Текст книги "Мифы коми. От Пармы и небесной охоты до лесной колдуньи Ёмы и подземной чуди"

Автор книги: Татьяна Голева

Соавторы: Ольга Голубкова,Анатолий Панюков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Фото Т. Г. Голевой

Благовещение (7 апреля) – один из самых значимых церковных праздников, при этом он практически не имеет обрядового наполнения. Этот день, прежде всего, связан со строжайшими запретами на любой вид деятельности. Более того, тот день недели, на который выпадало в текущем году Благовещение, считался самым неудачным для начала сельскохозяйственных работ на протяжении года. Запрет на труд поддерживался легендами и преданиями, связанными с этим днем. Считалось, что если хозяйка на Благовещение будет мыть полы, то дом провалится под землю. Рассказывали, что у некой девушки были красивые, длинные волосы. Однажды она заплела в Благовещение косу – и все волосы у нее выпали: «В Благовещение девка головы не расчесывает, не плетет – волосы выпадут. Грех». На Ижме известна быличка о том, как один оленевод пошел со стадом в тундру накануне праздника Благовещения. Другие пытались его отговорить, но он только чертыхался. В то лето у него убило молнией несколько десятков оленей, а сам он провалился в болото – «в землю запихало его», едва смогли вытащить.

В день Сорока мучеников у коми-зырян было принято печь сорок сочней, с которыми совершали обрядовые действия. Иньвенские коми-пермяки в Сороки готовили сорок ковшей кваса и пекли из теста до сорока птичек (уточек), которых оставляли на крышах домов для птиц, давали играть детям. Верили, что в этот день прилетают с юга разные птицы.

У коми-зырян сохранились представления о поэтапном приходе весны, соединенные с днями святой Евдокии (14 марта), Сорока мучеников (22 марта), преподобного Алексия (30 марта), Благовещения Пресвятой Богородицы, святого Георгия Победоносца (6 мая) и святителя Николая Мирликийского (22 мая).

Ледоход – один из самых важных признаков наступления весны. Вскрытие рек являлось не только переломным моментом в хозяйственной деятельности человека – переход реки из одного состояния в другое находил свое место в мифологических представлениях о переломных моментах в годовом цикле. Являясь символической дорогой в мир предков, пограничной зоной между миром живых и миром мертвых, река занимала важное место в обрядовой пространственной организации. Во время ледохода вода наделялась теми же магическими свойствами, что и крещенская вода в «иордани»: ею умывались, в реку бросали хлеб, сахар, соль – чтобы весь год быть здоровыми.

На Вашке, когда трогался лед, молодежь весь вечер гуляла у реки. Если ледоход начинался в воскресенье, то все жители проводили этот день на берегу. Дети и взрослые бросали с берега щепки и старые вещи, оставшиеся с прошлого года сакральные предметы. Таким образом, и болезни, и все старое лед уносил с собой на тот свет. Наблюдающих из дома за ледоходом детей предупреждали, чтобы они держались за оконную раму, когда смотрят на ледоход, иначе их может унести. Коми-зыряне в селе Нившера лед и реку называли «Иван да Марья», к ним обращались, спускаясь во время ледохода к реке, – чтобы никто не утонул. Коми-пермячки в селе Пуксиб ходили провожать лед на реку Косу, бросали в воду выпечку и пели песню со словами «Ты прощай…».

Вербное воскресенье. Праздник Вход Господень в Иерусалим празднуется в последнее воскресенье перед Пасхой. В этот день в церковь несли пушистую вербу. Цветущая верба – это вестник весны, первое дерево, на котором весной появляются почки, поэтому она наделялась магической силой плодородия и, как считалось, может принести достаток и благополучие в дом. С этой символикой была связана примета: когда ходили за вербой, примечали – если верх дерева вербы голый, то будет плохой урожай хлеба. Вербными веточками стегали скот и детей, произнося при этом слова с пожеланиями здоровья и роста.

Великий четверг среди всех праздников семинедельного поста выделялся многочисленностью и разнообразием обрядов, которые должны обеспечить благополучие в течение года и защитить в этот день скот от порчи со стороны колдунов. Девушки, женщины умывались четверговой водой для красоты и здоровья. Для богатства утром считали деньги, преувеличивая их количество, – например, десятки называли сотнями. Коми-зыряне в этот день пережигали соль, после чего она считалась целебной, ее использовали в народной медицине и магии. Хлеб-соль клали к иконам, а в Егорьев день их давали скотине. Ходили в лес за ветками можжевельника, которые использовали как оберег, совершали с ними обряды окуривания. Рано утром, «пока еще вороны спят», хозяйки открывали печные дверцы и через трубу выкрикивали клички всех своих коров – верили, что после этого они будут летом приходить домой с вольного выпаса сами. Выпуская коров и лошадей из хлева, хозяйки смотрели на них из окон и пересчитывали: полагалось насчитать скота больше, чем было на самом деле, – чтобы был богатый приплод. У коми-пермяков хозяйки утром смотрели, как лежит скот: если головой на север, то ожидался большой падеж, если на восток – хороший приплод. Для того чтобы овцы водились, в Великий четверг из муравейника брали муравьев и после уборки в хлеву запускали их. Если хозяйке хотелось иметь черных овец, то нужно было в этот день положить в хлев головешку, а если белых – бросали в хлев немного снега.

В Великий четверг старались переделать все необходимые в крестьянском быту работы, чтобы они успешно шли в течение всего года. Охотники задолго до восхода солнца шли в лес, чтобы подстрелить какую-либо дичь, хотя бы даже сороку или ворону. Рыбаки шли на реку, сталкивали на снег свои лодки, складывали в них рыболовные снасти и садились сами. Взяв в руки весла, делали вид, что они плывут, имитировали удачную рыбалку. Женщины садились за шитье или пряжу, стараясь до восхода солнца сделать как можно больше. С надеждой на будущий урожай женщины утром брали цеп или серп, имитируя молотьбу или жатву. Мужчины осматривали амбары, пригоны. У скотины вырывали по клочку шерсти, смешивали шерстинки и зарывали их в землю в хлеву – для того, чтобы летом при пастьбе весь скот ходил вместе. У коми-пермяков хозяйки с кем-нибудь из домочадцев выходили во двор «вязать глаза» хищным птицам. Хозяйка для этого обвязывала тряпкой кол, ее спутник спрашивал: «Что делаешь, на что вяжешь?» – а она отвечала: «Вяжу глаза куроедам: ястребу, вороне, сороке».

До восхода солнца выносили во двор постели и выбивали их, после чего должны были исчезнуть клопы и блохи. Или «выгоняли клопов» таким образом: спичечные коробки привязывали «поездом» друг за другом, туда сажали насекомых-вредителей и тащили по дороге со словами «Слава богу, от нас уезжают, потом никогда не будет».

Другая группа обрядов была направлена на защиту от колдунов, которые в четверговую ночь особенно активны. Чтобы уберечь себя и скот, в этот день на дверях рисовали кресты, обрызгивали дом и хлев святой водой, окуривали можжевельником. По поверью, сами еретники говорили: «Кто не окрестит дверь – сможем зайти, а кто окрестил – даже если дверь как решето, не сможешь зайти». Считалось, что если колдунья-еретница проберется в пригон, то может выстричь шерсть у овец, отрезать корове кусочек вымени, уха или хвоста, то есть магически присвоит скотину и ее молоко, а животные будут испорчены и вскоре умрут. В ночь на Великий четверг мужчины стреляли из ружей – так отпугивали нечисть (или медведей). Утром совершали обходы хозяйства с печной клюкой, обрызгивали двор и огород водой, защищая этими действиями дом от нечистой силы.

Вечером в Великий четверг, который также называется Чистым, было принято обязательно вымыться в бане и надеть чистое белье.

Помимо мытья избы, приуроченного к престольным праздникам, у коми раз в году проводились «помочи», на которых женщины по очереди проводили генеральную уборку в домах. Как правило, такие годовые уборки были приурочены к Пасхе, иногда к Троице. Особое место в предпраздничной уборке занимало мытье красного угла (Ен пелес), эта роль отводилась одной из девушек.

На Верхней Вычегде «избомытия» завершались ритуальным изгнанием Стареча (Стареч вöтлöм). Этот мифологический персонаж, воплощающий годовую грязь, вероятно, никогда не имел определенного облика. Когда завершали мытье в избе, открывали дверь и перед выходом произносили: «О, Стареч, теперь иди туда-то!» (где еще не отмыто).

Пасха (Ыджыд лун) начиналась с всенощной праздничной службы в храме. С совершаемым в эту ночь крестным ходом были связаны различные поверья. На Ижме, когда во время обхода вокруг церкви шли по насту, старались ступать осторожно, потому что было поверье: кто провалится, тот скоро умрет. Детям говорили, что в пасхальную ночь можно услышать, как бьются «постный» и «скоромный» дары (церковные ложечки для причастия) – скоромная ложка всегда побеждала. Во время заутренней службы некоторые коми-зырянские охотники и рыболовы в ответ на «Христос воскрес» вместо обычного «Воистину воскрес» произносили наименования особо ценных зверей, птиц и рыб, надеясь благодаря этому получить удачу в промыслах на год. Освященные во время пасхальной службы куличи и крашеные яйца наделялись особой магической силой, их хранили на божнице для чрезвычайных случаев. Повсеместно верили, что брошенные в огонь во время пожара пасхальные яйца предотвращают его дальнейшее распространение. Магическую силу приписывали и огаркам пасхальных свечей, которые зажигали потом во время сильных гроз и для облегчения трудных родов. Пасхальные просфоры использовали в посевной обрядности.

Поскольку в прошлом у коми-зырян куроводство было развито слабо, при недостатке куриных яиц к Пасхе готовили кос рысь («сухой творог») – колобки в виде церковных белых просфор из творога, замешенного на масле и сметане. Коми-пермяки на праздничный стол доставали засушенные после Масленицы остатки пирогов и шанег (их называли пасхами). В пасхальный день существовал запрет печь на открытом огне стряпню, иначе можно подпалить лоб Христа. В некоторых местах даже не разрешали топить печь.

Пасхальное яйцо, которое клали на божницу, припасали заранее – обычно брали первое снесенное курами весной. По окраске яиц судили о будущем семьи, о погоде: если одно из них имело неокрашенные пятна, это считалось знаком беды или плохого лета. После освящения в церкви каждому присутствующему раздавали по яйцу: кому достанется самое крупное, тот будет жить много лет, кому всмятку – жизнь пойдет всмятку. Крашеные яйца крестные дарили крестникам, родители давали детям для забавы, женщины обменивались между собой. Юноши и мужчины играли с ними, соревнуясь, кто собьет больше яиц или чье дальше укатится.

В течение всей Пасхальной недели совершали обходы домов священники. В каждом доме они пели молитвы, освящали пасхальную еду и зерно. В этот период был открыт доступ на церковные колокольни, куда поднимались звонить взрослые и дети. Обязательным атрибутом празднования Пасхи были качели разнообразной конструкции. В течение недели качались все желающие, сколько человек поместится. В последний день Пасхальной недели качели ломали – их необходимо было убрать до начала пахоты, сева. Считалось, что качание может навредить будущему урожаю.

Повсеместно на девятый день после Пасхи поминают умерших. У коми этот день называется Родительская Пасха (Рöдитель Ыджыд лун) или Пасха мертвых (Кулöмаяслöн Ыджыд лун). В некоторых локальных традициях у коми-зырян и коми-пермяков для умерших в этот день тоже красили яйца.

Согласно поверьям, лишь в период Пасхальной недели и на Вознесение (Вöзнесенне) райские врата открыты душам усопших. По этому поводу печорские староверы говорили, что на Пасху Иисус Христос спускается на землю, а на Вознесение возвращается на небо (Ен ыб). В эти дни у коми проводят поминки по всем усопшим в течение года.

Троица (Трöича лун – у коми-зырян, Стрöча – у коми-пермяков). По народному календарю конец весны и начало лета приходятся на праздник Троицы, который отмечается в пятидесятый день после Пасхи. Обрядовое наполнение праздника связано с культом растительности, поэтому основной символ этого дня – береза. Березки приносили из леса, ставили их под окна и в центре села, украшали ленточками, водили вокруг них хороводы. Веточки березы наделялись теми же свойствами, что и верба: ими стегали скот и детей. Собравшиеся на лугу селяне соревновались в подбрасывании крашеных яиц. Праздник Троицы связан прежде всего с поминальной обрядностью: в Троицкую субботу или в сам праздник обязательно ходили на кладбище. Коми-пермяки кладбище посещали в Семик – четверг перед Троицей.

Камско-косинские и некоторые иньвенские коми-пермяки украшали березу как девушку: одевали ее в сарафан, повязывали платок; либо делали куклу, которую «водили» по деревне, ставили рядом с березой. Символически эта традиция соотносит период девичества и календарный этап расцвета природы. Об этом же косвенно свидетельствуют прогностические ритуалы праздника. Девушки в день Троицы ходили смотреть на перевязанные в четверг ветки березы и бросали на дерево свои платки, желая узнать будущее. Считалось, что проводы березки к реке благоприятствуют замужеству.

Иванов день (7 июля). По старому стилю празднование Иванова дня приходилось на летний солнцеворот. Это время самого бурного цветения растений, пик лета. Поэтому трава, цветы наделялись особой магической силой. Главным атрибутом празднования Иванова дня у коми была баня. Накануне праздника заготавливали новые банные веники (купальнича корöсь). В них вплетали купальницу, другие цветы, ветки рябины. Взрослые хлестали себя и детей для здоровья. Веники в этот день ломали руками, а после ветки уже можно было резать. Обряды хлестания предполагали, что биологическая способность роста растений переносится на ребенка: «Быть чистым, как рябина, цвести, как купальница, шириться, как березовый лист». Коми-пермяки, попарившись свежими вениками, крепили их к ограде, кидали на крышу бани или бросали в реку. Если веник пожелтеет или утонет, значит, человек заболеет, умрет. Гадали и другими способами. На ночь под подушку клали до двенадцати цветущих трав и примечали сновидение.

Верили, что в ночь на Иванов день полезные травы загораются как свечки. Огненный вид имеет и цветок папоротника, который раскрывается только один раз в году. Поверья коми об этом цветке были аналогичны славянским мифологическим сюжетам. Цветок папоротника способен сделать людей невидимыми, открыть все замки, помочь в беде. В лесу папоротник охраняет нечистая сила, которая не пускает человека к цветку, создает бурю и другие преграды. Даже если человек сорвет его или он случайно попадет в его обувь, цветок ему не достанется: нечистая сила обманет владельца и отнимет волшебное растение. По отдельным уверениям, лишь «знающим» людям удавалось завладеть чудесным цветком. С Ивановым днем, как рубежной датой, связаны различные запреты. До этого праздника нельзя было купаться, иначе «утащит вакуль». Детям после Иванова дня запрещалось скакать на досках, свистеть и играть на дудках. Это объясняли тем, что наступает время цветения ржи и шум ей вреден: от шума и свиста может замерзнуть хлеб.

Ильин день (2 августа) переломный в годовом круге. По народному календарю в этот день заканчивается лето и начинается осень. К пророку Илье, как покровителю огненной стихии, обращались с молитвами во время молний. С окончанием лета связан запрет на купание: «Илья Великий холодный камень в реку бросил». С Ильина дня разрешалась игра на духовых инструментах, дети могли свистеть и дудеть, играть на свистульках, его так и называли – «чипсасян, пöлясян лун» («свистения, дудения день»).

Коми-пермяки в деревне Борино Ильин день называли «Турун вежан лун» («День смены травы»), связывали его с появлением у растений семян. С утра женщины шли в лес молча, оставляли подарок лешему, слушали пение птиц, просили о здоровье, рвали с корнем травы, уходя, пели песни. Вечером собирались в доме одной из женщин, приносили с собой травы, опускали их цветы в пиво, чтобы смочились семена, а потом целовали их и хозяйку дома. Позже корни трав обжигали на костре, семена закапывали в землю. В конце дня женщины, стоя к костру спиной, приподнимали подолы – «загребали» тепло на зиму.

В некоторых локальных традициях существовал обряд аня гур (анягур – у коми-пермяков), или аня сю. Эти названия соотносимы с наименованиями последнего снопа у вепсов и русских – «последняя баба», «пожинальная баба». У коми этот обряд был связан с обработкой льна. Дети ходили по домам и собирали кострику[7]7
  Кострика – отходы, остающиеся после трепания и чесания льна, конопли.


[Закрыть], вечером несли ее к реке и сжигали. Коми-пермяки во время анягур наблюдали, как горит кострика: если огонь распространяется по всему верху – это к хорошей погоде во время сева льна и к доброму урожаю. У русских и у вепсов обряд назывался «жечь лисицу», «жечь рябею», «жечь кикимору».

Семенов день (14 сентября) до календарной реформы 1700 года был первым днем нового года, поэтому с ним связаны многие начинания. У коми-зырян считался «днем медвежьих свадеб» (ош чуалан лун), в подтверждение опасности которого бытовало множество рассказов о встречах с медведем. К этому дню завершается бабье лето, начинается гон медведей, лосей. В зырянских селениях в этот день стреляли с берега на другую сторону реки из ружей, чтобы отогнать медведей вглубь леса.

Покров (14 октября) являлся рубежной датой в хозяйственном календаре: расплачивались за работу по найму на время страды, после этого дня переходили из летней избы в зимнюю, загоняли лошадей в конюшни. Девушки в этот день просили у Богородицы жениха. После Покрова начинались молодежные посиделки. Охотники-промысловики на Верхней Вычегде в этот праздник устраивали прощальное застолье, после Покрова артели уходили на пушной промысел на дальние участки.

Ко дню Кузьмы и Демьяна (14 ноября) заканчивали все заготовочные работы, завершали обмолот, повсеместно устраивали женские обрядовые посиделки (Демьян братчина), на которых собирались в отдельной избе, в складчину варили особую брагу-пиво (сур). Праздник посвящался завершению земледельческого года. Подобные «братчины» бытовали как в русских, так и в финно-угорских традициях, где они также были связаны с коллективным приготовлением пива и праздничного стола, подразумевающих ритуальное наделение «долей».

Филипповское заговенье (27 ноября) у коми являлось одним из вариантов начала Святок. Вечером собирались девушки и девочки-подростки (в современной традиции – женщины) в доме пожилой женщины, в складчину приносили продукты, пекли блины, потом приглашали парней, с которыми пели, плясали, водили хороводы. В Филипповскую ночь молодежь совершала ритуальные бесчинства, характерные для святочных праздников. Молодежное хулиганство воспринималось как норма праздничного поведения: «Пакостили, но говорили так – за это суд не осудит, это, мол, праздник».

⁂

Соблюдение обычаев православных календарных праздников было обязательным, оно обусловливало устойчивость сложившегося ритма жизни и системы годового цикла. Нарушения были чреваты негативными последствиями. Эти верования поддерживались историями о наказании и удивительных явлениях во сне и наяву.

В одной коми-пермяцкой семье передавалась история о том, как женщина решила не праздновать день зимнего Николы. Накануне праздника она прилегла, дверь перед ней открылась, и вошел высокий мужчина в черной одежде с блестящими пуговицами. Он спросил: «Что, Акулина, Миколу нынче праздновать не будешь?» Женщина испугалась и на следующий день с самого утра начала приготовления к празднику. Другая семья в день Благовещения завершала строительство дома, во время обеда к ним зашел нищий старичок, поздравил их с праздником, попятился к двери и исчез. Когда после обеда работники продолжили застилать крышу, поднялся сильный ветер, который сбросил их вместе с кровлей на землю.

Необычных захожих людей в преданиях отождествляли с Богом и святыми. В середине XIX века после похожих видений часовенного старосты в пермской деревне Шадрина к вечерней службе стали собираться сотни людей с прикладами холста и караваями. Эти шествия продолжались несколько дней, пока их не запретили местные власти.

Заключение

Сохранившиеся до нашего времени реликты дохристианских верований народов коми свидетельствуют как о преемственности традиционной культуры, так и о развитии мифотворческих процессов на протяжении всего периода. На этих примерах мы видим, что мифология – живой непрерывный процесс. Образ мира в мифологических представлениях синкретичен, основан на эмоционально-чувственном восприятии, в нем размыты границы реального и ирреального. Это относится к любой мифологии и мифологическому миропониманию. Другой их характерной чертой является постоянное воспроизведение и переосмысление основных архаических сюжетов, которые бесконечно повторяются, воплощаясь в различных формах. С течением времени под воздействием многих причин (исторических, социально-экономических, культурных) изменяются сюжеты и персонажи мифов, обряды и обычаи. Мифотворчество, с одной стороны, рождает новые образы и мотивы, а с другой – опирается на укоренившиеся архетипы и символы.

Мифологические конструкции постоянно оживают и наполняются современным содержанием в творчестве художников, писателей, музыкантов. В современном мире мифология стала одним из компонентов массовой культуры, она затрагивает особо чувственные сферы психики, охватывая разнообразные аспекты мировосприятия – от базовых страхов, инстинктов до сложных, многогранных образов, метафор и символов. Они визуализируются в изобразительном искусстве.

Одним из первых художников, обратившихся к мифологическому наследию народов коми, был Василий Георгиевич Игнатов (1922–1998). Его произведения (несколько серий работ) посвящены эпическим преданиям о Яг морте, Пере-богатыре, Йиркапе, Корт-Айке, колдуне Шипиче и другим персонажам легендарной истории коми-зырян, дохристианским верованиям. Тематика его творчества и особый эмоционально-цветовой строй произведений отличались от принятых в советские годы канонов и в определенной степени предвосхитили свое время.

Традиционная культура народов коми, пропитанная мифами, легендами и сказками, воспета в живописных полотнах современных художников. Наиболее последовательно и полно архаическое наследие коми освоили художники-этнофутуристы. Обратившись к образам петроглифов и произведений древней бронзовой пластики, они сделали их одной из основ художественного языка. В Республике Коми ядро этнофутуристического движения в 1990-е годы образовали Павел Микушев, Юрий Лисовский и Ирина Федосова. В числе работ Павла Микушева и Юрия Лисовского было создание художественного образа энциклопедии «Мифология Коми» и журнала «Арт» (под редакцией Павла Федоровича Лимерова), ставшего местом синтеза современного искусства, литературы и гуманитарных наук. Именно сочетание архаической символики и современной пластической формы позволило зримо представить основную идею этих изданий – значимость этнического наследия для развития современной культуры.

Так же, как в мифологических текстах, когда один образ перетекает в другой, когда иносказательность и метафоричность скрывают первооснову, предстает мироустройство, воплощенное в художественных образах Юрия Лисовского, создавшего особый космос вне времени и пространства, который как нельзя лучше передает эмоционально-чувственный мифологический мир. Произведения Павла Микушева через цветовое и композиционное решение воспроизводят финно-угорские мифы, фольклор, художественно-бытовое декоративное искусство коми и элементы более древних культур – изображения «пермского звериного стиля». Мотивы традиционной орнаментики коми, творчески переосмысленные и переработанные, предстают в работах Ирины Федосовой уже в современной пластической форме, в сложных переплетениях рисунка росписей, в замысловатых животных мотивах и узорах. Картины Александра Тимушева (Ас. Морт), создавшего свой стиль «неклюжизм», отличаются экспрессией, яркостью, очаровательной наивностью образов. Таинственными традиционными мотивами пронизано декоративно-прикладное искусство Валерии Осташовой.

Мифологические персонажи коми-пермяцкой традиции воплощены в работах профессиональных художников и мастеров-самородков, их можно увидеть в местных музеях, выставочных пространствах, на улицах Кудымкара, некоторых сел и деревень округа. Среди мастеров популярны герои народных эпосов – Кудым-Ош и Пера-богатырь. Сюжеты преданий воплощены в изобразительных произведениях Виталия Онькова, Андрея Горкунова, Аркадия Мошева, керамиста Ивана Канюкова. Знаковой для города Кудымкара стала скульптура Кудым-Оша, выполненная Валентиной Ракишевой в соавторстве с Вячеславом Просвирновым, Иваном Сторожевым и Дмитрием Елимбаевым: могучий эпический основатель города выходит из книги сказаний в сопровождении медведя и филина. Скульптура, открытая в 2008 году, заложила начало аллее, на которой сегодня можно встретить памятники разным персонажам коми-пермяцких мифов, в том числе ведунью Чикыш, невесту Кудыма Костэ, Перу, деревянных чудов.

Серия образов демонических существ представлена в работах Виталия Онькова. Его водяной, леший и чуды не похожи ни на человека, ни на животных, они пугают и настораживают и, кажется, вот-вот сольются с природой или с тенями. Множество сказочных героев встречаются в парке деревянной скульптуры, созданном Егором Утробиным в деревне Пармайлово. Работы автора на первый взгляд кажутся страшноватыми, но, если приглядеться, открываются хитрые, озорные и даже добрые черты чудов и леших. Деревянные арт-объекты, демонстрирующие традиционную культуру и верования местных жителей, представлены в этнопарке «Заветный клад», который находится в селе Пешнигорт. Образ древней чуди и изображения средневековой металлической пластики нашли воплощение в проектах пермской общественной организации КАМWА, создавшей инсталляции, перформансы, спектакли, объединившей работы современных художников на городских выставках.

Таким образом, мифы, архаичные символы и образы получают в работах современных художников новое воплощение и интерпретацию. И это подтверждает, что мифология жива, продолжает развиваться не только как художественное направление, но и как механизм культурной преемственности, неотъемлемая часть мировоззрения народа.