Текст книги "Не такие, как все"

Автор книги: Татьяна Минасян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глава III

В тот день она вернулась домой поздно вечером, извинилась перед всеми домашними и пообещала как следует взяться за учебу и вообще «быть хорошей девочкой». Перед ней тоже извинились и пообещали больше на нее не кричать. С ней вообще разговаривали на редкость мягко, как с тяжелобольной, и одновременно старались сделать вид, будто ничего особенного не произошло – просто рядовая ссора, какие время от времени бывают в любой, даже самой дружной семье. Мартиника приняла этот стиль общения и тоже повела себя так, словно они с бабушкой просто психанули из-за какой-нибудь ничего не значащей ерунды. О книжках – той, из-за которой вышел скандал, и других, написанных на эту же тему – никто в семье больше не упоминал.

Казалось, что все идет по-старому. Марти действительно стала больше внимания уделять школе и почти совсем отказалась от своего излюбленного «ночного образа жизни». Родственники были страшно рады и не забывали хвалить ее по любому, самому пустяковому поводу. Но на деле все понимали, что трещина в их отношениях, появившаяся во время той памятной ссоры, уже не зарастет, как ни делай вид, что ничего из ряда вон выходящего тогда не случилось.

Мартиника не сомневалась, что ее близкие поняли – она теперь знает, кем является на самом деле. Но она также прекрасно понимала, что расспрашивать их о своем происхождении бесполезно: один раз ее бабушка проговорилась, но теперь и она, и все родственники будут молчать, как партизаны. А потому девушка тайком от всех начала собственное расследование, незаметно изучив содержимое всех ящиков в комнате матери и в бабушкиной квартире. Она вряд ли сумела бы толком объяснить, что ищет: ее интересовали письма, номера телефонов, какие-нибудь мелочи, которые можно хранить в качестве сувениров – словом, что-нибудь, что могло бы дать ей хоть какую-то информацию об отце. Зачем ей это нужно, она тоже не смогла бы вразумительно ответить: просто чувствовала, что теперь, когда ей стало кое-что о нем известно, она обязана узнать и все остальное.

Поначалу «раскопки», проводимые девушкой в мамином письменном столе, результатов не дали. Мартиника нашла множество писем и других бумаг, но ни к ней, ни к ее отцу они не имели абсолютно никакого отношения. А вот нижний ящик в бабушкином столе, всегда запертый на ключ, как оказалось, запирался не зря. Выбрав момент, когда бабушки с дедом не было дома, Марти наведалась к ним «в гости», вооруженная шпильками, кривыми гвоздями и другими необходимыми для взлома замков «инструментами». Ей пришлось немало повозиться с ящиком, но это того стоило – открыв, наконец, бабушкин тайник, она обнаружила там толстенную пачку квитанций. Сложены они были в строгом порядке, от самых старых до совсем недавних, и означать могли только одно: кто-то уже много лет постоянно присылал ее семье денежные переводы из других городов. Суммы были разными, иногда побольше, иногда поменьше, но во всех случаях весьма щедрыми. Сроки, когда они приходили, строго не соблюдались: некоторые переводы следовали друг за другом с интервалом в две-три недели, а некоторых, судя по датам на квитанциях, мать ждала по полгода и больше. Названий городов, откуда она получала деньги, было несколько, но чаще всего повторялись три из них – Адлер, Воркута и Ленинград.

Аккуратно уложив квитанции на место, Мартиника вернулась домой и, полистав толстый потрепанный атлас, убедилась, что знания географии ее не подвели – все три города находились очень далеко друг от друга. Несколько минут девушка раздумывала, куда лучше ехать в первую очередь, но потом все же решила не торопиться и попробовать поискать еще какие-нибудь зацепки. С этой целью дома были перерыты стенной шкаф и антресоли и найдены потерянные в разное время туфля и двуцветный карандаш, а также спрятанный от матери в третьем классе дневник. Больше никаких подозрительных находок дома не обнаружилось, и Марти, готовая расплакаться от досады, принялась убирать произведенный ею разгром. До прихода матери с работы оставалось не больше получаса, когда девушка вдруг сообразила – письма и другие бумаги можно прятать в книгах! Первым ее порывом было броситься к книжным полкам и начать перетряхивать все тома по очереди, но она удержалась и заставила себя еще немного подумать. В какую книгу лучше всего положить секретную бумажку? Уж наверное, не в первую попавшуюся, а в ту, которую точно никому не захочется взять почитать. А таких книжек у них в доме было не так уж много: пара каких-то древних учебников по химии, еще более древний сборник чьих-то философских работ и оставшийся от советского прошлого первый том «Истории КПСС». С него-то Марти и начала очередной поиск.

Она несколько раз перелистала плотные, слегка пожелтевшие страницы, прежде чем заметила зажатый в середине книги крошечный кусочек бумаги, на котором были написаны десять цифр. Первые три были взяты в скобки – без всякого сомнения, это был телефонный номер. Мартиника бросилась в свою комнату и достала из-под стола дорогой ежедневник в кожаном переплете: чей-то подарок на прошлый Новый год, которым она никогда не пользовалась. Что, впрочем, не помешало ей запомнить, что на первой странице ежедневника был список телефонных кодов всех больших городов. Так и есть – в скобках значился код Санкт-Петербурга, бывшего Ленинграда, одного из городов, откуда ей посылали деньги!

Можно ли было после этого удержаться и не набрать найденный номер? Терпения у Марти хватило только на то, чтобы не звонить по межгороду из собственной квартиры. Она торопливо набросила плащ, выскочила на улицу и уже через пару минут стояла перед дверью своей подруги Светланы:

– Привет, дико извиняюсь, можно от тебя позвонить? В другой город, но, естественно, я за это заплачу. Честное слово, очень нужно!

Света, с первого класса привыкшая слушаться Мартинику, не стала задавать лишних вопросов. Она даже оставила ее в коридоре одну, выйдя в комнату и закрыв за собой дверь. Хотя Чернышева и подозревала, что одноклассница наверняка притаилась за этой дверью, чтобы подслушать с кем это ее гостье так срочно понадобилось созвониться. Но ей было все равно. Она не думала о том, как будет объясняться со Светой и что будет делать, если телефон окажется вовсе не отцовским, а чьим-нибудь еще или если там, куда она позвонит, вообще никто не возьмет трубку. Главное – попробовать набрать этот номер, а дальше поглядим: в тот момент Марти рассуждала примерно так.

К телефону в Петербурге действительно долго не подходили. Мартиника выждала не меньше десяти гудков и собралась перезвонить, когда в трубке, наконец, послышался приятный молодой мужской голос:

– Я слушаю, говорите.

Марти судорожно вздохнула – что именно сказать предполагаемому отцу, она так и не решила. Думала, надо сперва дозвониться, а там найдет, о чем говорить. Но молчать тоже было нельзя – трубку на том конце вот-вот повесят!

– Позовите, пожалуйста, Олега, – пробормотала она дрожащим голосом, запоздало сообразив, что отчество у нее вполне может быть не настоящим, и отца, возможно, зовут не Олег, а как-нибудь по-другому.

– Это я, – в один миг развеял ее страхи голос на другом конце провода.

– А… здравствуйте! – выдавила из себя девушка. – Извините, пожалуйста. Я не знаю, правильный ли у меня телефон. Мне нужен Олег, который в восемьдесят первом году жил в Свердловске. И был там знаком с Галиной Чернышевой.

«А еще сделал ей ребенка, а потом оказался вампиром», – добавила она про себя.

– Да, это я, – снова ответили в трубке. Марти показалось, что голос ее собеседника едва заметно напрягся.

– Вы знаете, – неуверенно продолжила она, – кажется, я ваша дочь…

Неделю спустя она, одетая в свое лучшее платье и броско накрашенная, в нетерпении бегала по вокзальной платформе, поминутно поглядывая на часы и поправляя завязанный на шее яркий оранжевый платок, по которому ее должен был узнать долгожданный гость из Петербурга. До прибытия поезда оставалось еще сорок минут, но Мартиника, конечно, не утерпела и заявилась на вокзал заранее. Был холодный весенний вечер, небо стремительно темнело, на платформу приходили все новые встречающие, а она все пыталась справиться с собственным страхом. И, заодно, придумать, что именно скажет отцу, когда впервые его увидит.

Однако никаких приветственных речей ей говорить не пришлось: Марти еще шла вдоль вагонов подошедшего, наконец, поезда и заглядывала в его окна, когда на ее плечо вдруг опустилась чья-то ледяная рука – холод чувствовался даже сквозь куртку и платье.

– Так это ты? – раздался у нее над ухом уже знакомый голос. – Ты – Марти?

Девушка вздрогнула и обернулась. Мужчина, стоящий у нее за спиной, выглядел на удивление молодо: на вид ему можно было дать не больше двадцати лет. А должно было быть где-то за тридцать, если не больше. И он был на нее похож, то есть, правильнее было бы сказать, что это она была похожа на него. Не чертами лица и даже не бледностью, а чем-то другим, неуловимым. Что ж, если раньше Мартиника не была уверена в том, что к ней едет именно ее отец, то теперь эти мысли исчезли окончательно. Так же, как и сомнения в том, кем он является на самом деле.

– Ну, пошли куда-нибудь? – предложил мужчина, поправляя висящую на плече небольшую спортивную сумку. – Где никто не помешает?

– Ммм, – задумалась Мартиника, – в парк, может быть?

Взгляд отца стал укоризненным:

– А куда-нибудь, где потеплее, нельзя? Или в этом городе за шестнадцать лет все кафе позакрывали?

– Ну… на вокзале должен быть буфет, – не очень уверенно предположила девушка.

– Ясно, – вздохнул ее спутник и решительно направился к выходу с платформы, увлекая Марти за собой. – Придется самому искать что-нибудь приличное…

«Приличным местом», по мнению петербургского гостя, оказалась довольно дорогая кофейня, в которой школьнице Мартинике, естественно, бывать никогда не приходилось. Там было полутемно, играла негромкая музыка, а столики стояли далеко друг от друга, так что посетители действительно могли, не опасаясь чужих любопытных ушей, обсудить все свои самые секретные дела.

– Что будешь пить? – Олег вытащил кошелек и принялся искать глазами официантку.

– Кофе, если можно, – растерялась Марти – ее, конечно, не раз угощали мальчишки-поклонники, но обычно это были купленные в школьной столовой пирожки или, в лучшем случае, порция мороженого.

– А чокаться мы с тобой тоже кофе будем? – насмешливо поинтересовался ее отец и галантно улыбнулся подошедшей официантке. – Пожалуйста, два эспрессо, два бокала красного и какое-нибудь пирожное – на ваше усмотрение, – после чего он снова повернулся к дочери. – Давай начнем с главного. Я правильно понял – ты все про меня знаешь? Я имею в виду – вообще все?

– Да, – отозвалась Мартиника. – Я знаю, что ты… не совсем обычный.

Олег серьезно кивнул:

– Очень тактично сказано. Твоя мать в свое время выразилась несколько иначе. И как ты узнала? Сама догадалась или…

– Бабушка проболталась. А потом я сама стала об этом думать. Почитала разные книги, легенды, ну и поняла… на кого я больше всего похожа.

– И давно это было?

– Нет, недели три назад. Примерно…

Олег рассмеялся:

– Столько лет хранить эту тайну, чтобы потом, при первом удобном случае, выболтать! Ладно, о теще – или хорошо, или ничего. Тем более, что официально она мне, к счастью, никакая не теща… – он вдруг замолчал и уже менее уверенно взглянул на Марти. – Ты извини, я как-то растерялся. Совершенно не знаю, о чем с тобой говорить.

– И я не знаю, – доверительным шепотом сообщила ему девушка. – Только мне, пожалуй, простительно. Все-таки в первый раз встречаюсь с вампиром.

– Так ведь и я в первый раз встречаюсь с собственным ребенком, – парировал Олег. – Мне, наверное, следует спросить, как ты учишься и кем собираешься стать?

Мартиника в ответ скорчила такую гримасу, что ее собеседник даже слегка отшатнулся. Но тут к столу подошла официантка, и обстановка разрядилась окончательно. Олег поднял бокал с вином:

– Тогда давай за знакомство!

Глава IV

Они медленно шли по ночным улицам, держась за руки и почти не глядя по сторонам, и попадающиеся им навстречу прохожие провожали эту странную, неестественно бледную пару любопытными и чуть настороженными взглядами. Но они этого не замечали: слишком сильно оба были погружены в себя, слишком много каждому из них надо было в эту ночь понять и прочувствовать. Долгое время они вообще гуляли молча, и лишь изредка, встретившись с отцом глазами, Марти начинала спрашивать:

– Олег, расскажи мне о себе.

– А папой меня назвать слабо?

– Извини. Как-то непривычно называть папой того, кто выглядит всего на пару лет старше.

– Ну, если дело только в этом, тогда ладно. Я и сам до сих пор не привык. Хоть и считается, что это одно из наших преимуществ.

– Сколько же тебе на самом деле?

– Тридцать пять.

– И ты навсегда останешься молодым?

– Ну, положим, не навсегда, но надолго. Почему, думаешь, к нам часто женщины приходят? Все хотят быть вечно юными и прекрасными. А потом жалуются, что их без документов в ночные клубы не пускают. И что перед зеркалом больше не повертеться.

– Как же они вас находят? О вас же никто не знает!

– Во-первых, все, кому положено – знают. А во-вторых, полная секретность все равно невозможна: обязательно кто-нибудь догадается или случайно что-то увидит.

Он замолчал, ожидая новых вопросов, но Марти не спешила продолжать разговор – ей необходимо было «переварить» услышанное. И лишь спустя некоторое время она снова вернулась к начатой беседе:

– Что, неужели многим известно, что среди людей живут вампиры?

– Не многим, нет. Те, кто знает, как ты понимаешь, на каждом углу об этом не треплются. Ну вот твои же родственники, например, в курсе, но молчат.

– И много вас?

– А это, извини, государственная тайна. Могу только сказать, что людей на Земле гораздо больше. Правда, есть еще вервольфы – люди, способные превращаться в волков, их примерно столько же, сколько и нас.

– И они тоже живут среди обычных людей?

– Да, только мы живем в больших городах, а они, по большей части – в сельской местности. У вас в Екатеринбурге их, например, точно нет.

И снова они продолжают путь молча, сворачивают с одной улицы на другую, не замечая, что уже наступила глубокая ночь и людей вокруг почти не осталось. Олег ждет, когда дочь спросит его еще о чем-нибудь, а Марти все не решается задать следующий, уже давно сильнейшим образом интересующий ее вопрос:

– А полукровок вроде меня – их много?

– Совсем мало. Это, кстати, вообще редкость. Обычно у нас не бывает детей.

– В смысле, ни у мужчин, ни у женщин?

– У женщин – вообще никогда. А у мужчин, очень редко, получается – с обычными, человеческими женщинами. Чаще всего у тех, кто недавно… изменился.

– И у тебя тоже так было?

– У меня… То есть у нас с твоей мамой все было в тот же день. Тебе Галина совсем ничего не рассказывала? Что ж, значит, придется мне. Ты не очень расстроишься из-за того, что никакой неземной любви у нас не было? Просто юношеское увлечение.

– Я примерно так всегда и думала. И уж в этом-то как раз ничего ужасного не вижу. А вот в том, что ты ее не предупредил, кем являешься…

– Интересно, как ты себе это представляешь? Галочка, понимаешь, у меня есть один маленький недостаток – я не человек. Да и не мог я тогда ничего ей объяснить – мы оба были не сильно трезвыми.

– Чего только о себе не узнаешь! Странно даже, что я вообще здоровой родилась!

– Странно, что ты родилась девочкой. Это тоже одна из наших особенностей: женщин-полувампиров не бывает. То есть, их не было до твоего рождения. От таких, как я, могут рождаться только мальчики.

– Так вот почему для меня ни одного женского имени не заготовили! Выходит, я вообще – уникальное явление? Почему же никто из ваших никогда мной не интересовался?

– Потому что я никому об этом не говорил.

– То есть, никто не знает, что я твоя дочь?

– Нет, ты не поняла. Про то, что у меня есть дочь, кое-кто знает. Но все думают, что я стал вампиром уже после того, как Галина от меня забеременела.

Еще один вопрос, который уже давно вертелся у Марти на языке, она не решалась задать минут десять, а то и больше. А Олег словно предчувствовал, о чем она хочет спросить, и терпеливо молчал, не мешая ей собраться с духом.

– Слушай, Олег… А как это с тобой случилось? Или у вас не принято о таком спрашивать?

– Вообще-то, да, не принято, но тебе могу рассказать. Если хочешь, естественно.

– Хочу. Мне вообще трудно понять, почему человек может на это согласиться.

– Так его, вообще-то, могут и не спрашивать.

– Разве? То есть, про добровольное согласие легенды все врут?

– Добровольное согласие – это формальность. Не только в моем случае, кстати, а вообще всегда. Если тебе предложат на выбор – стать вампиром или умереть, что ты ответишь?

– А такое возможно?

– Да, если поведешься на дурацкие подколки и полезешь ночью в подвал, о котором ходят странные слухи. И наткнешься там на очень большую и очень голодную компанию…

– Извини, я не знала. Прости…

– Это было слишком давно, Марти, так что можешь не извиняться. Тех парней уже нет в живых. Мне пришлось вернуться к ним и некоторое время жить вместе с ними – в одиночку я бы не смог… Но даже тогда я никого не убивал – ты мне веришь?

– Да.

– Потом их компанию накрыли охотники на вампиров. Они и со мной хотели расправиться, но мне удалось сбежать. А потом я нашел других вампиров, цивилизованных… С ними теперь и живу.

Олег отвечал кратко, не описывая никаких подробностей, но чтобы представить себе те давние события, девушке было достаточно и этих отрывочных фраз. Хотя для полной картины не хватало еще одной детали, о которой ей тоже очень не хотелось спрашивать.

– Скажи, пожалуйста, а кто тебя подкалывал, чтобы ты полез в тот подвал? Это была мама?

– Ну да. Галина и ее подружки. Хорошо еще, что сами туда за мной не потащились.

– А потом… Когда ты оттуда вышел… Что, они совсем ничего не заметили?

– Так ведь ночь была, темно, плюс я, кажется, тогда был в свитере с высоким воротником. Да к тому же, я уже сказал, мы все тогда были сильно навеселе. Черт, наверно, не стоило тебе это рассказывать.

– Что ты, наоборот! Жаль, я раньше этого не знала. А то мы с друзьями столько лазили и по подвалам, и по кладбищам… Представляю, кем бы я там могла стать!

– Как раз ты – никем. Хотя, конечно, лазить ночью неизвестно где я тебе в любом случае не советую.

– Погоди, то есть, из меня вампир не получится?

– Естественно. Ты ведь уже наполовину вампир. Можно сказать, что у тебя к этому иммунитет. Врожденный.

– Значит, если кто-нибудь из ваших меня укусит, мне от этого ничего не будет?

– Ну, от этого и обычному человеку ничего не будет. Если вовремя остановиться, конечно. А поскольку мы – существа законопослушные…

– А как же тогда становятся вампирами?

– Это не очень эстетичный ритуал. Ты уверена, что хочешь о нем услышать?

Окна домов, мимо которых они шли, гасли одно за другим, фонари теперь тоже горели не все подряд, а только каждый второй, но отец и дочь продолжали уверенно идти вперед, без особых проблем ориентируясь в темных переулках. Марти медлила с ответом, почти физически ощущая, как в ней борются любопытство и страх. И в конце концов, решила, что теперь ей пора остановиться.

– Знаешь, пожалуй, нет. Раз мне все равно это не грозит…

– Не грозит, точно, можешь не беспокоиться. Хотя ты все-таки можешь научиться некоторым вещам. Не самым сложным, правда. Если сама этого захочешь.

– Прости, но это вряд ли.

– Подумай как следует, я не собираюсь тебя торопить.

– Я уже подумала. Ты уж извини, но я все-таки привыкла считать себя человеком.

– Но родичи тебя им не считают.

– Да, не считают. Но они, если ты не забыл, все равно от меня не отказались. Не перебивай, я знаю, что ты тоже меня не хотел меня бросать и что это мама настояла! Но в любом случае, вышло так, что вырастили меня они, а не ты. Для меня это важнее, чем вся твоя красивая столичная жизнь. И все вампирские способности.

– Я понимаю. Хорошо, не буду настаивать. Просто не забывай, что в отличие от нас у таких, как ты, всегда есть выбор.

– Пить или не пить..? Такой выбор я уже сделала.

– Но ты можешь передумать.

– Нет. И ты только что обещал не настаивать.

– Да, разумеется.

Олег казался разочарованным, Марти шла, опустив голову, как прибитая, и обоим было ясно, что их разговор окончен – ни одному, ни другой больше нечего сказать, они при всем желании не смогут друг друга переубедить, и все, что им остается – это кисло улыбнуться, попрощаться и пообещать друг другу «звонить и писать, когда будет время». И возможно, они даже действительно будут иногда созваниваться или встречаться, вот только радости такое общение никому из них не доставит, потому что ничего общего у них нет и не может быть по определению…

– Черт возьми, светает! – удивился Олег, подняв глаза и обнаружив, что еще недавно черное ночное небо начало стремительно сереть. – Надо же, как мы заболтались – всю ночь прогуляли! Галина же, наверное, с ума сходит!

– Нет, она думает, что я у Светки ночую, – возразила его дочь и вдруг спохватилась. – А ведь и правда уже утро! Бежим на вокзал?

– Спрашиваешь! – теперь уже и Олег выглядел заметно испуганным. – Конечно, бежим, солнце же сейчас встанет!

Грустные мысли о том, что это был их первый и последний серьезный разговор, а может быть, и вообще первая и последняя встреча, испарились без следа. Отец и дочь, со стороны казавшиеся ровесниками, вихрем понеслись по улицам, то и дело со страхом поглядывая на светлеющее небо и принимаясь бежать еще быстрее. Впрочем, несмотря на беспокойство, в глазах убегающей от солнца парочки, можно было заметить и немало веселого, почти детского азарта.