Текст книги "Черноглазая Марьяна (СИ)"
Автор книги: Татьяна Медведева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Однако не утерпела и вечером снова включила планшет. К её удивлению, отец уже ответил ей. Открыв и прочитав его сообщение, она была невероятно поражена.
В нем было написано: «Дорогая Марьяна, я очень рад, что ты помнишь обо мне, но искренне удивлён, что ты считаешь меня своим отцом. Разве тебе мама не рассказала: я не твой отец, мы с твоей матерью были в браке чисто фиктивно? Она забеременела, кажется, от выпускника факультета журналистики, который бросил её и уехал в Москву с другой девушкой. Я любил твою маму и предложил выйти за меня замуж, надеялся, что она меня полюбит. Но не получилось. Когда моя семья решила уехать в Израиль, Наташа отказалась покинуть страну, и мы развелись. Теперь я женат, у меня трое детей. Я был бы не против считать и тебя своей дочерью, если ты желаешь. Ведь я не забыл, как держал тебя в руках маленькую. Моя жена и сыновья не возражают».
Глава XVII
Едва дождавшись утра, Марьяна без предупреждения по телефону отправилась к матери. К счастью, застала её одну: близнецы уехали в школу, а муж – на работу. Сразу без обиняков девушка выложила ей то, что узнала от Германа Павермана.
Мама была не только поражена, но и напугана. Красивое моложавое её лицо побледнело, огромные шоколадные глаза беззащитно замигали, уставившись на дочь.
– Надо было давно тебе рассказать, – после долгого молчания залепетала она, – но мне казалось, будет лучше, если ты никогда не узнаешь правду. Твой отец действительно бросил меня ради другой.
– Бабушка это знала? – машинально спросила Марьяна, по привычке в первую очередь соединяя себя с бабулей и искренне недоумевая, как же такое могло пройти мимо её всевидящего ока и почему она о настоящем отце не заикнулась ни разу – всегда говорила лишь об еврейчике-стоматологе.
– Да, пришлось ей сказать, – вздохнула Наталья. – Но выхода не было. Иначе твоя бабушка Германа из России не выпустила бы. А он собрался туда с родителями… Это было её идеей скрывать от тебя настоящего отца. Она заставила меня молчать, ничего тебе не говорить, чтобы не травмировать твою детскую душу. Да это было и к лучшему.
– А если бы я вдруг встретила брата, то есть сына отца, и влюбилась в него. Или мой ребёнок, став взрослым, решит жениться на его внучке? – с возмущением воскликнула Марьяна. – Об этом вы не подумали!
– Мы бы не допустили такого, – спокойно сказала мать. – Не надо меня осуждать. Лучше постарайся понять. Я была совсем юной, влюблённой, а позже обманутой, брошенной и несчастной. Я училась в медучилище, он оканчивал университет и мечтал стать известным журналистом. Но я не знала, что его семья вместе с семьёй его невесты, о которой я тоже ничего не знала – их семьи дружили – намеривались переехать в столицу.
Выложив всё это одним махом, Наталья сникла, и её прекрасные очи печально повлажнели, отдельные слезинки покатились по щекам. Представив свою мать одинокой молоденькой девчонкой, причём беременной, Марьяна почувствовала, как жалость сдавила всё внутри. Она обняла Наталью и прижала к себе.
– Не плачь, мама, – прошептала ласково, – я не осуждаю тебя и не сержусь, просто хочу, чтобы ты рассказала мне всю правду об отце. Всё как оно было на самом деле! Без утайки!
Обрадовшись, что дочь не намерена больше её укорять, женщина успокоилась и, вытерев слёзы, поведала ей о своих страданиях в юности.
С Максимом Скальцевым она познакомилась на дискотеке в ближайшем к медучилищу Доме культуры. Привёл её туда Гера Паверман, который учился на первом курсе в медицинском вузе и жил в соседнем от их с матерью доме.
Наташа влюбилась в Максима с первого взгляда, несмотря на то, что был старше её почти на шесть лет. Он казался таким остроумным и независимым, она просто голову потеряла. Чтобы не посчитал малявкой, соврала, что скоро ей будет восемнадцать, хотя недавно исполнилось лишь шестнадцать.
Они стали встречаться, сначала на людях, а потом и наедине у него дома, пока его родители на работе. Там занимались любовью. Конечно же, предохранялись – оба знали о современных способах контрацепции со школы – тем не менее что-то пошло не так, в какой-то момент случился прокол. Возможно, презерватив попался бракованный.
К сожалению, о беременности Наташа узнала после того, как Максим неожиданно, даже не попрощавшись, после выпускного вечера в вузе укатил в Москву, где раньше устроились его родители и старший брат. Оттуда он ей и позвонил.
– Прости, мне хорошо было с тобой, но только в постели, – сказал напрямик. – Увы, а во всём другом мы с тобой не пара. Мне с тобой скучно. Тебе нужно ещё подрасти, причём подрасти интеллектуально. Мне нужна жена умная, чтобы можно поговорить, поделиться мыслями. У меня есть такая подруга. Мы дружим с детства, учились вместе на журфаке, наши родители дружат и мечтают, что мы поженимся. Свадьба у нас не за горами. Так что прощай! И будь счастлива, малышка!
А через неделю выяснилось, Наталья беременна. Она попыталась найти Максима через его университетских друзей и соседей по дому, но никто не знал, где в Москве устроились Скальцевы. Похоже было, просто не хотели никому говорить свой новый адрес. Кто-то из соседей намекнул, что старший Скальцев скрылся в столице от долгов, дескать, набрал в местных банках кредитов.
Узнав о ее беременности, влюблённый в неё с детства Гера Паверман предложил ей выйти за него замуж. Страшась гнева Марии Филипповны, Наташа согласилась.
– Я найду отца в социальных сетях и скажу, что существую, он должен знать обо мне! – выслушав мать, взволнованно произнесла Марьяна.
– Не думаю, что он обрадуется! – остудила её Наталья, невесело усмехнувшись. – Я как-то заглядывала в его страничку в «Одноклассниках», просто посмотрела его фото, каким он стал. Наверняка в «гостях» он видел, что я к нему заходила, но он не проявил ко мне интереса, хотя по главному фото, скорее всего, узнал, я не так уж сильно изменилась, да и фамилии – и старую, и новую – указываю. Мне кажется, ему будет всё равно, есть ли у него дочь на стороне или нет. Он смуглый, как и ты. Говорил, что в его крови есть татарская кровь. Хочешь, вместе можем сейчас заглянуть на его страницу? – предложила дочери.
Марьяна согласилась. Не мешкая, они сели за компьютер и зашли в «Одноклассники». Увеличив главное фото в страничке отца, Марьяна увидела чем-то похожего на неё мужчину. Хотя считалось, что она вылитая мама, но в облике отца тоже просматривались общие с ней черты. Глаза у них были одинаковой черноты, у Натальи – они светлее, ярко-коричневые. И нос у Марьяны отцовский – прямой, у мамы он чуть вздёрнут. А вот губы у него совсем другие – тонкие, упрямо сжатые, с лёгкой саркастической усмешкой. На других снимках он в разных странах, но в основном один, лишь на одном – в группе людей.
– Твой отец до сих пор хорош собой – стройный и моложавый – и, без сомнения, преуспевает, если путешествует по свету, – без особого восхищения проговорила Наталья. – Но в обаянии ему далеко до моего мужа, хотя у того наметился уже животик! – с гордостью добавила она. – Давай напишем ему вместе. Только не жди от него восторга. Он холодный, расчётливый эгоист.
– Нет, я сама ему напишу дома, – решила Марьяна. – По дороге соберусь с мыслями и придумаю, какими словами лучше выразить новость, что у него есть дочь.
На обратном пути она заехала к старшим подругам и рассказала им о неожиданно открывшейся правде об отце.
– И почему ты раньше не нашла этого Павермана в сетях? – с удивлением спросила Ирина.
– Наверное, не додумалась, – честно ответила Марьяна, – я же с «Одноклассниками» не имела дело, как и не регистрировалась "В контакте" и "Фейсбуке", хотя слышала об этих сайтах общения. Да и неудобно было навязываться, ведь Герман Паверман знал обо мне и адрес бабушки ему известен, мог бы, если захотел, сам мною поинтересоваться. Это вчера мне неожиданно взбрело в голову отыскать его… А теперь и Скальцева! Нужно придумать для него сообщение потактичнее.
– Вот почему в тебе нет пресловутой еврейской самоуверенности, а я-то всё время думала, откуда в тебе стеснительность и неуверенность в себе! – воскликнула не привыкшая церемониться Людмила. – Ты ещё извинись перед Скальцевым за то, что родилась без его спроса! – съехидничала она с лёгкой усмешкой. – Нет, ты должна держаться независимо. Тебе ничего не нужно от родного отца, ты выросла и стала успешным человеком. Это он должен чувствовать себя неудобно.
– Тем не менее «самоуверенный» еврей дал ей своё имя, предложил защиту перед бабушкой её маме и теперь готов принять Марьяну, как родную дочь, – непроизвольно подколола Железнову Ирина с едва заметным сарказмом.
Помня слова Людмилы, что должна держаться с достоинством и не позволять себе в чём-либо унижаться, Марьяна не стала долго раздумывать над содержанием сообщения отцу, написала почти то же самое, что и Герману Паверману, только добавила, что о нём узнала от мамы, Натальи, до замужества Плотниковой, совсем недавно.
Ответ пришёл на следующий день. Как и предсказывала мать, не следовало ожидать от Скальцева чего-то хорошего.
«Твоя мама тебе соврала, – написал он. – Если верить всем девицам, с кем я спал и кто хотел мне приписать отцовство, то у меня уже было бы семеро по лавкам. Я всегда предохранялся, а с твоей мамой тем более, поскольку не собирался жениться на ней никогда. Она не была моей любовью всей жизни. Можете со своей мамочкой выбросить из головы всякие поползновения навязать на меня родительские обязанности. Наверняка ты беременна от какого-нибудь шалопая, а мамаша твоя влачит жалкое существование, нарожав от разных мужей кучу детишек... Пусть вспомнит получше, от кого она всё-таки тебя родила. И вообще мой совет вам: обратитесь в комитет социальной защиты населения или благотворительные фонды, там вам окажут помощь, а я не социальная служба. Адью!»
Сказать, что Марьяна невероятно была возмущена, было бы не точно выразить её состояние. Она просто вскипела гневом. Как он может так презрительно и уничижительно отзываться о ней с мамой! А ведь ничего не знает о них!
«Вы ошибаетесь, нам с мамой от вас ничего не нужно, – ни капельки не раздумывая, тут же стала отвечать Марьяна. – Напрасно вы нас оскорбляете, мы не бедные и не опустившиеся личности, также не безнравственные, как вы себе вообразили. У нас всё хорошо. Я учусь в медицинском вузе, школу окончила с золотой медалью. Да, я беременна, вы это угадали, но не от какого-то шалопая, а от мужа. В деньгах ни я, ни мама не нуждаемся – ни в ваших, ни в чьих-либо. У мамы хорошая, дружная семья, муж её обожает. Она мне говорила, что не стоит ждать от вас понимания, потому что вы первостатейный эгоист, но я не поверила. А ведь мама права. И она не врунья вовсе! Не переживайте, я больше не буду вас беспокоить. Обидно, что именно в вас когда-то влюбилась моя мать! И очень жаль, что не в человека, чью фамилию я носила до замужества! Адью я возвращаю вам! И именно в значении – прощайте!»
Отправила сообщение и не мешкая занесла отвергнувшего её папашу в чёрный список. И тут же выключила компьютер.
В последнее время Илья почему-то стал постоянно раздражаться и злиться. Вроде бы всё складывается как нельзя лучше: заведённое дело о наркогруппе продвигается успешно. Почти все наркоторговцы и поддерживающие их полицейские, также чиновники выявлены и пойманы, судебный процесс уже идёт полным ходом. Клиент, которого он защищал, полностью оправдан, тот действительно не был связан ни каким боком с наркогруппой. Красавица Алёна со своим умничаньем, льстивой слащавостью и искусно разыгранной влюблённостью уже его не волнует.
Так, отчего же он выходит из себя? Конечно, понимал, что причина – в однокласснике Марьяны. И не потому, что тот проводил его жену до дома и поцеловал на прощание. Ничего в том особенного и страшного нет: он сам не раз это делал с другими женщинами, даже будучи женатым, что его, между прочим, ни в чём не обязывало, было простой вежливостью.
Но Голубев был первой любовью жены и, похоже, всерьёз мечтает вытеснить его из её жизни – Илья это чувствует всеми фибрами души. Когда он сказал Алёне, что не собирается иметь ничего с ней общего, в мыслях у него одно лишь – вернуть любовь жены, та чуть ли не рассмеялась ему в лицо.
– Было бы что возвращать! – насмешливо усмехнулась. – Ты уверен, твоя молоденькая жёнушка обожает тебя? Ничего подобного! Я навела справки еще до твоей поездки в Египет. Оказалось, она безумно влюблена в одного парня, бывшего одноклассника. Я видела его. Молодой, самоуверенный красавчик. В его красивых голубых глазах можно, заглядевшись, утонуть. Была бы я его возраста, то увлекла бы с потрохами. Да и сейчас, даже при возрастной разнице в девять лет, могла бы ему голову вскружить, если бы захотела. Но я оставляю его твоей жене: всё-таки со школы влюблена в него!
В ответ тогда Илья сказал уверенно, что своего он никогда никому не отдаст, тем более жену и ребёнка, а любовь к однокласснику у Марьяны давно в прошлом.
Однако так ли это? Сама она заявила, что любила Голубева, но теперь уже не знает, как к нему относится. Единственное, в чём он не сомневается, это то, что в близких отношениях с ним Марьяна не была, ведь сама это сказала ему, да и Илья чувствует – так на самом деле оно и есть.
А что если ей захочется испытать с ним физическую близость: стремилась же она в объятия этого парня многие годы?
Навряд ли! Пока Марьяна вынашивает ребёнка, не пойдёт она ни на какие адюльтеры – слишком глубоко укоренились в её подсознании моральные принципы, требующие от неё самоотречения, верности и порядочности. Если захочет испытать страсть с первой своей любовью, то это будет лишь потом, после рождения малыша и развода. А этого Оленев не допустит, приложит все силы. У него ещё есть время завоевать жену.
Только каким образом – знать бы! Ведь обычные ухаживания с Марьяной не сработают. Она безразлична к цветам: он послал ей несколько дюжин роз на следующий день после того, как узнал о её беременности, жена ответила эсэмэской: «Спасибо». И всё – никакой особой радости по поводу цветов не выразила. Да она и раньше не умилялась над ними, к тому же в её с бабушкой квартире никогда не было комнатных цветов, также, живя с Ильёй, Марьяна их не заводила. Хотя он предлагал ей купить популярные во многих домах орхидеи.
Не любит жена и шоколад, вообще, подарки Ильи всегда воспринимала настороженно, даже с некоторым испугом, словно брала их не насовсем, а в долг. «Зачем же так тратиться? Это же так дорого! Не стоило!» – Обычно слетали с её уст такие фразы, когда он вручал их.
По ресторанам тоже не охотница ходить, особенно по вечерам.
Полететь на неделю в тёплые края? Ни за что не пропустит со своей скрупулёзной посещаемостью занятия в университете, вдобавок, возможно, ей вредно менять климат в её положении. Вот попробуй тут поухаживать!
Чем же увлечь жену? Как обратить её внимание на свои лучшие стороны в характере, внешности, поступках, чтобы потянулась к нему всем сердцем? И именно теперь, когда она во всём, что касается его, разочарована?
Он всегда стремился к внешнему спокойствию, невозмутимости, ему с детства нравилась отстраненность и сдержанность разведчика Штирлица из фильма «Семнадцать мгновений весны» в исполнении артиста Вячеслава Тихонова. Старался подражать ему, даже учился по книгам американского теоретика эффективного общения Дэйла Карнеги смирять свой от природы взрывной темперамент.
Как ни смешно, но свой вырабатываемый годами, так сказать, «нордический» характер Илья подпортил скандальной «порочащей связью». Да, эмоций ему всё же не хватало!
В общем, оказался далеко не супермен с твёрдыми убеждениями. И внешность его ухудшена отпечатком от плети на щеке, хотя врачи утверждают, он постепенно пройдёт, не надо даже делать пластическую операцию, однако пока тот ещё неприятно "красуется" на его лице и притягивает жалостливые взоры людей. А уж о поступках не следует и говорить. Не только сходил налево и предал жену, но ещё и выразил ей своё презрение в своих дневниковых записях. Какая женщина это быстро простит?
Однако Илья в глубине души всё-таки верил, что такая, как его Марьяна, простит. Главное – чтобы красавчик Голубев под ногами у них с женой не путался и не сбивал её с толку своей проснувшейся «большой любовью» и увивающейся прытью.
И что же ему предпринять – ломал то и дело он голову. Раньше Илья привык держать себя с женой отстранённо, соблюдая дистанцию, не делясь с ней своими переживаниями, да и с кем-либо другим, даже с другом Никитой, а уж тем более с родителями старался не откровенничать. Лишь Алёне удалось подобрать к нему ключик и заставить раскрыться перед ней.
Оленев понимал, нелегко будет теперь наладить душевный контакт с Марьяной, которая тоже с первого их знакомства возвела между ними преграду. Прежде он даже не задумывался, что был ей не люб, считал себя для неё своеобразным призом – будет жить как за каменной стеной, ни в чём не нуждаясь.
А она, выходит, в этой стене и не нуждалась вовсе, поскольку о многом из материальных благ не мечтала, а малое, чем довольствовалась, то есть самое необходимое, и сама способна заработать.
Больше того, и сердечный друг, как выяснилось, у неё уже был, по крайней мере, жил в душе, она о нём мечтала – это Илье было неприятно.
С Голубевым Илья обязательно справится, он затмит его в сердце Марьяны своей неусыпной заботой и волнующей нежностью. Докажет жене, что он во сто крат лучше и больше годится ей в мужья. Ну и что, что первая любовь считается сильным чувством, но приходит же когда-нибудь ему конец! У всего он бывает, нет ничего постоянного.
В сущности, он сам, надо признать, совсем недавно не любил жену. Да, она ему нравилась внешне, особенно поначалу. Приятно было волноваться чернотой её огромных, всегда чуть удивлённых, сногсшибательно красивых удлинённых глаз, густотой блестящих угольных волос, трогательно-нежным овалом гладкого, смуглого лица, по-детски пухлыми губками, сложенными в приветливую улыбку. Тем не менее любви, всёпоглощающей и приводящей в восторг, какая захватила его на какое-то время к Алёне, Илья к Марьяне не чувствовал.
Так, почему же теперь его просто корёжит от одной лишь мысли, что жене нравится кто-то другой? Отчего у него в душе всё вспыхивает и одновременно холодеет, когда он видит или представляет, как Голубев прикасается к Марьяне? Неужели в нём возмущается самое обычное чувство собственника? Моё – не отдам! Или что-то иное родилось в нём?
А может, он всё-таки любил жену и раньше, только не осознавал, и теперь ревнует, как все любящие люди? Одно Оленев точно понял: жена его вовсе не райская птичка, предназначенная услаждать его взор, какой казалась раньше, а личность с глубокими чувствами и переживаниями.
И ещё осознал, что никогда не собирался расставаться с Марьяной. Возможно, поэтому обратился за помощью к психологу. Несмотря на бурную, захватывающую страсть к Радуге, коварная тревога и непонятное беспокойство угнетали его, теперь он знает, душа болела за жену и не хотела разлучаться.
Странно, а Алёну за те их несколько совместных месяцев он не ревновал никогда, несмотря на её игривость и кокетство при общении с другим полом.
Глава XVIII
Можно было подумать, что грубый ответ биологического отца введёт Марьяну в ещё большую хандру, но получилось обратное: горечь от слов Скальцева быстро прошла, вместо неё она почувствовала удивительный прилив сил, словно, перестав плыть по течению, наконец-то, выбралась на один из берегов, причём именно на тот, на котором оказалась нужная ей дорога. И при этом в сердце у неё – никаких страданий и разочарований, ощущение, что всё правильно!
И о чём печалиться? В общем-то, всё получилось, как предсказывала мама. Не стоило ожидать ничего другого. Она сама, будучи молодой и красивой, не нужна была Максиму Скальцеву много лет назад – значит и ребёнок её ему не нужен.
Иного от него и не следовало ожидать. Эгоист, он и есть эгоист, ему абсолютно наплевать на других, нельзя ждать от него нормального проявления человеческого участия. Лучше подобных типов обходить стороной и не пускать их в свою жизнь.
А уж расстраиваться из-за них и вовсе не стоит. Конечно, неприятно, когда тебе незаслуженно говорят обидные вещи. Скальцев мог бы просто отрицать отцовство или предложить сделать тест на ДНК. Так, нет же, нахамил и оскорбил! Выставил их с мамой шлюхами. А сам, судя по его собственному признанию, завзятый бабник.
Марьяна постаралась больше не думать о настоящем отце. А вот Герману Паверману решила продолжать писать, тем более тот охотно отвечал и постоянно передавал приветы от родных, даже пригласил в гости.
Наступило время выяснить через УЗИ пол ребёнка: как раз пошла двадцать первая неделя беременности, когда результат уже может быть более точным. Марьяна позвонила Илье и предложила пойти с ней в поликлинику, всё-таки отец малыша. Тот согласился с радостью.
И вот они в кабинете ультразвуковой диагностики. Врач-сонолог повернула монитор так, чтобы экран был виден не только Оленеву, но и лежащей на кушетке Марьяне. Поначалу она увидела там лишь что-то вроде женской юбки, в которой колебались какие-то непонятные фигурки. Постепенно изображение стало определённее, появилась головка ребёнка с носиком и ротиком, показались тонкие ручки, потянувшиеся к глазкам.
Затаив дыхание, Марьяна с Ильёй растроганно уставились на своего малыша – это был их малютка, их продолжение! Не сговариваясь, они одновременно протянули друг к другу руки. Оленев крепко сжал её внезапно похолодевшую узенькую ладошку своей большой тёплой ладонью и так держал, не выпуская, пока врач объясняла им состояние ребёнка.
И наконец, она им сообщила:
– У вас девочка.
А потом дала послушать её сердце. Оно стучало ровно и, как показалось Марьяне радостно. Её собственное сердце тоже было ликующим: она так хотела девочку! Назовёт её Марией, в честь бабушки. Наверняка это Илье и его родителям не понравится. Ну, и пусть, я же не собираюсь к нему возвращаться, а его родители, скорее всего, будут очень редко навещать внучку. Сама же Марьяна не будет им навязываться.
Очень здорово, что у них с дочерью будут похожие имена, только у неё самой имя как бы из двух имён – Мария и Анна или Яна.
– Теперь можно подумать над тем, как назовёте ребёнка. Вы ещё не придумали имя для девочки? – с нескрываемым любопытством спросила врач. Она узнала Оленева по телепередаче, да и о Марьяне слышала: читала в газете, как она принимала роды в сложных условиях.
– Пока нет, но теперь решим, как назовём, – быстро откликнулся Илья и с нежностью посмотрел на жену. – Правда, дорогая?
Марьяна машинально кивнула и промолчала, не стала говорить, что имя для дочери уже выбрала, но, когда они сели в машину, не удержалась и сказала решительно:
– Дочку я назову Марией, в честь бабушки! Знаю, ты считал её свихнувшейся самодуршей и пронырой, но для меня она была защитой и опорой, любящей и любимой. Не буду спорить, бывало с ней сложно и непросто, только в любой ситуации, можно сказать, и в горе, и радости, и болезни она всё время была рядом, всегда оставалась для меня самым близким, искренне беспокоившимся обо мне человеком... И квартиру мне оставила, и всё-всё другое, что имела...
– Я и не спорю, – прервал её взволнованную речь Илья. – Я пересмотрел своё к ней отношение. Она, действительно, была незаурядным человеком и тебя любила всей душой. Пусть будет Марией! Имя красивое, библейское и сказочное. Маша, Машенька, Маруся -так приятно звучит!
Марьяна недоверчиво взглянула в лицо мужа, ожидая увидеть на нём насмешку или, хуже того, презрение, но оно было дружелюбным и даже довольным. А зеленовато-серые глаза излучали тепло и понимание. Илья взял её руки в свои и притянул к себе, обнял не спеша, нежно прижал к груди. Марьяна невольно задрожала от удовольствия, муж это мгновенно почувствовал и принялся целовать жену в шелковистые волосы и изумлённое нежное личико страстно и трепетно.
– Теперь я буду тебе защитой и опорой, я буду всегда рядом, – зашептал ей на ухо соблазняющим голосом, – мы вместе станем растить нашу дочь. Я всё сделаю, чтобы вы были счастливы!
Она не смогла его оттолкнуть – так ей было хорошо и приятно в его объятиях. Они целовались и обнимались ещё долго прямо на стоянке у поликлиники, никого и ничего не замечая, словно были на первом свидании.
Мало того, не смогла Марьяна отказаться и от близости с ним дома, в бабушкиной квартире, куда Илья привёз её позже. Как будто сладостное наваждение на неё навалилось, или волнующая пелена блаженства окутала с головы до ног, ни о чём, кроме наслаждения, не думалось, все мысли разбежались, разум уступил чувствам, самым желанным было: только бы муж её касался, щекотал обжигающим дыханием, целовал жадно, неистово куда захочет, шептал, что любит безумно, а потом проникал в неё медленно и глубоко. И сама она с удовольствием прикасалась к нему и целовала во все места куда придётся.
А утром проснулась умиротворённой и счастливой. К её удивлению, Илья встал пораньше и заварил чай, какой Марьяна любит – чёрный, с добавкой малины. И сварил манную кашу. Правда, она оказалась с комками, но девушка не стала капризничать, съела послушно.
Потом муж отвёз её на занятия, чего он раньше делал очень редко, ей приходилось добираться в основном на маршрутке, говорил, что ему нельзя опаздывать на работу. А теперь, когда Марьяна выразила опасение, что он опоздает в офис, заявил, что важнее жены у него нет ничего, поэтому на работе договорился, будет приходить на полчаса позже.
Всё казалось таким радужным и многообещающим. Возможно, жизнь у них с Ильёй наладится. Всякое же бывает. Случается, после измены у супругов отношения складываются даже лучше, чем до неё: начинают больше ценить привязанность друг к другу, заботу и взаимопонимание.
И любовь может появиться. Марьяна, похоже, уже сейчас не равнодушна к мужу, он её волнует, с ним ей хорошо и приятно, особенно в постели. Конечно, того непередаваемого возвышенного восторга, испытываемого когда-то к Сергею Голубеву, не ощущает. Тогда только от мысли о нём у неё кружилась голова.
Впрочем, эта головокружительная привязанность – в прошлом. При встрече с Сергеем ничего у неё не кружится теперь и сердце не замирает. Вот он тут как тут, ждёт её у входа в больницу, при которой проходят у неё цикловые занятия, хотя наверняка ему нужно быть совсем в другой клинике, ведь они на разных факультетах. Стоит в своей тёмно-синей, с мехом парке, в вязаной серой шапке, как обычно, руки засунуты глубоко в карманы.
– Почему тебя Оленев провожает, Умняшка? Он тебя поцеловал на прощание – это просто возмутительно! – сумрачно выдавил сквозь зубы. Голубые глаза холодно засверкали. – Вы что, вновь близко сошлись?
– Какое тебе дело! – не очень вежливо пробормотала Марьяна, не останавливаясь и не здороваясь. Она уже хотела было пройти в дверь, как Голубев схватил её крепко за руку и резко оттащил чуть в сторону.
– Ой! – невольно вскрикнула девушка и сморщилась. – Ты чего? Больно же!
– Прости! – смутился парень и, сняв с её руки перчатку, с беспокойством осмотрел немного покрасневшее запястье, потрогал его. – Вроде бы не сломал... Я не хотел делать тебе больно.
– Ничего, уже не больно! – с досадой произнесла Марьяна и отняла у него руку и перчатку. – Ну, что ты хотел сказать? Говори скорей, а то опоздаю.
Парень понуро опустил голову и в задумчивости закусил зубами нижнюю губу, словно подыскивал нужные слова, после недолгого молчания уверенно проговорил:
– Ты не можешь так поступать со мной! Ты должна развестись с Оленевым.
– При чём тут ты? – непроизвольно вырвалось у Марьяны. – Наши отношения с мужем тебя не касаются!
– Но мы любим друг друга! – воскликнул Сергей.
– С каких это пор? – искренне изумилась девушка. – Ты всегда был влюблён то в Дашу, то Иришу, то в Сашу. Или ещё в кого-нибудь. А теперь вдруг в меня? Для тебя это игра в любовь, догонялки, как в интернетных играх для мальчиков. А я, между прочим, давно взрослая, замужем и жду ребёнка. Мы сами с мужем разберёмся, как жить дальше. Да, я была влюблена в тебя когда-то, признаюсь, но теперь во мне нет прежнего чувства. Всё быльём поросло, как сказала бы бабушка. Забудь обо мне, Серёжа, давай останемся просто бывшими одноклассниками и однокурсниками, прошу тебя! – закончила с ноткой проникновенности в голосе.
– Не могу! – выдохнул парень. – И ты не сможешь забыть! Я у тебя в крови! – заявил самоуверенно. – Запомни это! – крикнул уже вслед Марьяне, так как она повернулась и быстро пошла к двери больницы.
У входа ей, к счастью, встретилась Лера Бездененежных, с которой они благополучно скрылись с глаз Голубева в многолюдном коридоре. Марьяна надеялась, что подруга не заметила, как она разговаривала с Сергеем, но оказалось, заметила. Когда после раздевалки девушки заспешили в учебный кабинет, Лера спросила:
– Что ему было от тебя нужно?
Ей почему-то не нравился Сергей. Она, правда, открыто не говорила об этом Марьяне, но по её отдельно брошенным репликам можно было легко догадаться. К тому же при появлении Голубева на их факультете, кстати, тот часто заглядывал туда, когда они там занимались, подруга невольно кривилась и добровольно не отходила от Оленевой, пока Сергей не просил её об этом, чтобы поговорить с Оленевой.
– Ему кажется, что он меня любит, – неохотно ответила Марьяна, она не привыкла обсуждать свою личную жизнь с кем-либо, всегда старалась уходить от разговора об Илье и Сергее, кроме, пожалуй, Ирины и Людмилы. С ними могла поговорить о своих переживаниях, но и то до определённых границ, поскольку сама ещё не разобралась в своих чувствах. – Давай не будем об этом больше. Лучше расскажи, что интересного обнаружила ты вчера на медицинской выставке? – перевела разговор на другое.
Пока Лера взахлёб рассказывала, какие новые технологии, оборудование, приборы и инструменты привезли с собой на выставку разные фирмы, Марьяна размышляла, как ей теперь жить дальше. Вернуться в квартиру мужа или остаться в бабушкином жилье? И вообще, любит ли она Илью настолько, чтобы простить его измену? Сможет ли забыть о низком мнении о ней, высказанном им в дневнике? На эти вопросы у неё пока нет ответов.
Странно, но как-то так получается, в разные моменты Марьяна думает по-разному. Иногда ей кажется, лучше Ильи нет и только с ним будет счастлива. С другой стороны, бывает, придут на ум убийственные фразы о ней из его дневника или вспомнится яркая и самоуверенная Радуга – и сразу жизнь с Оленевым представляется безрадостной и тусклой.
А вдруг эти мерзкие воспоминания, как червячок, всегда будут поедать её и изматывать изнутри? Также и постоянное ожидание новой измены? Сколько ещё таких непредсказуемых радужных красоток на свете! Пройдёт ли мимо них Илья? Хочешь не хочешь, а будешь задумываться.
