Текст книги "Королева и волкодлак (СИ)"
Автор книги: Татьяна Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Глава 2
Иттон
Хотелось спать, и я давно бы лег, но эту стерву Элию до сих пор где-то носило. Отправилась на свою ведьмовскую сходку? Умчалась после ужина, а сейчас давно перевалило за полночь, но ее все не было.
Может, свернула себе где-нибудь шею? Я бы не огорчился, даже если бы из-за этого пришлось искать новую работу. Впрочем, советник Беригар, скорее всего, оставил бы меня у себя. Это в деревне такой работник, как я, сомнительное приобретение, а для знатных людей глухонемой и неграмотный слуга – большая ценность. Несмотря на все прочие обстоятельства. Именно так сказала Элия, когда взяла меня конюхом. И повторила снова, когда я собирался жениться на Зилге и уехать с ней в ее родную деревню.
Так она и сказала: «Очень жаль, Иттон. Мне будет тебя не хватать. Глухонемой слуга, который не умеет ни читать, ни писать, – где я еще найду такого?»
А потом Зилга внезапно влюбилась в повара и вышла за него замуж…
Приоткрылась дверь, заглянул кто-то из слуг, махнул рукой.
Вернулась?
Я встал с лежанки, натянул сапоги и вышел во двор. Элия, рассерженная тем, что пришлось ждать, отдала мне поводья и направилась к дому, держа в руках какой-то сверток.
Я мог поклясться, что в нем живое существо. И не просто живое, а магическая сущность. Это подсказывал тот самый глубинный звериный дух, живущий во мне. Точно так же я чуял эту сущность в черном коте, который вот уже два года находился при Элии в качестве фамильяра. Иногда мне казалось, что мы с ним смогли бы поговорить – без слов, мысленно. Но тот держался на расстоянии.
Интересно, кого же привезла Элия? Сверток был слишком маленьким. Крыса? Или, может, жаба? Три года назад, когда я только пришел, в доме жила белка Рикта, но ее разорвали собаки. Какое-то время Элия обходилась без фамильяра, потом появился кот Арт. А теперь, похоже, одного ей стало мало. Из неосторожных разговоров я понял, что недавно она стала одной из главных ведьм. Наверно, для солидности ей понадобился второй фамильяр. Могла бы тогда завести кого-нибудь поприличнее, чем мелочь, которая помещается в носовой платок.
Хотя какое мне дело? Какое мне вообще дело до Элии Беригар – кроме одного?
Кроме мести…
Я никуда не тороплюсь, поэтому дождусь подходящего времени и удобного случая.
Расседлав вороного и почистив, я завел его в стойло, дал овса и воды. Теперь можно было и лечь, но сон куда-то убежал. Я вышел во двор, постоял, глядя на темное небо. Луна, как всегда, тянула меня к себе, даже ущербная и за тучами.
Какое-то движение привлекло мое внимание. Кот выскользнул в щель приоткрытого окна на втором этаже, перебрался с карниза на ветку дерева, потом на другую, свисающую за ограду, и спрыгнул вниз, на улицу.
Интересно, а его куда понесло? По обычным кошачьим делам? Но это ведь не обычный кот. Может быть, Элия послала с каким-нибудь поручением. Странно, что он здесь уже два года, а я ни разу до этого не видел, как выбирается за ворота.
Вернувшись в конюшню, я обошел стойла, проверил, все ли в порядке, и наконец-то лег у себя в каморке. Тоска взяла за горло железной лапой. Ох, зря я вспомнил о Зилге. Уже больше года она была замужем и жила далеко от Осбранты, а мне до сих пор не удалось ее забыть. Во сне видел ее улыбку, нежные губы, такие мягкие и теплые, когда целовал их. Глаза, в которых заблудилось небо. Золотистые волосы, текущие между пальцами, как речной песок.
Я увидел ее в тот же день, когда пришел в дом Элии. Все слуги ели вместе – в большой комнате рядом с кухней. Я вошел последним, сел в конце длинного стола. Тоненькая девушка в синем платье и белом фартуке разносила миски с едой. Остановилась около меня, улыбнулась, что-то спросила
Я показал пальцем на свои губы и уши, покачал головой. Потом знаками попытался объяснить, что она может говорить, а я пойму, если буду видеть ее губы. Ткнул себе в грудь, промычал: «Иттон», старательно обозначая каждый звук. Она сначала нахмурилась, потом кивнула и постаралась повторить. Мой сосед по столу, молодой парень с резким неприятным лицом, сказал что-то насмешливое, девушка вспыхнула и отошла.
Ночью я не мог уснуть – вспоминал, как она улыбнулась мне, думал о том, что утром за завтраком снова ее увижу. Но в столовой ее не оказалось. Миски с кухни выносил на подносе повар – толстый, с сердитым красным лицом. И ведь я не мог о ней никого спросить. Да что там, я даже имени ее не знал. И сразу стало так тоскливо, словно потерял что-то очень для себя важное.
Она появилась на следующий день – как будто солнце вышло из-за туч. Подойдя ко мне с миской, ткнула пальцем себе в грудь и сказала, четко проговаривая каждый звук: «Зилга».
Сначала мы просто кивали и улыбались при встрече. Потом стали осторожно, едва заметно касаться пальцев друг друга, когда она ставила передо мной миску. Потом – встречаться в потайных закоулках сада. Поздно вечером, когда все уже ложились спать, Зилга приходила на конюшню и иногда оставалась до утра.
Мы не нуждались в разговорах – вместо слов были взгляды, прикосновения, поцелуи и объятья. О чем-то важном Зилга спрашивала, я читал по губам, кивал или качал головой. Если чего-то хотел я, пытался объяснить жестами. Не всегда получалось сразу, но она была терпелива.
Я полюбил ее и надеялся прожить с ней всю оставшуюся жизнь. Зилга согласилась стать моей женой. Элия хоть и не слишком обрадовалась, но обещала отпустить нас в конце лета. А потом, однажды вечером, я заметил на виске Зилги криво срезанную прядь. На следующий день я застал ее в саду – целующейся с поваром.
«Прости…» – сказала она, отвернувшись в сторону.
Через месяц они поженились и уехали из города. Я остался – но дал себе клятву, что отомщу.
Эти воспоминания потянули за собой и другие – самые ранние из тех, которые сохранились. О том, что произошло в деревне и вынудило меня искать новое пристанище.
* * *
У Мелиты и Гормана я прожил всего три недели. Хотя, возможно, их звали и не совсем так. Тогда я еще недостаточно хорошо научился читать по губам. Понимал смысл фразы, но имена – лишь приблизительно. Возможно, они были Мелина и Герман или что-то вроде того. Не все ли равно?
Нет, они относились ко мне хорошо, с сочувствием, и я бы остался у них надолго, однако… произошло то, что произошло.
– Прости, Иттон, – сказал с тяжелым вздохом Горман. – Нам с Мелитой очень жаль, но мы вынуждены просить тебя уйти. Ты ведь понимаешь почему, да? Мы заплатим тебе за отработанное время и дадим еды в дорогу. Надеемся, ты найдешь себе жилье и работу. Может быть, даже в Осбранте.
В Осбранте? В столице, где живет столько народу, что невозможно укрыться от любопытных глаз? В деревне я хотя бы мог убежать ночью в лес, а что в городе? Нет, Осбранта точно не для меня. Надо искать другую деревню, просто быть осторожнее – так, чтобы никто не узнал моей тайны. И стоит попросить Дину, ту самую девушку, которая читает по губам, передать Горману: пусть напишет для меня письмо, что я глухонемой конюх. С ним мне легче будет найти другое место.
Но сделать этого я не успел: новая работа и новое жилье сами нашли меня раньше, чем вышел за ворота. Вот только тогда мне было невдомек, что это не на радость, а на беду.
Сборы много времени не отняли. Вся одежда была на мне, кошелек с монетами на поясе, несколько мелочей и немного еды поместились в подаренный Мелитой дорожный мешок. Я уже хотел идти к Дине, когда Горман открыл калитку и, поговорив с кем-то, подозвал меня взмахом руки.
За воротами, держа под уздцы коня, стояла девушка в расшитом серебром дорожном плаще. Из-под капюшона выбивались светлые локоны, темные глаза смотрели недобро, да и в целом выражение ее лица было таким, словно королева пришла на скотный двор. Горман показал на переднюю ногу коня, но я и так уже понял, что тот потерял подкову. Без лишних слов взял поводья и направился к кузнице, даже не посмотрев, идет ли она за мной.
Кузнец Лейтон покосился на меня с опаской. Разумеется, уже вся деревня знала, кто такой Иттон. Но конем занялся: вытащил оставшиеся гвозди, зачистил копыто, примерил разогретую подкову и быстро прибил. Когда я расплатился и вернулся к Горману, девушка о чем-то оживленно разговаривала с ним. Протянув мне несколько монет, вдвое покрывших мои расходы, она что-то сказала, но я покачал головой и показал на свои уши.
– Она из Осбранты, – медленно и внятно, чтобы я мог разобрать по губам, пояснил Горман. – Ей нужен конюх. И ей все равно, что ты… волк.
Последнее слово заставило меня вздрогнуть. Я вспомнил произошедшее три дня назад так живо, будто все случилось только что.
За несколько дней до полнолуния мне стало как-то… маятно. Тоска и тревога нарастали, когда я не занимался работой. Особенно мучительно было ночью. Сон не шел. Я выходил во двор и смотрел в темное небо, безошибочно угадывая, где прячется за тучами луна.
А потом она вдруг выкатилась из-за них – огромная, желтая, почти круглая. Тоска скрутила меня в соломенный жгут и разорвала изнутри. Кожу проткнули тысячи раскаленных игл, все суставы словно вывернуло со своих мест. Сердце взорвалось в груди, и кровь хлынула горлом…
Нет, это была не кровь, а вой. Волчий вой!
Задрав голову, я выл на луну и не мог остановиться. Она тянула меня к себе, и если бы я был птицей, наверняка полетел бы к ней – и поднимался бы все выше и выше, насколько хватило бы сил. Но я был волком – и поэтому мог лишь тянуть морду к небу и выть, выть…
Удар обрушился сзади, и я не успел увернуться. К счастью, он пришелся вскользь, не причинив сильного вреда. Отскочив, я бросился к воротам, но сообразил, что они заперты и открыть их не удастся. Со стороны сараев двор был обнесен невысокой изгородью из жердей. Перемахнув ее с легкостью, я бросился по направлению к лесу и бежал, пока не оказался на опушке, где остановился и снова завыл. Лунный свет пронизывал меня насквозь – холодный и острый, как лед на лужах. Он резал в кровь и тело, и душу. Захлебываясь тоской и болью, я вкладывал все свое истерзанное существо в этот вой – хотя не слышал ни звука.
Но вот луна спряталась за тучу, и меня отпустило. Тяжело дыша, я лег на траву, прикрыв морду лапами.
Волк-оборотень… волкодлак…
Да, я знал о них из прошлой жизни. Не помнил – именно знал. Но только то, что они есть. А я сам – всегда был таким? Или, может, стал волком, потеряв память? И что будет со мной дальше? Вернется ли человеческий облик утром? А если да, буду ли я превращаться в волка каждую ночь?
Рядом в траве что-то шевельнулось. Тело отозвалось мгновенно – я вскочил и набросился сверху, с прыжка. В зубах слабо затрепыхалась какая-то мелкая живность. Вкус и запах крови, раздираемая в клочья еще живая плоть… В этот момент во мне не осталось ничего от человека.
Что ж, может, это и хорошо? Может, лучше быть свободным зверем, чем глухонемым, потерявшим память человеком, который зависит от милости других людей?
Я бродил по лесу, потом устроился под кустом в овраге и задремал. Разбудил меня холод: одежда промокла от росы.
Одежда?!
Да, я снова стал человеком.
Поднялся, размял затекшие члены и пошел обратно в деревню.
– Иттон? – нахмурившись, спросил Горман. – Это ведь был ты? Ночью? Волк? Я видел, ты стоял во дворе и смотрел на небо. А потом превратился в волка и завыл.
Я кивнул и ушел в конюшню. Он ничего больше не говорил, но поглядывал весь день искоса. А ночью все повторилось. Небо снова затянули тучи, но я знал, что луна за ними – теперь уже полная. В лес я не побежал – забился за поленницу дров и пролежал там до утра. А на третью ночь все-таки ушел и вернулся утром. Вот тогда-то Горман и попросил поискать другое место…
Я повернулся к девушке, которая смотрела на меня выжидательно, и кивнул, соглашаясь.
Глава 3
Иресса
До этого я просто не позволяла себе думать о Гиндаре, Рианне, Арнисе. Разумеется, мысли о них приходили, сначала постоянно, потом реже, но я научилась отгонять их, переключаясь на что-то другое.
Янта умерла, говорила я себе. Теперь есть только лиса Иресса, которой нет никакого дела до того, что происходит при дворе.
Но если не думать о Гиндаре и Рианне худо-бедно получалось, то с Арнисом все обстояло сложнее. Тем более он навещал Лэргу примерно раз в месяц и делился с ней своими заботами. Мне хотелось верить, что он привязан хоть к кому-то, но, скорее, дело было в магической связи между ними.
Каждый раз, когда Арнис приезжал, я тихо лежала в углу, смотрела на него, слушала их разговоры. То, что он рассказывал, чаще огорчало, а не радовало, но, пожалуй, только сегодня я встревожилась по-настоящему.
Если уж Рианна с такой легкостью избавилась от меня, что помешает ей повторить это с Арнисом, если все же родит сына? Мало стать королевой. Ведь Гиндар уже немолод, почти вдвое старше ее. Умрет – и тогда вдове не позавидуешь. А вот королева-мать – это совсем другое дело. А регент при малолетнем короле – тем более.
И если бы только это!
Прошло уже три года, а Рианна, несмотря на все свои колдовские умения, так и не смогла забеременеть. Кто знает, может, она бесплодна. По крайней мере, прямо сейчас смерть Арнису не грозила. Его мачеха была не настолько глупа, чтобы лишать королевство единственного наследника – пока не появится другой. Но вот Элия… Лэрга не зря сказала, что та не успокоится, пока не добьется своего. И сейчас, когда Элия вошла в триаду Верховных, это вполне могло у нее получиться.
Но как же так вышло, что магическая власть досталась двум бессовестным интриганкам, готовым идти к своей цели по трупам?
– Ты думаешь, в триаду выбирают по личным качествам? – с горечью усмехнулась Лэрга, когда я спросила у нее об этом. – Нет, Ресс, тут все сложнее. Правила установлены не нами, а темными силами. В нее может войти ведьма в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти пяти лет, из высшего сословия, у которой в роду была хотя бы одна Верховная. Подходящих не так уж и много. Элия заменила Фиалу, сестру Гиндара, которая вышла из триады по возрасту. Хотя я предлагала Тиану, мою племянницу. Увы, собрание сочло, что Элия подходит больше, поскольку ее отец тайный советник, а Тиана – дочь начальника дворцовой стражи. Хотя род Моэра гораздо древнее этих выскочек Беригаров.
«Но ведь тебе скоро исполнится пятьдесят пять», – еще сильнее забеспокоилась я. Хотя если бы не знала, ни за что бы не подумала: выглядела Лэрга от силы на тридцать пять. В ее густых темных волосах не было ни сединки, кожа оставалась гладкой, глаза блестящими, а фигуре позавидовала бы молодая девушка.
– Тогда Тиана и станет Верховной, потому что больше некому. Лотте Ойер войдет в возраст только через год. Но… Тиане придется нелегко. Если я, в силу опыта, еще могу как-то сдерживать Рианну и Элию, то девочке это вряд ли удастся. Боюсь, Энигерну ждут непростые времена. Но тебя ведь тревожит не это, так?
«Ты сказала, что теперь твоя магия не сможет оберегать Арниса и что Элия не успокоится, пока не заполучит его. Как она может это сделать?»
– Есть особая любовная магия, доступная лишь Верховным. Для нее нужен фамильяр, но не простой. Это может быть только жаба.
«Жаба?!» – удивленно переспросила я.
– Да. Только с фамильяром-жабой возможно установить особую связь, необходимую для перенесения чувств. Добившись этого, Элия сможет создать эфирное тело для находящейся в нем души. Оно будет выглядеть как настоящее. Как выглядела хозяйка души при жизни. Но на самом деле такое тело просто кукла. Оно двигается, разговаривает, улыбается, но ничего не чувствует. Ему не нужна еда, вода, сон. И оно недолговечно – способно удержать душу не больше нескольких часов в сутки. Потом та возвращается обратно в жабу, а тело тает, и нужно заклинаниями создавать новое. Но если Арнис влюбится в него, те же чувства он будет испытывать и к Элии. Чем больше его будет тянуть к эфирному телу, тем сильнее будет и влечение к Элии. А после первой же близости Арниса с ним Элия получит его навсегда, потому что разорвать связь между ними будет уже невозможно.
«Но… – от ужаса у меня перехватило дыхание. – Подожди, Лэрга. Но почему Арнис должен влюбиться в это… в эту эфирную жабу? В этом и есть особая магия?»
– Нет, ты не поняла, – она взяла меня на руки и села в кресло. – Особая магия заключается в связи между ведьмой, фамильяром и мужчиной, который влюбится в эфирное тело. Элия не может заставить Арниса влюбиться, от этого он защищен. Но… боюсь, заставлять и не понадобится. Ты когда-нибудь слышала о флёре?
«Нет. Что это?»
– Особая магия, которая на время даже старуху превращает в прекрасную девушку. То есть сама она не изменится, но все будут видеть ее такой. К тому же у Арниса после Ниоры нет постоянной подруги, и он увлекся фрайтой.
«И… что? Разве это опасно?»
Фрайтой называлась болотная трава, которую сушили и заваривали. Отвар вызывал яркие любовные видения, почти неотличимые от действительности. А у пар он усиливал желание и наслаждение. Кто при дворе не пил фрайту? И мы с Гиндаром тоже, когда с возрастом желание стало ослабевать.
– Нет, особенно если не злоупотреблять. Для супругов, уставших друг от друга, наоборот, полезно. Но для молодых одиноких мужчин это может быть опасно. Они увлекаются настолько, что перестают различать, где реальность, а где фантазии.
Я спрыгнула с колен Лэрги и села перед ней на ковер – так, чтобы видеть ее лицо.
«Ты можешь чем-то помочь? Ты же Верховная ведьма!»
– Не знаю, Ресс, – она покачала головой. – Пойми, я не могу следить за Арнисом или за Элией. И тебе не советую. Ты слишком… приметная. Только все испортишь».
«А ты не можешь узнать, не давал ли Хранитель Элии душу для фамильяра?»
– Могу, – подумав, пожала плечами Лэрга. – Но учти, он может и соврать, поскольку обязан ей. Когда умер Нормин и выбирали ему замену, именно ее голос был решающим. Я тогда предлагала Мариуса Веллиана. Мнения разделились, и с подачи Элии выбрали Кайвина Сетти.
Я заметила, что Митрис, дремавший в клетке, после этих слов Лэрги встрепенулся и открыл глаза, но тут же снова притворился спящим.
* * *
На следующий день Лэрга уехала рано утром, а я осталась в компании Митриса. Но теперь ему уже не хотелось разговаривать, он сидел в клетке, нахохлившись и смотрел куда-то сквозь стену. Я сделала пару попыток обратить на себя его внимание, ничего не добилась и оставила в покое.
Определенно, ворона чем-то зацепили слова Лэрги о Хранителях неприкаянных душ. Может, он сам когда-то был на этой должности? Или знал кого-то из тех, о ком она говорила?
Я вышла на крыльцо и устроилась погреться на солнышке. Ночью мне так и не удалось уснуть, но и сейчас тревожные мысли отгоняли дремоту.
Было досадно, что Лэрга запретила мне следить за Арнисом. Я знала, что летом в хорошую погоду он почти каждый день ездит верхом вокруг озера. Иногда со слугой, но чаще в одиночестве. Это привычка появилась у него давно, и он редко изменял ей. Хотя бы уже потому, что там было удобно встречаться с женщинами, которые не желали огласки. Наверняка об этом известно и Элии. Если Лэрга не ошиблась в своих предположениях насчет жабьей магии, встреча Арниса с эфирным телом состоится именно там. Не во дворец же Элия отправит никому не известную девицу.
Лэрга сказала, что Арнис может меня заметить. Когда я гуляла в лесу, старалась держаться чащи, чтобы не наткнуться на охотников или крестьян, собирающих грибы, ягоды и хворост. Яркую лисью шубу было видно издалека, даже высокая трава и заросли не всегда могли ее скрыть. Но вряд ли Арнис так уж будет смотреть по сторонам, если у него там свидание. Если окажется, что Хранитель действительно отдал Элии душу для фамильяра, возможно, все же стоит убедить Лэргу, чтобы позволила мне понаблюдать. Или пусть пошлет Митриса – это безопаснее.
Она вернулась к обеду, как мне показалось, расстроенная, и приказала Лесте накрывать на стол. Я не хотела приставать с расспросами и терпеливо ждала.
– Кайвин уверяет, что не давал Элии душу, – наконец заговорила Лэрга, помешивая ложкой суп в тарелке. – Но я подозреваю, что он врет. Если это так, то наверняка отдал запретную душу. Вряд ли из магов, скорее, из тех, кто между небом и землей. Иначе к чему скрывать? Любая ведьма может взять для фамильяра душу самоубийцы или того, кто умер под проклятием, это разрешено. Не зря я была против него. Слишком он трусливый и подленький. Не подлый – именно подленький. Но, к сожалению, среди ведьм хватает тех, которые пойдут против меня, даже понимая, что я права.
«Чтобы угодить Рианне?»
– Да, Ресс. Только потому, что она королева. А Рианна как раз была против Мариуса. Жаль, я не знаю почему.
«Послушай, мне кажется, Митрису что-то об этом известно, – я подошла ближе, и Лэрга протянула мне на ладони кусочек запеченного мяса. Слизнув угощение, я продолжила: – Вчера, когда ты говорила об этом, он вдруг проснулся и как-то странно посмотрел на тебя. Не знаю, в общем, мне так показалось».
– Ничего странного, – она оглянулась, чтобы убедиться, не притаился ли ворон где-нибудь в углу. – Я не должна об этом говорить, но ладно, скажу. Только учти, ты ничего не знаешь, поняла? Он отец Мариуса Веллиана. Ну, то есть был им, пока не умер. Человек, душа которого в Митрисе. Поэтому неудивительно, что его заинтересовали мои слова. Но вот о том, почему Рианна была против Мариуса, он не знает. Я спрашивала. Но это не все, Ресс. На обратном пути я встретила Арниса.
«У озера?» – насторожилась я.
– Да. Ты же знаешь, он почти каждый день катается там верхом в это время. И мне показалось, что Арнис чем-то взволнован. Мы проехали часть пути вместе, до развилки, где дорога сворачивает к городу. Он был очень оживлен… я бы даже сказала, возбужден. Явно меня не слушал, а если я спрашивала, отвечал не сразу и невпопад.
«Ты думаешь, он с ней уже встретился? – внутри у меня все оборвалось. – С жабой?»
– Вполне возможно, – вздохнула Лэрга. – Если Элия забрала из Хранилища душу, она не будет долго тянуть. Сейчас, пока лето и тепло, эту встречу легко устроить. Потом станет намного сложнее.
«Разреши мне последить за ним! – взмолилась я, привстав на задние лапы. – Прошу тебя. Или хотя бы отправь Митриса».
– Митриса? Да, пожалуй, это можно, – согласилась она. – Завтра же и отправлю. Не обижайся, Ресс. Все же ты его мать, тебе тяжелее сохранять спокойствие и быть осторожной.
С этим трудно было поспорить. Я и не пыталась. Да и Митрису вполне доверяла.
На следующий день он провел у озера несколько часов, вернулся и доложил, что Арниса видел, но тот был один. Хотя, похоже, кого-то ждал, потому что оставался на берегу, спешившись, довольно долго, поглядывал на дорогу и только потом вернулся во дворец.
«Похоже, мы опоздали, – вздохнула я. – Лэрга, а что, души в Хранилище, никак не учитывают? Сколько туда попало, сколько отдали?»
– Для этого и поставлен Хранитель, – поморщилась она. – Но проверить его записи можно лишь по решению общего собрания, причем нужен веский повод. Одного подозрения мало. Странно, что Арнис никого не дождался. Впрочем… ожидание разжигает интерес. Я бы на месте Элии поступила так же: затаилась бы на денек-другой, чтобы он зацепился покрепче. Ничего, завтра снова отправим Митриса.
Время тянулось невыносимо. Обычно я всегда находила себе какое-то занятие – хотя, казалось бы, какие занятия могут быть у лисы? Поболтать с Лэргой или с Митрисом, подремать на солнце или у камина, погулять в лесу. Читать я не разучилась, но переворачивать страницы лапой было слишком уж неудобно.
«Иресса, прекрати бродить туда-сюда, – рассердился Митрис. – У меня уже в глазах рябит».
Однако на следующий день, когда он улетел к озеру, стало еще тоскливее. Я почти не сомневалась, что Арнис встретился там с жабой. И хотя несчастное создание было ни в чем не виновато, как и душа, попавшая в ее тело, мне хотелось растерзать обеих.
«Он встречался с девушкой, – влетев в окно, заявил Митрис. – Очень красивая, рыжеволосая, в зеленом платье, на гнедом жеребце. Они гуляли по берегу, разговаривали. Арнис называл ее Марией, обращался к ней на «ты» и упрашивал остаться подольше. А на прощание хотел поцеловать, но та увернулась. И обещала приехать к озеру завтра».
– Вот этого я и боялась, – вздохнула Лэрга. – И что делать, не представляю. Сейчас снова поеду в Хранилище.
«Зачем? – обреченно спросила я. – Ведь и так все ясно».
– Возьму красную книгу и задам ей вопрос, как нам быть. Это черная магическая книга у каждой ведьмы своя, а красная всего одна, пользоваться ею могут только Верховные.
Однако вернулась Лэрга ни с чем.
– Книги в Хранилище нет, – сказала она мрачно. – Значит, либо у Рианны, либо у Элии.
