Текст книги "Я могу быть лучшей версией тебя (ЛП)"

Автор книги: Таррин Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Она улыбнулась, и в ту же ночь мы купили билеты. Вскоре пришло злое сообщение от Фиг.

Франция? Ты едешь с ней во Францию? Да вы едва ладите, как ты выдержишь отдых с ней?

Я пропустил это заявление мимо ушей, а также последующие сообщения, где она притворялась, что вовсе не рассердилась, и переводила все в шутку. За пару дней до нашего отъезда она заявилась к нам домой с диким взглядом, выстреливая реплики, полные сарказма, в адрес Джолин.

После ее ухода я решил поговорить с Джолин.

– Почему ты позволяешь ей так себя вести? Скажи это кто-нибудь другой, ты бы их уже по стене размазала.

Моя жена удивленно взглянула на меня. Или нет, будто ее что-то забавляло. Я заботился о ней, а она смеялась?

– Такая уж она у нас. Это ее защитный механизм, доктор.

Мне не нравилось, как она возвышала себя надо мной, подразумевая, что я не владею информацией, как надлежит человеку моей профессии.

– Но она правда агрессивна в твой адрес!

Я наблюдал, как Джолин копалась в шкафу и наконец, извлекла розовую ночную рубашку из шелка, мой подарок на нашу годовщину.

Джолин пожала плечами.

– У меня толстая кожа. Думаешь, все эти колкости Фиг меня ранят? Она так не уверена в себе, поэтому и кажется, что она иногда обозлена.

С этим не поспоришь.

– Это дело принципа. Ты упорно терпишь оскорбления от нее.

– Я терплю их и от тебя! Ты просто завидуешь, что кому-то кроме тебя сходит с рук мерзкое отношение ко мне?

Мою кожу будто укололи тысяча иголок. Неужели она знала? Она смотрела на меня так, будто знала о чем-то. Да нет, она просто была собой. Играла словами, чтобы сбить меня с толку.

– Мне это не нравится, – сказал я, касаясь ее лица. Мягкость всегда ее подкупала. Прикосновения наполняли ее мягкостью. Я был застигнут врасплох ее резкими карими глазами.

– Тогда не позволяй ей.

Я убрал руку.

– Если тебе не нравится, как она со мной разговаривает, скажи что-нибудь.

Она прошла мимо меня в спальню, не оглядываясь. Наверно, она думала, что Райан бы сразу бросился на ее защиту. Будучи Весами по гороскопу, я был прирожденным посредником в переговорах. Мне нравилось держать весы сбалансированными, не склоняясь ни на чью сторону. Джолин и Фиг придется разобраться во всем без моего участия. Я туда не полезу. Я пошел в гараж и достал чемодан для нашего путешествия. Я подобрал время идеально, чтобы не быть в городе, когда будут оформляться документы. Я нанял адвоката неделей ранее, и планировал рассказать Джолин о лжи Мейси во Франции. Она поверит мне, потому что любит.

Глава 33. Подмигивание

От первой девчонки, которую я поцеловал, пахло кофе. Все произошло в школьной кладовке, где я помогал ей расставлять школьные принадлежности. Она придавила меня к дешевой пластмассовой полке, сверху на нас падали рулоны бумажных полотенец, и ее губы коснулись моих. Я ненавидел кофе до этого момента. После нашего поцелуя она отвезла меня домой. Она была моей учительницей английского в десятом классе. А еще через три недели я потерял девственность на заднем сиденье ее Шевроле. Она была настолько влажная, что я думал, не обмочилась ли она. У нас был секс еще три раза после этого – в спальне у меня дома, в ее спальне, пока ее мужа с детьми не было дома, и в городском парке, когда у нас почти закончился бензин на обратном пути.

Психотерапевт однажды сказал мне, что меня совратили в малолетнем возрасте. Сам будучи психотерапевтом, я согласился. Я бы добавил, что расцветал в тайных отношениях, от манипулирования ранимыми душами. Мы все – продукты наших самых ранних опытов, мы копируем то, как нас научили любить, трахаться, взаимодействовать с другими. Некоторым удалось вырваться из прошлого, но не все оказались столь умными.

Джолин изменяет мне с Райаном. Не физически, а еще хуже – эмоционально. У меня настоящая проблема, заболевание. Она просто устала от меня, и от этого еще больнее. Пять месяцев назад она отправила Райану свое фото в бикини. Сначала она отправила его мне, а я забыл ответить. Через несколько часов я проверил айпад и все увидел. Конечно, я промолчал, потому что она сразу догадается, где я его увидел. Я хотел сохранить свое окошко в ее тайную жизнь. И вот, я борюсь за наши отношения, покупаю ей цветы, готовлю ужины, пишу записочки – а она мутит с другим мужчиной.

Несмотря на все мои мольбы, вернувшись домой на следующий день, я увидел Фиг на кухне. Она смотрела, как готовит Джолин.

– Доктор Сьюс дома! – громко объявила она.

Джолин подняла глаза на меня и слабо улыбнулась. Я вопрошающе посмотрел на нее, но она пожала плечами. Что ты от меня хочешь?

Ничего. Пару раз Фиг приглашала себя на наши свидания. Никаких границ.

Заиграла песня, и они обменялись взглядами.

– Что за песня? – спросил я как бы между прочим, наливая себе выпить. Я узнал ее, одна из тех, что Райан отправлял Джолин. Конечно, Фиг ее знала. Она весь день требовала от Джолин новостей о Райане.

– Она нам обеим нравится. – Фиг улыбнулась Джолин. Моя жена посмотрела в сторону, явно ощущая себя не в своей тарелке.

– Неплохая песня, – сказала она.

– Где ты ее услышала? – я намеренно придирался.

Джолин отвернулась. Фиг подошла ко мне и взяла бутылку с джином, взглянув на меня.

– Ну... Она играла где-то.

– Правда? – лживые суки.

Я рассердился. Они днями разговаривают о другом мужике и слушают песни, которые он присылает. Просто отвратительно.

После ужины Фиг помогла Джолин навести порядок на кухне, обвиняя Джолин в больших запросах. Моя жена все отрицала, а я тихонько посмеивался.

– Она упорно все отрицает! – заметил я.

– Оставим ее с мыслью, что она – совсем простушка. – Фиг подмигнула мне.

Джолин раздраженно взглянула на нас.

– Почему бы вам не налить мне еще, а я пойду наберу ванну моей дочери? – сказала она.

Не оставляй меня с ней! Не оставляй!

Мы выпили лишнего, и Джолин пошла спать. Я умоляюще взглянул на нее, когда она стояла, подняв руки над головой. Ее грудь поднялась, и я видел очертания ее сосков сквозь футболку. Она поймала мой взгляд и подмигнула. Это стало чем-то вроде игры для нас – кто останется один на один с Фиг вечером. Мы оба не могли предложить ей уйти, поэтому один из нас оставался с ней, пока она не решала отправиться домой. Я возразил, что мне рано вставать на работу, но Джолин поднялась наверх с Мерси намного раньше меня.

Я отправился на кухню и налил себе и Фиг выпить. Она устроилась на диване и спокойно наблюдала за мной, не моргнув.

Что мне нравилось в Фиг, так это то, что ей даже не надо было говорить – достаточно просто быть рядом с другим человеком. Говорил в основном я, что было для меня крайне непривычно. В отличие от Джолин, ей не нужна была глубина разговоров. Мы касались самых глупых тем, шутили, выстреливали цитатами из фильмов. Я говорил о сущей чепухе, что только ни приходило на ум, а она сидела и слушала. Джолин бы сразу приказала мне заткнуться, но Фиг просто нравилось слушать мой голос. Нравилось, что мне есть что ей сказать.

За одним бокалом последовал второй, а, осушив третий, мы были настолько пьяны, что, когда ее рука коснулась моей груди, я не остановил ее. Мне было приятно осознавать, что кто-то хотел меня столь сильно. Мне даже ничего не пришлось делать, чтобы это заслужить – даже если она хотела меня, только потому, что я был мужем Джолин. Интересно, осознавала ли она, насколько глубоко зашла ее одержимость, или же продолжала оправдываться. Она все еще касалась меня, когда мы целовались сквозь запах алкоголя, ее рот был мокрым и податливым. Я поразился ее миниатюрности. Я чувствовал ее косточки, когда мои руки пробегали по ее телу. Она забралась ко мне на колени и стала тереться о меня. На ней были шорты, и я почувствовал, какая она была мокрая, а еще отсутствие трусиков. Я немного отодвинулся, чтобы снять ее шортики и увидеть ее маленькую киску. Я засунул палец в нее, и она приняла меня, сведя с ума. Я поднял ее футболку и коснулся губами ее сосков, и мой язык почувствовал металлические кольца пирсинга. Кто бы мог подумать, что у нее проколоты соски?

Джолин могла выйти из спальни и застать нас в любой момент. Эта мысль должна была меня напугать и заставить оттолкнуть ее. Напротив, я сдернул с нее шорты и подвинул бедра ближе к своим губам. Я хотел узнать ее на вкус, пока мои пальцы были в ней. Она ничего не говорила, лишь тяжело дышала, держась руками за стену позади дивана, наблюдая за тем, что я делаю. В ней не было никакой застенчивости. Она раздвигала ноги еще шире, пока не кончила. Затем она села на диван рядом со мной и натянула шорты.

Никто из нас не проронил ни слова, когда она обулась, и я проводил ее до двери. Она не смотрела на меня, и я не был уверен, стесняется ли она того, что только что произошло, или у нее нет никаких сожалений. Я даже не знал, к чему отношусь сам. Одно дело трахать незнакомок, а другое – подругу собственной жены.

– Пока, – сказала она, шагнув на крыльцо.

Я едва поднял руку, чтобы помахать. Не было никакой причины в моем поступке, лишь мое собственное желание. Я мог бы зайти в спальню и трахнуть свою жену, безо всяких претензий и жалоб с ее стороны. Джолин всегда была не против, секс с ней всегда был отличным. Вместо этого я засунул пальцы в женщину, которую обвинял в преследовании моей жены, и довел ее до оргазма. Я провел рукой по лицу. Ее запах остался на моих пальцах. Я был самым большим ничтожеством планеты Земля.

Глава 34. Стих

– Ты написал стихотворение для меня? Охренеть!

Ее волосы были забраны наверх и совсем не падали на лицо, обнажая шею. Прекрасную, одну из самых любимых.

Я сжал ее колено.

– Люблю твой грязный язычок.

Мы сидели в моей машине, которую Джолин называла стариковской тачкой, в основном из-за цвета. Мы собирались в ресторан во Фремонте, где еще никогда не были. Нам нравилось бывать в новых местах, а сегодня у нас было свидание. Я старался изо всех сил – новая одежда (для меня), цветы (для нее), и да, я написал для нее стихотворение. Она прочитала несколько строк вслух.

Темнота почти покорила меня

Так близко я к ней был

Но ты

Несравнимый огонь

Выбрала обжечь и спасти меня.

Я всем обязан

Только тебе

Моей любви

Моей жизни

Всему на свете

Я был так близок

К безжизненному существованию

Но ты

Несравнимый огонь

Прожгла путь к моей душе

Джолин терпеть не могла свои книги. Ее реакция на собственное творчество напоминала мне Злую Ведьму Запада (прим.пер. — могущественная ведьма из страны Оз). Дважды в год ей нужно было одобрять голоса для аудиокниг, а она каждый раз отказывалась. Не могла слышать, как кто-то читает написанное ей. Вместо нее выбирать приходилось мне. Чувство ответственности приходилось мне по душе, да и у меня самого был голос, идеальный для радио.

– Хорошо получилось, правда? – спросил я. – Днями над ним работал. Знаешь, а ведь я выиграл приз за стихотворение в старшей школе – не только за стих, но и за рассказ о ложке. Мой учитель говорил, что я самый талантливый ученик за ее карьеру.

Я повернулся, чтобы посмотреть на ее реакцию, но она просто уставилась на меня.

– Что?

– Ничего, – она отвернулась.

– Нет, говори, – я искоса взглянул на нее, она была явно рассержена.

– Ты всегда так! Делаешь что-то для меня, а на деле выходит, что для себя.

– Ты о чем?

– В прошлом году ты написал мне романтическое письмо. Оно было прекрасно, как и все, что ты в нем сказал. Но после того, как я его прочитала, ты еще минут двадцать разглагольствовал о том, какой красивый у тебя почерк.

Так и было, я помню чувство удовлетворения. У меня и правда был самый красивый почерк из всех, что мне доводилось встречать.

– А что мне нужно было сказать? Я уже высказал все, что чувствую, в письме. Ты хотела это обсудить более детально? Если уж ты называешь меня нарциссом, то просто сама хочешь больше говорить о себе.

– Возможно, – сказала она, склонив голову на бок. – Или ты мне сказал о том, что я хочу, чтобы ты почувствовал?

– Какого черта это значит?

Ее улыбка была самой холодной из всех, что я видел. В ее глазах не было ни тени убеждения.

– Ничего. Это ничего не значит. Кстати, ты видел новое фото ребенка Келли на Фейсбуке? Так мило!

Внезапная смена темы. Темные волосы и черты эльфа. Я уже было ответил, но вдруг понял, куда она ведет, и рассмеялся.

– Ну ты и дурочка!

Она сделала недоуменное личико, но я видел, что она старается изо всех сил не рассмеяться. Она вечно смеялась, что я выкладывал слишком много своих детских фотографий в Инстаграме.

– Ты даже не выкладываешь фото своей дочери! – обычно говорила она. – Но явно помешан на собственных детских снимках.

Всякий раз, когда проскальзывала тема детей, я упоминал, каким хорошеньким ребенком был. Может, и странно так говорить, но хотя бы это чистая правда.

Она погладила меня по затылку.

– Все хорошо, просто у нас здесь неизлечимый случай нарциссизма, – проворковала она. Я наслаждался ее прикосновением, несмотря на то, что она смеялась надо мной.

Я и вправду страдаю нарциссизмом. Не настолько, как некоторые, но достаточно, чтобы при каждом упоминании Джолин я не смог бы его отрицать. Кто здесь психотерапевт, в конце концов? Лучше уж быть нарциссом и осознавать это, чем психопатом и не иметь об этом понятия.

Мы сели ужинать, и я проверил телефон. Мне нравилось притворяться, что я проверяю, есть ли сообщения о Мерси, но на самом деле мне надо было убедиться, что мне не присылают что-то, что моей жене видеть не следовало. Я не всегда горжусь собой, но у каждого своя борьба. Оторвавшись от телефона, я поднял глаза на Джолин и увидел, что она смотрит на экран своего с легкой улыбкой.

– С кем ты переписываешься? – бросил я.

– С кем ТЫ переписываешься? – выстрелила в ответ она.

Мы все еще сидели, уставившись друг другу в глаза, когда официант подошел к нашему столику. Очевидность того, как она переписывается с Райаном, сидя на свидании со мной, по-настоящему меня разозлила.

– Давай купим Мерси щенка, – произнесла она вдруг. – На Рождество.

– Может, лучше велосипед?

Я все еще смотрел на ее телефон. Надо будет проверить айпад позже и посмотреть, о чем они там воркуют.

– Дариус, – сказала она, сузив глаза, – Мы любим собак. Два собачника против одного ненавистника.

– Я не то чтобы их ненавижу... Ладно, ты права.

– Хочу хаски! Это собака моей мечты. У меня всегда были маленькие собачки, но я хотела большую.

Моя голова вдруг дернулась, и я впервые за десять минут посмотрел ей в глаза.

– Ты кому-нибудь об этом говорила?

– Думаю, да. А что? – она недоуменно посмотрела на меня.

Я провел рукой по лицу, качая головой. Я бы рассказал ей, но она все равно не будет слушать.

– Ты, правда, хочешь знать?

– Это касается Фиг? – она посмотрела на стол и взяла вилку. Она явно скучала и устала от моих разговоров о ней.

– Забудь об этом.

– Нет! – она коснулась моей руки. – Извини. Все, кажется, хотят поговорить о Фиг и ее помешательстве. Я понимаю, это очень утомительно. Единственный человек, который об этом не имеет никакого понятия, – сама Фиг.

– Она знает. На каком-то уровне, но знает.

– Что она учудила на этот раз?

– Она сказала то же самое про хаски, что и ты.

– Кому?

– Это случилось на дне рождения Мерси. Я подслушал, как она рассказывала об этом агенту недвижимости, твоему другу.

– Да, думаю, я ей рассказала, – это все, что она сказала.

Я снова подумал про придурка Райана. Он притворялся ее другом, притворялся, что ему не все равно. Что ж, у меня был его номер.

Глава 35. Выиграть Оскар

Она снова приглашала себя на наши свидания, описывая свои горести в сообщениях, чтобы Джолин стало ее жалко. Меня это порядком раздражало, а мой запотевший стакан так и стоял нетронутым. Мы должны были поехать на ужин в Бельвью, а потом в кино. Я пытался убедить Джолин посмотреть фильм, номинированный на «Оскар», но она ненавидела Роберта Редфорда. Обычно я мог быстро убедить ее посмотреть фильм, который хотел увидеть я. Все шло отлично. Мы сидели в баре одного из любимых ресторанов Джолин, ее колени касались моих, и я наслаждался запахом ее духов – моих любимых. Мы смеялись и целовались, споря об оскаровских номинациях этого года, когда загорелся экран ее телефона. Она читала сообщение, и выражение ее лица становилось все грустнее. Я знал этот взгляд.

– Фиг? – спросил я.

Она кивнула. Улыбка исчезла с ее лица, как и все настроение вечера. Клянусь, эта женщина может высосать радость из целой комнаты.

– Это все просто потому, что у нас свидание. Ты правда назовешь совпадением, что она превращается в депрессивную алкоголичку каждый раз, когда мы куда-то выезжаем вдвоем?

– Ты всегда видишь худшее в людях, – она нахмурилась, глядя на меня как на врага. – У нее тяжелые времена, а я просто пытаюсь ей помочь. Я хочу показать ей, что жизнь может быть хорошей. У нее никого нет, а Джордж совсем ушел в себя.

Я бы мог ответить в более приятном тоне, понизив голос, но мне настолько все надоело. Я не мог насладиться обществом собственной жены раз в месяц, не имея возможности высказаться, контролировать себя.

– Черт побери, Джолин. Прекрати быть такой дурой!

Бармен взглянул в нашу сторону с другой стороны бара.

В глазах Джолин был холод. Я перешел черту. Ей не нравилось быть пристыженной, а я поднял на нее голос на публике. Она встала, не сказав ни слова, и вышла из ресторана, оставив меня одного за столиком. Выругавшись, я достал кошелек и бросил две двадцатки на стол. Все пошло совсем не так, как я планировал. Я хотел, чтобы мы отлично провели вечер, а по пути домой можно было бы упомянуть судебный иск после многочисленных упоминаний о том, насколько мы созданы друг для друга. Я хотел рассказать свою душещипательную историю. Та девушка пришла ко мне, я ее отверг, а она посчитала, что я должен за это заплатить. А разве не так все было на самом деле? Джолин могла все разрушить своей переменой настроения. Я хотел, чтобы у нас получился прекрасный вечер вместе, а она не смогла проявить ко мне уважения, просто сбежала, как ребенок.

Я не собирался ее искать. Она наверняка захочет затеряться в торговом центре или отправится выпить в другой ресторан. Я поймаю такси домой, а машину оставлю для нее здесь. Я зашел в другой бар, где на меня никто не смотрел из-за того, что я поднял голос на собственную жену. Я выпил два коктейля, и, выходя из бара, уже забыл, почему мы поссорились. Я достал телефон, чтобы написать ей, но вдруг увидел ее, когда проходил мимо ресторана морепродуктов. Она сидела в баре с мартини. Я долго смотрел на нее, прежде чем открыть дверь и войти. Все складывалось явно не в мою пользу, и мне нужна была ее помощь. В противном случае мне негде будет жить, а лишение лицензии не позволит мне продолжать практику.

– Джолин, – сказал я, подходя к ней сзади, – прости меня. Я эгоист. Просто иногда я хочу, чтобы ты принадлежала только мне.

Она повернулась ко мне. Было заметно, что она плакала.

– Ты козел!

– Ты права.

Я взял ее личико в свои руки и поцеловал ее в лоб. Она все еще вела себя скованно, будто не верила мне. Мне всегда приходилось прилагать дополнительное усилие, массировать ее плечи, гладить по волосам.

– Джо, я хочу помочь Фиг. Правда. Я просто очень устал. Пригласи ее сюда.

Я уже было подумал, что она снова заплачет, но она сдержалась и покачала головой.

– Она плачет где-то на парковке.

Я хотел закатить глаза, но вместо этого сочувственно покачал головой и помассировал ее шею.

– Я знаю твое сердце. Делай как считаешь правильным, дорогая, – я пожал плечами.

Когда впервые понял, что хочу Джолин, я все еще встречался с ее лучшей подругой. Я смотрел на нее. Мужчины смотрят на женщин, даже если отрицают это. Мы – сексуальные существа. Длинные ноги, очертания сосков на легкой ткани, округлости попки в джинсах – мы смотрим, и наши члены твердеют. Так уж мы устроены. Некоторые из нас бОльшие лицемеры, эдакие праведники, которые утверждают, что не смотрят. Они говорят, что избегают появления зла, то есть женщин, от которых у них твердеют члены. В моем случае это вовсе не женщины, а моя способность контролировать их эмоции.

Джолин другая. Она вышла за рамки моих игр. Когда мы были просто друзьями, она смотрела мне прямо в глаза и говорила мне, что я лгу. Она спрашивала, как у меня дела, и ей действительно было интересно услышать ответ. Иногда мне внезапно приходило сообщение от нее с вопросом, как поживает мое сердце. Это было ее фишкой в то время – «Как твое сердце?» – и можно было пытаться соврать, притвориться, но она всегда знала, как все обстоит на самом деле. Признания походили на рвоту. Джолин была вашим пальцем в горле, прощупывающим поверхность, пока не осталось ничего кроме рвотного рефлекса. Правда вышла быстро и больно. Думаю, я просто подсел на эту реакцию, которую она вызывает, как наркоман. С ней можно быть собой, рассказать ей о своих самых уродливых сторонах, а она даже и глазом не моргнет. Она была настоящим психотерапевтом, я лишь притворялся. Я оборвал свои десятилетние отношения и бросился за ней, с той силой, к которой не привык. Мне было наплевать, что она была беременна от другого, что моя бывшая невеста была от нее без ума. Любовь нельзя засунуть в игольное ушко, ее нужно принимать в любой форме. Она пришла ко мне в форме сильно беременной, сильно запретной – Джолин Эйвери. Женщине, которая видела все и ничего.

Глава 36. Скукота

Я не могла писать. Я смотрела на стену, на клавиатуру, на свои руки, которые то восхищали меня своей красотой, то отпугивали своим уродством. Я попыталась сконцентрироваться, напечатала предложение, и сразу же удалила его. Я ущипнула себя в районе запястья – моя привычка с самого детства. Я всем говорила, что пишу, но это была ложь. Я вздыхала с облегчением, когда звонил будильник в три как напоминание того, что надо было забрать Мерси из детского сада. Все лучше, чем таращиться на стену.

Где же правда? То, что любовь меня прикончила? Убила мою жажду творчества? В этом есть доля истины. До появления в моей жизни Дариуса я была словно вскрытая вена. Мне не нужно было выдавливать из себя слова, они хлестали, словно фонтан. Печаль очень выгодна, друзья. Но я ведь больше не грущу? Впервые в жизни я окружена безопасностью и любовью. Мужчина, которого я любила и которым восхищалась, взял под свое крыло меня и моего еще не родившегося ребенка и подарил нам дом. Сильные руки, мягкие прикосновения – и мы уже попали под его чары. А еще, он психотерапевт! Он всегда знал, что надо делать. Наконец-то я смогла расслабиться в окружении любви и доверия. Очень привлекательная перспектива.

Но мне стало скучно.

Нет, жизнь, эта одновременно красивая и уродливая штука, мне не наскучила. Как и моя карьера, потому как сейчас она была на пике. Не наскучило мне и материнство, оно слишком сумасшедшее.

Что же такое любовь? У большинства нет ни малейшего понятия на этот счет, потому что родители снабдили нас паршивыми примерами: ханжеские, невербальные, жесткие, или, напротив, хаотичные, свободные от обязательств, непостоянные. Или просто разведенные. И вот мы, повзрослев, пытаемся найти ответ – через романтические комедии или порно. Любовь – это цветы! Любовь – это широкие жесты! Любовь – это путешествия в Париж, держась за руки! Любовь – это когда она открывает рот пошире, чтобы ты засунул туда свой член.

Любовь – это все, что вы захотите, а если вы смотрите на все через узенькое окошко – у вас будут проблемы.

Но потом ты становишься матерью, и все меняется. Любовь была самопожертвованием для другого. Материнство сделало меня лучшей женой. Моя личность полностью изменилась, и Дариус пожинал плоды этих изменений.

Дариус не был скучным, напротив. Но после трех лет вместе я поняла, что наши отношения – подделка. Он оказался совсем не таким, как я ожидала. Я была одновременно заинтригована и в ужасе. Мое разочарование было тяжелым камнем в желудке. Я много читала в интернете о социопатах и была почти уверена, что мой муж был одним из них. Берете ли вы этого социопата в законные мужья...

Однажды я спросила, не диагностировал ли он у себя ничего. Он засмеялся, отрицательно покачал головой и добавил, что считает меня социопатом. Типичное поведение социопата – они поворачивают ситуацию и обвиняют во всем тебя. Браво! Дариус манипулировал умами людей, а я – словами, поэтому друг другом манипулировать мы не могли.

Я все равно его любила. Как можно любить несчастного разрушителя? Мы любим себя, разве не так? Нет, мы помешаны на себе! Все, что мы ненавидим, мы также ценим. Если не верите мне, обратите внимание, насколько ненавидите себя. Девяносто процентов времени вы проводите в поиске новых причин для ненависти к себе. Вы помешаны на этом.

Двигаемся дальше...

Я перепробовала многое, чтобы вернуть его – вечерние свидания, домашняя еда (без глютена), гибкое тело, киска без единого волоса и всегда мокрая. Ничего не помогало избавиться от его отсутствующего взгляда. Я начала задавать вопросы.

«Почему ты изменил Дани? Дело было в тебе или в ней?»

«Ты чувствовал себя виноватым?»

«Хотел ли ты когда-нибудь изменить мне?»

Каким-то образом он умудрялся не ответить ни на один вопрос. И тогда я поняла. Он что-то скрывал. Кажется, на прошлой неделе я взяла его телефон, а он сразу же его забрал и вцепился в него, пока я не отпустила?

Так, так, так...

Но мне было скучно.

По крайней мере раз в неделю Дариус приносил мне цветы. Романтичный жест, не принесение в жертву. По четвергам он готовил – что ж, надо же ему что-то есть. Иногда он клал записки в мою сумку. Я искала какую-нибудь упаковку бумажных салфеток или кошелек и натыкалась на ярко-розовые или зеленые бумажки. Снаружи они выглядели очень слащаво – парочка детей держится за руки, сердце из ткани, пронзенное стрелой. Внутри он писал свои версии любовных записок. До тебя я бродил, потерянный, по жизни. Я вижу только тебя. Я хочу состариться с тобой. Ты – огонь в моей душе. Я думал, что моя мать – эталон женщины, пока не встретил тебя.

Красиво, но это всего лишь слова.

Меня всегда интересовало, если у человека с огнем в душе изо рта валит дым.

Я не верила этим запискам, меня не подкупали ни его слова, ни цветы, которые вяли и умирали в вазах, обсыпая стол лепестками. Я брала засохшие лепестки и держала в руках, спрашивая себя, что же случилось с нами. Мои средства не достигали желаемого эффекта. Я хотела, чтобы он смотрел на меня. Мне не нужны были цветы, ярко-розовые записки, морские гребешки с киноа. Все это попахивало дерьмом, и мы оба это знали.

Г лава 37. Золотистый фикус

– Я рассказывал тебе когда-нибудь о золотистом фикусе (прим.пер. — здесь игра слов stranger fig – золотистый фикус и имя Фиг)? – спросил Дариус.

Я скорчила рожицу. Дариус вечно делился со мной случайными фактами. На прошлой неделе он без устали вещал про гусей. Гусей! На самом деле, было очень интересно, особенно по сравнению с позапрошлой неделей с бесконечными историями про Папу Римского.

– Рассказывай, а я, так уж и быть, послушаю вполуха.

Он шлепнул меня по попе, затем наклонился и нежно поцеловал шею, в то время как его руки поглаживали меня.

– Золотистый фикус растет на дереве-хозяине, которое он медленно душит, – он немного надавил, я поморщилась. – Живое доказательство того, что даже умные приспособленцы отлично ладят, будь то человек или растение. К тому времени как дерево-хозяин мертво, золотистый фикус становится сильнее и может быть сам по себе, оцепив безжизненное, пустое дерево.

Закрыв глаза, я прижалась к нему, наслаждаясь теплотой его тела.

– В чем на самом деле смысл этого урока? – спросила я.

– Говорят, человек соответствует своему имени, – моя шея приглушала его голос.

– Понятно. Фиг – сумасшедшая, Фиг высасывает из меня жизнь. Фиг...

Он был просто помешан на Фиг Коксбери! Постоянно предупреждал меня о ней, обо всех ее странностях. Не думай, что я не знаю, кто ты есть, Дариус. Я знаю, что у тебя встает на сумасшедших.

Всю последующую неделю я старалась держаться подальше от нашей новой соседки. Мне было непривычно, что подруга жила так близко. Настолько близко, что я чувствовала, что должна приглашать ее к себе, если она бродила между розовых кустов с грустным личиком. В отличие от остальных, она не вызывала у меня таких бурных чувств, но мне уже стали надоедать постоянные предостережения. Что же они видели, а я нет? Мне нравились люди и мне хотелось им помогать, но не ценой отношений с другими. Они были в чем-то правы – она переехала шесть месяцев назад и все больше и больше становилась на меня похожа. Она даже выкрасила волосы в черный, как я. Я бы и думать об этом забыла, но на следующей неделе я зашла в свой салон и мой стилист рассказал, что Фиг потребовала использовать тот же состав краски, что и у меня. Расстояние, вот что мне нужно! Меня угнетало, что кто-то следит за каждым моим движением, будь то сквозь жалюзи или на улице. А потом раздался звонок. У отца были проблемы со здоровьем. Я купила билет на самолет. Мысли мои были далеки от Фиг, Дариуса и золотистых фикусов.

Мой отец был при смерти. Все началось два года назад, и я уже потеряла счет моим прощаниям. Я вылетела в Финикс, арендовала машину в аэропорту и поехала в больницу в Месе. Рак – абсолютно ужасная штука, монстр, который медленно поедает людей. Однажды он был мужчиной, а сейчас – просто тень. Ребенку сложно это осознать.

В день моего приезда он схватил мою руку после продолжительного сна, его глаза резко открылись, и он сказал: – Дариус... Неправ. Плохой.

Я отбросила его слова. Отцу всегда нравился Дариус. Видимо, ему просто приснился кошмар. Но, когда в твоем разуме уже поселилось сомнение, эта фраза видится... пророческой. Я спросила его об этом еще раз, когда ему было лучше и он согласился поесть.

– Дариус? Что? Что я сказал?

Я медлила с ответом.

– Что он неправ.… плохой.

Отец удивленно поднял брови.

– У него явно проблема с сексом. По нему видно. Но он неплохой парень. Ты меня знаешь, люблю я дегенератов.

– Что это вообще значит? – нахмурилась я.

– У всех есть свои демоны, куколка, – он погладил мое колено, и усталость от такого простого жеста сразу отразилась на его лице.

– Хорошо, пап. Хорошо.

Через два дня он плакал. Мы плакали по очереди. Так всегда бывает, когда не знаешь, в последний раз ли ты видишь этого человека. Я уже начинала привыкать к прощаниям.

– Не думаю, что он – тот самый, – сказал отец, когда я поцеловала его на прощание.

– Кто, пап? – спросила я.

– Дариус.

– А.. – я не знала, что сказать. Есть ли смысл спорить с умирающим, или оставить все как есть?

– Будет еще один, но уже после моей смерти.

– Папа! Я согласна на «еще один», но без «после моей смерти».

– Мы все умираем, Джоджо, – с грустью в голосе заметил он. – Все мерзкие людишки.