Текст книги "Мифы коми. От Пармы и небесной охоты до лесной колдуньи Ёмы и подземной чуди"

Автор книги: Татьяна Голева

Соавторы: Ольга Голубкова,Анатолий Панюков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Необычным фольклорным персонажем коми-зырян была «ободранная белка» (пасьтöм ур). Белка (ур) без шерсти считалась творением колдунов, которые запускали ее в лес с целью навести порчу на охотников. Охотник, встретивший «голую белку», обязательно должен ее убить, иначе он навсегда потеряет удачу в промысле. Но убить такую белку обычным способом невозможно. Для этого следовало зарядить ружье хлебной пулей и, нагнувшись, выстрелить назад между ног, не целясь. Тушку убитой «ободранной белки» нужно завернуть в хвою и зарыть в землю, после этого порча перейдет на пославшего ее колдуна. Существовал и более сложный магический ритуал наказания зловредного чародея. Охотник брал убитую белку, шел с ней к человеку, которого подозревал в создании пасьтöм ур, и спрашивал, не он ли заколдовал эту белку. Если тот не признавался, но не прощался с охотником при его уходе, вина колдуна считалась доказанной. Тогда охотник возвращался в лес, клал белку на пень и разрубал ее пополам. Затем, срубив три молодые ели, укладывал их макушками на юг, помещал на них тушку разрубленной белки и разводил огонь. Пока тушка сгорала, охотник трижды заряжал ружье холостыми патронами и трижды стрелял, произнося после каждого выстрела: «Кого стреляешь?» – «Виноватого человека». Считалось, что после этого колдун, наславший пасьтöм ур, заболевал и через три дня умирал.

Реже считалось, что «ободранную белку» насылает лесной дух-хозяин в наказание за какую-либо провинность или из шалости. В такую белку охотник обычно расстреливал весь свой припас патронов и возвращался без добычи. Также полагали, что в «голую белку» могла превратиться обычная белка, к которой охотник выказал непочтение или которую пожалел.

Известна быличка о верхневычегодском охотнике-колдуне, который, перед тем как выстрелить в белку, неосторожно сказал: «Бедняжка, выстрелю ведь – и упадешь». В результате он надолго потерял удачу в промысле. И лишь после многих попыток магического очищения ему удалось вернуть былую охотничью сноровку.

Домашние животные

Собака (пон) в традиции коми считалась покровителем и защитником мужчин, в том числе от потусторонних сил. Женщине не полагалось даже дотрагиваться до собаки, особенно строго воспрещалось перешагивать через нее, так как это приводило к утрате ценных качеств собаки – чутья, охотничьей сноровки, способности видеть и отпугивать злых духов. Собака и кошка сопоставлялись по принципу «мужской – женский». Этих животных положительно характеризовала известная у многих народов Евразии апокрифическая легенда о том, что они сохранили для человека хлеб. В «золотой век» (период «чудесного земледелия» от сотворения мира) злаки имели колосья до самой земли, а когда одна женщина оскорбила небо и хлеб, Ен спустился на землю и стал обрывать с хлебного стебля колосья. К нему подбежала собака (в некоторых вариантах мифа – собака и кошка), схватила в пасть колосья на верхушке стебля и попросила Ена оставить ей эту часть. Ен согласился, и с тех пор на пропитание людям остался лишь «собачий пай» (пон пай).

По мифам коми, Ен сотворил собаку для помощи человеку в охоте. Удача промысловиков, следовательно, и экономическое благополучие семьи во многом зависели от собаки. В прошлом в промысловых районах стоимость хорошей охотничьей собаки существенно превышала цену коровы. Приступая к еде, первую ложку каши охотник отдавал своему четвероногому другу в знак уважения. Хозяину, убившему свою собаку, она мстила из загробного мира, воем призывая хищных зверей на его скот и злых духов на него самого. Кроме того, три поколения собак отказывались служить этому человеку.

У северных коми-зырян известен миф о приручении этого животного. К старику и старухе в лесу подбежала собака. Она заплакала и рассказала, что давно бегает по лесу, но не может найти приюта. Раньше у нее было восемь лап, осталось только четыре, а если утратит еще две, то погибнет. Старики пожалели собаку и взяли ее к себе, с тех пор она верно служит людям.

Считалось, что все собаки, а в особенности имеющие над глазами светлые пятна, «четырехглазые» (нёль синма пон), способны видеть злых духов и оберегать человека от них. Аналогичные поверья существовали у многих народов мира. В несказочной прозе коми-зырян популярен сюжет о спасении собакой своего хозяина от умершего колдуна, который приходит ночью, чтобы его съесть (охотник его увидел, посмотрев через задние лапы собаки). Согласно универсальному представлению о причастности собаки к миру мертвых, считалось, что ее вой предвещает покойника. У коми-зырян собакам давали остатки поминальной трапезы, полагая, что если они съедают охотно, то покойник доволен поминками. Коми верили, что собаки понимают язык людей, а охотник мог получить в дар от лешего умение понимать собачий язык.

Представления о связи собаки с миром мертвых, ее «участие» в похоронном обряде и роль проводника души на тот свет распространены у многих народов, они характерны как для индоевропейцев, так и для финно-угров. Например, манси и ханты приносили собак в жертву духу воды и забивали на могиле во время похорон, считая, что она «показывает дорогу» умершему.

Кошка (кань, кась) у коми была хранителем дома, женским животным, привязанным к очагу и хозяйке, любимицей домового. Особенно дух-хозяин дома любил кошек «налимьей окраски» (налим сера кань) – с серо-черно-белыми или серо-черно-желтыми пятнами и полосками. Позже, уже в конце ХХ века, к таковым также стали относить и «трехцветных» кошек – рыже-бело-серых. В быличках нередко и сам домовой показывался в облике кота или кошки. Черные кошки, как правило, считались воплощением нечистой силы. В образе черного кота появлялись колдуны, нечистые клады, подменные дети или сам дьявол, изредка – домовой. Вместе с тем в некоторых локальных традициях коми-зырян и пермяков полагали, что черные коты отводят сглаз и порчу. На Верхней Вычегде с помощью кошки и заговоров отгоняли повадившихся в деревню медведей, а также болезни, которые появлялись в образе этих зверей.

В сказках аршинный кот Ёмы переносил героя в тридевятое царство, за море или в подводный мир. Кот помогал герою в борьбе с водяным, лешим и самой Ёмой; он мог превращаться в сову, ворона, ястреба, старика.

Космогоническая традиция противопоставляла собаку и кошку. Собаку создал Ен, а Омöль наделил ее шкурой. Кошку создал Омöль вместе с мышами и крысами, а Ен дал ей шерсть и наказал убивать крыс и мышей, позволив за это ей жить в теплом доме и пить молоко. Мужчины не разделяли доброго отношения женщин к кошке и считали ее носителем сакральной нечистоты (пеж). Полагали, что кошка могла лишить удачи на охоте, поэтому в лесу запрещалось о ней вспоминать. Особенно нечистыми у мужчин считались кошачьи усы, поэтому еду, которую обнюхала или тронула кошка, выбрасывали, а виновницу наказывали, при этом ей говорили: «Топор и нож при тебе, сама лови на пропитание».

Как и собака, кошка считалась способной видеть представителей иномира, поэтому ее удаляли из дома умирающего, а при вселении в новую избу запускали первой. Подобные воззрения были характерны для финно-угров, славян и ряда других народов. Ханты, оставляя детей без присмотра, привязывали к колыбели кошку, чтобы она отпугивала злых духов; в то же время они полагали, что злой дух ходит с рыжими кошками. У мордвы бытовало представление, что, если пропадала из дома кошка, это сулило несчастье хозяевам или скотине.

Корова (мöс) в мировоззрении коми имела высокий сакральный статус, она была символом материнского, женского рода.

Согласно коми-зырянской легенде, некогда у древних коми была белая корова. Однажды она пошла в лес и пропала. Всей семьей ее искали семь суток, но не нашли. На девятый день в лес пошла хозяйка и стала жаловаться на потерю кормилицы. Внезапно раздался чей-то голос: «Не плачь, хозяйка, твоя корова жива, она вернется. Это я рассердилась на вас, что молоко едите, не цедя в подойник. Это я рассердилась, что твои мужики одну соску оторвали у коровы. Доить будешь с этого дня ты одна и также раздавать молоко мужьям и сыновьям. Иди домой! Твоя корова уже дома!» На вопрос хозяйки голос ответил: «Я от рогатого-ушастого коров охраняющая!» Хозяйка вернулась домой и увидела, что корова стоит у крыльца, а мужики по очереди доят ее одной рукой себе на ладонь и пьют молоко. Она рассказала, что с ней приключилось в лесу, и с тех пор уход за коровой и дойка стали сугубо женским делом.

С коровой связывалась идея благополучия семьи, для сельских жителей она являлась важной и обязательной частью приданого невесты. Род коров старались поддерживать из поколения в поколение, его непрерывность соотносили с непрерывностью рода, и эта стабильность обеспечивала устойчивое существование семьи. Если коровий род каким-то образом прерывался, то хозяйка имела право выбрать (купить) себе корову только единственный раз в жизни. Покупая корову или теленка, старались украсть из хлева кусочек навоза, клочок сена или другой предмет, считая, что вместе с ними в хлев новых хозяев переносится часть благополучия рода теленка. При этом кража подойника или скамейки для дойки считалась этически недопустимой, поскольку ассоциировалась с полной кражей благополучия рода. После приобретения коровы совершали серию обрядов, приобщающих ее к новому хлеву: хозяйка обходила вокруг коровы по ходу солнца, переводила ее через веревку, кормила хлебом с руки. Иногда «обряд ввода» совершал знахарь, который знакомил корову с духом-хозяином хлева.

В ритуальном сценарии деревенской жизни корове, телке, быку или теленку некогда была определена роль основного жертвенного животного в один из праздников Богородицы: на Успение, Рождество Богоматери или Покров. Животное покупали в складчину, или кто-либо из сельчан приводил его по завету. Жертвоприношение происходило на площади перед церковью, мясо варили в общем котле и съедали, шкуру отдавали служителям церкви. В некоторых местах была известна апокрифическая легенда о прибегавшем ранее для жертвы олене, не дождавшись которого люди принесли в жертву корову-нетель, и с тех пор установилась эта традиция.

Колдуньи или завистницы, чтобы нарушить стабильность семейной жизни, направляли вредоносные магические действия на корову. Считалось, что навести на корову или теленка порчу могла только женщина, воздействие со стороны мужчин практически исключалось. Непреднамеренно сглазить и этим вызвать болезнь могла любая женщина. Поэтому весть о рождении телят держали в тайне, нередко даже члены семьи узнавали о прибавлении только через две-четыре недели. Чтобы обезопасить корову с теленком от нечистой силы, их окуривали дымом от тлеющих мха, можжевельника, щучьих зубов, стружек от порога дома, обрызгивали святой водой. Молоко, которое также часто подвергалось сглазу, запрещалось давать чужим людям после заката солнца, а также до истечения шести недель после отела. Для сохранения плодоносности коровы нельзя было выносить и отдавать что-либо из дома во время дойки. Гораздо более опасным магическим воздействием было преднамеренное наведение порчи колдуньями.

По сюжету одной из коми-язьвинских сказок корова родила человека, а конь увез его в горы, где встречаются сейчас камни, похожие на богатырей. Этот сюжет сопоставим с повседневной и обрядовой ролями животных: коровьим молоком вскармливали младенца, корова давала силы, жизнь, а лошадь увозила умершего человека к могиле, провожала в последний путь.

Образ коня (вöв, вöл) в традиции коми, как правило, имел мужскую символику. Как мужчина не должен был доить корову, так и женщина не допускалась к уходу за лошадьми. По коми-пермяцкому мифу, конь существовал еще до появления земли, на нем ездил Ен по «пустому белому свету», а сама земля образовалась из конской «шишки».

Изображения лошадей часто встречаются на пластике пермского звериного стиля. На одном из них перед конем расположен символ солнца, а под ногами – змея. На другом изображении женская фигура стоит на лошади, над ними находится птица. По мнению Н. Д. Конакова, положение лошади под ногами женской фигуры (очевидно, богини) могло быть связано с существовавшей у коми-пермяков космологической версией, согласно которой кони держат землю. «На трех конях земля держится: черном (вороном), белом (сивом) и рыжем (гнедом). Каждый по очереди держит землю. Когда черный конь держит – на земле голод и мор, когда белый – на земле сплошные войны и смерть, когда красный – царит мир, спокойствие и благополучие».

По современным этнографическим материалам, белая лошадь во снах или видениях считается знаком смерти: «Перед смертью ходила ночью по селу белая лошадь. Кто ее увидит, скоро в гроб ляжет». В одном из рассказов люди увидели фигуры лошадей, масть которых менялась в отблесках заката или в тени, и восприняли это явление как знак приближающейся войны.

В виде коня могли появляться мифологические персонажи: лесной дух-хозяин, нежить, фантомы на местах спрятанных кладов. По представлениям коми-пермяков, удавленники превращаются в коней, на которых ездит нечистая сила.

У коми существовали специальные «лошадиные праздники», во время которых служили молебен и освящали лошадей. Состарившуюся лошадь нельзя было убивать, какой бы дряхлой она ни была, иначе она проклянет своего хозяина и ни одна лошадь впредь у него не приживется. Похищение корма из-под носа у лошади считалось грехом, за который на том свете ожидало суровое наказание. Когда душа переходила в загробный мир по шатающемуся бревну через горящее смоляное озеро, лошадь, которая паслась на лугах на той стороне, подбегала, ржала и говорила: «Переходи, если ты не крал корма из-под моего носа». Вор после этого падал в озеро и вечно барахтался в нем в страшных муках.

Петух (петук) и курица (курöг) как пара обозначали сферы мужского и женского мира. Именно в таком смысле их образы фигурировали в иносказательной речи при сватовстве, святочных гаданиях, фольклоре. Петух оповещал о начале утра, был символом солнца, зари, а также огня, пожара. Поведение курицы определяло наступление вечера, было связано с символикой заката, темного времени суток (это также характерно для вепской культуры). Петух у разных народов считается защитником человека от нечистой силы. Громкий, звонкий голос петуха противопоставляется темному, «нечистому» миру. Тем не менее в отдельных случаях образ петуха мог быть инфернальным: в фольклорных рассказах коми-пермяков золотой петух появлялся на месте тайного клада; красный петух клевал самоубийц, заставляя их совершить задуманное. Курица и петух в приметах исполняли роль предвестников смерти – если курица пела по-петушиному или петух кукарекал после заката. В похоронном обряде коми-пермяков передавали курицу через гроб одному из участников похорон, в некоторых местах – обязательно тому, кто обмывал умершего, или нищему. Куриные лапки использовали во вредоносной магии как средство, приводящее к раздору, несчастью. Это прием имитативной магии, основанной на принципе «подобное производит подобное». Курица загребает лапами назад, и данное свойство птицы в негативном значении проецировалось на жизнь людей.

Сочельник перед Рождеством (иногда и перед Крещением) в локальных традициях коми-пермяков назывался «день кутьи» (куття лун), тогда куриц не кормили в течение всего дня, чтобы они летом не рылись на огороде. В отдельных семьях в этот день пекли сочень с фигуркой курицы, который оставляли на божнице. В канун Рождества, глядя на звезды, говорили: «Там цыплята кучкой сидят».

На юге Коми-Пермяцкого округа осенью отмечали «куриный праздник» (курöг праздник), его даты были разными. В эти дни в часовни и храмы приносили куриные тушки, дома готовили куриный суп. После молебна на костре варили курятину или приносили уже готовую птицу и ели «всем миром». В традициях русских «куриные праздники» были широко известны и проводились как женские, в то время как у коми они были всеобщими.

Промысловый календарь

В 1976 году в бассейне Вычегды вблизи села Сторожевск местный житель нашел и передал археологам Коми научного центра РАН плоское бронзовое кольцо с изображениями девяти фигурок животных, расположенных по кругу. Н. Д. Конаков в 1987 году предложил вариант расшифровки символов бронзового кольца как коми промыслового календаря. Им была выдвинута гипотеза о том, что календарная зооморфная символика уральских верований базировалась на восприятии окружающего мира в его единстве. Движение солнца, годовые сезоны передавались на календарном изображении через цикличность биологических ритмов основных промысловых животных. Археологические данные позволяют предположить, что население Европейского Северо-Востока на рубеже I–II тысячелетия н. э. уже было знакомо со всеми четырьмя солнечными фазами.

Согласно этой версии, год начинался сразу после весеннего равноденствия (фаза отмечена солярным знаком). Отсчет дней шел непрерывно против часовой стрелки. Основной счетной единицей была четырехдневная «неделя». Год делился на два периода – весенне-летний и осенне-зимний. Продолжительность периодов в промысловом календаре была разная: от 28 до 76 суток. Звери, избранные символами девяти «месяцев», занимали видное место в мировоззрении древних коми.

В пользу гипотезы о былом разделении года на два сезона могут свидетельствовать также языковые данные: для обозначения возраста коми используют слово «осень» (ар), а не «год» (во).

Весенне-летняя, активная половина года шла под знаком медведя. Медведь встает из берлоги, когда просыпается природа. Осенне-зимний, пассивный сезон проходил под знаком лося (или лосихи). Периоды медведя и лося привязаны к двум солнечным фазам, обозначенным на календаре солярным знаком. «Месяц» медведя начинался сразу же после дня весеннего равноденствия, на период лося приходилась дата осеннего равноденствия.

Охотничье-промысловый календарь-кольцо.

Государственное краевое бюджетное учреждение культуры «Коми-Пермяцкий краеведческий музей им. П. И. Субботина-Пермяка»

Период медведя (22 марта – 27 апреля). В это время медведи Северного Урала покидали берлоги и были наиболее опасны из-за недостатка растительных кормов. На календаре «месяц» медведя открывал выводковый сезон, когда охота была под запретом – для восстановления популяций зверя и птицы.

Фольклорист Ф. В. Плесовский обратил внимание на «огненную природу» образа медведя в коми фольклоре, а этнограф А. С. Сидоров предположил, что древние коми представляли солнце в виде животного, вероятно медведя. Эта догадка подтвердилась известным на Печоре поверьем о том, что колдуны, превращаясь в медведей, должны три раза перекувыркнуться через голову против движения солнца, что звучало буквально как «против шерсти солнца» (шондi гöн пуджыд). Для возвращения человеческого облика производилось то же действие в обратном направлении – «по шерсти солнца» (шондi гöн ньылыд).

Период оленя (28 апреля – 2 июня) – время отела северных оленей, домашних и диких. На календаре изображена комолая важенка, потерявшая после отела рога. В легендах коми, объяснявших замену жертвоприношений лесных животных на быков и баранов, которые знаменуют переход к оседлому скотоводческому хозяйству, говорилось то об олене, прибегавшем для заклания в жертву, то о приходившем из леса лосе.

Период горностая (3 июня – 4 июля) был временем промыслового межсезонья, когда у горностая подрастали детеныши, начиналась активная хищническая деятельность этих животных. Примерно на середину периода приходилось летнее солнцестояние. Связь образа горностая с этой солнечной фазой присутствует в астральной символике эпической песни о Горностай-девице, у которой «солнца диск ведру дном служит» (шондi пыдöсöн пыдсавла).

Период росомахи (5 июля – 9 августа) завершал непромысловый сезон. В это время начиналась кочевая жизнь самок с подросшим молодняком. «Браконьерская» деятельность хищной росомахи в выводковый период резко противоречила нормам промысловой морали. Охотники уважали росомаху за силу и ловкость и ненавидели за кровожадность и похищение добычи из ловушек.

Пластина с изображением двух ящеров. VII–VIII вв.

Государственное краевое бюджетное учреждение культуры «Пермский краеведческий музей»

В период лося (10 августа – 4 октября) происходил гон диких копытных. Начиналась охота – это был основной промысловый сезон, от его результатов зависели жизнь и благополучие общины. Представления о лосе-солнце (олене-солнце) в прошлом были широко распространены у различных народов Северной Евразии, в том числе являлись одним из наиболее древних элементов космологических представлений Сибири. В частности, сибирские мифы дали ценный сравнительный материал для трактовки образа лося (лосихи) как солярного знака.

Созвездие Большой Медведицы у ряда народов (манси, хантов, селькупов, кетов) называлось созвездием Лося. Когда звезды проходят между Полярной звездой и точкой севера, они занимают самое низкое положение над горизонтом – это легко установить простым наблюдением. Осенними вечерами ковш Большой Медведицы находится низко над горизонтом на севере, зимой он приподнимается, а весной и летом по вечерам этот ковш расположен гораздо выше, и тогда его приходится отыскивать в окрестностях зенита. Древние охотники наблюдали, как в период лося солнце поднималось все ниже над горизонтом, день становился короче, а ночь все длиннее. Лось (Большая Медведица) по вечерам появлялся низко на небе. Эти наблюдения нашли свое выражение в поэтизированной мифологической форме – заселении звездного неба зооморфными образами. Мифы манси сохранили развернутый сюжет о космической охоте на Лося, происходившей на Млечном Пути. У коми сюжет стремительной погони охотника Йиркапа за голубым оленем напоминает миф о небесной охоте.

Бляха. Всадница, летящая птица в окружении лосиных голов. V–VI вв.

Государственное краевое бюджетное учреждение культуры «Чердынский краеведческий музей им. А. С. Пушкина»

Период выдры (5 ноября – 19 декабря) был самым продолжительным. К его началу промысловики переходили на пушную охоту. Выдра олицетворяла потусторонние силы, связанные с водной стихией. Наряду со щукой она могла быть воплощением водяного духа-хозяина. В распространенном фольклорном сюжете рассказывалось, как охотник и его сыновья (которых было либо восемь, либо одиннадцать), прибыв на промысел, разделились на две группы. Охотившихся в лесу проглотил медведь. Ушедшие на рыбную ловлю были съедены речной выдрой. Как водное животное, выдра связана с нижним миром. Мрачный период поздней осени – начала зимы с заметно убывающими световыми днями – усиливал эту связь.

Период лисы (20 декабря – 24 января) начинался с фазы зимнего солнцестояния. На календаре оно отмечено зарубкой на хвосте зверя и значком на внешнем ободе. В мифах коми образ лисицы двойственный. Она была создана темным богом, но именно лисицу Ен посылал за зайцем, когда у него шел спор с Омöлем за право владения определенными породами зверей.

Период белки (25 января – 21 февраля) связан с началом гона и оживленной активностью этих животных. У коми охотников в это время шел к завершению массовый беличий промысел.

Период куницы (22 февраля – 21 марта) завершал пушной сезон и охоту в целом. Конечная дата периода приходилась на день весеннего равноденствия, который отмечен на изображении календаря солярным знаком, помещенным под мордой зверька. В марте у куньих происходило весеннее оживление (ложный гон). На это время приходился и последний этап добычи куниц. Образ куницы занимал особое место в мировоззрении пермских народов. Об этом можно судить по ее многочисленным изображениям на самых разных предметах конца I – начала II тысячелетия: ножнах, кресалах, пряжках, подвесках, пронизках.

До недавнего времени считалось, что развитие точного календарного счета и появление календарных изображений у населения обширной лесотаежной зоны Северной Евразии было связано с приобщением его к христианству. Бытовало мнение, что у промыслового и оленеводческого населения Европейского Севера и Сибири потребность в точных календарных знаниях, по этой версии, возникла лишь с проникновением производящих форм хозяйства или в результате знакомства с церковным календарем. Уникальная вычегодская находка послужила поводом предположить, что населению Коми края был знаком точный календарный счет еще в дохристианский период. На территории Европейского Северо-Востока были обнаружены и расшифрованы еще три изображения, рассматриваемые некоторыми исследователями как календарные. Два из них, из Прикамья, с изображениями пяти животных, отдаленно напоминают вычегодский промысловый календарь. Третье, найденное на севере Республики Коми, представляет собой предполагаемый календарь, основанный на годовом биологическом цикле северного оленя. Все эти изображения, несмотря на существенные отличия, обладают общими чертами.

Календарь охотничий. Святцы. Конец XIX в.

Государственное бюджетное учреждение Республики Коми «Национальный музей Республики Коми»