Текст книги "Ради тебя 1. Если бы не ты (СИ)"
Автор книги: Татия Суботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Яна передернуло.
– Я буду быстрее, чем через пятнадцать минут, – мрачно кинул он и первым прервал звонок.
Глава 6
Привет из прошлого
– Все нормально, – кажется, в сотый раз кивала головой я.
Рита хмурилась, пыхтела и в бессильной злобе отворачивалась к окну. Потом резко разворачивалась и продолжала сверлить меня негодующим взглядом. Ее щеки пылали красными пятнами. Все больше раздражаясь, Рита нервно теребила кожаный ремешок сумки, накручивала его на палец.
Такси выехало на центральный проспект, а допрос подруги только набирал обороты.
– Даже если я сделаю вид, что не блювала гнилью и тиной, то эта выжившая из ума старуха осталась с тобой наедине довольно-таки надолго! После ты возвращаешься, перепачканная кровью и с могильным лицом твердишь мне, что все нормально? Это, по-твоему, нормально? Она тебе промывание мозгов сделала? Или я похожа на полную дуру? – Рита шумно втянула воздух и гневно продолжила. – Зачем она брала твою кровь?
Таксист изумленно уставился на нас в зеркало заднего вида.
– Тише, – шикнула я. – Все нормально, правда. Я не знаю зачем. Она просто взяла кровь, мне ничего так и не сказала.
– Ну, да. Знаем – плавали. Упал, проснулся, гипс – со мной не прокатит, Даша. Если не доверяешь, так и скажи. – Вздернула подбородок Рита и вновь отвернулась к окну.
Мне стало неловко и обидно. Такое чувство возникает, когда разрываешься между «можно» и «надо». И, как правило, всегда выбираешь то, что тебе не ближе к сердцу, а выгоднее по приоритетам. Сейчас в приоритете стояла безопасность. Я с удовольствием поверила б, что случившееся у старухи галлюцинация моего измученного потрясениями сознания, но…
Мне очень хотелось поделиться страшными сомнениями, что принялись точить изнутри, стоило выйти за порог квартиры Варвары, но я боялась открыться и излить душу подруге. Что-то останавливало, а что именно – не смогла понять.
Предчувствие?
– Рита, я все расскажу, правда, – подала голос я. – Только не сейчас, хорошо?
– Это специальный ритуал, да? – оживилась она. – Я знаю, читала. Пока не подействует, говорить подробностей никому нельзя. Таким образом, она отомстит Владу?
– Да. Это ритуал такой, – с радостью ухватилась я за так удачно подвернувшуюся соломинку.
– Ну, так бы сразу и сказала, – облегченно выдохнула подруга. – Я-то уж подумала, у тебя от меня тайны появились.
Я нарочито широко растянула губы. Могла поспорить, что моя улыбка сейчас была похожа на предсмертную судорогу лицевого нерва, но Рита, как ни странно, улыбнулась в ответ. Не заметила?
– Мы даже раньше справились, – радостно поделилась она. – До обеда еще есть время! Могу поспорить, что Брагин не заметил нашего отсутствия. Сейчас приедем, бахнем по кофеечку, глядишь, этот бред и забудется.
Ритка подмигнула. Казалось, все сегодняшние потрясения обошли ее стороной. Подруга выглядела на редкость бодрой и красивой. Видимо, пока сидела в такси, она успела поправить макияж. Тонкие черные стрелки подчеркивали раскосый разрез глаз, от розового полупрозрачного блеска губы казались влажными, сочными, полными. Иногда я завидовала Риткиному чувству красоты. Чтобы ни случилось, она всегда стремилась выглядеть идеально.
– Красота самое мощное оружие, – любила повторять она. – Поэтому не забывай перезаряжать обоймы.
В моей сумочке, больше похожей на бесформенный мешок, было все: от аптечки первой необходимости до нити с иголкой. Все, кроме косметики. Разве что где-то между многочисленных отделений пряталась губнушка, странного малинового цвета, почти новая. Она ждала подходящего момента, чтобы засиять на моих губах. Подходящего момента не представлялось.
Когда такси минуло еще три квартала, сомнения были откинуты прочь.
– Остановите, пожалуйста, здесь, – ровным голосом попросила я.
Водитель припарковался возле круглосуточного супермаркета с яркой вывеской «Сельпо». Рита непонимающе развернулась ко мне.
– Ты куда?
– Мне надо подышать свежим воздухом. Все равно еще обед впереди. Я не слишком долго. Прикроешь, если опоздаю?
– И куда ты пойдешь? – смерила подозрительным взглядом подруга.
Я вздохнула. Раньше все было намного проще. Ни перед кем не оправдывалась, не делилась планами, никому не врала. Почти никому.
– Ты, правда, ничего от меня не скрываешь? – продолжила она.
Меня передернуло.
– Да какая, в общем-то, разница?
– Э-эй, девчата, я здесь долго торчать буду? – грубо оборвал водитель. – Здесь стоять не положено. Штраф будете из своего кармана оплачивать. И за «простой» тоже!
Рита сердито наблюдала за моей реакцией, а затем резко махнула рукой в сторону дверцы.
– Свободна.
Воспользовавшись моментом, я застегнула куртку и взялась за ручку дверцы.
– Я прикрою, – донеслось мне вслед.
Тяжело вздохнув, я неловко вылезла из такси. Никогда не умела грациозно выходить из машины, вываливалась, словно куль с картошкой. Не прошло и десятка секунд, как такси тронулось с места, напоследок взвизгнув шинами. Я потопталась на месте, провожая желтую машину взглядом, пока она не скрылась за поворотом.
У входа в супермаркет «Сельпо» меня встретил насупленный взгляд из-под бровей охранника и насыщенный запах кур-гриль, от которого в животе проснулось недовольное бурчание. Я посновала между стройных одинаковых рядов с холодильниками, пару раз повертела в руках вредные продукты от огромного кремового торта до макси пачки с чипсами. Не знала на чем остановить выбор, чтобы и тело удовлетворить и душу заткнуть. Потому как последняя принялась тихонько поскуливать, словно предчувствовала дальнейшие неприятности.
И сейчас я бы не удивилась любой подлянке. Убедилась, жизнь крайне любила проделывать со мной подобные трюки. Когда кажется, что все у тебя наладилось: любимый, работа, друзья, квартира… Когда успокоено опускаешь вожжи и расслабляешься, думаешь, что черная полоса пройдена и настало время вознаграждения за терпение и веру. Именно в такие моменты жизнь любила наносить удары. Безжалостно била под дых, не обращая внимания, что ты уже харкаешь кровью, захлебываешься в соплях и молишь о пощаде.
Я знала, жизнь любила играть со мной, по своим правилам, безапелляционно отменяя поддавки. Но сейчас не была готова дать решительный бой, как десятки раз до этого. Желание куда-то стремиться, бороться – исчезло вместе с предательством Влада. Больше всего мне хотелось опустить руки и позволить себе плыть по течению. Позволить проиграть, хоть раз в жизни.
В ярко-красную плетеную корзину я положила пачку соленых анчоусов, плитку черного горького шоколада, баночку с оливками и энергетик. Хотелось совместить не совместимое.
– Пакет брать будете? – безынициативно поинтересовалась девочка-кассир, пропуская продукты через специальное устройство.
На кассирше был синий фартушок, белая кепка с лейбом супермакета. Но мое внимание привлекли синяки. Глубокие тени, что полегли под густо накрашенными глазами. Своим мейкапом кассирша напомнила мне панду. Очень уставшую панду.
– Пакет, говорю, нужен?
– Да, пожалуйста, – кивнула я.
Девушка оторвала из стопки прикрепленных рядом синих пакетов один и кинула на стойку. Я заметила неровный край коротко подстриженных ногтей, облупившийся розовый лак и черные полоски грязи под ногтевой пластиной. На миг показалось, что я вижу эти пальцы мертвенно синими, погребенными тонким слоем грязной липкой земли. Нервно поежившись, я моргнула, картинка исчезла. Запихнув продукты в пакет, я рассчиталась и поспешила выйти на улицу. Не хватало воздуха.
Пахло сыростью и грязью. Весна в этом году оказалась на редкость переменчивой и нерешительной. Зимний холод частенько отвоевывал былую территорию морозом и снегом. Я шла по замерзшему асфальту в замшевых сапожках и чувствовала, как ледяные иголки впиваются в пальцы.
Повсюду преследовал неприятный гул машин. Он мешал думать и, кажется, даже мешал дышать. Или же это стесненное ощущение в груди, когда огромная воронка закручивалась где-то на уровне солнечного сплетения, не из-за шума и усталости? Хотелось закрыть уши, чтобы собраться с мыслями. Не получалось.
Я свернула в тихий парк на Садовой и присела на лавочку. Пакет примостила рядом на тонкие, с зеленой облупившейся краской, доски лавки. Промозглый ветер подхватил волосы, разметал их по лицу. Я вытянула шоколадку, вскрыла блестящую обертку и надломила первый кусочек. Горечь растаяла на языке, оставив легкий привкус зерен кофе. Я засунула поврежденную ладонь с красными от холода пальцами в карман куртки и нахохлилась. Опомнилась лишь тогда, когда колючий холод забрался за шиворот. Щеки были мокрыми. Разозлившись, я резко вскочила с лавки, оттряхнула джинсы, подхватив пакет, отправилась подальше от места, где позволила слабине выплеснуться наружу. С пустой скомканной оберткой от шоколадки распрощалась у ближайшей урны.
Воронье надрывно старалось перекричать автомобильный гул. Птицы перепрыгивали с ветки на ветку, пролетали над головами прохожих, опускались на мостовую за хлебными крошками, собирали веточки для гнезд.
Во дворе многоэтажки, где находилась моя новенькая двукомнатная квартира, ворон было уйма. Они оккупировали все высокие тополя. По утрам я слышала, как вороны просыпаются, своим хриплым карканьем они служили мне вместо будильника. А вечером, небо чернело от всполоха множества крыльев – птицы отправлялись на вечерний полет вокруг микрорайона.
Вороны встревожили мою память.
– Еще две палаты обойдем, и утренний кошмар закончен, – улыбается Рита и подает мне новую пару резиновых перчаток. – Пастухову из восьмой палаты сегодня назначили сифонную клизму поставить. Монетку кинем?
– Так и быть, без монетки соглашусь провести процедуру.
– А что это ты так сияешь? Неужели Влад сделал то, о чем я думаю? – подмигнула Рита.
Мимо нас, весело щебеча, пролетает стайка практикантов. Полы халатов развеваются за спинами, как крылья, белые шапочки грозятся слететь с голов и быть затоптанными. Не так давно и я была такой же.
– А ну стоять, черти окаянные! – грозно кричит тетя Нина.
Санитарка грозится шваброй, семенит вслед за студентами по коридору, но за молодежью не так легко угнаться. Особенно если тебе за пятьдесят, а ноги сгибаются под непосильным грузом от веса собственного тела.
– Нет. Предложения Влад еще не сделал. Но я чувствую, что скоро все изменится. Мы съезжаемся, представляешь?
– Ух, ты! Поздравляю, Дашуль. Это верный путь. Скоро, очень скоро я погуляю на твоей свадьбе, – Рита нетерпеливо потирает руки.
В ее глазах ясно вижу огонек предвкушения, хитринку и радость.
– Влад сам попросил меня переехать к нему. Сам, представляешь? А свою квартиру я перепишу на него.
– Зачем? – Рита замирает на половине пути и грубо хватает меня за рукав.
– У Влада там какие-то проблемы на работе, я, если честно, не вникала. Он попросил, сегодня пойду к нотариусу и все оформлю.
– Не думаю, что это хорошая идея, Даша. Ты так долго стояла в очереди, чтобы получить свою двушку! На законных, между прочим, основаниях! Не стоит раскидываться такими вещами, как квартира, она под ногами не валяется.
Я выдергиваю рукав из ее пальцев. Хмурюсь. Меня душит горячий всплеск раздражения.
– Не понимаю… Ты, что хочешь сказать, что Влад со мной только из-за квартиры?
Рита тяжело вздыхает, нервно оправляет короткий халат, прячет взгляд. Она пожевывает губы:
– Я всего лишь хочу сказать, что не стоит принимать опрометчивых решений. –Медленно продвигается к двум последним палатам в конце отделения.
– Я сама в состоянии решить, что мне делать! – вспыхиваю я.
Даже мысль о том, что Влад может мне врать или иметь свои непонятные планы – обжигает железом. Я перегоняю Риту, гордо вздергиваю подбородок и захожу в палату.
– Даша! Я просто переживаю за тебя! – жалобно доносится вслед.
– Куда ты лезешь, дура?!
Я резко вынырнула из воспоминаний и вздрогнула. Неприятный тип больно схватил за локоть и тянул на себя, пытаясь оттащить подальше от кромки набережной, куда принесли ноги. От мужика противно несло копченой сельдью и алкоголем. Прогнившие доски издавали протяжные всхлипы. Я опустила взгляд – серая гладь воды пошла рябью. Мелкие волны накатывали на толстые столбы деревянного мостика, разбивались о дерево множеством брызг.
– Простите, – выдавила, вырвав локоть. – Я не заметила.
Мужчина выпучил глаза и злобно запыхтел.
– Не заметила? – размахивая огромными ручищами, прокричал он. – Не заметила она! Много вас таких «не заметила» здесь шастает! А мне потом вылавливай вспухшие трупы из воды! Пшла отсюда!
– Но я... не... совсем… не то… Вы что?!
Мужчина смотрел осуждающе, с некой долей презрения. Его отекшее лицо постоянно кривилось, гримасничало, вызывая у меня отвращение.
– Отшлепать бы тебя хорошенько! – выплюнул он.
Глаза загорелись решимостью, мужчина стал медленно приближаться. Его внушительная оплывшая фигура в зеленой спецовке заставила меня дрожать от страха. Выставив руки ладонями вперед, я отступала.
– Что вы удумали? Я не собиралась топиться!
– Конечно, милая, конечно, – он улыбнулся, обнажив ряд прогнивших зубов. – Я тебе верю.
Я испытала настоящий ужас, представив, как грязный потный мужик касается меня и содрогнулась. Он наступал. Я огляделась в поисках помощи.
Никого. Причал был пуст.
– Не бойся. Главное – смотри под ноги, и все будет хорошо, – мужик указал толстым пальцем куда-то за моей спиной.
Я оглянулась и чуть не попала ногой в прогнившую уродливую дыру между досками. От неожиданности подвернула ногу, лодыжку обожгло острой болью. Через секунду боль отошла на второй план.
– Не подходите! – дрожащим голосом сказала я. – Буду кричать!
– Петрович, ты слышал? Она будет кричать, – передразнил он меня. – Конечно, будешь. А если нет – заставлю.
Он сказал это самодовольным тоном, словно кичился способностью вызвать страх, что капельками пота проступал на моей коже. Впрочем, я сама виновата, что попала в такую переделку. Надо было следить, куда несут ноги, а не пускать все на самотек. Теперь на заброшенной пристани мое единственное спасение – кинуться в пучину.
Такое решение мне показалось менее болезненным, чем попасть в лапы мужика и вытерпеть непонятно что.
– Надеюсь, ты не собираешься выбираться отсюда вплавь? – словно перехватил мысли мужик. – Река в это время сродни ледяной могиле.
Я сглотнула. Расстояние между нами сократилось до двух метров.
Я продолжала пятиться, подальше от воды и мужика, что уверенно намерился проучить меня.
– Вот ты где! – воскликнул мужской голос над ухом.
Я ощутила крепкое прикосновение к правому локтю и вскрикнула, обернувшись. Широко улыбаясь, очень близко ко мне стоял светловолосый парень. Что-то в этом по-доброму хитром прищуре показалось мне знакомым.
– Мы же договорились встретиться у остановки! Я жду тебя, жду, а ты тут, – он кивнул мужчине в знак приветствия, – мило общаешься. Дорогая, я прям ревную.
Парень легонько похлопал меня по плечу.
– А ты кто ей будешь? – склонил голову мужчина.
Его мимолетное удивление теперь сменилось подозрительностью.
– Жених.
Я закашлялась. Парень сильнее сжал мой локоть, приблизившись почти вплотную. Кажется, он ждал от меня знака, что поняла ход его мыслей, и я утвердительно кивнула.
– Да, это мой жених. Я же говорила, что не собиралась топиться!
– Ты собиралась топиться?! – искреннее удивление у моего «жениха» вышло на пять баллов. – Дорогая, знакомство с будущей свекровью не такое жуткое дело, как ты себе представляешь.
Мужик скупо хохотнул в рукав. Он кидал злые взгляды в нашу сторону, отступая.
– Ошибочка вышла, милая, – скривился он. – Что ж ты не сказала, что с женихом сюда пришла?
– Она у меня стеснительная. Видимо, перебивать не хотела.
Я кивнула. Слова застряли, горло свело нервной судорогой. Парень одобряюще улыбнулся.
– Ну, как говорится, – разочарованно причмокнул мужик, – совет вам да любовь.
– И вам не хворать, – сказал жених, подхватил настойчивее меня под локоток и потянул за собой.
Обернувшись, я заметила, какой злобой горят глаза мужика, оставшегося стоять на пустом старом мостике.
К парку мы вышли молча. Я скосила взгляд на «жениха». На его лице играли желваки. Губы превратились в тонкую линию. Пальцы все еще плотно смыкались вокруг моей руки чуть повыше локтя.
– И о чем вы думали, когда решили прогуляться по заброшенной пристани?! Жить надоело? Всем же известно, что это притон бомжей и наркоманов! – недовольным тоном заговорил он.
Я терпеливо ждала, пока жених договорит.
– Вы либо просто дура, либо неприлично смелая и от того не меньше дура! – выдохнул он.
Я совершенно вымоталась. Утро казалось нескончаемым и, пережив, по меньшей мере, два потрясения за час с небольшим, я позволила себе не отвечать.
Жених обеспокоено взглянул на меня.
– Эй, ты не обкуренная часом?
Зацепившись за этот взгляд: глубокий, серый, обеспокоенный, как за соломинку, я вынырнула на поверхность реальности и заставила себя встряхнуться.
– Все в порядке. Спасибо.
– С трудом верится, – скупо кинул жених.
Я не сразу осознала, что меня всю трясет. Прикусила губу, но дрожь все не унималась. Ветер дохнул в лицо сыростью, запахом свежей травы и прохлады.
– Замерзла? Пойдем тут рядом есть кафе, я иногда люблю там бывать.
– Почему?
– Что почему? – удивленно приподнял «жених» бровь.
– Ты сказал, что любишь там бывать, почему именно там?
«Жених» улыбнулся. В уголках его глаз я успела заметить глубокую печаль перед тем, как она исчезла.
– Там подают изумительную шарлотку. Ее вкус напоминает мне об одном человеке. Дорогом человеке, – поправился он.
Я резко затормозила, дернулась, повинуясь необъяснимому порыву, схватилась за его предплечья. Пришлось встать на цыпочки, чтобы внимательней вглядеться в лицо. Я не сразу узнала этот серьезный взгляд, тонкую полоску ебайж шрама над верхней губой, волевую линию подбородка. А сейчас, рассмотрев спасителя поближе, у меня вдруг прихватило живот. Я даже пожалела, что незамедлительно не скрылась в противоположную от «жениха» сторону.
– Артем? – само вырвалось изнутри.
– Мы знакомы? – нахмурился он.
Я хватанула ртом холодный воздух.
– Неужели так сильно изменилась? – разочарование не удалось скрыть, оно прозвучало ощутимей, чем я ожидала.
Артем несколько секунд любознательно вглядывался в мое лицо, будто пытался прочитать там то, о чем я думала. Я знала, что изменилась, но до конца не хотелось это признавать даже перед собой. Потупив взгляд, отступилась от Артема, обогнула его и быстрым шагом направилась к выходу из парковой зоны.
Мое сердце, что трепетало птахой, на миг замерло, когда мужская рука легла на плечо.
– Погоди.
Я послушно остановилась.
– Прости, – глухо прошептал Артем.
Его горячее дыхание коснулось шеи. Артем обнял меня одной рукой, примостив голову на плече. От простого и такого привычного жеста, тело пошло мурашками.
– За что?
– За все, Даша.
Я наморщила лоб: этого ли ждала все годы?
– Что это? Сон?
– Нет, – спокойно сказал он. – Это привет из прошлого.
Глава 7
Доверие
– Не отдам! Пусти! – яростно кричу я.
Пытаюсь вытянуть из цепких пальцев дылды своего плюшевого медведя.
– Он мой! Мой! – продолжаю, не сдаваясь.
Соперница лишь хитро усмехается, не утруждает себя ответом. Она скалится, и я не могу отвести взгляд от ряда кривых зубов, похожих на желтые пенечки. Из ее рта пахнет кислой овсянкой и сигаретами. Девчонка сильно пихает меня в грудь – со стоном заваливаюсь на пол. Боль пронзает затылок.
Комната наполняется шипением и лишь когда оно стихает, понимаю, что шипела сама. Плюшевый медведь издает громкий стон – лапа с треском отрывается, нелепый обрубок остается в моих руках. В воздух взлетают и тут же падают на пол куски ваты. Дылда презрительно морщит широкий нос.
– Ну, вот, сломала! – зло сплевывает она. – Дура!
Она недолго вертит в руках моего мишку, потом откидывает в сторону, как ненужную больше вещь. Внимание дылды переключается на меня. Она медленно наклоняется и зависает надо мной, вглядываясь в лицо. От этого взгляда становится страшно. Поджимаю губы и заставляю себя смотреть, не мигая.
– Что уставилась?! – прищуривается дылда. – Мало получила?
Не дожидаясь ответа, она резко заносит ногу и пинает меня под ребра. Дыхание прерывается, а потом возвращается с громким кашлем. Дылда возвышается белым размытым пятном. Я моргаю и не вижу ее.
– Что за хрень? – шипит она.
– Пошла вон, – раздается голос. – Ты что оглохла, Коровина? Я сказал – пошла вон!!!
– Со слухом у меня все в порядке, защитничек, а вот с головой у тебя похоже – нет. Какого хрена, Непогодин, ты вмешиваешься в мои дела?
Когда способность различать предметы вновь возвращается ко мне, вижу две фигуры совсем рядом. Девичью высокую и мальчишечью коренастую. Дылда резко поднимается на ноги и потирает ушибленный локоть.
– Отвали! – сплевывает парень. – Здесь тебе ничего не обломится!
Коровина хитро ухмыляется, послушно разворачивается к выходу.
– Доиграешься, Непогода, ты у меня. Ох, доиграешься! А с тобой, малявка, мы еще встретимся.
Виляя угловатыми бедрами, Коровина выходит из комнаты, походкой победителя. Громко хлопает дверь. Морщусь от неприятного гула, который возникает в голове от каждого громкого звука.
– Ты как? Сильно досталось?
– Терпимо, – отворачиваюсь и пытаюсь встать.
– Давай помогу, – протягивает ладонь он.
– Сама справлюсь, – хмурюсь и решительно откидываю его руку.
Мама говорила, что я должна быть сильной, и я буду.
Разве я просила о помощи? Чего привязался? Мама говорила, что я не смею быть слабой. Мне нельзя. И я не слабая.
Медленно поднимаюсь, ноги подгибаются и я повторно заваливаюсь на спину. Защитничек подскакивает так быстро, что я не успеваю опомниться, как он поднимает меня на руки и прижимает к себе. Я чувствую запах желейных конфет.
– Погоди немного. Я сейчас. Потерпи.
– Мишка. Мой мишка… – указываю на дальний угол, куда Коровина отшвырнула игрушку.
Мальчик хмурится, приседает со мной на руках и сует в ладони мишку. Облегченно улыбаюсь. Вскрикиваю, от резкой боли. В голове взрывается фейерверк. Тяну руку и прикладываю ко лбу. Мокрый.
Непогодин осторожно ощупывает мою голову, на миг его рука застывает на затылке. А когда он отдергивает руку, не смотря на стремительность жеста, я успеваю заметить красное пятно на его ладони.
– Потерпи-потерпи, – ускоряет он шаг. – Медпункт недалеко. Там тетя Вася – она хорошая.
– Не надо! Не надо в медпункт! Я не хочу! Со мной уже все хорошо. Видишь?
Пытаюсь улыбнуться. Он кидает скупой взгляд на меня, поджимает губы.
– Разберемся.
Через несколько минут Непогодин бедром толкает дверь и вваливается в комнату. В нос бьет кислый запах лекарств и хлорки.
– Что случилось? – подбегает женщина. – Кто это так ее?
На ее побледневшем лице ярко пылает россыпь крупных веснушек.
– Упала я. С лестницы. Кубарем. Зацепилась.
Медсестра мельком переглядывается с парнем и хмурится. Что-то в ее взгляде говорит, что эта версия не была принята за правду. Но вопросов о случившемся она больше не задает.
– Давай сюда девочку, Непогодин, ее надо осмотреть.
Медсестра протягивает руки и, невольно, я вжимаюсь в тело парня сильнее, цепляюсь пальцами за тонкую футболку на груди.
– Время идет! Давай быстрее!
Я чувствую, как Непогодин разжимает пальцы, и мое тело перекочевывает в руки медсестры. Вскоре я смотрю на белый потолок, лежа на твердой кушетке в углу комнаты.
– Как тебя зовут? – улыбается медсестра, задирая мое платье.
– Дарья.
– А меня Вася, – хмурится она.
Осторожно проходит пальцами живот. Вскрикиваю.
– Вася?! – отвлекаюсь. – Но как так? Вы же… Женщина?!
Вася прыскает со смеху.
– Васлава я, девочка, – делится она. – Малышня выговорить раньше не могла вот и сократила до Васи. Так это имя за мной и закрепилось.
Вася перестает улыбаться и нажимает глубже на живот, резко отнимает руку. Мой собственный визг наполняет комнату, тело выгибает дугой. Сейчас я ненавижу эти бледные руки с длинными пальцами, которые доставляют столько боли.
– Так я и думала, – говорит она дрожащим голосом.
Вася задумчиво подносит ладонь ко рту, словно собирается пожевать собственный палец, потом разворачивается.
– Что ты застыл?! Можешь идти на занятия.
– Я буду рядом. Я должен.
Вот прицепился же! Волей-неволей, но я чувствую благодарность к этому парню.
Не оставил.
Помог.
Переживает.
За меня давно некому было переживать. Это забытое и непривычное чувство вызывает жжение в глазах. Зажмуриваюсь.
– Ладно. Если хочешь помочь, беги скорей в кабинет директрисы и вызывай машину скорой помощи. Артем, быстрее! У нее внутреннее кровотечение! Не стой столбом!
Слышу, как громко хлопает дверь, фейерверк в голове надрывается новым залпом и меня поглощает пустота.
– Тебе не нравится пирог?
Все еще затуманенный от воспоминаний взгляд скользнул по серьезному лицу Артема. Уголки губ опущены, в глазах пролегла глубокая тень. Он почти не изменился! Только вот стал выглядеть как-то обреченно. Раньше этого не было. Я точно помню.
– Ты почти ничего не съела, – в его тоне послышался то ли укор, то ли волнение.
Неловко опустила глаза – тарелка почти полная, пирогу с аппетитной румяной корочкой не достает маленького, совсем крошечного кусочка.
Сказать ему правду?
– Я не голодна.
– Врешь, Даша. Я же знаю, когда ты врешь.
Я раскрыла глаза от удивления, а он и бровью не повел.
– Не смотри на меня так, – широко улыбнулся Артем. – Я помню все, что связано с тобой.
Я напряглась, а он вдруг тихо рассмеялся.
– Да перестань, Дашок. От твоего взгляда я чувствую себя серийным маньяком. Неужели ты думала, что я забыл тебя?
– А разве, нет?
– Нет, конечно. Разве я мог? Дашенька, есть люди и вещи, которые невозможно выкинуть из памяти. Как бы этого не хотелось.
Я потупила взгляд, чувствуя, что смягчаюсь. Внутри разлилось спокойствие, похожее на теплый кленовый сироп, что медленно растекается по поверхности тоста, подогревая затвердевшую корочку.
В кафе вкусно пахло свежей выпечкой и кофе. Редкие посетители наслаждались своими заказами. Когда мы сюда пришли, Артем выбрал дальний столик у окна, где нам никто не мог помешать. Смешная рыжая официантка, общалась с Артемом очень приветливо и я догадалась, что он постоянный завсегдай кафе. Принеся заказ, рыжая сидела у барной стойки, я частенько перехватывала ее заинтересованные взгляды в сторону Артема. Она хмурилась и прятала взгляд, но как только встречалась глазами с Артемом – расплывалась в широкой приветливой улыбке. Почему-то из-за рыжей внутри поднималось раздражение.
– Поешь, – Артем пододвинул тарелку ближе ко мне.
Я сжала вилку, поковырялась в сдобном тесте, подняла взгляд. Артем ободряюще улыбнулся.
– Прости. Я, правда, не голодна.
Кусок не лез в горло. Сердце глухо ухало, внутри сжималась тугая спираль, готовая вот-вот выстрелить истерикой.
– Что-то случилось? – нахмурился Артем.
Вилка звякнула, опустившись в тарелку. Я уронила голову на руки. Этот жест сказал все Артему без слов. Я почувствовала, как теплые пальцы, прикоснулись к предплечьям, всего на миг задержались, будто впитывали ощущения и переместились на голову.
Укрывшись волосами, я зажмурилась, вдыхала тошнотворный запах собственного страха. Он пропитал кожу.
– Значит, я угадал. Но хотелось бы знать подробности. Даш?
Я сидела тихо-тихо, продолжая изображать невозмутимость. Что я могла ему сказать? Другу, нет, парню из моего прошлого. Парню, которого одновременно желала и боялась увидеть. Увидела. Разговор не клеился. Внутри все рассыпалось тысячами мелких льдинок. Они зудели, навязчиво саднили где-то на уровне солнечного сплетения. А теперь от этого парня ничего не осталось – мужчина, совсем чужой мне, сидел напротив.
– Даша?
Под ложечкой засосало. Теперь, даже не поднимая головы, я отчетливо чувствовала на себе его взгляд. Он обжигал. Я не шевелилась, только медленно вдыхала и выдыхала воздух, чтобы привести мысли в порядок. И на это, казалось, уходили все силы.
Артем несколько секунд помолчал, а потом его рука стала поглаживать мои волосы. Медленно, осторожно, с долей нерешительности, будто он ждал, что я его остановлю. Артем отвел пряди, его ладонь дотронулась лица, пальцы немного сжали подбородок, заставляя поднять голову. Я подчинилась.
– Скажи мне, Даша. Скажи, что случилось? – попросил он.
Вглядевшись в обеспокоенное лицо, я натянуто улыбнулась.
– Я просто устала.
Он кивнул, ладонь сдвинулась от подбородка и стала поглаживать щеку.
– От чего? Тебя кто-то обидел?
– Нет. Я просто устала.
Артем вздохнул, глаза его сузились в щелочки.
– Но ты так ничего и не объяснила, – напомнил он.
– Не спрашивай меня ни о чем.
Я не удержалась и потерлась о его подставленную к щеке руку. Артем улыбнулся, глаза его засветились. Я дернулась, поджала губы и отодвинулась. Между нами вновь пролегло расстояние. И стол, который сейчас разделял нас, был здесь не причем. Я сама поставила стену, что несколько мгновений назад пала от мужского прикосновения. Рука Артема зависла в воздухе, совсем рядом с моим лицом. В нерешительности. Потом он сжал пальцы и забрал ее, опустив на колено.
– Хорошо, как скажешь. Я сделаю все, как ты скажешь.
Я скривилась. Больше не верила его обещаниям.
Коморка под лестницей примерно два на два метра, всегда была завалена кучей коробок и бумажных пакетов. Сюда прятали ненужные или сломанные воспитанниками вещи.
Насыщенный запах сырости и пыли щекочет нос. Я морщусь, на секунду прикрываю глаза, – невесомость накатывает на тело, – и громко чихаю.
– Ш– ш– ш! – шипит Непогода. – Всех перебудишь!
Поворачиваю голову, вглядываюсь в лицо друга. В плотных сумерках оно кажется восковым и ненастоящим. Улыбаюсь и насмешливо отвожу отросшие светлые пряди с его лба. Непогодин отшатывается, хмурится. В последнее время он болезненно реагирует на все мои прикосновения, даже случайные. Я не понимаю, что происходит.
– Не волнуйся, – также тихо шепчу в ответ. – Воспиталка спит, а ребятня в карты под одеялом режется. Им не до нас.
Непогода неохотно кивает и отворачивается, с безучастным видом разглядывает синюю коробку в углу. Я прислоняюсь спиной к его плечу, достаю мишку и, осторожно отодвинув край плюшевой шеи, лезу указательным пальцем вглубь. Палец утопает в вате, пока не натыкается на что-то холодное и скользкое. Подцепив цепочку кончиком пальца, как крючком, вытягиваю свое сокровище наружу. Верчу медальон в руках, вглядываюсь в дивные символы на камне. Каждый раз, когда я закрываю глаза, эти знаки огненными змеями вспыхивают в сознании. Наверное, это из-за того, что я слишком часто ими любуюсь. Уже наизусть выучила каждый изящный поворот зигзагов или угловатый строй непонятных палочек, только вот до сих пор так и не разгадала, что эти символы обозначают.
Полюбоваться дорогой сердцу вещицей могу только здесь, в старой пыльной коморке, подальше от чужих глаз и поближе к Артему. Он защитит. Только ему я могу довериться. Не надо бояться, лгать или защищаться от мира. Можно просто сидеть вдвоем и молчать или шепотом играть в города. Все равно. Лишь бы рядышком. Но недавно все поменялось. Стремительно и резко. Я чувствовала, что Артем осознанно пытается отгородиться, словно выставляя руку между нами. Он изо всех сил старался, чтобы я не смогла пересечь то расстояние, которое так тщательно прокладывал. И каждый раз злился, когда отдалиться не получалось. Нас тянуло друг другу.
