Текст книги "Ради тебя 1. Если бы не ты (СИ)"
Автор книги: Татия Суботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Четыре года прошло с того злополучного дня, как я попала в интернат №8. И с того самого дня, когда Артем защитил меня от Коровиной – он постоянно был рядом. Неуловимой тенью, твердой опорой, надежным другом. Я уже и не представляю себе жизнь, в которой не будет веселого и упрямого Непогодина. Как совершенно не представляю себя в этом неизвестном и пугающем мире без него.
– Держи вот, – неловко кашляет Артем, прерывая мои мысли. – С обеда припас.
Улыбаюсь. Вот, кто бы еще заботился о том, что я страдаю от недостатка сладкого? Беру протянутую карамельку, и на миг касаюсь пальцев Артема. Он вздрагивает, словно его бьет током, и стремительно отдергивает руку.
– Что с тобой? Что-то случилось?
– Нет. Все в порядке, – хрипло тянет Непогода, прячет глаза.
– Ну, я же вижу! – упрямо продолжаю. Он должен мне сказать! – Я же не слепая! Не ври мне!
Непогодин глубоко вздыхает, но молчит. Я кривлюсь от досады, шумно разворачиваю конфету, резко отбрасываю фантик в сторону. Бумажка с шуршанием опускается между коробками и затихает. Провожаю ее взглядом. Потом уберу. Засовываю карамельку в рот и с наслаждением закрываю глаза, смакуя.
Вишневая. Моя любимая.
Через несколько минут тягостного молчания, пробую разговорить друга еще раз.
– Если ты мне сейчас не скажешь, я обижусь, – предупреждаю с максимальной серьезностью в голосе, на которую способна. – Перестану с тобой разговаривать, а ты будешь изнывать от скуки и просить прощения. А я все равно не прощу!
Знаю, что моя угроза выглядит по-детски. А еще, что все равно первая сдамся, не выдержу ссоры с Артемом. Но я упрямо вздергиваю подбородок, надеюсь, что друг поверит и не решится устроить мне испытание игнором.
Артем хмыкает, разворачивается и запускает пальцы в мою густую вечно растрепанную челку. Кажется, сработало. Поверил!
– Какой же ты еще ребенок, Алексеева! – улыбается он.
– Я жду, – хмуро напоминаю я.
– Со мной все хорошо, Даша, правда, – вся веселость исчезает с его лица, будто и не было. – Просто грустно. Через два дня мне исполнится восемнадцать и я, должен буду уйти из детдома.
Не могу сдержать облегчения, что тут же окутывает душу. Смеюсь. Сколько всего страшного я успела надумать! Потом быстро спохватываюсь и прикрываю рот. Вдруг услышали?
Совсем недолго мы сидим тихо, прислушиваемся. Когда же понимаю, что тишина в коридоре все еще не прерывается лишними звуками, я решаюсь продолжить разговор.
– Так это же здорово! Взрослая жизнь! Институт, работа, свое жилье… – мечтательно вздыхаю. – Вот бы и мне так….
Артем хмурится и тщательно всматривается в мое лицо, словно увидел там что-то новое.
– Что? Что я такого сказала?!
– А ты, правда, не понимаешь?
– Нет. Я… нет.
Парень нервно облизывает пересохшие губы. Задерживаю на них взгляд и чувствую, как короткий вздох, помимо моей воли, вырывается изнутри. Пристыжено опускаю голову. Это новое ощущение, сродни щекотки в груди, появилось у меня совсем недавно, а я уже не могу с ним совладать! Хоть бы Артем не заметил моего смущения! Сейчас же я не в силах заставить себя поднять взгляд и прочитать ответ в глазах друга, вижу только напряженно сцепленные пальцы Артема.
– Я ведь больше не смогу приглядывать за тобой… – неохотно признается он.
Я вздрагиваю. Об этом я совершенно не подумала! Как же так? Как я теперь без него? Одна…
– Не волнуйся, – отвечаю, как можно уверенней, а голос все равно подводит, дрожит. – Со мной все будет хорошо.
Артем крепко сжимает мою ладонь, так сильно, словно в последний раз. Слезы застилают глаза. Я сильно стискиваю зубы, чтобы не разреветься. Громко и надрывно. Так по девчачьему…
– К тому же, – пытаюсь улыбнуться. – Ты сможешь ко мне приходить. А через четыре года и мне исполнится восемнадцать.
– Четыре года… – задумчиво отвечает Артем, словно пробуя слова на вкус. – Четыре долгих года…
– Всего-то четыре года! – хлопаю его по плечу. – Пффф! Да они пролетят как четыре дня!
Я передергиваю плечом, стараясь вложить в этот жест как можно больше беззаботности и легкомыслия. Актриса из меня плохая, не выдерживаю, резко отворачиваюсь и прикусываю губу. Первый раз я благодарна сестре-хозяйке, что та постоянно забывает поменять лампочку в кладовой. В глухой темноте комнаты, Артем не сможет разглядеть боль на моем лице. Не сможет, а значит, не расстроится еще больше.
Сейчас я впервые понимаю, что разбитое сердце не афоризм. Оно ноет.
Внезапно страшная догадка заставляет меня сжать онемевшие пальцы в кулак.
– Ты ведь будешь приходить ко мне? – звенящим от напряжения голосом выдавливаю в тишину.
– Конечно, буду! – с готовностью обещает Непогодин. – Я тебя никогда не оставлю.
Я стиснула зубы от огорчения – надо же, Артем думает, что я поведусь на эту удочку дважды?!
– Мне пора, – вскочила я.
Куртка, что висела на спинке стула, не хотела поддаваться моим дрожащим рукам.
– Подожди, – Артем вдруг оказался за спиной и взял за плечи.
– Не могу. Мне пора на работу.
– Даша… – нерешительно произнес он.
Забавно, но меня почему-то еще трогало, каждый раз, когда он произносил мое имя. Повернувшись, вопросительно посмотрела на Артема.
– Останься еще совсем чуть. Пожалуйста.
– Хорошо, – сдалась я.
Бороться с притяжением к Артему становилось невыносимо, и я решила позволить себе временную слабость. Могу же я остаться чуть больше, чем надо и побыть рядом с человеком, от любви к которому умирала двенадцать лет? Еще чуть-чуть побуду, посмотрю на него, а потом выйду из кафе, вернусь в свою привычную жизнь и забуду навсегда, – именно так я себя уговорила, когда оставила в покое куртку и вернулась за стол.
Я отхлебнула холодный кофе.
– Ты поранилась? Дай, я посмотрю.
От его взгляда моя кожа покрылась мурашками. Я отмахнулась, не столько от предложения, сколько от желания согласиться.
– Ерунда. Порезалась. Перевязать надо просто.
Покопавшись в сумке, вытянула белую косметичку, где хранила лекарства для первой помощи. Достала бинт и маленькие ножнички. Посмотрела на грязную тряпку, что служила повязкой для раны, поморщилась и уцепилась за узел другой рукой. Плотная ткань никак не хотела поддаваться.
– Позволь мне, – Артем перехватил мое запястье.
– Какого черта? – взвилась я, вырвав руку. – Перестань делать вид, что ничего не произошло!
Артем скривился, его лицо перекосилось от боли, и я почувствовала себя уязвимой. Неужели я все еще не избавилась от привычки реагировать на его эмоции, как на свои?! Рядом с ним, я все еще уязвима – сколько бы времени не прошло.
– Что тебе надо? – грубо продолжила я.
– Я просто хочу о тебе заботиться. Позволь мне, Даша.
– Ты опоздал на двенадцать лет.
Он потупился.
– Извини, – пробормотал Артем.
Непонятно за что Артем извинялся: за то, что не выполнил обещание или за то, что бросил меня одну? Вряд ли он просил прощения за то, что когда-то разбил девчонке сердце.
– Я хочу искупить свою вину. Позволь мне. Даша, пожалуйста.
Я всматривалась в его лицо в поисках мельчайшей перемены, что могла бы выдать ложь. Доброта и сожаление в чертах Артема казались искренними. Но кто знает, может это очередная уловка? Я поморщилась от осознания собственной слабости перед ним и молча, вложила в руку Артема бинт.
– Спасибо.
Артем размотал бинт, отрезал маленький кусок и соорудил салфетку. В пустую чашку из-под кофе он вылил чистую воду, что стояла в пол-литровых бутылочках на каждом столе, и опустил туда салфетку.
– Сначала промоем рану, – сказал он.
Аккуратно дотронулся до ладони и стал разматывать грязную тряпицу. Я удивилась четкости и слаженности его движений.
– Где ты научился этому?
– Чему? – он поднял сосредоточенный взгляд. – Оказывать помощь? Служба научила.
– Ты служил? – удивилась я.
Он не ответил. И только теперь я заметила мелкие морщины вокруг глаз и легкую седину на висках.
Я ждала ответ.
Артем снял тряпку, взору открылась заляпанная кровью ладонь. Рана была рваной, не аккуратной, шла наперерез линии жизни и все еще кровоточила. Росинками стала проступать кровь вместе с прозрачной сукровицей. Артем вопросительно изогнул бровь.
– Ничего себе ты порезалась, – присвистнул он и провел пальцем возле раны.
Я дернулась. Неожиданно остро почувствовала его прикосновение. Словно кто-то содрал кожу и оставил только оголенные нитки нервов, по которым Артем скользил горячими пальцами. Эти движения горячей смолой обжигали мне сердце, но отдернуть руку я была не в силах.
Артем отжал салфетку и промокнул ладонь, кончики его пальцев запачкались кровью. Раздалось шипение, Артем охнул и затрясся. Его глаза закатились, обнажив слепые белки.
– Артем?
Он еще несколько раз конвульсивно дернулся и обмяк на стуле, откинув голову назад.
Глава 8
Смертница
Рассвет ронял скупые отблески, рваные алые лучи выглядывали из-за горизонта. Горный хребет изогнулся и напоминал ощетинившегося зверя. Ноги по щиколотки увязали в холодном почти черном, от недостатка света, песке. Артем поежился и стиснул зубы. Он поднял группу еще затемно. Интуиция подсказывала ему, что до ущелья лучше добраться под прикрытием сумерек. Артем привык слушать себя, и на этот раз не стал делать исключения из правил. Хотя майор Крапивин строго-настрого приказал приступить к выполнению операции только с наступлением дня.
Артем ненавидел штабных крыс. Считал, что их указания за пределами штаба теряют всякую ценность. Привык действовать по ситуации. И сейчас, когда на его плечах лежала ответственность за двенадцать жизней – он не собирался изменять убеждениям.
Группа шла уже почти час и по мышцам Артема разлилась приятная физическая усталость. Она отгоняла неприятные навязчивые мысли и помогала сосредоточить внимание на главном: выполнить задание и остаться в живых. Артем пообещал себе, что это его последняя вылазка перед отставкой. Больше в горячие точки он не ходок. Всех денег не заработать, – убеждал он себя, – а пожить еще хочется. Хотя, в городе, который он оставил, его никто и не ждал. Но и проходить в наемниках полжизни – не улыбалось. Артем ненавидел то, во что превратился. Убийца, – признавался он себе. – Разве я был таким? Разве к этому стремился?
Подул северный ветер, Артем поежился. Днем на острове было невыносимо жарко, но только стоило солнцу зайти за горы – повсюду расползался холод. Даже куртка на меху не спасала.
– Эй, кэп! – хмыкнул Данил.
Он поправил вещевой рюкзак на плечах и приравнялся под шаг Артема.
– Может, передохнем чуток?
– Передохнуть всегда успеете, – сквозь зубы процедил Артем. – А вот живым добраться и задание выполнить…. Здесь одна удача не поможет.
Повисла напряженная тишина, от которой закладывало уши. Артем понял, парни внимательно слушают то, что он скажет.
– Ой, да ладно тебе, – нарочито растягивая слова, протянул Данил. – Столько ходок уже сделали в этом аду, что грех жаловаться на удачу.
Данил шумно прокашлялся. Артем развернулся вполоборота и взглянул на него:
– Привала не будет. Скоро ущелье. Не безопасно.
– Ну-ну, погоди-ка чуток, – продолжил улыбаться Данил. – Ты что такой дерганый? Пять минут посидим и пойдем дальше. Парни все устали. Ты же сам говорил, что уставшее тело защититься не сможет, каждый час – маленький перерыв.
На лбу Артема забилась жилка. Данил был в группе новеньким, и он с завидным постоянством плевал на всю субординацию. Артем не привык решать проблемы агрессией, мол, кто сильнее, тот и прав, но сейчас ему нестерпимо захотелось съездить новичку в челюсть.
– Что? Ты же сам установил правила, – напомнил Данил.
– Гм… в общем, да. Ты прав. Ладно, – скрепя сердцем согласился Артем, – привал пять минут.
Парни дружно выдохнули, побросали рюкзаки и уселись на песок. Артем перекинулся настороженным взглядом с другом Андреем, что нахмурившись, вытянул карту из рюкзака и стал сверяться с маршрутом.
Красное зарево рассеялось, поглотив сумерки. Палящее солнце диском повисло над головами. Артем вытер пот со лба и поднялся, закинул рюкзак, удобнее перехватил автомат.
– Пора, – скомандовал Артем.
– Обломщик ты, кэп, – проворчал Данил. – Даже не отдохнули толком.
– Дома отдохнем, – резко прервал его Андрей, вскидывая бинокль. – До ущелья меньше километра.
На узкую тропу они ступили, когда камуфляжка со спины насквозь промокла от пота. Жара изматывала. Острые камни нависали с двух сторон. Испытывай Артем тяготы клаустрофобии, он бы почувствовал себя крайне неуютно. Хотя он итак чувствовал себя неспокойно, будто это задание – первое в его послужном списке. Ущелье давило глыбами. А еще Артем не мог избавиться от непонятного чувства незащищенности, понимал, что сейчас они завидная мишень для террористов. Не спрятаться, не занять выгодную позицию, не отстреляться в полную силу.
Они возникли из ниоткуда. Пустынные странники. Артем узнал группировку по черным балахонистым одеждам. Именно эта группировка славилась необыкновенным мастерством убивать. До этого дня Артему удавалось избегать неприятных стычек с ними. Наверное, Бог берег.
Пули градом застучали по камням, засвистели над головой.
Артем упал на землю, прикрыл голову.
– Не скрыться! – пронеслось в мыслях, перед тем, как Артем скомандовал занять оборону.
Несколько бойцов кинулись вперед. Артем двинулся за ними, пытаясь одновременно отстреливаться и прикрывать тылы.
На узкой, не защищенной поверхности это было сложнее, чем превратить воду в вино. А таким чудесным умением Артем никогда не обладал.
Граната рванула где-то совсем рядом. Перед глазами у Артема все поплыло, звон заложил уши.
Непогодин распластался на земле, прикрывшись рюкзаком, и усилил обстрел. Краем глаза он замечал, сколько его парней уже полегло. Два, пять, восемь…
Острая боль прошила левое предплечье и бок одновременно. Артем сильнее сцепил пальцы на винтовке. Вскинул ствол, плечо обожгло.
– Артем! Стреляй туда! – крикнул Андрей, указав рукой.
Друг предлагал открыть огонь по нависавшему над нами скальному карнизу, очевидно надеясь спровоцировать обвал.
– Это самоубийство!
– Стреляй! Кому-то должно повезти! Стреляй!
Пару секунд Артем нерешительно вглядывался в пыльное, окровавленное лицо друга, потом чертыхнулся и вскинул винтовку.
Артем прицелился. Руки дрожали. От боли слезились глаза. Он нажал на курок. Раздался выстрел.
Прозвучал грохот, посыпались мелкие камешки.
– Отходим! – скомандовал Артем, поднимаясь на ноги.
Друг замешкался, один из пустынных странников подобрался слишком близко. Он перехватил Андрея захватом и давил горло.
– Андрей! – Артем кинулся на помощь.
Скалы задрожали, щедро сыпанули камнями.
Андрей Валевский скрылся из виду за толщей пыли, что поднялась в воздух.
Грохот от обвала смешался с автоматной очередью.
Мир Артема поглотила тьма.
– Артем! Артем! – я хлестала его по щекам.
Наверняка на моем лице застыло выражение ужаса. Я совершенно не понимала, что делать дальше. Все знания и умения стерлись из памяти. Я трясла Артема за плечи и надеялась, что он очнется.
– Что случилось? – подскочила побледневшая официантка. – Что вы с ним сделали?
– Ничего. Довела до припадка своим присутствием, – пробубнила я. – Скорую вызывай, человеку плохо!
– Я сейчас! – закивала рыжая и ринулась в подсобку.
Ноги у нее то и дело скользили по кафелю. Официантка чудом вписывалась в повороты между столами. Если она расшибет голову, то скорой Артему не видать.
– Артем! Миленький! Очнись! – взмолилась я и нанесла очередную хлесткую пощечину.
– Успокойся и перестань меня избивать, – спокойно сказал он и поморщился.
От неожиданности я так и застыла с поднятой в воздух рукой.
Артем стиснул зубы. Он дрожал.
– Уф, – выдохнула я. – Как ты меня напугал, Непогодин!
Артем открыл глаза, я отпрянула. На миг показалось, что чернота заполнила их до краев. Я моргнула и виденье исчезло.
– Что со мной было?
– Ничего страшного. Ты просто упал в обморок от вида крови.
Его лицо вытянулось, брови взметнулись, изогнувшись в удивлении.
– Ты как? – спросила я.
Артем не ответил. Мне очень не хотелось, чтобы Артем пострадал. Странно, но даже после всего того, что было, я продолжала заботиться о нем.
– Хорошо, – ответил Артем.
Я нашла в себе силы повторно подойти к нему, он обнял меня, и я тоже приобняла его нетвердыми руками. Артем усадил меня к себе на колени. Теперь я дрожала наравне с ним.
– Испугалась?
Его горячее дыхание дотронулось шеи. Он потянулся к моему подбородку, и на этот раз я не отшатнулась. Короткий выдох Артема заставил мое сердце замереть.
– Меня не так легко испугать, – проронила я.
Артем провел рукой по спине, коротким движением приласкал бедро, и вновь взметнулся выше, продолжая поглаживания между лопатками.
– Я знаю, Даша.
Его прикосновения жгли.
Я чувствовала сквозь тонкую ткань свитера, как быстро бьется его сердце. В унисон моему. Артем дотронулся губами подбородка, скользнул кончиком языка по скуле, отстранился и оставил короткие легкие поцелуи по всему лицу.
– Позволь мне быть рядом, Даша. Я так давно этого ждал.
Слова Артема отрезвили лучше ледяного душа. Меня окатило реальностью с головы до пят. Трезвой и скупой действительностью, в которой нет места слабостям, желаниям и второму счастливому шансу для нас с Артемом. Я ведь уже приняла решение забыть и не возвращаться к прошлому, но теперь, из-за этой встречи была на гране отступиться от принципов и обид.
– Даша… – Артем громко вздохнул и я вздрогнула.
– Скорая уже в пути!
Я отскочила от Артема так резко, будто очутилась в яме со змеями, затравленно оглянулась. В паре шагов от столика застыла официантка. Ее милое лицо исказилось гримасой... отвращения?
– Я вижу, вам уже лучше, Артем Игоревич, – обратилась она.
Артем смерил ее оценивающим взглядом.
– Намного лучше, Наташа, спасибо. Принеси нам счет.
Я заметила, как рыжая поджала губы, ее глаза под густо накрашенными ресницами увлажнились.
– Минутку, – быстро проговорила она, – только отменю вызов скорой помощи.
Как только официантка ушла, я повернулась к ухмыляющемуся Артему.
– Ты бы отдохнул… Езжай домой. А мне пора на работу.
Артем встал, зажал в руке бинт и обошел стол. Он пронзил меня взглядом из-под полуприкрытых век. Медленно, растягивая движения, перебинтовал мою ладонь, потом прижался к ней губами.
– Я не устал. Куда ты так торопишься?
– На работу! Да, если завотделением заметит, что меня нет на рабочем месте, считай, я там не работаю!
– Со мной тебе не надо будет работать, – улыбнулся он и потянулся рукой к щеке.
Я перехватила его в движении, нахмурилась и развернула запястье к свету. На коже полоской бурого проступил знак бесконечности. Такой же как у меня.
– Откуда он у тебя? – голос зазвенел от напряжения.
– Что? – Артем проследил за моим взглядом, высвободил руку.
Сначала он присматривался к знаку, а потом опустил руку и пожал плечами.
– Не знаю. Не помню, чтобы делал его. Это важно?
Мы разговаривали очень тихо, почти шепотом. Никто не обращал на нас внимания. Я потерла виски. Голова шла кругом. А это важно? Важно?
– Не знаю, – неуверенно ответила я. – Наверное, нет. Просто показалось, что я его где-то видела.
Артем понимающе кивнул. Он положил крупную купюру в меню, и снял мою куртку со спинки стула, помогая одеться.
– Глупо просить тебя, не ездить на работу? – сказал он.
Я кивнула.
– Работа для меня очень важна. Я через многое прошла, чтобы ее получить. Неужели, думаешь, так легко смогу отказаться?
Артем нахмурился: ему не понравился мой ответ. Ну и пусть! Он, правда, думал, что после двенадцати лет непонятного исчезновения может так просто ворваться в мою жизнь и все будет по-прежнему?
– Мне пора, – я робко шагнула к выходу.
– Я провожу.
Я устало махнула рукой: мол не суть. Артем с удивлением всмотрелся в мое лицо. Его брови сдвинулись, нависли над самими глазами, кажется, он не понимал, как воспринять услышанное.
Я не узнавала его, прежний Артем уже засыпал бы меня вопросами, а этот человек, даже не спросил, как я жила все эти двенадцать лет. Двенадцать лет, подумать только!
– Артем, – в дверях нас окликнул звонкий девичий голос, – э-эм… Иванович, Вы забыли мобильный телефон!
Переминаясь с ноги на ногу, почти рядом топталась офицантка. Она нервно наматывала рыжую прядь на палец и не сводила умоляющего взгляда с Артема.
Он поморщился.
– Иди, – я улыбнулась. – Тебя ждут.
Артем долго смотрел на меня, потом схватил за руки и сжал. Я уставилась на его пальцы, как будто видела их впервые. Дурман первой встречи и желанной близости рассеялся, оставив за собой только сомнения и пустоту.
– Я скоро, – пообещал он. – Ты только не уходи без меня, ладно?
Не глядя на него, я кивнула.
Артем прошел вглубь кафе, грубо схватил Наташу за локоть. Они скрылись в подсобном помещении. Я не стала дожидаться исхода их разговора, покрепче сжала пакет и вышла за дверь.
Тучи заволокли горизонт, полностью поглотив солнце. Небо нахмурилось и грозилось пролиться на людские головы. Почти в двух шагах от кафе весьма кстати находился вход в подземку. Мне вдруг стало тревожно, ужасно захотелось посмотреть на часы. Показалось, что я просидела в кафе целую вечность.
Я ускорила шаг, жалея, что вообще забрела сегодня на заброшенный причал и столкнулась с Артемом. Он, как призрак из прошлого, разбередил старые раны, появившись из ниоткуда. Совсем внезапно для себя я осознала, что не готова принять Артема обратно в свою жизнь.
Ему было место в моем вчера, но никак не сегодня и не завтра. Как ни странно, принятое решение не отозвалось болью. Оно принесло спокойствие. Когда я зашла в темноту подземки, на сердце было легко, не осталось и тени сомнений в правильности поступка. Наши с Артемом дороги разошлись еще там, двенадцать лет назад. Жаль только, что не спросила о самом главном, мучавшем меня, эти долгие годы.
Почему он не пришел?
Хлесткий ветер безжалостно срывает последние листья с деревьев, резко подбрасывает их в воздух, заставляя выписывать странные дуги над асфальтом. Я давно наблюдаю за этой пляской. Ненавижу осень! Серое хмурое небо хмурится. Пахнет дождем, сыростью и прогнившими листьями. Воронье с глухим карканьем взмывает с детдомовской крыши. Слежу за их угловатым полетом. Я уже полчаса стою у калитки, не в силах оторвать взгляд от пустой аллеи. Той злосчастной дороги, по которой ушел во взрослую жизнь Артем Непогодин.
Ушел и не вернулся, как обещал. Я помню, в тот день тоже была сырая погода, осень моросила дождем, хлестала по щекам пронзительным ветром. Артем ушел, на прощанье поцеловал меня в макушку и пообещал навещать не реже, чем раз в неделю.
Ложь! За этот год он не появился ни разу. Ни разу!
Я только сейчас почувствовала, что продрогла в тоненьком джемпере и потертых серых джинсах. Вспомнилось, как провожала Артема с улыбкой, но уже тогда странная мысль закралась в голову. Я ведь еще тогда понимала, что Непогодин не вернется в интернат, не станет меня навещать, как обещал, и не встретит у проходной через четыре года, чтобы провести во взрослый мир. Я сразу поняла, что друг ушел из моей жизни навсегда.
Просто никак не хотела признаться даже самой себе в этом. Сейчас от осознания на сердце стало неимоверно тяжело и пусто.
– Вот ты где, Алексеева!
Я дергаюсь, оставляю болезненные мысли и встречаюсь с жестким взглядом серых глаз. В двух шагах, нагло скалясь, стоит Лидка Коровина и еще пару девчонок из ее шайки. Все они старше, выше и крепче меня, а также испытывают ко мне жгучую ненависть. Даже на расстоянии я чувствую ее противный привкус.
– Закурить не найдется? – противно хохочет Лида.
– Ты же прекрасно это знаешь! Я не курю.
Я решительно обхожу Лиду, направляюсь в сторону корпуса. Не успеваю сделать и пары шагов, как вскрикиваю и хватаюсь за голову. Кто-то грубо рванул за косу, заставив завалиться на спину.
– Куда? – шепчет Коровина, – Я не разрешала уходить, Алексеева.
– Пусти!
– Я тебе говорила, что ты еще свое получишь? – заговорщицки продолжает шептать Лидка. – Где твой защитничек? Нет его, – она давится смехом. – Никто тебе не поможет, Дашка, ник-то! Проси пощады!
– Не буду!
Резко сгибаю ногу и со всей силы ударяю пяткой по голени Коровиной. Та громко вскрикивает и от неожиданности разжимает пальцы. Кидаюсь наутек.
– Ах, ты сучка! – слышится за спиной. – Что уставились?! Держите ее!
Далеко убежать не удается, девчонки налетают все вместе. Я не могу с ними справиться. Они быстро затаскивают меня в заброшенный недострой перед интернатом. Валят на землю и принимаются пинать. Мне остается только подтянуть колени к груди, прикрывать голову, безропотно снося унижение.
– Получи, тварь! Чтоб ты сдохла! – кричит Коровина, сильно бьет пониже поясницы. – Ненавижу тебя! Сучка!
Я теряю счет времени, словно в тумане, то погружаюсь в странное забытье, то выныриваю на поверхность.
– Стой, Лида, стой! – доносится голос, как будто издалека. – Ты же убьешь ее!
– Ненавижу! – тяжело отсапывается Коровина. – Недотрога хренова! И что он в тебе нашел?
Я хотела ответить, но холодная тьма цепко раскидывает манящие объятья. Чувствую привкус крови, тяжело сглатываю. Эхом отзываются удаляющиеся шаги. Пытаюсь открыть глаза, но веки саднят и не слушаются. В голове противно гудит, а ноги отдают странной легкостью, словно и нет их вовсе…
В тишину, что заполнила голову, ворвался грубый металлический голос:
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…
Я встрепенулась и сбросила оцепенение. Как меня занесло на дальнюю ветку городского метро – понятия не имела. Еще несколько станций и выйду в районе ближайшей деревушки. Как сказала бы Ритка, коровам хвосты крутить.
Охватила непривычная злость. Не такая, как на Артема или Влада, не такая, как на гадалку или неприятности, что преследовали с завидной периодичностью. Нет. Горькая и жгучая, как стручок красного перца, она горела и била в голову. Я чувствовала, что меня предали. И на этот раз, предателем выступил никто иной, как я сама.
Собственная память оказалась страшнейшим врагом. Именно из-за нее я теряла ощущение реальности. Если продолжу следовать своим капризам, то меня точно хватятся на работе и…уволят.
Внезапная острая боль в порезанной ладони стала последней каплей в чаше моего терпения. Я с шипением втянула воздух. Кожу жгло так, будто я только что окунула руку в кастрюлю с кипящей водой. Поезд как раз подъехал к станции, и я вылетела из вагона, как пробка из бутылки шампанского. Кого-то неловко задела плечом, что-то грубое услышала вдогонку. Слова, звуки, люди – все слилось воедино, в центре потока билась единственная мысль: «Бежать». И неважно от кого на этот раз. Только бы скорей почувствовать вместо подвального – свежий весенний воздух.
Ощущение времени исчезло. Стало казаться, что я прогуляла целый день, и нападение стаи оголодавших собак будет не страшно, по сравнению с гневом завотделением и Ритки. План по спасению рабочего места был прост: выбраться из подземки, глотнуть воздуха для нормализации нервов, пересесть на центральную ветку и вернуться в больницу. Главное, успеть придумать веское и адекватное оправдание своему отсутствию. Не думаю, что Брагину придется по вкусу странные гадалки, непонятные самовозникающие знаки или встреча с первой любовью.
Почувствовав на запястье прикосновение чьих-то ледяных пальцев, я остановилась. Из темноты подземки, возле обшарпанной стены на меня смотрели глаза. Они светились злостью.
Я вздохнула – медленно, неглубоко, – потихоньку дала упор на пятки и попыталась круговым движением высвободить руку. Хватка усилилась. Из темноты появилось лицо. Сморщенное, угловатое, с запавшими глазами под седыми космами и тонкой нитью вместо рта. Нить дрогнула, пошла рябью, скривилась, обнажив ряд прогнивших зубов.
– Смертница, – пророкотала старуха.
– Что?
Душу охватила паника, но тело, как ни странно пришло в необычайное спокойствие. Дыхание замедлилось, голова прояснилась, сердце выбивало ровный глухой ритм.
– Смертница, – довольно повторила старуха.
Она потянула воздух и закатила глаза, словно почуяла запах свежеиспеченной индейки. Сероватый язык попробовал пустоту, а потом заскользил по тыльной стороне моей ладони. Меня передернуло. Тело словно пробил электрический заряд. Старуха не собиралась отпускать руку. Она медленно приподнималась с колен в полный рост.
Я взбрыкнула – попытка вырваться не удалась. Свободную руку я отвела назад, замахнулась, как следует, и швырнула пакет с продуктами в женщину. Она взвыла и неожиданно отпустила запястье.
Желтоватый свет в глубине коридора стал ориентиром. Изо всех сил я бросилась туда.
– Смертница! – завопило вслед и потерялось в гуле автострады.
Я выскочила на поверхность и поспешила прочь, не разбирая дороги. В голове продолжал эхом отзываться крик старухи. Машины слились в яркое разноцветное пятно. Они пролетали мимо с такой скоростью, что я перестала различать марки автомобилей.
Мне необходимо было попасть в метро и пересесть на центральную ветку движения, но возвращаться тем путем, где поджидала бабка – я боялась. Пришлось искать другой вход.
Путь оказался долгим. Пока я пришла в себя и стала вновь различать происходящее вокруг – местность поменялась. Я медленно шла, оглядываясь по сторонам. Кварталы менее заселенные, многоэтажек почти нет. Чем больше деревьев стало попадаться на пути, тем меньше светофоров я замечала на дороге. Кажется, я почти вышла за черту города.
На той стороне дороги увидела вход в подземку.
– Пора возвращаться, – кивнула собственным мыслям.
Ступила на пешеходный переход. На половине дороги нарастающий гул заставил замереть. Кажется, ноги вросли в асфальт. Я подняла глаза и на короткий миг сердце остановилось. На полной скорости, на меня несся черный мотоцикл.
Глава 9
Столкновение
Звуки ревущего мотора, свист шин растворялись в напряженной тишине города. Он, склонившись к рулю, выжимал байк на полную мощь. Воздух свистел в ушах, забирался за ворот черной кожанки. Он спешил, отмахивался от тихих отголосков памяти, с трудом выпускал их из себя и они таяли где-то под колесами мотоцикла.
Ян все еще был один на один со сном. Не различал пейзаж, что словно кадры быстрой съемки, мелькал перед глазами. Не видел лиц людей. Все слилось в одно сплошное размытое пятно.
Он терпеть не мог утро. В городе все казалось другим, чужим, не настоящим. Ян помнил, что именно утро несет за собой вкус обыденности. Дневной свет всегда жестоко срывал маски, разоблачая его истинную суть. Яна раздражало это чувство, даже тогда когда минутная стрелка неумолимо приближалась к полудню, как сейчас.
Что за чертовщина, подумал он, когда позади мотоцикла остался очередной квартал. Горящие неистовством глаза Эмилии, казалось, преследовали его, жгли изнутри. Ян не мог избавиться от наваждения. Он встряхнулся, повел плечами, будто Эмилия, как змея, могла притаиться между лопатками, с силой вытолкнул воздух.
