Текст книги "Ради тебя 1. Если бы не ты (СИ)"
Автор книги: Татия Суботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Вздох облегчения разрушил напряженную тишину. Почему Ян продолжал обо мне беспокоиться и переживать, после того, как сам же и хотел убить? Или это некий эгоизм убийцы? Право на личное мучение жертвы? Неужели я действительно так сильно необходима ему для…
– Я всего лишь хочу попасть туда, где сейчас моя жена, – напомнил о себе Альберт.
– Я не работаю с Нэдзуми, – холодно отозвался Ян.
Раздался смешок.
– Знаю. Поэтому я искал ее, а не тебя. Но тебе придется, – Альберт трагично вздохнул. Этот вздох показался мне как нельзя наигранным, – переступить через некоторые свои принципы. Иначе, я закончу то, на чем ты нас так некрасиво прервал.
В моей голове зародилась идея. Пока еще темная, несформировавшаяся, сырая.
– Чем бы он ни грозился, – сказала я, – не поддавайся на провокации. Я не хочу.
– Не только упрямая, но и глупая, – просипел Альберт, нависая надо мной струящейся темнотой.
В его глазах я успела прочитать, чем бы он ни угрожал – выполнит, не задумываясь.
– Я часто ей об этом говорю, – отозвался Ян. – Ты не сможешь ее убить, Нэдзуми. Ты мертв и не всесилен.
Альберт подмигнул, а его рука остановилась в нескольких миллиметрах от моей щеки, как будто предлагая тем самым Яну, проверить его предположение на практике. Искры защекотали кожу. Показалось, странный заряд, похожий на электрический, вот-вот вновь соскользнет с пальцев Вербицкого в мое ноющее тело.
– Не убью, – с каким-то болезненным предвкушением заявил Альберт. – Но ты знаешь, что я могу ее серьезно… подпортить. Тебе нужен бракованный товар?
Товар?
Я покосилась на Яна. В его глазах – напряжение, лоб заполонили горизонтальные полоски, губы – разочарование, досада, нетерпимость, скованные сплошной линией воедино.
Ян колебался.
Альберт провел костяшками пальцев в воздухе и почти коснулся моей кожи.
– Стой! – Ян тяжело выдохнул через зубы. – Я согласен. Отойди от нее.
Вербицкий закатил глаза от удовольствия. На его гниющем лице отразилось торжество. Он резво отлетел от меня в сторону.
– Мне нужно знать, где твоя жена. Как она умерла? – спросил Ян, приседая на корточки посреди комнаты.
– В муках, – отозвалась я.
Ян вопросительно изогнул бровь, его лицо, каменным выражением, явственно говорило мне одно: «Не лезь!».
– Он ее замуровал в стене, – мрачно договорила я. – Живьем. С сыном.
На миг во взгляде Яна показалась жгучая ярко-зеленая искра ненависти. Всего на миг. Она стремительно погасла, когда Ян опустил взгляд в пол. Потом глубоко вздохнул, его пальцы сжались в кулак.
– Значит мученица, – сказал он. – Такие прямиком попадают на Первое небо.
Альберт присвистнул.
– Хорошо, я смогу провести тебя туда, – пообещал Ян. – Подойди ближе.
Я смогла подняться и опереться на локти, чтобы лучше разглядеть происходящее.
Альберт подплыл к Яну и в нетерпении подрагивал в воздухе рядом с ним. Темное, с туманной структурой, облачко. Человек, призрак, иллюзия?
– Что значит, ты проведешь его туда? – спросила я, впиваясь взглядом в лицо своего несостоявшегося убийцы. – Получается, этот монстр попадет на небо? Вот так просто? А как же все то, что он успел натворить?!
Я не знала, что означало это «Первое небо», но название мне понравилось, а вот идея отправить туда Альберта – нет.
Вербицкий зарычал. Если бы взглядом можно было убивать – в моей голове уже давно зияла бы сквозная дыра.
– Даша, замолчи, – скривился Ян.
– Нет! Это несправедливо! Не смей ему потакать! – воспротивилась я.
Альберт угрожающе обнажил верхнюю губу, пеньки утончились и превратились в двойной ряд острых, черных клыков.
Я сглотнула в страхе, но остановиться уже не могла:
– Альберт, сколько было твоему сыну? Пять? Меньше? – я умоляюще посмотрела на Яна. – Он замуровал ребенка заживо! Неужели для тебя это ничего не значит?
– Я сказал, заткнись! – выплюнул Ян, повернувшись к Альберту, спокойно добавил. – Я все сделаю. Потерпи ее еще парочку минут.
Вербицкий кивнул и ощетинился широким оскалом. Клыки спрятались.
Мне оставалось безвольно наблюдать за происходящим. Даже без права голоса. Я сжала кулаки.
Ян закрыл глаза, нахмурился, потом прочертил ребром ладони в воздухе резкую прямую линию. Воздух порвался. Линия приняла реальные очертания и засветилась бледно-голубым. Ян сделал еще пару непонятных мне пассов. Его пальцы словно плели искусное кружево.
Из разреза сочились разноцветные нити.
Альберт заскулил, со страхом наблюдая за игрой света. Наверняка сейчас Вербицкий упивался своей полноценной победой. Над людьми, жизнью и даже смертью. Я разочаровано поджала губы. На глаза навернулись слезы.
Ян потянул ярко-красную нить, молниеносным движением опутал ею запястья Альберта и открыл глаза. Послышалось громкое шипение. Будто кожа плавилась на большой чугунной сковороде.
Вербицкий завопил. Его тело изогнулось дугой, скрючилось в диковинной позе и так быстро исчезло в маленькой проеме, что я не успела даже как следует рассмотреть, что произошло. Ян еще пару раз махнул рукой – линия исчезла.
В комнате повисла удручающая тишина, и чувствовался все еще стойкий запах гнили, мочи и горелой плоти.
Ян поднялся с колен. Подошел ко мне и без лишних слов предложил руку для помощи. Его бледные в лунном свете пальцы, казалось, вновь потянулись к моей шее. Я отшатнулась, и он быстро отвел руку.
– Извини, – пробормотал он.
Я не поняла причину его извинений. За что? За то, что помог безумцу попасть в рай, если он существовал, конечно? Или за то, что удерживает в своем доме силой? Вряд ли за то, что пытался меня убить. Впрочем, уточнять я не стала.
Со вздохом, удалось подняться самостоятельно. Ян не мешал. Я прошла к кровати и тяжело опустилась на нее, почти рухнула. Ян продолжал молча следовать по пятам. Сел рядом. Меня передернуло. От отвращения.
Я давно приготовилась к невообразимым ужасам, но реальность оказалась хуже. Было легко обвинять Яна во всех смертных грехах, но внутри надеяться, что это не так. А когда ты видишь подтверждения своим нелепым обвинениям наяву – надежда перестает существовать.
– Как ты мог? Ян, как ты мог помочь этому… Этому, – я не нашлась и задохнулась возмущением, – чудовищу?!
– Даша, – устало сказал Ян. – Ты не понимаешь…
Он коснулся моего плеча. Я дернулась и стряхнула его ладонь.
– Не надо! Ты такой же, как и он! Ты монстр!
– Даша, дай мне все объяснить.
– Не утруждай себя! – я резво вскочила с кровати, не чувствуя никакой боли.
Ненависть заглушила все.
Даже сидеть рядом с Яном мне было противно. Внутри все проваливалось, как на американских горках. Голова закружилась, я пошатнулась.
Ян тут же оказался рядом. Поддержал. Не дал упасть.
– Да послушай же ты меня!
Я отмахнулась.
– Не смей меня трогать!
– Я отправил Альберта туда, куда ему прямая дорога.
– На небо? – криво усмехнулась я.
– В Бездну.
– В Бездну? Кажется, билет он заказывал совершенно не туда.
– Не думаю, что ему понравилось путешествие, в которое он отправился, – открыто, не скрывая удовольствия, улыбнулся Ян.
Я недоверчиво покосилась на него.
– Сейчас ты готова меня выслушать?
Я кивнула. Слова были лишними. К тому же, я не была уверена, что они не подведут меня, как случалось с завидным постоянством в последнее время.
Ян жестом пригласил присесть. Мы вернулись на кровать. Ян немного помолчал, словно собирался с мыслями, а потом заговорил.
– Твой Альберт – один из Заблудших душ, которые я, а теперь… мы можем видеть. Но я не мог отправить его на один из трех высших слоев для дальнейшего пребывания. Это нарушение всех правил. На такое я бы не пошел. Даже, чтобы спасти тебя.
Это прозвучало для меня настолько пафосно, что я невольно фыркнула. Кто ты такой Ян? То кидаешься спасать меня, сломя голову, то сам же и пытаешься придушить… Может у него раздвоение личности?
– Ты сам сказал, что он не может меня убить. К чему такое беспокойство?
– Убить – не убил бы. Но смог бы повредить твою душу. Разорвать связь между носителем и сосудом. Это намного хуже смерти. Даша, – добавил Ян через секунду, – я понимаю, что ты мне не доверяешь. Но неужели я в твоих глазах настолько низко пал?
Я промолчала.
– Неужели? – его голос был тверд, но в нем послышались нотки обиды или отчаянья. Мне не удалось в точности разобрать. – К тому же, Альберт – Нэдзуми. А таким – закрыта дорога в высшие слои.
– Нэд… кто?
– Нэдзуми. Оборотень-крыса. Противные существа. Даже для нежити. Ничем не гнушаются.
– Час от часу не легче, – я потерла виски. – Вестник, Банши, жнецы, демоны, Нэдзуми… Супер! Мои галлюцинации с каждым часом становятся все более изощренней.
– Это не галлюцинации.
– Допустим. – Мне совершенно не хотелось спорить. – Допустим, ты Вестник. Ты можешь отправлять души туда, где им место. Все души?
– Некоторые. Некоторые уходят самостоятельно. Кое-кто не может. Не спрашивай, – предупреждающе вскинул руку он. – Я сам не знаю, почему именно такой отбор, кто уходит сразу, а кто остается. Я называю такие души Заблудшие. Они сами находят меня, если нужна помощь.
– А… Заблудшие всегда такие? Жуткие, изуродованные и… вонючие?
Ян не сумел сдержать смех.
– Они бывают разные. Все зависит от способа, каким они покинули мир и… самого существа. Чем дольше душа блуждает после смерти, тем заметнее то, что она представляла собой на самом деле, когда находилась в оболочке. Теле. Для слуг Смерти нет четкой грани между жизнью и смертью. Поэтому для тебя все было таким реальным. И звуки, и прикосновения, и запахи, если ты об этом.
Даже распахнутое настежь окно не спасало меня от оставшейся после Альберта вони. Я утвердительно кивнула и не смогла сдержать ответной улыбки.
– А что такое Первое небо и Бездна?
– Слои, на которые разделен наш мир. Их девять. Три высших неба, куда могут попасть только Избранные и чистые души. Мысленный, чувственный, физический слой. И три нижних слоя, которые закрыты для нашей же безопасности. Их называют Бездна. Вот оттуда и хотят выбраться Призрачные демоны. Не без твоей, конечно, помощи.
– Почему слои именно такие и как они устроены? Почему именно я могу открыть Бездну? Или не только я? – даже не заметив, я утонула в любопытстве.
– Даша, – прикрыл глаза Ян. – Я понимаю, что у тебя значительные пробелы в знаниях. Но разве этот допрос не может подождать до утра? В отличие от тебя, у меня не было стольких часов сна про запас.
Мне стало стыдно. Только сейчас я заметила, что Ян горбился и его лоб был покрыт испариной. Наверное, отправка Заблудших, если они, правда, есть, не дается настолько легко, как кажется.
– Спокойной ночи, – прошептала я.
Ян поднялся и направился к двери.
– Да уж, – проворчал он. – С тобой спокойствие мне обеспечено.
– Ян?
Он тут же повернулся.
– Я готова начать учиться завтра.
Ян улыбнулся, сухо кивнул, выключил свет и молча вышел за дверь.
Я осталась одна в темноте, к которой уже стала привыкать. Пускай все происходящее со мной могло оказаться жестокой игрой подсознания, выдумкой, болезнью. Я приняла решение рискнуть и сыграть в эту игру. И сейчас мне впервые не было страшно.
Глава 25
Цена свободы
Убивать минуты не так просто, как порой может казаться.
Я могла часами бродить по огромному фруктовому саду поместья Кенгерлинских. Могла пропадать в богатой библиотеке и с головой нырять в неизвестные мне ранее книги и фолианты. Могла общаться со всеми, кто был допущен в особняк. Я не могла одного – выйти за пределы территории, принадлежащей Яну, и продолжить жить своей привычной жизнью.
Я убивала секунды, а потом часами смотрела, как они безликими цифрами утекают сквозь пальцы. Никто не возражал против этого.
Прошло две недели, после того, как Альберт исчез. Точнее был отправлен в Бездну.
Один раз я попыталась вернуться к незаконченному разговору той ночью с Яном, но он ответил сухо, грубо и предложил больше не затрагивать эту тему. Я не нашлась, как противостоять такому категорическому ответу и даже растерялась от резкости тона. Будто я пыталась выпытать что-то запретное или даже постыдное, а не узнать то, что Кенгерлинский обещал мне рассказать позже. То «позже» для меня так и не наступило.
Собственник – недостаточно полное определение для Яна.
Он сопровождал меня повсюду. Я устала от разговоров с ним. Мое расписание состояло из тренировок с Яном Кенгерлинским, приемов пищи в обществе Яна Кенгерлинского, общения с Яном Кенгерлинским. Если он был занят, я могла провести время так, как мне того хотелось. Разумеется в пределах дозволенной территории. Когда же Ян освобождался – всегда находил меня.
Он рассказывал мне о Заблудших. О том, какими они могут быть и что можно ожидать. Он рассказывал о методах отправки душ за той край. Он рассказывал о призрачных демонах. Но я даже на миллиметр не приблизилась к истории самого Яна или моей роли в том, что должно произойти. На любые вопросы об этом – он отвечал игнором. Я уже стала склоняться к мысли, что сама придумала тот разговор, и откровенность с которой он готов был отвечать мне.
Видимо, Кенгерлинский решил, что мне не стоит знать слишком многое. Только вот почему, я тоже не знала. И это злило.
Вместо вменяемых ответов Ян продолжал твердить о том, какой прекрасной помощницей я стану, как только научусь полностью контролировать Силу. Он с нетерпением ожидал наступления это дня. В отличие от меня. Неизвестность радовала меня даже больше, чем туманная перспектива послужить оружием против кого бы то ни было.
Ян говорил, что я должна благодарить его за терпение и заботу. И если бы не он…
Я до сих пор работала бы медсестрой, общалась с друзьями, решила вопрос с Владом и… Артемом и просто наслаждалась жизнью. Но Кенгерлинский был иного мнения. Он твердил, что я давно была бы мертва, не вмешайся он тогда.
Правда опасность, которую продолжал мне пророчить Ян, я так еще и не встретила.
Мысль о побеге не покидала меня. Я детально изучала местность и лазейки для свершения задуманного. Всю немалую территорию земель Яна окружал каменный забор. Поверхность его была неровной, ребристой и могла послужить неплохими выступами, если я соберусь взобраться на стену и перемахнуть на ту сторону. Чуть более трех метров высотой, забор значительно понижал мои шансы на удачный побег. Особенно, если принимать во внимание то, что камеры слежения вокруг были натыканы, как грибы после дождя.
О камерах я узнала недавно. И совершенно случайно.
Камни все еще продолжали хранить тепло, что накопили за день, когда я провела по ним рукой. Ощущение того, что стены с каждый днем сжимаются и надвигаются мощью прямо на меня – угнетало. Я прислонилась к забору и приложилась ухом. Интересно, смогу услышать, что там, на другой стороне?
– Что ты делаешь?
От неожиданности я дернулась, и острый край камня оцарапал щеку. Ян смотрел оценивающе, ожидал ответа.
– Ничего, – в голову не приходила ни одна стоящая отмазка. – Просто гуляю.
Ян наморщил лоб:
– Что, в самом деле?
– А что мне и этого нельзя? – в тон ему ответила я.
– Ну, почему же? Можно. – Хмыкнул Кенгерлинский, поправил ремень на джинсах и добавил. – Если осторожно.
Я сорвала травинку, нервно намотала ее на палец и направилась к дому. Даже не оборачиваясь, была уверена, что Ян идет след в след. Его повышенное внимание меня убивало. Медленно, минута за минутой. Я задыхалась от него.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Увидел.
– Вестники могут видеть сквозь стены? – я остановилась и похолодела от того, что пришло в голову. – Может, ты еще и мысли читать способен?
Ян рассмеялся.
– Заманчиво, но нет.
– Тогда, как?
Кенгерлинский указал куда-то в сторону. Я пригляделась и между веток крепкого дуба увидела красный, мерцающий огонек.
– Камера?
Он следил за мной. Все это время! Мнимая свобода, которой пичкали меня день за днем, оказалась мерзкой ложью!
Ян довольно кивнул.
– И много их здесь?
– Достаточно.
Для чего, я предусмотрительно не стала спрашивать. Следить за мной, контролировать, изучать. Все это было понятно итак.
На крыльце дома нас встретила Эмма Эдуардовна. Она встревожено ахнула и потянулась рукой к моей оцарапанной щеке.
– Не трогайте! – выпалил Ян, пересекая расстояние к домоуправительнице в два прыжка и почти заслоняя ее от меня.
Эмма Эдуардовна нахмурилась, но не отступила.
– Что случилось, душенька? – ее пальцы почти коснулись моей щеки.
Быстрым уверенным движением Ян перехватил ее запястье.
– Ранее я не замечал за вами ослабление слуха, Эмма Эдуардовна. Я сказал, не трогайте.
Что такого в том, чтобы женщина прикоснулась к царапине, обработала рану и стерла кровь? Я, что – заразная?
Эмма Эдуардовна ничего не сказала. Мелкие морщинки собрались вокруг ее глаз, когда она высвободила руку и, круто развернувшись на пятках, скрылась в глубинах дома.
Я смогла оценить весь масштаб урона моей внешности в спальне перед зеркалом. Урон оказался мизерным, царапина была еле заметной, но достаточно обильно кровоточила. Мало приятного лицезреть свою кожу в крови.
Ян не заставил себя долго ждать. Он вошел в комнату без стука, кинул белый ящичек на кровать:
– Обработай рану самостоятельно. Ты же у нас медсестра, как-никак, – подколол он и, не дожидаясь моего ответного выпада, удалился.
Я не придала большого значения такому поведению. Странностей у Вестника хватало. Куда больше меня занимало другое, как обойти камеры, незаметно?
Видеокамеры повсюду.
Потому что Кенгерлинский следил за мной.
Я умирала от желания поговорить с ним именно об этом.
Повсюду видеокамеры.
Их не обойти.
– Я хочу, чтобы ты убрал из моей спальни видеонаблюдение, – твердо сказала я во время одного из завтраков.
Ян перестал жевать необычайно вкусную, впрочем, как и все, что готовила Эмма Эдуардовна, лазанью и откинулся на стуле, разглядывая меня.
– Нет.
Одно единственное слово не способно разбить душу. Только если от этого слова не зависят все надежды на будущее. Я сглотнула первое отчаянье, последовавшее за вдохом, и попыталась еще раз.
– Если ты обращаешься со мной, как с заключенной, я буду вести себя соответственно. Ни на какую помощь с моей стороны, чтобы ты там себе не удумал, можешь не рассчитывать. Я не потерплю слежки за собой в спальне! Извращенец.
– Тебя нельзя оставлять без присмотра, – Ян спокойно взялся за вилку с ножом и принялся разрезать лазанью на аккуратные, идеально ровные кусочки. – Иначе, я не смогу тебя защитить.
– А если я не хочу, чтобы ты меня защищал? А если меня уже тошнит от твоей защиты? – вырвалось у меня так быстро, что я даже не успела сдержать вздох разочарования.
Я вновь показала свою слабость. Выдала себя.
Ян улыбался. Мучил меня одним взглядом. Стало казаться, что вместе с этим взглядом в меня впитывается чан кислоты.
– Я хочу, – настойчиво повторила я, – чтобы ты убрал камеры из моей комнаты. Иначе, я клянусь, что буду ломать и разбивать каждую, которую ты поставишь там. Или подохну, вырывая у тебя хоть сантиметр личной свободы!
– Наконец-то! – Ян встал, обошел стол и положил руку мне на плечо.
Я вздрогнула от этого прикосновения. Больше двух недель он старался не касаться меня. Да меня вообще никто не касался, кроме Эммы Эдуардовны!
– А я-то гадал, когда ты проснешься? Признаюсь, я ждал хоть какой-то вспышки гнева, который ты носишь в себе. И ждал намного раньше. Ярость разъедает тебя, Дарья, портит изнутри. Я знаю, ты хочешь того же, что и я. Найти этому чувству выход.
– Нет!
– Да какое «нет»? Ты точно такая же, как я.
– Я ненавижу тебя сильнее, чем вообще можно ненавидеть кого-то!
– Из нас выйдет отличная команда.
– Ты безумный.
– Признайся, тебе даже это нравится, – Ян рассмеялся. – Я уберу камеры из твоей спальни с одним условием.
– Каким? – я затаила дыхание.
Была уверена, Кенгерлинский подготовил для меня очередной подвох. Сейчас. Вот сейчас он попросит что-то такое, что я не смогу выполнить.
– Ты дашь мне немного своей крови.
– Что?
– Совсем чуть-чуть. Мне необходимо кое-что проверить.
Он наклонился и оказался слишком близко к моему лицу. Я чувствовала жар, что исходил от его щеки.
– Ладно, – легко согласилась я и отодвинулась первой.
Если Ян хотел получить мою кровь – пусть.
Главное, чтобы он сдержал обещание и дал мне маленький ключ к свободе.
– Люблю, когда ты со мной соглашаешься. Хотя, видеть, как ты злишься – люблю больше.
В тот же день Ян забрал камеры, что были в спальне и набрал во флакончик из темного стекла не больше пяти миллилитров моей крови.
Я же стала на шаг ближе к свободе.
И на шаг дальше от правды. Ян так и не ответил, зачем ему моя кровь.
Адиса наведывался в особняк не часто. Пообщаться с ним мне выпадало еще реже. Если я его и видела, то в кабинете, наедине с Яном. Адиса списывал все на занятость в клинике, но я стала чувствовать напряжение, которое исходило от него, стоило мне зайти в комнату, где они находились. Это тревожило. Я привыкла считать Адису, если не другом, то тем человеком, который сможет защитить и принять мою сторону, в случае чего. Сложно было разочаровываться в своих ожиданиях. Самым странным было то, что я искренне недоумевала о причинах его поведения. Подозревала, что это Ян смог убедить его придерживаться такой отчужденности относительно меня.
Только вот зачем?
Еще один вопрос, который останется без ответа.
Единственный кто продолжал относиться ко мне тепло и непринужденно – Эмма Эдуардовна. Я знала, что обязательно буду скучать по этой женщине, когда смогу сбежать.
Я ждала подходящего момента. Ян продолжал не спускать с меня глаз. Поэтому мне приходилось подчиняться его приказам и притворяться, что меня все устраивает. Оставалось надеяться, что актриса из меня лучше, чем Банши, которую Кенгерлинский упрямо пытался отыскать.
Тренировки не приносили должного эффекта. Мои ожидания не оправдались. Ожидания Кенгерлинского не оправдались вдвойне.
Соглашаясь на эту игру, я думала, что хотя бы приобрету что-то интересное и захватывающее во время процесса. Если уж отказаться от этого было невозможно.
Тренировки сводились к одному: контроль. Что могло быть скучнее этого? Только постоянный контроль. Оказалось, чтобы подчинить себе Силу, необходимо в мастерстве владеть собой и собственными эмоциями. Терпение никогда не было моей сильной стороной. Его вообще у меня не было.
Особенно терпение к себе.
Я смогла видеть нити между слоями – Ян в этом углядел значительный прогресс. Он просто не хотел признавать свою ошибку – я не Банши, а значит не та, кто ему нужен. Я же во всем происходящем видела очередное подтверждение своей психической болезни.
Нити не поддавались мне. Каждая попытка оборачивалась крахом. Ян не уставал показывать мне одни и те же движения. Кажется, он повторил их не меньше сотни раз. Я даже выучила все мимолетные отклонения пальцев. Довела свою техническую память до автоматизма. Но чудо, которого так жаждал Ян – не свершалось.
Втайне, я радовалась неудачам. Надеялась, что Кенгерлинскому надоест, и он меня отпустит. Ян же с каждым днем становился мрачнее, закрытей, угрюмей.
Когда я вошла в кабинет, прервав раздумья, солнце клонилось к закату. Адиса метнул на меня раздраженный взгляд, вскинул какую-то книгу и углубился в чтение. Или сделал вид.
Ян поднялся с кресла.
– Ты опоздала.
– Помогала Эмме Эдуардовне с ужином, – пожала плечами я и прошла на середину комнаты.
Ян любил, когда вокруг него было много воздуха. Говорил, что ничего не должно сковывать движений.
– Готова? – спросил он, кривясь надменной улыбкой. – Сегодня я приготовил для тебя нечто особенное.
Ян подошел и встал позади меня. Из-за его роста и телосложения рядом с ним я чувствовала себя не проклюнувшимся ростком.
Я безумно хотела ненавидеть Яна, но с каждым днем у меня это получалось все хуже и хуже. Волосы на затылке вздыбились от ощущения близости наших тел. Наверное, жизнь в закрытом пространстве играла со мной плохую шутку. Я просто привыкла к Яну и перестала рассматривать его, как угрозу.
Прямо передо мной застыла девушка. Она появилась из ниоткуда. Я шагнула назад и наступила Яну на ногу.
– Не стоит меня калечить, – хмыкнул он. – Это Тамара и сегодня она готова совершить переход, а мы с тобой, как раз ей в этом поможем.
Тамара не была изуродованной, страшной или вонючей, как Альберт. Ее лицо, приятного слегка розоватого оттенка, излучало спокойствие и добродушие. Тамара смущенно кивнула, подтверждая слова Яна, и улыбнулась.
– Пожалуйста, отправьте меня домой, – попросила девушка, поправила воротник желтого джемпера и прижала ладони к груди, словно собиралась помолиться.
Меня затрясло.
Ян обнял меня, сцепил наши руки воедино и приказал:
– Закрой глаза и найди место разлома слоев.
Я подчинилась. Мерцающую трещинку не пришлось долго искать. Я увидела ее сразу, как только выровняла сбившееся дыхание. Бледно-голубым светлячком разлом подрагивал недалеко от моей руки.
– Хорошо, – прошептал Ян. – Теперь потянись к нему и ухвати желтую нить.
Тепло скользнуло в пальцы, когда я дотронулась огонька. Осторожно попыталась проникнуть глубже и на этот раз не встретила отторжения или препятствий. Пальцы утопли в бледно-голубом зареве. Сила поддалась мне. Позволила взять ее в руку, ощутить вес и безграничность. Внутри меня что-то щелкнуло и победно возликовало.
– Бери желтую, – подсказал Ян, когда передо мной развернулись разноцветные нити.
Будто тысячи клубков с шерстью перепутали между собой в одной коробке. Яркие пятна заплясали перед глазами. Я задержала дыхание и потянула желтый кончик на себя. Золото оплело пальцы.
– Дай ее Тамаре, – велел Ян.
С закрытыми глазами я продолжала ясно видеть, что происходило. Нить подрагивала в моей руке, горела слепящим золотом. Тамара дрожала. Ее глаза наполнились слезами, губы растянулись восторженной улыбкой.
Как только девушка прикоснулась к нити, взорвалась ярко-желтая вспышка. Последнее, что я увидела перед тем, как Заблудшая душа вернулась туда, куда хотела – блаженная улыбка Тамары.
Я открыла глаза. Адиса все также сидел в кресле, казалось, он настолько углубился в чтение, что совсем не обращал на нас внимания.
Комнату заливал алый свет заката. Ничто не говорило о том, что несколько секунд назад я отправила душу на ту сторону.
Ничто не могло подтвердить реальность происходящего.
– Ты справилась, детка, – Ян сильнее сжал меня в объятьях. – Я знал, что ты сможешь.
– А еще ты знаешь, что я не люблю, когда ты так близко, – скривилась я, поднырнула под его руку и освободилась. – Это раздражает.
Ян пропустил мою реплику мимо ушей.
– Давно хотел тебя спросить: откуда это? – он указал пальцем на амулет, что висел на моей шее.
Сегодня я не стала прятать его под майку.
– Подарок матери, – скупо ответила я.
Я не собиралась делиться воспоминаниями о ней. Только не с ним. И Ян это понял, но тему менять не стал. Я постоянно боролась с желанием свернуть ему шею, а он так удивительно читал мои эмоции с полувзгляда.
– Давно он у тебя?
– Я не хочу об этом говорить.
– А разве я спрашивал, чего ты хочешь? – сквозь зубы проговорил Ян.
Повисла напряженная тишина. От нее мне закладывало уши.
Выражение лица Яна напоминало мне об одном – я должна быть прекрасным манекеном. А манекены не имеют право на личное мнение.
Я не справилась с ролью.
– Нет, – ответила я. – Ты никогда о таком пустяке не спрашиваешь.
– Потому, что мне плевать, что ты хочешь. Я сам узнаю о тебе все. Я узнаю, откуда взялась эта чертова связь между нами и как ее использовать! Ты слуга Смерти и должна научиться полноценно, выполнять свои обязанности. Иначе, будешь наказана.
Адиса громко кашлянул в кулак. Ян осекся и смерил его недобрым взглядом.
– Что-то не так? – спросил Ян.
– Я подожду пока у договора со Смертью, который я не подписывала, истечет срок годности, – нашлась я.
Несмотря на свое позерство, Ян показался искренне удивленным ответом. Зеленые глаза блестели, он даже не скрывал любопытства. Он изучал мою реакцию на каждое свое слово или действие.
Он изучал меня.
Он следил за мной.
Я чувствовала себя медицинской крысой.
Кенгерлинский подошел ко мне совсем близко, между нами осталось не больше полуметра. Ян склонил голову и как-то совершенно по-новому посмотрел на мои губы.
– Детка, – прошептал он, придвинулся ближе и положил руки на мою талию. – У служения Смерти нет срока годности. Это навсегда.
Осознание сказанного обрушилось на меня тремя тоннами болезненного, здравого смысла.
Я никогда не смогу выбраться отсюда.
Я никогда не стану прежней.
Я никогда не стану свободной.
Кулаки сжались, меня затрясло. Я толкнула Яна в грудь и еле справилась с задеревеневшим языком:
– Иди к черту!
Ян рассмеялся.
Чувствуя себя сдутым шариком, я направилась к выходу из комнаты. Для меня в ней стало слишком мало света и… воздуха.
Ян перехватил меня за руку.
– Отпусти ее, – послышался тихий голос Адисы. – Пусть идет.
Я не могла больше здесь находиться.
Ян разжал пальцы.
Я кинулась к двери, рывком распахнула ее, прежде чем Ян смог меня остановить.
Глава 26
За две минуты до рая
– Как тебе это удалось?
Адиса сидел на кровати рядом со мной и, казалось, искренне недоумевал, что я имела в виду.
– Откуда ты узнал, что когда мне плохо, я ем кофе в шоколаде?
– Я и не знал, – развел руками он.
Я отправила в рот очередное черное зернышко. Разжевала и с удовольствием прикрыла глаза. Отчаянье, с которым я отправилась в свою спальню – отступило.
Лучше чувствовать горечь от зерен кофе во рту, чем внутри под грудиной.
Адиса почти сразу после того, что произошло в кабинете Яна, поднялся ко мне и принес сладости.
– Так всегда делал только один человек, – призналась я. – Влад.
– Твой парень?
– Жених, – я усмехнулась. – Бывший.
Вспоминать о Владе показалось таким естественным, что я никак не смогла заставить себя перестать это делать. Как и укрепиться в мысли, что он остался в прошлом, под папкой со странной надписью «Бывший».
– Странно так его называть, – прошептала я. – Кто придумал это ужасное слово «бывший»? Разве люди могут вдруг перестать быть в твоей жизни? Разве людей можно делить на категории: этот есть, этот был, а этот будет?
Адиса пожал плечами, задумчиво уставился на свои руки. Будто ответ мог оказаться под эпидермисом. Или между пальцами, где кожа тоньше всего.
– Ты его любишь?
– Не знаю, – честно ответила я. – Он сделал мне очень больно. Я не знаю, что чувствую к нему! Но что-то осталось! Это сложно.
– Прости, – прошептал Адиса и легонько сжал мою ладонь. – Я не хотел напомнить тебе о плохом.
– Ты не виноват. Я сама хочу об этом рассказать! Мне просто необходимо кому-то рассказать!
Втянув воздух, чтобы руки не дрожали, я хотела поскорей освободиться от этого груза. Подарить его кому-то. И пусть на этот раз – это будет Адиса!
– Влад – племянник заведующего хирургическим отделением, где я работала. Познакомились мы случайно и очень глупо! На спор я залезла на самую высокую яблоню в городе. Ночью. Влад помог мне не расшибиться в котлету, – я тепло улыбнулась воспоминаниям. – Мы встречались более трех лет. Я переписала на него квартиру, переехала к нему. А потом… он меня предал.
