Текст книги "Черноглазая Марьяна (СИ)"
Автор книги: Татьяна Медведева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
– Я их кричала, они не отозвались, – пояснила Ирина.
Темнота в глазах Марьяны стала немного рассеиваться, хотя по-прежнему в салоне машины всё было видно смутно, едва заметны лишь контуры. Тупая боль в голове, спине и ещё где-то в копчике мешала двигаться, но девушка решила не обращать на неё внимания. Нужно скорее увести подальше от машины роженицу, а потом она вернётся за другими. Хотела натянуть поглубже шапочку и почувствовала на пальцах что-то липкое. Кровь, поняла девушка, видно, у неё рана на голове, но выяснять было некогда, надо было действовать быстро.
Выйти можно было только через боковую дверь. К счастью, она была распашной и легко открылась. Нащупав подножку, Марьяна осторожно спустилась и почувствовала под ногами каменистую почву. Вне салона оказалось чуть светлее, потому что внизу вдали горел огонь. Скорее всего, это и есть перевернувшийся самосвал, решила она, значит, и там могут быть раненые люди, придётся сходить туда чуть позже.
И тут её осенило: как же она будет помогать раненым и роженице Ирине, которая вот-вот разродится, если у неё нет ни бинтов и ни лекарств? В салоне «скорой» находится дополнительный чемоданчик-ящик, где есть родовой пакет. Надо его забрать с собой. Поэтому после того как постанывающая Ирина при поддержке Марьяны с трудом спустилась на грунт, девушка вновь залезла в машину и на ощупь нашла нужный чемоданчик и выползла уже с ним.
– Давай, побредём вон к той скале, – прошептала Ирина, словно кто-то их мог подслушать, – за ней укроемся, будет не так ветрено. И огонь от горящего грузовика там светит, а то в темноте ты не сможешь принять моего ребёнка… О, кажется, воды отходят! – последнюю фразу уже вскрикнула во весь голос.
Впрочем, они не успели сделать и шагу, как услышали из кабины тихий стон.
– Они живы! – радостно вскрикнула Марьяна. – Дядя Саша, Людмила Михайловна! – И рванулась к кабине. Увидев, что Ирина тоже поплелась за ней, она крикнула, чтобы стояла на месте, а то шлёпнется на камнях – бедному ребёнку в её животе и так уже досталось испытаний!
ГлаваVII
Дверь кабины со стороны водителя не поддавалась, девушка обошла машину и потянула ручку двери с другой стороны, где сидела врач. Дергала её до тех пор, пока не открыла. И тут же услышала снова стон, уже понятно было – издаёт его Железная леди. Значит, жива, обрадовалась Марьяна.
Опасаясь, как бы не опрокинулась или не поехала дальше от её резких движений машина, накренившаяся под сорок пять градусов по склону, она обошла «скорую», проверила, твёрдо ли стоит. Камень, который задержал её от дальнейшего падения, был большим. Можно было надеяться на устойчивость машины, и девушка неспешно взобралась в кабину. От Железновой больше не раздавалось ни звука. Проверила пульс, он был слабый, но всё же прощупывался, и дыхание было.
Проверив водителя, Марьяна, к ужасу своему, поняла, дядя Саша мёртв. Сердце у неё сжалось от жалости – этот весёлый неунывающий человек всегда ей нравился. Но плакать и впадать в отчаяние не имела права.
В кабине, ей показалось, пахло бензином. Возможно, потёк двигатель, одна лишь искра огня – и всё взорвётся. Надо вытаскивать Людмилу Михайловну как можно скорее. И она потянула её из кабины, с великим трудом вытащила и взвалила себе на спину.
Ноги Железновой волочились по камням, цепляясь за кочки, сучья и пни, но Марьяна, как в бреду, ни о чём не думая, ничего не замечая, забыв даже про Ирину, упорно тащила на себе неподъёмную ношу вниз. Откуда-то взялись силы, хотя голова не переставала болеть и в глазах всё расплывалось. Говорят же, в стрессовых ситуациях человеческий организм мобилизуется и становится сильнее и выносливее. Казалось, спускалась по склону целую вечность, а ведь надо было пройти всего каких-то сто метров, не больше.
Наконец-то, добралась до приглянувшейся Ирине скалы. Осторожно опустила Людмилу Михайловну на землю. Смотреть, жива ли ещё, не стала. Поспешила наверх за роженицей. К счастью, та была к ней уже на полпути.
– Я дойду сама, – сказала она, учащённо дыша, когда Марьяна попыталась взять её под руку. – А вы заберите чемодан с родовым пакетом у машины.
Девушка так и поступила – пошла к «скорой». Перед тем как взять чемоданчик, решила ещё раз проверить дядю Сашу, может, он жив. Могла же она ошибиться – боже, пусть будет так! Ведь это несправедливо и жестоко, если он умер: у него жена, дети, маленькие внуки! Дядя Саша всегда хорошо относился к Марьяне, называл ласково добрым очаровательным ангелом или Марьяшей, угощал сладостями, словно маленькую.
Но, увы, мольбы её не были услышаны, чуда не случилось. После внимательного осмотра, поняла, что водителя уже не вернёшь к жизни, он умер.
Вылезая из кабины, Марьяна больно стукнулась ногой обо что-то твёрдое. Приглядевшись, узнала второй медицинский чемоданчик с лекарствами, бинтами и всем прочим. Его обычно Желе держала возле себя, с ним она выходила на осмотр больных. Пошарив в бардачке, девушка обнаружила пластиковую литровую бутылку с водой и фонарик. Прихватив их, она с двумя чемоданчиками спустилась к чернеющей во мраке скале и лесу за ней.
Тем временем Ирина привела в сознание Людмилу Михайловну, но та была очень слаба и не могла двигаться, но диагноз себе поставила незамедлительно: сломаны рёбра и, скорее всего, есть и другие повреждения грудной клетки. Марьяна попросила Ирину посветить ей фонариком, обработала внешние раны Железновой и наложила на грудную клетку повязку как положено.
– Мы должны позвонить, – вспомнила вдруг девушка, – надо было сразу это сделать, теперь бы к нам спешили на помощь!
– Я уже пыталась позвонить! – мрачно промолвила Ирина. – Тут нет связи! Придётся мне, похоже, рожать в темноте! У меня схватки космически учащаются...
– А может, мой смартфон возьмёт! – с надеждой проговорила Марьяна и сунула руку в карман куртки, надетой на халат, но там его не было, наверное, выронила в машине или где-то на спуске.
Людмила Михайловна отыскала свой мобильник в кармане халата, но он был разбит.
– Ой, не могу! – закричала вдруг Ирина во весь голос. – Девочки, мне пора уже! Так больно, что даже дышать не могу! Я не выдержу, умру!
– Перестань истерить! – резко остановила её Желе своим громовым голосом. – Нашла время и место! Все рожают и не умирают! С тобой два медика, и ты сама – третья, а в войну рожали совсем без медицинской помощи и лекарств, а у тебя два чемодана! Выживем! Слушай, Оленева, беги-ка ты снова к машине и притащи сюда носилки, там должны быть также одеяло с подушкой.
– Не ходите! – испуганно вскрикнула Ирина. – Там попахивает бензином, машины после аварии, бывает, взрываются и через час!
– Глупости! – безапелляционно одёрнула её Желе. – Если не взорвалась, то уже не взорвётся! По-хорошему, нам бы лучше вернуться в машину и там разродиться, но теперь уж мы все туда не поднимемся!
Марьяна послушно сходила к машине ещё раз, притащила носилки, одеяло, простыню, а вот подушку не нашла. Носилки она укрепила между двух камней почти рядом с Железновой, полусидевшей на земле.
Ночь выдалась не сильно холодной, но всё же ноябрь стоял на дворе, температура воздуха снизилась почти до нуля.
С родами Марьяна уже была знакома – акушерство на их факультете стали изучать в прошлом году – однако сама ещё не принимала. Неудивительно, что её била дрожь от страха и тревоги. Возьми себя в руки, приказала себе она, как первокурсница разнюнилась, не хватало еще при виде крови в обморок упасть, теперь вся надежда на одну тебя!
Как хорошо, что Илья настоял на лазерной коррекции зрения, а то бы в очках спотыкалась и терялась в ночной тьме, почти ничего бы не видела, к тому же они могли бы разбиться, слететь с носа и потеряться.
Марьяна покрыла носилки одеялом и простынёй, Ирина, морщась и постанывая – кричать она не смела, опасаясь грозной Желе – улеглась и широко расставила ноги.
Людмила Михайловна, которой Марьяна отдала взятый из бардачка водителя фонарик, приподнявшись на локте, посветила им и внимательно вгляделась в промежность роженицы, пощупала у неё низ живота.
– Ребёнок ещё не готов родиться, – определила она, – нам ждать с час или около того, а может, и больше. Батарейки фонарика могут выйти из строя, – тревожно добавила, -Оленева, придётся тебе натаскать веток и сучьев сюда поближе и развести костёр рядом с нами! Будет светлее и теплее.
– Но у нас нет спичек! – пролепетала Марьяна и тут же поняла, что сморозила глупость – грузовик внизу продолжал гореть, хотя не так ярко, как раньше.
– Принесёшь оттуда на палке или ветке, а можно и гнилушке, найди сразу несколько посуше. – Железнова указала рукой в сторону постепенно угасающего огня.
Для поиска сучьев и веток далеко ходить не надо было: они валялись прямо под ногами, как и тонкие полусгнившие стволы сваленных сильным ветром и дождём деревьев. Под костёр Марьяна решила использовать небольшое каменистое углубление. В него и набросала всё, что собрала вокруг. Затем отправилась за огнём.
Я, как первобытный человек, мелькнуло у неё в голове, бреду в поиске огня от молнии или вулкана, собираюсь перенести его с места на место. И неожиданно захотелось разорвать диким хохотом царившие вокруг мрачную тишину и кромешную ночную тьму, в которой ни зги не видно, хоть глаз выколи. И ни луны, ни звёзд на небе. Тогда, возможно, с дороги, что вверху, услышат и придут на помощь. Но оттуда, увы, не раздаётся ни звука, тем более, урчания какой-либо проходящей машины. Не мелькает и ни одного огонька, словно всё вокруг впало в спячку. Никто там не услышит, не откликнется.
У самого грузовика ей стало жутко, ощущение – как будто за ней наблюдают. А в догорающей машине было что-то угрожающее, даже зловещее, из-за чего сердце сильно забилось в испуге. К тому же, вглядевшись в остов кабины, с ужасом увидела тёмную обгоревшую скорчившуюся человеческую фигуру – это водитель, догадалась девушка. Первой реакцией было бежать сломя голову подальше, но оцепенение сдержало её порыв, а потом с неимоверным усилием заставила себя подойти к догорающему огню и «зацепить» его гнилушкой от трухлявого пня, обнаруженного по пути, и сучьями, которые принесла от скалы.
Обратно, можно сказать, не бежала, а летела, не чуя ног под собой. Перепрыгивала с кочки на кочку, с камня на камень. Как только не запнулась и не поскользнулась, не упала, не разбилась – будто неведомая сила поддерживала её и вела за собой.
Когда запылал костёр в трёх метрах от них, в выбранной ею ямке, только тогда Марьяна стала приходить в себя, а до этого делала всё, как запрограммированный робот, неосознанно и машинально. В обычном походе провозилась бы с костром долго, а тут получился сходу.
Она не стала рассказывать Желе и Ирине о сгоревшем шофёре самосвала, незачем их пугать и расстраивать. Немного очухавшись, Марьяна заметила, что где-то потеряла свою белую шапочку. И заколка, придерживающая пучок, слетела, длинные густые её волосы растрепались, как у ведьмы, в разные стороны, к тому же несколько прядей у раны на макушке слиплись от крови.
Мне их нечем закрепить, с досадой подумала девушка, они будут мешать – лезть в глаза, цепляться за что попало. И уж антисептика с ними при родах будет никакая! Придётся состричь их. Не раздумывая ни секунды, отыскала в чемоданчике ножницы и, собрав в кулак свою гриву у шеи, решительно резанула.
– Ах, что ты делаешь! – ахнула Людмила Михайловна изумлённо.
Непривычно легко стало голове Марьяны, ничего не тянуло вниз и не стягивало. Бабушка говорила: «Обрежешь волосы – придёт ощущение потери и непоправимости, ведь они – хранители жизненной силы». Ничего подобного девушка не чувствовала. Наоборот, испытала свободу и освобождение от чего-то давящего на неё, неприятного и раздражающего. Свой обрезанный хвост из волос она немедля бросила в разгорающийся костёр.
– Они мне мешали, – спокойно, тихим голосом пояснила свои действия и добавила без капли сожаления: – Я всегда мечтала о коротких волосах.
– Обрезать волосы значит открыть дорогу в новую везучую жизнь! – вдруг произнесла с проникновенностью Желе, что было на неё не похоже, и тут же добавила по-деловому строго: – Надо сделать запас топлива для костра. Когда начнутся роды, тебе, Оленева, будет не до дров, и руки нельзя будет пачкать.
Марьяна послушно пошла собирать сучья для костра про запас. Хорошо, что море оказалось с другой стороны сопки, машинально отметила, а то бы весь дым повалил на их хилый, бескровный бивак, в котором весь комфорт – носилки, два чемоданчика и костёр.
Не успела закончить работу, как громко заплакала на своём, если можно так сказать, родовом кресле-носилках Ирина. Кинув всё, что держала в руках, Марьяна бросилась к ней.
– Оленева, не суетись! – приказным тоном остановила девушку Железнова. – Сначала приведи себя в порядок: халат надень поверх куртки и руки вымой, возьми мою шапочку, натяни себе на голову.
– Раскомандовалась тут! – неожиданно взвизгнула роженица. – Я уже совсем без сил, боль дикая, не могу больше терпеть ни минуты! О, не нужен мне совсем ребёнок, если такие муки приходится из-за него переносить! Его отец мучил меня, теперь он!..
– Нельзя так говорить! – сухо оборвала её Людмила Михайловна и тут же обратилась к Марьяне: – Оленева, не стой столбом, делай, что я тебе сказала!
– Ты злая, нехорошая и грубая! – яростно накинулась на Желе рассерженная Ирина. –Всё время «Оленева да Оленева»! Что, имени у неё нет?!
– Я Марьяна! – тихо подала голос Оленева, словно это бы загасило разгорающийся конфликт. Она заторопилась поскорее помыть руки из бутылки с водой и переодеть халат поверх куртки. – Давайте не будем ссориться, ребёнку ругань не понравится – он уже слышит нас! Разве ему захочется на свет выходить к людям, которые бранятся между собой? – как можно мягче стала успокаивать роженицу.
Но все её уговоры были напрасны. Будущая мать категорически не желала затихать и мыслить здраво, вместо этого злобно зарычала, завыла и закричала с надрывом, как раненый зверь. От боли и жалости к себе из глаз её полились слёзы. А Желе нет чтобы помочь Марьяне успокоить роженицу, сама тоже заорала ещё громче, как оглашенная:
– Тебе повезло: ты родишь ребёнка!
– Чёрта с два повезло! – не сдавалась Ирина. – Его ещё надо растить, а мне уже тридцать пять! У меня даже нет своей квартиры, я её снимаю!.. Я надеялась, надеялась всё время, что он будет со мной, даже в этот раз решила не делать аборт… А он мне заявил: «Я от жены никогда не уйду!» Видишь ли, за ней целый медицинский клан! Сам он известный хирург и главный врач! А я простая медсестра!
– А я рвалась к карьере! – возвысила ещё больше голос Железнова. – Сначала была простым лечащим врачом, потом заведующей отделением, позже дослужилась до главного врача! И что в результате?! Мужа потеряла, ребёнка не захотела рожать! И где теперь счастье моё? Я одна-одинёшенька, никому не нужна! Все меня называют Железной, я знаю! И правильно называют! Так и есть, я бессердечная! Когда нужно было заботиться о больном муже, я только и думала о своей карьере! Чёрт, да пропади она пропадом! – В крике её зазвучала неимоверной силы душевная боль. – Олег любил меня, всё надеялся, рожу ему сына или дочку, он их хотел так сильно, словно знал, что жить долго не будет… А я решила писать диссертацию! Зачем мне, такой умной и талантливой, ребёнок – с ним одни заботы?! И я отказала любимому человеку в счастье отцовства – в том, чего он хотел больше всего на свете!.. А он болел и угас совсем! Не стало его – и не нужна мне без него моя карьера!
Вдруг Железнова жалобно всхлипнула и смолкла, словно старая пластинка на проигрывателе. Ирина, напуганная яростной отповедью, тоже на несколько мгновений стихла. Установилась почти мёртвая тишина, прерываемая лишь треском костра. Первой опомнилась непредсказуемая Желе.
– Наверное, уже пришло время рожать, – сказала она примирительным кротким тоном. – Что-то мы впали в ненужные воспоминания! – Секунду помолчала и добавила уже строже: – Марьяна, вскрой родовой пакет, надень перчатки и клеёнку подложи под рож… Ирину, – исправилась Людмила Михайловна. – А ты, – обратилась к роженице мягко, -сильно не кричи, а то воздуха ребёнку не хватит. Если хочется тужиться, тужься!
В течение последующего часа Марьяна была в состоянии некоторой прострации и одновременно собранности. Словно не она принимала роды, а кто-то другой, более сильный и решительный. Ей удалось напрячь все силы и заставить свой ум напряжённо вспоминать всё, чему учили на занятиях по акушерству.
Как наяву услышала чуть хрипловатый голос пожилой акушерки, рассказывающей студентам о разных тонкостях: «Вы должны уговорами и разговорами пробиться в сознание роженицы и заставить её во чтобы то ни стало подчиняться вам, вы должны говорить ей, как себя вести! И тогда всё пройдёт как по маслу!»
По видеофильмам, просмотренным на лекциях, Марьяна знала, как правильно нужно дышать рожающим, чтобы не наступило у ребёнка кислородного голодания, что очень для него опасно. И она ласково убеждала Ирину следить за дыханием. Непонятно откуда взялись у неё слова для уговоров и поддержки. За всю жизнь не высказывала в чей-либо адрес столько похвалы и добрых слов, сколько наговорила Ирине, пока она не разродилась.
Когда головка малыша показалась, Марьяна испытала невероятное облечение, а чуть позже, ощутив маленькое кричащее тельце в руках, просто зашлась в восторге, переполненная счастьем и умилением.
Быстренько обработала ребёнка, как учили. Завернула в единственную пелёнку, что была в пакете. Не задумываясь, скинула с себя халат, куртку, сняла свитер и белую футболку – она была мягкой и хлопковой – закутала в неё и свитер малыша и с благоговением, словно подарок небес, протянула матери, которая тут же засунула его под свой пуховик и приложила к груди. Почувствовав мамино тепло и мамину грудь, ребёнок затих.
Натянув на голое тело куртку и халат, девушка занялась уже роженицей. К счастью, осложнений не было.
– А кто родился? – с любопытством спросила Людмила Михайловна, лежащая у костра и подкладывающая в него гнилушки и сучья, чтобы не погас.
– Не знаю! – оторопела Марьяна. – Забыла посмотреть, но теперь не развёртывать же ребёнка! Потом узнаем.
Все втроём радостно и звонко рассмеялись с облегчением, ведь самое трудное и опасное позади, а пол – это уже мелочи, главное – малыш родился.
– УЗИ показало, что мальчик, – отсмеявшись, призналась Ирина, – надеюсь, ультразвук не ошибся! – И с любовью склонилась к малышу. – Марьяна, ты будешь ему крёстной матерью? Ведь ты его приняла! Я так тебе благодарна! Если б не ты, – она глубоко вздохнула, – не знаю, что было бы! Всю жизнь тебя буду помнить!
– Да я просто выполняла свою работу, – смущённо пролепетала Марьяна, – другой бы на моём месте так же всё сделал, а может, и лучше. И Людмила Михайловна мне подсказывала, я бы не справилась без неё. Конечно же, я с радостью стану крёстной матерью твоему сыну.
– Я тоже хочу стать крёстной матерью, – взволнованно проговорила Людмила Михайловна. – Мне, может, никогда не представится подобный случай. Ведь бывают же у людей сразу две крёстные.
– Без сомнения! – уверенно заявила Ирина. – Вы обе будете крёстными матерями моего сыночка! Я вам тоже ужасно благодарна, Людмила Михайловна, теперь вы для меня как сёстры.
– Ну, если как сёстры, – шмыгнув носом, сдавленно проговорила растроганная Желе, -тогда зовите меня Людмилой и на «ты», мне сорок пять, но я с вами чувствую себя на десять лет моложе.
– Людочка, мы с удовольствием не будем чтить «табель о рангах», правда, Марьяна! – радостно откликнулась Ирина.
– После того, что мы тут перенесли, не надо и спрашивать, – отозвалась Марьяна дрогнувшим голосом. У неё почему-то тоже, как у Желе перехватило горло.
– Ирина, а как ты сына назовёшь? – перевела разговор на мальчика Людмила.
– Хотела бы Серёжей, но у его отца уже есть сын Сергей, – задумчиво ответила молодая мать.
– Назло этому засранцу-хирургу назови сына так же, – посоветовала Желе.
– Не хочу! – твёрдо возразила Ирина.
– Тогда назови в честь погибшего мужа Марьяны – Ильёй. Будет тоже известным юристом! – предложила Железнова.
– Нет, не нужно! – с возмущением вдруг вскричала Марьяна. – Он не достоин такого чудесного малыша! Он предатель, изменник, у него была любовница! – и неожиданно для себя расплакалась.
Она сидела на полуистлевшем стволе дерева почти рядом с носилками Ирины, скорбно обхватив себя руками, и горько и негромко рыдала, оплакивая свою незадачливую женскую долю. Попытки женщин утешить приводили ещё к большим слезам.
Наконец, ей удалось овладеть собой. Изредка всхлипывая, рассказала новым подругам всю трагическую историю своего замужества.
Ирина приподнялась на носилках и, одной рукой прижимая сына к груди, потянулась другой к Марьяне, обняла её за шею и, покачивая ребёнка и девушку, как будто она была тоже ребёнком, произнесла ласково:
– Так, как же всё-таки мы назовём моего сынка?
– Назови в честь мужа Людмилы, – встрепенулась немного успокоившаяся Марьяна, -Люда, кажется, ты говорила, его звали Олегом. Он был добрым и любящим.
– Да, – откликнулась от костра Желе, – Олег – самый прекрасный и добрый был человек на земле.
– Хорошо, пусть будет Олегом, – быстро согласилась Ирина и, обращаясь к сыну, сказала торжественно: – Ну, здравствуй, Вещий Олег! Прости, у тебя не будет отца, он не желает тебя знать, хотя имеет благородную профессию врача. Увы, ты никогда не станешь Голубевым, будешь как я – Рекуненко, но зато у тебя будет три матери. Но ты будешь счастлив, я тебе обещаю!
– И я тоже, как твоя крестная мать! – присоединилась Людмила.
– И я! – выдавила из себя Марьяна, она была потрясена: похоже, приняла она в этот мир брата Сергея Голубева.
И тут неожиданно они услышали напевный телефонный звонок. Марьяна сразу узнала мелодию оповещения своего утерянного смартфона. Она раздавалась где-то с середины пути от них до машины скорой помощи.
– Там есть связь! – вскрикнули одновременно Ирина и Людмила, а Марьяна, не говоря ни слова, стремительно помчалась вверх по направлению к звонку – только бы он не замолкал, успеть бы!
К счастью, девушка успела. Звонили им со станции скорой помощи – потеряли их. Марьяна кратко рассказала, что с ними случилось. Через сорок минут к ним прибыли спасатели ГО и ЧС и машина скорой помощи.
Глава VIII
Страшные, пугающие сны донимали Марьяну все первые ночи пребывания в больнице. Ей снились мчащиеся на неё машины, обгоревшие люди. Просыпалась в поту и крике и будила своими воплями соседей по палате, из-за чего её после второй ночи вынуждены были перевести в отдельную комнату.
Их троицу поместили в разные отделения, тем не менее женщины не потеряли связь друг с другом – постоянно перезванивались по телефону. Железновой кто-то из сотрудников, по её просьбе, купил новый телефон взамен сломанного.
Трагические обстоятельства сблизили их. Оказавшись вместе в трудной ситуации, они открылись друг другу, поделились сокровенным. Причём у каждой в тот момент была своя жизненная драма. В те сорок минут, пока ждали «скорую», говорили и говорили по душам. Марьяна даже рассказала о своей неудачной школьной любви, ошеломив новоиспечённых товарок удивительным совпадением: надо же, влюблена была в сына «засранца хирурга», как назвала любовника Ирины Людмила!
Впрочем, не менее необычным оказался сообщённый Людмилой факт, что муж её был инспектором по делам несовершеннолетних, ведь в этой сфере в основном работают женщины, а он, имея высшее юридическое образование, мог хоть куда устроиться.
– Олегу нравилось возиться с трудными подростками, – с грустью поведала Людмила, -Его усыновила одна хорошая семья. Его приёмные родители умерли, когда Олег учился в вузе. Жаль, я их не знала. Но судя по рассказам мужа, они дали ему столько доброты, что он готов был поделиться ею со всем светом. Меня раздражало, что тратит силы на глупых строптивых мальчишек и совсем не стремится к карьерным высотам. – Желе печально вздохнула. – Я не ценила его, даже считала слабым... Лишь три года назад, когда его не стало, поняла, на самом деле Олег был сильной личностью. Это именно он всегда во всём меня поддерживал! Без него я сломалась… Бросила диссертацию, руководящую должность, перешла работать на «скорую помощь», где всё мимолётно и недолговременно – окажешь помощь, привезёшь и прощай!
Из исповеди Ирины стало известно, что её связь с Голубевым-старшим длилась 16 лет, с тех пор, как она, окончив медицинский колледж, пришла работать в больницу медсестрой.
– Я влюбилась в него, как дурочка, – призналась женщинам, – мне было всё равно, что женат, что сын у него. Он был для меня кумиром, богом: его руки спасали даже тех, кто считался при смерти. Мы встречались украдкой. Он снял для меня квартиру. Я думала, он бросит семью и будет со мной всегда. Однажды поставила вопрос ребром: или вместе, или уеду в Питер. Уехала, а он даже не позвонил… Через год вернулась, и снова у нас любовь закрутилась.
– Ты никогда не сталкивалась с женой Голубева? – поинтересовалась Людмила. – Я знаю, она дочь одного из краевых управленцев здравоохранения. И мне кажется, неплохая женщина.
– Да, я её видела и была поражена: умница и красавица! – спокойно произнесла Ирина и грустно улыбнулась. – Очаровательная голубоглазая блондинка, милая и приятная во всех отношениях, я по сравнению с нею – большеротая уродина.
– Ну, ты не такая уж уродина! – возразила Людмила и воскликнула в сердцах: – Однако отчего этому стервецу неймётся! Ходили слухи, что Голубев не только с тобой гулял. О, извини! Такта во мне всегда не было ни на грош.
– Да, что уж там! – махнула рукой Ирина. – Знаю сама, не верный он никому – ни жене, ни любовнице. Мы столько раз из-за этого ссорились и расставались!
– И ты терпела! – возмутилась Марьяна.
– Я любила его, это было что-то вроде гипноза. Увижу и теряю разум.
– Ты сказала, любила! – обрадовалась Желе. – Может, теперь твоя любовь угасла, наконец?
– Сейчас мне кажется, угасла, – ответила Ирина. – Он, как только я забеременела, перестал приходить и звонить. Скорее всего, завёл новую пассию. Ну и пусть! А я буду с сыном жить!
– Правильно! – поддержала Людмила. – Переедешь ко мне, у меня двухкомнатная квартира. Не пропадём, вырастим мальчишку. А неверные мужики пусть катятся по своей нечистой дорожке ко всем чертям!
Едва успела закончить фразу, как застыла в немом изумлении, уставившись в сторону возвышающейся над ними горы.
– Что это было? – наконец, оправившись, еле-еле раздвигая губы, тихо пробормотала Людмила. – Мне показалось, что-то белое прошлось по сопке.
– Может, это женщина в белом из легенды аборигенов? Она якобы является к тем, кто оказался в беде, – предположила Марьяна то ли в шутку, то ли всерьёз. – А что, мы же терпим бедствие. Вот женщина нас своим появлением морально и поддерживает, чтобы мы сохранили силы и дождались помощи.
– А я тоже слышала о белой женщине в горах, – подала голос Ирина, – вроде как она разбилась о скалы, когда узнала, что мужа убили.
– Жениха, а не мужа, – мягко поправила Марьяна, – по преданию, она была невестой верховного жреца, пожертвовавшего жизнью за мир между сородичами.
– Вот ещё одна невинная жертва привязанности к мужскому племени! – воскликнула с возмущением Ирина. – Ну, не вредители ли они!
Буквально через несколько секунд на дороге вверху загудели машины. И спасатели из явно «вредительского племени», сильные и умелые, ловко вытащили их на руках по крутому каменистому склону к долгожданной «скорой».
Марьяна до сих пор ощущает эти приятные руки, как крепко держали её, прижав к груди, словно какую-то драгоценность, и бережно несли. Поначалу она сопротивлялась, говорила, что сама в состоянии идти, но спасатель, парень с могучими мускулами, без слов подхватил девушку и понёс. Никогда никто не носил ещё её на руках.
А ведь это настоящее блаженство, пусть даже руки случайные! Она не помнит отца и любви его не помнит. Илью же с такими нежностями, как носить жену, просто представить невозможно, хотя не был хилым и имел благодаря занятиям спортом почти атлетическое сложение. Но наяву был чопорен и полон собственной важности. Марьяне же всегда хотелось, чтобы кто-нибудь однажды поднял её на руки и покружил под вальс композитора Доги, как героиню в старом российском фильме по произведению Чехова.
Через несколько дней после того, как привезли их в больницу, начались заморозки и выпал снег.
Первой посетила Марьяну мама. Она привела с собой в больницу десятилетних двойняшек – светлоглазых в отца и темноволосых в мать – Люсю и Славика. Оба непоседы, каких ещё поискать.
– Ты теперь героиня! – ворвавшись в палату, горделиво завопил во весь голос Славик. – Тебя, Марьяна показывали по телику и сказали, ты всех-всех спасла и мальчишку вытащила из живота тётеньки! Это здорово! Мне все ребята из класса завидуют. Только не понимаю, зачем ты мальчишку вытаскивала? Что он не мог посидеть в брюхе, пока вас не спасут из вражьего плена?
– Никакого плена не было, – засмеялась Марьяна и крепко обняла брата и сестрёнку. – Была обычная авария.
– Ну, что я тебе говорила?! – обрадованно воскликнула Люся. – Ты одним ухом слушал, а я двумя. По телику сказали, пьяный водитель самосвала налетел на «скорую помощь» и свалил её под гору.
– Но с вражеским пленом гораздо интереснее, – заупрямился Славик. – В темноте наверняка всяких злых приведений и чудовищ было навалом, правда ведь, Яна?– Иногда младший брат сестру называл так, как в детстве, когда плохо выговаривал буквы.
– Верно, – ответила ему Марьяна. – Было темно и страшно. Но нас было трое. Мы вместе справились, в одиночку было бы куда труднее.
На следующий день пришли её навестить, как ни странно, пятеро сокурсников, среди них были Вика Белова, Наташа Холодова и Паша Орлов.
– Мы были просто поражены тобой, Оленева, – вкрадчиво защебетала Холодова, искоса поглядывая на красавца Орлова, который, к Наташиному сожалению, давно уже не считался её парнем – их роман продлился всего несколько месяцев, поскольку непостоянное Пашино сердце, не выносившее затяжных привязанностей, увлеклось новыми дамами. – Вашу историю показали даже по центральному телевидению!
Давать интервью телевизионщикам Марьяна категорично отказалась, сказала, что ничего героического не совершила, просто-напросто выполняла свою работу.
А вот Ирина с Людмилой охотно перед камерами разговорились, поделились с журналистами всем, что пережили в ту ужасную ночь после аварии, к тому же в один голос твёрдо заявили: если бы не умелые действия Марьяны, не выжили бы и ребёнок не родился бы здоровым! Приводили в пример отдельные эпизоды из их выживания. В изложении журналистов они приобретали ореол героизма и романтичности, словом, звучало всё возвышенно, невероятно и занятно.
