Текст книги "Я могу быть лучшей версией тебя (ЛП)"

Автор книги: Таррин Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Такой большой! Тебе придется с ним поработать.

Ему очень понравились мои слова, потому что он отправил ОМГ и показал, что кончил. Несмотря на ее сиськи и всю сексуальность, кончил он сегодня из-за меня. Интересно, откажет ли он ей, если она предложит секс? Мне стало радостно от одной лишь мысли.

Я долго смотрела на окно их спальни. Я даже подумывала пробраться на их задний двор и подслушать. В одиннадцать вечера погас свет, а на моем телефоне засветилось сообщение от Дариуса.

Не могу перестать думать о тебе.

На следующий день я испекла лотарингский киш и отнесла его Джолин. Дариус еще не вернулся с работы, и она открыла дверь в полотенце, явно только что из душа.

– Я принесла тебе покушать, – сказала я. – Раз ты так много работаешь.

Я протянула ей киш и, вполне ожидаемо, она пригласила меня войти. Моя Мерси играла с кубиками на ковре.

– Тебе тяжело работать, когда она рядом? Тебе что-то вообще удается сделать?

Она сняла полотенце с головы и повесила его на стул сушиться.

– Тяжело, конечно. Каждые несколько минут приходится отвлекаться, но я уже привыкла.

Она встряхнула волосы и потянулась на полку за тарелками. Я смотрела, как маленькие ручейки текли по ее загорелым плечам. На кухонном полу появлялись маленькие лужицы. Удивительно, как можно себя чувствовать настолько комфортно, подавая соседке пирог в одном полотенце.

– Хочешь, я останусь и поиграю с Мерси? – предложила я. – Ты уже почти закончила рукопись.

Она просияла.

– Правда? Ты совсем не против?

– Совсем нет! Можем устроить чаепитие в саду, – я сказала достаточно громко, чтобы услышала Мерси. Она тут же прибежала на кухню, улыбаясь.

– Поиграй с Мерси! – сказала она.

– Конечно! Пошли!

Она кивнула, улыбаясь так широко, что ее глаза превратились в маленькие щелочки.

– Отлично! – сказала Джолин. – Принеси кукол и чайный сервиз.

Звук ее бега по деревянному полу наполнил мое сердце счастьем.

– Спасибо, Фиг. Я с ума схожу с этими дедлайнами. Ты и представить себе не можешь, насколько мне помогаешь.

– Ты – моя самая близкая, самая лучшая подруга. Я просто хочу тебе помочь.

Джолин улыбнулась, а в ее глазах стояли слезы.

– Что слышно от Райана? – спросила я. Я отрезала кусочек пирога вилкой и поднесла ко рту.

– Мы на связи. Он присылает мне песни, которые, как он считает, меня вдохновят. Очень... красивый жест.

Красивый... Ну конечно! Не поэтому ли она избегает моего взгляда?

– А ты отправляешь ему песни? – я жевала свой кусок пирога, пока она размазывала свой по тарелке.

– Нет. Не хочу, чтобы он неправильно меня понял.

Я так хотела закатить глаза. Он уже ее неправильно понял. Мужчины так и поступали – женщины становились их добычей, и они охотились за ними, используя все возможные способы.

– Покажи мне его фото! – попросила я.

– Фиг! Нет. Какого черта? И вообще, где Мерси?

Я засмеялась.

– Да брось! Не пытайся сменить тему. Мне просто интересно, насколько он симпатичный. Покажи!

Я надавила на Джолин, и, наконец, она показала мне его Инстаграм и протянула свой телефон.

– Господи, ты только посмотри на его губы! Зуб даю, он отлично целуется, – я взглянула на Джолин. Она выглядела раздраженной. – Брось ты. Я знаю, что ты думала о поцелуях. Ты можешь любить Дариуса и думать о других мужчинах.

Я покачала головой и улыбнулась, будто мы болтали о глупостях.

– Нет, не могу. Я люблю Дариуса. Он потрясающий в постели, просто потрясающий. Мы совсем не наскучили друг другу.

Она поставила свою тарелку в раковину, и я вспомнила слова Дариуса о том, что она лежит в постели как бревно. Он-то точно был другого мнения. Я оседлаю его так, что он не захочет возвращаться. Я представила его лицо во время оргазма, как он хватает мои бедра и повторяет «О, боже» снова и снова.

– Он ласкал меня пальцем в машине по пути домой от моей матери, – выпалила она. – Он вел машину, мы гнали на скорости 80 миль в час по хайвею, и вдруг он залез мне под юбку и …

Не знаю, кто покраснел больше, она или я.

– Боже, это так сексуально!

Сколько раз я рассматривала его руки, думая, каково почувствовать его палец внутри меня? За годы нашего брака Джордж и помыслить об этом не мог.

– Не могу перестать об этом думать, – сказала Джолин. – Если тебе нужно подтверждение того, что я чувствую к моему мужу, то вот оно. У меня до сих пор бабочки в животе.

– Понимаю, – улыбнулась я. – Теперь я тоже не могу перестать об этом думать.

Мы обе смеялись, когда Мерси забежала в комнату, держа в руках кукол и игрушечные чашки. Джолин немного сжала мою руку. Ее лицо было полно благодарности.

– Я так рада, что ты моя соседка, Фиг. Здорово иметь подругу, которая живет так близко.

Я улыбнулась, потому что тоже была этому рада. Очень рада.

Глава 23. Другие вещи

Я всегда представляла себя чем-то другим в детстве. Не человеком, а вещью. Лампой, кошельком или тюбиком помады. Все то, что было нужно и многократно использовалось, что люди носили с собой. Я представляла себе губы, которых я могла бы касаться, руки, которые пробегутся по моей спинке в поисках выключателя. Я хотела быть желанной, и это чувство не только никуда не испарилось, а стало лишь сильнее. Где-то в старшей школе я переключилась с предметов на людей. Мне вдруг страсть как захотелось стать Минди Малоун. Душа ее была с гнильцой, зато внешность... Просто блистательна! Остальные были в курсе, и боролись за ее внимание как стайка цирковых животных. Как же это меня злило! Я хотела, чтобы они видели, какова она на самом деле, но, в то же время, мне хотелось быть ей, поэтому я стояла в сторонке и наблюдала. Она любила тряхнуть волосами, как делали все популярные девчонки. Если раздавалось ее фырканье, когда она проходила мимо, это означало, что она кого-то невзлюбила. Обычно ее друзья присоединялись, и в школьных коридорах раздавалось громогласное фырканье. У нее были мягкие, молочного цвета руки – я заметила это, наклонившись подобрать что-то, что она уронила. Диск Jewel.

Наши пальцы соприкоснулись, и она бросила «Спс». Просто «Спс», не «Спасибо», не «Большое спасибо, Фиг». Она даже не удосужилась взглянуть в мою сторону. На следующий день я купила себе тот альбом в торговом центре и слушала песни, лежа на полу в своей комнате. Я представляла себе, какие песни особенно нравятся Минди, каким она подпевала. Это было так странно. Я принесла диск в школу на следующий день, что не скрылось от взгляда Минди.

– Вау, Фиг наконец открыла для себя Jewel, – выдала она, закатив глаза. – Интересно, каким образом?

Послышался взрыв хохота от ее дружков. Мерзкие суки. Минди Малоун не владела правами на Jewel! Я уставилась перед собой и пропустила смех мимо ушей – самая верная стратегия против обидчиков. Притворилась, что они меня не могли задеть.

Я не знала, кем являлась. Я будто пробиралась сквозь копны выпавших волос, сломанных зубов. Большую часть времени мне было противно, но иногда на меня нападало мрачное восхищение, что я могу быть такой уродиной и существовать на этой планете.

Я жаждала, чтобы кто-то хотел меня. Эта жажда была огромной опухолью, которая с возрастом становилась еще больше. Меня разбирала скука, мелкие обиды и безволие. Я знала с самого начала – я никогда не прощу Минди Малоун за то, какой маленькой я себя тогда почувствовала, Джорджа – за то, как мало внимания он мне уделял. Джолин – за то, что у нее было все, о чем я могла только мечтать. Я наблюдала за людьми, и их желания становились моими. Я хотела все – все путешествия, всех мужчин, все внимание. Я была жадна до жизни. Я хотела приключений. Я хотела вскрыть свой череп и заполнить его опытом – хорошим, плохим, даже самым средним. Я не хотела проживать все это, жизнь может быть такой запутанной и утомительной, да и работа у меня была.

Взяв пачку сигарет, я устроилась на заднем дворе. Это были те же длинные, подобно ее пальцам, сигареты, которые мы курили с Джолин той ночью у нее. Я выкурила одну, затем другую, не затягиваясь. Я не хотела стать зависимой, просто хотела почувствовать себя как в ту ночь – волнующей и смелой. Такой, как Джолин.

Они собирались в отпуск во Францию. Джолин закончила рукопись и отправила ее издателю. Дариус принес домой цветы в тот день. Я смотрела как он заносит их в дом с глупой улыбкой на лице. Ему нравилось, когда она не пишет – так он мне говорил. Она была более внимательной и счастливой. Я и сама это видела. Я принесла торт в качестве сюрприза. Джолин обожала торты-мороженое. Она радостно захлопала, когда увидела его, и, разумеется, пригласила меня войти.

– Как будем отмечать? – спросил ее Дариус.

– Хочу посмотреть ужастик. И все. Просто лежать на диване, есть торт, – она подмигнула мне, – и смотреть ужастик!

– Отлично! Этим и займемся, – сказал Дариус.

– Ты останешься с нами на фильм, Фиг? – спросила Джолин. – Только сначала я уложу Мерси.

– Конечно, – кивнула я. Ненавижу ужастики.

Мы так и не начали смотреть фильм. Дариус перебрал с алкоголем и начал разглагольствовать о Папе Римском. Когда Джолин напомнила ему об ужастике, он лишь отмахнулся и продолжил говорить, было уже далеко за полночь. В конце концов, она пошла спать, и я ушла. Она была не так уж плоха.

Джолин даже познакомила меня с ее друзьями-писателями, и я создавала для них сайты. Казалось, что, когда Джолин кого-то рекомендует, все считали должным прислушаться, готовя свои денежки. У меня были заказы аж до середины следующего года, что не могло не радовать.

Я наблюдала за тем, как она пакует чемодан за пару дней до их отъезда. Она сидела на ковре, скрестив ноги, окруженная кучами разноцветной одежды. Я завидовала ей. Я хотела поехать с ней, но она выбрала Дариуса. Я обратила все в шутку, но она серьезно посмотрела на меня и выдала:

– Я возьму тебя в нашу следующую поездку. Ты когда-нибудь была в Европе? Тебе обязательно нужно ее посетить. Европа изменит твою жизнь.

Я уже представляла, как мы вместе прогуливаемся по улочкам Парижа, когда она выпалила:

– Дариус хочет ребенка.

Она смотрела на пару джинс в ее руках, и я была этому рада. Если бы она посмотрела на выражение моего лица, то сразу бы все поняла.

Какого черта?

– В смысле ребенка?

– Вот так. Сказал, что хочет попытаться завести ребенка.

Ее голос был на удивление спокоен. Мои яичные роллы просились наружу, а она тут рассуждала о детях, как будто это то же самое, что в магазин сходить.

– Ты ведь не согласишься, да?

– Почему нет? Наверно, пора.

– Ребенок разрушит твою жизнь! Он думает, это так просто. Это не так. Это дополнительное давление на ваши отношения. Если ты думаешь, что это сейчас он отдалился, с появлением малыша ты узнаешь, что такое отдаленность.

Она уставилась на меня, медленно моргая. На мгновение мне показалось, что мир движется в замедленной съемке.

– Откуда тебе об этом известно, Фиг? – наконец спросила она. – Откуда тебе знать, что значит иметь ребенка?

– Я... я видела семьи друзей.

Она положила джинсы в чемодан и встала.

– У нас уже есть ребенок. Мерси, знаешь такую?

Я нахмурилась ее сарказму.

– Да, но она растет и становится самодостаточной. Разве ты хочешь начать снова?

– Так люди и делают. Они рожают детей и строят семьи.

Да, но только не с тем, в кого я влюблена.

– Мне пора. Хорошего отдыха, – бросила я.

– Я в этом не сомневаюсь, – в ее голосе был лед.

Глава 24. Карманник

Я чувствовала – случится что-то плохое. Воздух вокруг меня был будто наэлектризован. Было ли мне стыдно за мои слова? Не знаю. Я могла промолчать, но не сделала этого. Может, мне просто было жаль, что я попалась, что все кончено. Меня возбуждала опасность. От Дариуса не было вестей, а мне было страшно написать первой. Вдруг он ей рассказал? Что мне тогда делать? Моя работа ведь была связана с ней.

Я не находила себе места. Перестала есть. Просто сидела дома и представляла, что может случиться. Много пила.

Утром мне пришло сообщение от Дариуса, и я подскочила на кровати. Я пошла на кухню, поставила чайник, стучала кружками, чтобы казаться занятой. Я прочитала его сообщение, сидя за столом с чашкой чая в руках. Рука дрожала, наверно, надо поесть.

Джолин ограбили. Нужна твоя помощь.

Вначале я расстроилась, затем оживилась. Он обратился ко мне за помощью. Это означало, что он мне доверял и знал, что может на меня рассчитывать.

Как я могу помочь? Что случилось?

И немного позже:

Я сделаю все, что смогу.

Ее ограбили во время селфи с Эйфелевой башней. Где был Дариус, когда это произошло? Он сказал, что отвлекся и сам фотографировал. По словам Джолин, их окружили восемь девушек, а он выбрался из кольца и ушел, оставив ее с ними, даже не оглянувшись. Кому верить? Карьера Джолин вращалась вокруг историй, поэтому я была склонна верить Дариусу. Проблема была в деньгах. Воры забрали ее кошелек со всем содержимым и разбежались в разных направлениях, чтобы смутить жертву. Она не знала, кто именно залез в ее сумку.

Почему вы не можете воспользоваться твоими карточками?

Я их заблокировал.

Почему?

Он ответил после долгой паузы.

Кредит на них был исчерпан. Я старался ими не пользоваться.

Очень странно, но я решила не давить на него. Почему бы им просто не расплатиться по кредитам? Джолин вообще знала, что на них не осталось денег?

Я хотела его спросить, но это не мое дело.

Что я должна сделать?

Перевести деньги.

Черт. У него не было даже дебитовой карты. Что, твою мать, происходит?

Хорошо. Скажи, куда перевести.

Джолин психует. Винит во всем меня.

С какой стати это его вина, что какие-то отморозки решили сделать ее жертвой своей группировки? Да и вообще, даже ребенку известно, что надо быть особенно внимательным в таком туристическом месте, как Эйфелева Башня. Я сильно сомневалась, что Дариус оставил ее отбиваться, окруженную ворами. Это на него совсем не похоже. Мне нужно защитить Дариуса от нее. Я знала, какова она в гневе. Бедняжка Дариус, он этого не заслуживает. Я схватила кошелек с кухонного стола и отправила ему сообщение, выходя из дома:

Выхожу. Не волнуйся. Деньги на пути к тебе.

Глава 25. Ложка

Аманда и Холлис жили на Бейнбридж-Айленд, полчаса паромом до центра Сиэтла. Она пригласила меня в гости «в любое время», и в пятницу утром я позвонила и спросила об их планах на выходные. Я притеснений не терпела.

– Конечно, приходи, – ответила она быстро. Звучало так, будто она занималась спортом. – Я возьму вина, и можем остаться вечером дома.

Я записала адрес и занялась упаковкой дорожной сумки на одну ночь, забросив туда ноутбук в последнюю минуту. Меня трясло, когда я села в машину и приготовилась к путешествию на пароме.

Барбры сегодня было недостаточно. Я включала песни, напоминавшие мне о Дариусе, я составляла список с самой первой нашей встречи, и пыталась не думать об их отпуске с Джолин во Франции. Это ведь нечестно – даже не тот факт, что она была с ним, а не я, а то, что у нее было все – деньги, путешествия, одежда, восхищение сотен, если не тысяч женщин. Она не заслужила абсолютно ничего из этого списка. Я-то видела ее настоящую, в отличие от тысяч фанаток. Я была посвящена в скрытые от посторонних глаз минуты человеческого уродства. Если бы только они смогли хотя бы мельком взглянуть на настоящую Джолин Эйвери, они бы ей так не восхищались. Разумеется, у нее талант писательства. Я и сама стала жертвой ее слов, пожирая их, словно единственную правду на белом свете. Я даже делилась цитатами из ее книг в своем Инстаграме, взволнованная ее талантом видеть человеческую натуру. А сколько раз я представляла, как буду первой, кто раскроет всем большой секрет – она такой же человек, как и все!

Тут я услышала гудок парома и с удивлением осознала, что мы прибываем в порт. Мне нужно в туалет, а еще меня так и подмывало написать Дариусу и спросить, как у них дела. Я даже не достала телефон, чтобы проверить, не запосили ли они чего-нибудь нового в Инстаграме. Мне не стоило тратить время на этот фарс. Он ведь рассказал мне о том, как был несчастен, поэтому любые их посты в соцсетях – не что иное, как ложь.

Я купила стаканчик кофе на Мейн-стрит и отправилась рассматривать лодки. Мне не хотелось кофе, просто нужно было отвлечься. Мой мозг услужливо снабжал меня картинками безоблачного отпуска Дариуса и Джолин, пока мне не захотелось закричать от этой пытки. Сердце билось как бешеное, и я решила присесть. Я заметила рядом серебряную ложку. Чистая, абсолютно новая ложка, как будто только что из посудомойки. Она была совсем легкая, как будто пластиковой ложке придали дорогой вид.

– Боже мой, – прошептала я, внимательно изучая ложку. Это был знак. Я почувствовала теплоту на щеке, и, дотронувшись до лица, с удивлением поняла, что плачу. Я прижала ложку к груди, а слезы градом текли по лицу. – Знак, знак.

Однажды Дариус прислал мне историю, которую он сочинил для урока английского в старшей школе. Я распечатала ее и постоянно перечитывала. Его словарный запас впечатлял, а слова попадали со страниц прямо в сердце. Я пыталась найти особый смысл в этой истории о ложке. В конце концов я решила, что ложка символизирует его счастье. Мальчик из рассказа случайно находит ложку и носит ее везде с собой, даже в самое сложное время в его жизни. Я пошла к своей машине с ложкой, крепко сжав ее в руке, убежденная продолжать жить и уверенная, что ничего не происходит просто так.

Аманда уже ждала меня у двери своего двухэтажного дома. Ее локоны чуть тронул ветерок, когда я прошла мимо нее. Я подумала о том, что именно из-за волос все и началось, и улыбнулась. Я скучала по Мерси, но старалась подавить в себе это чувство. Я ошибалась в Аманде. Поначалу она была со мной осторожна, но теперь всегда приглашает меня на их сборища.

– Привет, чудачка, – сказала она. Улыбки не последовало.

Был бы это другой человек, я бы восприняла это как укол в мою сторону, но со стороны Аманды это прозвучало очень мило. Я уже знала, что она редко улыбалась и была вся из себя осторожная, но расслаблялась после пары коктейлей. Однажды Джолин поведала мне, что Аманда способна любить так крепко, как никто из ее знакомых, но не растрачивала свои чувства на всех подряд.

Внутри дома я увидела огромные окна с потрясающим видом. Она предложила мне бокал сладкого муската в столовой, зная, что я люблю это вино, и начала готовить ужин, обмениваясь репликами со мной. Я ждала удобного случая, чтобы рассказать ей о ложке, и, наконец, не выдержала.

– Ложка? – повторила она, подняв одну бровь.

– Да! – ответила я, и достала ее из сумки.

– Что за ложка? – Холлис вошел в дом из гаража, по-доброму улыбнулся мне и поцеловал Аманду в щеку.

– Да так, чудачка нашла ложку, – она улыбнулась. Улыбнулась!

Я скорчила рожицу, пробуя вино. Холлис взглянул на нас так, будто мы обе сошли с ума, и стал расспрашивать меня о работе. Он мне нравился даже больше, чем Аманда. Он был идеальным мужчиной, идеальным мужем, и я частенько спрашивала себя, осознает ли Аманда, какой лакомый кусок она отхватила. У нас было одинаковое воспитание, и всякий раз, когда мы оставались в комнате наедине, один из нас начинал шутить о католическом детстве.

– Он несчастен.

Аманда и Холлис переглянулись.

– Почему ты так решила?

Это был не вопрос из жанра «Расскажи нам больше – почему ты так решила?», а «Зачем говорить такие ужасные вещи о нашей драгоценной Джолин?»

– Он мне все рассказал. Она высокомерна и жестока, и совсем его не поддерживает. Поверьте, мне, они ссорились на моих глазах. Такое ощущение, что она всегда готова к ссоре. Она не такая, как вам кажется. Я знаю ее лучше, чем кто-либо другой.

Я достала телефон и показала им свои видео в качестве доказательства.

– Смотрите, – произнесла я, держа телефон перед ними.

Я внимательно наблюдала за выражением их лиц, когда они смотрели на ругающихся Дариуса и Джолин. Лицо Аманды ничего не выражало, но Холлис посмотрел в сторону до того, как закончилось видео. Ему было явно не по себе, и неудивительно – представьте себе, каково было мне, когда они начали орать друг на друга прямо на моих глазах.

– Все пары ссорятся, – сказала наконец Аманда. – Это не значит, что им не стоит быть вместе.

Ее голос принял защитную позицию, и мне хотелось закатить глаза. Когда дело касалось Джолин, все будто слепли. В этом и была проблема. Игнорируя свою горечь, я сказала себе, что не такая. Я была доброй, всегда думала о счастье других. И я не позволю, чтобы это Шоу Джолин испортило мою репутацию.

– Ты права, – сказала я Аманде, – но он сам сказал мне, что несчастен. Он сказал мне.

Я пыталась произнести последнюю фразу так твердо, как только могла.

Они оба притихли, смотря куда угодно, но только не на меня.

– Что ж, если это правда, то, возможно, путешествие пойдет им на пользу, – Аманда тихонько встала и отправилась на кухню проверить готовящийся ужин.

Я поняла, что моя миссия выполнена. Никто не хочет слышать правду. У них уже есть свои мысли на этот счет и любое отступление от них тяжело им дается.

– Он написал мне из Франции, во время их ужина, – бросила я вслед Аманде, – чтобы сказать мне, как он несчастен, каких-то пару часов назад. Ничего не изменится, когда они вернутся. Им не стоит быть вместе.

Холлис отправился в ванную, а Аманда медленно помешивала блюдо.

– Ты же понимаешь к чему я клоню, разве не так?

Мой левый глаз задергался в тишине. Я налила себе еще вина и смотрела на лодку, покачивающуюся на воде. Какое знакомое чувство, и все из-за Плохой Мамочки.

ЧАСТЬ 2.

Глава 26. Социопат

Доктор Сьюз (прим.пер. – Dr.Seuss – американский детский писатель и мультипликатор, самый продаваемый детский писатель на английском языке)

– У меня рак, – сказала она.

– Рак чего?

– Матки, – как ни в чем не бывало произнесла она.

Позже я узнаю, что это все часть игры. Ее лицо представляло собой собрание хорошо отработанных выражений. Лишь уставившись прямо в ее глаза можно было понять, что что-то не так. Безумный, расфокусированный взгляд. Глаза избегали прямого контакта, но обожали наблюдать. Они то уставятся, то отведут взгляд. Ее глаза напоминали мне маленьких птичек – не поймаешь, как ни пытайся. Но я об этом пока не имел ни малейшего понятия.

– Что ты об этом думаешь? – спрашиваю я. Можно было отделаться стандартной фразочкой вроде «мне очень жаль», но за ней следовали неуклюжие слова, неуклюжая тишина, быстра смена темы – или, наоборот, получалось их разговорить.

– Что есть, то есть. У всех рак. Рак – это как МакДоналдс всех болезней, он есть на каждом углу.

– Ты бесчувственная, – сказал я. Обычно люди либо отрицали это утверждение, либо соглашались.

– Наверно. А ты разве нет?

Я улыбнулся и покачал головой.

– Бесчувственность совсем не как МакДоналдс. Я предпочитаю чувствовать.

– Поздравляю, Доктор Сьюз. Чувствуй все свои чувства. Будь моим гостем.

– Тебя по-настоящему зовут Фиг или это сокращенное имя? – спросил я, уставившись на коктейль, который она мне только что сделала. Не моя жена, а незнакомка. Мир полнится добрыми самаритянами.

– Да, просто Фиг.

– Интересно.

– Да, однажды хорошо будет смотреться на памятнике.

Прежде чем я смог среагировать, она отбросила голову назад и разразилась горловым хохотом.

– Дариус – твое настоящее имя или просто аксессуар, чтобы казаться умнее? – спросила она, оправившись.

– Мое настоящее имя – Доктор Сьюз.

Она скорчила рожицу, и тогда я понял, что она либо пьяна, либо обкурена. Белки ее глаз были розового цвета. Глаза сумасшедшей, неспособные сфокусироваться.

– Мы все умрем, Доктор. Даже самые стойкие из нас.

Меня забавляло, что она уже дала мне прозвище, ведь мое имя само по себе необычное. Я прислонился спиной к забору и смотрел, как она садится на стул и расстегивает свои сандалии. На ней был весьма странный наряд – рождественский свитер, одетый на топ с низким вырезом и леггинсы. Когда она наклонилась, моему взору открылась верхняя часть ее маленькой груди в лифчике кремового цвета.

– Ноги ужасно болят, – объяснила она. Она встала, повернув голову в сторону, чтобы посмотреть на меня. Она была совсем мелкая. Таким девушкам каблуки нужны, чтобы стать нормального роста.

– Не суди мой рост, – съязвила она.

Я был впечатлен – я все замечал даже под ее диким взглядом.

– Ты миниатюрная. Это не осуждение, а простое наблюдение.

Можно многое рассказать о человеческой психологии по любимым фильмам. Как следствие, таким был мой следующий вопрос. К тому времени, когда она закончила перечислять все, девчонки звали нас из дома и у меня не было времени на ответ. В ту же ночь я пересказал их Джолин.

– «Страх», «Рука, качающая колыбель» и «Одинокая белая женщина».

– Получается, ей нравятся триллеры, – заметила Джолин. – Нам обязательно сейчас об этом разговаривать? Я пьяная.

Она не была пьяной. Джолин никогда не напивалась. Ей было весело, но ей нравилось сохранять контроль над своими действиями.

– Или она психопатка и соотносит себя с ними, – бросил я.

Она закатила глаза.

– А может, это ты псих и все валишь на нее?

Я откинулся на подушки, положив руки под голову.

– По крайней мере сейчас я знаю, что ты меня слушаешь.

Я ухмыльнулся.

Джолин не купилась на всю эту психологическую абракадабру, как она ее называла. Каждый раз, когда она это говорила, мне казалось, что она не воспринимает меня всерьез. Забудьте о тех восьми годах, которые я провел, убиваясь над докторской, о диссертации размером в восемьдесят тысяч слов – все это лишь абракадабра. Было неважно, что я говорил, ведь если Джолин решала кого-то полюбить, весь здравый смысл вылетал в окно. Я был главным примером этому. Ни один человек из всех живущих не мог отговорить ее. Хорошее отношение к дебилам всегда заканчивалось по-дебильному, но она принимала людей без единого вопроса. В нашей абракадабре мы называем это попустительством.

Но вернемся к фильмам. Самым любимым фильмом моей жены был «Дом из песка и тумана» – депрессивное начало, депрессивный финал, и куча всего депрессивного в середине. С Джолин все было о действиях и их последствиях. Она видела людей эдакими сломанными поездами, сошедшими с рельс, с кучей вагонов и неспособных двигаться дальше. Не знаю, когда она решила стать проводником, но в этом ее заслуга – она помогает поездам снова встать на рельсы. Я уважал ее за это, но на этот раз мне казалось, что стоит ее предупредить.

– Она сказала мне, что у нее рак, – сказал я, пробежавшись пальцем по ее ключице.

– Что? Ты это серьезно?

Она резко села в кровати.

– Почему она мне ни слова не сказала? С ней все в порядке?

Я лег на спину и уставился в потолок.

– Не знаю. Почему она рассказала мне?

– Ты психотерапевт, у тебя аура особая.

Я рассмеялся. Ей нравился мой смех. Она снова легла и прижалась ко мне, целуя мою шею.

– Ей одиноко и, наверно, страшно. Я поговорю с ней. Нужно ей помочь.

Черт возьми. С новым днем приходит новый проект. Я так зарабатывал себе на жизнь, а Джолин занималась этим в свободное от работы время. Это нас и привлекло друг в друге. Я хотел изучать людей, она хотела им помогать. Но когда она занималась новым проектом, он проникал во все сферы нашей жизни. Я же оставлял свою работу в офисе.

– Ты не слишком впутывайся в это. С ней что-то не так. Ты подписана на нее в Инстаграме?

– Да, но какое это имеет отношение к тому, что с ней что-то не так?

Она явно не принимала меня всерьез. Забудем о том, что у меня докторская степень в абракадабре, забудем о том, что я пытаюсь ее предупредить.

– Я пролистал ее профиль до ее фото, когда она только переехала. Когда вы познакомились, она стала ставить маленькие белые коробочки вокруг фотографий, совсем как ты.

– Значит, шпионишь за ее Инстаграмом?

– Я всего лишь пытаюсь тебя предупредить, – сказал я. – Ты слишком легко доверяешь людям.

Я уже видел, что проигрываю. Со своим талантом управления словами Джолин могла опровергнуть любое самое логичное утверждение.

– Хорошо, вот она подписалась на меня и ей понравился мой стиль, – она отодвинулась от меня, совсем позабыв о моей шее.

– Ты выложила фотографию своих кроссовок, и день спустя она выкладывает свои. Ты пообедала в ресторане, и день спустя она идет туда.

– Я хочу спать, – сказала она, выключая лампу на ночном столике. – Давай пока не будем называть Фиг сталкером. Вы ведь только познакомились.

– Сталкер... – прошептал я. – Сталкер... Сталкер... Сталкер...

Глава 27. Кое-что покрепче

Я постучал ручкой по своему желтому блокноту и подавил зевоту. Сегодня понедельник, в кресле пациента сидела Сьюзан Норинг, которую я про себя прозвал Скучной Сьюзан. На вид лет тридцать пять, неестественный блонд, тонкие губы... Совершенно не на чем задержать взгляд, пока я делаю вид, что слушаю ее бурчание. На ногах коричневые мокасины. Сьюзан признавала только два вида обуви – мокасины и белые кеды. Последние всегда были идеально белыми, даже на подошве ни одного пятнышка. В этом была вся Скучная Сьюзан – никуда не ходила, ничего не делала, даже не могла решиться добавить цвета своим кедам. Она приходила один раз в неделю и оставалась в холле после сеанса, держа в руках все ту же чашку кофе, с которой пришла. Интересно, было ли в той чашке что-то кроме кофе, но от нее никогда не пахло алкоголем. Моя секретарша считала, что ей просто было любопытно посмотреть на других пациентов, но я уверен, что поход к психотерапевту был для нее событием недели.

Пришел мой черед задавать вопросы.

– Как вы думаете, почему вы это чувствуете?

Этот вопрос означал, что они продолжат говорить последующие минут десять, до самого конца сеанса. Еще два клиента после нее и привет, выходные.

– Я чувствую, что меня осуждают – что бы я ни делала, куда бы ни пошла.

Она начала трагично заламывать руки, как и всякий раз, когда мы начинали разговор об осуждении. Я сомневался в правдивости ее историй, ведь непонятно, за что ее осуждать. По-настоящему интересные люди открывают простор для этого, но Сьюзан никогда не плыла против течения. Впрочем, сомневаться в ней – не моя работа, от меня требуется лишь слушать и подсказывать.

– В отношении чего вас, как вам кажется, осуждают?

Сьюзан снова заломила руки и вперила в меня свои большие влажные глаза. Их выражение всегда было удивленным, и сразу вспоминалась Фиг. Сьюзан не могла похвастаться умом, как наша новая соседка. Немного воображения – и дело в шляпе.

– Я чувствую, что меня недостаточно. Я вижу это во всем – как они смотрят на меня, что говорят.

– А может, вы просто проецируете на них собственные слабости?

У нас уже был этот разговор. Она никогда не признавалась, и ей даже удавалось сменить перспективу на какое-то время, но разве здоровые люди ходят к психотерапевтам? Найти личностные расстройства – намного сложнее, чем поймать Санта Клауса, спускающегося по дымоходу.

– Все так и есть. Я чувствую, что меня недостаточно, – удрученно произнесла Сьюзан.