Текст книги "Я могу быть лучшей версией тебя (ЛП)"

Автор книги: Таррин Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

В самолете я постоянно возвращалась к его словам. Мой отец не понимал, что говорит. Своей карьерой я обязана тому эмоциональному хаосу, которым он меня окружил в детстве. Но обычно он всегда прав. Он многое предвидел, видел людей насквозь. Он не верил в шестое чувство и говорил, что физика «лижет яйца Сатаны ради куска хлеба», но я всегда считала, что он был рожден с даром предвидения. К тому времени, когда я забирала чемодан с ленты, я убедила себя, что пыталась возбудить дело против Дариуса. Это было по-детски и очень оскорбительно. Я представила, насколько его это ранит. Мне нужно остановиться. Дариус – лучший мужчина в моей жизни, я его сильно любила. В тот самый момент я получила сообщение от Райана.

– Иди к черту, Райан, – пробурчала я. Всякий раз он будто знал, когда у меня в душе неразбериха. Он сводил меня с ровного пути. Но никогда ничего не выпытывал, спасибо ему за это. Он всегда знал, что сказать и как. Можно подумать, что мой муженек-психотерапевт был таким, но увы. Может, с кем-нибудь другим, но не со мной.

Твой отец?

Прямой выстрел в самую рану.

Умирает.

Я могу тебе помочь? Как ты?

Я не ответила. Проверила сообщения от Дариуса. Этих вопросов там не значилось. От него не было никаких сообщений за последние сорок восемь часов, только «Ты уже приземлилась?» И потом: «Где зубная паста Мерси?» Звонков тоже не было.

Что тебе от меня нужно?

Можно было подумать, что я шлю тексты пьяная, и, наверно, с Райаном я чувствовала себя такой, но с меня хватит.

Это не совсем уместный вопрос.

Я рассмеялась. Только Райан может меня рассмешить в такое время. Я спрятала телефон и вступила в холодный город.

Дариус ждал меня у тротуара. Он положил мой чемодан в багажник и подошел к пассажирской двери.

– Здравствуй, – он подошел и поцеловал меня в щеку, несмотря на то, что я рассчитывала на поцелуй в губы. Он выглядел отстраненным, избегал моего взгляда. Возможно, он был раздражен, что я уехала в Финикс, а ему пришлось отменить все сеансы, чтобы сидеть с Мерси.

– Что случилось? – я спросила, когда мы выехали на трассу.

– Ничего, я просто устал, – он выдавил из себя полуулыбку. Я заскрежетала зубами. Мне не хотелось с ним ссориться, я была эмоционально истощена. Мне просто нужно, чтобы кто-то обращался со мной мягко, спросил меня, как я, заботился.

– Мерси у твоей мамы?

– Да.

Я достала телефон.

Ладно, непробиваемая девчонка, у которой нет чувств и не хочет, чтобы кто-то заботился о ней. Я знаю, что ты страдаешь. Я рядом. Мне не все равно. Поговорим позже.

Черт, Райан.

– Отец ел, когда я ушла. Немного супа, но все же лучше, чем ничего, – я посмотрела на него, чтобы увидеть его реакцию.

– Хорошо, очень хорошо.

ОК.

– Когда ты отвез Мерси к матери? – спросила я, рассматривая пейзаж из окна машины. Небо моего любимого цвета – темно-серое. Дождь в такое время лил легкой дымкой, как будто ты стоишь внизу сильного водопада.

– После того как ты уехала.

Мне хотелось что-нибудь сказать. Я была на взводе. Почему он отправил ее к матери, когда у него была прекрасная возможность побыть с ней один-на-один? Я представляла, как они вместе смотрят фильмы, лежа на диване, или играют в чайную церемонию у нее в комнате.

– Тогда почему ты спрашивал о ее зубной пасте?

– Чтобы положить в ее сумку.

– Чем же ты занимался? – я старалась, чтобы мой голос звучал нейтрально, старалась не смотреть на него, но в моей голове словно звучали сирены.

– Работал, Джолин. Чем еще?

Лгун. Какой же он лгун!

Глава 38. Хочу, хочу, хочу

На следующей неделе я уже собиралась поработать над рукописью в офисе, но все изменило уведомление, что Фиг опубликовала новою фотографию в Инстаграме. Это был скриншот песни. Это ведь хороший знак, правда? Люди, которые слушали музыку, должно быть, пребывали в хорошем настроении. Я уже собиралась закрыть Инстаграм, когда заметила стикер с поездом под фото. Я послушала песню, она оказалась грустной. И если бы не стикер с поездом, я бы подумала, что ей просто нравится текст песни. Я сразу же отправила сообщение большими буквами: «ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?»

В моей жизни происходит столько всякого дерьма. Каждый день. Мне тяжело заставлять себя просыпаться по утрам. Функционировать. Работать.

Что происходит? Расскажи.

Я взглянула на рукопись своего романа. Разговор обещает затянуться.

Со мной все будет ОК. Я медленно, но верно двигаюсь вперед. Стараюсь быть достойным человеком.

Ты опубликовала стикер с поездом! Перестань отнекиваться и расскажи, что происходит.

Я думаю, у него другая. Я кое-что нашла на его компьютере.

Я надела свитер и вышла из дома. Изо рта у меня валил пар. Осталось четыре дня, подумала я. Через четыре дня я должна сдать рукопись. Как же я ее закончу?

Если не сдам вовремя, то жутко разозлю редактора.

Я никогда прежде не стучала в дверь Фиг. По той или иной причине, она всегда приходила к нам. Нужно стараться быть хорошей соседкой. Она приоткрыла дверь. Я сразу увидела ее красные распухшие глаза с потекшей тушью – она явно плакала.

– Пошли! – объявила я.

Она вытерла нос, оставив следы от соплей на руке.

– Куда?

– Ко мне. Пошли! Я сделаю тебе коктейль!

Она пожала плечами и кивнула.

– Хорошо, только штаны надену.

Я мысленно меняла планы на следующую неделю. Займусь корректурой в какой-нибудь другой день. Может, я поплачусь издательству и мне дадут еще неделю на то, чтобы закончить роман. Фиг нуждалась во мне. Люди важнее книг, писателей, и всего прочего. Подойдя к входной двери, я почувствовала облегчение. Я найду выход. Мама Дариуса (или моя) может посидеть с Мерси. Не самое лучшее решение, но что поделать. Это всего лишь на неделю. Я смешивала ром и колу в столовой. Десять минут спустя появилась она, без звонка или стука. Я просто услышала, как открылась дверь. Она расчесалась и накрасила губы блеском. Я посмотрела на ее штаны и протянула ей коктейль.

– Рассказывай!

Она рассмеялась.

– Ты точно не мастер светской беседы.

– Не хочется сейчас тратить время на пустые разговоры.

Она сделала глоток своего коктейля и поморщилась. В этот раз я сделала их покрепче.

– Черт, ты что, всю бутылку туда вылила?

– Да! Тебя можно разговорить, только когда ты выпьешь.

Я допила свой коктейль и пошла делать новый.

– Этого следовало ожидать. Он вечно сердился на меня. Вечно орал. Ему не нравится, что я прихожу сюда.

– Что? Почему?

Она пожала плечами.

– Идиот. Мужчины такие свиньи!

Я притворилась, что набиваю ему морду. Я ожидала большего от него. Мне всегда казалось, что он по-настоящему увлечен Фиг. Не то, чтобы я много с ним общалась, напротив. Казалось, что он прикладывал усилия.

– Мне не верится, что он так с тобой поступил! Я так зла.

– Не злись. Таковы мужчины. Такая психологическая война... Сегодня они хотят нас, а завтра уже нет. Если мы недостаточно их удовлетворяем, мы им быстро наскучиваем.

Я задумчиво покачала головой. Все было совсем не так. По крайней мере, не всегда. Возьмем меня – Дариус не то что бы выиграл в лотерею. Все, что у него было – брошенная женщина, которая обожглась, и ребенок от другого мужчины.

Я заметила странное припухшее красное пятно на ее руке, чуть ниже запястья. Оно выглядело так, будто кто-то впился в кожу и сжимал ее руку, пока не пошла кровь. Она заметила мой взгляд, сразу же спрятала пятно и отвернулась.

– Ты моя подруга. Я постелю тебе у нас сегодня. Тебе нельзя быть одной, – она пыталась отказаться, но я лишь отмахнулась. – Мы будем смотреть фильмы и есть всякую дрянь.

– Как и всегда, – заметила она.

– Скажу Дариусу, чтобы отвез Мерси к его родителям и остался там ночевать.

– Нет, нет, не стоит, – выпалила Фиг. – Мне нравится, когда они дома. Ты же не можешь выпроводить его из собственного дома.

– Хорошо, – осторожно сказала я, – ты не возражаешь, если я расскажу Дариусу, что произошло, или хочешь держать все в тайне?

Она подошла к бару и стала переставлять бутылки.

– Мне все равно. Что произошло, то произошло. Мне нечего скрывать.

Она краем глаза посмотрела на меня, и в какой-то момент мне показалось, что она хотела, чтобы я рассказала Дариусу обо всем.

Следующие пару часов мы посвятили разговорам о Джордже. Как оказалось, он знакомился с девушками через приложения, где нужно листать профили кандидатов и приложение подбирает пару на основе лайков.

– Он тебе сам об этом рассказал или ты сама обнаружила?

Фиг покраснела и отвернулась.

– Мне пришлось пошпионить, – призналась она. – Он начал лайкать и комментировать все фото одной девушки в Инстаграме, и я поиграла в детектива, а потом поговорила с ним.

– Он во всем признался?

– Да...Нет... Окольными путями.

У нее отлично получалось не отвечать на вопросы. Она изменяла направление разговора, переходила на другую тему. Я внимательно за ней наблюдала, думая о том, что вот бы Дариус сейчас пришел домой и помог бы. Ее глаза постоянно бегали, будто она что-то скрывала.

Сегодня очередь Дариуса забирать Мерси из садика. Еще до того, как входная дверь распахнулась, я услышала ее, и не могла не улыбнуться. В этом заключалась магия детей – освещать собой любую, даже самую мрачную ситуацию. Увидев сидящую на диване Фиг, Дариус остановился как вкопанный. Мерси сразу подбежала к ней, и Фиг посадила ее к себе на колени. Я выразительно посмотрела на него, пока она занималась Мерси, и он чуть заметно кивнул.

– Привет! Я начну готовить, а вы пока болтайте.

Я благодарно кивнула, а он подмигнул в ответ.

Фиг уже проснулась, когда я варила кофе на следующее утро. Я слышала щелчки клавиатуры и приглушенную музыку, доносящуюся из ее наушников. Когда кофе был готов, я принесла ей чашку.

– Спасибо. Где твой муж?

– Скоро встанет. Как ты?

– Готова засунуть голову в духовку, – улыбнулась она.

– Окей, Сильвия Плат (прим.пер. – здесь имеется в виду самоубийство американской писательницы и поэтессы Сильвии Плат, когда она открыла газовый кран и засунула голову в духовку)

Она подняла рукав кофты и показала мне татуировку, которую я раньше у нее не видела. Мне пришлось наклонить голову набок, чтобы прочитать надпись.

– Я хочу.

– Да, это отсылка к фразе из ее книги «Под стеклянным колпаком» – «Я есть, я есть, я есть». Меня в любой ситуации выручает мысль о том, сколько всего мне еще стоит испытать. Я хочу путешествовать, пробовать новые блюда, целовать красивых мужчин, покупать красивую одежду. Я хочу жить, потому что я все еще много чего хочу.

Я слабо улыбнулась, вспоминая Дариуса, рассказывавшего мне, как сильно Фиг хочет мою жизнь.

– Пошли с нами в парк! – предложила я. – На улице так хорошо.

Я отодвинула штору, впустив в комнату яркий солнечный свет. Фиг поморщилась, притворяясь, что свет ее обжигает.

– Нельзя светить с утра пораньше!

Она отползла в сторону. Ее кофта немного задралась наверх, и я разглядела выступающие кости позвоночника. Сколько же килограмм она сбросила? Я пыталась вспомнить, как она выглядела, когда только переехала.

– Сначала завтрак! – объявила я, двигаясь по направлению к кухне. Много масла, бекона и сметаны. Мерси вбежала в комнату в пижаме, и я предложила ей помыть фрукты.

Она поколебалась с минуту, но потом весело закивала.

Глава 39. Третий лишний

Когда Дариус работал допоздна, я вела Мерси в парк поездов, крошечное местечко, окруженное деревьями, у подножия холма. Мерси была еще слишком мала, чтобы играть на турниках или взбираться на ярко окрашенные скульптуры, как это делали другие дети. Когда-нибудь в будущем. А пока что мы гуляли среди кустов и мягкой травы. Там же была песочница, в которой Мерси могла торчать часами – в основном она ела песок или терла им глаза, а потом визжала. Этот парк был нашим потаенным местом. Были парки и ближе, но именно этот стал нашим любимым. В этот раз я решила отвезти туда Дариуса. Оглядываясь назад, не знаю, чего я ожидала от него в тот день. Внезапной любви к месту, с которым его ничего не связывало? Простой реакции? Возможно, я думала, что мы все обретем там особую связь – в таком случае, мне не стоило брать с собой Фиг.

– Палк поездов! – пролепетала Мерси с заднего сиденья. Меня передернуло. Поезда приняли совсем другое значение для меня с тех пор, как Фиг переехала в дом по соседству. Я больше никогда не смогу смотреть на них, как прежде.

– Хорошо, что ты ее позвала, – Дариус взглянул на меня искоса. Его пальцы постукивали по рулю в такт песне, играющей по радио.

– Но... – начала я.

– Сегодня наш семейный день. Я думал, это означает, что мы должны проводить время с членами нашей семьи, а не с чокнутыми, которые хотят ее украсть.

– Какого черта, Дариус? – я слегка толкнула его в грудь рукой и засмеялась. Он это серьезно или Фиг стала нашей дежурной шуткой?

– Хорошо, она не так уж плоха.

Дариус посмотрел в заднее окно. Фиг по-прежнему следовала за нами в своем сверкающем белом авто.

– Она слегка назойлива, – признала я.

– У нее отсутствуют социальные границы, она обожает копаться в своей голове...

– Хорошо, – сказала я, – но, по крайней мере, ей не все равно. У нее доброе сердце.

– Что ты понимаешь под добрым сердцем?

– Да брось ты! Разве ты не должен быть тем самым, кто видит сквозь дерьмо других? Кто находит человечность?

– Это так, но она просто носит маски. Можно годами копать, но ты все равно не узнаешь, какая она на самом деле. Она сама себя не знает. И именно поэтому она так помешана на тебе.

Дариус всегда говорил, что женщины липнут ко мне, потому что знают, кто я и хотят узнать все подробности. Будто у меня есть какой-то тайный рецепт, которым я могу с ними поделиться. Я-то знала, кто я, но не имела понятия, кто они.

– Ладно, – согласилась я, – это я могу принять. Но мне все равно. Ей от меня что-то нужно, и я хочу помочь.

Он подвинулся ко мне и сжал мое колено.

– Ты – последний хороший человек на планете.

– Сомневаюсь, – ответила я. В душе я сияла от комплимента.

Час спустя я сидела на траве и наблюдала, как они... Как бы это назвать? Играли? Что же тогда не давало мне покоя? Тот факт, что он только что говорил о ней гадости в машине, а сейчас вел себя, будто они на свидании? Или это было странное чувство, которое я пока что не могла понять? Я вытянула ноги и протянула Мерси лопаточку, на которую она указывала.

– Слова, малышка, вместо того, чтобы указывать на вещи.

– Шпасибо!

– Ты такая воспитанная! Мама тебе об этом говорила?

– Да! – ответила Мерси, не глядя на меня – она была слишком занята песком. Слишком занята... глядя на что-то другое.

Я снова стала за ними наблюдать. Дариус бросал мяч Фиг. Он изогнул руку, как показывают по телевизору, поднял ногу. Она запрокинула голову и рассмеялась. Он настоял, чтобы мы взяли с собой биту, и он смог научить Мерси технике удара. Однако, он ни разу не взглянул на нее с тех пор как мы вышли из машины. Химия между ними была такой странной. Я наблюдала, как Фиг выгнулась, держа биту в руках. Она улыбалась, что было для нее так нетипично. Ее, казалось, окружала атмосфера легкости. Я никогда не смотрела ни одной баскетбольной игры в своей жизни, но даже я была уверена, что игроки не выставляют свои задницы, как это делала она.

– Фу...Что вообще происходит? – пробормотала я сквозь зубы. Я никогда не была ревнивой, что раздражало Дариуса. Иногда он хотел, чтобы я обрушила на него бурю эмоций, совсем как он. Ему нужно, чтобы мы были квиты.

– Фуууу! – Мерси не смотрела на меня, пока возилась с песком, повторяя слово снова и снова, пока я не засмеялась. Если бы Дариус услышал Мерси, он бы ни за что не замял этот разговор. Если бы услышал, но это невозможно, потому что он слишком занят флиртом с женщиной, которую называл чокнутой. Что он там говорил про семейный день?

К чему же все это сводилось? Дариус любил тех, кто любил его? Большую часть времени он напоминал щенка, вечно нуждающегося во внимании. В отличие от меня, он не видел в этом слабости. Люди, которых он ненавидел еще пять минут назад, становились его лучшими друзьями, после того, как называли его красивым и умным. А чего стоит его выбор профессии, эдакий всезнайка-доктор, который видит вас насквозь. Пациенты его боготворили, а он сидел в своем кресле винного цвета, которое я купила для его кабинета, и смаковал их слова. Будь мужиком, а? Не изменяй себе, перестань купаться в восхищении.

Но Фиг – Фиг была умной. Она поняла его удовольствие от оказанного ему внимания. Она играла его верностью ко мне, всегда принимая его сторону и изображая меня большим и страшным волком. Я уже не знала, кто управлял нашими жизнями. Уж точно не мы.

Дариус заметил мой взгляд и помахал.

– Поиграй с нами! – позвал он. Я улыбнулась и покачала головой, указывая на Мерси. Фиг посмотрела на меня. Я продолжала улыбаться. Не позволю ей увидеть мою реакцию на ее поведение, не покажу своей слабости. Какого черта? В жопу такой семейный день. Он хочет, чтобы я оставила ее в песочнице одну и присоединилась к их игрищам? Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ты просто принимаешь все слишком близко к сердцу, сказала я себе. Но так ли это на самом деле?

– Эйвери терпеть не может спорт, – заявила Фиг. Я уже почти встала и пошла играть с ними, но поняла, что мне не нужно никому ничего доказывать. Мое сердце отозвалось болью, когда Дариус рассмеялся ей в ответ. Я была поводом для их шуток. Меня затошнило от этого. Я была в его команде. Членов своей команды не пристало выставлять на посмешище.

Я старалась сдержать слезы, когда пришло время звать их на обед. Сколько они играли в баскетбол? Сорок минут? Час? Фиг смотрела на Дариуса как кот на сметану. Я заметила, насколько облегающим был ее топ, как ее крохотные сиськи проглядывали через ткань. На ней не было лифчика. Расставляя контейнеры с едой, я прокручивала в голове все малейшие детали и притворялась, что все в порядке. Нет, это не плод моего больного воображения. Они смеялись, прикасались друг к другу, обменивались взглядами, будто это они были на свидании, а я была третьей лишней. Они сели на траву, их громкая болтовня притягивала взгляды других. Я не могла на них смотреть, поэтому сосредоточилась на еде для дочери. Нужно поговорить с друзьями об этом, мне необходим свежий взгляд на ситуацию. Они мне сразу скажут, если я вообразила черт знает, что. У меня было много вопросов. В какой момент я стала третьей лишней? Как давно они трахаются?

Глава 40. Свет тела

– Что происходит? – спросил он, как только мы зашли домой.

Я покачала головой, с трудом сдерживая слезы и стараясь не разбудить спящую на моих руках Мерси. Я не произнесла ни слова всю дорогу домой, просто смотрела на проносящиеся мимо машины. Знаю, знаю, очень по-взрослому. Когда я зашла на кухню, он уже стоял там, уставившись на свои ноги. У него такие маленькие ступни, с горечью подумала я. Мне было смешно от моих детских мыслей. К примеру, если Фиг трахалась с ним, то могла бы выбрать и получше... в длине и ширине. Да и вообще, куда подевался Джордж? Разве он не должен приползти к ней, моля о прощении?

– Твою мать, Дариус, что это было? – заорала я. Изначально я собиралась усадить его в кресло и спокойно все обсудить – так делали взрослые в случае конфликта. И вот я, вся красная, стою на кухне и ору. Типичная я. Я представила Фиг, подслушивающую снаружи, и смягчила свой тон. Боже мой, как мы дошли до такой жизни? Когда моя жизнь стала чужой?

– О чем ты? – он выглядел сбитым с толку.

– Ты и Фиг, вы весь день флиртовали друг с другом.

– Ты сошла с ума! – сказал он. Он знал, знал, как я ненавижу эти слова. Это был прямой удар. Я бросила бутылку с водой ему в голову, но он повернулся, и бутылка пронеслась буквально в дюйме от него. Черт, надо поработать над меткостью.

– Не называй меня сумасшедшей. Если назовешь, то я отрежу твой член, пока ты спишь, и покажу тебе, что такое сумасшествие! – он вытаращился на меня. – Я не слепая. То, как ты поступил, совершенно неприлично и оскорбительно.

– Что? Ты о нашей игре в бейсбол? Я приглашал тебя поиграть с нами!

– А я не хотела. Но это не означало, что ты можешь вот так избавиться от своей семьи и провести весь день, флиртуя с женщиной, которую ты называешь чудачкой.

Его лицо полностью изменило свой цвет. Оно позеленело, приобрело цвет гниющей киски, выдумывающей все новые и новые отговорки.

– Ты права. Я заигрался. Я люблю бейсбол, и мне нечасто удается выбраться и поиграть.

Я моментально смягчилась. Вот всегда так со мной – вся жизнь была микроволновкой, а я – гребаным куском сливочного масла.

– Извини. Она флиртовала с тобой. Просто... кое-что из твоего прошлого...

– Знаю, – признал он, – но я никогда не причиню тебе боль. Ты – мое все. Я никогда не изменю тебе, Джолин.

Он обнял меня. Чувство вины было столь сильным, что я заплакала. Что со мной не так? Вспылить вот так... обвинить Дариуса.

– Ты устала, слишком много работаешь. Я рад, что ты почти закончила книгу и можешь взять перерыв.

Он был прав. Я устала.

Я себя вымотала. Нужно поговорить с моим издателем, сказать, что мне нужен перерыв перед тем как я начну работать над следующей книгой, побыть с семьей. Он гладил меня по спине до тех пор, пока я не перестала плакать.

– Она влюбляется в тебя, Дариус. Если уже не влюбилась.

– Ты не представляешь, как неудобно мне от этой мысли. Я больше не буду с ней переписываться, Джо. Я пытался быть вежливым с ней...ради тебя, потому что она тебе нравится.

Я знала, что он не лжет. Он никогда не был супер-общительным. Он старался ради меня, но в глубине души был интровертом и домоседом. В этом не было его вины, только моя. Я вечно находила людей, нуждающихся в помощи, а моя семья страдала от этого.

Я глубоко вздохнула и кивнула.

– Не делай ей больно, не заставляй ее чувствовать себя покинутой. Но что-то точно должно измениться.

Мне хотелось ущипнуть себя за запястье, но я удержалась. Я – взрослый человек. Я могу справиться со всем сама. Дариус пошел в нашу спальню.

– Думаешь, Джордж знает? – спросила я, но он уже ушел, осторожно закрыв за собой дверь.

Я поставила кофе и подошла к моему макбуку. Часы, привезенные из Лондона в прошлом году, тикали над раковиной. Думай, Джолин. Я взглянула на экран компьютера. На моей заставке было фото Мерси, двигающееся из верхнего правого угла в нижний левый. Я дотронулась до мышки, и Мерси исчезла. Вместо нее появилось множество вкладок, оставленных мной с утра. Мне нужно было поработать, но я не могла ни на чем сконцентрироваться. Мой мозг задыхался, работал на износ, но все же... что-то в этой истории не сходилось. Что?

Музыка, которую я слушала утром, осталась поставленной на паузу на экране компьютера. Я снова включила ее и налила себе кружку. И тогда мне пришла в голову идея зайти на профиль Фиг. Она была у меня в друзьях, но я никогда не интересовалась им. Означало ли это, что я самовлюбленная или слишком занята? Ничего это не означало! Ты просто не шпионишь по чужим страничкам. Следить за Фиг в соцсетях было делом Дариуса. Я всего лишь слушала его нытье. Ее фотография профиля осталась неизменной – корона из цветов из Снэпчата, кожа будто припорошена золотом. Она слушала песню, пока я прогуливалась по ее профилю, что-то из Барбры Стрейзанд.

У нее было много плейлистов, по крайней мере десяток. Я нажала на несколько самых новых, сделанных с тех пор как она переехала в соседний дом, и стала листать песни. Келли Кларксон! Разве она еще популярна? Я думала, она теперь счастлива – замужем, с парочкой пухлых младенцев. Фиг была заядлой фанаткой попсы, особенно плаксивых женских голосов с электронным битом. Я прочитала тексты некоторых песен, которые были мне незнакомы. Мне это быстро наскучило, но вдруг пара строк завладела моим вниманием. Туман наивности ушел, и в моем мозгу что-то переключилось, словно кубик Рубика, когда делаешь последнее движение и вот все цвета там, где им надлежит быть. У каждой песни была одна и та же тема. Тема, которая мне не то чтобы нравилась.

Я влюблена в тебя

Не знаю, что делать, ведь ты принадлежишь другой

Уйди от нее, будь со мной

Мое сердце разбивается, когда я вижу тебя с ней рядом

Может, в другой жизни...

И так далее, и так, твою мать, далее. Я с силой захлопнула Макбук, подняла чашку остывшего кофе к губам, так к нему и не притронувшись. Я представляла, как широко, должно быть, были открыты мои глаза сейчас, словно открытые окна. Я именно так и напишу об этом «вау» моменте в книге. Я загружала эту непрошенную информацию в свой мозг, кусочки пазла тихонько складывались в единое целое. Я ведь следила за ней, когда она была с ним рядом, разве нет?

Женщины могли одним взглядом рассказать целую историю. Приглянувшись, можно все увидеть – блеск, пустая чернота, медленное моргание, быстрое. История, целый экран эмоций... Глаза могут давать либо хорошее, либо плохое предчувствие. Что говорил Дариус о глазах Фиг? Вы когда-нибудь наблюдали, как влюбляется психопат? Сплошной идеализм, пьяные эмоции, они видят лишь то, что хотят видеть. Я следила, как она смотрит, разговаривает и смеется, когда знала, что он на нее смотрит. Это было однозначно помешательство, никак не любовь. Я чувствовала себя виноватой, ведь Фиг говорила, как мне повезло. Я видела серьезность в ее глазах, когда она говорила, как будто спешила со мной этим поделиться. Меня беспокоило, что у меня есть что-то, чего она лишена. Любовь, внимательный муж... Разве Джордж не был постоянно таким... отсутствующим? Мне не хотелось хвастаться ей в лицо. Я и не прикасалась к Дариусу, моему собственному мужу, когда она была рядом и пялилась, словно хищник. Мне не хотелось ранить ее и сыпать соль ей на рану. Невозможно же контролировать, в кого влюбляешься. Я знаю, что ты думаешь, но не виню тебя – что-то вроде того.

Рассказать Джорджу? Нет, я не так уж хорошо его знала. Он никогда не появлялся, даже когда мы его приглашали, а его реакцию на мои мысли предугадать было и вовсе сложно. Фиг почти не говорила о нем, а при малейшем упоминании сразу меняла тему. Иногда мне казалось, что она хочет разграничить нас и Джорджа. В любом случае, это касается исключительно Дариуса и меня. Да, я жена с гиперактивным воображением. Я громко рассмеялась. Глаза... Невозможно узнать чью-то историю, посмотрев им в глаза? Или...?

Глава 41. 212

Я корила себя за свою реакцию в парке. Дариус вел себя с ней по-другому. Когда она приходила в гости, он выходил из комнаты. Он проигнорировал мой совет и резко изменил отношение к ней. Она прямо спросила меня однажды, чем она его обидела.

– Не обидела, – ответила я, – у него просто сейчас много стресса. Он так привык к облегчению ситуации других, что не знает, что делать с собой.

Мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя одинокой. Мне бы хотелось, чтобы он немного улучшил свою тактику общения с ней. По правде говоря, Фиг следовало научиться полагаться на свой круг людей, а не на мой.

В четверг утром Фиг пригласила меня на чай. Чай! Очень по-британски. Мерси начала ходить на полдня в маленькую частную школу, а я заканчивала редактировать новый роман. Я никогда не была у нее дома, и мне было до жути любопытно. Я набросила любимый кардиган из серой шерсти, достающий мне до колен, и вышла через заднюю дверь. Я была рада отвлечься. Я словно сидела у телефона и ждала звонка о моем отце, которому становилось только хуже в последние пару недель. Я повторяла его слова про себя снова и снова, надеясь получить какое-то успокоение. Все умирают. Смерть была частью жизни, то, с чем рано или поздно сталкиваются все.

Щеколда от ворот в сад Фиг заржавела. Мне потребовалось толкнуть ворота, чтобы они со скрипом открылись. Дверь во двор дома Фиг была стеклянная, и за секунду до того, как она заметила меня, я увидела, как она стояла, опираясь на столешницу, и смотрела куда-то на пол. Меня посетила мысль, что она, возможно, инопланетянка, а не человек, но я лишь посмеялась над собой. Это влияние Дариуса с его пропагандой против Фиг. Именно Дариус рассказал мне, что каждый раз, когда я рядом, Фиг смотрит на меня нереально широко открытыми глазами, не мигая. Я никогда этого не замечала, а теперь мне было не по себе, как будто она загружала информацию в свой мозг. С нашей стороны было так жестоко разговаривать о ней за ее спиной. Она мне нравилась, но уж больно точными и смешными были наблюдения Дариуса. Она, наверно, и не подозревала, что кто-то считает ее странной, а может, и подозревала. По ней никогда не скажешь.

– Привет! – сказала она, открыв дверь. – Подкрадываешься ко мне, словно сталкер.

Я рассмеялась, потому что... Вообще-то...

На кухне было тепло. Я сняла кардиган еще до того, как она закрыла за мной дверь и повесила его на спинку стула. В раковине виднелись две чашки, тарелки и ложки.

– Джордж?

– Вегас, снова работа.

Ее слова звучали обрывисто. Я решила не продолжать этот разговор. Мне нравилось, когда люди рассказывали мне о том, что любят. Джордж был больным пятном в ее жизни. Она притворялась, что ее муж не существует. Дариус тоже думал об этом. Каждый раз, когда речь заходила о Джордже, они смотрели на меня пустым взглядом, будто не знали, о ком я говорю. Бедняга Джордж, он казался не таким уж плохим.

Я уже собиралась спросить ее о сайтах, над которыми она работала для моих друзей, но вдруг остановилась как вкопанная. Прошла всего лишь доля секунды, но Фиг уже что-то почувствовала. Она чувствовала запах перемен подобно лисе. Ее глаза увеличились, она стала теребить кувшин с молоком, который держала в руках.

– Какой чай будем сегодня пить? – радостно спросила я, повернувшись к ней. Ее остренькие маленькие плечи напряглись, в то время как взгляд бегал по моему лицу. Я улыбнулась и сделала комплимент ее кухонному столу, который, к счастью, был на другом конце комнаты рядом с...

Моей жестяной коробкой, моей кулинарной книгой, и тремя маленькими вазами с розовым цветком в каждой. Совпадение? Ха! Мое сердце бешено стучало, но я кивнула, когда Фиг предложила мне тур по дому, который включал в себя:

мою несуразную башню Спейс-Нидл в ее гостиной

мой стул с анималистичным принтом в ее фойе

мой каменный череп на ее книжной полке

мою металлическую корзину с одеялами

мой кремовый мягкий плед на стуле

мою лампу

мою кровать

картины из моей гостиной у нее на стенах.

Когда мы дошли до гостевой ванной, меня чуть не вырвало. Дариус был прав насчет краски. Ее ванная была покрашена в металлический цвет морской волны, того же самого цвета, что и фальшивая картинка из Инстаграм, которую он опубликовал. Может ли это быть совпадением? Сколько раз можно на него ссылаться, прежде чем поймешь, что здесь что-то большее? Финальный удар обрушился на меня, когда мы дошли до ванной комнаты в ее спальне. Ее душевая занавеска была точной копией моей. Я делала свою на заказ и, насколько мне было известно, таких больше не выпускали. Удар от кита, плавающего под водой и готового проглотить корабль, был смягчен одеколоном Дариуса на полочке. У меня перехватило дыхание. Она видела мои глаза, побледневшее лицо, и, клянусь, я могла почувствовать ее мысли в этот момент, выходящие из-под контроля. Я ждала лжи, отговорки – чего угодно – но Фиг выбрала молчание. Она вывела меня из спальни через холл обратно на кухню, где закипал чайник. Я прислонилась к столешнице, не зная, что делать дальше. Притвориться больной? Остаться и притвориться, что все в порядке? Устроить разборки здесь и сейчас? Я совсем запуталась.