Текст книги "Записки переводчицы, или Петербургская фантазия (СИ)"

Автор книги: Татьяна Катерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Анна Александровна, помогите...

– Нет уж, увольте! Простите, а с кем я разговариваю?

– Это Трофим Ус.

– Господи, я совсем забыла о вас.

– Анна Александровна, у меня, похоже, инфаркт. Мне очень плохо...

– Но я не врач! Звоните в «скорую»... Скажите, в конце концов, свой адрес – я вызову...

– Не могу! Дома хранятся ценнейшие вещи. Раритеты! У меня есть Рене Лалик! А если что-нибудь пропадет?

– Вы плохо думаете о людях. Я не собираюсь быть вашим понятым.

– Тогда вы станете моей невольной убийцей, как говорится, «и аз воздам», ибо я, грешник, заслуживаю казни. Но если бы вы знали, как хочется жить!

Он заплакал. Я сжала кулачки: ох как все не вовремя, как не вовремя! А что делать? Ну, значит, так нужно.

– Сейчас вызову такси. Говорите адрес.

– Я знал, я знал, что вы не откажете! О доброе сердце! Я уже послал за вами машину. Посмотрите во двор.

Я посмотрела, смирилась с судьбой, накинула пальто и шагнула за порог.

...Мы лихо и красиво развернулись около знакомого магазина, и таксист галантно распахнул дверцу. Я торопливо протянула купюру:

– Пожалуйста. Сдачи не нужно.

– Поездка оплачена.

– Вот как? Кем же? Ведь хозяин болен.

Шофер удивленно пожал плечами:

– Не знаю. С утра вроде ничего были.

Эта новость подтверждала мои худшие опасения.

– Простите, вы можете подождать?

– Никак нет! У меня срочное поручение: я, как Джеймс Бонд, всегда на задании.

– Постойте! Я ненадолго...

– Всего хорошего, звоните, помогу, если смогу! А на нет и суда нет.

Он протянул через окно визитку и рванул с места.

С тоской я оглядела пустую улицу и почувствовала, что закипаю. Сначала Василиус, потом Демиург, а теперь еще и посторонний мужик с нелепой фамилией! Уж нет! Разумеется, я немедленно отправлюсь домой, но сначала скажу этому Усу все, что думаю, и верну дурацкое кольцо. Мерзкий авантюрист! Предложил мне историю, и я с радостью вошла в игру. Еще бы! Кому не хочется ощутить себя потомком королей? Ну, если честно, какая из меня панна Мнишек? Ох, тщеславие, проклятое тщеславие! Я даже подпрыгнула от радости. Конечно! Давно нужно было это сделать, и не было бы никаких проблем. Сейчас войду в этот странный дом – и верну!

Я приблизилась к особнячку: дверь, как и в первый раз, была не заперта. Но на всякий случай я, как воспитанный человек, дернула за веревку колокольчика, предупреждая о своем приходе. Ди-длинь! Ди-длинь! Веселая звонкая россыпь гулко прокатилась по дому. Дом многозначительно молчал, давая понять, что гостей здесь не ждут, и я, малодушная, от души обрадовалась! Наверное, его все-таки спасли, увезли в больницу, и можно отправляться восвояси, а кольцо отдам потом. Ничего страшного: главное, я приняла правильное решение.

– Входите, не заперто! – неожиданно раздался приятный и почему-то знакомый женский голос.

– Нет-нет, спасибо! Я тороплюсь домой. Кажется, произошло недоразумение!

– Ах, вот что... – Дама помолчала. – А я было подумала, что это он вас так ждал. И, кроме того, мне нужна помощь!

– Простите, я спешу...

– Я все понимаю! Очень жаль, но что поделаешь? Хотите, я вызову для вас машину?

Ждал... Нужна помощь... Инфаркт... О, жизнь человеческая – мгновение! Нельзя просто так взять и уйти, иначе может случиться непоправимое.

– Нет-нет, машина не нужна! Вы правы, он мне действительно звонил. Хотелось бы все выяснить, и, если нужно, я готова помочь.

– Так проходите в гостиную. Что за резон кричать как в лесу?

– Иду...

«Простите, уважаемый антиквар, я сделала для вас все что могла... Очевидно, приехали ваши родственники? Нет, правда, я плохо вас знала, но мне искренне жаль...» Я поспешила в комнату, придумывая на ходу слова соболезнования, и замерла на пороге. Здесь не было ни девушки, ни хозяина, ни толпы плачущих родственников. На первый взгляд, все было как в прошлый раз. Толстые темно-зеленые портьеры плотно задернуты, чтобы отгородиться от случайных соглядатаев. На конторке и столе оплывают свечи, на стенах горят канделябры. И все-таки у комнаты был другой вид – торжественный и странный. И самое главное, все ювелирные витрины открыты и пусты. Явное ограбление! Однако почему никого нет, я же слышала голос! Кто это был? Неужели воровка?

– П-простите... Здесь есть кто-нибудь?

Тут я увидела знакомое кресло, как будто специально повернутое спинкой к двери. Здравый смысл подсказывал, что его недра прячут что-то или кого-то от посторонних глаз. Это одновременно пугало и волновало, словно Синяя Борода вручил мне ключ от тайной двери. И я жалобно забормотала, надеясь, что услышу живой голос в ответ:

– Я отнеслась к вам по-доброму и сделала все, о чем вы просили. Мне не хочется думать, что попала из-за этого в неприятную историю. Где же вы, господин Ус? Куда исчезла незнакомка?.. Вы пугаете меня. Как ваше сердце? Пожалуйста, не молчите!

Комната игнорировала мой словесный бред и выразительно молчала. Внезапно, почти коснувшись лица, мимо стремительно пролетела стрекоза из витрины, похожая на золотой аэропланчик. Значит, это не ограбление? Или ты каким-то чудом вырвалась из рук грабителей? Стрекоза бесшумно сновала по комнате. Да, это была она, крохотная химера с обнаженным женским телом. Она рассматривала меня со всех сторон. Красивая головка с высокой прической еле заметно поворачивалась влево и вправо. Мускулистые лапы грифона с мощными когтями подрагивали, как будто готовились к хватке. Мне показалось, что стрекоза прочитала мои мысли: дескать, еще неизвестно, кто из чьих лап вырвался.

Она сделала круг над креслом, и я, не в силах оторвать взгляда от этого удивительного создания, последовала за ней, чуть не наступив на двух роскошных бабочек, которые неуверенно двигали ажурными крыльями, поблескивая рубиновыми и изумрудными гранями. Я шагнула назад и с ужасом заметила, как вокруг кресла шевелится ковровый ворс, по которому неуклюже ковыляют золотые пчелы, серебряные кузнечики и нефритовые скарабеи. Все ювелирные вещицы из витрин, медленно оживая, двигались по полу в жутковатом параде.

– Боже мой, какое странное зрелище! Это что-то немыслимое! Зачем вы их выпустили?

В этот момент, словно возражая, с подлокотника упала рука – длинные пальцы почти коснулись пола. От такой картины можно было потерять сознание, но, крепко сжав кулаки, так чтобы ногти впивались в ладони, я заставила себя подойти к чертовому креслу. То, что я увидела, было ужасно, однако я этого ждала.

Бедняга Ус полулежал в шелковых недрах, голова упала на грудь, лысина блестела маленьким зеркалом. На его плече замер кузнечик с глазами из черного турмалина, усики дрожали от напряжения, он явно прицеливался, чтобы перепрыгнуть на меня. Антиквар был, без сомнения, мертв.

– Без сомнения, он мертв!

Девичий голос эхом донесся из темного угла рядом с конторкой, где тень была особенно глубокой. Но, присмотревшись, я отчетливо увидела, как из темноты высвобождается худенькая фигурка в черном платье. Блики от горящих свечей материализовались в бледное личико и кружевной воротник. Молодая особа стояла, прислонившись к стене и заложив назад руки.

– Как вы похожи на девушку с портрета...

– Только похожа? Странно, что ты не узнаешь меня, мой забавный потомок.

– Отчего же, я сразу узнала. А как вы покинули портрет?

Она улыбнулась:

– Это секрет, хорошо? Я три часа ждала, когда этого вурдалака заберут черти, но он так хотел жить... Видела бы ты, как он испугался, когда увидел меня! Я думала, у старика слабое сердце, он же оказался удивительно живучим. Никак не хотел умирать!

– Вы здесь уже три часа? Почему же не вызвали «скорую»? Его еще можно было бы спасти!

– С ума сошла, глупый потомок?

Она выставила изящный пальчик, и золотая химерка плавно спланировала вниз. Марина посадила ее на корсаж.

– Я четыреста лет мечтала о мести! Если бы могла, задушила бы вот этими руками. И потом, я же призрак, как я могла позвать лекарей? Меня даже видят не все – только те, кто этого очень хочет. – Марина с осуждением покачала головой: – Всего каких-то три часа! Разве это много? Мой Иван умирал целую вечность: я дважды теряла сознание, приходила в себя, а мука все не кончалась...

Она задумчиво склонила голову, затем подняла густые длинные ресницы и посмотрела сквозь меня.

– Ну, может быть, не вечность, а чуть поменьше. Не знаю точно, потому что моя душа умерла вместе с ним. А тело – что же, оно просто влачило жалкое существование еще несколько лет.

Мне стало так ее жалко, что две слезинки невольно сбежали по щекам.

– Боже, как это ужасно! Я содрогнулась, когда услышала об этом. Мне кажется, ни одна мать не смогла бы выдержать такого зрелища. Я читала, что палача наказали: веревка не была рассчитана на вес ребенка и не смогла затянуться.

– Кто тебе сказал? Кто сказал такую глупость? Они сделали это нарочно, все было продумано до мелочей, ведь это была не только его казнь, но и моя.

– Пожалуйста, не нужно об этом! Мое сердце сейчас разорвется от жалости, я не хочу про это слышать!

– Тебе действительно жаль моего мальчика? Как это хорошо! – Марина улыбнулась и взглянула на меня с интересом. – Ты поразительно быстро откликнулась на просьбу антиквара, мой странный потомок! Самый нелепый из всех потомков! Хотя ты довольно мила и у тебя, вероятно, доброе сердце.

– Спасибо.

И вдруг меня осенило.

– Вы... это вы заставили его позвонить!

– Конечно! И, нужно сказать, он не раздумывал. И знаешь почему? Надеялся обменять свою жизнь на твою. Предательство у него в крови!

– Вы говорите ужасные вещи.

– Ничуть! Человека надо принимать как есть: этот иуда предал меня и невинное дитя, разве не так?

Она замолчала и не сводила с меня блестящих дерзких глаз. Замолчала и я. Было странно и нелепо беседовать в присутствии мертвого антиквара с дамой, которой уже четыреста лет нет на свете. Этот диалог с мертвецами действовал на нервы, и я попыталась вежливо и решительно откланяться:

– Простите, но, раз уже ничего нельзя изменить, я хотела бы уйти.

– Не раньше, чем ты исправишь его ошибку. Верни мое кольцо!

– Разумеется! За этим я и приехала, не нужно говорить со мной как с воровкой. – Я раскрыла сумочку. – Господин Ус подарил мне это кольцо, я на него ни в коей степени не претендовала.

– У него не было никаких прав на мою вещь! Если бы не его жадность, мой сын бы выжил – обернулся соколиком и улетел в синее небушко.

– Боюсь, такое бывает только в сказках.

– Ты не веришь в магию желаний?

Я достала заветный футлярчик.

– Честно говоря, нет.

– Нет? Тогда с кем ты сейчас разговариваешь? Ведь ты мечтала меня увидеть, не так ли?

Я не знала, что ответить на этот вопрос, но искренне заступилась за Уса:

– Антиквар всего лишь потомок атамана и не должен за него отвечать.

– С чего ты взяла? Думаешь, время течет по прямой? Он просто сбежал и отдал кольцо, чтобы пустить меня по ложному следу.

– Побег длиной в четыреста лет?

– Увы, увы! Помнишь, он тогда предлагал еще и мой портрет, однако ты отказалась?

Она звонко расхохоталась, стала красивой и страшной. Невозможно было отвести глаз от этой мертвой панночки.

– Ты так ловко вывернулась! А он надеялся избавиться от меня и зажить в свое удовольствие. Как будто ничего не было... Похоже на игру краплеными картами, да? Не получилось! Бедный Ус! На этот раз он переоценил себя.

– Какая вы злая! А я вас тогда так жалела... А что было бы, если бы портрет оказался у меня?

– Я пришла бы к тебе, ведь я привязана к своей тюрьме. – Марина кивнула на портрет, занавешенный зеленым шелком. – Забрала бы кольцо, и наш хозяин остался бы жив.

– А я? Оказалась бы на его месте?

– Скорее всего! Но, к счастью, этого не случилось. Я сделала то, о чем давно мечтала, – насладилась местью, и, если ты готова отдать кольцо, наградой будет жизнь!

– Да, это действительно счастье! – вырвалось у меня. – А ведь я хотела спасти вас, забрать у него этот портрет. Как хорошо, что я удержалась!

– Почему? – насмешливо спросила Марина. – Теперь ты не хочешь меня видеть? Как странно: ты же все время рассматривала мои портреты!

– Теперь я вас боюсь.

Я представила, как открываю глаза и вижу на фоне окна силуэт Марины, которая протягивает руку и требует кольцо. Какой ужас, а я так ей сочувствовала! Бежать, бежать отсюда скорее! Я собиралась уже отдать коробочку, однако женское любопытство оказалось сильнее.

– Простите, прежде чем я верну ваше кольцо, хотя бы намекните, зачем оно вам? Я так и не смогла придумать желание, а вы?

– А мое желание всегда вот здесь. – Марина дотронулась до сердца.

– Но историю нельзя переделать, и вряд ли вам достанется корона...

– О чем ты говоришь? Я хочу вернуть сына! Ты долго будешь еще меня мучить? – грозно сказала Марина и протянула узкую ладонь.

Я торопливо вложила в нее футляр:

– Понимаю вас и сочувствую! Только вряд ли кольцу по силам помочь: мертвые не оживают.

– Зачем мне его оживлять, если я тоже мертва?! Я просто хочу быть вместе. Но нигде не могу найти своего Ивана: ни на земле, ни под землей, ни на небе. Он исчез. Конечно, я грешница – он ангел, и трудно нам встретиться! Хоть бы след его найти, хоть бы след! Знаешь, как я тоскую о нем? О нет! Откуда тебе знать? Ведь твой сын и жив и здоров...

Ее лицо стало ясным и грустным, пальцы задумчиво гладили голубой бархат коробочки. Потом Марина вздохнула и приподняла крышку. Ее глаза стали прозрачными от ярости.

– Ты смеешься надо мной, женщина-писарь? Где мое кольцо?!

Футлярчик, покачиваясь, поплыл ко мне по воздуху: он был пуст. Как в замедленном кино, я вспомнила тот момент, когда прикрыла кольцо тетрадкой, потому что меня отвлек телефонный звонок.

– Боже мой, я забыла! Зачем я это сделала? Позвольте, вернусь домой, я оставила его на столе...

– И ты думаешь, я тебе поверю? – Она расхохоталась. – Всю жизнь меня называли хитрой, но некоторым я доверяла – и предавали именно они! Интересно, почему?

– Я не предавала! Просто забыла.

– Не затрудняйся объяснениями: мне нет до тебя дела! Знаю только, что хочу найти Ивана и для этого нужно вернуть кольцо!

– Как нелепо получилось! Я же сама хотела отдать кольцо! Почему вы не верите? Смотрите! – Я в отчаянии размахивала открытой сумочкой. – Здесь ничего нет.

– Перестань. – Марина изобразила брезгливую мину. – Я все равно не верю, но обыскивать не стану. Я устрою огненный бал, и ты приглашена первой.

Она потянулась к подсвечнику.

– К-какой бал? Что вы делаете? В-в-вы сумасшедшая!

– Отнюдь, – спокойно возразила Марина. – Из нас двоих сумасшедшая – ты. Я же тебе снюсь, а не наоборот. Мертвые снов не видят.

Она склонилась над свечой, подула на пламя, и гибкая золотая змейка поползла по столу, подбираясь к портьере.

– Знаешь, как нужно поступать со старыми платьями? Их бросают в огонь – ветошь сгорает, а драгоценные камни остаются, золотые нити превращаются в слиток...

Марина любовалась пламенем, которое уже бежало вверх по портьере.

– Я не старая тряпка, я человек!

– Довольно ветхий человек. Пусть несовершенное тело сгорит и исчезнет, а прекрасная и вечно молодая душа получит свободу. И если я найду кольцо, возможно, подружусь с тобой. Что ты стоишь и смотришь на меня, скучная женщина? Ты не любишь балы? Танцуй, танцуй огненную мазурку! Смотри, как красиво!

Она легко заскользила по комнате, раскланиваясь с невидимыми кавалерами. При каждом повороте на окнах загорались новые складки портьер, превращаясь в огненные водопады. Жар становился нестерпимым. У меня потрескивали волосы, дыхание перехватывало. Но сдаваться я не собиралась и кинулась к выходу с криком:

– Не догонишь!

– Ловите ее! – крикнула Марина, и стрекоза-химера метнулась в коридор.

Следом летел кузнечик с турмалиновыми глазами, и его серебряные крылья резали воздух как бритвы. За ним с металлическим звоном спешила вся сумасшедшая стая. Это был конец!

– Паша! – почему-то отчаянно закричала я, как будто внук мог услышать.

И вдруг увидела прохладное, прозрачное и сверкающее озеро, которое звало, манило и обещало спасение. Ни минуты не раздумывая, я бросилась в него, и водяные брызги превратились в ледяную, обжигающую лавину. Она накрыла меня с головой, и я исчезла...

– Какое зеркало было! Большое, добротное! Сейчас ни за какие деньги не купишь. Жалко!

На меня сверху взирал вороний зрачок, он поблескивал и подмигивал.

– Уйди... всевидящее око.

Голова так раскалывалась, что было больно смотреть, и я снова закрыла глаза.

– Плохо тебе, мать, да?

– Да...

– Так надо думать... Разве после такой дряни будет хорошо? Как же ты дошла до жизни такой?

– Не твое дело! Все равно ты сейчас исчезнешь – вот и убирайся в свой лес!

Господи, кому я это говорю? Это же... Вас... Василиус?

– Собственной персоной, мадам! По счастью, вы не заперли входные двери. Так что я не сон, а воплощенная реальность.

Я не только открыла глаза, но даже приподнялась.

– Убирайся! Я позвоню в полицию.

Василиус невозмутимо потряс золотой коробкой:

– Имей в виду: за употребление могут привлечь, да еще как!

Он непринужденно сидел в кресле, положив ногу на ногу, невообразимо прекрасный в элегантном шерстяном костюме, однако бледный и явно встревоженный. Левая рука была обмотана полотенцем.

– Скажи, это все из-за меня, да? Ты меня так сильно любишь?

– Я тебя ненавижу, ты враль и обманщик...

– И что я наврал? Это ты сбежала неизвестно куда, хотя клялась в вечной любви.

– Я ни в чем не клялась! Что у тебя с рукой?

Он кивнул в сторону коридора, и я, по-гусиному вытянув шею, увидела целую груду блестящих осколков.

– Да, любимая, это ты головой пробила. Крепкая она у тебя.

– Я хотела убежать в Зазеркалье, чтобы никогда не возвращаться сюда.

– Ты ничего не перепутала? Может быть, ты бежала из Зазеркалья?

У меня в носу защипало, я еле сдержалась, чтобы не расплакаться.

– А мне некуда бежать: у меня теперь нет работы и... и вообще ничего нет. Даже тебя.

– Даже меня? Какая малость... – Он насмешливо поднял бровь. – Может, ты объяснишь, что случилось?

– Я знаю, что Валентина беременна! И...

– И?.. – В глазах Василиуса блеснул неподдельный интерес. – Ты правда думаешь, что я единственный мужчина в Петербурге, от которого можно забеременеть? – Он почесал бороду и скромно опустил глаза. – Это, безусловно, лестно, но ты немного преувеличиваешь.

– Опять врешь.

Я лежала с закрытыми глазами, чувствуя, как они наполняются соленой влагой, и вот она перелилась через край и заскользила по щекам.

– Как правильно она сказала: почему предают именно те, кому доверяешь?

– Она – это кто? – поинтересовался Василиус. – Твоя подруга -наркоманка? У вас что здесь, притон?

– Нет, моя многоюродная прабабушка из Зазеркалья. Василиус, зачем ты пришел? Разве я звала тебя?

– Нет конечно, – серьезно сказал он. – Хотя иногда пригодится и незваный гость. Тогда, на кладбище, ты ведь тоже сама пришла? Послушай, Анна, ты спасла мне жизнь – похоже, теперь был мой ответный ход. Я рад, что успел, потому что мне бы тебя не хватало... Короче, не желаю жить без тебя! А ты? Ну-ка, отвечай прямо и без кокетства! Я ясности хочу!

– Я тоже... хотела, но теперь... – Я уже махнула рукой на собственное достоинство и захлебывалась рыданиями. – Уходи к своей Валентине, слышишь, убирайся! Исчезни из моей жизни, пожалуйста!

– О нет! Аня, не в моих правилах тревожить молодых матерей. Я свой выбор уже сделал. У нее есть жених, ребенок, и я здесь ни при чем. Вернее, при чем, только совсем чуть-чуть.

– Она же бросилась под машину!

– Бросилась и не отрицает. Я был сегодня у нее. Говорит, отец ребенка ее оставил по причине крайнего безденежья. Пришла она ко мне душу излить, а там ты! Разговор не получился... Говорит, я ее тоже предал. А твои циничные глаза, ехидная улыбка и презрительный вид усугубили боль измученной души.

– Что? – Я села на диване. – Какие глаза и улыбка?

– Ехидные и циничные! Видишь, дорогая, и ты не подарок! Валька говорит, мы вдвоем довели ее до отчаянного шага и лишили веры в людей. Она к нам как к родителям, с открытым сердцем, а мы... И ты, мать, ничем не лучше меня.

– Господи, что же делать?

Он прищурился:

– Не волнуйся, женщина, я уже все сделал. Что за бабы сейчас пошли? Почему вам всегда нужно что-то делать, везде лезть? Вот не полезла бы в мои дела, голова б цела осталась! Ты имей в виду, мне жена-наркоманка и своевольница не нужна!

– Какая жена? При чем здесь жена? Скажи лучше, как ты догадался, что Валентина жива? И что я здесь?

– Плохой бы я был волшебник, если бы не догадался! К тому же у меня есть осведомитель: мне Треха сказал.

– Но ты же сбежал!

– Я уехал дела улаживать! Я же не знал, что ты украла эту коробку. Знал бы – мигом бы нарисовался.

Я хотела возразить, потом побагровела и промолчала.

– То-то, женщина. Украла! По-другому не скажешь, а на правду не обижаются. – Василиус погрозил пальцем. – Это хорошо, что молчишь. Начинаешь исправляться! Теперь слушай план дальнейших действий. Тебе интересно?

– Интересно... – прошептала я, чувствуя, как расслабляется во мне каждая клеточка, как захлестывает приятное тепло.

Рядом со мной был мужчина, и уже не хотелось ничего решать, руководить, выяснять и доказывать.

– Итак, с Валентиной произошли наилучшие изменения. Она побывала на краю гибели и твердо решила встать на путь исправления, не повторяя ошибок прошлого. В свою очередь я, заручившись обещанием, что буду посаженым отцом на свадьбе, отправился на поиски малодушного жениха.

– Начинающий художник, наверное?

– Нет, литератор, но тоже начинающий.

– Литератор? Способный, перспективный?

Мне стало интересно.

– Скорее, не лишен искры таланта. Последняя вещь продается на ура, а вот денег почти не получил.

– Как это? Не понимаю.

– Обыкновенно! Сказки обман: он, когда узнал, что вещь будет издана, на волне эйфории согласился на любые условия.

– Наивный.

– Он ведь не наш человек, одно слово – иностранец.

– Наверное, из СНГ приехал? – посочувствовала я. – У них сейчас так трудно живется! Особенно творческим людям. Хотя где и когда им было легко?

– Это ты правильно сказала, мать! А наш автор из Шенгенской зоны прикатил – австрияк он, австриец! На родине успеха не дождался, видно, у интеллектуалов там проблемы как в СНГ. По-русски он не писал, но читал, даже каких-то современных писателей знал. После недолгих раздумий рискнул, приехал к нам и не ошибся! Тем более повторяю: парень был согласен на любые условия, лишь бы напечатали!

Я слушала, широко раскрыв глаза.

– Я не слишком занудно излагаю?

– Нет, что ты! Я даже предполагаю, что здесь дело пошло.

– Правильно, пошло. Еще как пошло! Молодой литератор был человеком неглупым – прочитал русское издание и понял, что ему достался гениальный переводчик. Говорит, даже хотел встретиться, однако в издательстве отказали. Ну, в общем, жил парень не тужил. Был в восторге от Петербурга, творческой тусовки и русских девушек. Потом встретил Валю и влюбился. Тут встал вопрос о презренном металле, потому что слава славой, а без денег никуда! Даже зарубежный паспорт жене не вправишь. Пошел к директору издательства, объяснил ситуацию, взывал к справедливости. Тот говорит: контракт есть контракт. И тогда доведенный до отчаяния юнец, наученный неизвестно кем, сказал, что будет подавать иск о нарушении авторских прав.

Ошеломленно слушала я этот рассказ.

– Его зовут... – Я назвала имя. – А переводчик – это я, меня из-за него уволили.

– Как интересно! Надо же, круг замкнулся, – задумчиво сказал Василиус. – Скажу Вале, чтоб тебя в посаженые матери взяла. А мне пришлось разбираться с этим австрийцем и издательством, чтоб обеспечить безоблачный старт молодой семьи.

Я представила лицо Демиурга и тихонько рассмеялась.

– Разобрался?

– Конечно! У меня знаешь какие юристы?

В этот момент в дверь позвонили.

– Я открою!

– Нет, ты меня скомпрометируешь.

Я осторожно спустила ноги на пол.

– А ты дойдешь?

– Должна. Я только что воскресла из мертвых.

Даже не стала спрашивать, кто там, и сняла цепочку. В проеме стоял... Демиург.

– Можно войти?

– Разумеется...

Он держал в руках громадный букет красных роз, похожий на рулон шелка. В недоумении покосился на груду стекла:

– У тебя что, ремонт?

– Вроде того.

Я приняла роскошный плащ, розы и, предвосхищая реакцию директора, когда он увидит Василиуса, нехотя кивнула:

– Проходи...

– Я ненадолго! Хочу кое-что сказать.

Но Василиуса в комнате не было! В волнении озираясь по сторонам, я даже метнулась к окну.

– Анна, что с тобой?

– А что?

– Ну повернись ко мне передом, к лесу задом. Я хочу признаться...

– Не напрягайся, я уже забыла о своем увольнении.

– Аня, я хочу признаться в любви и вручить помолвочное кольцо...

– Нет! Кольцо – не надо!

Я с трудом нащупала стул и уселась, тяжело переводя дыхание.

– Ты сошел с ума? У меня такое чувство, что за эти несколько дней все сошли с ума. Я сама – в первую очередь.

– Отнюдь! Прости, что так долго собирался. Вообще-то ты мне с первого взгляда понравилась. Твоя непосредственность разила наповал. Но как к тебе подойдешь? Переводы, переводы, переводы... Ты была ледяной Снегурочкой без всяких признаков жизни. Твоя холодность остановила бы любого. Как вспомнишь, сколько потеряно времени, так вздрогнешь! Неужели было так сложно подмигнуть?

– А почему сам не подмигнул? – вдруг вырвалось у меня. – Боялся, что соглашусь?

Леонид Петрович слегка покраснел.

– Ты, я... Анна, прекрати торговаться! Ну что поделаешь, так получилось: пришлось мне, бедолаге, на других женщин размениваться. А ведь сложилась бы сказочная пара!

Он стоял посреди комнаты и улыбался, большой и совсем не страшный, а пальцы сжимали хорошенькую алую коробочку.

– Ты же женатый человек!

– Давно нет. Просто, когда вокруг много красивых девушек, приходится держать наготове щит брачного свидетельства.

– Весьма предусмотрительно.

И тут из соседней комнаты вышел Василиус, и мы оба потеряли дар речи: Демиург – от неожиданности, а я – от его внешнего вида. Василиус выглядел по-домашнему: без пиджака и даже без рубашки, в майке, как будто он только что подкидывал гантели, и во Владькиных тапочках.

– Ты... вы... чего... как здесь?

– Я здесь живу, – сообщил Василиус. – Анна, ты не возражаешь?

Я помотала головой.

– Раньше проживал на кладбище, теперь у будущей супруги. Анна, ты за меня еще не передумала замуж выходить?

– О нет! Я теперь всегда буду следовать за тобой!

– Видишь, какая женщина? Просто былинная преданность! Найди сейчас такую! Проторговался ты, прособирался...

Демиург обрел дар речи:

– Послушай, Анна, я тебя все эти годы любил, глаз не спускал...

– Глаз не спускал? – рявкнул Василиус. – Это называется – держать в поле зрения! А любил ты в это время своих секретарш! Теперь, говоришь, отбегался? Устал? Разве мужик так поступает? Сигналов он ждал... Ну-ка, Анна, ответствуй: тебе кто больше мил, кого выбираешь? А то мы сейчас в кулаки пойдем и тут все разнесем.

Тихо млея и чувствуя себя одновременно королевой Амидалой, Анжеликой, маркизой ангелов, и Дейенерис Таргариен, я взяла Василиуса под руку и прижалась щекой к его могучему бицепсу.

– Простите... Мне, конечно, очень лестно, но... в кулачном бою нет никакой необходимости. Я свой выбор давно сделала.

Минуту Демиург взирал на меня непроницаемыми глазами василиска, потом аккуратно убрал коробочку.

– Ты удивительная дура, Анна! Такой мелкой мести я не ожидал.

Непередаваемо величественный, он завязал кушак плаща и исчез в дверях не попрощавшись. Василиус сам закрыл за ним.

– Не пожалеешь?

– Нет. – Я рассмеялась. – Наоборот, столько счастья – и это все мне одной?

– Но меня, Аня, интересует такая вещь: банкет – бог с ним, я переживу, а вот свадебное путешествие должно быть на высоте! Изложить планы?

Я счастливо кивнула.

– Предлагаю провести лето в Германии: у моего друга в горах есть поместье с библиотекой. В чудесном старинном доме живут кошки, собаки, а в конюшне из красного кирпича благоденствуют две лошадки для конных прогулок. Надеюсь, я закончу там книгу, а ты начнешь свою.

А зимой – в Швейцарию! Там есть такой городок, где ставят огромную рождественскую елку, и она отражается в озере.

Я в упор смотрела на него, но Василиус был спокоен и невозмутим.

– Хорошо, мыслечтец, чертов гипнотизер! Обещай мне две вещи: во-первых, ты никогда не станешь читать мои мысли...

– Я не умею читать мысли, – искренне сказал Василиус. – Просто иногда желания двоих совпадают. А во-вторых?

– Мы начнем наше путешествие с Москвы. Мне нужно вернуть должок.

– Как скажете, Анна Александровна, как скажете, любимая женщина! Только придется путешествовать на машине, чтобы нашему спутнику не пришлось лететь в багажном отделении. Ведь это было бы несправедливо, правда?

– Разумеется, – кивнула я. – Даже не спрашиваю, кто будет третьим. Чувствую, что с рыжим Анубисом мы связаны навсегда.

Эпилог

В Коломну мы приехали рано утром. Автостоянка располагалась высоко и эффектно, на самой вершине холма, с которого открывался живописный вид на окрестности. Было светло и солнечно, но, к сожалению, ночью прошел сильный ливень и все туристические достопримечательности внизу были окутаны непроницаемым туманом. Из белоснежной, похожей на море массы выглядывала только верхушка каменной башни.

Сама стоянка поблескивала стеклом автоматов и фонариков, серебряным металлом перил и имела веселый, почти праздничный вид. Дымился нагретый солнцем асфальт, влажно искрилась зелень, а вокруг было пусто: ни автобусов, ни туристов.

– Странно... – Мой спутник пожал плечами. – Я, конечно, понимаю, что рановато, и все-таки уже десять. Может, не работают?

Однако опасения не подтвердились: автомат с аппетитом проглотил хрустящую купюру и выдал парковочный талон. Теперь можно было спускаться вниз, но я очень волновалась и не спешила: мы уже близко от того места, которое хранило реальный Маринин след, – от Маринкиной башни... Василиус, прищурившись, любовался видом, потом полез в карман за папиросами и вдруг передумал.

– Вероятно, сейчас случится какое-то важное событие.

– В этом нет никаких сомнений, – уверенно подытожила я.

– И что же?

Я подтянулась на цыпочках к курчавым завиткам возле уха и прошептала:

– Сейчас будет исправлена историческая несправедливость, а свидетели здесь не нужны.

– Понимаю! – энергично кивнул Василиус. – Но горячий кофе перед началом мероприятия нам не повредит?

И он устремился к заветному окошечку, которое, несмотря на надпись «24 часа», оказалось закрытым.

– Вот теперь верю! Ты, как всегда, права: абсолютная конфиденциальность – и точка!

Милый Василиус – он чувствовал мое волнение и как мог старался помочь. Мы посмотрели вниз и обнаружили, что туман рассеялся. Башня стояла во всем мрачном великолепии и была прекрасно видна. У меня сжалось сердце.

Спутник взял меня за руку и тихо сказал:

– По-моему, нам пора. Пойдем, Аня.