Текст книги "Черноглазая Марьяна (СИ)"

Автор книги: Татьяна Медведева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Она вас не любит! – заявил Сергей вызывающе. – Нас с ней с первого класса влекло друг к другу...

– Влекло, не спорю, да давно уж отвлекло и оттолкнуло друг от друга! – перебил парня Илья, его стала раздражать мальчишеская самоуверенность Голубева, которая, как говорится, плескала через край, но он постарался не горячиться. – Однако она не вышла за тебя замуж, – закончил как можно спокойнее, перейдя на "ты".

Красивое лицо Сергея неприятно сморщилось, глаза сузились до щёлочек, на выраженных высоких скулах заходили желваки.

– А теперь выйдет, как только разведётся, – после недолгого молчания он, наконец, нашёл что сказать. – И я усыновлю её сына!

– У нас будет дочь! – поправил Илья

– Это ещё лучше! – воскликнул Голубев. – Я удочерю маленькую черноглазую девочку. похожую на Марьяну.

– И не мечтай! – твёрдо возразил Оленев. – Дочь я никому не отдам!

– Я так и понял: вам с этой журналисткой с телевидения только нужен ребёнок, а до самой Марьяны вам дела нет. Ведь так? – Глаза Сергея холодно сверкнули. – Хорошо! Давайте договоримся: вы разведётесь без проволочек и канители, а я, когда Марьяна родит, попробую уговорить её отдать вам ребёнка. Мы себе своего заведём. Вы только отстаньте от неё сейчас!

– Ну, знаешь ли! – не выдержав, вскипел Илья и схватил Голубева за грудки, при этом возмущённо заорал, совсем забыв про ледяную выдержку и снисходительное терпение, на которые было настроился в начале разговора с этим наглецом: – Убирайся-ка ты подобру-поздорову подальше от нас с Марьяной! И зафиксируй в памяти своей навечно: ничто и никто не разлучит мою жену с нашим ребёнком! Я этого не допущу! Можешь не сомневаться!

Глава XXI

Оставив оторопевшего Голубева стоять на дороге и сев в машину, Оленев ещё долго не мог прийти в себя, его всего трясло. И этот слизняк претендует на мою жену, лелеет мечту забрать её у меня! А ведь, несмотря на молодость, он уже сложившийся манипулятор, поскольку убежден, что вправе распоряжаться чувствами и привязанностями женщины, которую выбрал и которую якобы любит.

На словах у него вроде бы всё прекрасно: готов удочерить чужое дитя, намерен идти вместе с любимой по жизни всегда! А на деле: не прочь избавиться при случае от обузы, склонен пойти на сговор с совестью! Не так, выходит, глубока его любовь к Марьяне, как говорит.

Впрочем, в этом везение для Ильи. Мара не глупая девочка, быстро разберётся в парне, если уже не разобралась. А уж он-то не отдаст её ему, пусть не раскатывает губы.

И с дочерью не расстанется никогда, эта привязанность навеки. Как только увидел на экране ультразвукового сканера её головку, трогательный ротик, цепкие ручки, понял, что полюбил эту крошку. И теперь она для него почти как живая – не существо, не фантом, а реальная личность, с которой можно разговаривать. Они с женой с ней и говорили, дочка им отвечала толчками.

Под действием чувств и размышлений Оленев вдруг решил заскочить в магазин "Детский мир", прежде чем поехать к Марьяне домой. Оттуда вышел с кучей игрушек и младенческой одеждой – едва удалось продавцам сложить их в три больших пакета. Ему повезло, что не пришлось ждать у домофона: кто-то из жильцов, выходя из подъезда, открыл перед его носом дверь. Взобравшись с пузатыми пакетами на четвёртый этаж, он с трепетом нажал на звонок, уже запоздало подумал, надо было купить ещё и цветы.

Дверь жена открыла на удивление быстро, хотя не без небольшой заминки, а он думал, что придётся уговаривать и умолять. Странно к тому же, легко впустила его в квартиру. Илье даже показалось, она обрадовалась, что он пришёл.

– Привет! – хоть и не радостно, но вполне приветливо произнесла. – Раздевайся и проходи!

– Это нашей дочке, – показал глазами на пакеты у себя в руках Оленев.

– Хорошо, – поразительно быстро согласилась Марьяна. – Спасибо, занеси в детскую.

Оглядев прихожую – куда бы поставить пакеты, пока разденется – Илья заметил мужские ботинки. Ого! Голубок уже тут как тут, не теряя времени, прилетел! Обогнал его и напел наверняка свою душещипательную песенку моей доверчивой жене, подумал раздражённо, теперь предстоит серьёзный разговор.

Быстро разделся и, прихватив пакеты, немедля, с напористо-независимым видом прошёл за Марьяной в гостиную. И оторопел: в кресле перед ним развалился, закинув ногу на ногу вовсе не голубоглазый Голубев, а какой-то незнакомый мужчина лет сорока или чуть больше – смуглый, черноволосый, сухощавый, в безупречном сером костюме и жёлтой рубашке с галстуком.

– Знакомьтесь, – сдержанно, тихим голосом произнесла Марьяна, – это мой муж, а это... – чуть замявшись, добавила: – Биологический отец.

Опешивший Оленев некоторое время смотрел на гостя молча – вот загадка так загадка у него жёнушка! Опомнившись, переложил пакеты в одну руку, другую неспешно протянул отцу Марьяны и назвал себя. Мужчина чуть приподнялся и ответил рукопожатием.

– Я Максим Скальцев, приехал познакомиться с дочерью, – произнёс хрипловато и вновь откинулся на спинку кресла, но ноги поставил прямо, плотно сдвинув колени.

– Очень приятно, – машинально откликнулся Илья и взгляд перевёл на жену.

Она показалась ему немного потерянной. В глазах мольба, пополам с отчаяньем: "Сделай что-нибудь!" Илья не представлял, как действовать, ведь ничего не знал об отце Марьяны: она всегда уходила от разговора о нём. И почему Скальцев, не Паверман? Он всегда думал, что её отец живёт в Израиле. Неужели тот поменял фамилию? Что-то не похоже по самоуверенному виду Скальцева.

Решил сначала отнести пакеты в детскую и быстрым шагом направился туда. Вернувшись в гостиную, подошёл к растерянно стоявшей посреди комнаты жене, без колебаний обнял за плечи и нежно поцеловал в макушку, чтобы успокоить и ободрить, потом потянул её к дивану. Когда сели, Илья руку не убрал с плеча Марьяны, наоборот, как можно ближе прижал её к себе. И сразу уставился на Скальцева вопрошающим, немигающим взглядом, ожидая объяснений.

Тот понял, что от него хотят.

– Я вот тут уже говорил Марьяне... Приехал познакомиться, ну и как бы установить родственные связи, – начал он изъясняться немного торопливо. – В "Одноклассниках" мы повздорили, я был груб... Её сообщение свалилось как снег на голову: не думал никогда, что у меня есть дочь на стороне. Само собой, психанул... А кто бы на моём месте не психанул! Потом, конечно, одумался и пытался связаться с Марьяной, но она меня заблокировала и чужаков не принимала, когда я пытался под другими фамилиями проникнуть на её страницу. И Наташка, мать её, тоже не отвечала. Пришлось поехать сюда самому, чтобы сделать экспертизу ДНК, вы же понимаете, без этого не обойдёшься.

Из сказанного Скальцевым Илья с трудом догадался, что Марьяна каким-то образом узнала, кто её настоящий отец, и нашла его в "Одноклассниках". Почему же об этом она ему не рассказала?! Наверняка поделилась со своими взрослыми подругами, а может, и с подружкой по школе Ниной Черновой и даже Сергеем Голубевым. Оленеву стало больно: жена не доверяет ему и не делится своими переживаниями. Как долго ещё придётся ждать, а главное, что делать, чтобы переломить её недоверие?

Его ужасно покоробила последняя фраза Скальцева насчёт ДНК. Но всё-таки, подавив в себе гнев, сдержанно поинтересовался:

– А зачем эта экспертиза моей жене?

– Я не бедный человек! – не без гордости в голосе заявил Максим, надменно вскинув подбородок. – Мои родители ещё богаче, у отца своя компания... Им требуются надёжные доказательства. Однажды их (ну и меня, конечно!) уже пытались обмануть...

– Нам не нужны ваши деньги! – резко оборвал Илья. – Большие деньги, как я убедился, людей только портят и приносят зло.

– Вы говорите так, поскольку их никогда не имели, – самодовольно ухмыльнулся Скальцев и, оглядев квартиру, снисходительно покосился сначала на дочь, потом на зятя.

– Тех, что мы зарабатываем, нам хватает на жизнь с лихвой, – уверенно возразил Илья. -Моя семья не будет бедствовать – я позабочусь об этом. Так что можете успокоить родителей: ни Марьяна, ни наши дети никогда не будут претендовать на их богатство! Значит, в экспертизе нет нужды! Мало того, – заговорил уже безапелляционно, – я не допущу, чтобы мою жену волновали чертовыми экспертизами! Ей нечего доказывать, и она не будет это делать, ведь так, Мара? – посмотрел на жену требовательным и одновременно просящим взглядом.

Сидевшая рядом жена, до этого вся напряжённая, натянутая, как струна, после его слов вдруг обмякла и расслабилась, растерянность её почти прошла.

Марьяна ночевала у Людмилы: уж очень та просила приехать к ней, потому что Ирина с сыном переехала на квартиру к Алику – он сделал ей предложение выйти за него замуж, она дала согласие – и Желе была в трансе, сильно переживала из-за своего нового одиночества.

Весь вечер пришлось успокаивать её, уже было не до своих переживаний. К тому же на фоне терзаний подруги собственные страдания по поводу очередной измены мужа блекли и казались несущественными. Ведь ходока по бабам от блудливости не отучишь. Смешно, да и стыдно плакаться, особенно когда сама, забыв полученный урок, добровольно наступила на те же грабли.

Утром на следующий день договорились, что снова встретятся вечером у Людмилы. После занятий Марьяна при подходе к дому натолкнулась на отца, ожидающего её на скамейке у подъезда – девушка в один миг узнала его.

И с того момента как будто пребывала в шоке, всё делала машинально, не вдумываясь в происходящее, не вникая в сказанное. И как же сильно она обрадовалась, увидев за дверью мужа! Ведь не могла прогнать отца: всё-таки проделал он далёкий путь, ходил в медуниверситет и нашёл её дом. Но о чём говорить с ним – не знала.

Упоминание экспертизы на отцовство явилось чем-то вроде ушата холодной воды, вылитого внезапно из окна сверху. Оцепенение рассеялось, и Марьяна пришла в себя. Царившая в душе раньше обида за оскорбление их с матерью достоинства снова зашевелилась в ней.

– Я согласна с мужем! – твёрдо произнесла она. – Мне незачем доказывать, что я ваша дочь. Я верю маме! И деньги ваши мне не нужны! Так что вы зря приехали. Вам лучше поскорее вернуться в столицу и зажить преспокойно прежней жизнью.

В угольных глазах Скальцева явно читались разочарование и досада, даже на мгновение, как показалось Илье, мелькнуло что-то похожее на злобу.

– Прежней жизни уже не будет! – жёстко процедил сквозь зубы гость, обращаясь к Марьяне. – Родители в курсе, что ты существуешь, и хотят убедиться, действительно ли ты их внучка. – Немного помолчав, добавил неохотно: – Я должен сказать тебе, что год назад, погиб мой четырнадцатилетний сын. Он катался на мотоцикле, и его сбила машина.

Девушка невольно ахнула и сострадательно уставилась на отца, лихорадочно подыскивая в уме слова сочувствия, но так и не успела выразить сожаление: отец не дал своим дальнейшим рассказом.

– Он жил не со мной, а с моей бывшей женой, я видел его лишь трёхлетним, -хладнокровно заявил, – а родители с ним встречались иногда, в последние два года чаще. Моя бывшая после развода не подпускала меня к мальчику. Но я и не настаивал... Зачем смущать их покой! Но деньги на содержание они получали сполна.

– И вас не волновало, чем и как живёт ваш сын, а может, ему в трудный момент нужен был ваш совет? – изумился Илья, испытывая к этому холёному, моложавому, дорого и элегантно одетому мужчине презрение.

– Я боялся привязаться к нему, – спокойно объяснил Скальцев. – Думаю, и ему это не нужно было. Привязанность нам обоим бы только повредила. К тому же у него был прекрасный отчим.

– Чем же могла бы навредить мальчику отцовская привязанность? – не скрывая осуждения, возмутился Оленев. – Если б вы общались с сыном регулярно, то знали бы, что он в свои четырнадцать лет незаконно ездит на мотоцикле и запретили бы категорически это делать!

– Это мой отец по его просьбе купил ему мотоцикл.

– И вы смеете утверждать, что большие деньги не приносят вред? – не удержался от укора Илья. – Ваш отец ему бы ещё гоночную машину подарил или яхту!

– Родители же не знали, что такое произойдёт, – выставил аргумент отец Марьяны. -Мне в десять лет купили японский мопед, а в тринадцать я уже гонял на мотоцикле – ну, и что?!

– Раз на раз не приходится... И вообще мало ли чего детям захочется, только взрослые должны, делая такие подарки, думать головой об их безопасности. Надо выяснить сначала, не противоречат ли они закону, – невольно перешёл на адвокатский наставительный тон Оленев. – Подросткам ещё рано водить транспортные средства, у них рассеянное внимание. Не зря же разрешено ездить на скутере и мопеде – с шестнадцати лет, а на мотоцикле – с восемнадцати.

– Всего не предусмотришь! – хмыкнул самонадеянно мужчина.

И Илья понял, что доказывать ему бессмысленно, он всё равно не поймёт, как и его родители, привыкшие быть хозяевами во всём, в том числе и на дорогах. А теперь они собираются засыпать своими неразумными подарками мою жену и дочь! Уж нет, он этого не допустит! Илья сам способен обеспечить их всем и баловать подарками, но в меру и не вопреки здравому смыслу.

– Не спорю, в жизни всего не предугадаешь, – произнёс он, кипя от возмущения. – Но зачем же самим стремиться к беде, нарушая установленные правила? – Помолчав немного, продолжил с твёрдостью в голосе: – Правильно говорит моя жена, вам лучше уехать и забыть о нас! – Опять на мгновение сделал паузу, потом, усмехнувшись, добавил: – В сущности, вам, похоже, не сильно-то нужна дочь, раз даже законного сына вы игнорировали. Вам не нужны привязанности. Вы не просто так сюда явились, не по доброте душевной и уж не от горячего желания узнать поближе дочь, ведь так?! У вас есть какой-то умысел?

– Кто бы говорил! – воскликнул насмешливо приободрившийся вдруг Скальцев. – Я тут встретился с бывшим однокурсником – он на телевидении работает – по его словам, ты сам не очень-то верный муж. А берёшься читать мне мораль! – и не обращая внимания на побледневшего зятя, обратился к дочери: – Марьяна, не слушай его. Давай сделаем экспертизу, чтобы надёжней было. А потом ты переедешь в Москву, там театры, музеи, много возможностей проявить себя. Отец подарит тебе большую квартиру, если захочешь, то и дом... Брось своего мужа, зачем тебе он! Ты настоящая красавица, твой вид ласкает взгляд, найдёшь кого-нибудь получше. Оставь этот захолустный городишко, куда акулы заплывают с океана и медведи забредают на окраины! Согласись, нет тут, на Дальнем Востоке, ничего хорошего!

– Это моя родина! – разом взбеленилась Марьяна. – Вам, может, и непонятно и покажется странно-напыщенным, но я люблю Дальний Восток, я обожаю его всем сердцем и никогда не покину его! И город наш вовсе не захолустный, а большой, красивый и... богатый. Да, богатый! – уверенно повторилась девушка, возбуждённо полыхая своими тёмными глазищами. – И край богатый! У нас рыбы навалом, грибов, ягод и всего другого полным-полно! И люди отличные, добрые и отзывчивые. Нет, я никогда отсюда не уеду!

– Правильно, Марьяна! – поддержал жену Оленев. – Для меня тоже нет земли краше, чем Дальний Восток. И я презираю тех, кто хает то место, где родился. – И с неприязнью посмотрел на Скальцева. – А что касается моей измены, к сожалению, не могу сказать, что её не было. Но она была временным заблуждением, больше подобного никогда не случится: слишком большой ценой это заблуждение мне обошлось!

В ответ отец Марьяны натянуто рассмеялся, а потом хмуро оглядел дочь и зятя с головы до ног, словно искал изъяны, за которые можно было бы зацепиться, чтобы оскорбить побольнее.

– Вы дураки! – произнёс с заметной издёвкой. – Не цените того, что само идёт к вам в руки. Ну, ничего, – ухмыльнулся высокомерно, – посмотрим, что оба запоёте после разговора с моим отцом завтра. Да, он тоже приехал сюда и желает встретиться с внучкой... Он предложит вам такое, от чего, я не сомневаюсь, вы забудете о своей великой любви к краю, который покажется вам болотом, как бы вы его сильно, подобно кулику, не хвалили! – хитро усмехнулся. – А теперь мне пора покинуть вас: у меня встреча с однокурсником в ресторане. Увидимся завтра. Давайте встретимся в гостинице, где мы с отцом остановились, в час дня. Завтра суббота, надеюсь, вы свободны?

Не дожидаясь ответа, заспешил к выходу. Уже прощаясь, предложил обменяться номерами сотовых телефонов.

– Я вам утром позвоню, сообщу все детали нашей встречи, – сказал, махнул рукой на прощание и скрылся за дверью.

Глава XXII

Оставшись одни, Марьяна и Илья долго не могли прийти в себя. Как-то так получилось, Скальцев всё решил за них – назначил встречу, даже не удосужившись узнать об их согласии.

Илья не дал бы ему спуску, не помяни тот об измене. Упоминание о ней на время выбило его из колеи, и он не смог ответить Скальцеву должным образом, то есть так, как тот заслуживает. А хотелось бы, забыв про вежливость, послать его куда-нибудь подальше со всеми многообещающими намёками и усмешками.

Но хорошо, что сдержался, поскольку, как ни крути, этот человек всё-таки биологический отец Марьяны – никуда от этого не денешься. Ещё не известно, как сама она намерена воспринимать новоиспечённого родителя. Скорее всего, пока находится в растерянности – признавать его или нет.

Ей трудно принять какое-либо решение, тем более отец, видно сразу, не подарок. К счастью, Марьяна не в его породу, а скорее, в материнскую, то есть в бабушкину. Как ни странно, Оленев, пожалуй, впервые с радостью подумал, что его жена сделана из теста Марии Филипповны, которую когда-то и презирал – за фанатичность, неразборчивость в средствах, и исподволь уважал – за упорство и силу духа. Несомненно, в Марьяне замешано гораздо больше хороших качеств, причём собственных, личных, что делает её удивительной и неповторимой.

И как он только мог раньше думать, что она скучная особа? Как не видел живости ума в иссиня-чёрной глубине огромных глаз? Как не заметил ранимость и чувственность её души?

– Нам нужно поскорее развестись! – неожиданно ошеломила Илью жена, прервав его размышления. – Мы можем это сделать теперь лишь через суд, раз живот мой уже заметен. Как я поняла из телепередачи "Давай разведёмся", нас разведут, если мы оба будем согласны... А ты потом можешь признать дочь – это твоё право.

– Да, я знаю, но развода никогда не будет! – бурно вскипел Оленев, недавнее его благодушие разом исчезло.

– Но я не буду терпеть, когда муж встречается с другой! – с твёрдостью в голосе заявила Марьяна. – Пойми, мы такие разные с тобой. Ты суперсовременный, продвинутый, загадочный, словом, привлекательный во всех отношениях, а я действительно отсталая, старомодная и предсказуемая. У таких, как ты, всегда будут любовницы. – Илья открыл было рот, чтобы возразить, но она остановила его резким жестом. – Подожди, дай мне высказаться!.. Ты притягиваешь внимание женщин – и это тебе нравится. А я терпеть не могу, когда на меня мужики недвусмысленно пялятся. И я, как уже сказала, из тех, кто не будет делить ни с кем мужчину. Мне нужен один-единственный. И чтобы любил меня, только меня и не бегал за другими дамами, даже когда поссорится со мной! Быть может, со временем я встречу такого. Если не встречу, ну что ж, буду жить одна с дочкой.

К моему сожалению, сегодня не очень осуждаются романы на стороне. Сплошь и рядом, если верить кино и телевидению, многие супруги изменяют друг другу – в общем, это как бы норма жизни! Но мне она не по душе. Мои моральные устои, да, устои или, считай, принципы, не усмехайся, причём устои "придурковатой" бабушки, как ты писал в дневнике, не позволяют мне принять такую норму...

– Забудь ты, наконец, о дневнике! – не удержался перебить жену Оленев. – В нём не было ни крошки правды. Одна тупая злость!

– А я верю ему! – упрямо возразила Марьяна. – Ты в нём писал, что думал. А в мыслях у тебя была Радуга, ты ею был очарован, согласись, и теперь она влечёт тебя, как скрытая магнитная сила? Ты не можешь не видеть её, стремишься к ней, возможно, и исподволь. Так что сегодняшнее свидание не случайно! Только я не понимаю, как можно ночью страстно заниматься любовью с одной, а утром броситься в объятия другой! Разве это не противно?

– Противно, – горько произнёс Илья. – Согласен с тобой, но я не бросался в объятия Алёны, ты заблуждаешься. Мои моральные устои не настолько низки, как ты думаешь. Всё было иначе. Я уже говорил тебе вчера, что наша встреча не была свиданием, ты не захотела слушать до конца, но выслушай теперь, прошу! – произнёс умоляюще и принялся как можно спокойнее объяснять: – С Алёной мы встретились случайно, хотя нет, она поджидала меня у студии. Перед этим я грозился сообщить руководству телекомпании о её связи с преступниками. Она стала умолять и плакать, чтобы я не рассказывал, не портил ей жизнь. А я, дурак, поддался её слезам, потому что был в радостном настроении после прекрасной нашей ночи с тобой, в общем, пожалел и даже начал успокаивать, пообещал не говорить, и тут Алёна бросилась мне на шею, стала благодарить. Дальнейшее на видео не записывали или не представил тебе Голубев. А я тогда страшно обозлился на Алёну, за то, что с неё мои страдания, пережитые по её вине, скатываются как с гуся вода, оттолкнул от себя и пригрозил, что уничтожу с потрохами, если будет попадаться мне и моей семье на глаза и вредить.

Просто элементарно могу не выдержать, потому что не переношу её сияющий вид! А ты, Мара, говоришь, что меня к ней влечёт! Неужели ты настолько мне не веришь, что думаешь: я способен продолжать любить женщину, ради денег доносившую на меня бандитам? Я же не мазохист! – закончил с горечью.

– Но ты был сильно увлечён ею! И дневник, и видеозапись говорят об этом.

– Дай мне сотовый! – решительно попросил Оленев и, не дожидаясь, пока жена сделает это, заметив её смартфон на журнальном столике, протянул к нему руку, отыскал сообщение Голубева с видеовложением и удалил его. – Вот и нет этой записи, как и моего дневника! – сказал с удовлетворением. – Они уничтожены! Ничего не было, всё забыто! А осталась лишь наша любовь. Я люблю тебя, мой милый чёрный ангел, и всегда любил, только не осознавал! – молвил таким глубоким, немного грустным, чувственным голосом, что у Марьяны приятные мурашки побежали по коже, а сердце наполнилось удивительной теплотой.

Тем не менее она не позволила себе растаять под чудодейственными признаниями, как Снегурочка под лучами солнца, хотя понимала, что муж в чём-то прав. Ведь он не настолько же слаб, чтобы терпеть предательство, пусть даже такой очаровательной женщины, как Радуга.

А вот в любви Ильи к себе она сомневалась. То, что у них была недавно совместная страстная ночь, ещё ни о чём не говорит. Всего-навсего в нём сильно развито чувство долга. Считает, жена, ребёнок должны быть у него под боком! В кругу Ильи принято: если женаты, то соблюдайте приличия, хотя ходить на сторону не то что не возбраняется, даже приветствуется, лишь бы это было тайком и всё шито-крыто.

Муж протянул к ней руки, чтобы обнять, Марьяна резко отстранилась. Оленев сделал вид, что не заметил её нежелания касаться его, сцепил пальцы перед собой, показав этим, что не собирается обниматься.

– Мои устои похожи на твои, – проникновенно глядя ей в глаза спокойно проронил. -Это любить одну женщину! С чего это ты взяла, что я буду всегда иметь любовниц? По одному случаю с Алёной нельзя утверждать, что я юбочник и потаскун.

На что Марьяна печально покачала головой и, невесело усмехнувшись, спросила:

– Скажи, если б не предательство Алёны и не плен в пустыне, если б беременной оказалась не я, а твоя любовница, ты бы ушёл от меня? – и не дожидаясь ответа, сама вывела заключение: – Конечно бы, ушёл! Ведь для тебя я была серостью и простушкой, скучной и жалкой, недостаточно эффектной. И вся семья твоя обрадовалась бы: наконец-то их единственный сын нашёл женщину по себе! – не замечая возражающих порывов Ильи, она продолжала не без возмущения: – Вам не нужна моя простая любовь, вам подавай сложную, с вывертами, словесными наворотами, чувственными всплесками. А я, если не вешаюсь на шею каждый момент и не сыплю лестью, значит никчёмная и неинтересная дурёха, мною можно помыкать и использовать как вздумается!

Но вы не знаете, какая я на самом деле. Не такая уж я послушная и доверчивая. Когда меня обижают, я злюсь и замыкаюсь, но могу и дать сдачи. Ты ошибаешься, я вовсе не ангел. Во мне иной раз столько нехорошего, ненавистного, отнюдь не ангельского скапливается, что я взрываюсь и поступаю вопреки логике, могу и мстить, да так, что даже Асмодей, повелитель демонов мести, если бы существовал, пришёл бы в ярость.

Не удержавшись, Илья беззлобно расхохотался: такой невероятно трогательно-забавной и невинной выглядела его жена с сверкающими очами и проступающим сквозь смуглоту румянцем, рассказывая о своих душевных смятениях и изображая злобную ведьму. На самом деле ничего жестокого и мстительного в её облике не наблюдалось, наоборот, вся сияла ангельской нежностью и добротой, хотя изящное личико было неспокойным и сосредоточенным.

– А мне казалось, что ты поступаешь всегда правильно, идёшь по прямой дорожке, никаких отклонений ни в чём, спонтанность ненавидишь! – оборвав смех, признался он для себя самого неожиданно. – Выходит, я ошибался и рад этому. Ты просто чудо! – и ласково оглядел жену.

Марьяна обиженно нахмурилась:

– Ты не воспринимаешь меня всерьёз?

– Ещё как воспринимаю! – охваченный волнением, воскликнул Илья. – Если б ты заглянула в мою душу, то поняла, сколь много значишь для меня. Я был дураком, это неоспоримо, но я бы не ушёл никогда от тебя. А если бы ушёл по дури, то скоро бы вернулся, потому что глаза мои раскрылись бы пошире и я увидел, что собой представляет Алёна.

– А если бы она представляла собой невероятно душевную женщину?

– Я думаю, всё равно вернулся. Ты уже была в моём сердце. Я только не осознавал.

– Это всё слова! – усмехнулась Марьяна. – А наяву всё не так красиво и приятно – я в этом уже убедилась и повторения не хочу! – и твёрдо сложила губы.

– Ты не желаешь верить мне? И прощать не желаешь? Но ведь каждый ошибается. Ты тоже совсем недавно была влюблена в Голубева, а может, и теперь мечтаешь с ним соединиться, поэтому-то и просишь развода. Но я тебе его не дам! – категорически отрезал Илья. – И вообще я понял, что совершил ошибку: уже два месяца, как вернулся из плена, а живу отдельно! Хотелось дать тебе время, чтобы ты могла разобраться и забыть... И полюбить меня. Это был неточный ход. Я промахнулся, пора исправлять... Теперь мы будем жить вместе, я буду всегда рядом. Каждый день. И разбираться в чувствах будем вместе!

– Я не хочу уезжать из бабушкиной квартиры! – воскликнула Марьяна, при этом чуть не топнула ногой. – Это мой дом, здесь мне хорошо! А ты...

– А я сюда перееду, – перебил её Оленев спокойным голосом, – мне нравится эта квартира – тёплая, уютная, в центре города, в то же время не на шумной улице. Сегодня же переселяюсь сюда, к тебе! – и уставился убеждающе-внимательным взглядом на растерянно моргающую удивлёнными очами жену.

– Тебе будет здесь тесно, – наконец оправившись от изумления, выдавила из себя Марьяна. – Ты же привык к простору... Ну, хорошо, давай пока не будем разводиться, подождём рождения дочери, но жить нам всё же лучше отдельно...

– Уж нет! Теперь отдельного ничего у нас не будет! – с упрямством заявил Илья. – Мы будем вместе, что бы ни случилось – кстати, таков закон счастливого супружества. Мы его нарушили, когда завели две спальни. А здесь вовсе не тесно, три комнаты – да это мечта каждой среднестатистической семьи, мои родители и я когда-то жили в смежной двушке...

Прежнюю квартиру мы продадим. Она слишком большая для нас, мы в ней терялись. Едва соприкасались, каждый жил сам по себе, забиваясь в свой угол. Зачем нам две спальни, когда можно обходиться одной, причём с большой радостью и удовольствием?! И кабинет не нужен. Работа должна оставаться на работе. А дом быть домом!