Текст книги "Записки переводчицы, или Петербургская фантазия (СИ)"

Автор книги: Татьяна Катерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Мы стали спускаться по выложенной тротуарной плиткой дорожке, и вдруг появилось ощущение, что это некая нить Ариадны, сойти с которой опасно или даже смертельно. Я с осторожностью нащупывала ногой каждый кирпичик, как будто шла по канату. А слева и справа вздымались вавилоны ушедших минут, часов, веков, готовые обрушиться и поглотить самонадеянных странников.

– Ты чувствуешь, Василиус?

– Конечно, – серьезно сказал он. – И бесчувственный бы почувствовал.

– А если эта бездна нас поглотит? Мы же на самом дне времени!

– Теперь ничего не поделаешь: пошли – значит, идем.

Он обнял меня за плечи, и мы продолжили свой путь к роковой башне. Рыжий проводник бесстрашно обогнал нас и затрусил впереди, сосредоточенно рассматривая мрачную цель. Наконец спуск закончился, и нас накрыла куполом абсолютная тишина, от которой зазвенело в ушах: ни шума шин, ни автомобильного гудка. Это была тишина не нашего времени, а того, далекого...

– Как ты думаешь, мы еще здесь или уже там?

– Конечно, там, – ответил Василиус и плотно сжал губы.

Я видела, что он тоже волнуется.

– И боюсь, что у нас мало времени. Можем не вынырнуть. Делай скорее что хотела.

Негнущимися пальцами я достала кольцо и стала озираться вокруг.

– Василиус, кажется, у нас нестыковка! А вдруг Марина еще жива и находится в башне? Тогда никакой сороки-ведьмы нет и в помине! Как я передам кольцо?

– Так она же ведьма! Делай и надейся. Панночка разберется!

И тут еле слышно, но очень зло заворчал Треха. Шерсть встала дыбом, спина вытянулась и дрожала от напряжения. Я проследила, и мой взгляд уперся в золотые птичьи зрачки. Огромная черно-белая птица, держась лапами за решетку, висела вниз головой на башенной бойнице и смотрела на нас. Она явно заметила кольцо, и сорочий взор пылал.

– Господи, это же какая-то птица гамаюн, – без улыбки пошутил Василиус и схватил Треху за ошейник. – Клади на камень кольцо, пока мутант не спикировал! Худо будет...

Я торопливо положила кольцо, и сорока камнем упала вниз – только ветер засвистел в черно-белых перьях. Птица не боялась ни меня, ни собаки, ни Василиуса, потому что не птица это была. Длинный клюв виртуозно подхватил кольцо, и нас оглушил заливистый автомобильный гудок. Мы нервно оглянулись.

С холма спускалась веселая стайка школьников, на стоянке разворачивались два автобуса. А рядом с башней лучезарно улыбался деревянный медведь и приглашал отведать настоящей русской кухни в ресторане «Коломна».

– Ну что, Анна? Хочешь продолжить экскурсию? – спросил Василиус.

Он был слегка бледен. Я покачала головой, и мы втроем отправились на стоянку, преодолевая туристский поток.

...Вечером, когда мы пришли в себя и отдыхали в номере гостиницы, где принимали и двуногих и четвероногих, я со вздохом сказала, что все страсти по кольцу кажутся мне напрасными.

– Я даже не смогла придумать желание, представляешь?

– Не представляю, – усмехнулся Василиус. – Есть такая категория людей, которые не замечают даже своих сбывшихся желаний. Мы же вместе, и ты скоро начнешь писать свою книгу. Что же еще? Или скажешь, я не прав?

Я кивнула:

– Не скажу. Ты прав.

Мимо окна промелькнула тень: мне показалось, что это была тень от птичьих крыльев. Треха приподнял голову и внимательно проводил нечто взглядом, потом зевнул и положил голову на вытянутые лапы. Вроде бы волшебная часть истории закончилась и можно перевести дыхание. Хотя... Я с сомнением заглянула в карие глаза Василиуса.

Он улыбнулся в ответ, взял пачку папирос, чашку кофе и пригласил на балкон. Мы развалились в удобных креслах среди вазонов с цветами и любовались закатом. Вдали, на фоне сиреневого неба, грозно высилась наша с Мариной башня, похожая на чудовищный маяк.

Василиус неожиданно сказал:

– Да, согласен. Эта башня – твой маяк в океане прошлого. Может, без него мы бы и не выплыли сегодня.

– Ты же обещал не читать мои мысли!

– Извини, я забыл. Как-то само получилось...

Мы помолчали.

– Помнишь, Аня, скамейку? Ты тогда спросила меня, какой я волшебник: добрый или злой? А перед этим сказала, что тебе не нравится слово «маг», якобы оно происходит от «манить», «заманить», «обманывать»... – Он медленно помешивал кофе мельхиоровой ложечкой. – Это, кстати, абсолютно неверно.

– Может быть, «воображение», «imagination»?

– Опять неправильно! Майя – это зеркало, в котором Брахма видит себя и чудеса своего могущества. Есть человек, а есть желания – по сути, отражения его внутреннего мира. Я изучаю магию желаний, чтобы сделать людей лучше.

– Может, сначала нужно спросить мнение людей?

Он задумчиво выпустил колечко голубого дыма. Проследил, как оно улетает в закат, и примиряюще улыбнулся:

– По-моему, сейчас у нас может произойти первая семейная ссора... Анна, я иногда допускаю право выбора: например, сегодня я шел навстречу твоим желаниям. Из-за тебя, дорогая, мы спустились вниз по времени, хотя очень рисковали.

– О! – Я порозовела. – Благодарю. Это действительно было опасно?

Он поморщился:

– Почти смертельно! Помнишь, когда мы вошли в коридор времени, я взял тебя за руку? Я забрал у тебя энергию желания, иначе мы утонули бы в этой пучине. Не переживай, это немного – примерно одна шестнадцатая твоей души.

Я похолодела и почувствовала, что мои глаза становятся величиной с блюдце. В ответ мой маг заразительно расхохотался:

– Анна, что с тобой? Ты в принципе не понимаешь шуток, старушка нюй-куй! Теперь ясно, почему Бронштейн так и не решился дотронуться до тебя за все эти годы. Это, наверное, примерно то же, что обнять трансформатор.

– Н-не надо про трансформатор! – Я невольно вспомнила голубую бабочку среди зимы. – Никогда не произноси это слово!

Василиус насмешливо оглядел меня с головы до ног:

– Боже, какая ты красивая, когда злишься или боишься! Ты напоминаешь цветок, дрожащий от ветра. И этот свет, когда садится солнце, – ты в нем вся золотая... Если ты похожа на Маринку, то у меня полное взаимопонимание со всеми самозванцами, которые ее любили. И знаешь, о чем я сейчас еще думаю? Я думаю о своем участии в тебе. Можно я все-таки буду называть тебя своей Галатеей или Коппелией?

«Коппелия», «одна шестнадцатая часть души» – мои бедные нервы не выдержали.

– Нельзя! Я – Анна, Анна, Анна! А вот кто ты – я иногда теряюсь в догадках!

– Дорогая... – Василиус откинулся на спинку кресла. – Обо мне тебе расскажут в Интернете, на телевидении и даже в кино. Здесь существует полная ясность. Вопрос в другом! Как меня, хитроумного, угораздило влюбиться в синий чулок и пойти по пути этого издателя? С чего ты взяла, что ты сказочница? Хотя все возможно! Задатки есть, можно улучшить...

– Не смей ничего улучшать!

– Хорошо-хорошо! Будешь жить до ста лет и умрешь какая есть!

– Ты... ты уже порылся в моем прошлом?!

– Нет, просто у людей иногда мысли сходятся. Зачем ты грубишь, дорогая? Ради тебя я сегодня так старался! Какая неблагодарность, Анна! Считай, что я обиделся.

Я не поверила, что он действительно обиделся (в глазах поблескивали смешинки), но стало стыдно и я расстроилась.

– Прости, сегодня был тяжелый день, я запуталась...

– Ладно, не хочешь быть Коппелией – станешь Ариадной или моей музой. Например, Уранией. – Он расхохотался. – Урания – звездочет, как и ты, дама серьезная, ученая!

Нахохлившись и уставившись прямо перед собой, я изучала балконные вазоны. Василиус слегка приобнял меня за плечи и поцеловал руку:

– Не обижайся, Анна! Все нормально, все хорошо! Мы привыкнем друг к другу. Главное, что я тебя безумно люблю.

Я продолжала обиженно сопеть.

– Ну, ничего, ничего... Жена должна бояться мужа своего, так? Иначе какой в семье порядок?

Он отправился смотреть футбол, а я задержалась на воздухе. Последнее время я чувствовала себя и выглядела замечательно, как будто бы он не забрал одну шестнадцатую моей души, а отдал половину своей. Что я, в конце концов, хочу от него? Разве я не стала счастливой? Теперь мне уже стыдно за свой крик. И феноменальное занудство.

Я долго стояла, облокотившись на перила балкона; ночное небо потемнело, и башня стала незаметной. Вокруг гостиницы зажглись фонари, заливая светом лабиринт дорожек в маленьком парке, который раскинулся прямо под нашим балконом. За красивой оградой плыл в бесконечность автомобильный поток. Был тихий, приятный летний вечер. Я окончательно успокоилась и в этот момент отчетливо услышала быструю и странную скороговорку. Ее не смогли заглушить вопли футбольных болельщиков. Вероятно, Василиус говорил по телефону.

– Если вы поняли всего понемножку, значит, вы ничего не поняли! Руны – это смысловой ряд, и пока вы не поняли феху, вам никак не понять уруз... Не огорчайтесь! Некоторые души и так разбиты на части. Диссоциации сейчас часты, так что могли и кусочек забрать. Постепенно привыкнете...

О чем это он?.. Одиссей – экстрасенс, все экстрасенсы так зарабатывают... Но твой друг не очень сентиментален: вспомни Василия, которого превратил в обычную иллюзию. Как он тогда говорил? Что-то вроде: «Я гарантирую, цыган больше не вернется. Сапоги и ватник лежат в ванной...» А Валентина? «Я хотел ей помочь...» А что с ней стало? Странная музыкантша, побывав на грани жизни и смерти, встала на путь здравомыслия и выходит замуж за «порядочного человека». Кажется, это называется шоковой терапией? Я почему-то представила леди Рубенс в белом кружевном чепчике и длинном старинном платье. Глаза скромно опущены, кофейный поднос в руках – бедная девочка, мне тебя искренне жаль! Нет, я положительно не хочу, чтобы меня улучшали!

А бежать некуда: любовь – такая штука, от которой далеко не убежишь. Жизнь без Василиуса уже особого смысла не имела. Да и можно ли убежать от волшебника? Итак, что делать? Как совместить несовместимое: любить и не бояться исчезнуть?

И вдруг подул ветер. Налетел, хлопнул балконной дверью, закружил над головой шальные листики. В его круговерти появилось нечто, медленно плывущее по воздуху, похожее на черно-золотую птицу с распростертыми крыльями. По счастью, я не успела закричать, и тут где-то близко-близко (может быть, в душе?) зазвучал родной голос Василия:

– Что, Аннушка, милая? Поймал тебя птицелов? А ты не бойся, мы силочки-то расплетем! Возьми платочек-подарочек от моей сестреночки. Знакомый платок? Она тебя помнит! Говорит, глупая ты, но добрая. Сестра у меня тоже не злая – давно помирилась с тобой.

– Господи, а где ты ее нашел?

– Да родные души всегда друг друга найдут. Мало ли где можно встретиться? Например, в тридевятом царстве, тридесятом государстве. Глядишь, и мы с тобой там увидимся да обнимемся. А подарочек возьми, не бойся! Сестра – волшебница сильная, цыганка настоящая. Возьми и спрячь, никому про него не сказывай.

– Ап!

Рядом со мной что-то клацнуло. Треха, подлец, незаметно подкрался и сделал виртуозный пируэт, чтобы поймать странную птицу. Я на долю секунды опередила его и почувствовала знакомый цветочный аромат, тягучий и сладкий, от которого успокоилось и перестало частить мое сердце. Пес предупреждающе заворчал. Я бесстрашно сделала неприличный жест и спрятала платок в карман. Треха звонко и возмущенно залаял.

– Что у вас происходит?

Василиус прервал разговор и вышел на балкон. Он улыбался, но смотрел на меня пристально и серьезно.

– Ничего... Я случайно наступила ему на лапу. Сожалею.

– И все?

– Все! – рассмеялась я, неожиданно чувствуя себя на равных.

В голове почему-то всплыла старая детская приговорка: «Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать! Кто не спрятался, я не виновата». И я подумала, что волшебная часть истории на кольце явно не закончилась. Что же, поиграем! Возможно, когда становишься женой волшебника, это неизбежно. Тем интереснее... Не исключаю, что когда-нибудь я и сама стану волшебницей!