассказываете все мне, или я задерживаю вас на неопределенный срок, и вы будете несколько раз повторять все то же самое моим коллегам. Причем они, в отличие от меня, терпеть ваши подколки долго не сумеют – со всеми вытекающими.

Дымков согласно кивнул, понимая, что заходить слишком далеко в доставании охотника тоже не стоит, тем более, что ничего скрывать от него, по словам Филиппа, сегодня было не нужно. Он откинулся на спинку стула и вкратце, без особых подробностей и без упоминания о собственном недосмотре, пересказал Киму вчерашние события. Охотник выслушал его с сосредоточенным видом, и когда Борис закончил, в раздражении пнул ногой один из пустых стульев:

– Все, как всегда! Один мерзавец не смог нормально себя усыпить – ну конечно, вы все жутко боитесь после этого не проснуться, разве можно его за это винить? Остальные мерзавцы вдесятером не смогли удержать дома слабого, искусанного мальчишку – разумеется, вам всегда так плохо после полнолуния, нельзя от вас в таком состоянии требовать слишком многого! И получается, что никто ни в чем не виноват, а через месяц по городу будет бегать и всех жрать дикий вервольф! И расхлебывать это придется нам, потому что ваша стая в это время опять-таки окажется не у дел!!!

– Что ж поделаешь, работа у вас такая, – философски заметил Борис и, выдержав паузу, добавил. – Искать виноватого, даже если на самом деле его нет.

Ким едва не подскочил на месте, но в последний момент удержался и не без усилия придал своему лицу спокойное выражение: было ясно, что вервольф специально его доводит, и поддаваться на такие провокации ему, охотнику с многолетним опытом, было просто-напросто несолидно.

– Знаете, Борис, – спросил он с задумчивым выражением на лице, – чего я никогда не мог понять? Почему среди вас так мало тех, кто сразу же после укуса кончает самоубийством. Для чего, зачем вы так цепляетесь за такую жизнь? Ни здоровья у вас больше нет, ни нормальной семьи, ни работы – один вечный страх перед каждым полнолунием. И ведь прекрасно знаете, что это уже навсегда, что вам никогда этого не изменить – и все равно живете!

Теперь уже Борис был вынужден напрячься, чтобы сохранить на лице беспечное выражение. Ким не зря семь лет работал с оборотнями: он давно научился понимать их и теперь прекрасно знал, о чем спрашивает. Знал, что ни сам Борис, ни другие его товарищи так и не смогли ответить на этот вопрос – даже сами себе.

– Чтобы иметь право задавать такие вопросы, надо для начала решить, что бы вы сами сделали на нашем месте, – произнес он, в очередной раз равнодушно пожимая плечами. – Тем более, что у вас для этого есть очень неплохие шансы.

Ким едва заметно скривился:

– У меня нет никаких сомнений в том, что бы я сделал.

– Это вам сейчас так кажется, – покачал головой Борис. – Сейчас, когда вы – сильный и здоровый нормальный человек и безумно гордитесь этой своей «нормальностью», вам кажется, что все инвалиды, все неизлечимо больные и все бесплодные женщины должны строем подняться на крышу и сигануть вниз, потому что – «Зачем им вообще это жалкое существование?» А произойдет нечто подобное с вами – и вы мгновенно начинаете петь по-другому, сразу же бросаетесь выискивать у своего положения хоть какие-то хорошие стороны! И знаете почему? Потому что чем меньше у вас остается в этой жизни радостей, тем сильнее вы начинаете любить саму жизнь – так уж люди устроены и ничего тут не поделаешь!

– Не вам рассуждать о людях – вы не человек, – деревянным голосом отозвался охотник. – И не нужно капать мне на мозги этой вашей нищебродской моралью! Те, кто говорят, что несчастье может случиться с каждым, просто оправдывают себя, чтобы ни за что не отвечать. У всего есть причина, и в любой своей, как вы выражаетесь, «ненормальности», человек виноват только сам. Не лгите хотя бы сами себе, Борис: если бы вы семь лет назад не разругались с родителями, не хлопнули бы дверью и не уехали ночью гулять за город, чтобы пар выпустить и заодно их заставить за себя поволноваться, вы бы не встретили там Григорьева и сейчас были бы самым обычным человеком. Если бы ваша дура Верочка не поперлась в полнолуние на дачу за своей «великой любовью» Громовым, потому что решила, что он ей там с кем-то изменяет, на нее бы не накинулась почти вся ваша стая! Если бы Крижевская не стала общаться с этими своими неформалами-ролевиками, они бы не потащили ее в лес и не бросили там, как только услышали волчий вой… Все, каждый из вас еще тогда, в человеческой жизни, был неблагополучным, плевал на других людей и хотел во всем от них отличаться. И то, что с вами случилось – это не случайная беда, это именно то, к чему вы сами стремились, то, чего вы заслужили!

– Да что вы говорите! – чуть наигранно всплеснул руками Борис. – Почему же вы тогда назвали только троих из нашей стаи, почему по всем остальным не прошлись? Вы ведь в курсе, как каждый из нас стал вервольфом! Вы знаете, что Филипп когда-то давно искал в лесу потерявшегося ребенка, а Афанасий два года назад сам случайно там заблудился. Что Тимофей был лесником где-то в Сибири, а Антон – сыном уважаемого банкира, которого похитили, чтобы получить выкуп, а потом испугались и спрятали за городом в какой-то яме. И про остальных наших девчонок знаете, что они отправились в поход с воспитанными мальчиками из благополучных семей, которые даже не попытались их защитить. И про Евгения из подмосковной стаи – помните, он в прошлом году к Филиппу приезжал? – про него вам тоже известно, что он просто сидел у себя дома и никого не трогал, а его сосед в полнолуние и за город не поехал, и таблетки забыл принять. Ну и чем они все виноваты в том, что теперь каждый месяц становятся хищниками?

– Это исключения, – без особой уверенности отмахнулся от него охотник.

– Нет, Ким, исключения – это как раз такие, как я, те, кого вы называете «неблагополучными», – Борис поднялся со стула и теперь наступал на своего оппонента, заставляя его отодвигаться в сторону. – Есть статистика, и вы, охотники, прекрасно ее знаете: девяносто процентов оборотней в прошлом были вполне себе добропорядочными людьми, и все, что с ними случилось – это именно несчастье, о котором они не могли знать заранее и которое просто физически не могли предотвратить. И только оставшиеся десять – да, полезли, куда не следовало, по глупости или какие-нибудь свои темные делишки обделывали, вот как наш новенький, например… И, простите, чуть не забыл, среди тех девяноста процентов примерно треть – бывшие охотники на вервольфов, тоже очень хорошие, сильные и смелые личности, которые тоже, наверное, раньше думали, что если их укусят на задании, они первым же делом пустят себе серебряную пулю в висок, потому что такая жизнь, как у оборотня, им на фиг не нужна!

Ким отшатнулся назад, ударившись спиной о шаткий столик. Борис увидел, как его лицо исказилось от злости, к которой примешивалась немалая доля страха. Рука охотника сама, машинально, скользнула к висящей на поясе кобуре.

– Ну давай, смелее, превращайся! – словно бы выплевывая слова, бросил Ким вервольфу в лицо. – Дай мне повод, и я тебя застрелю! На самых что ни на есть законных основаниях.

– Не дождешься, – Борис сделал шаг назад, постепенно успокаиваясь. На смену злости и возмущению пришла досада – и чего он вообще так распалился, зачем пошел у Кима на поводу и устроил эту ссору? Напугал бедного молодого человека, из всех охотников, между прочим, самого адекватного…

– Вы еще что-нибудь хотите узнать? – спросил он нарочито вежливым тоном.

– Я хочу знать только одно – где сейчас ваша новая жертва, – резко ответил Ким. – В идеале, конечно, неплохо было бы еще выяснить, где вы Громова прячете, но я на это и не надеюсь – вы все об этом будете молчать, как партизаны. Ведь верно?

– Верно, – кивнул Борис. – Своих мы не выдаем.

– Держитесь друг за друга, как… животные в стаде! – в сердцах плюнул Ким и устало опустился на один из стульев.

– Ага, – с глубокомысленным видом кивнул Дымков. – Вы, люди, так не умеете, вам больше нравится друг друга подсиживать и всякие другие пакости своим близким делать.

Ким промолчал. Им с Борисом и раньше случалось спорить на подобные темы, но еще никогда их дискуссия не становилась такой жаркой. И еще ни разу не случалось так, что ему, уже семь лет контролирующему жизнь выборгских вервольфов, нечего было ответить одному из своих «подопечных».

– Так могу я идти? – как ни в чем не бывало поинтересовался Дымков.

– Идите, – вздохнул Ким. – Если нам понадобится еще что-нибудь узнать, вас вызовут. А если кто-то из вашей стаи обнаружит новичка, вы обязаны немедленно сообщить нам об этом. И о том, где он находится, слышите?

– Разумеется, – оборотень, не прощаясь, направился к выходу и уже взялся за дверную ручку, когда его неожиданно догнал голос Кима:

– Скажите, Борис… Вы хоть на что-нибудь в своей жизни надеетесь?

Дымков обернулся и, задумчиво закусив губу, замер на пороге.

– Не знаю, – развел он руками. – Но на что-то надеюсь. Даже неизлечимые больные иногда выздоравливают – разве я не прав?

Ему показалось, что Ким в ответ едва заметно утвердительно кивнул.