Текст книги "Zombi in Russia (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

После Зомби Апокалипсиса секс-шопы на долги пятнадцать-восемнадцать лет пропали из поля зрения московских обывателей. И только несколько лет назад данное направление торговли начало возрождаться. До этого люди были слишком озабочены тем, чтобы просто выжить, и им было банально не до развлечение. Теперь же быт и жизнь постапокалиптического общества начали налаживаться. Поэтому и индустрия развлечений, хоть и претерпела ряд изменений, начала возрождаться.

– Заходи, – обронил Борисенок, открыв перед Леркой дверь и испытал странное чувство удовлетворения. Словно даже такая мелочь могла еще раз подчеркнуть зависимое положение его подопечного. Вообще, о мальчишке хотелось заботиться. Наказывать и баловать, любить и поучать. Получив карт-бланш Витька находился в легкой эйфории и откровенно не знал, за что хвататься. Чему учить С чего начинать

Оказавшись в довольно большом помещении, стены которого были выкрашены в темный тон – черный с кислотно-розовыми ставками, Лерка с интересом завертел головой. Похоже, об этой стороне людской жизни умрюнцы, даже старшие имели весьма поверхностное представление. Им же самим все эти ухищрения без надобности, вот и интереса, соответственно, ноль без палочки. А тут, пустили, понимаешь, козленка на сурепковое поле.

– Иди сюда, – позвал урюнца за собой Борисенок и подвел к стеллажу с путами, повязками, наручниками и плетьми. – Вот этим я никогда не увлекался, – Борисенок указал на ротанговую трость, – и плетки меня не привлекают.

– Но… – начал Лерка, покосился на него, снова посмотрел на кожаное великолепие и тихо сказал – я слышал…

– Что мне Велесов в телефон сказал, – кивнул Витька, – и я ему напомнил, что не садист. А вот это, смотри, – он продемонстрировал умрюнцу кожаную повязку на глаза, – меня привлекает. И вот это, – он взял в руки кожаные наручни с тонкой цепочкой. – Хотя, ты легко сможешь от них избавиться, если посчитаешь, что я делаю что-то, что тебе не по душе.

– Н-н-н-н, – снова принялся заикаться Лерка. Резко замолчал и сделал несколько глубоких вздохов под испытующим взглядом охотника. Потом начал снова – я… – и замолчал, не в силах выговорить следующее слово. Зажмурился, закусил губу. Но Борисенок не спешил прийти ему на помощь. Он со своей сверхчувствительной интуицией уже догадался, что хочет ему сказать напарник. Но стоял на своем Лерка должен был озвучить это сам, иначе никогда не приучится говорить по-человечески.

– Вы-ы-нос-ли-ве-е-е-е… – наконец по слогам проговорил умрюнец и беспомощно уставился на Борисенка в ожидании наказания.

– Дома накажу, – пообещал тот и указал взглядом на соседнюю со стендом витрину. Лерка послушно потопал изучать ее содержимое, а Витька отошел в сторонку к подвижной вертящейся стойке с дисками. Надо бы Лерке для начала так сказать обучающее видео показать, а то будет нервничать за зря. Доминирование – это не всегда боль, и не всегда унижение. Просто один чуть более послушен, а второй чуть более властен, только и всего. Если оба не против, то почему нет

Он выбрал пару дисков с относительно легким порно и чуть не выронил их, когда услышал из той части магазина, где оставил Лерку, странный, ни с чем не сравнимый звук. И только примчавшись туда, осознал, что это его мальчик смеется. Похоже Лерке посчастливилось стать первым умрбнцем, который так открыто рассмеялся в присутствии людей. При этом смех его был адресован нескладному парнишке, лет двадцати пяти на вид, на чьем бейджике гордо красовалось менеджер торгового зала. Это немного задело, но легкая ревность тут же забылась, потому что Лерка, сияющий и как никогда прекрасный, стоило только ему заметить Борисенка, кинулся к напарнику на шею и восторженно запел прямо в ухо. Вот когда Витька отчаянно позавидовал Севке, который теперь понимал все эти их песнопения на раз-два.

– Ну что там у тебя произошло – спросил Борисенок с нежностью, которой от себя никак не ожидал.

– Че-человека… за… принял… – немного сбивчиво и нескладно откликнулся умрюнец, повисший в его объятьях, Витька был почти на полторы головы выше и с легкостью удерживал умрюнца над полом.

– И – Борисенок адресовал свой вопрос продавцу, который подозрительно прятал глаза. Не получив ответа, он поставил Лерку на пол, и озвучил догадку. – Ты решил, что я извращенец

– Ему хоть пятнадцать-то есть – ядовито уточнил тот, откровенно неприязненно поморщившись.

Борисенок хмыкнул.

– А ты смелый. Не думаю, что у тебя часто бывают такие перспективные клиенты, как я.

– Если ты мальчишку обижаешь, срать я хотел на такие перспективы.

– Молодец. Уважаю, – удовлетворенно кивнул Борисенок и обратился к умрюнцу, – Лер, покажи ему. А то не поверит на слово. Ты уж очень на обычного мальчишку сейчас похож, – после чего же приказным тоном добавил – Смени окрас.

И умрюнец беспрекословно подчинился. Правда нашел в себе силы внятно прокомментировать

– Рас-с-спускаем косы… так говорим… а вы… окрас и окрас…

– Офигеть! – непроизвольно вырвалось у продавца, на чьем бейдже значилось Владимир. – Никогда живого умрюнца так близко не видел! Так вы охотник – спросил он у Борисенка очевидное.

– Как видишь.

– И что, многие из вас… то есть, извините, – стушевался парень.

– Не многие, – веско обронил на это Витька.

Но тут же вмешался Лерка, дернул напарника за рукав и с трудом выговорил, снова принимая свой первоначальный вид

– Что

– Ему стало интересно, многие ли из охотников, так же как я тебя, водят своих напарников по секс-шопам.

– Не, – отрицательно помотал головой Лерка, глядя на продавца, – первый… я…

– Круто! Получается, вы вообще не знаете, что для чего нужно.

– Ага, – подтвердил умрюнец.

– Слушай, а, может, вы подробнее о чем-нибудь узнать хотите Я могу про любой товар рассказать!

– Да я и сам его просвещу, не сомневайся, – немного ревниво пробурчал на это Борисенок, но тут Лерка снова всех удивил. Крепко взял Витьку за руку и решительно повел куда-то в сторону. Борисенок переглянулся с продавцом и послушно последовал за умрюнцем. Владимир тоже не отставал. Еще бы! Когда еще такое чудо-юдо в живую увидишь

В общем, подвел их умрюнец в дальней стенке, вдоль которой стояли фигурки козы, барашка и собачки невнятной породы, и даже пальчиком на сие безобразие указал. А потом еще и посмотрел с неподдельным вопросом в глазах. Переглянулись мужики и поняли, что это полная жопа. То есть, для чего эти звери тут поставлены и в каком виде должны употребляться знали и тот и другой, но как объяснить наивному умрюнцу непостижимость человеческих душ, понятие не имели. Видя, что продавец, хоть и обещал обратное, не спешит дать подробное разъяснение касательно данного торгового наименования, Лерка запрокинул голову и преданно уставился Борисенку в глаза. Тот вздохнул и начал издалека, понадеявшись, что чувствительная интуиция позволит вовремя сориентироваться и правильно расставить акценты.

– Извращения бывают разные. Как я тебе уже говорил, например, мне нравится ограничивать передвижение партнера во время секса или глаза завязывать, а кто-то может запросто избить любимого плетью и тот еще недовольным окажется, что слабо избили. Это понятно – умрюнец кивнул, Борисенок выдохнул, сам не заметив, что был напряжен все то время, что произносил все эти слова, и продолжил – а кому-то миле и ближе не с таким же человеком или умрюнцем, как ты или я, а со зверушкой. Например, с козочкой. – Он взял мальчишку за руку и заставил обойти барашка, указал на его филейную часть и больше вдаваться в объяснения не стал, позволив умрюнцу самому сообразить что к чему, зато счел нужным прокомментировать – Владимир очень правильно поступил, что подошел к тебе. Он ведь предложил помочь избавиться от меня, правильно

– Сказал… спрячем… – Лерка говорил с паузами между словами и явно даже простая фраза требовала от ундинки сильной сосредоточенности, зато теперь его можно было понять, а не играть в отгадайку всякий раз, как умрюнцу приспичивало рот открыть.

– Он принял тебя за мальчика лет четырнадцати. Нашего мальчика, человеческого. Видел деток

– В… метро…

– Есть и такие извращенцы, которые развращают очень маленьких детей. Насилуют, – на этих словах брови умрюнца недоверчиво поползли вверх. А Борисенок решительно продолжил – когда смутные годы были, почти все повывелись. Но теперь жить стало легче, и снова начали появляется подобные отморозки. Мы вас к такому не привлекаем. В прошлом месяце как раз одного поймали. Он девочек от семи до восьми лет, первоклассниц, насиловал в лифтах. Помнишь, я в свой выходной тебя дома одного оставил и вместе с Велесовым ушел Севка тогда Руслана тоже не взял.

Умрюнец кивнул, а потом вдруг вцепился охотнику в руку так, что кровь под вспоровшими кожу прозрачными ноготками выступила. Борисенок поморщился, Лерка опустил глаз, увидел, что натворил и поспешил исправить содеяно. Обхватил запястье мужчины нежно-нежно, поднес поврежденный участок кожи ко рту и принялся остервенело зализывать крохотные ранки.

– Это… нормально – подал голос молчавший доселе продавец.

Борисенок хмыкнул и подтвердил

– Да. У них даже умренята через кровь знакомства с окружающими сводят.

– У них бывают дети

– Ну, еще бы! Все надо размножаться, знаешь ли! – с чувством внутреннего превосходства воскликнул Борисенок.

– Умер – вдруг спросил Лерка, отняв руки мужчины ото рта. Ранки стремительно затягивались.

– Кто – не понял его Витька.

– Тот… кто девочек…

– Посадили.

И тут Лерка подался к нему всем корпусом, впился когтями в рубашку, так, что ткань затрещала, и даже на носочки привстал, чтобы лицо к лицу охотника приблизить.

– Отдайте! Нам! – отрывисто выпалил умрюнец.

– Э – еще больше опешил охотник.

– Он… долго… жить… будет… долго… и жалеть… что… что жи-и-ивет… – запинаясь на каждом слове, выпалил ему в лицо умрюнец.

Борисенок, наконец, понял, что его рассказ достиг цели. Улыбнулся, прижал Лерку к себе покрепче, потом отпустил и сказал

– Передам твое пожелание начальству. Но и ты своим передай, что теперь мы вас и на такие вызовы тягать будем.

– Дети… не… не…

– Ты забыл мой приказ – почти ласково напомнил Лерке Витька.

Тот отрицательно покачал головой, набрал в легкие воздух и все же сказал

– Не-при-кос-но-вен-ны… даже умряки… не… не трогать…

– Я тебя понял, малыш, – Борисенок потрепал Лерку по пшеничного цвета полосам. – И рад, что ты разделяешь мое мнение на этот счет. А теперь давай на время отвлечемся и решим, наконец, что нам понадобиться на первое время. А потом можем сюда еще как-нибудь разок заскочить, да

– Повязка… наручники… – тут же принялся перечислять немного успокоившийся Лерка и под конец вдруг выдал – бусы…

– Бусы – тут же напрягся продавец, у которого такого в ассортименте явно не водилось.

Лерка снова потащил Борисенка за собой. Бусами оказались разноцветные анальные шарики из полупрозрачного каучука. Витька вздохнул и принялся объяснять, чем они отличаются от нательных украшений. Лерка проникся. Глаза загорелись красными ответами, а Владимир вдруг хитро подмигнул посмотревшему на него Борисенку и заметил

– Похоже, кто-то не прочь попробовать бусики прямо в машине…

– Обойдется. Мы сегодня на сабантуй приглашены.

После чего Лерка издал такой душераздирающий, тяжелый вздох разочарования, что Борисенок чуть не поддался на провокацию и не пообещал мальчишке небо в алмазах. Но вовремя взял себя в руки, вспомнил, кто тут главный и, притянув умрюнца к себе за шею, прошептал на ухо, что сделаем с ними мно-о-ого интересных вещей, но только после того, как один непослушный парень понесет заслуженное наказание за непослушание.

– Какое – так же шепотом, почти испуганно уточнил у него Лерка. Вот ведь чудо-дивное, может порвать Борисенка на куски буквально играючи, но подчиняется и даже всерьез боится. Это так возбуждает!

– Воздержание, – почти торжественно сообщил ему Борисенок и, насвистывая, отправился на кассу, расплачиваться за выбранный умрюнцем товар.

В итоге не так уж сильно они и задержались. Только въехали во двор дома, в котором проживали Велесов с Русланом, на минуты три раньше, чем сами хозяева квартиры. Только и успели, что выбраться из машины, как к подъезду подкатил такой же служебный внедорожник и из него выбрались слегка помятые Всеволод и Русик.

– Похоже, кое-кто тоже не спешил, – ехидно озвучил Борисенок свой комментарий подошедшему Велесову.

– Ну, кто ж знал, что ты с ним о вечном будешь говорить, а не делом заниматься, – не остался в долгу капитан.

– За кого, интересно, ты меня принимаешь Первый раз в машине – и не самая приятная перспектива, знаешь ли.

– Ну, так как у меня уже не первый, мы тянуть не стали, – вдруг выдал подошевший вместе с Велесовым Руслан.

Об охотника изумленно уставились на умрюнца. Тот громко фыркнул и заявил, обращаясь к Всеволоду

– Меня всегда раздражало, что они все лезут в твою жизнь, как будто ты сам не знаешь, что для тебя лучше!

– Позволю себе заметить, что он в наши тоже нос сует, – попытался осадить его Борисенок, но не тут-то было!

– Вы больше, – категорично заявил Руслан и первым вошел в подъезд, бросив на ходу, проходя мимо Всеволода6

– Дети ждут.

– Да уж, – почесал в затылке Велесов, – вот уж не думал, что ты у меня таким деспотом окажешься, женушка.

– Ундина, – вдруг раздался из-за спины робкий голосочек Лерки, – мы… нас… – он снова замолчал, вздохнул и все же сказал – балуют больше. А… Руслан старше…

– И – не понял его Всеволод, зато понял Борисенок и на этот раз все же пришел на помощь своему напарнику

– Больше времени, чтобы избаловаться.

– А! – многозначительно протянул Всеволод, на что услышал из подъезда голос Руслана

– Я все слышу, – после чего последовала короткая песня о том, что Лерка еще получит.

И они все вместе, наконец, оказались у лифта. Валерка не выглядел сильно впечатленным угрозой Руслана, так что никто не стал заострять на этом внимания.

– Слушай, а как хоть генеральского сыночка зовут

– Мироном. И с отцом… точнее, не певучим отцом у него сложные отношения.

– Не певучем

– Они не могут нормально говорить, потому что наш язык для них отчаянно неблагозвучен.

– Так вот, оказывается, в чем дело!

– И еще. У меня там кроме Люся и Мира засел Дрюня, третий умряк из компании Глеба.

– В общем, я смотрю, ты, Велесов, в умрячьего папочку переквалифицировался.

– Не без этого. Смотри, чтобы ты в скором времени не последовал по моим стопам.

И они с веселыми улыбками вывалились из лифта, еще не подозревая, что праздника сегодня не получится. И утро станет непростым испытанием для всех, кто побывает сегодня в квартире норме шестнадцать на пятом этаже типовой шестнадцатиэтажки.

Глава седьмая
Обнаженная душа

Моя обожженная душа

На паперти просит, но гроша

Никто ей не бросит, и никто

Не сможет эту боль принять

Сама себе жертва и палач,

А горло сжимает тихий плач…

Лариса Долина Обожженная душа

Квартира встретила их тишиной. Уже от этого Всеволод напрягся и схватил Руслана за рукав, когда тот первым сделал шаг в сторону дверного проема, ведущего в гостиную. Детки, что, уснули уже Они же явно ночные создания. А на дворе уже позднее утро. Умаялись, перенервничали и отрубились Вполне вероятно, но интуиция вопила об обратно. Что же могло произойти, пока они добирались до места

Детки обнаружились в гостиной, и вид у всех троих был пришибленный. Дрюня сидел на диване, а Люська с Мироном устроились у него на коленях. Как они там вдвоем разместились Да, очень просто! Мир выглядел теперь так же, как Люсь, с той лишь разницей, что у старшего умрёнка не было кокетливого рыжего хохолка на макушке, а имелась в наличии густая, кудрявая шевелюра. Всеволоду невольно вспомнился заграничный мультик, который как-то попался ему на глаза еще в первые годы после Зомби Апокалипсиса. Кажется, там был целый цикл мультфильмов от загадочного канала Никелодиум, от которого уже на тот момент осталось лишь название. И в один из мультфильмов был про бойких младенцев. Там был малыш со странным для русского уха именем Чаки. У него были кудрявые волосы и, кажется, очки. У Мира очков не было, но внешне он чем-то неуловимо напоминал этого мультяшного персонажа.

– Вы чего это тут прижухли – обратился Велесов к деткам и только потом обратил внимание, на телевизор, работающий без звука. Там как раз шел репортаж о ночных событиях, в которых в разных концах Москвы принимали участия все охотники. Не успел Всеволод снова повернуться к деткам, как к нему в руки влетел Люська, совершив какой-то чудовищный прыжок прямо с дивана. И запричитал на умрячьем языке, чуть не плача. Всеволод придержал его под попу и принялся успокаивать.

– Ну, будет тебе, мелкий. Вернулись живы-здоровы, чего теперь реветь

– Ты же вроде сказал, что у тебя один сынишка – поинтересовался Женька, вошедший в гостиную вслед за другом.

– Один. Вот. Это Люська, – и Всеволод представил приятелю умрёнка, после чего вручил Люся подошедшему к ним Руслану, сделав при этом страшные глаза, пока малыш, уткнувшийся в грудь певчему папе, не мог это видеть.

Русик не понял и вопросительно вскинул брови. Всеволод посмотрел в ответ укоризненно. Руслан тяжело вздохнул и принялся певуче успокаивать сына. Тот отвечал на тот же певучий манер. Борисенок смотрел на них во все глаза, словно не обращая внимания на тот факт, что Лерка вцепился ему в запястье когтями. Похоже, увиденное не оставило младшую ундинку равнодушным. Всеволод переключил все свое внимание на Мира. Подхватил малыша подмышки и поднял на уровень лица.

– Во-первых, мне удивительно, что ты, оказывается, можешь перевоплощаться. А, во-вторых, объясни, зачем

Мир на это тяжело вздохнул и отвел большие красные глаза.

– Нравиться хочет, как я, – раздался с рук Руслана голос Люськи, – а, между прочим, перевоплощение может спровоцировать рост хвоста, отчего будет только больнее, – заложил друга Люсь.

– Мир, – укоризненно обратился к умрёнку Всеволод, – я все понимаю, но нельзя же так. Ты и в другом своем виде очень мил, – произнес Велесов не без труда, все-таки ему, как большинству мужчин, было трудно использовать в речи такие словосочетания как очень мил или просто очарователен. – Ты думаешь, что это выход из положения Но я уверен, ты смышленый малыш, поэтому сам должен понимать, что твое притворство только усугубляет… – договорить Всеволод не смог, потому что умрёнок вдруг вывернулся из его рук, спрыгнул на пол и… поднялся уже в своем старшем виде. Обнаженный, худенький, сутулый. Он вжал голову в плечи и, глядя в пол, тихо сказал

– Я знаю, что делаю. Потому что… – Мир запнулся, сжал кулачки и вскинул голову на хмурого Всеволода, который уже догадался, что сейчас услышит не самое лицеприятное откровение по отношению к своему любимому учителю. – Я два года жил в коробке из-под обуви, выходя, только когда генерал уезжал на работу. И все казалось таким простым… а сейчас… сейчас… – было понятно, что малыш сейчас банально разревется, Всеволод уже руку протянул, чтобы обнять и прижать умрёнка к себе, но тут со стороны прихожей раздался сдавленный голос

– Как это в коробке

Мир резко обернулся, Всеволод вскинул глаза поверх его голову и обнаружил Клавдию Петровну Львову, супругу генерала, которая смотрела на Мирона во все глаза. Малыш, быстро осознав, кто перед ним, ойкнул и отшатнулся. Спиной налетел на Велесова, испугался еще больше, и, не позволив мужчине схватить себя и обнять, метнулся в сторону и вдруг упал на колени, стукнулся лбом об пол и… заскулил. При этом он оказался к Велесову спиной, поэтому Всеволод первым увидел, как нежную кожу в области копчика прорезал крохотный лысый отросток, и на ковер упало несколько кровавых капель. Выматерившись, охотник вскрикнул, хватая мальчишку на руки

– Где Коваль с Семкой

– Здесь мы! – раздался из прихожей голос Шурки, и сам врач тут же показался из-за спины Клавдии Петровны.

– Хвост, – резко бросил Всеволод и потащил все еще тихо поскуливающего Мирона в комнату, которую раньше занимал Руслан. Положил мальчишку на кровать и обратился к вошедшим вслед за ним Ковалю и Семе.

– Не забудьте, дать себя укусить, а то будет нервничать и в тайне боятся, когда прикасаться будете.

– Конечно! – откликнулся на это Шурка, но тут вмешалась Клавдия, последовавшая за ними.

– Я первая.

Мужики, не скрывая своего удивление, уставились на генеральскую жену. А она фыркнула, подошла к кровати и присела рядом с лежащим на животе и тихо постанывающим Мироном. Поколебалась немного, а потом ласково-ласково погладила малыша по спутанным рыжим вихрам. Скользнула рукой по щеке и прижала к губам затихшего умрёнка большой палец.

– Давай же, – мягко надавив на губы мальчика, сказала женщина, – не хочу, чтобы ты думал, что я тебя ненавижу…

На что Мирон так и не разомкнул губы, но открыл глаза. Взгляд был недоверчивым и влажным от невыплаканных слез. Клавдия испытала непреодолимую потребность оправдаться, потому что от этого взгляда что-то сжалось в груди и сердце закровоточило, хотя, казалось, раны, нанесенные ему судьбой, давно зарубцевались.

– Я не могу иметь своих детей. Поэтому очень расстроилась, когда поняла, что он все эти годы скрывал тебя от меня. Десять лет – это большой срок. А оказалось…

– Он сам только год, как узнал, – хрипло прошептал ей в ответ умрёнок и цапнул острыми зубками за щедро предложенный палец, зализал ранку, которая под изумленным взглядом тети-доктора тут же затянулась, и снова закрыл глаза и проговорил с тихим вздохом, – и мне не десять, мне три… будет осе… – договорить он не смог, вскрикнул и весь выгнулся. К нему тут же подскочил Семен, притащивший с собой плетеный короб, чем-то напоминающий корзинку для пикников. Всеволод решил, что теперь мальчишка в надежный руках и вышел, притворив за собой дверь, из-за которой раздался приглушенный стон умрёнка. Вот ведь беда с ним, зачем, спрашивается, перевоплощался Получается, если бы Мира не потянуло на эксперименты, хвост рос бы постепенно, что тоже болезненно, но не настолько, как сейчас, когда позвоночник приобретает дополнительные позвонки каждые минут пять. Бедный малыш. Наверное, это просто одуряющее больно, даже при их умрячьей регенерации.

– Ну, что там – накинулся на друга Борисенок, устроившийся на диване, где с одной стороны к нему жался Лерка, глядящий затравленно и испуганно, а с другой устроился Люсь, прижавшийся к Женькиному бедру и подложивший под щеку ладошку.

– Растет. Я хочу сказать, хвост.

– И долго…

– Не знаю.

– Часа два, наверное, – робко предположил Люсь и тяжело вздохнул. Лерка, когда на него посмотрел Велесов, подтвердил слова умрёнка кивком.

– А Русик где

– На балконе. Переживает, похоже, – вставил свою реплику Борисенок, помолчал и вдруг сказал – Знаешь, это все-таки очень странное имя для мальчика Люся.

– Как будто я ему не говорил! – покосившись на сына, воскликнул Всеволод. Тот только фыркнул, но глаз так и не поднял.

Из кухни в зал вплыл Тихон и принялся с упоением тереться о хозяйские ноги, выгибая спинку и урча.

– Сейчас покормлю, – подхватив кота на руки, пообещал Всеволод, но сразу же уйти на кухню ему не дал задумчивый голос Женьки.

– Я вот что думаю, раз у них такое специфическое представление о реакции человеческого отца на умрёнка, может, тебя водят за нос

– Что-то не пойму, это ты о чем – нахмурился Всеволод.

Борисенок почесал глаз и попытался объяснить

– Ну, вот смотри, Мирон сбежал из дома, как я это понял, потому что испугался, что генерал не сможет с ним мирно сосуществовать, пока он хвостатый, чем явственно отличается от человеческого ребенка. При этом, заметь, после двухлетнего существования в коробке, когда, наконец, принял относительно очеловеченный вид, он сразу же свел знакомство с папочкой. Причем, могу предположить, что это была именно его инициатива, а не Игоря, который, похоже, предпочел бы и вовсе скрыть наличие общего сына. Думается мне, что Мир подсознательно хочет быть любимым отцом и нравится людям, контачить с нами. Разумно

– Положим. Только имя Люся тут причем

– Ну, а Люсь твой мог выбрать такое имя, которое, по их с Русланом мнению, ведь я правильно понял, пока у Люськи своего полноценного мнения нет, только то, что он успел подхватить от папочки

– Я быстро учусь, – засопел на это Люсь.

– Но изначально…

– Да! – горячо поддержал напарника Лерка. И Борисенок продолжил

– В общем, имя, которое тебе, скорей всего, в первоначальном своем звучание не по душе придется. Вот и стратегуют.

– Это правда – обратился к сыну все еще стоящий посреди зала Всеволод. Тот не ответил. Тогда Велесов посмотрел на Борисенка, чья интуиция была еще более развитой, чем у него, и настоятельно попросил – Предположи.

– Люцифер, например, – на гора выдал Борисенок и… попал в точку.

Потому что со стороны балконной двери раздался негромкий голос Руслана

– Это очень древнее имя, им уже несколько сотен лет никто не пользовался, потому что у вас суеверия…

На что Велесов встретился взглядом с Русланом и спокойно сказал

– Я понял, – после чего вышел из зала и отправился по направлению к кухне.

Руслан потопал к креслу и собирался уже в него опуститься, как из-за спины раздался задумчивый голос Борисенка

– Считаешь, что это нормально все так оставить

– Как так – обернулся на него умрюнец.

– Ты его обидел. И не будь тут ребенка, врезал бы я тебе на правах друга семьи, – холодно припечатал Женька.

– Думаешь, преуспел бы – криво усмехнулся на это Русик, не пожелав внять словам охотника с первого раза.

– Намекаешь, что заломал бы меня только так Не отрицаю. Только за что Правда глаза режет

– И в чем же та правда

– Ты бесчувственный чурбан, вот в чем. А ты, Люсь, очень тебя прошу, не смей больше брать пример с мелкого папочки.

– Между прочим… – начал Руслан оскорблено, но договорить не смог. Из комнаты к ним вышла Клава.

– Где Велесов – резко спросила она, когда обнаружила, что в гостиной Всеволода нет.

– На кухне кота кормит, – ответил ей Борисенок. И женщина сразу же последовала в указанном направлении. Русик проводил ее раздраженным взглядом.

– Кто не успел, тот опоздал, – с сарказмом заметил Борисенок. И едва не отшатнулся, таким злым взглядом его прожег умрюнец. Правда, именно этот взгляд позволил мужчине кое-что понять.

– Не знаю, сколько тебе на самом деле лет. Как показывает практика, вы почти не меняетесь, ни через пять лет, ни через десять. Но ты еще совсем незрелый, Русик.

– И когда же мне было созреть – рыкнул в его сторону умрюнец и плюхнулся в кресло.

Присутствие посторонних в доме его явно все больше раздражало. Он хотел остаться с Всеволодом наедине, хотел поговорить, хотел… ну, да, и поцелуев тоже хотел. Разве в машине, когда знаешь, что тебя дома ждут, можно насытиться быстрыми, словно украденными поцелуями и ласками, которых, увы, уже недостаточно, когда знаешь, каково это, принадлежать и обладать одновременно. Его мысли прервала певуча трель Лерки, после которой они успели обменяться несколькими напевами, прежде чем Борисенку это надоело и он попросил Люську перевести. Тот вздохнул, поднял голову и только рот открыл, как у входной двери раздался шум, после чего последовал звонок. Всеволод, общавшийся на кухне с Клавдией, у которой после близкого знакомства с Мироном накопилось множество вопросов, пошел открывать. Это, наконец, добрались до них Силай с Марькой и Яшкой. И сразу же начался бурный обмен мнениями, потому что Марька банально не желала держать при себе то, что успела узнать. Она оказалась достаточно настойчивой, чтобы расколоть молчаливого и мягкого по натуре своей Яшку. Так что они с Силаем заявились к Велесову в обновках. Оказывается, ткач втайне от них заготовил целый короб детского приданного для еще нерожденного малыша, которого вынашивала Марька. При этом он между делом вышил для Силая красивую домотканую рубашку, а для Марьки сшил целое платье из мягкого льна и тоже украсил красивым этническим орнаментом. А не признавался он в том, что все это сделал, потому что знал, у людей ткачество и шитье считается чисто женским занятием. И опасался потерять уважение Силая. За что получил строгий выговор по словам самого Валерки.

– Вот уж не ожидал, так не ожидал, – прокомментировал рассказанное Марькой Силай и строго покосился на своего напарника. – Кстати, насчет дальнейших детородных планов хотелось бы узнать поподробнее, – после этого он впился взглядом в Велесова и откровенно пожалился, – а то Марька только хитро улыбается. Даже нервирует как-то, – зная о пристрастиях жены, добавил он чуть виновато.

Всеволод хмыкнул, покачал головой и принялся рассказывать то, что было ему известно. Его слушали с вниманием, а умрюнцы даже добавляли иногда некоторые детали. Так подтвердилось, что ундины с успехом могли рожать и от упырей, но при этом однозначно погибали при родах. Таким образом, популяция умрюнцев не пополнялась довольно длительное по человеческим меркам время. После революции сменилось мировоззрение, и между делом была принята та сакраментальная статья, по которой за гомосексуализм отправляли в лагеря. И если в царское время к такого рода связям относились философски, поэтому ундинкам и упырям с успехом удавалось заманивать в свои сети мещан, боевых офицеров, дворян, не говоря уже про крестьянский люд, то в советские годы лафа кончилась. Мало кому из умрюнцев хватало изобретательности провернуть все так, чтобы советский гражданин пошел на такое преступление. От них шарахались, их принимались откровенно травить. Конечно, без привлечения официальных властей, до которых банально не доходило дело, так как умрюнцы были достаточно изворотливы и быстры, чтобы слинять до приезда милиции или, что еще хуже НКВД. Но теперь даже на буйных деревенских гуляниях не удавалось скосить под какую-нибудь легкомысленную крестьяночку и увести молодого, да бойкого паренька к реке или к пруду, чтобы с успехом провернуть свое черное дело и вернуться в родной могильник с умрёнком на руках. Упырям приходилось еще хуже. Если обряженную в юбку ундинку еще можно было по-пьяне спутать с девчонкой, то упырю на подобное рассчитывать не приходилось. К тому же, если человек был пьян или обкурен, когда его подлавливали ундина или упырь, ребенок как правило, подрастая, так и не обзаводился хвостом, признавался неполноценным и изгонялся из могильника. Поэтому они так предвзято относились к алкошам и нарикам.

– Вот ведь как интересно все устроено, – прокомментировала Марька задумчиво, – я имею в виду, во всех этих сказках про русалок. Всем девчонка хороша, но только до пояса, а ниже пояса… по официальной версии хвост. А так получается, что там…

– Мы тебя поняли, – перебил ее супруг, подумал и добавил – но, вот что непонятно, если это изначально был вопрос выживания вида, почему не сказали раньше – и он посмотрел на Якова. – Понимаю, с ундинками сложнее, но ведь можно было выйти из ситуации. Во-первых, выжившие после первой волны изначально стали более философски относиться к интимным связям, потому что, когда не уверен в завтрашнем дне, пытаешься урвать хотя бы маленький кусочек счастья и тут уже не до народного осуждения и порицания. Вы бы все уже давно могли быть счастливыми папашами.