Текст книги "Я могу быть лучшей версией тебя (ЛП)"

Автор книги: Таррин Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Похоже, они возвращаются! – улыбнулась я. Осталось проверить одну деталь.

– Она родом из Вашингтона?

Он отрицательно покачал головой.

– Нет. Сказала, что переехала сюда со Среднего Запада.

Теперь мне стало по-настоящему холодно. От пяток до самого сердца, которое внезапно бешено забилось. Я подписала чек, улыбнулась, записалась на следующий визит. Оказавшись в машине, я бросила сумку на пассажирское сиденье и набрала Аманду.

– Это Фиг! – сказала она, после того как я закончила свой рассказ.

Я с облегчением выдохнула. Я так и думала, но боялась сказать это вслух.

– С ума сойти! – недоумевала она. – Я позвоню и представлюсь ей, чтобы выяснить, действительно ли она ходит к этому врачу.

Я не успела возразить, как она уже повесила трубку. Я сидела в машине, и на меня обрушилась волна тошноты. Почему? Ей так хотелось жить моей жизнью, что она пошла к тому же стоматологу! К тому моменту, когда имя Аманды высветилось на экране телефона, мне совсем поплохело.

– Алло?

– Она пациентка. Я записала ее мерзкий рот на чистку.

Я съехала на обочину.

– То есть ты говоришь мне, что Фиг Коксбери ходит к тому же стоматологу – к Ву?

– Ага.

– Хорошо, хорошо, – сказала я, паркуя машину. Я прижалась лбом к рулю. – Но, быть может, это все совпадение, так ведь? Может же быть какая-то другая писательница, которая ходит к тому же стоматологу, Сиэтл ведь большой город!

– Нет, не такой уж большой. Слушай, прекрати уже притворяться дурой! Она хочет твою жизнь. У нее даже стоматолог твой! Пора просыпаться, Джо.

– Хорошо, положим, я проснулась. Что дальше?

– Продай дом. Переезжай в другое место. У нее не все в порядке с головой.

– Я не могу просто так взять и продать дом. Я ведь первая сюда приехала!

– Думаю, она купила дом по соседству, потому что уже тогда была на тебе помешана.

Мы обе замолкли. Что за абсурдная ситуация? Но что, если абсурд окажется правдой?

– Я, я... Мне надо поговорить с Дариусом. Посмотрим, что он скажет. – Я повесила трубку с чувством вины. Я и не собиралась разговаривать об этом с Дариусом. Было несколько важных решений, которые мне следовало принять.

Глава 46. Социопат

Иногда у тебя словно появляется шестое чувство, что что-то не так. Оно сидит в твоем желудке, словно мешок с камнями. Ты постоянно осознаешь, что оно там, но как-то учишься жить с ним. Ты не хочешь быть права. Вместо этого ты скажешь себе, что просто сошла с ума, станешь алкоголичкой, и будешь засыпать каждую ночь со слезами на глазах. Что угодно, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с правдой, с собственной правотой. Что он и правда изменяет. С каких пор легче стать сумасшедшей, чем той, кому изменяют? Дело в том, что просто приятнее быть сумасшедшей, чем нелюбимой.

О чем же мы спорили, когда моя жизнь окончательно рухнула? Ах да, о Райане. Чертов Райан! Я не говорила с ним уже несколько недель. Он встречался с какой-то блондинкой и ставил хэштег #свидание под всеми своими фото. Мартини со льдом на блестящей барной стойке. Мне этого хватило, чтобы уйти в тень. Я никогда не скажу кому-нибудь перестать писать мне, потому что я в отношениях, но сама не буду писать кому-то, кто состоит в отношениях. Я слишком любила женщин, чтобы дурачиться с их мужчинами. Я делала кофе на кухне, когда Дариус показал мне фото, которое Райан опубликовал в своем Инстаграм.

– Он это для тебя выложил? – спросил он. Его лицо было зеленоватого оттенка, будто у него была температура. Он держал телефон прямо передо мной и потряс им.

– Это не снежный шар, Дариус, – сказала я. Я взяла его за запястье и стала рассматривать фотографию. Райан сидел на траве рядом со своей племянницей. – Подожди-ка... Ты спрашиваешь, не запостил ли Райан фото с собой и ребенком для меня?

– Не прикидывайся дурочкой, Джолин, – ответил он. Это на самом деле сейчас происходит со мной?

– Думаю, это я живу с глупцом, – бросила я, отвернувшись. Он взял меня за плечо и резко повернул назад.

– Белая рамка на фото... Это твой стиль фото.

– Мой и еще миллиона пользователей Инстаграм. Какого черта фото Райана имеет отношение ко мне? И почему ты следишь за ним?

– Он в тебя влюблен, – Дариус вытер пот со лба ладонью. Он выглядел как наркоман.

– Спрашиваю еще раз – какое отношение это имеет к его племяннице?

Он не остановил меня, когда я вышла из кухни. Я слышала его шаги, туда-сюда, туда-сюда. Он открывал и закрывал ящики – типичное поведение Дариуса, когда он взволнован. В чем дело?

Я уже однажды видела его в таком состоянии, когда он расстался со своей невестой и моей подругой. Он выглядел перевозбужденным, будто принял какие-то наркотики. Одну минуту он плакал, другую – был рассержен, а потом начинался словесный понос, о содержании которого он потом пожалеет. Его поступки были вне здравого смысла и логики, как фотография Райана.

Через несколько часов я складывала свежепостиранные вещи в нашей спальне. Я не знала, который час. Полночь? Час ночи? Он открыл дверь и медленно, почти на цыпочках, вошел. Выглядело очень комично – он старался не шуметь, чтобы меня не разозлить.

– Прости меня, – сказал он. – Этот парень сводит меня с ума. Я видел ваши сообщения. Я читал их все это время.

Я посмотрела на него, но он отвел взгляд.

– Ты сам себя сводишь с ума. Ты читал мои сообщения? Да уж, ничуть не жутко...

Я положила свое белье в ящик и, закрыв его, перешла в гардеробную. Мои движения были уверены и спокойны, в отличие от моих мыслей, которые летали вокруг, словно дротики, и били по больному. У него были все мои пароли, контроль над айпадом – последнее не было для меня сюрпризом. Я никогда не старалась от него что-то спрятать. А он совсем сошел с ума и начал за мной шпионить – интересно, сколько это продолжалось? Несмотря на все это, у меня не было ни одного из его паролей. Как так получилось? Я слишком доверяла ему или пустила все на самотек? Я имела представление, на что он был способен.

Он поплелся за мной, и я сразу же пожалела, что пошла в гардеробную – теперь я окружена.

– Ты не хочешь ничего мне сказать? Я только что сказал тебе, что видел всю вашу переписку.

– Остановлюсь на моем изначальном предложении – это жуть.

Он открыл рот.

– И все?

– Ты знал, что мы переписываемся. Я никогда этого не скрывала. Боже, да я его постоянно динамила! Что ты хочешь этим сказать?

– Ты не должна с ним переписываться, ты – замужняя женщина.

– Я не пишу ему первая. Я отвечаю на его сообщения. Давай лучше поговорим о том, кто пишет тебе, Дариус. Я увидела столько разных имен в твоем телефоне, когда пришла навестить тебя на работе.

– Я думаю, что ты социопатка, – заявил он.

– Вот как? Наверно, ты прав.

Я вытолкнула его из гардеробной в спальню. Скорей бы он ушел. Мне больше нечего ему сказать.

– Почему же, когда я говорю о тебе, ты переводишь стрелки на меня?

Я больше не знала, как спрятать свой шок. Я теряла самообладание, и теряла его с бешеной скоростью.

– Ты говоришь мне, что я не должна переписываться с мужчинами, потому что я замужем, но сам переписываешься с несколькими женщинами! Ты признаешь себя лицемером или все же социопатом?

– Я позвоню Райану и расскажу ему, как ты называешь его глупцом.

– Райан хороший человек. Не знаю, влюблен он в меня или нет. Я никогда не спрашивала, и мне наплевать, потому что я-то влюблена в тебя. Поэтому звони, если так этого хочешь, но не будь уродом.

Лицо Дариуса смягчилось. Он положил телефон на комод рядом со мной, и его большой палец скользнул по кнопке загрузки фото в Инстаграм. Маленькая ошибочка, движение пальца. Вдруг открылся фотоальбом, и я все увидела. Сиськи, сиськи, больше сисек. Были и киски, но все же больше сисек.

Какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Два сердца бились так быстро, что их почти можно было услышать в тишине. Предательство. Вот как это происходит:

Черт

Черт

Черт

Черт

Черт

Черт

Черт

В то мгновение я осознала, что все мои подозрения подтвердились. Сиськи на фото не принадлежали мне, как и киска. Он трахался на стороне. Дариус будто пытался найти слова, и его руки были вытянуты по направлению ко мне. И тут я ударила его в лицо. От удивления он упал и ударился о комод. Мои бутылки с духами посыпались на пол. Запахло цветами и мускусом. Фото Мерси тоже полетело на пол, и стекло разбилось. Дариус держался за место, куда я его ударила, и в его глазах мелькнул страх. Мысль о Мерси вывела меня из себя. Обманывая жену, ты также обманываешь ее детей.

– Кто они? – спросила я, а потом мой голос поднялся до крика. – Кто они, твою мать?

– Никто! Они никто!

– Сколько?

– Не знаю...

Я снова полезла на него с кулаками.

Не просыпайся, Мерси, не просыпайся. Маме нужно это сделать.

А потом я внезапно перестала. Я устала, но не физически. Я могла бы лупить его всю ночь. Я просто устала от жизни. Такое обычно случается с другими, но не со мной. У моего мужа не могло быть дюжины фото голых женщин на телефоне, рядом с фото моей дочери. Мой муж хотел только меня. Он любил меня достаточно, чтобы отрицать собственные сломленные частицы, которые могли разрушить нашу любовь. Любил? Нет. Что за трус! Я посмотрела на него с презрением.

– Почему? – спросила я.

– Это все ты, со своим Райаном. Я видел фото, которое ты отправила ему в прошлом году. Ты эмоционально мне с ним изменяла, признай это!

– Ты изменил мне из-за фотографии в бикини, которую я отправила Райану. Очень логично. Поговорить со мной о поступке? Зачем, когда вместо этого можно просто начать трахать других баб?

Он просто смотрел на меня, просто смотрел.

– Когда мы себя хорошо ведем, мы отличная пара. Да и плохие мы в одинаковой степени.

– О чем, черт возьми, ты говоришь, псих? Ты мне изменил!

– Ты плохо отзываешься о моей семье. В этом столько же твоей вины, сколько моей!

Мне вовремя подвернулась чашка кофе, и я швырнула ей в него. С попаданием в цель у меня не очень, поэтому чашка разбилась рядом с его головой.

– Ты совсем тронулась! Социопатка!

– Как скажешь. Убирайся из моего дома. Даю тебе десять минут.

Я вышла из комнаты, с прямой спиной, ноющим сердцем и слезами на щеках.

Глава 47. Смена жанра

Горе мне хорошо давалось. Некоторые прячут боль, притворяясь, что все в порядке. Таким храбрецам нужно вручить медаль. У меня никакой отваги и в помине не было, но рыдания – вот мой конек. Они исходили откуда-то из живота и сотрясали меня, пока я не могла дышать. Я плакала в душе или поздно вечером, чтобы Мерси не услышала. Когда мне стало совсем худо, я позвонила своей матери, чтобы она забрала Мерси к себе. Добро пожаловать в следующую стадию горя – уставиться на стены. Сколько дней я так провела? Два? Три? Я не ела и не пила, и будто замерла на одном месте. На этой стене я видела последние три года моей жизни – ухаживания, глубокие сообщения вроде «Я хочу дать тебе то, чего у тебя никогда не было. Испытать то, чего ты никогда не испытывала. Я хочу, чтобы ты почувствовала то же, что чувствую я.» Нерешительный первый поцелуй, и мягкая ранимость последующих дней. Страстное ожидание надежды и будущего. Вспоминались первые дни с памперсами и бутылочками – будни очень уставших молодых родителей, которым было так хорошо посреди хаоса. Я помнила нежность, с которой он смотрел на меня, когда я возвращалась домой после очередной встречи с читателями или путешествия – как загорались его глаза на выдаче багажа, и как он сжимал меня в объятии. Я помнила ощущение безопасности и покоя, то, как я любовалась этим прекрасным мужчиной. На стене словно проигрывалась пленка из многочисленных Дней Благодарения, рождественских каникул, дней рождения и отпусков. Готовка, еда, пьяные поцелуи у костра и последующие трепетные занятия любовью. Один, два, три года лжи. Как я могла быть такой глупой? Неужели я была настолько сломлена, чтобы, не замечая очевидного, пытаться сохранить что-то настолько ненастоящее?

Так и случается, когда твое сердце разбито. Сначала вспоминаешь хорошее, то, по чему будешь скучать. А когда ярость отступает, начинает играть новая пленка. Твои мысли из романтической комедии превращаются в психологический саспенс. Смена жанра. Между хорошими воспоминаниями вклиниваются ссоры, сообщения, разногласия. Вспоминаешь, какой одинокой ты себя ощущала, и мрачные кусочки пазла становятся все более заметными. Они сдвигали хорошие воспоминания в сторону, пока не уничтожали их совсем. И вдруг ты ловишь себя на мысли: «Так вот почему он тогда отстранился. В тот день у него не встал, а на тот День Благодарения он выглядел таким рассеянным.» Круг сомкнулся. Трудно осознавать, что твоя жизнь была вовсе не чудесной, а сомнительной и полной тайн. А человек, которого ты больше всего на свете любила, наносит тебе удары, которые ты еще не прочувствовала.

Он звонил. Отправлял километры сообщений, моля простить его. Для меня оставалось загадкой – зачем молить о прощении того, к кому ты настолько наплевательски относился? Вскоре его мольбы превратились в обвинения – он пытался сделать меня во всем виноватой. Он не мог во всем признаться, даже когда я указала ему на все улики. Я узнала о судебном процессе, о клиентке, с которой он переспал, и которая его вывела из себя. Он трахал этих баб с самого переезда в мой дом, еще до рождения Мерси. Их истории это подтверждали. Когда я рассказала об этом ему, он обрушил на меня свой гнев и сказал, что я намного хуже него.

– Ты пытаешься найти что-то, чтобы уравновесить то, что ты делала с Райаном! – орал он в трубку.

– Что я делала с Райаном, Дариус? Я и пальцем его не касалась! Ты начал свои похождения задолго до того, как Райан появился на горизонте!

– Тебе не нужно прикасаться к нему, чтобы завести интрижку.

Он использовал Райана, указывая, что причиной его действий послужили мои отношения с Райаном. Он отправил мне фото в бикини, которое я отправляла Райану в прошлом году, чтобы напомнить мне о моей неверности. Когда я вспомнила о целом слайд-шоу из кисок и сисек в его телефоне, он сказал, что я не могу признать собственные проблемы. А потом мы спорили о Райане минут пятнадцать, я защищалась, а он обвинял. В конце концов, я поняла, что это просто уловка Дариуса. Он продолжал уклоняться от ответа, а я попадала в его ловушку.

Я перестала отвечать на звонки и перестала звонить. Есть тоже. Сбросила пять килограмм за десять дней. Чудо-диета! Мама привезла Мерси домой и побледнела, увидев меня.

 – Я схожу в магазин и куплю чего-нибудь на ужин, – сказала она. Я слышала, как она звонит отчиму и говорит, что останется на пару дней.

Мерси стала спрашивать о нем. «Где папочка? Папочка придет домой? Почему папочка со мной не попрощался? Папочка меня любит?» Что я могла ей на это ответить? Как я могла объяснить? Я просто обнимала ее, пока она плакала, и проклинала ее отца, проклинала Дариуса, и всех мужчин, которые ранили ее. «Это была ошибка.»

Я была в бешенстве. Он не просто ужасно поступил со мной, он ни во что не ставит и мою дочь. Мне не удалось ее защитить. Я пустила в дом чудовище и дала ему бразды правления. Зачем? Зачем ломать что-то, настолько прекрасное? Он причинил боль всей нашей семье.

Какая следующая стадия после ярости? Я ждала принятия – отличная стадия. Двигаться вперед и перестать страдать... Я все еще жду.

Глава 48. Парад

Я уже несколько месяцев не разговариваю с Фиг. Два? Три? И почему вообще мы больше не общаемся? А, точно, потому что я думала, что она влюблена в Дариуса. Сейчас все кажется таким неважным. Я знала, я чувствовала, что с Дариусом было что-то не так. Я просто смотрела не на того человека. Мне нужно было сделать шаг назад, даже после того как я изменила свое мнение относительно влюбленности Фиг.

Она была странной и в то же время чрезмерно контролирующей. Было время, когда она была у нас дома пять дней в неделю, приходила, когда хотела, приносила Мерси какие-то сумасшедшие подарки, тайком давала ей сладости. Фиг делала сайты для моих знакомых писательниц. Потом она стала парковать свой белый джип в гараже, вместо того, чтобы парковаться рядом с домом, как делали все в нашем квартале, и я не могла понять, дома она или нет.

Впервые за месяц я накрасилась. Одежда сидела на мне мешковато. Я сбросила пять килограмм с тех пор как мой брак подошел к концу. Исчезли даже мои сиськи.

Вечер выдался чудесный, теплый и светлый. Я одела ботинки и пошла к воротам в саду, закрыв его осторожно, чтобы не захлопнуть. Не знаю, зачем мне понадобилось втайне шнырять по ее саду. Я не хотела быть замеченной, чтобы она притворилась, что ее нет дома. Мне казалось, что она прячется. Может, потому что у меня это отлично получалось. Когда работаешь дома, паркуешься в гараже, закрываешь окна занавесками и никогда не встречаешься взглядом с соседями. Я слегка постучала в заднюю дверь. Сегодня было теплее, чем вчера, я заметила почки на деревьях. Должно быть, я застала ее врасплох, потому что как только ее лицо показалось в окне, ее ротик образовал букву «о». Когда она отперла дверь, я почувствовала знакомый запах. Запах моего дома. Пора бы уже перестать удивляться.

– Привет! Как дела? – спросила она. На ней была спортивная одежда, а на лице были видны капельки пота, как будто она занималась на беговой дорожке. Господи, до чего же она худая. Худее меня, худее любого нормального человека.

– Ты знала, что он мне изменяет? – выпалила я, удерживая взгляд на ее лице. – Он тебе рассказывал?

Цвет ее лица поменялся на белоснежно молочный.

– Дариус... что?

Слезы полились у меня из глаз. Я думала, что со слезами покончено, что у меня все под контролем, и вот я разревелась на ее заднем дворе. Фиг быстро подвинулась, чтобы впустить меня в дом. Она подвинула стул, и я тут же опустилась на него, закрывая лицо руками и пыталась собраться с силами.

– Что, черт возьми, случилось? – ее глаза были широко раскрыты.

– Он встретил ее на конференции. Она журналист.

– Что? – ее голос будто сломался. Она села на соседний стул и наши колени столкнулись.

– Кто? Когда?

– Ее зовут Николь Мартин, – сказала я, беря у Фиг бумажную салфетку. Ее глаза гуляли по комнате, и я подумала, что она, наверно, пытается понять, кто это. У нее всегда так было с именами – она сначала просила повторить имя, а потом сама его проговаривала. Дариус шутил, что она идет домой и ищет человека на Фейсбуке. – Она фрилансер.

– Как ты узнала?

– Что именно?

– Об измене...

– Из его телефона, – сказала я, прикрывая рот. Фотографии все еще преследовали меня, каждый раз, когда я закрывала глаза. Парад из сисек и кисок. – Он показывал мне что-то в телефоне, нажал не на ту кнопку и появился фотоальбом. Я увидела... фотографии женщин.

– Больше чем одной? Больше чем... этой Николь?

– Да.

Сначала она ничего не говорила, просто уставилась на свои руки, сжимавшие край стола.

– Боже мой!

Если бы она уже не сидела, ей бы точно потребовалось присесть.

– Где он?

– Я заставила его уйти несколько недель назад. Я не знала, что делать.

Интересно, знала ли она? Его машины не было на обычном месте, а она за всеми наблюдала.

– Как Мерси?

– Не очень.

Сказать «не очень» значило ничего не сказать. Мерси замкнулась в себе, постоянно ссорилась с детьми в саду. Каждый вечер она просила, чтобы он почитал ей перед сном.

Я дотронулась до висков, где уже зарождалась головная боль.

– У тебя болит голова? – спросила она. – Подожди...

Она пошла в ванную и принесла аспирин.

– Как долго это продолжается? – спросила она, наливая мне стакан воды.

– Больше года, – ответила я, проглатывая лекарство. – Она даже не знала, что он женат. Он просто четко все разграничил...

– Откуда тебе знать, что она не лжет?

Я могла понять, что люди могут так подумать. Из другой женщины часто делают большего злодея, чем из изменника.

Эти женщины ничего мне не должны. Я их не знала. Возможно, им следовало следить за собой, но именно Дариус должен мне верность и жизнь.

– Я позвонила ей. Она плакала и во всем призналась.

Я отправила ей сообщение на Фейсбуке после поиска ее имени (которое Дариус с неохотой мне сообщил). Она сразу же отправила мне свой номер. Когда она ответила, ее голос дрожал, и мы обе плакали какое-то время.

 – Мне так жаль, – говорила она, – может, я о чем-то догадывалась и понимала, что это темная история, но не хотела это видеть. Я должна была знать!

Он сказал ей, что разведен, а что она могла знать, если у него нет социальных сетей?

– Ты слишком легко доверяешь, Джолин, – мягко сказала Фиг.

– Но не она клялась мне в верности, Фиг, а он. Мне неважно, знала ли она, женат ли он, прежде чем она на него набросилась. Ему надо было самому об этом рассказать и сказать ей нет. Защитить наши отношения и удержать свой член в штанах.

Фиг неохотно кивнула.

– Боже, как я могла быть такой дурой? Посиделки в офисе допоздна, его рассеянность... Я-то думала, это он из-за моих дедлайнов и моего отсутствия.

– Вы просто не подходите друг другу, – твердо заявила она. – Не пойми меня неправильно, его поступок абсолютно мерзок. Я просто не понимаю, как можно кого-то обманывать так долго? Он точно мастер делать непроницаемое лицо.

У меня случился шок. Она защищает его? И не радость ли я услышала в ее голосе? Меня затошнило. Не нужно было сюда приходить. Вот всегда так – я говорю себе, что просто воображаю себе все странности Фиг, но как только я рядом с ней, то сразу хочу уйти.

– Не могу поверить, что он вот так уехал и больше не вернется, – заметила она.

Да, черт. Я тоже так думала. Он же мой муж, в конце концов, и только смерть должна разлучить нас.

Я посмотрела вокруг, ища какой-нибудь ключ, подтверждение того, что я чувствовала.

– Джордж дома? – спросила я. – Извини, я не подумала, что вы можете быть заняты...

Она отмахнулась.

– Он съехал две недели назад.

Теперь настал мой черед открыть рот в изумлении.

– Почему? О, господи, прости. Это совсем не мое дело.

Она покачала головой.

– Просто не сошлись характерами. Мы не влюблены друг в друга.

Джордж был влюблен в Фиг. У него это было на лице написано, в том, как он смотрел на нее, в том, с чем ему приходилось иметь дело. Он прогибался под ее нужды. Частенько мне было его жаль. Она отмахивалась от всего, что он делал, и делала вид, что его нет.

 – Мне нужно забрать Мерси из сада, – сказала я, вставая. Если поспешить, то можно быстренько всплакнуть перед выходом. Я посмотрела на кучу бумажных салфеток на столе, но Фиг схватила их прежде чем я успела среагировать.

 – Не стоит, иди! Я принесу ужин вечером, чтобы облегчить тебе жизнь.

Улыбнувшись, я вышла через заднюю дверь в сад. Когда мы обнялись на прощание, у нас обеих стояли в глазах слезы.

Глава 49. Подмигни1986

По утрам я писала. Книга должна была быть о любви, но я не была слишком уверена в своих познаниях в этой области. Пальцы не спешили печатать слова, но слова и были моей работой, моим хлебом. Я писала о том, во что больше не верила, создавая персонажей, слишком идеальных для реальной жизни. Мужчины боролись за женщин, говорили правильные слова. Были ли все мужчины трусами? Были ли у меня хорошие примеры? Мои подруги советовали писать о любви, которую я хотела бы видеть в своей жизни.

В полдень пришло сообщение от Райана. Он спрашивал, как у меня дела. Я ничего ему не рассказала, поэтому он все еще думал, что у меня сказочная жизнь.

Все нормально. Пишу все утро.

Как дела у вас с Дариусом?

Как ему это удавалось? Он всегда находил меня, сжавшуюся в клубок в углу, или во время ссоры, или чувствующую себя последним лузером в мире. Между нами будто была струна, и он чувствовал давление на противоположном конце. Я смотрела на его сообщение и потянулась за чашкой кофе, которой не было рядом со мной. Разве я не заварила кофе? Он никогда не спрашивал прямо о Дариусе. Я могла сказать пару обтекаемых фраз, но мы старались держаться подальше от личной жизни друг друга. Правило, но как оно возникло? Может, нам просто не нравилось слышать об этом.

С нами все в порядке.

Мне не хотелось ему врать. Райан был единственным, кто мог дать мне ценный совет.

Правда?

Я долго смотрела на сообщение. Я без понятия. Правда?

Какого черта, Райан?

Через секунду номер Райана появился на экране, и я почувствовала жар где-то в области шеи. Я никогда не говорила с ним по телефону. Я даже не помнила, какой у него голос. Я уже думала не отвечать, но мы только что обменивались сообщениями, и он сразу меня раскусит.

– Алло? – где моя чертова чашка кофе?

– Привет! – у него был сексуальный голос. Я закрыла лицо рукой.

– С каких это пор ты мне звонишь?

– С таких! Как дела?

– Так же, как и две минуты назад, когда ты прислал мне сообщение.

Он рассмеялся, и мне тут же захотелось сидеть на стуле в углу комнаты, тихо раскачиваясь. Какого черта, Джолин?

– Я в порядке, – я слышала оттенок мрачности в своем голосе, поэтому расслабилась и добавила: – Все по-старому.

– Ничего ты не в порядке.

– Это просто мой голос. Такая уж я уродилась.

Если бы только мой голос не дрогнул в конце предложения... Райан набросился на мою печаль подобно ищейке.

– Что он натворил?

Я все ему рассказала. В конце моей речи он по-прежнему не издал ни звука, и я уже подумала, не повесила ли я случайно трубку.

– Алло?

– Я тут. Хочешь послушать, что я думаю?

– Да, – призналась я. У меня из глаз полились слезы от его глубокого, хриплого успокаивающего голоса.

– Он наобещал тебе с три короба. А тебе было нужно, чтобы обещания стали реальностью. В ваших отношениях возникло непонимание – не знаю, откуда оно идет и какова его причина, но он знал, что тебя нельзя подвести. Но он не смог этого сделать.

Черт. Я продолжала плакать, сидя на телефоне с мужчиной, который и стал толчком тому, чтобы я узнала об изменах Дариуса.

– Я должен кое-что тебе рассказать, – сказал он после того как я успокоилась, – кое-что весьма странное произошло на прошлой неделе.

– Странное? Ты звонишь, чтобы рассказать мне о чем-то странном?

– Да, и это связано с тобой.

– Со мной? – повторила я.

– Да. Ты. Все всегда о тебе.

ЧТО ОН ИМЕЛ В ВИДУ? БОЖЕ, О ЧЕМ ОН?

– Слушаю.

Я слышала, как он перекладывает телефон с одного плеча на другое. Интересно, чем он сейчас занимается.

– На мою электронную почту пришло письмо. Адрес сомнительный – подмигни1986. Подчеркивание тоже где-то было.

– Хорошо... – я услышала шипение, а потом звук металла. Он готовил.

– Это все так неловко... Подожди минутку. – Когда он снова заговорил, шипение прекратилось, а его голос стал более сосредоточенным. – В письме были видео, и на них, как я понимаю, твой муж.

– Дариус? Что за видео?

Он откашлялся.

– Сексуального плана.

Кровь прилила к моему лицу. Я зажмурилась и покачала головой, несмотря на то, что меня сейчас никто не видел.

Нет, нет, нет, нет.

– Слушай, я могу тебе их отправить, но не уверен, что ты захочешь их смотреть. Не знаю, зачем кому-то отправлять их мне, и как у них оказался мой электронный адрес.

– Как ты понял, что это он? – поспешно спросила я.

– Это он.

– Хорошо. Отправляй.

– Ты уве...

– Отправляй.

Я повесила трубку, не дождавшись его ответа. Затем я открыла страницу Райана в соцсетях и увидела, что его электронный адрес был публичным. Кто же их отправил? Кому это было выгодно? Уж точно не Дариусу.

Через минуту пришло уведомление, что Райан21 прислал мне письмо на электронную почту. Я налила себе выпить перед просмотром. К письму без темы были прикреплены три файла.

Я нажала на первый. Дариус – это было ясно, как день – сидит в туалете в запасной ванной, и видна только нижняя часть его лица. Мои глаза прикованы к его члену. Его губы шевелились, он что-то говорил. Я включила звук.

– У тебя самая красивая киска.

Самая красивая киска. Боже мой.

В следующем видео он мастурбировал. Я закрыла его, не досмотрев. Я просто не смогла. В последнем он говорил с девушкой – Николь, или кому еще он отправлял видео. Я снова включила звук. Он тер область, где был его член, и, прикусив нижнюю губу, говорил: «Она ушла. Приходи. Я хочу снова быть внутри тебя.»

Все к этому и шло, он мне изменял. Он нарушил свою профессиональную клятву. Линии были размыты, он совсем не знал границ. Он просто использовал женщин. Кто же мне отправил эти видео? Кому нужно было, чтобы я их увидела? И зачем вмешивать в это Райана?

Глава 50. Мона Шлюха

В начале июня мне пришло сообщение от Джорджа с приглашением на кофе. Пару минут я просто пялилась на экран телефона, пытаясь понять, откуда у него мой номер. Я с неохотой согласилась на встречу, не имея понятия, чего ожидать. Я не видела ни Джорджа, ни Фиг с тех пор как у нас с Дариусом все пошло к чертям. Занавески в их доме были задернуты, машины стояли в гараже, будто они вдруг пытались от кого-то спрятаться. А мне было ни холодно, ни горячо. Мне нужно было оставаться подальше от всякой драмы.

В день нашей встречи лило как из ведра. Я достала резиновые сапоги и дождевик, и отправилась в замызганную маленькую кафешку под названием «Оловянная булавка». Я приехала раньше Джорджа, заплатила за свой чай и понесла чашку к облезлому столику в углу, на котором кто-то выцарапал «Мона шлюха». Я помешала свой чай и снова уставилась на сообщение. Вот еще один пример того, как общество видит женщин. Никто не тронул ни одного мужчину, который спал с Моной, в то время как вся ненависть обрушилась только на девушку. Я вытащила карманный нож из сумки и нацарапала «как и все мужчины, с которыми она трахалась».

Одна из официанток увидела меня и произнесла:

– Здесь это запрещено.

– Все равно дело уже сделано, надо лишь немного подправить.

Она закатила глаза и вернулась за прилавок.

Я всеми руками за свободу речи, но хотя бы пишите правильно, придурки!

Джордж опоздал на десять минут. Его одежда насквозь промокла. Я помахала ему со столика Моны, поставив стул рядом с собой.

– Привет! – сказал он, снимая пальто.

– И тебе здрасьте.

Он ушел делать заказ, а я допила свой чай. Когда он вернулся за стол со стаканом кофе, я заметила, каким усталым он выглядит. А может, он всегда был таким. Как часто я внимательно смотрела на Джорджа? Он был затворником. Мы лишь иногда приветственно махали друг другу, когда он подъезжал к дому, а я была на улице.

– У Фиг был роман с Дариусом, – сказал он.

У меня в желудке все перевернулось. Я обхватила рукой живот.

– Скажи же что-нибудь! Черт, все так запутано!

Он провел рукой по своим торчащим в разные стороны волосам, ерзая на стуле, как ребенок-непоседа. Я видела, как его взгляд устремился на слова о Моне, в то время как я пыталась переварить его слова.

Что я могла сказать? Была ли я вообще удивлена? Да, да, вообще-то была.

– Черт... Ты, должно быть, прикалываешься?

На его лице прочиталось облегчение, что я наконец заговорила.

– К сожалению, нет.

– Когда? Как?