Текст книги "Zombi in Russia (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Глава третья
Родила ундина в ночь

Родила царица в ночь

Не то сына, не то дочь;

Не мышонка, не лягушку,

А неведому зверюшку.

А.С. Пушкин

– Марь, привет. Твои на дежурство уже отбыли

– Отбыли-отбыли, – ответил в трубку насмешливый девичий голос. – Так что, колись теперь, конспиратор хренов, что там с Русиком стряслось И почему даже Борисенок не в курсе и готов на себе волосы рвать

– Потому и звоню. У меня к тебе дело государственной важности… – так же весело отозвался Всеволод.

– Лучше бы ты, Велесов, мне сто баксов за свое дело пообещал.

– Так они же давно обесценились!

– Вот-вот. Я у тебя, считай, друг семьи, так что денег твоих мне не нать, а так, вроде, мелочь, а приятно.

– Ну ты скажешь, мелочь… Да их теперь днем с огнем не сыщешь, только в музее, разве что.

– Ты мне тут зубы-то не заговаривай. Это ты перед Силаем можешь соловьем заливаться, – ворчливо произнесла в трубку молодая женщина. И Всеволод, который уже минуты две, как совершенно искренне улыбался сам себе, вздохнул и перешел к делу

– Ты ведь умеешь шить

– Ну… – женщина на том конце трубки явно растерялась от такой резкой смены темы, – если не очень сложное…

– Мне нужно обшить… – Всеволод посмотрел на кресло, где под боком у Тишки устроился умрёнок, который ответил папочке пытливым взглядом очень умных для двухдневного возраста глаз. Велесов вздохнул и попытался объяснить так, чтобы Маринка – жена Силая, не приняла его за безумца. Лучше пусть сначала убедиться своими глазами, что он не сбрендил. А то мало ли, приехать-то она приедет, но может заявиться в компании крепких парней из неотложки. Вот уж когда не до смеха будет всем, потому что за сына Всеволод был готов порвать любого. Причем осознание этой простой мысли навалилось как-то внезапно. Даже дыхание на пару секунд перехватило. И откуда в нем только взялась эта семейственность Правильно говорят, когда ребенок от желанной женщины… ладно, Русик, конечно, не баба, но в свете последний событий…

– В общем, есть пупс, который раза в полтора меньше среднестатистического младенца, так что одежка из детского магазина не катит.

– Вы там что, совсем с ума с Русиком посходили, в куколок играть

– Марь, ну, я тебя прошу, – принялся умасливать Всеволод, краем глаза отметив, какими грустными стали глаза сынишки. Правда, тот почти сразу отвернулся, уткнувшись носом в пушистый кошачий бок, вид сделал, словно уснул, и вообще не приделах. Эх! Узнать бы еще, что его расстроило И ведь не скажет. Партизанить явно у Русина учился. Вот интересно, а от самого Всеволода мелкому что-нибудь перепало Воспоминания, навыки, чувства Отбросив все лишние мысли, как неконструктивные, Всеволод сосредоточился на разговоре – Мне позарез нужна твоя помощь, но я не хочу никого раньше времени посвящать в наши с Русиком дела.

– Ладно. Я поняла. Привезу с собой корзинку для рукоделия. Может, удастся сшить что-нибудь твоему пупсу. Ты мне только скажи, это ритуал какой-то, да Твой умрюнец, наконец, заговорил

– Просто приезжай, – с нажимом сказал на это Велесов.

– Севка, у тебя такой голос… – не на шутку заволновалась Маря.

– Знаю. Есть причина, Марь. Но она… скорее счастливая, чем наоборот. Просто… так странно все… – он резко оборвал себя и решительно закончил – В общем, сейчас попрошу какой-нибудь патруль чистильщиком заехать за тобой и подбросить до меня.

– Не утруждайся. Сама доберусь.

– Марь, – предупреждающе протянул Велесов, – мне твой супруг голову оторвет, что я тебя беременную из дома на ночь глядя выдернул.

– Не кипишись, Севка. Меня Глеб проводит.

– Глеб Насколько помню, вашего смотрящего зовут Аристархом.

– Ага. И он из кучерявых. А Глеб из длинношерстых. Мы с ним случайно познакомились. И он теперь иногда ко мне заглядывает, когда поблизости бывает. Ой, знаешь, мне кажется, ему очень интересно наблюдать за мной беременной, – Маря хихикнула и выразительно замолчала.

– Силай знает

– И Силай, и Яшка. Так что…

– Не кипишиться, я понял, – закончил за подругу Велесов.

Все-таки Марька имела поистине удивительный талант заводить полезные знакомства буквально на ровном месте. А еще по трезвому размышлению Велесова, она была единственным человеком, с кем он мог обсудить сложившуюся ситуацию до того, как представить результат их с Русиком вчерашних ночных трудов на суд общественности. Всеволод собирался показать сынишку друзьям, как только Русик придет в себя, потому что просто не мог держать внутри переполнявший его восторг. Малыш у них с Русиком получился расчудесный. Но прежде чем ошарашивать приятелей, надо было провести полевые испытания – это раз. И два, мелкий, действительно, нуждался в смене гардероба. Хотя, не похоже, чтобы малыш испытывал дискомфорт от собственной наготы. Холодно ему явно не было. Но Велесов считал, что одеть его все же надо, поэтому и обратился к Марьке с просьбой. Сам-то он точно с иголкой и ниткой совладать бы не смог. А вот готовить, к примеру, умел получше некоторых баб. Так что еще утром, когда они только вернулись, и Руслан был транспортирован в кровать к самому Всеволоду, а не в ту комнату, которая в их общей квартире отводилась умрюнцу. Севка потчевал умрёнка собственноручно засоленной семгой, которую, вообще-то, готовил для Русика, тот был страшно охоч до морепродуктов, но и мелкому рыбка пришлась по вкусу. И еще молоко. Правда, малыш попытался лакать из того блюдечка, которое на полу кухни было поставлено для Тихона. Был пойман под мягкий животик, водружен прямо на стол и поставлен перед фактом, что придется учиться пользоваться кружкой и столовыми приборами. На что поставил на старшего папочку неестественно большие глаза, повел носом, как котенок, и несколько раз посмотрел сначала на небольшую чашечку, вытянутую Велесовым из подарочного кофейного сервиза, потом на Всеволода и обратно. И отрицательно качнул рыжим хохолком на макушке.

– Так не пойдет. Ты же не котенок, а умрёнок, – сказал ему Велесов строго. – От ребенок, ясно

В этот момент малыш снова вскинул глаза, и в них вспыхнуло что-то такое… капитан охотников даже растерялся. Но чрезвычайно развитая интуиция помогла ему и тут.

– За что такая благодарность, объясни – попросил он, сев за стол и вперив в малыша внимательный взгляд.

Тот подозрительно смущенно засопел и спрятал глаза.

– Мелкий, – укоризненно протянул Велесов.

Но тот лишь тяжело вздохнул и, ухватившись крохотной ручонкой за ручку кружки, притянул к себе, наклонился и попытался отпить, зажав край кружки между губами. При этом умрёнок явно не испытывал восторга оттого, что делал, но в непонятном пока отчаянном желании понравится отцу, очень старался проделать все так, как тот от него хотел. Велесов этот нерв ситуации уловил на раз-два, поэтому кружку отобрал и поставил перед малышом чистой блюдце. Перелил молоко туда и сделал приглашающий жест, подтолкнув блюдце к умрёнку. Тот неестественно замер, уставившись в стол. И, как понял охотник, боялся теперь глаза на него поднять и лишний раз вздохнуть, потому что не хотел разозлить. Да за какого изверга он его принимает! Неужели, это передалось от Русика Но тот ведь никогда так явно не демонстрировал, что боится Велесова. Наверное, потому что взрослый, потому и скрывать умеет лучше. Хотя… что силе умрюнца может противопоставить человек, пусть и тренированный, пусть и бывалый, непонятно. Вот тогда-то Всеволод и понял, что самое трудное только начинается. Поднял руку и буквально двумя пальцами осторожно погладил малыша вдоль позвоночника. Нужно было что-то сказать, но в голову, как назло, ничего не приходило.

– Пей, как нравится, – почему-то шепотом выдавил из себя Велесов, – и говори, если что-то не по тебе. Я попытаюсь понять и перестроиться…

И тут умрёнок в очередной раз обескуражил. Поднял глаза и… сказал

– Правда

Велесов и не думал, что малыш уже сейчас может говорить. Так еще и осмысленно. Вот черт! Как же много он еще не знает о собственном чаде! И Руслан, как назло, ему не помощник. В лучшем случае умрюнец очухается послезавтра к ночи, в худшем проспит еще пару суток. Но как без него общаться с умрёнком, не ясно. И так стремно напортачить и сделать что-нибудь не так, просто жуть.

– Давай договоримся, не знаю, какие у них в могильниках порядки, но ты не только Русланов, но и мой сын. Поэтому будем друг с другом честными. Я тебе врать не буду, и ты будешь честно говорить, если что-то не так, хорошо

– И твой… правда – малыш аж привстал на ножках, хотя до этого сидел, скрестив их почти по-турецки.

– А что, есть сомнения – с саркастической ухмылкой отозвался Велесов, но вовремя оборвал себя. Что это он Ребенок же! Какой тут может быть сарказм – Мой. Даже не сомневайся.

И тогда малыш обхватил его ладонь, прижался щекой и… заурчал. Уж очень по-кошачьи, но были в этом его урчании особые нотки. Коты так не могут, только умрюнцы. Точнее, умрёнки. Велесов улыбнулся. С умилением пронаблюдал за тем, как малыш лакает молоко. Даже пару раз подливать пришлось! Потом взял уместившегося на ладони умрёнка и отнес в спальню, где уже окуклился в пуховом одеяле Руслан. Пристроился рядом с умрюнцем на двуспальной кровати, положил умрёнка на подушку между Русиком и собой, и сам отрубился в одно мгновение. Правда, в какой-то момент между сном и явью из-под ресниц успел увидеть, как мелкий протянул ладошку и недоверчиво, одним пальчиком, коснулся кончика его носа, словно боялся засыпать, будто, когда проснется, доброжелательное отношение Всеволода может оказаться всего лишь странным и неправильным сном.

– Спи, сынок, – пробурчал Всеволод в подушку, смутившись собственных слов, потому что еще сутки назад и помыслить не мог о том, что когда-нибудь родиться тот, к кому можно будет с ними обратиться. И так и не понял в полудреме, что его смущение не осталось незамеченным, и было воспринято совсем не так, как хотелось бы. Жаль. Но с трудностями недопонимания только предстояло разобраться.

К разборкам он решил приступить, как говорится, не отходя от кассы, как только закончил разговор со словоохотливой Марей. Подошел к креслу, где расположился умрёнок, успевший еще утром познакомится с Тихоном и найти с котом общий язык, взял сына на руки, сел с ним на диван, устроив малыш у себя на груди, и внимательно посмотрел в красные глаза.

– Ну, что, выкладывай, – со вздохом сказал ему Всеволод и посмотрел выжидающе.

Умрёнок замялся и ничего не сказал. Но капитан был настроен решительно.

– Я так понимаю, умение говорить ты подхватил от меня. И, так как все прошло по обоюдному согласию, те воспоминания, которые перепали мне от Русика, позволяют утверждать, что сие обстоятельство очень важно при зачатии, то ты не испытываешь принципиальных затруднений с неблагозвучностью человеческой речи. Если я прав, моргни.

Повисла напряженная пауза. Умрёнок все не решался признаться, но Велесов нутром чувствовал, что прав. Жаль, что малышу пока нельзя было дать имя. Всеволоду хотелось обсудить этот вопрос с Русиком, а уж потом называть. Правда, в голове тут же всплыла чужая мыслишка о том, что умрёнки выбирают себе имена сами. Но Всеволод не придал ей значения. Может быть, это какие-нибудь ложные воспоминания С этими умрюнцами и их так называемым единением ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Вот проснется Русик, тогда… Малыш моргнул. Для верности даже дважды. Всеволод улыбнулся и провел подушечкой указательного пальца по пухлой щечке. Умрёнок с готовностью принял ласку, а потом обхватил пальчиками отцовский палец и крепко сжал. Всеволод не стал его у него отбирать. Если малыш так чувствует себя спокойнее и увереннее, так даже лучше.

– Тогда просто скажи, что, по-твоему, я сделал не так. То есть, сказал. И, знаешь что, я ведь вспомнил, что вчера в машине, когда я про Русика Борисенку говорил, ты тоже как-то напрягся. Объясни мне. Думаешь, я не пойму – видя сомнения умрёнка, спросил Велесов, не скрывая обиды.

Малыш отпустил его палец, весь подобрался в компактный клубочек и впился в лицо отца внимательным взглядом кровавых глаз. И все равно, не смог решиться. Да что за бред! Почему он такой зашоренный! Велесов все никак не мог понять, что он сделал не так, поэтому все больше злился. И, самое хреновое, что видел, малыш все понимает, чувствует его раздражение, поэтому и молчит. Но никак не мог призвать к порядку собственные разбушевавшиеся эмоции. Его деточку обижают! Кто Где Да, он сам и обижает. Но как понять в чем именно, и как объяснить, что не хотел, не ясно, вот ведьм звездец, причем полный.

– Мелкий, – взмолился Всеволод, – ну, вот что я тебе сделал За что ты так меня… не доверяешь, одним словом. Ждешь, что обижу Да, кто я по-твоему… – с горечью выдохнул он. Потом вскинул руку и закрыл глаза ладонью. Сделал несколько глубоких вдохов и осторожных выдохов, чтобы не сдуть умрёнка, все еще сидящего у него на груди. – Извини, – прохрипел охотник, не отнимая от лица руки, – просто не знаю, как себя с тобой вести, вот и… – он осекся, когда почувствовал, как его пальцы отдирают от лица юркие пальчики умрёнка. И помог им в этом, убрав ладонь совсем. Они встретились глазами.

– Ты не сказал, что я родился… вчера. Что Руслан заболел… – шепотом произнес умрёнок.

Всеволод внутренне весь подобрался.

– И ты решил… – начал он, намеренно оставив фразу незавершенной.

Малыш только рот открыл, чтобы ответить, как в дверь позвонили. Они одинаково вздрогнули. Переглянулись. И Всеволод пошел открывать, устроив умрёнка на сгибе локтя. Вот уж Марька удивиться, когда увидит! А в итоге в дураках оказался сам Всеволод. Потому что Марька увидела совсем не то, на что рассчитывал капитан.

– Ой! Какой кукленок милый. Где вы такого урвали – бесхитростно воскликнула Марина, на восьмом месяце беременности ставшая непривычно женственной, хотя раньше была той еще пацанкой. И вкатилась в прихожую Велесова с деревянной корзиной для рукоделия, которая по конструкции больше напоминала корзинку для пикника из старых американских фильмов. С выдвижными ярусами и удобной прямоугольной ручкой.

Всеволод растерянно моргнул и перевел взгляд на умрёнка, вместо которого на сгибе его локтя в горизонтальном положении устроился кукольный пупс. Ни живого блеска глаз, ни подвижной мимики. Велесов моргнул и потряс головой. Он ведь не сбрендил, это мир как-то не под тем углом повернулся. Или…

– Севка, ты чего – заволновалась Марька, заметив, какими глазами мужчина смотрит на игрушку в своих руках.

– Ты проходи, Марь, – не своим голосом откликнулся тот. – У меня тут просто кое-какое недопонимание с сыном возникло.

– Постой-постой, ты сказал, с сыном

Но Велесов ее уже не слушал.

– А знаешь, мне ведь обидно, что ты так обо мне думаешь, – обратился он к умрёнку, – Догадываюсь, от кого ты всех этих глупостей нахватался. И еще выскажу все, что думаю об этом, Русику лично. Ты только объясни, чем я заслужил такое ваше недоверие Я, что, твоего… – он не знал, как назвать в этом случае Руслана. Ну, не мамой же! В представлении Велесова они оба являлись полноценными отцами. Поэтому он извратился и в виду внешних особенностей умрюнца, сказал про него – младшего отца третировал, что ли За что, можешь мне объяснить

И тут под изумленным взглядом Мари, которая, что греха таить, уже успела пожалеть, что не стала настаивать, когда сопровождавший ее Глеб отказался подняться с ней в квартиру Велесова, убежав куда-то по своим делам, пупс в руках Всеволода ожил и произнес одно единственное слово

– Стыдишься… – тихо, но внятно.

Велесов напряженно замер и вдруг спросил

– А ты

– Я – малыш встал на ножки на сгибе локтя, вцепившись в рукав футболки капитана, и удивленно уставился ему в лицо.

– Я же человек. Слабый, беспомощный… неблагозвучный, – вдруг сорвалось с языка неожиданное слово.

– Нет! – и малыш быстро-быстро вскарабкался ему на плечо. Плюхнулся на попу и обнял отца за шею, прижавшись к уху Всеволода нежной щечкой. Отчаянно замотал головой. – Никогда-никогда.

В этот момент Всеволода озарило.

– А он стыдится

Охотник хотел уже перефразировать вопрос, чтобы обозначить, кого имеет в виду. Вдруг, малыш решит, что Руслана Но тот, неожиданно, правильно его понял. И медленно кивнул. Всеволод скосил глаза, и скорее почувствовал, чем увидел.

Но тут уж подала голос Маря, священным шепотом уточнив

– Русик

– Львов, – ответил ей Всеволод. И повел за собой в гостиную, так и не потрудившись пересадить сынишку с плеча. Разговор обещал быть насыщенным.

Они расположились прямо на полу. Это было инициативой неугомонной Мари, которая, во-первых, заявила, что для ее чрезмерной округлости пол подходит куда лучше дивана, а, во-вторых, добавила, что кроить одежду для умрёнка (Всеволод успел признаться, что именно так называет сынишку) на большой, ровной поверхности пола будет удобнее, чем наклонятся к журнальному столику. Между делом, она успела выведать у Велесова подробности случившегося и с маньячным блеском в глазах затискать мелкого. Причем Марьку не смутил даже традиционный приветственный укус.

– Так ты говоришь, они так знакомятся

– Ну, почти, – отозвался Велесов.

– Доверять не смогу, пока не убедюсь, что кровь чистая, – вставил умрёнок, с интересом наблюдая за тем, как молодая женщина шьет ему первые в жизни штанишки.

– Чистая от чего – одновременно с Всеволодом спросила Маря, и замерла с иголкой в руках.

Умрёнок помялся. Поерзал попой по ковру и неохотно уточнил

– Без внутренней песни кровь грязная. Старшие чуют сами. Такие, как я, только на вкус.

Мужчина и женщина у него над головой удивленно переглянулись.

– Ты что-нибудь понял – спросила Маря у Всеволода.

Тот отрицательно покачал головой.

– Русик проснется, уточним.

– Ну, и когда нам ждать явление Христа народу – поинтересовалась несколько разочарованная Маринка, возвращаясь к шитью.

– Обещал завтра к ночи. А там неизвестно. Я же говорю, у них нормальный срок, две недели, а у нас, сама видишь, сразу получилось.

– И – с каким-то странным намеком протянула Маринка, отрывая зубами нитку, – что делать думаешь

– А что в таких случаях делают – хмыкнул на это Всеволод. Заметил, каким заинтересованным взглядом наблюдает за ним умрёнок, подмигнул ему и объявил – Приглашу друзей на рождение сына. Традиционно, между прочим.

– Когда – подозрительно оживилась Маря, показывая малышу наспех сшитые штанишки из светло-зеленого ситца, который в качестве материала для одежды умрёнок выбрал сам, когда женщина разложила перед ним пестрые лоскутки, принесенные с собой.

– Ну, послезавтра и позову, сразу после смены.

– Отлично! – возликовала Маринка, подозрительно радостно улыбнувшись. И принялась помогать умрёнку надевать штанишки.

– Ты чего это оживилась Задумала что – поинтересовался у нее Всеволод с хитрым прищуром.

– А ты подумай, если удастся Силая уговорить, то у нас почти одновременно с сынишкой появится свой умрёнок. Говоришь, это с длинношерстными спать нужно чин по чину, а с кудрявыми можно ограничиться минетом – лукаво взглянула она на Велесова. На что тот лишь головой покачал.

– Все равно, не думаю, что Силай на такое пойдет. Я твоего супруга знаю.

– Значит, плохо знаешь.

Всеволод уже хотел высказаться насчет спорности подобного заявления, но вовремя заткнул себе рот. Помедлил и уточнил

– Я что-то упустил

– Между ними с Яшкой иногда такие искры летят, это надо видеть, – тихо обронила Маря, посмотрела с хитринкой и снова взялась за кройку и шитье. Теперь следовало порадовать умрёнка курточкой.

Велесом помолчал, переваривая услышанное, потом рискнул уточнить

– А ты как к этому относишься

Маринка фыркнула.

– Деточка, я же из компании яойщиц выросла. Как я могу к этому относиться Конечно, только воодушевленно!

– А не боишься… – Всеволод недоговорил.

– Неа. Они оба меня просто обожают.

– Даже оба

– А ты думал!

– А если серьезно, Марь

– А если серьезно, послушала я тут тебя насчет генерала… нет-нет, не волнуйся, я уж поняла, что выложил ты мне все только в виду состояния аффекта, и никому, даже мужу, о том, что знаю, не скажу. Но, прости, превращать собственного ребенка в постыдный грешок… это слишком даже для генерала, которого я, как и все, безмерно уважаю, но…

– Я понял.

– Поэтому, Севка, чтобы там не думал Валерка, если Яшка родит, детей мы будем воспитывать вместе – это раз. И два, меня совершенно не смущает, что умрюнцам, оказывается, от наших мужиком, именно дети нужны. Более того, возмущает, что они раньше в этом не сознались. Потому что если ты все правильно понял, и друг от друга они рожать не могут…

– Могут, – неожиданно вмешался умрёнок, который все это время делал вид, что с интересом разглядывает себя со всех сторон в небольшом зеркальце, которое ему принес из ванной Всеволод.

– Да То есть их держит с нами что-то еще

– Ундины умирают, – подняв на него глаза, сказал снизу умрёнок.

– Кто, прости – растерялась Маря.

А Всеволод широко раскрыл глаза, потому что хорошо быть интуитом. Некоторые вещи встают на свои места куда быстрее, чем могли бы. Маря подняла на него глаза и поняла, что Велесов догадался о чем-то очень и очень важном. Поэтому взмолилась

– Ну! Севка, не томи!

Велесов медленно перевел взгляд с умрёнка на подругу.

– Мелкий вчера порывался лакать молоко из блюдца, выставленного для Тихона. Генерал, раз соизволил поблагодарить за перспективного десятилетку, рассчитывает поставить его в пару к сыну уже сейчас, значит, тот выглядит его ровесником… Я, конечно, могу ошибаться… – засомневался он, но Марька слишком хорошо знала тонкости озарений, которые случались у подлинных интуитов. Недаром дружил и с Велесовым, и с Борисенком. Поэтому даже слушать не стала, прервала

– Да не тяни ты за хвост. На десять выглядит, значит, на десять. Ну!

– Длинношерстые беременеют только в воде. А кудрявые сосут… Тоже с умрюками. Помнишь, сколько недоумрунов из воды вылавливали И ведь всегда крепкие парни зачем-то суются в логова этих тварей, даже зная, что это опасно и все-такое.

– И! – уже вся извелась Марька, которой никак не удавалось уловить суть.

– Что общего у русалки и вампира

– Что Ты помедленней, я не успеваю…

– Сейчас скажу. Вспомни старые фильмы, книги… что у нас там еще

– Так. Дай подумать… ну кровь, наверное, и те и другие пьют…

– Нет. Зов. Вспомни, русалки по легендам приманивали моряков песнями, так И вампиры гипнотизировали жертв вампирьим зовом. Делали их безвольными, добровольно идущими на убой.

– Поняла! – Марька, забыв про шитье и про все на свете, вся подалась вперед и ударила кулаком по раскрытой ладони. – Ундины – это по-русски русалки, да Длинношерстые умрюнцы – это они и есть. А кудрявые тогда… как же это по-старинному будет

– Упыри, – тихо вставил умрёнок и послушно прижался к груди Велесова, когда тот подхватил его на руки.

– А ты домовой, – сказал Всеволод, свободной рукой пригладив рыжий хохолок на макушке сынишки.

– С ума сойти можно. Один и тот же вид и вся наша славянская нечисть в нем…

– Ну, не вся, – с сомнением протянул Всеволод.

– Хорошо, самая известная и распространенная, – легко согласилась с ним Маря, – одним словом, та, что на слуху. Кстати, насчет домовят, – она веселее посмотрела на умрёнка, – они ведь колыбельки качали в избах и за младенцами присматривали. Или я что-то путаю

– Ну, если в доме будет ребенок, конечно… – замялся умрёнок. – Мы быстро растем и быстро учимся. Особенно, – он быстро глянул на Всеволода, для чего ему пришлось запрокинуть голову, и снова посмотрел ан Маринку, – когда не певчие отцы добровольно пришли к заводи или кровью поделились.

– Слушай, а ведь получается, что упыри не только… – начал Маря, но оборвала себя.

– Бедренная артерия, – негромко сказал Велесов. – Брэм Стокер в своем романе явно попытался романтизировать образ, хотя общую суть передал – кровь и оргазм.

– С ума сойти можно… – протянула ошеломленная свалившейся на нее информацией Маря. Потом встрепенулась и вскинула на Велесова почти просительный взгляд, – Слушай, два дня я еще как-то продержусь, но потом, вот честно, начну требовать от своих мужиком умрёнка. Поэтому, лучше бы тебе всех для разговора пораньше собрать.

– Догадываюсь. Но это не от меня зависит. Без Руслана я собирать никого не буду.

– Ладно-ладно. Но ты обещаешь, что соберешь

– Сказал же. С каких это пор ты мне на слово не веришь

– Ох! Извини. Просто… мысли путаются. Вот уж не думала… – зачастила Маря.

– Да, я тоже! – с жаром поддержал ее Всеволод, но их обмен переживаниями неожиданно прервал умрёнок.

– Я буду Люськой. Выбрал уже.