Текст книги "Ради тебя 1. Если бы не ты (СИ)"
Автор книги: Татия Суботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Что это было? Так и хотелось задать этот вопрос вслух, но я решила, что это плохая идея показывать свое безумие перед доктором психиатрических наук. Нет, Васильев явно мне что-то не то вколол. Наркота?
Асимметрическая улыбка изогнула тонкие губы Яна и придала лицу лукавую сексуальность. Я была уверена, именно эта улыбка таила в себе точно рассчитанное зло. С таким лицом дьявол искушал Еву, с таким лицом Отелло душил Дездемону, с таким лицом любили и убивали.
Я уже ненавидела его.
– Как интересно! – прищелкнул языком Ян. – А ты у нас кто?
– Это Даша, хирургическая медсестра, – отозвался Адиса.
Ян метнул на него испепеляющий взгляд. Даже мне стало не по себе. Что между ними происходит?
– Именно я реанимировала Катю, когда она поступила к нам в отделение, – захотелось внести ясность.
Неловкость стала моим вторым я. Зеленоглазого что-то явно забавляло, а я готова была умереть от унижения. А ведь Ян всего-то на меня смотрел. Молча, пялился. Если бы взгляд мог прожигать, во мне уже была бы огромная идеально ровная дыра.
Мне захотелось ему насолить. Хоть как-нибудь.
– Если вы хотите сделать кофе – автомат в коридоре терапевтического. Спуститесь и удовлетворите себя самостоятельно!
Ян расхохотался и сделал последний шаг навстречу. Я почувствовала исходящий от него приятный запах с древесными нотками, невольно дернулась всем телом, забрала руку с плеча Адисы и отступила. Упрямство, которое пробуждал во мне зеленоглазый, никуда не делось, только к нему еще прибавился страх. Небезосновательный.
– А ты своенравная, – бледно-зеленые глаза стали почти прозрачными. – Забавно.
– Ян? – привстал Адиса. – Тебе не пора домой?
Ян даже не посмотрел в его сторону, он не спускал с меня глаз.
– Похоже, ты произвела на него впечатление, детка, – хмыкнул он.
– Я… Мне… – кинула смущенный взгляд на чернокожего. – Пора домой. Меня ждут. До свиданья.
Адиса обескуражено кивнул.
Я не стала дожидаться очередной колкой реплики Яна. Не знаю почему, но он действовал на меня подобно удаву на кролика.
Не помню, как оказалась в коридоре. Откуда только силы взялись? Когда зеленые идеально ровные стены сменились бежевыми, поняла, что добралась до хирургического. Электрические лампы подмигнули и надорвались хором. Противный гул, похожий на треск электрических мухобоек, заполнил голову, не оставив и миллиметра свободного места. Бледные стены расцвели яркими, раздражающими глаза, красными пятнами. Я попыталась их отогнать, взмахнула рукой, потеряла опору и отдалась невесомости.
– Э-эй, полегче, детка, – словно сквозь толщу воды услышала саркастический возглас.
Открыв глаза, уткнулась взглядом в черную рубаху. Ян мгновенно среагировал и теперь нес меня на руках.
Я горела с головы до пят. В голове поднялся ураган, я не смогла распутать затягивающиеся вокруг меня узлы безумия.
– Куда ты меня несешь?
Ян ничего не ответил, лишь слегка напрягся.
– Я хочу домой. Моя смена давно закончена, – жаловалась я, хотя язык почти не слушался. – Какой черт меня дернул так задержаться? Метро уже не работает, такси полвека придется ждать.
Из последних сил подняла голову. Ян серьезен, его губы были крепко сжаты, а вот в глазах то и дело прыгали веселые смешинки. Он находит эту ситуацию комичной?
– Пусти меня, – я уперлась ладонью в грудь Яна. – Я смогу идти сама.
– У меня к тебе предложение.
Мне показалось, что я ослышалась. Я даже забыла, как правильно дышать.
– К-какое?
– Ты перестаешь выпендриваться, краснеть и строить из себя недотрогу на первом свидании, а я спокойно довезу тебя домой. – Ян смерил меня пристальным взглядом.
– Не понимаю, – еле слышно призналась я.
Он с шумным выдохом опустил меня на мягкий диванчик, я и не заметила, как мы оказались в сестринской.
– Какой из них твой? – Ян принялся расхаживать перед светло-коричневыми шкафчиками.
– Третий от двери. Но… – не успела я договорить, как Ян достал мои вещи и сумку.
Присев рядом со мной, он помог натянуть верхнюю одежду. Переодевать при Яне медицинский костюм на привычные джинсы и гольф я наотрез отказалась.
– Такая слабенькая, – неожиданно протянул Ян. – Ты что не ела ничего сегодня?
– У меня просто неудачный день, – буркнула я. – Зачем ты строишь из себя доброго самаритянина? Тебе не идет.
Я с трудом выносила его развязность и заносчивость. Многое бы сейчас отдала, чтобы ногтями сорвать эту приклеившуюся ухмылку с его лица.
– Считай, что у меня сегодня день хороших дел.
– Что? – изумилась я.
– Я не такой плохой, как ты успела себе вообразить, – нетерпеливо вздохнул Ян. – В некоторых делах я даже очень хорош.
– Я знаю тебя не больше десяти минут, а меня уже тошнит от твоей заносчивости!
Ян хмыкнул, раздвинул губы в беззаботной улыбке:
– Я польщен, детка, что вызываю у тебя столь бурную реакцию. А теперь пошевеливайся. Мне не улыбается нянчиться с тобой всю ночь. – Ян попытался поднять меня на руки, но я испуганно отшатнулась.
Он раздраженно закатил глаза и развел руками:
– Обещаю – приставать не буду!
Ян повторно потянулся ко мне, и я не стала возражать. Тело меня предало. Я вдруг почувствовала, что самостоятельно даже в коридор не в силах выбраться.
– Только если сама не попросишь, – подмигнул он, тесно прижав меня к себе. – Никогда не могу отказать даме.
– Еще чего! – хмыкнула я. – Размечтался!
Ян засмеялся, и этот смех щекоткой отозвался под ложечкой. От его прикосновений даже сквозь куртку мне показалось, что с меня содрали кожу.
Глава 16
Последствия решений
Дождь закончился и теперь о недавнем буйстве природы напоминали лишь стальные глазницы луж, что были раскиданы повсюду. Брагин не мог подавить горючую смесь, она разрослась подобно зловредной опухоли внутри. Раздражение, обида, гнев, разочарование – ему не удавалось выделить что-то одно, чтобы сосредоточиться и подавить эту эмоцию. Ядовитые метастазы ненависти с потоком крови осели в каждой клеточке организма. Сжимая руль побелевшими от усилий пальцами, Брагин всматривался в блики придорожных фонарей, фары мимо проезжающих машин, неоновые вывески. Он цеплялся взглядом за любое яркое пятно, что попадало в поле его зрения, только чтобы ненароком не повернуть голову и не наткнуться взглядом на лицо племянника.
Брагин не был уверен, что ему хватит сил сдержать порыв и не размозжить парню нос. Подумать только, его Влад убийца! Влад, которого он нянчил с пеленок, приносил гостинцы, учил играть в футбол… Когда наступил тот момент, в котором он упустил милого мальчика и получил в итоге вот это? Непонятную, нечеткую, гниющую изнутри субстанцию.
Брагин почти не разбирал дороги, хорошо движение на трассе не было оживленным и тех автоматических действий, что совершало его тело, хватало, чтобы не разбиться. Ему пришлось почти силком выволочь племянника из машины, когда они подъехали к дому. Влад был бледен, ноги его подкашивались, тело била крупная дрожь. Если бы злость позволила Брагину посмотреть на ситуацию под другим углом, возможно, он бы даже пожалел племянника. Выглядел тот паршиво.
Гостиная показалась Брагину раем. Темно, тепло, тихо и пахнет апельсинами. Видимо, Раиса Григорьевна, домработница, когда днем убирала квартиру, принесла с собой цитрусовые. Знала, как Брагин их любит. За столько лет работы у него изучила все привычки и пристрастия.
– Садись, – кивнул он племяннику, указывая на глубокое кресло у правой стены.
Влад, пошатываясь, дошел до кресла и просто рухнул в него, будто силы его тут же покинули.
Прежде чем начать разговор, Брагин включил маленький светильник, который наполнил гостиную приятным неярким светом и окинул взглядом комнату. Все здесь ему было привычным. Гладкие стены цвета горчичного зерна, темно-коричневый мягкий диван с множеством маленьких подушек, глубокое, такое удобное для просмотра плазмы кресло. Брагин не слишком задумывался над устройством своей квартиры. В свое время всем этим занималась Нонна, бывшая девушка и по совместительству продвинутый дизайнер интерьера. Именно она здесь устроила все так, как Брагин любил: максимум комфорта, минимум помпезности. Для Нонны этот ремонт был сродни эпопеи в их отношениях, новым значительным витком, поэтому старалась она, как для себя. Брагин же позволял ей командовать и оставался безучастным, его мало беспокоила материальная сторона вещей. Единственное, что поразило его воображение, и за что он был искренне благодарен Нонне – окно. Оно занимало всю восточную стену. Брагин любил наблюдать, как просыпается солнце, кидая лучи на сонный город. Только в такие минуты, минуты заветной внутренней тишины, он позволял себе вспомнить моменты из прошлого, которые столько лет держал под запретом от всех. Даже от себя.
– Ты не понимаешь! Я не могу его оставить! – Марина размазывала слезы по раскрасневшимся щекам и кричала.
Кричала так, словно он не мог ее услышать. Он и, правда, не хотел ее слышать. Она говорила ужасные вещи.
– Но так нельзя поступать! – не отступал Федор. – Неужели ты сможешь стать убийцей?
Марина задрожала, ноги ее подогнулись, и она со стоном сползла по стенке на пол. Сжав голову руками, она уткнулась лицом в колени и завыла. Громко, надрывно, жутко. Брагина передернуло. Он не знал, как нужно поступать в таких ситуациях. Да, что скрывать, он никогда и не был в таких ситуациях!
Брагин медленно приблизился к сестре и опустился рядом с ней на колени, протянул руку и провел по спутавшимся русым волосам. Марина подняла заплаканное лицо и уцепилась взглядом за Брагина. В ее глазах застыла мольба, она словно просила его, своего младшего брата, принять за себя решение. Она словно просила дать ей надежду, заслонить от боли так, как прежде делала сама, заботясь о нем.
И Брагин дал ей то, чего она жаждала в тот момент больше всего. Он принял решение.
– Я тебе не позволю этого сделать, – твердо сказал он, тыльной стороной ладони собрал мокрые дорожки с ее щек. – И мне плевать, что скажет Демьян. Он не имел права брать то, что ему не принадлежит!
Марина горько всхлипнула. Ее нижняя губа задрожала и Федор понял, еще чуть-чуть и из глаз сестры вновь польются слезы, еще большим потоком. А как их остановить в следующий раз, он не имел и малейшего понятия. Брагин сжал кулаки.
– Ты знаешь, Федя, что таков обычай, – скривилась она. – Демьян взял то, что хотел. То, что является его – по праву властителя рода.
– Марина, пожалуйста! – Брагину было неловко.
Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что все девушки клана, достигшие совершеннолетия, должны были становиться женщинами в постели Верховного жнеца. Демьян упивался своей властью. Он давно мог отменить этот варварский древний обычай, но нет… Федор понял одно: Верховному жнецу нравилось! И от этого Федору ставало противно до тошноты.
«Жаль, родители не смогут подсказать, как лучше поступить!» – подумал Брагин, нервно приглаживая волосы.
– Я должна убить его, Федя, – выдохнула сестра.
Ее страх медленно плавал в воздухе, Брагин ощущал его, даже не прикасаясь к сестре.
– Не смей так говорить! Я не позволю убить ребенка! К тому же это и мой племянник, разве я не имею право голоса?
Марина тяжело вздохнула. Брагину показалось, что она в секунду стала старше лет на десять.
– Какой же ты еще ребенок, Федя, – ласково произнесла она, поглаживая его по щеке. – Ты ничего не сможешь сделать. Я уже все решила.
– Но почему?! – взвился Брагин.
Он, как ужаленный, вскочил на ноги и принялся нервно выхаживать по комнате. Утренний свет проникал сквозь плотно задвинутые шторы, смешивался с пылью, что плавала в воздухе, и бликами оседал в волосах сестры.
Марина упрямо поджала губы, и они превратились в сплошную тонкую линию. Это выражение лица означало одно – спорить бесполезно. Он ненавидел ее за это упрямство. Но на этот раз Брагин не собирался сдаваться без боя. Если он отступится в этом, то точно знал, совершит самую большую ошибку в своей жизни. Брагин был уверен, сестра не сможет нормально жить под гнетом от вины детоубийства, а он никогда не простит себе ее страданий.
– Объясни мне, пожалуйста, – выдохнул он, стараясь прийти в себя и придать голосу ложного спокойствия. – Почему ты должна убить ребенка?
Марина посмотрела на плотно задвинутые шторы и сухо произнесла:
– Тебе еще рано об этом знать, Федя. Просто поверь мне – так надо.
Он густо покраснел и воскликнул:
– Я уже не ребенок! Я имею право знать!
– Я все сказала! – вспыхнула она. – Тебе всего четырнадцать! Ты совсем еще мальчик! Это я за тебя в ответе, а не наоборот!
Брагин потерял контроль, подскочил к сестре и рывком поднял ее на ноги. Встряхнул так, что у Марины клацнули зубы.
Он хоть и был на четыре года младше сестры, но уже сейчас возвышался над ней на две головы.
– Объясни мне! – потребовал он.
Глаза Марины расширились от удивления и страха, она попыталась извернуться, а потом жалобно заскулила:
– Мне больно! Отпусти! Феденька, пусти меня!
Пелена слетела с глаз Брагина, он разжал пальцы, Марина ухнула на пол.
– Прости. Я не должен был делать этого.
Брагин взял ее холодные ладони и согрел дыханием.
– Расскажи мне. – Миролюбиво попросил он.
Марина сдалась.
– Он все равно умрет, Феденька.
– Кто?
– Ребенок. Демьян давно все решил. Ты знаешь, что он проделывает это не в первый раз? С того момента, как предки перестали делиться своей силой, Демьян ищет другой источник подпитки. И он нашел его.
Марина замолкла на несколько секунд, громко сглотнула и перевела дыхание. Брагин терпеливо ждал продолжения ее рассказа.
– Этот обряд посвящения девушки рода в женщину… Думаешь, почему он не прекратил эту дурацкую традицию? Думаешь, просто тешит свое самолюбие? Нет! – она зло засмеялась. – Демьян играет с девушками до того момента, пока они не зачнут от его семени! А дальше остается всего-то ничего – подождать пять неполных месяцев и в ближайшую к сроку полнолунную ночь принести в жертву не рожденного ребенка. Вся сила чистой души переходит к Демьяну, подпитывает его резерв и дает возможность жить дальше. Не стареть, не слабеть и править вечно! Пока он не найдет то, что так долго ищет наш клан – эти мучительные жертвоприношения не прекратятся!
Марина замолкла и потупилась. Брагин не мог заставить себя вымолвить и слова.
– Теперь ты понимаешь меня? Я не могу позволить использовать моего ребенка как очередной сосуд силы! Лучше я убью его сейчас, чем немногим позже это сделает эта тварь!
Брагин встал и подошел к окну, отдернул шторы. Яркий свет на мгновенье ослепил. За окном лето буйствовало сочной зеленью.
– Почему ты молчишь?
Брагин обернулся:
– Ритуал можно провести только в пять месяцев беременности?
– Да, – кивнула Марина. – А что? Что ты задумал, Федя?
– То есть получается, что после того, как выйдет срок ребенок Демьяну будет не нужен?
– Я не понимаю, к чему ты клонишь.
Брагин подскочил к сестре, он чувствовал, как свобода от принятого решения переполняет его изнутри. Горит, плавит нерешительность и страх.
– Мы сбежим.
– Ты сумасшедший! – воскликнула Марина и высвободила пальцы из ладоней Брагина. – Он нас убьет! Найдет и убьет!
Брагин ее не слышал. Он уже метался по тесной комнатке, кидал необходимые вещи на кровать. Потом достал серый дорожный рюкзак и кинул Марине.
– Собирай вещи. Много не бери, только самое необходимое. Я вернусь вечером, и мы уйдем из лагеря.
– Федя! Ты его не знаешь! Это страшный человек, он никогда нас не отпустит! Иногда я даже ловлю себя на мысли, что он давно не человек, – закончила Марина шепотом, словно боялась, что ее могут подслушать.
– Я его не боюсь. Я никого не боюсь. И я не дам никому убить моего племянника. Запомни это.
Марина грустно улыбнулась.
– Мы сбежим в другой город. Будем прятаться до тех пор, пока срок твоей беременности не перевалит за заветные пять месяцев, а потом осядем где-нибудь и начнем новую жизнь. Все будет хорошо, сестренка! Поверь мне.
Марина вновь расплакалась. Брагин скривился. Он не хотел расстраивать сестру, а особенно теперь, когда план наконец созрел в его голове, и так нужно было одобрение Марины. Не силком же он ее потащит из лагеря!
– Мне с тобой повезло, – всхлипнула она. – Родители бы гордились тобой, Федя.
Брагин наклонился к ней и зашептал:
– Все будет хорошо. Я обещаю. У нас получится. Мы начнем новую жизнь. Заново.
Марина улыбнулась сквозь слезы:
– Это неправильно. Это я должна заботиться о тебе, а не наоборот. Я старшая сестра. Я маме обещала, – она задрожала.
– У нас нет другого выбора, как заботиться друг о друге. Иначе мы погибнем.
Брагин подошел к окну и вгляделся в темноту ночи. Здесь ему открывался прекрасный вид на маленький подлесок и кварталы, что располагались ниже по микрорайону. Город горел разноцветными огнями. Где-то там, несмотря на почти глухую ночь, продолжала буйствовать жизнь. Брагин тяжело выдохнул, злость, что бушевала внутри, пропала. Уступила место горькому разочарованию. Сколько не пришлось пройти им с Мариной до того момента, как все в жизни наладилось, он никогда не жалел о принятом решении. А вот сейчас словил себя на мысли, что сомневается в правильности выбора. Может, стоило не вмешиваться в планы Верховного жнеца? Сейчас бы не пришлось наблюдать картину полного падения Влада в собственных глазах.
Неужто в племяннике больше от того чудовища, чем Брагин мог ожидать?
От мыслей стало невыносимо тошно.
Брагин открыл минибар, выудил бутылку водки и две стопки. Одну протянул Владу.
Потом разлил водку и не успел ничего сказать, как Влад залпом осушил стопку. Брагин молча повторно налил ему.
Свою порцию он совсем немного надпил. Подождал, пока неприятный тремор в груди улегся, и поставил полупустую стопку на газетный столик. Завтра дежурство, и что он за хирург, если руки будут дрожать после пьянки?
– Хорошо, что Марины давно нет. Она бы не пережила такого удара. Ее сын – убийца! – поделился Брагин, устало присаживаясь на диван.
Мышцы ныли, голова была полна ненужных мыслей, отчего сон никак не хотел принять уставшее тело в спасительные объятья.
Влад вздрогнул, будто от удара.
– Зачем ты так? Это больно!
– А ей не больно? – прищурился Брагин и сжал кулаки. – Той девочке, которую ты сбил, не было больно? Как думаешь, а сейчас ей больно? Что она чувствует, лежа без движений в реанимационном блоке? Каково это быть запертой в собственном теле, без возможности двинуться, заговорить или закричать от боли?
– Прекрати! Перестань меня мучить!
– Тебя? Мучить? – Брагин расхохотался. – Не смеши меня, пацан. Чтобы принести тебе мучения, надо очень постараться. Я не спрашиваю, как так получилось, что ты не заметил ребенка на дороге и сбил его, я не спрашиваю, превышал ли ты допустимую скорость, и по чьей вине произошла авария. Меня интересует только одно: почему в тот момент, когда я многократно возвращал эту бедную девочку из-за порога смерти, ты, вместо того, чтобы переживать за ее жизнь договаривался с полицией о заминке дела?
– Я испугался.
– Нет, Влад. Ты не испугался. Ты просто не умеешь думать ни о ком кроме себя. Ты помнишь, что первое взволновало тебя, когда ты переступил порог отделения? Ты переживал, что тебя посадят, если девочка умрет!
– Я не выживу в тюрьме! – закричал Влад, его трясло. – Перестань меня отчитывать!
Племянник горестно посмотрел на Брагина и тот ответил ему осуждающим взглядом.
Влад прошептал:
– Не могу же я добровольно пойти и сдаться в полицию! Свобода – это единственное, что у меня осталось, дядя! К тому же заявление за девочку никто подавать не будет, я узнавал. А с дорожной полицией я договорился. Да перестань ты так на меня смотреть! Твоя пациентка вообще психичка! Она из Подолки сбежала! И сейчас единственный кто пришел ее навестить – лечащий врач. Психотерапевт! Подумать только! Почему я должен хоронить себя заживо из-за безумной девки, что сама кинулась под колеса?!
Брагин не ответил, он в один глоток осушил оставшуюся жидкость в стакане. Тремор, что грозил ему завтра, сейчас показался ничем по сравнению с тем, что поднялось в душе от разговора с племянником.
– Мне никак нельзя в тюрьму! Это все равно, что добровольно подписать себе приговор! За те деньги, что я задолжал Зверю, он в два счета прикончит меня в тюрьме. Но перед этим проведет через все круги ада! Ты не знаешь его, дядя!
– Что? – Брагин вскочил с дивана. Его бросило в жар. – Кому ты задолжал денег?
– Зверю. А ты что его знаешь? – удивился Влад, сильнее вжимаясь в кресло.
– Зверь в городе?! – воскликнул Брагин. – Но это невозможно. Как ты мог так вляпаться?! Сколько ты ему должен?
– Сто тысяч, – нехотя признался Влад. – Карточный долг. Мне в ту ночь ужасно не фартило! Но я отыграюсь, я обещаю. Мне только нужно насобирать бабло на изначальную ставку!
Брагин пришел в себя только после третьего удара. Он разбил нос племяннику. Кривясь от вида крови, что заляпала его руку и манжет рубашки, словно он перепачкался дерьмом, Брагин нашел полотенце и вытер руки. Потом с отвращением кинул полотенце Владу.
– Утрись. Весь ковер мне загадишь.
Влад прижал полотенце к носу и запрокинул голову.
– Не смей, – процедил Брагин. – Никаких игр со Зверем. Ты должен как можно скорее собрать необходимую сумму и забыть этого… гхм… человека. Ясно?
Влад кивнул и скривился от боли.
Брагин вышел на кухню, порывшись в холодильнике, нашел большой кусок замороженной говядины и вернулся в гостиную. Забрав у племянника полотенце, он завернул в него мясо и вернул Владу.
– На вот, держи. Станет легче.
Влад послушно приложил мясо к переносице. Послышалось шипение. Сквозь крепко стиснутые губы племянника прорывались звуки боли. Брагин тяжело вздохнул, включил верхний свет и склонился над племянником.
Отложив мясо в сторону, он повернул голову Влада вправо, потом влево.
– Ничего серьезного, – заверил Брагин. – Кровотечение уже прекратилось. А фингалы всегда красят мужчин. Скажешь Даше, что получил боевое ранение – она оценит. Бурная ночь утешений и ласк тебе обеспечена. Герой.
Брагин усмехнулся, но потом сразу посерьезнел, наблюдая за странной реакцией на свои слова. Племянник морщился и кривился как от зубной боли.
– Что у вас с Дашей? Меня сначала удивил ее сегодняшний отказ спуститься со мной в машину к тебе, но я списал это на усталость от дежурства. К тому же, я ее обидел сегодня… Сейчас же ясно вижу, что между вами что-то произошло. Вы расстались?
– Ох, дядя, тебе не надоело мне допросы по поводу и без устраивать?
– Отвечай мне.
Влад мучительно закатил глаза.
– Нет, мы не расстались. Просто, – он замялся, – возникли некоторые несогласия. Скоро я решу это. Даша мне нужна.
Брагин подозрительно прищурился, а потом махнул рукой, мол, какое мне дело?
– Смотри мне. Не обижай ее. Даша, хорошая девочка.
Влад улыбнулся, потом прерывисто выдохнул от боли и криво усмехнулся.
– Конечно, дядя. Даша, очень хорошая девочка и получит только то, что заслуживает.
Глава 17
Голос
Неизвестно сколько мы шли, несколько раз я проваливалась в короткое забытье, словно лежала дома на кровати под одеялом. Потом спохватывалась от терпкого аромата и жара, что исходил от Яна, выныривала на поверхность и злилась на себя за странное спокойствие. Оно окутало с ног и до кончиков волос, как кокон. Единственное, что хотелось больше всего – спать.
Я была уверена, это запоздавшие последствия «успокоительного», которое вколол мне Васильев, будь он неладен! Иначе, как объяснить то, что я чувствовала себя подобно сливочному маслу, которое растекалось по рукам Яна?
Этот мужчина вызывал во мне смешанные чувства. Страх, трепет, упрямство, любопытство, злость – все это я с легкостью могла объяснить. Но как ни старалась, не смогла найти доводы в защиту своей беспечности, что неожиданно проявилась рядом с Яном.
Противным, заносчивым, самовлюбленным незнакомцем! А также единственным, кто почему-то решил проявить джентльменские черты и предложил помощь. Я не верила в чистоту его порывов. Я ждала подвох. А тело, как назло, перестало сопротивляться расслаблению, что разливалось подобно горячему джему на засохший тост, размягчая его структуру.
Именно это тревожило меня в те короткие десятки минут, когда получалось сбросить дурман сна.
Пронзительный ветер забрался под ворот куртки, откинул челку со лба и дохнул холодом в лицо. Я, наконец, разлепила веки. Черное небо подмигивало сотнями ярких звезд. Мне удалось немного взбодриться. Что-то настойчиво холодило спину. С каждым вдохом остатки дурмана рассеивались. Голова все еще была тяжелой и будто чужой, но способность логически размышлять возвращалась. Я огляделась.
Если бы не вывеска на сером, в свете одного единственного фонаря здании, которая висела прямо напротив меня, я не сразу бы узнала, что все еще нахожусь на территории больницы. Несколько одиноких машин продолжали стоять на парковочных местах. Видимо тех сотрудников, чья смена недавно началась. Немногие могли себе позволить машины. Для медика, как я теперь хорошо понимала, комфортное средство собственного передвижения – роскошь. Большинство коллег, как и я, чтобы добраться на работу вовремя, эксплуатировали метро, на ночные смены приходилось выезжать заранее, пока станции не закрывали.
Мир казался сверхъестественно, жутко тихим, поэтому, когда ночь прорезал глухой рыкающий звук, я вздрогнула и повернулась. Недалеко от меня Ян возился с мотоциклом. Я сразу узнала его по точеному профилю, что в тусклом свете фонаря казался более чем зловещим.
Спина затекла, я попыталась подняться и только теперь поняла причину этого холода, что пробирался в тело. Я сидела на асфальте, спиной подпирая бетонный столб. На дворе хоть и середина мая, но ночи по-прежнему оставались жутко холодными! Когда с первого раза тело не подчинилось, и я вновь вынуждена была прислониться к столбу – прорвался стон раздражения.
Ян обернулся, небрежным движением пригладил волосы. Его губы разъехались в привычной наглой усмешке.
– Проснулась? Сейчас уже поедем, мотор что-то разворчался. Еще минут пять и будет готово, – он развернулся к байку, продолжив прерванную работу.
Я понимающе кивнула, будто Ян мог видеть спиной.
– Кстати, скажи, а что тебе снилось? – не оборачиваясь, продолжил он. – Признайся, это были розовые пони? Или Адиса топлес?
Я вспыхнула и утонула в возмущении.
– Собственные идиотские фантазии мог бы оставить и при себе!
Ян фыркнул.
– Знаешь, ты так мило складывала губы трубочкой и причмокивала, что трудно было удержаться от фантазий.
Я до боли стиснула зубы. Было невыносимо стыдно. Не удивлюсь, если я и слюни пускала.
– Ну, вот и все, – через некоторое время сказал Ян.
Он направился ко мне, бесцеремонно поднял на руки и перенес на мотоцикл. Потом вернулся, поднял и оттряхнул свою кожанку, оделся. Не успела я и пикнуть, как Ян пристроился впереди мотоцикла, нащупал мои руки и оплел ими свою талию.
Живое тепло стало покалывать замерзшие пальцы. Я должна была воспротивиться, показать характер, но тепло, что исходило от его тела, заставило меня позабыть о приличиях. Я прижалась плотнее, устроив голову на его спине, пока непривычное ощущение не опутало запястья. Я дернулась и… не смогла убрать руки. Паника защекотала горло.
– Э-эй!
– Тсс, детка, – негромко рассмеялся Ян.
Выглянув через его плечо, я заметила, что мои запястья связаны шарфом. Ян меня привязал к себе?
– Ты не только самодовольный эгоист, но и извращенец, – как-то слишком спокойно и даже мрачно произнесла я.
– Не бойся, – ухмыльнулся он. – Я просто не хочу, чтобы ты свалилась во время езды. Представь, уснешь там позади меня, расцепишь руки и поминай, как звали. Отдирать твою распластанную тушку от асфальта я не собираюсь.
– Мог бы, и предупредить заранее, – обижено буркнула я.
В его словах было разумное зерно, и я постаралась забыть, что доверилась совершенно незнакомому человеку, выдохнув, назвала свой адрес.
Ян завел мотор.
Мы тронулись с места необыкновенно плавно. Я совершенно не почувствовала грубых движений или толчков, что бывают при резком старте. Только свист ветра и картинки, что складывались в сплошную яркую линию, не давали мне забыть о скорости, с которой мы мчались.
Складывалось такое впечатление, что Ян собирался взлететь. Сердце замерло в груди и, кажется, даже забыло как это – перекачивать кровь. Несколько раз я пыталась сквозь гул докричаться и попросить сбавить скорость, но Ян не реагировал. Не слышал или делал вид, что не слышит. Вскоре я бросила попытки достучаться до него, зажмурилась, прижалась крепче и вопреки здравому смыслу… расслабилась.
В голове продолжали роиться десятки мыслей. Острые, нетерпеливые, надоедливые они скреблись о черепную коробку, вызывая тупую монотонную боль. Мне не хотелось думать о том, что произошло за день. Не хотелось собирать пазлы-мысли-поступки– причины воедино. Не хотелось пытаться отыскать ответы на скопившиеся вопросы.
Я безмолвие, что жаждало пролиться на город и одним плевком затопить все мысли.
Я могла заставить себя не переживать, могла не копаться в себе и других, но проблема крылась слишком глубоко и просилась наружу. Ее было поздно искоренять.
Влад. Что-то пихнуло под ребра.
Ох, Влад.
Влад, точно знающий все мои слабости.
Сердце взорвалось в груди, распалось на миллион воздушных шариков. Голова закружилась. Словно множество кулаков поочередно решили врезаться мне под ложечку.
Перед внутренним взором четко вырисовалось знакомое лицо. Я вспомнила странную бледность Влада, глаза, что казалось, не могли сфокусироваться на одном предмете и окровавленные руки. Я вспомнила его таким, каким видела всего несколько часов назад. Таким, каким желала никогда больше не видеть.
Трусом.
Мне захотелось похоронить свои воспоминания в колодце отчаянья.
Совсем недавно я убедила себя, что не стану вести себя, как товар, оплата карточного долга. Товар, в который превратил меня Влад. Совсем недавно мне удалось исхитриться и убежать от него, так и не добравшись к своему «хозяину». Я пообещала себе, что отомщу, не поддамся на уговоры или чувства, которыми он будет пытаться играть, не стану куклой. Совсем недавно…
А сегодня весь мой план полетел в тартарары, стоило только увидеть его. И если Влад, несчастный и жалкий Влад, которого я сегодня увидела, попросил бы о чем угодно – я выполнила бы, даже не задумываясь.
Из меня получился превосходный манекен.
– Приехали, – сказал Ян и его голос на фоне затихшего мотора показался мне слишком громким.
– Быстро, – констатировала я.
– Ты хотела покататься? – Ян даже не пытался скрыть удивления.
– Нет, – призналась я. – Просто казалось, что дорога займет больше времени.
Я решила встать и поняла, что не могу этого сделать. Ян не торопился меня развязывать.
– Ты меня не развяжешь? Или решил, что я родственница Гудини и смогу сделать это сама?
